Коварство и свекровь

— Ага! — завопила Лола, так что Пу И от неожиданности подскочил и свалился на пол. — Ага, сам не можешь запомнить, а от меня требуешь!

Тут она заметила неприятность, случившуюся с Пу И, и наклонилась, чтобы поднять своего любимца.

— Пуишечка, детка, ты не ушибся? — заворковала Лола над песиком, снова усадив его на колени. — Это все из-за него, из-за этого безжалостного человека! Он нещадно эксплуатирует своих близких, нарушая трудовое законодательство и технику безопасности!

Пу И закатил глаза и сделал вид, что он при смерти, и спасти его может только целый пакет орехового печенья.

— Лолка, немедленно прекрати этот цирк! — прикрикнул Леня на свою разыгравшуюся подругу.

— Ну ладно! — Лола надулась. — А почему это ты считаешь, что в фамилии Воробьева есть что-то криминальное?

— Ну, воробей… здесь слышится «вор» и «бей»… Прекрати! — Леня стукнул кулаком по столу. — Опять ты пытаешься отвлечь меня от дела!

— Пу И, он совсем не понимает шуток! — грустно вздохнула Лола. — Ну ладно, я внимательно слушаю!

При всех Лолиных недостатках, она хорошо знала, когда Маркиз всерьез сердится, и умела вовремя остановиться.

— Я внимательно слушаю! — повторила она. — Для чего мне нужно втереться в доверие к этой Оксане?

— Ты должна узнать о ней буквально все. Чем она дышит, что ест, с кем спит, что ей снится… но главное, что тебе нужно узнать — каково ее финансовое положение. Как у нее с деньгами, и не появились ли у нее большие деньги в самое последнее время.

— Ты думаешь, она уже успела загнать часики и теперь на радостях покупает дорогие обновки? — с недоверием проговорила Лола. — Если у нее есть хоть капля мозгов, она не будет спешить! Затаится на несколько месяцев, а то и на год, и только потом реализует теткино сокровище…

— Ты правильно сказала — если у нее есть хоть капля мозгов. А если нету?

— Тем более, за такой короткий срок она вряд ли успела реализовать часы! Ведь это не какая-нибудь пустяшная безделушка, которую можно продать в любом ларьке…

Вот поэтому тебе и придется проявить свои способности! — Леня повысил голос. — Думать, думать надо! Может быть, она и не продала часы, но уже предчувствует появление больших денег и присматривается к таким вещам, о которых раньше и думать боялась! Ну, там, шубы, украшения.. . что я тебя учу? Ты ведь женщина и должна чувствовать такие вещи лучше меня! Может быть, у нее особенно остро стоит квартирный вопрос. Живет в однокомнатной клетушке с курятником вместо кухни и собачьей будкой вместо ванной. Тогда она не сможет выждать целый год и уже сейчас начнет на радостях подбирать варианты… в общем, собери о ней всю информацию, какую сможешь!

— Ну, ладно… — Лола тяжело вздохнула. — Пуишечка, детка, извини, но мне придется заняться делом. И я, к сожалению, не смогу взять тебя с собой. А насчет орехового печенья обращайся к этому жестокому человеку, тирану и эксплуататору!

— Подожди, — проговорил Леня. — Нужно решить вопрос с твоим транспортом. По моему замыслу, у тебя должна быть машина.

Он позвонил своему приятелю по кличке Ухо, который прекрасно разбирался в машинах и мог в считанные часы раздобыть любое транспортное средство от детского педального автомобильчика до самого продвинутого «хам-мера». Услышав, что понадобилось Маркизу на этот раз, Ухо даже немного обиделся. Однако дело есть дело, и через час возле Лениного подъезда стояла проржавевшая и явно побывавшая не в одной аварии старенькая «пятерка».

— Ну и ведро! — проговорила Лола, в сердцах пнув видавшую виды машину.

— А ты на себя посмотри! — огрызнулся обиженный в лучших чувствах Ухо. — Типа, что заказывали, то я и притаранил. А по дороге, между прочим, такой «бумер» видел! — его глаза мечтательно затуманились. — И чего это Маркизу «пятера» понадобилась!

— Ладно, — вздохнула Лола. — На ведре так на ведре…

— Если надо будет для дела — и на помеле полетишь! — строго прикрикнул на нее Леня.

— А если гаишник привяжется? Не могу же я с собственными правами на угнанной тачке разъезжать! На помеле хоть не задержат, у нас пока летающих гаишников нету!

— Зачем с собственными? — Ухо выгреб из кармана стопку документов и отдал Лоле. — Выбирай, какие тебе больше нравятся. У меня этого барахла на целый автопарк хватит!

