Гук - снежный человек

— Нет, дикий ты какой-то. Ты что, дорогу домой не отмечаешь?

— Нет, я если заблужусь, спрошу у кого-нибудь.

— Отличная мысль! — восхитился незнакомец, — вот заблудись у нас и спроси дорогу у кабана. Живо до дома добежишь, — он широко зевнул, — если успеешь. Ну, где твой выдуманный ящик с морозом?

Они подошли к дому.

Незнакомец ступал осторожно, уши торчком, нос по ветру, глаза все осматривают.

— Тебя, кстати, как зовут? — спросил Виктор.

— Гук, — ответил незнакомец не отрывая взгляда от распахивающейся двери дома. — Это потому что я гукаю.

— Ну-ка гукни, — предложил Виктор и включил свет.

Яблоки тяжело упали на пол и раскатились по прихожей. Виктор огляделся. Гука нигде не было.

— Ты где? — удивился Виктор.

Но никто не ответил.

— Ты куда делся?

Гук не отозвался.

— Да где же ты? — оглянулся Виктор.

— Тут! — наконец раздался шепот из рукава пальто, висящего на вешалке среди прочей одежды.

— Ты чего спрятался?

— Солнце слишком быстро взошло. А вокруг хищники. А я тут как на ладони. Я думал до восхода еще часов восемь. Совсем с тобой заболтался.

— Да это свет электрический. Лампочка.

— Какая разница — какой, если съесть могут.

— Ну, давай я свечку зажгу.

— Зажги, только тряпочки на улицу задерни.

— Занавески?

— Занавески. Всему тебя учить надо. Как ты еще цел до сих пор? Не понятно.

Виктор потушил лампочку и зажег свечу. Затем задернул занавески.

Когда Гук убедился, что все сделано, он осторожно вылез из пальто и стал собирать яблоки. Когда он их снова сложил в циновку. Виктор позвал его на кухню. Там стоял старый, овальной формы, холодильник бабушки.

— Вот это холодильник, — сказал Виктор и открыл дверцу.

В холодильнике зажглась лампочка.

Гук уставился на свет.

— Там, что, день? — наконец спросил он.

— Ну-у, — задумался Виктор, — вроде того.

Гук поставил мешок на пол.

— И сосульки висят. — Он протянул руку и потрогал стенку морозильника, покрытую инеем. — Да-а, — сказал Гук, — а я думал врал.

— Это что! Бывает и больше!

— Зачем вам больше? Вы что там, в снежки играете?

— Ну, нам, конечно, незачем, а вот промышленности очень нужно!

— Понятно, значит там промышленность в снежки играет. А ночь там бывает?

— Да, вот дверь сейчас закрою и будет темно.

— Как там жить? Уму не постижимо!

— Ну, это все сложно, — ответил Виктор.

— Да уж не просто — ни солнца ни тепла!

— Можешь сюда положить свои яблоки.

— Еще чего! Ищи дураков!

— А потом заберешь.

— Нет, я туда не пойду. Окажешься там посреди ночи. Дорожки заметет и поминай как звали. Нет, дураков нет. Я лучше кислые яблоки есть буду.

— Ну, смотри. — И Виктор закрыл дверцу.

— Вообще это все интересно. Но мне домой пора. У нас там день, когда хочешь, не наступает. А пока ночь, еще соломы свежей натаскать надо. Пока.

— Стой, может тебе еще чего из продуктов надо?

— Да вообще у меня все есть.

— Ну, там, картошки жареной. А?

— Картошку можно и сырую.

— Ладно, я тогда достану. Ты придешь?

— Посмотрим, — ответил Гук, вышел на улицу подпрыгнул и исчез. А над землей, улетая, поплыла чудесная мелодия.

Глава вторая,

В которой Гук и Виктор спасают Храпатуна, слушают дрозда

и, наконец, участвуют в изгнании Грымзы

Два дня Виктор мучил сырую картошку на улице. Гук не появлялся. На третий Витя решил отнести картошку сам. Он сложил ее в большое лукошко, с которым бабушка ходила за грибами, и отправился в лес. Он знал что, наверное, почти точно, что он никого не найдет, но снова увидеть необычное существо из леса так хотелось, что терпеть не было никаких сил. Тем более что Виктор почти умел ориентироваться по солнцу, если не считать того, что не твердо знал садится солнце на востоке, или встает, а также где-то слышал, что мох на деревьях растет с севера, что сильно могло помочь в лесу, и думал, что умеет пользоваться компасом. Он вышел за калитку и направился по душистому клеверному полю к кромке леса, встающей стеной за лугами.

Небо было чистое, легкие облака лишь собирались где-то у горизонта. В вышине пел жаворонок.

Виктор неторопливо брел по тропинке между полевыми цветами и щурился солнцу. Где искать Гука он не представлял, но надеялся, что случай, на который полагался довольно часто у доски в школе, подгоняя примеры, донося подсказки, поможет ему и на этот раз. Пройдя два луга и чистый ручей, Виктор зашел под прохладную зеленую крону леса. Солнца сюда попадало вдвое меньше. Было влажно и заметно прохладнее. Высматривая по дороге грибы, Виктор направился в самую густую часть леса. Грибов не было. «Наверное дачники уже все собрали», — подумал Виктор. Постепенно тропинка растворилась в зеленом ковре невысокой травы. Стали попадаться пучки резного папоротника. На листьях деревьев висели большие тяжелые капли, в которых отражались кусочки солнца, проглядывающего в изумрудном сумраке сквозь кружево листьев и ветвей где-то высоко-высоко. Вдруг, впереди, деревья стали реже. Посветлело. Через несколько шагов Виктор вышел на поляну и остановился как вкопанный. На полянке, под лапой гигантской ели стояла маленькая соломенная хижина, на которой кривовато висела жестяная вывеска «Союзпечать».

