Зимняя роза

Карета катилась на юг, и Эриенн чувствовала, как напряжение спадает и ей уже почти нравятся легкие манеры и непринужденные шутки мистера Ситона. Путешествие, которое, как она опасалась, будет натянутым и напряженным, превратилось в приятную поездку. Эриенн даже была несколько разочарована, когда они добрались до места своего назначения.

Небольшая табличка, говорившая, что гостиница зовется «Лайонз по», скрипела на кронштейне над дверью и хлопала, как хлопает крыльями птица, обезумевшая от жестких порывов ветра. Эйвери показал дочери знаком оставаться на месте, пока Кристофер и другие пассажиры выходили. Потом он поспешно выбрался из кареты сам и в нетерпении поманил дочь.

— Ну, что ты там расселась, — бросил ей отец.

Поглубже надвинув треуголку, чтобы ее не сорвал ветер, он тщательно осмотрелся и заметил, что Кристофер отвязывает за каретой своего жеребца. Припомнив инцидент, случившийся в гостинице Мобри, отец осторожно понизил голос и продолжил:

— Экипаж мистера Гудфилда уже здесь и ждет нас, но мне придется сначала снять для нас комнаты в гостинице, прежде чем мы поедем. С тобой всегда такая спешка.

Отсутствие у Эриенн какого-либо энтузиазма разозлило его, в ярости он больно схватил ее за руку и потащил к стоявшему рядом ландо. Отец не обращал внимания на ее просьбы позволить несколько привести себя в порядок, опасаясь, что этот янки может что-нибудь выкинуть, если они задержатся. Возможно, у Эйвери были причины для беспокойства. Кристофер внимательно наблюдал за происходившим, лениво собирая поводья на шее скакуна. Он особо отметил, что девушка недовольна тем, что ее просто заталкивают в ожидавший пассажиров экипаж.

Кучер подошел к багажному отделению и откинул брезент, прикрывавший поклажу. Вопросительным жестом Кристофер привлек его внимание к ландо.

— Эта повозка принадлежит мистеру Гудфилду, старейшему и богатейшему торговцу в этих местах, — поведал кучер. — Вам надо немного проехать по этой дороге, а на перекрестке повернуть на север. Его дом вы не пропустите. Такого большого дома вы и не видели.

Кристофер с благодарностью сунул в руку кучера монету и предложил пойти выпить эля. Усмехнувшись, кучер признательно поблагодарил его и поспешил в гостиницу.

Эриенн нерешительно остановилась на подножке кареты, оглянулась назад и обнаружила на себе взгляд серо-зеленых глаз. Кристофер слегка улыбнулся ей и приветственно притронулся к шляпе. Эйвери глянул, куда это смотрит дочь, и вспыхнул, узрев объект ее внимания. Схватив Эриенн за руку, он втащил ее в карету, а потом поспешил за багажом.

— Оставьте свои взгляды при себе, — зловеще предупредил он Кристофера. — У меня здесь друзья. Одно слово, и они с вами разберутся. Когда они это сделают, вы не будете нужны уже ни одной женщине.

Молодой человек прореагировал на угрозу сдержанной улыбкой:

— Вы не очень-то способны усваивать уроки, мэр, не так ли? Сначала вы подослали своего сына, теперь думаете меня напугать друзьями? Может быть, вы забыли, что в порту у меня стоит корабль с экипажем, который оттачивал свои зубы в боях с пиратами? Вы хотите еще раз встретиться с ними?

— Оставьте мою дочь в покое! — процедил Эйвери сквозь зубы.

— Зачем? — Кристофер иронически усмехнулся, — Чтобы вы могли сбыть ее замуж за тугой кошелек? У меня тоже есть кошелек. Сколько вы за нее хотите?

— Я сказал вам! — пророкотал Эйвери. — Она не для вас! Не важно, насколько велик ваш кошелек!

— Тогда вам лучше расплатиться с долгом, мэр. Пока вы этого не сделаете, я не успокоюсь.

