— Как можно позволять детям ходить по дикому лесу? Подвергать опасности своих детей? Дети должны ходить только там, где много людей! Одни, в лесу, подумать страшно!
Пани Кристина сделала слабую попытку отбиться:
— Мои дети закаленные, — сказала мама, чувствуя, что говорит не то, ибо голова ее шла кругом от непрестанных, визгливых упреков Мизиной мамы.
А та не унималась, продолжая упрекать Хабровичей за плохое воспитание детей и одновременно пытаясь успокоить свою травмированную дикими зверями дочь. Та не желала успокаиваться, плаксиво повторяя:
— Они ели меня, ели!
Пани Кристина вдруг сообразила, что на пляже в данный момент находится лишь один ее ребенок. Не хватало второго, а также собаки.
— Где Павлик? — тревожно спросила она дочь.
— Они с Хабром в лесу, — успокоила ее дочь. — Скоро вернутся. Не беспокойся, Хабр предупредит его о кабанах.
— Ага! — торжествующе вскричала Мизина мама. — Значит, кабаны действительно водятся в этом страшном лесу!
Пан Хабрович, не выдержав, опять пробормотал в пространство:
— А также львы, тигры и леопарды. Яночка, пошли купаться!
— Папа, а муравьишки едят мясо? — поинтересовалась Яночка, плескаясь рядом с отцом на мелководье.
— Едят, конечно. Послушай, что там случилось с этой Мизей?
— Да ничего особенного. На нее заползли несколько муравьишек. Ну, может, штук пять, и она подняла крик на весь лес. Папа, а если на муравейник положить рыбью голову, то муравьи съедят мясо и останутся одни кости, правда?
— Правда. Охотники часто так поступают, остается один скелет. А на нее и в самом деле заползли муравьи?
— Ну не кабаны же! — вспыхнула Яночка. — Всего несколько муравьишек. Знаешь, папочка, я с ней больше не выдержу!
— Никто не выдержит! — согласился с дочкой пан Роман. — Но знаешь, детка, иногда надо заставить себя, бывают в жизни такие моменты… Вы с Павликом можете хорошо повлиять на эту девочку.
— Ох, очень надеюсь — не можем! — горячо возразила Яночка. — Наоборот, мне кажется, от нас с Павликом ей только хуже делается. А уж нам и вовсе… Боюсь, на нашей нервной системе отрицательно скажутся ее вечные слезы и крики. Всего на свете боится! Вон, опять принялась за свое. Давай-ка отплывем подальше…
Павлика пришлось ждать больше часа. Он явился запыхавшийся и основательно исцарапанный. А поговорить с братом у Яночки не было никакой возможности, ибо Мизя вцепилась в них, как репей в собачий хвост. Пришлось разрешить ей участвовать в постройке замка из мокрого песка, а короткую передышку брат с сестрой получили благодаря одной-единственной маленькой медузе, при виде которой Мизя с пронзительным писком бросилась под крылышко мамочки.
— Какое счастье, что они ходят на обед! — облегченно вздохнул Павлик, когда обе визгливые особы удалились с пляжа. — Я уж думал, никогда не наступит час дня! Ну вот, слушай. Это сделал не человек.
Потрясенная Яночка обрушила мост через ров в замке.
— Не человек, говоришь? Тогда кто же? И откуда ты знаешь, что не человек?
— Потому что никакому человеку ни в жизнь не пройти той дорогой, по которой повел меня Хабр, и не пролезть туда, куда он меня завел! Видишь, весь исцарапался. Я было подумал — Хабр пошел по следу зверя, а человека оставил на потом, три раза возвращался к муравейнику и просил его чуть ли не на коленях оставить в покое зверя и идти по следам людей, а он гнет свое. Хотя сказал — по муравейнику и что-то другое тоже шлялось, но оно не имеет значения. И тоже в лес ушло. А главное, уперся — муравейник разорили не люди. Нет, точно, это не мог быть человек.
Яночка очень внимательно выслушала это потрясающее сообщение.
— Так что же это было? Звери?
— Звери. И я даже знаю какие. Кабаны!
— Это Хабр тебе сказал?
— Не только. Они сами и сказали. Когда мы подошли поближе, сбежали со страшным топотом. И при этом всполошенно визжали, как настоящие свиньи.
— И ты их видел? — завистливо спросила сестра.
— Нет, не видел, — честно признался Павлик и пояснил: — Я как раз в овраге застрял, а они еще ниже, в болоте, засели, и подобраться к ним не было никакой возможности. А я с разбегу в какую-то яму свалился на склоне оврага, там полно ям, с грохотом свалился, вот и спугнул их. А Хабр вернулся ко мне и извинялся, потому как преследовать их отказывался. Но к ним привел, как по линейке.