Виктор оторопело подошел к хижине и, нагнувшись, заглянул под крышу. В окошке он увидел субъекта, похожего на лопоухою собаку с почти человеческим лицом, которая внимательно читала газету сквозь оправу старинных очков без стекол. На прилавке было выложено немного пожелтевшей от времени периодики. Появление Виктора постепенно привлекло внимание существа.

— Вам что? — поинтересовалось оно, взглянув на пришельца поверх пустых очков.

— «Мурзилка» есть? — выдавил из себя Виктор, понимая, что нужно что-то спрашивать.

— Так… «Мурзилка», «Мурзилка»… — пробормотало лопоухое существо, складывая газету и зарываясь с шелестом куда-то под прилавок. — Есть м-м, две страницы от декабрьского новогоднего номера позапрошлого года и… — опять послышался шелест, — окончание рассказа про подвиг разведчика из номера шестьдесят восьмого года, но я посоветую новогодний. В рассказе дырка на самом интересном месте. Так и не ясно добыл разведчик «языка» или нет и вообще — наш он или не наш. Это в начале говорится. А-то не знаешь, за кого переживать, то ли за «языка», то ли за разведчика, хотя некоторым все равно. Есть и такие, — он хмыкнул, — любители. Без должного уровня сознательности. Так что брать будете, новогодний?

— Угу, — выдавил из себя Виктор. — Сколько с меня?

— Это смотря чем платить будете.

— Ну, деньгами, наверное.

— Что я с ними делать буду, — возмутился киоскер. — Есть? Или носить? Вы мне что-нибудь посущественнее пожалуйста.

— Картошку… Можно?

— Картошку давай. Половину.

Виктор достал картофелину из лукошка и повертел, соображая, как бы ее можно было отполовинить.

— Вот тут… — начал было неуверенно он.

— Ладно, — сказал киоскер, — давай целую. На, тебе за это еще «подвиг разведчика». Наслаждайся.

Киоскер огляделся и сунул картошку под прилавок.

— Я все-таки думаю что разведчик наш был, — добавил он.

— Спасибо, — обалдело сказал Виктор, глядя на желтые листки с порядочной обгорелой дырой.

— На здоровье, — ответил киоскер и снова углубился в чтение прессы.

Виктор отошел, переваривая только что происшедшее. Затем он вернулся снова.

Киоскер уже погрузился в газетные сообщения.

— Извините, — сказал Виктор.

— М-да, — оторвался еще раз от чтения киоскер.

— Вы не подскажете, как мне найти Гука?

— Гука? Не подскажу. Пойми меня правильно, народу много вокруг, ходят встречные-поперечные.

— Ну, я тут ему картошечки собрал.

— Давай ее сюда, я передам, он частенько за «Литературной газетой» приходит.

— За чем?

— ЗА «ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТОЙ», — медленно, с расстановкой проговорил киоскер внимательно глядя на Виктора, чтобы понять, доходит ли смысл его слов до Виктора. — Стихи почитать любит.

Виктор промычал что-то, потом перевел взгляд на лукошко, снял его с руки и поставил на прилавок.

— От кого, сказать, картошечка? — спросил киоскер пряча лукошко вниз.

— М-м, от Виктора.

— Хорошо, передадим. Можете не сомневаться.

Виктор, как во сне, медленно отошел от киоска. Потом повернулся, вспомнив, что забыл попрощаться и сказал:

— До свидания.

— До свиданья, — сказал киоскер, снова углубившись в газету.

Виктор в растерянности побрел обратно.

Виктор засыпал. В тот вечер он лег поздно. Помогал бабушке рисовать транспаранты для предстоящей демонстрации. Он погружался в сон, а перед глазами проплывали надписи на красном кумаче: «Пенсионеры — цвет общества!», «Укрепим буржуями ряды наших рудокопов!» и «Правительство — шпион Запада».

Сквозь сон он слышал, как бабушка убрала лозунги за печь, что-то сказала насчет скорого будущего всех буржуев и, пару раз охнув, легла в кровать в соседней комнате. Свет там погорел еще с полчаса, но скоро погас и он.

Дом погрузился во мрак. Старинные часы, которые бабушка получила еще после первой битвы за урожай (собрав хлеба на сколько-то больше, чем тот кто собрал хлеба больше всего в соседнем колхозе), прокуковали полночь.

Проснулся Виктор от какого-то цыканья. Цыканье было негромким, но равномерным, и сон прогоняло положительно. Через минуту он пробудился окончательно и открыл глаза.

Посреди комнаты стоял Гук и цыкал. Сон с Виктора сняло как рукой. Он сел в постели.

— Привет!

— Вот твое лукошко, — сказал Гук, и поставил корзинку на пол. — Еще пригодится. — Он поглядел на Виктора.

— Хочешь пойти со мной в лес?

— Еще бы! — ответил Виктор. — А чего делать?