Особые заслуги

Оба замерли в напряженном молчании. Со стороны поселка медленно приближалась легковая машина. Водитель не включал фар, ехал на подфарниках. Тихо урча мотором, машина слегка покачивалась на неровностях дороги. Немного проехав мимо замерших в засаде Павлика и Яночки, машина притормозила и принялась разворачиваться. Немного назад, немного вперед, опять назад. Осторожно маневрируя на узкой дороге, водителю удалось развернуть машину и она, по-прежнему тихонько урча мотором, двинулась в обратном направлении.

— Вот приспичило именно тут крутиться! — недовольно проворчал Павлик. — Еще кабанов распутает.

— Может, сейчас уедет? — с надеждой произнесла его сестра.

Опять проследовав мимо притаившихся детей, на сей раз в обратном направлении, водитель машины притормозил, съехал с дороги и остановился на краю леса, буквально в нескольких метрах от засады. Он выключил и двигатель, и подфарники. В сгущающихся сумерках дети отчетливо видели лишь заднюю половину машины. Похоже, из машины никто не выходил.

Дети не спускали глаз с машины, с трудом сдерживая гнев и раздражение. Надо же было какому-то балбесу приехать именно сюда, в то место, где они уже несколько дней прикармливали кабанов и сегодня очень надеялись их наконец увидеть! С ненавистью уставившись на неподвижный зад машины, Павлик вдруг заморгал и пхнул Яночку локтем в бок. Яночка, напротив, стараясь не мигать, напряженно уставилась туда же и лишь раздраженно прошипела: «Сама вижу». Из машины вышел водитель и подошел к задней табличке с регистрационным номером. Осмотрев ее, он сел опять за руль, не захлопывая дверцы машины. Дальнейшее заставило детей тихонько охнуть. Табличка с номером вдруг повернулась обратной стороной. Водитель опять вышел, опять осмотрел ее и, видимо, остался доволен, ибо вернулся на свое водительское место и больше не выходил. Сидел неподвижно и ничего не делал.

— Видела? — шепнул вспотевший от эмоций Павлик.

— Не слепая! — фыркнула в ответ Яночка. — Надо запомнить номер.

— Плоховато видно… Вроде бы две пятерки, согласна?

— А тот, что на той стороне — другой.

— Надо же, прямо кино…

Кабаны сразу вылетели из головы, внимание всецело поглотила необычная сцена. Таинственная машина, тихонько подкравшаяся ночью в эту глушь… Манипуляции с номерами… Все это однозначно свидетельствовало о желании водителя остаться незамеченным и сбить с толку возможных свидетелей. Яночка чувствовала, что у нее от волнения горят даже уши.

— Запиши номер, потом забудем! — шепнула она брату.

— Мы же толком так его и не разглядели! — возразил Павлик. — Попробую подкрасться поближе…

— Только не по дороге, там он тебя сразу заметит. Проберись лесом и как-нибудь сзади подползи. Пригнувшись совсем, Павлик задом попятился в кусты, и вскоре Яночка потеряла его из виду. В густой тени зарослей его никто бы не разглядел. Надо полагать, что сидевший сейчас за рулем водитель, явно бандит или другой какой преступник, тоже не заметит за спиной ничего подозрительного. Прошли целые века. Ничто не нарушало ночной тишины. Павлик пропал. Вдруг лежавший у ног хозяйки Хабр встрепенулся, насторожил уши и сел. Яночка обхватила пса за шею.

— Тсс, Хабрик, тихо! Не ходи туда, мой дорогой. Жди здесь!

Повернувшись в сторону машины, Хабр яростно нюхал воздух. Его внимание привлекло что-то на склоне горы за машиной. Вот и Яночка заметила наконец, что по склону движется какое-то темное пятно. Сердце подскочило и забилось где-то в горле. Подумала — неужели Павлик? Так неосторожно прет прямо на машину, сейчас бандит за рулем его увидит!