— Папуля, а кто еще кроме людей ест муравьев? — жалобно обратилась Яночка к отцу. Пан Хабрович вытаращил глаза.
— Впервые слышу, чтобы люди муравьев ели, — изумленно ответил он.
— Вот мы и говорим, что люди не едят, — попытался Павлик исправить ошибку сестры, — а если не люди, то кто?
Привыкший всегда говорить детям правду, слегка озадаченный пан Хабрович отвечал подумав:
— Муравьеды. Само название говорит о том…
— А в этих лесах муравьеды водятся?
— Нет. Думаю, что нет…
— А кто тогда? Мы хотим знать, кто может есть муравьев вот в этих лесах.
— Некоторые птицы. Но в небольших количествах. Ну и, разумеется, кабаны. Едят и медведи, но медведей здесь нет. А кабаны есть.
— Кабаны?! Ты уверен? Как же они могут их есть?
Пан Хабрович уже успел прийти в себя от неожиданного вопроса и отвечал исчерпывающе и спокойно. О муравьях и кабанах он знал все.
— Кабаны любят муравьев, но, как правило, разоряют муравейники лишь в голодное время, например зимой. Летом вряд ли, летом у них и без муравьев пищи достаточно. Летом они могут разорить муравейник и добраться до муравьев лишь в том случае, если их там что-то привлечет. Тут нужна особая приманка…
— А что их может привлечь? — напряженно поинтересовалась девочка.
— Какая-нибудь еда. Чаще всего падаль, ну там дохлая мышь или еще что. Или если кто-нибудь бросит возле муравейника хлеб. Хлеб кабаны очень любят, а нюх у них отличный, издалека почуют лакомство. И тогда заодно уж и муравейник разорят, докопаются до муравьиных личинок, знаете, такие беленькие крохотные яички. И пожрут их. А сколько раз бывало — положат люди на муравейник оленью голову, чтобы муравьи очистили ее, а тут и заявлялись кабаны.
— А… — заикаясь спросил Павлик, — а рыбья голова может их привлечь?
— Еще как! Особенно, если несвежая. На другом конце леса почуют. Рыба для них первое лакомство! Яночка с Павликом подавленно молчали. Чувствовали они себя ужасно. Вот и узнали, какой злодей разорил их муравейник. Яночка чуть не плакала.
— Ну ладно, — после долгого молчания заговорил Павлик. — Но ведь без муравьев кабаны с голоду не помрут? Что такое муравей для кабана! Не обязательно кабанам муравьев жрать.
— Конечно, не обязательно, — подтвердил отец.
Яночка немного оживилась.
— А что нужно сделать для того, чтобы кабаны не разоряли муравейники и не жрали муравьишек? Наверняка есть какой-то способ уберечься от них…
— Есть, конечно. Кабаны разоряют муравейники довольно часто, поэтому поначалу пытались для защиты от них возводить вокруг муравейников ограду, но это неправильно. Такая загородка заслоняет солнце, а оно муравьям необходимо. Поэтому загородку следует делать из чего-то низкого и колючего, например колючей проволоки или…
— А шиповник подойдет? — нетерпеливо перебила Яночка отца. — Мы тут в лесу видели множество кустов шиповника, целые заросли. Очень колючие и не очень высокие. Шиповник оградит муравейник?
— Жутко колючий! — подтвердил Павлик, невольно бросив взгляд на свои исцарапанные руки.
— Что ж, — подумав ответил пан Роман, — пожалуй, подойдет. Если очень колючий и очень густой, то подойдет. Тем более, что на кустах шиповника обычно остается много старых колючих веток, которые уже засохли. Листьев нет, а колючки сохранились и очень помешают кабанам пробиться сквозь кусты. Да и корни шиповника отобьют охоту у кабанов делать подкопы. Да, пожалуй, шиповник очень подойдет, солнце он не заслоняет. Узнав, что надо, Яночка с Павликом прихватили надувной матрас и полезли в море, чтобы поговорить без помех.
— Выходит, мы с тобой подложили муравьям большую свинью, — говорил Павлик, без всякого удовольствия плескаясь в теплой морской воде. — Какой был муравейник!
— Зато теперь знаю, как помочь им.
— Как же?
— Посадим вокруг муравейника кусты шиповника. А кроме того…
— Откуда мы возьмем шиповник? — перебил Павлик сестру.
— Да откуда угодно. Хотя бы выкопаем у того второго муравейника.