Галия Юсуфовна Мынбаева, — прочитала Лола на первом документе. — Нет, это мне не подходит… явно не моя масть… так… Каринэ Ашотовна Геворкян… ну, Ухо, ты даешь! Я же все-таки не жгучая брюнетка… по крайней мере, сегодня… Сорока… Евгений Михайлович! Да ты что, это же вообще мужские!

— Ой, правда? — Ухо заглянул через ее плечо. — А я смотрю — Сорока, решил что женщина! А дальше и не прочитал!

— Вот что значит — настоящий мужской шовинизм! По твоему мнению, все женщины только и умеют трещать как сороки… — Лола вытащила из стопки следующий документ:

— Савушкина Людмила Петровна… а вот это вполне подходит! И возраст примерно такой же…

— Ну, вот видишь, как хорошо! — удовлетворенно проговорил Ухо. — А вот тебе доверенность от хозяина… правда, немножко помятая, но так даже лучше, достовернее!

Через полчаса старенькая бежевая «пятерка» подрулила к вещевому рынку возле станции «Удельная». Жизнерадостная, ярко размалеванная девица, в которой почти невозможно было узнать Лолу, выбралась из машины, захлопнула дверцу и, призывно вихляя бедрами, подошла к лотку, на котором были разложены разноцветные китайские одеяла.

— Слышь, подруга, — обратилась она к скучавшей возле лотка женщине неопределенного возраста с неестественно светлыми волосами и чересчур румяным от свежего воздуха лицом. — Ты Ксанку Воробьеву не знаешь? Говорили, где-то тут она стоит…

— Ксанку, говоришь? — переспросила продавщица, окинув Лолу оценивающим взглядом. — А чем она торгует-то, эта Ксанка? Ты мне фамилию не говори, фамилия нам по барабану, мы в паспорт друг дружке не заглядываем!

— Торгует? Да вроде джинсами, — ответила Лола, изобразив на лице умственное напряжение.

— Так это, наверное, Ксанка Рыжая! — оживилась продавщица и оглушительно завопила:

— Галю! Галю!

Лола даже попятилась от такого крика. Огромная ворона с испуганным хриплым карканьем сорвалась с фонарного столба. Все остальные не обратили на крик внимания, а тс летая тетка в облегающих трикотажных штанах бирюзового цвета и ядовито-розовой маечке, торговавшая на соседнем лотке лифчиками нечеловеческих размеров, повернулась и как ни в чем не бывало осведомилась:

— Ну, че тебе, Анжелка? Менты, что ли, идут? Так я с ними сегодня уже разговаривала!

— Не, — отозвалась Лолина собеседница. — Вот тут девочка интересуется насчет Ксанки Рыжей. Ты ее сегодня не видала? Вы ведь с ней вроде в подругах ходите!

— Ну, скажешь тоже, в подругах! — обиделась Галина. — Я эту клячу ваще видеть не хочу! Я на нее за вчерашнее обиделась… договорились, что она бутылку принесет, а я закусь, а она, корова кривоногая, так и не появилась…

— Так ты, короче, не знаешь — торгует она сегодня или как?

— Не! — Галина ухмыльнулась. — Ей в таком виде неделю нельзя на рынке показываться! Всех покупателей распугает!

— А че? — заинтересовалась Анжела. — Тенгиз приложил?

— Какое там! — Галина замахала руками и понизила голос. — У ней Костик из «Крестов» вышел!

— Да ты что? — Анжела округлила глаза. — И чего?

— Известно чего! Приревновал! Кто-то ему про Тенгиза наболтал, ну он и разошелся,..

— Кто-то? — подозрительно переспросила Анжела. — Уж не ты ли подружке посодействовала?

— Ой, да больно мне надо! — отмахнулась Галина. — Что у меня, других дел нету?

— Сделать гадость — сердцу радость! Была бы богатая — в кино бы ходила, а так за счет подруги развлеклась…

, — Ой, ну ты прям про меня так плохо думаешь! Я еще Костика-то и не видала! Без меня кто-то постарался! Короче, она уж и так и этак оправдывалась, а он и слушать не стал, так отделал — мама не горюй! Она даже очки черные надела, у Надьки взяла, так никакого толку, на пол-лица синячище!

— Ну надо же, как ревнует! — мечтательно вздохнула Анжела. — Ревнует, значит, любит! А тут стоишь, как памятник, и хоть бы кто посмотрел…

— Ладно ты, памятник! Нашла чему завидовать! Так, короче, Гиви ей и сказал, чтобы на рынок не совалась, пока эта красота не пройдет… типа, больничный выписал! А тебе ваще-то зачем Ксанка? — Галина подозрительно уставилась на Лолу. — Уж нет ли у тебя к Костику интереса? Так ты, того, лучше про него забудь! А то, знаешь, я за подругу… — и толстуха угрожающе выдвинула вперед свой необъятный бюст, как оружие массового поражения.