Нет, это не был Павлик. Какой-то мужчина скатился с поросшего редкими деревьями крутого склона прямо к машине и рванул дверцу. Распахнув ее, он зашвырнул на заднее сиденье машины что-то, что нес в руках, сам сел рядом с водителем, дверца захлопнулась. В этот момент табличка с номерами опять совершила оборот и одновременно тихо заурчал включенный двигатель. Опять включился ближний свет, зашуршали по песку покрышки, и машина скрылась из глаз потрясенной девочки. Спустя минуту на дороге появился грязный и мокрый Павлик.

— Эй, ты где? — шепотом позвал он.

Отпустив Хабра, Яночка выползла из укрытия.

— Ну, что?!

— Я подобрался вплотную к машине! — возбужденно рассказывал Павлик. — Он меня не видел. Оба номера записал, и с той, и с другой стороны. Второй номер не наш, иностранный. Этот идиот как по заказу его осветил, видела?

Яночка кивнула, забыв о том, что вот этого как раз в темноте и не увидеть.

— А тот, что нес? — жадно расспрашивала девочка. — Тот, что сверху скатился, Я видела, что-то в машину бросил.

— Кажется, саперную лопатку, я сам не успел разглядеть. Но мне показалось — лопатка.

— Выходит, он тут, в лесу, что-то копал. Ночью! Умру, если не дознаюсь всего!

— Сейчас ничего не разыщешь, гляди, совсем темно.

— А до утра мы не можем ждать, дождь моросит, утром Хабр не найдёт следов. А у нас с собой фонарик. Ты где записал номера?

— На земле. Вон там… Хотя… Погоди, какое же это дерево? Хабрик…

— Нет, Хабр затопчет. Не можем же мы требовать от собаки, чтобы она еще и летала!

Не сразу удалось отыскать дерево, за которым притаился Павлик. К счастью, деревья по ту сторону дороги, рядом с кабаньим болотом, росли редко, внизу было всего четыре, и, подсвечивая фонариком, дети нашли то, под которым Павлик расчистил землю и накарябал прутиком заветные номера. Разглядывая их теперь, он и сам был недоволен — не мог написать отчетливее! Какие-то непонятные закорючки, словно зверь драл землю когтями. Яночка не стала придираться.

— Ничего не поделаешь, выбора у нас нет.

И записать не на чем. Придется запоминать. Начали, один ты, другой я. Вот это какая цифра, четверка или семерка?

— Четверка, — вспомнил Павлик. — А на конце должна быть пятерка. Это я точно помню, у меня и в самом деле закорючка. А вот что здесь? Похоже, восьмерка…

— А теперь можно отпустить Хабра, — сказала Яночка после того, как номера были расшифрованы, вызубрены, для верности повторены и на всякий случай осторожно прикрыты дерном. — Хабр, ищи! Давно ожидавший своего часа Хабр не раздумывая бросился в густую темноту леса. Дети устремились следом за собакой вверх по склону горы, спотыкаясь на неровностях местности — корнях деревьев, ухабах, колдобинах, натыкаясь на колючие кусты и ощупью разыскивая в них проход. Мокрые ветки били по лицу, колючки впивались в руки и разрывали одежду. Несколько раз ударялись о пни, которые в темноте уже нельзя было заметить и обойти, — стой, подождем Хабра! — тяжело дыша попросила Яночка. — Не уверена, что мы идем в правильном направлении. Ни зги не видно! Эй, ты где?

— Здесь я! — откуда-то сверху отозвался Павлик. — Вымок весь! Правильно, подождем Хабра. Сейчас вернется.

Тот и в самом деле сразу появился. Дети скорее почувствовали его присутствие, чем увидели. А собака, покрутившись перед детьми, повела их дальше, явно недовольная, что они так медленно идут за ней. Хабр даже заскулил тихонько от нетерпения и опять шмыгнул куда-то вверх.