Кристофер вскочил в седло и, слегка тронув жеребца каблуками, пустил его легким галопом, предоставив мэру смотреть ему вслед.

Одного взгляда на Смедли Гудфилда было достаточно, чтобы Эриенн охватило глубокое уныние. Он был стар и морщинист. Ростом и обликом он очень походил на высохшего эльфа. Его сгорбленная спина и перекошенные плечи болезненно напоминали о тех колкостях, что она бросила в адрес Кристофера. Что бы она тогда ни сказала, сейчас она была уверена, что Смедли Гудфилд действительно будет ее самым последним избранником.

Вскоре после их приезда отцу прямолинейно предложили осмотреть сад, не оставляя за ним возможности широкого выбора. Эриенн же пригласили присесть на канапе рядом со Смедли. Она отказалась и предпочла скамью у очага, но быстро обнаружила, что это воспринято торговцем как приглашение подсесть к ней. С первой же минуты, как он уселся, Эриенн пришлось побороться, чтобы не дать его рукам попасть к ней под одежду. В своей неловкой страстности он порвал ей корсаж, а если принять во внимание скромность выреза ее платья, то действия эти вряд ли можно было счесть случайными, С гневным вздохом Эриенн отбросила от себя костлявые руки и встала, зажимая порванный корсаж и хватая плащ.

— Я ухожу, мистер Гудфилд! — Ей стоило усилий не сорваться на крик. — Всего вам доброго!

Отец нервно прохаживался в холле, когда Эриенн вылетела из комнаты. Между ними возникла небольшая перепалка, когда отец попытался вернуть Эриенн в гостиную.

— Я не позволю тебе показывать тут свою дерзость! Я решу, когда нам уходить! — рявкнул он и ткнул себя большим пальцем в грудь. — И мы не уйдем, пока не решим вопрос с женитьбой.

Лицо Эриенн превратилось в застывшую маску. Она боролась с кипевшей в ней яростью. Ответила она отцу не спеша и выразительно:

— Вопрос уже решен! — Эриенн несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоить накатывавшиеся на нее волны злости. — Единственный способ удержать меня здесь — это связать по рукам и ногам. Потом вам потребуется найти способ заткнуть мне рот, иначе я навыкрикиваю таких оскорблений этому грязному старику, что он вышвырнет нас обоих вон. — Она распахнула плащ и продемонстрировала разорванное платье. — Посмотрите, что он сделал! Он порвал мое лучшее платье!

— Он купит тебе еще десять платьев! — в отчаянии прокричал Эйвери. Он не мог позволить ей уйти. Ведь ставкой была его свобода. Какое значение имеет порванное платье, если этот человек хочет жениться на ней? Несносная девчонка всего лишь упрямится.

— Если ты уйдешь из этого дома, то, предупреждаю тебя, уйдешь пешком. Мистер Гудфилд был очень добр, когда подвез нас сюда в своей карете, и уехать мы сможем только на ней.

С высоко поднятой головой Эриенн шагнула к двери:

— Может быть, отец, вы еще не готовы уехать, но я уже все решила.

— И куда же ты направляешься? — спросил Эйвери.

— Я уже сказала, — бросила она через плечо. — Я ухожу!

Эйвери оказался в затруднительном положении. Он не думал, что она уйдет без него, к тому же в незнакомом месте. В душе у него зрело подозрение, что дочь лишь испытывает его, а на самом деле совсем не намерена уходить в одиночку. Он насмешливо фыркнул. Он покажет ей, что он — человек слова.

— Отправляйся в гостиницу без меня, девочка. Я останусь с мистером Гудфилдом.

Дверь захлопнулась у него перед носом, предоставив изумленному Эйвери произносить свои гневные тирады лишь стенам. Он рванулся было за дочерью, намереваясь втащить ее в дом, но внимание его было привлечено властным постукиванием тросточки Смедли в гостиной. Обеспокоенный, Эйвери поспешил на звук, надеясь как-то объяснить поступок дочери и успокоить потревоженное тщеславие торговца. Никогда еще мысли Эйвери не оборачивались в его голове с такой быстротой.