— Да нет, — Лола на всякий случай попятилась. — Я вообще-то работу ищу, ну, мне одна подруга и сказала, что Ксана может в этом деле посодействовать…

— Ксана? — Галина гулко расхохоталась. — Да чего она может-то! На нее на саму-то Гиви круто катит, как бы не выгнал на улицу! Особенно теперь, как Костик-то вышел… а ты че — где-нибудь уже торговала, опыт имеется?

— Да я так, то там, то здесь… — уклончиво ответила Лола, — зато у меня машина имеется, — она с гордостью показала на старенькую «пятерку». — И права есть, так что я могу товар возить…

— Машина — это хорошо, — уважительно проговорила Галина. — Только товар Гиви сам возит, никому не доверяет! Так что иди, девочка, тут тебе ловить нечего!

* * *

Лола ехала от рынка в самом отвратительном настроении. Вся ее маскировка пропала зря. Зря она вырядилась в ужасные тряпки, зря накрасилась дешевой турецкой косметикой, зря нюхала бензин в салоне раздолбанной «пятерки»! Надо же было такому случиться, чтобы именно сейчас, не раньше и не позже, вышел из «Крестов» некий Костик, и так приревновал племянницу умершей старухи, что той теперь неделю на люди показываться нельзя! Леня будет очень недоволен, потому что заказчик ждать не будет.

Лола вздохнула и поморщилась. Бензином в машине пахло просто ужасно.

И руля «пятерка» почти не слушалась, как не слушается родителей хулиганистый пятиклассник.

«Не мог Ухо подобрать что-нибудь поприличнее! — раздраженно думала Лола, косясь на светофор и выкручивая руль до предела, чтобы выехать на проспект Энгельса. — Пусть бы старенькую машину, но в приличном состоянии…»

Додумать эту мысль она не успела. Откуда-то сбоку перед ней выскочил серебристый «мерседес». Лола вдавила педаль тормоза в пол, тормоза, к счастью, не подвели, и «пятерка» резко остановилась. Правда, полностью избежать столкновения не удалось, бампер «пятерки» задел крыло «мерседеса», послышался отвратительный скрежет металла, посыпались стекла…

«Ну, только этого не хватало! — подумала Лола. — Сейчас этот козел из „мерседеса“ начнет качать права! Потребует купить ему новую машину! Вызвоню Леньку, пускай сам разбирается!» — и она вытащила из бардачка мобильный телефон.

Однако водитель «мерседеса» повел себя совершенно неожиданным образом. Подойдя к Лолиной машине, он наклонился и озабоченно проговорил:

— Вы не пострадали?

— Кажется, нет, — удивленно ответила Лола. — Но ваша машина…

— Вы уверены? А что с вашим лицом? — и мужчина протянул ей белоснежный платок.

— А что с моим лицом? — забеспокоилась Лола, повернувшись к зеркалу заднего вида и одновременно поднеся к лицу платок. Лицо было вроде бы в порядке, только ужасная турецкая тушь, как и следовало ожидать, размазалась. Лола провела платком под глазом, вытирая черный след, и неожиданно почувствовала головокружение.

«Все-таки я, наверное, ударилась головой, — подумала она, — или это от запаха бензина…»

Улица вокруг нее странно заколыхалась, перед глазами поплыли радужные круги, и Лола потеряла сознание.

А потом проснулась в чужом доме, в чужой постели, и какие-то совершенно незнакомые люди упорно называли себя ее родственниками.

* * *

От усилий, вызванных интенсивными воспоминаниями, голова у Лолы заболела сильнее. И сильнее заломило все кости.

«Это они меня наверняка чем-то отравили! — в испуге подумала она. — Смочили носовой платок какой-то гадостью, я вдохнула и потеряла сознание…»

Теперь она вспомнила все — и адрес той квартиры, где жила вместе с Леней и животными, и номер телефона, и даже номер собственного мобильника. В голове прояснилось, только Лола никак не могла сообразить, зачем кто-то придумал так над ней издеваться. Кто эти люди и что им от нее надо?

Лола села на кровати и заметила, что на ней снова надета та же ненавистная ночная сорочка с отвратительными цветами на груди. Она застонала в голос.

В ответ на ее стон отворилась дверь, и в комнату вошло новое лицо. Лицо это приблизилось к кровати и оказалось очень высоким мужчиной. Даже не мужчиной, а юношей, потому что слишком ярко блестели его глаза, а на губах играла почти детская улыбка.

