– Я похожа на него?
– Нисколько.
– Это хорошо. А Дэвид?
– Нисколечко.
– Еще лучше. Как вы догадались, что в «Прадо» я чувствовала себя мальчиком?
– А почему бы вам не быть им?
– Я вошла в роль только вчера вечером. Почти целый месяц я была женщиной. Спросите Дэвида.
– Вам незачем отсылать меня к Дэвиду. Кто же вы теперь?
– Мальчик, если не возражаете.
– Мне-то что. Только это не так.
– Просто хочу, чтобы так думали, – сказала она. – А быть им не обязательно. Но в «Прадо» было замечательно. Вот мне и захотелось рассказать об этом Дэвиду.
– У вас еще будет время поболтать с Дэвидом.
– Да, – сказала она. – У нас на все хватает времени.
– Где вы так загорели? – спросил полковник. – Знаете, какая вы черная?
– Еще в Ле-Гро-дю-Руа, а потом недалеко от Ла-Напуль. Там была бухточка, к которой вела скрытая соснами тропинка. С дороги ее не видно.
– Долго загорали?
– Месяца три.
– И что теперь будете делать с таким загаром?
– Носить его, – сказала она. – Прекрасно смотрится в постели.
– Тогда не стоит терять время в городе.
– Пойти в «Прадо» не значит терять время. И потом, я вовсе не прикидываюсь. Я такая и есть. У меня действительно очень смуглая кожа. Солнце только помогает. Мне бы еще потемнеть.
– Ну, вы своего добьетесь, – сказал полковник. – А еще чего хотите?
– Просто жить, – сказала она. – С нетерпением жду каждого дня.
– А сегодня день удался?
– Да. Конечно. В нем были вы.
– Вы с Дэвидом пообедаете со мной?
– С удовольствием, – сказала Кэтрин. – Я поднимусь переодеться. Вы подождете?
– Может, допьешь? – сказал Дэвид.
– Мне теперь ни к чему, – сказала Кэтрин. – Не беспокойся за меня. Я не буду стесняться.
Она пошла к выходу, и они оба посмотрели ей вслед.
– Я был не слишком груб? – спросил полковник. – Надеюсь, нет. Очень славная девочка.
– Хочется верить, что я ей подхожу.
– Подходишь. Сам-то ты как?
– По-моему, хорошо.
– Ты счастлив?
– Очень.
– Помни, все хорошо, пока не становится плохо. Сам почувствуешь, когда будет плохо.
– Думаете?
– Уверен. А не почувствуешь, значит, так и надо. Тогда все едино.
– И как скоро это случится?
– Я ничего не говорил о сроках. Что это ты?
– Простите.
– Ты сам этого хотел. Так наслаждайся жизнью.
– Мы наслаждаемся.
– То-то я вижу. Одно тебе скажу.
– Что?
– Смотри за ней как следует.
– И это все?
– Кое-что добавлю. Потомство не заводи.
– Пока не намечается.
– Великодушнее будет обойтись без него.
– Великодушнее?
– Лучше.
Они еще немного поговорили о знакомых, и полковник очень распалился. Дэвид увидел в дверях Кэтрин в белом костюме из плотной ткани, который еще больше подчеркивал ее загар.
– Вы и вправду необыкновенно красивы, – сказал полковник, обращаясь к Кэтрин. – И все же постарайтесь загореть еще.
– Спасибо. Постараюсь, – сказала она. – Нам незачем идти куда-то в такую жару, правда? Посидим здесь, в прохладе? Можем поесть тут в гриль-баре.
– Я приглашаю на обед, – сказал полковник.
– Нет. Мы приглашаем вас.
Дэвид неуверенно поднялся. В баре теперь было больше посетителей. Взглянув на стол, он заметил, что выпил не только свой абсент, но и Кэтрин. Он совершенно не помнил, как это получилось.