Эриенн пошла по дорожке, которая вела от дома торговца. В голове ее было сплошное смятение, а все тело напряглось от переполнявшего девушку гнева. Достаточно уже того, что ее заставили сносить внимание, казалось, бесконечной вереницы слишком уж желанных претендентов со всей Англии. Достаточно было и того, что единственным положительным качеством, которое отец принимал во внимание, был вес кошелька и их готовность оплатить его долги. Достаточно того, что собственный отец использовал ее как средство успокоить кредиторов, которые начинали волноваться за свои деньги. Но теперь! Получить приказание ублажать трясущегося старика, чтобы он не обиделся… Это уж слишком!

По коже побежали мурашки при воспоминании о тянущихся к ней руках многочисленных воспылавших страстью претендентов и их бесконечных уловках: случайное прикосновение к груди, тайное поглаживание бедра под столом, жаркие прижатия животом сзади и глупые недвусмысленные ухмылки в ответ на ее гневно-вопросительные взгляды.

Она остановилась и стояла, сжав кулаки и стиснув зубы. Эриенн слишком хорошо знала, что будет вечером, если она вернется в гостиницу «Лайонз по». Придет отец, рядом с ним будет Смедли Гудфилд. Отец будет хныкать и уговаривать ее прийти к какому-нибудь приемлемому соглашению с торговцем. Конечно же, Смедли сядет рядом с ней и будет беспокойно ерзать, использовать любую возможность прильнуть к ней, погладить ее по бедру. Или близко наклонится к ней и шепнет на ухо со своей кривой беззубой ухмылкой какую-нибудь непристойность или вульгарность, а то даже расскажет историю. Потом он весело захихикает, если она в ужасе отпрянет. А если не отпрянет, он примет ее спокойствие за поощрение новых рассказов.

Спазм неподдельного отвращения перевернул у Эриенн все внутри. Она знала, что отец боится долговой тюрьмы, и ей совсем не хотелось, чтобы он туда попал. Но она также поняла, что не сможет больше выносить унижения своего достоинства так, как это предлагает отец.

Где-то внутри у девушки зародился и быстро нарастал страх. Эриенн представила, что старый торговец поджидает ее у гостиницы с нервной заискивающей улыбкой. Это узкое лицо она опять видела перед собой. Глаза с покрасневшими веками, которые бегали, как у крысы, и костлявую, похожую на когтистую лапу, руку, которая рвет ей платье в торопливом возбуждении…

Эриенн увидела каменный обелиск с вырезанной на нем стрелой, которая указывала на север, в сторону Мобри. В голове у нее промелькнула мысль. Уэркингтон и гостиница «Лайонз по» расположены в нескольких милях к югу. Дорога в Мобри гораздо длиннее, и путешествие по ней займет весь остаток дня и часть ночи. Ветер усиливался, а воздух становился все прохладнее. Но на Эриенн был ее самый теплый плащ, а в гостинице не оставалось ничего, без чего она не могла бы обойтись. В самом деле, любая поклажа была бы только обузой, и, если она вернется, она лишь опять станет лакомой приманкой для таких, как Смедли Гудфилд.

Эриенн приняла решение, и желание достичь Мобри до полуночи прибавило скорости ее шагу. Туфли не очень-то подходили для прогулки по посыпанной галькой дороге, и девушке приходилось время от времени останавливаться и вытряхивать из них камешки. И все же за час она ушла по этой дороге довольно далеко и совсем не жалела о том, что избежала еще одной встречи со Смедли. Только когда облака начали темнеть и низко над головой сбиваться в тучи, у девушки появились первые сомнения. Случайная капля упала ей на лицо, все усиливающийся ветер облепил плащ вокруг ее ног, словно намеренно сдерживая продвижение вперед.