Сопя и задыхаясь, брат с сестрой наконец форсировали довольно крутой склон холма и оказались на почти плоском участке. Собака уже не стремилась вперед, а крутилась под ногами. Значит, здесь! Раздвигая мокрые ветки кустов, дети пробирались куда-то следом за Хабром. Павлик шел первым и тихонько вскрикнул, провалившись в какую-то яму.

— Стой! — позвал он сестру. — Опять в какую-то ямину угодил. Надо бы посветить…

— Так и быть, посвети, — разрешила Яночка.

Павлик щелкнул выключателем фонарика. Кружок света выхватил из темноты мокрые кусты, яму и опрокинутую прямоугольную бетонную плиту…

— Кладбище! — прошептала Яночка, чувствуя, как дрожь прошла по спине.

— Точно, кладбище, — не очень бодро подтвердил Павлик, которому тоже стало не по себе. — Мы подобрались к нему с другой стороны, я и не подозревал, что Хабр нас к нему выведет. Постой-ка, а где же Хабр?

— Хабр! — вполголоса позвала Яночка. — Песик, ты где?

Хабр моментально возник в кругу света, всем видом показывая — надо идти дальше. Отбежав, он нетерпеливо оглядывался, возвращался к детям и опять устремлялся куда-то в сторону. При виде бодрой, оживленной собаки и дети приободрились. Стало совершенно очевидно — Хабру наплевать на то, что они очутились ночью на этом мрачном кладбище. Главное, тут поблизости он обнаружил нечто чрезвычайно интересное и важное, и не имеет значения, когда и где это важное осматривать — в ясный солнечный день на цветущем лугу или темной дождливой ночью на заброшенном кладбище. Не выключая фонарика дети последовали за своим проводником, стараясь не глядеть на развороченные могилы. И хотя Хабр был неиссякаемым источником бодрости и оптимизма, им пришлось мобилизовать все силы, чтобы не пуститься в позорное бегство, отказавшись от дальнейших расследований.

Но вот пес привел Яночку с Павликом к цели. Как видно, моросящий дождь не смыл следов, по которым он шел, запах сохранился. Сначала пес, по своему обыкновению, сделал стойку на дичь, затем, оглянувшись и убедившись, что хозяева это видели, отбежал немного и сел с удовлетворенным видом. Он свое дело сделал.

Описав включенным фонариком крут, Павлик промолвил:

— Ну что ж, это уже о чем-то говорит.

Пес сидел рядом со свежераскопанной могилой. Сдвинутая плита лежала на мокрой траве, придавив ветки бузины. Вокруг все было засыпано землей, на дне глубокой ямы виднелись кости развалившегося скелета.

— Теперь мы знаем, зачем ему понадобилась лопата, — проговорила Яночка.

Девочка уже совсем овладела собой. Для нее разгадка тайны была важнее всех скелетов, гробов, могил и кладбищ, пусть даже и глубокой ночью. Глядя на следы варварской деятельности злоумышленника, девочка рассуждала вслух:

— Итак, знаем, кто раскапывает, но не знаем — зачем. Ведь не ловушки же он здесь роет? Внимательно осмотрев глубокую яму, ее брат высказал свое мнение:

— В качестве ловушки очень даже подходящая. Если кто с разбегу свалится сюда, руки-ноги переломает, факт! Но лично я не стал бы рассчитывать на то, что кто-то примется здесь бегать, к тому же в полной темноте.

— Ясное дело, не станет. Нет, тот тип наверняка что-то ищет.

— И я догадываюсь, что именно.

— Что же?

Павлик не сразу ответил. Сдвинув брови, он сосредоточенно над чем-то думал. И наконец решительно произнес:

— Этот тип — кладбищенская гиена. Я читал есть такие подонки, что разрывают могилы в поисках драгоценностей, ведь покойников часто хоронят с золотыми кольцами на пальцах и прочими драгоценностями. Вот они раскапывают и забирают себе все эти золотые перстни, крестики и прочее…

Поглядывая то на брата, то на разрытую могилу, Яночка не согласилась с версией Павлика, — нет, — сказала она, — думаю, здесь не то.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что в драгоценностях хоронили всяких богатых и знатных покойников, а в этих могилах лежат люди бедные.