— Доброе утро! — радостно сказал вошедший, и голос был настолько высок, что никак не мог принадлежать мужчине, а только взрослеющему подростку.

Лола молча смотрела на него, не отвечая на приветствие. Юноша улыбнулся еще шире и спросил:

— И как мы сегодня спали?

Интонация не оставляла сомнений — именно так фальшиво-радостно говорят только доктора. Причем с тяжелыми больными. Кажется, в прошлом ее сне речь шла о каком-то докторе, который ей может помочь, эта старая ведьма проговорилась… Однако какой-то он слишком юный… И волосы длинные, лицо закрывают. Голос опять же… разве такие доктора бывают?

Мужчина подошел ближе и наклонился. Лола увидела, что он вовсе не так молод, это из-за улыбки возникало такое впечатление. Глаза же смотрели серьезно, пронзительно даже. Мелькнуло в них что-то такое, чему Лола не могла дать названия. Впрочем, возможно, это ей показалось.

— Так как же мы спали? — повторил доктор.

— Не знаю как вы, а я отвратительно.

— Что, извините? — лицо доктора удивленно вытянулось. Лола прерывисто вздохнула и прижала руки к груди, чтобы остановить сильно бьющееся сердце.

— Доктор, помогите мне, пожалуйста!

— Конечно, моя дорогая, мы, доктора, для того и существуем, чтобы помогать людям! Только вы не выполняете наш договор. Я не называю вас больной, а вы не называете меня доктором, просто Эдик, и все!

Лола хотела сказать, что у нее не было с доктором никакого договора, что она видит его впервые в жизни, но отчего-то промолчала.

Снова отворилась дверь и появилась та самая тетка, что называла себя Лолиной свекровью. Когда Лола проснулась утром, «свекровь» навестила ее в спортивном костюме, потом была одета подчеркнуто скромно — джинсы, свободная рубашка. Сейчас на ней был вполне приличный темно-синий костюм, туфли на каблуках, а на голове — крошечная синяя шляпка с вуалью. Из-под вуали смотрели на Лолу все те же злобные носорожьи глазки. Лола поежилась. Ни костюм, ни шляпка не помогут этой женщине стать человеком.

— Вправьте ей мозги, Эдуард! — сказала «свекровь», неприязненно поглядывая на моложавого доктора. — Кажется, именно для этого вы ходите в наш дом.

— Всенепременнейше! — кротко ответил доктор, но Лола видела вблизи, что глаза его потемнели от негодования. — Думаю, мы поговорим наедине.

— Вы только послушайте, что выдумала эта ненормальная! — продолжала «свекровь», не обращая внимания на намек доктора и не двинувшись с места. — Она до того дошла, что не узнает собственного мужа! Да что там, она и себя не узнает! Говорит, что она не Алина Кравчук, а какая-то Люся Савушкина!

Имя это «свекровь» произнесла с такой ненавистью, что в воздухе затрещали искры.

— Алина, но что случилось? — с легким упреком спросил доктор.

— Не делайте из меня дуру! — вспылила Лола. — Вы прекрасно знаете, что я не Алина! И никогда ею не была. Что за цирк вы тут устроили? Зачем вам это нужно? Если это похищение, то изложите, наконец, ваши требования! Какого черта вы привезли меня в этот дом? — Она хотела продолжать, но закашлялась от нестерпимой сухости в горле.

— Ну? — поинтересовалась «свекровь» у доктора. — Слышали? Она превзошла саму себя!

— Я вас попрошу выйти, — сказал доктор.

— И не подумаю! — взвилась «свекровь». — Нечего с ней миндальничать!

Доктор промолчал. Он повернулся и в упор поглядел на старуху. Та пыталась отвести глаза, потом сникла и вышла из комнаты, горбясь и подволакивая ноги.

— Ну, а теперь перестанем нервничать и возьмем себя в руки, — строго сказал доктор. — Понимаю ваши чувства, сам, надо сказать, вашу свекровь терпеть не могу, но надо же держать себя в руках!

Лола угрюмо молчала и отворачивалась. Доктор обошел кровать и заглянул ей в глаза. Лола тоже присмотрелась и заметила, что глаза у него очень яркие, темные, притягивающие взгляд. Своими глазами он как бы вытягивал Лолу из невидимого кокона и куда-то уводил за собой. И она совсем не сопротивлялась, ей вдруг ужасно захотелось идти за этим человеком далеко-далеко, куда он позовет. Лола забыла все, забыла, где она находится, забыла, что на ней ничего нет, кроме дурацкой сорочки с цветочками, она хотела идти и идти, сбивая ноги в кровь, не думая ни о чем. Только за ним.