Упорно Эриенн взошла еще на один холм, но на вершине его остановилась. С холма девушка увидела, что дорога внизу расходится на две новые, которые тянутся до горизонта, одна в одну сторону, вторая, изгибаясь, совсем в другую. Ни одна из этих дорог не была ей знакома, и беспокойство, что она ошибется в выборе пути, сильно поколебало уверенность Эриенн. Всё снижавшиеся тучи превратились в беспорядочную темную массу, которая совсем закрыла солнце, не оставив даже намека, в каком направлении двигаться.

Ветер хлестал по вершине холма, усиливая холод и заставляя Эриенн дрожать. Но, несмотря на его просто ледяное дыхание, у девушки совсем не было уверенности в том, что ветер прилетает с севера. Сжав не покрытые перчатками пальцы, чтобы спрятать их от его холодных укусов, Эриенн плотно стиснула зубы в мрачной решимости и пустилась по той дороге, которая, как она надеялась, ведет к северу.

— Замужество! — фыркнула она, вздохнув. Она начинала ненавидеть это слово.

Эриенн нагнулась, чтобы вытряхнуть из туфли очередной камень, и, когда случайно глянула через плечо, замерла и стала медленно выпрямляться. Позади, на вершине холма, виднелся всадник на темном коне. Его силуэт вырисовывался на фоне черных, кружащихся в вихре туч, словно это был какой-то злой волшебник. Ветер развевал плащ у него за спиной, как бы придавая ему крылья. И вдруг, когда Эриенн смотрела на него, ее охватил пронизывающий до костей страх. Она слышала бесчисленное количество историй об убийствах и насилии на дорогах и тропах Северной Англии, о разбойниках, забирающих у своих жертв все ценное, их честь и даже жизнь. Она была уверена, что этот человек представляет для нее опасность.

Эриенн начала пятиться, а всадник пустил своего скакуна вперед. Закусив удила, животное встало на дыбы. Оно повернулось немного боком, и Эриенн получила хорошую возможность рассмотреть и коня, и всадника. У нее перехватило дыхание и дрожь тут же прекратилась. Она узнала этого великолепного, лоснящегося жеребца и человека, сидевшего на нем верхом.

Кристофер Ситон! Само это имя вызвало у нее жаркую волну негодования. Эриенн почувствовала желание закричать от отчаянной ярости. Из всех людей, которые могли оказаться на этом холме, почему же это должен был быть именно он?

Попытка девушки уйти с дороги заставила всадника пришпорить коня. Длинноногий жеребец быстро сокращал расстояние между ними, выбрасывая копытами комья грязи на поросшую травой каменистую обочину. В отчаянии стиснув зубы, Эриенн подняла юбки выше колен и в попытке уйти от погони бросилась в противоположном направлении. Но Кристофера трудно было поставить в тупик. Он соскочил с жеребца, в два шага настиг ее и подхватил на руки.

— Опустите меня на землю, вы, напыщенный болван! Опустите меня! — Эриенн колотила ногами и упиралась руками в его широкую грудь, отчаянно пытаясь освободиться.

— Тихо вы, дерзкая девчонка, послушайте меня! — приказал он; голос его звучал резко и сердито. — Вы не понимаете, что может случиться с вами здесь, на дороге? Банды воров и негодяев, слоняющиеся по этим местам, увидят в вас весьма соблазнительную добычу. Ночь или две вы будете ублажать их… если так долго протянете. Вы хоть подумали об этом?

Холодно отвергая всю логичность его предостережения, Эриенн рывком отвернулась в сторону:

— Я настаиваю, чтобы вы опустили меня, сэр.

— Только если вы захотите выслушать мои доводы.

Она глянула на него с вызовом:

— Как вы узнали, где я?

В серо-зеленых глазах сверкнуло сумасшедшее веселье.