— А ты откуда знаешь?

— Из географии. Здесь не было никаких богачей, испокон веку одни рыбацкие деревушки. Местное население занималось рыбной ловлей, сбором ягод и янтаря, но сами они от этого не богатели. Богател крупный город Гданьск, торговый и промышленный центр, но он далеко отсюда, вон там, на западе…

Спохватившись, Яночка заставила себя остановиться, хотя ей очень хотелось побольше рассказать о природных богатствах этого края и его экономике. Сейчас не время для лекций, да и пятерки по географии никто не поставит. Сейчас они должны разгадать неожиданно возникшую загадку. Павлик почесал в затылке.

— Ну, если рыбаки и прочая беднота… В их могилах вряд ли можно обнаружить золотые перстни и прочие сокровища. А тогда чего же он в них ищет?

— Вот я и не знаю.

— А я знаю! — порывисто воскликнул Павлик, осененный новой идеей. — Что-то, оставшееся с войны.

— Что могло остаться с войны?

— Так ведь я же тебе говорил — здесь немцы держали оборону, в окопы зарылись. Вот тут они сидели, и деться им было некуда: и с той стороны вода и с той, а вон оттуда напирали советские войска. А у немцев обязательно был штаб, так не бывает, чтобы штаба не было. В штабах обычно полно всяких документов. А эти документы, скажу я тебе — жутко важная вещь. Ни в коем случае не должны попасть в руки противника! Вот они и спрятали их, причем прятали так, чтобы потом можно было отыскать, а вдруг предоставится такая возможность? А этот тип теперь разыскивает немецкие документы, думает, а может, в какой могиле спрятали…

— А почему он решил, что обязательно в могиле?

— Откуда мне знать, почему он так решил, но ведь что-то же думать он должен? Подумал и решил — стану искать в могилах.

— А почему не в окопах?

— Ну что пристала? Откуда мне знать?

— А штаб тоже сидел в окопах?

— Наверное, не на дереве же!

— Им сподручнее было и закопать в окопах…

— Знаешь, сколько здесь окопов? Целые сотни километров! Всех не перекопаешь. А тот, что ищет, тоже, должно быть, подумал как следует. Наткнулся на кладбище и решил… Я, например, стал бы искать на кладбище, факт!

— Уж могил-то во всяком случае меньше, чем окопов, — согласилась рассудительная Яночка. — Не исключено — он решил начать с могил, а когда все их обыщет, за окопы примется. Погоди, Хабр что-то говорит. Над этой проблемой мы дома подумаем, а сейчас давай Хабра послушаем.

Хабр меж тем пришел к выводу, что место, к которому он привел по следам злоумышленника своих маленьких хозяев, уже ими осмотрено, так что можно двигаться дальше. Хабр показал еще не все, что собирался. Собака встала, обежала вокруг свежераскопанной могилы и, опустив нос к земле, направилась по какому-то следу. Обернулась, увидела — дети стоят где стояли. Пришлось вернуться, покрутиться вокруг них, отбежать, опять оглянуться и нетерпеливо переминаться на месте, пока они наконец, не соизволили двинуться вслед за своим четвероногим проводником.

— Эх, жизнь собачья! — ворчал Павлик, поспешая вслед за Хабром. — Темно, хоть глаз выколи, мокро, холодно и наверняка поздно, дома влетит…

— А что делать? — вторила ему сестра. — Не оставлять же до утра, дождь все следы размоет.