Было время сиесты. Они лежали в постели, и Дэвид читал при свете, проникавшем в комнату с левой стороны через приподнятые на треть высоты жалюзи. Свет попадал в комнату, отражаясь от дома на противоположной стороне улицы. Жалюзи были подняты невысоко, так что неба видно не было.
– Полковнику понравился мой загар, – сказала Кэтрин. – Пора снова ехать к морю. А то загар начнет сходить.
– Поедем куда ты захочешь.
– Вот будет хорошо! Можно, я скажу тебе что-то? Ну можно?
– Что?
– Знаешь, за обедом я по-прежнему оставалась мальчишкой. Я хорошо себя вела?
– Нет.
– Нет? Тебе не нравится? Зато теперь я – твой слуга и готова исполнить все, что пожелаешь.
Дэвид продолжал читать.
– Ты сердишься?
– Нет. – «Я просто отрезвел», – подумал он.
– Все стало проще.
– Не думаю.
– Что ж, буду осторожнее. Сегодня утром все, что я ни делала, казалось мне таким правильным и удачным, таким чистым, хорошим и ясным, как день. А теперь можно?
– Лучше не надо.
– Дай я поцелую тебя, и рискнем?
– Только без превращений.
Грудь болела, точно его пронзили железным прутом.
– Зря ты открылась полковнику.
– Но он сам догадался, Дэвид, и сам заговорил об этом. Он все понимает. Глупо было скрывать. Так даже лучше. Он ведь нам друг. Раз я сама все сказала, он будет молчать. А так он мог бы и проболтаться.
– Нельзя же всем все доверять.
– Мне нет дела до всех. Я люблю только тебя. С другими я бы ни за что не стала ссориться.
– У меня такое ощущение, будто мне грудь заковали в колодки.
– Жаль. А мне так легко дышится.
– Моя милая Кэтрин.
– Вот и хорошо. Можешь звать меня Кэтрин, когда захочешь. Я и так твоя. Стоит тебе захотеть, и твоя Кэтрин всегда рядом. А сейчас давай поспим или, может, попробуем еще разок и посмотрим, что получится.
– Давай лучше полежим тихонечко без света, – сказал Дэвид и опустил плетеный абажур, и они затаились рядышком в постели в просторном номере отеля «Палас» в Мадриде – городе, в котором Кэтрин, превратившись в мальчика, средь бела дня разгуливала по музею «Прадо», и вот теперь, в полумраке, она продемонстрирует все, что до сих пор оставалось в тени, и превращениям ее, как казалось Дэвиду, не будет конца.
Глава восьмая
Утром в Бюан-Ретиро было прохладно, как в лесу. Все было зелено, и стволы деревьев чернели на фоне листвы, но расстояния казались не такими, как прежде. Озеро было совсем в другом месте, и когда они увидели его из-за деревьев, оно показалось им совершенно незнакомым.
– Иди вперед, – сказала она. – Я хочу на тебя посмотреть.
Он свернул в сторону, пошел туда, где была скамейка, и сел. Вдалеке виднелось озеро, и он знал, что добраться до него пешком нелегко. Он все еще сидел на скамейке, когда она подошла к нему, села рядом и сказала:
– Все хорошо.
Но охватившее его здесь, в Ретиро, чувство досады стало таким жгучим, что он попросил Кэтрин встретиться с ним попозже в кафе гостиницы «Палас».
– Ты хорошо себя чувствуешь? Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет. Со мной все в порядке. Мне просто нужно уйти.
– Увидимся в кафе, – сказала она.
В то утро она выглядела особенно красивой и улыбнулась ему. Улыбнувшись в ответ, он ушел, унося с собой свою досаду. Он не надеялся, что сможет пересилить себя, но это ему удалось, и позже, когда пришла Кэтрин, он уже допивал второй стакан абсента, и досады как не бывало.
– Как дела, дьяволенок?
– Я – твой дьяволенок, – сказала она. – Можно мне тоже выпить?
Официант отошел. Похоже, он был рад видеть Кэтрин такой счастливой. Она спросила:
– Что это значит?