— А они приживутся? Я слышал, очень непростое дело — пересаживать деревья или кусты. Потом они никак не желают приживаться.
— А мы постараемся сделать это осторожно, Пересадим вместе с землей, чтобы не повредить корешки, — возразила Яночка. — Возьмем какую-нибудь большую корзину, выкопаем куст осторожно и сразу, с землей, всадим в корзину. И так понесем. Такой шиповник даже не заметит, что его пересадили в другое место! А кроме того, принесем бедным муравьишкам много сахара. И еще натаскаем столько сосновых иголок и мха, чтобы хватило стройматериала на новый муравейник, не надо будет им далеко бегать. Доставим прямо на стройку. Учти, это наш святой долг!
Павлик энергично кивнул, целиком соглашаясь с сестрой, и сам внес дельное предложение:
— Только вот шиповник от второго муравейника не стоит брать. Он жутко разросся, не выкопаешь. Нам бы найти какой отдельно стоящий куст. Ну, два отдельно стоящих. И желательно небольшие. Тогда можно будет их выкопать целиком и пересадить, не повредив корешков.
— Вроде бы мы не видели в лесу маленьких кустов, — засомневалась Яночка. — Везде только большие, разросшиеся. Уж и не знаю, найдем ли мы один одинокий, не разросшийся куст. Да к тому же еще и маленький.
Оптимист Павлик заверил:
— Обязательно найдем, надо только хорошенько поискать. Ведь всякий большой и ветвистый куст шиповника когда-то был маленьким и не разросшимся. Вот мы и станем искать и начнем немедленно…
Хабр прекрасно понимал — его маленькие хозяева что-то ищут. Собаке очень хотелось им помочь, и она принялась энергично обнюхивать все вокруг, немедленно сообщая детям о всех живых тварях, обнаруженных поблизости, начиная с людей и кончая кротами. А также о всех других интересных находках. Поочередно Хабр информировал о найденном им старом автомобильном аккумуляторе, кем-то потерянном куске мыла, пустом стаканчике из-под йогурта и дюжине старых ботинок. Все напрасно, ни одна из его находок детей не заинтересовала. Наконец пес понял, что внимание хозяев привлекает почему-то одно очень неприятное растение, больно колющее в нос, и постарался запомнить запах этого растения.
И вот Хабр привел своих хозяев к огромной куще этой колючей пакости, ожидая похвалу за усердие, но выяснилось — опять не то. Никак не поймешь, что же им требуется?
— Вот если бы ему можно было объяснить, что нам требуется не такая прорва шиповника, а один-единственный кустик, — вздохнул Павлик. — Он бы мигом его отыскал, не то, что мы.
— Маленький кустик и учуять труднее, — заметила справедливая Яночка. — Никак не пойму, в чем дело. Или мы как-то неправильно ищем, или этот проклятый шиповник завелся здесь сто лет назад и с тех пор все разрастается и разрастается, так что маленьких кустиков вовсе нет. Придется, наверное, все-таки отодрать кусок от разросшегося куста.
— А толку-то? Ведь не приживется!
— Тогда придется еще поискать, ничего не поделаешь…
А поиски велись уже второй день. Очень затрудняла их Мизя, силой навязанная им на всю первую половину дня, с завтрака до обеда. Удалиться в неизвестном направлении сразу после завтрака не было никакой возможности, так как хитрая Мизя мигом управлялась со своим завтраком и уже ожидала Яночку и Павлика на ступеньках крыльца, готовая в любой момент сбежать при появлении любой курицы или кошки. Мизина мама так назойливо просила детей поиграть с ее девочкой, что не было никакой возможности отказаться, и в результате брат с сестрой получали свободу действий лишь тогда, когда Мизя с мамой отправлялись на обед. А тут еще, как назло, испортилась погода, часто принимался моросить дождь, лес стал темным, неприветливым.
— Издалека и не заметишь, что там растет, — ворчал Павлик. — Так недолго и не заметить маленький куст.
— Пора возвращаться, а то на обед опоздаем, — вздохнула Яночка. — Пошли по нижней тропинке по дороге положим хлеб в тростники.
— Слушай, а что если нам засесть в засаду уже сегодня? Ведь эти кабаны уже две буханки сожрали, не меньше.
Подняв голову, Яночка попыталась разглядеть невидимое за деревьями небо.
— Что ж, можно и сегодня. Стемнеет рано, видишь, все небо в тучах, надеюсь, сегодня кабаны пораньше выйдут на кормежку.
— Здорово! Смываемся, как только они отправятся на ужин.