Когда наконец вслед за Хабром дети вышли прямехонько к знакомой базе отдыха, они уже ног под собой не чуяли. Хабр не знал жалости. Он вел их напрямик, уверенно идя по следу. И собаке не было необходимости все время принюхиваться к следам, она наверняка сокращала путь, безошибочно выводя потом опять на след прошедшего здесь человека. Натренированный на поиски дичи, необыкновенно способный пес за время пребывания с Яночкой и Павликом не только не утратил приобретенные ранее охотничьи навыки, но и еще чрезвычайно их развил под умелым руководством детей, интуитивно, понимавших своего друга. К тому же у него не было недостатка в постоянных тренировках, дети то и дело просили пса выследить интересующие их объекты, так что врожденные охотничьи таланты пса обогатились благоприобретенным опытом.

Насквозь промокший, взопревший, измученный и грязный Павлик, увидев перед собой знакомый кемпинг, погасил фонарик. В поселке горел уличный фонарь, к тому же окна некоторых домиков были освещены, так что света было достаточно. После лесной темноты — даже более, чем достаточно.

Ни секунды не сомневаясь, Хабр устремился в проход между домиками, привел к одному из них, на всякий случай основательно обнюхал землю у входа и сделал стойку на дичь. Оглянувшись на детей и убедившись, что они ее видели, сел, сияя от гордости. И даже языка не высунул, совсем не устал!

Остановившись в тени соседнего домика, дети шепотом совещались.

— Из этого следует — их было двое, — тяжело дыша говорил мальчик. — Один с лопатой к машине пошел, а второй сюда притащился и теперь сидит вот в этом доме. Если я правильно понял Хабра…

— Ты правильно понял, — похвалила брата Яночка, пытаясь вытряхнуть из волос набившиеся в них листья, хвойные иголки и прочий лесной мусор. — Наверняка злодеев было двое, один бы не успел и туда, и сюда смотаться. А водитель машины с места не двинулся.

— Смотри, в доме горит свет, — перебил сестру Павлик. — Заглянем?

И осторожно подкравшись к окну, Павлик, приподнявшись на цыпочки, заглянул внутрь. Поскольку занавеска на окне была задернута неплотно, он смог заглянуть в освещенную комнату и, очень взволнованный, вернулся к нетерпеливо поджидавшей его Яночке.

— А ну-ка угадай, кого я там увидел? — спросил он каким-то зловещим тоном.

Думать Яночка умела. Взглянула на довольного собой пса, на взволнованного брата, на домик, опять на собаку… И холодно произнесла:

— Рыжего Попрыгуна.

Павлик все-таки удержался и не присвистнул. Решительно, его сестра очень неглупая девчонка, только вот не надо хвалить, а то возомнит о себе.

— Точно, Попрыгун! — как можно равнодушнее подтвердил мальчик. — Как штык! Сидит за столом и читает, мерзавец.

— Что читает? — поинтересовалась сестра.

— Откуда мне знать? Я не интересовался.

— Да ты что! А ну-ка возвращайся и посмотри хорошенько! Вдруг это те самые могильные документы?

Сестра еще и договорить не успела, а Павлик опять приник к окну. Вернувшись, доложил:

— Исключено. Обычная книжка. И даже совсем не старая. Сам видел, новехонькая! Такая в могиле не могла сохраниться. А как ты догадалась, что там Попрыгун?

— По поведению Хабра. Он его еще на пляже обнюхал и теперь сразу сказал — он. Наверняка его следы обнаружил на кладбище еще тогда, когда мы туда первый раз вышли, а потом на пляже на него показывал, помнишь? Иначе с чего бы заинтересовался этим подозрительным Попрыгуном? Дети позволили себе немного отдохнуть после форсированного марша в темноте. Яночка радовалась — немного приоткрылась завеса над тайной, кое-что удалось узнать. Благодаря Хабру разоблачили Попрыгуна. Притворялся беззаботным отдыхающим, приехал позагорать и покупаться, увлекался малиновыми толстушками, ха-ха! А на самом деле приехал для того, чтобы раскапывать старые могилы в компании с подозрительным сообщником. С двумя подозрительными сообщниками! Один водитель машины с двойными номерами чего стоит! Наверняка здесь действует шайка преступников.

— Пора возвращаться, — заметил Павлик.