— Ваш отец и эта перекрученная пародия на мужчину вместе с ним пришли искать вас в гостиницу. Мэр пришел в исступление, когда не обнаружил вас. — Кристофер усмехнулся: — После того как я увидел Смедли, я решил, что вы пуститесь наутек, лишь бы не встретиться с ним снова. И оказался прав. Так поспешно улепетывая, вы оставили за собой довольно отчетливый след.

— Вы слишком уж много воображаете, мистер Ситон, если думаете, что я буду рада вашему покровительству и вашему обществу.

— К чему такие формальности, Эриенн? — поддразнил он ее с чертовски задорной улыбкой на лице. — Вы можете называть меня Кристофер, мой дорогой, мой любимый, можете воспользоваться любым ласковым обращением на свой выбор.

Из глаз Эриени словно посыпались искры негодования.

— Я желаю, — сказала Эриенн категорично, — чтобы вы меня немедленно опустили на землю.

— Как угодно, миледи.

Кристофер убрал руку у нее из-под колен, ноги ее скользнули вниз вдоль его тела, и кончики пальцев коснулись поросшего мхом склона. Соприкосновение с его твердым, крепким телом потрясло Эриенн как удар молнии. Так же молниеносно в ее памяти возникло видение: восходящее солнце и одинокая фигура нагого мужчины в его лучах.

— Отпустите меня! — приказала она, пытаясь спрятать свои щеки, пылавшие от ярости. Ни одна порядочная дама не позволила бы такому видению укорениться и существовать в своей памяти. — Я вполне в состоянии стоять на собственных ногах.

Опустив руки на ее изящную талию, Кристофер поднял девушку и посадил на валун, образовавший небольшое плоское плато рядом с дорогой.

— Оставайтесь здесь, — велел он ей, — пока я не вернусь вместе с лошадью.

— Я не ребенок, чтобы вы тут мне приказывали, — запротестовала она. — Я взрослая женщина!

Кристофер вскинул свою изящную бровь и внимательно посмотрел на нее. Казалось, что глаза его обжигают даже через плащ.

— Да, в первый раз я слышу, что вы произнесли истинную правду.

Эриенн сильно покраснела и стянула вокруг себя полы плаща:

— Говорил ли вам кто-нибудь, как вы отвратительны?

Он криво усмехнулся, сверкнули его белые зубы:

— До сих пор, моя милая, только каждый член вашей семьи.

— Почему же вы тогда не оставите нас в покое? — бросила она.

Смеясь, он отошел за лошадью, только заметил через плечо:

— Все складывается так, Эриенн, что я начинаю думать, что вашему отцу никогда не удастся выдать вас замуж. — Он вернулся, ведя под уздцы жеребца. — Я только хотел бы каких-то гарантий, что вложенные мной деньги не пропадут уж совсем.

— Вы действительно думаете будто у вас есть на меня какие-то права? — съязвила она, — Какое-то право досаждать мне, надоедать мне своим присутствием?

Он беззаботно пожал плечами:

— Такое же, как и у других ваших поклонников. В самом деле, с этими двумя тысячами фунтов, что должен мне ваш отец, у меня, наверное, еще больше прав. Интересно, какому из ваших блестящих ухажеров захочется расстаться с такой суммой? — Он издевательски засмеялся. — Вас можно выставить на аукционе, и пусть они назначают свои цены. Это позволит вашему отцу сберечь массу времени и усилий в его стремлении найти вам щедрого мужа.

Эриенн открыла было рот, чтобы возразить такому предположению, но внезапно была лишена этой возможности. Он подхватил ее и усадил на лошадь. Вскочив в седло у нее за спиной, Кристофер не оставил девушке никакого выбора, кроме как принять его компанию.

— Это возмутительно, мистер Ситон! — вскричала она. — Спустите меня вниз!

— Вы, может быть, не подозреваете этого, моя милая, но мы скоро насквозь промокнем. — Не успел он закончить фразу, как сверху на них посыпались капли дождя. — Поскольку я не могу бросить вас здесь в одиночестве, вам придется поехать со мной.