Дождь припустил сильнее. Он загнал всех под крышу. Яночка с Павликом подтянулись последними. Войдя в дом, они из прихожей заметили в комнате хозяев нечто необычное и, заинтересовавшись, остановились.
Хозяева новой виллы сдали отдыхающим все помещения в доме, оставив себе для проживания одну большую комнату на первом этаже. Сейчас дверь в эту комнату была широко распахнута, ярко светила большая лампочка под потолком, и в ее свете были видны опрокинутый мешок и высыпавшаяся из него на ковер целая гора каких-то грязных камней, часть из которых выкатилась даже в прихожую. А среди этой груды камней сидел на полу трехлетний сынишка хозяев и обеими руками увлеченно высыпал из мешка все новые и новые горсти камней. Заливаясь радостным смехом, дитя время от времени подбрасывало вверх отдельные камешки.
Какое-то время Павлик наблюдал за малышом, испытывая смутное чувство — что-то здесь не то. Наконец дошло. Малыш легко разгребал целые груды камней и подбрасывал вверх крупные экземпляры с какой-то непонятной легкостью, словно камни ничего не весили. А они вон какие крупные, должно быть, тяжелые…
— Неужели такой силач? — недоуменно пробормотал мальчик и, подняв с пола несколько выкатившихся камней, подбросил их на ладони. — Слушай, они же легонькие!
Присев на корточки, Яночка тоже принялась собирать с пола камешки и с интересом рассматривать их. По привычке обнюхивать все, что попадется, Хабр проскользнул в комнату и сунул нос в кучу камней на ковре. Наконец-то его хозяева чем-то заинтересовались, конкретно вот этими грязными камнями, может, именно их они искали по всему лесу? И собака принялась энергично знакомиться с новым материалом, разгребая кучи камней носом и лапами, а в ее собачьей памяти запечатлевался новый запах…
— Тебя как зовут? — спросила Яночка малыша. До сих пор как-то не было случая познакомиться.
— Мацусь! — охотно ответил малыш и увлеченно продолжал занятие: — Бух! И трах! Бух! И трах!
С легким шелестом пересыпались с места на место странные камешки. И в самом деле, играть ими было одно наслаждение, к тому же все они были разные и…
— Какие красивые! — восхищался Павлик. — Гляди, этот просто светится. Прозрачный, что ли? Он разглядывал на свет небольшой плоский камень с отбитыми краями. Именно эти края отсвечивали золотом, а середина камня казалась более светлой, как будто прозрачной.
— Езус-Мария, сынок, что ты натворил! — раздался за спиной детей полный ужаса возглас. Обернувшись, они увидели хозяина, прибежавшего из нижнего помещения и схватившегося за голову при виде разгрома, учиненного Мацусем.
— Мацусь! Что ты наделал! А где мамуся? Разве так можно, сынок? Гляди, весь янтарь вывалил на пол!
— Что? — не поверила своим ушам Яночка. — Так это янтарь?
Огорченный и расстроенный хозяин меж тем принялся собирать и складывать в мешок разбросанные по прихожей кусочки янтаря. Войдя в комнату, он шуганул Хабра и попросил брата с сестрой:
— Помогите мне все это собрать. И осторожно не наступите, легко раздавить. Да пошел же! — это Хабру. — И он еще туда же, разгребает!
Подняв опрокинутый мешок, хозяин принялся складывать в него отобранный у сынишки янтарь, Мацусь взревел могучим басом. Хозяин, весь измазанный рыбьей чешуей — наверное, складывал в подвале рыбу — совсем потерял голову.
— Да успокойся же, сынок! Не надо плакать! Ну ладно, ладно, смотри, папочка дал тебе такой красивый камешек! Вот играй, а все остальное надо сложить в мешок, мама увидит, что в комнате делается, нам обоим попадет. Да перестань же реветь!
Мацусь не желал успокаиваться, и вот из кухни прибежала его мать. Впрочем, могучий рев привлек внимание и всех прочих обитателей виллы. Сверху из своей комнаты выглянул пан Хабрович, снизу, из подвального помещения — пан Любанский. Родители Мацуся принялись собирать янтарь и успокаивать свое орущее чадо. Тут хозяйка виллы взглянула на мужа и в ужасе вскричала:
— Господи, ну и вид у тебя! Весь в чешуе! Не прикасайся к стенам! И к креслу тоже! Ты что, валялся среди рыбы, что ли?
— Да не валялся я, — неуклюже оправдывался ее муж. Просто ящик опрокинулся и все вывалилось на меня. Мы с папой чистили ее внизу. Возьми Мацуся, а я тут приберусь…
— Говорила же тебе, отвези все в скупку.