— Никуда я с вами не поеду! — закричала она.

— Ну что ж, я не собираюсь сидеть здесь под дождем и спорить с вами.

Он пришпорил жеребца, заглушая ее протест. Животное рванулось вперед и перешло на полный галоп. Эриенн откинуло назад и плотно прижало к крепкой груди ее спутника. По соображениям безопасности ей пришлось смириться с тем, что его рука обвила ее. И хотя она бы стала всячески это отрицать, Эриенн была признательна за то, что он прочно удерживает ее на удобном сиденье, образованном его бедрами.

Ветер хлестал ее лицо, дождь быстро промочил плащ и сбегал холодными ручейками по разорванному корсажу. Эриенн посмотрела наверх, на бушующее небо, но крупные капли заставили ее отвернуться и искать убежища у него на груди. Глянув на девушку, Кристофер прикрыл ее еще и полами своего плаща, но через несколько секунд, казалось, целый водопад хлынул на них с небес. Ледяные потоки били по ним. Их одежда насквозь пропиталась водой и висела на плечах тяжким грузом, сковывая движения. Ветер и холодный дождь не успокаивались, секли их со всех сторон.

За темными потоками ливня вдали показались неясные очертания какого-то строения. Кристофер свернул скакуна с дороги и направил туда между деревьями. Голые сучья не укрывали от бури, а только цеплялись за одежду, словно не хотели позволить, им проехать.

Когда они приблизились, строение оказалось старой, заброшенной конюшней. Рядом стоял полуразвалившийся дом, но он был без крыши, и это вызывало серьезные сомнения в том, что кто-то, кроме самых мелких животных, способен найти укрытие под его осыпающимися стенами. Двери конюшни были широко распахнуты, одна из них косо висела на единственной тугой и ржавой петле. Строение опоясывали ползучие растения, а вход перегораживало лежавшее на земле гнилое бревно. Несмотря на ветхое состояние, конюшня служила более надежным укрытием, нежели дом.

Кристофер соскочил с лошади у ворот конюшни и потянулся, чтобы снять Эриенн. Ветер ворвался под ее промокший плащ, его ледяное дыхание коснулось мокрого платья девушки, пронзило ее своим холодом. Эриенн безудержно дрожала. Кристофер внес ее через бревно в темноту конюшни, поставил на ноги, потом осмотрелся.

— Не так уютно, как в гостинице «Лайонз по», но, по крайней мере, здесь можно укрыться от бури, — отметил он. Сбросив свой промокший плащ, он посмотрел на девушку и изумленно поднял бровь: — Вы похожи на утонувшего кролика.

Трясущийся подбородок Эриенн высокомерно поднялся, и она холодно посмотрела на него. Сотрясавшая ее страшная дрожь делала достаточно резкий ответ довольно затруднительным, но она постаралась:

— Я п-полагаю, вы д-думаете, Клодия с-сейчас выглядела б-бы лучше.

Кристофер засмеялся, представив, как Клодия пыталась бы сохранить элегантный вид в широкополой шляпе, с обвисших полей которой ей за уши текла бы вода.

— Не надо ревновать к ней, — ответил он бойко. — Ведь это же за вами я поехал в Уэркингтон.

— Ага! 3-значит, вы п-признаете это.

— Конечно!

Эриенн растерянно посмотрела на него. Это его признание лишило ее довод всякого смысла.

Кристофер усмехнулся, вернулся на улицу и ввел в конюшню жеребца. Эриенн сжалась в комок в своей промокшей одежде. Кристофер отвязал сверток, притороченный за седлом. Он достал оттуда свой редингот, бросил его ей и снова отвернулся, чтобы расседлать скакуна. Он сказал девушке через плечо:

— Вам лучше надеть это, пока вы не простудились.

Эриенн стянула вокруг себя свой потяжелевший от воды плащ и отвернулась, не желая поступаться гордостью и снимать верхнюю одежду.