Любовь во спасение

— Воры и грабители! — воскликнула она. — Да, действительно, ты прав, Сильвестр. Я должна найти новое место для своих драгоценностей. Моя служанка так бестолкова, вечно забывает спрятать на ночь то серьги, то брошь.

— Всегда лучше принять все меры предосторожности, дабы не лишиться ничего ценного. — К герцогу вернулся его обычный насмешливый тон.

Вдова протянула руку.

— Сильвестр, не играй сегодня вечером, — взмолилась она. — Если это развлечет тебя, мы поедем в Оперу или на концерт, который устраивает леди Элизабет Фостер, — там будет много твоих друзей.

Герцог улыбнулся, и Клеона решила, что он уступит ее просьбе. Но молодой человек с усмешкой отвернулся.

— Не запрягайте меня, бабушка, я не приучен к удилам. Я пообедаю с вами дома, а затем поеду к Уайту или Уоттерсам. Вы же знаете, у меня пальцы будут чесаться, пока я не доберусь до карт! Аu revoir12, Клеона… к вашим услугам, бабушка. — Он поклонился им обеим, уже стоя в дверях, и исчез.

Ее светлость встала, глядя ему вслед. Клеоне показалось, что она внезапно лишилась гордости и силы духа и превратилась в усталую и озлобленную старуху, которая ведет безнадежную битву.

— Почему он играет? — Вопрос был дерзкий, но девушка все-таки не удержалась и задала его.

— Не знаю, — ответила вдова. — Раньше Сильвестр никогда таким не был. Ещё год назад он был спокойным и разумным. А потом сошелся с беспутной компанией. Это было после… да, после того, как ему не позволили вступить в армию.

— Не позволили? Кто? — спросила Клеона.

— Семья и опекуны. Сильвестр хотел идти сражаться с Наполеоном. Но как они могли его отпустить? Единственный ребенок, наследник всего состояния. Вот тогда он и пристрастился к азартным играм. Все было не так плохо, но в последние три месяца он стал ночь за ночью проигрывать колоссальные суммы. Разве поместье может это выдержать? Даже самое большое состояние в конце концов будет исчерпано. Столько людей говорят мне о его безрассудстве, но что я могу сделать, что я могу сделать? — Голос вдовы пресекся. Клеона инстинктивно обняла ее и подвела к креслу. Но, словно устыдившись своей слабости, герцогиня, чуть тряхнув головой, снова взяла себя в руки. — Я, вероятно, все выдумываю, — резко сказала она. — Мальчик может о себе позаботиться. Ему двадцать пять или двадцать шесть? Это просто такой период. Он пройдет, и Сильвестр увидит глупость своих привычек. По крайней мере сегодня вечером он обедает с нами, а не с той женщиной.

— Какой женщиной? — спросила Клеона, хотя и не рассчитывала на ответ.

— О, с некоей певицей из Воксхолла. Говорят, она красива, но мне так не кажется. Проститутка — всегда проститутка, какие бы обеды она ни устраивала и какие бы вина ни подавали за ее столом. Но мне не следовало говорить с тобой о таких вещах. Забудь, что я сказала. Должно быть, я старею. Однако ты кажешься разумной девушкой. Ты же понимаешь, что у всех мужчин бывают увлечения. И никто не думает из-за этого о них хуже, если только это не заходит слишком далеко.

— А что значит слишком далеко? — спросила Клеона, снова не надеясь получить ответ.

— Слишком далеко — это когда заходит речь о браке, — изрекла старуха, вставая, голосом скрипучим, как голос ее попугая. — О браке с кем-то недостойным, с кем-то ниже по положению, с кем-то, кто должен знать свое место. — Она поднесла руку ко лбу. — У меня болит голова, мне пора отдыхать. Позже мы снова поедем по магазинам. А пока я пойду в свою спальню.

Старая леди вышла из комнаты с высоко поднятой головой, но Клеона знала, что это притворство. Ее вдруг охватил гнев на герцога за то, что он огорчает свою бабушку. Ее светлость была стара, слишком стара для таких переживаний.

— Он негодяй, — прошептала девушка, но поймала себя на том, что вспоминает чарующий голос, улыбку и то выражение его глаз, которое промелькнуло, когда герцог увидел ее в библиотеке перед ленчем. Полная решимости не думать о нем, Клеона взяла со стола какую-то книгу. Но едва перевернула страницу, как дверь открылась и дворецкий объявил:

— Граф Пьер д'Эскур прибыл с визитом, ваша светлость. Клеона встала.

— Ее светлость ушла отдыхать.

— Но, надеюсь, это не означает, что вы меня прогоните? — спросил голос с иностранным акцентом, и граф Пьер д'Эскур вошел в комнату. Он был красив на латинский манер: темноволосый, со смуглым лицом и большими глазами под тяжелыми веками. Граф поднес руку Клеоны к губам со словами: — На самом деле я пришел, чтобы увидеть вас и просить прощения за вчерашний вечер и за наше поведение.

— Вам не за что извиняться, — машинально ответила девушка.

— Ах, как бы мне хотелось в это верить, — воскликнул француз. — Я всю ночь не сомкнул глаз, вспоминая, с каким презрением вы смотрели на нас, когда мы возвращались из игорного дома.

— Я была слишком усталой, — напомнила Клеона, — чтобы замечать что-нибудь, кроме того, что мое путешествие закончилось. — Она неожиданно поняла, что граф все еще держит ее руку, и попыталась ее отнять.

— Вы так же добры, как прекрасны, — пробормотал француз и снова поцеловал ее пальцы.

У девушки вдруг возникло странное чувство, будто она играет в спектакле. Как будто все это было написано, отрепетировано и так же нереально, как любая театральная драма.

— Да, вы прекрасны! — повторил граф, и по телу Клеоны пробежала легкая дрожь.

Глава 4

— Dites moi13, почему Лондон так долго не видел этой красоты? — вкрадчиво спросил граф, садясь возле Клеоны на диван.

— Мой дом в Йоркшире, — нерешительно ответила Клеона. — Бабушка пригласила меня приехать в Лондон, и я, конечно, не могла ослушаться.

— Naturellement14, — согласился граф. — Но вы же не рабыня, и у меня такое чувство, что в своей жизни вы делаете не много такого, чего не желаете делать.

Говоря это, он заглянул девушке глубоко в глаза, и Клеона с усилием отвернулась.

— Не стоит говорить обо мне. Расскажите лучше о себе. Это, наверно, гораздо интереснее.

— Зачем мне надоедать такому юному и веселому созданию, как вы, своей печальной историей? — тихо проговорил граф. — Неужели вы желаете услышать, что мои родные погибли на гильотине, мои земли конфисковали, мои дома сожгли и разграбили? Я бежал в Англию в том, в чем был, и радовался, что остался жив. — Он говорил так гладко, словно не впервые повторял эту историю, но Клеоне все равно стало жаль его.

— Сейчас вы не кажетесь нищим, — мягко заметила она. Граф улыбнулся:

— Должен ли я объяснять вам, что обязан этим своим способностям? К тому же мне повезло с друзьями. Теперь я могу вернуться домой, чтобы спасти то, что осталось от семейного достояния. У меня есть основание считать, что мои интересы были доведены до сведения самого Бонапарта.

— Тогда вам действительно повезло, — сказала Клеона.

— Но не так, как мне хотелось бы, — тихо проговорил француз, бросая на девушку красноречивые взгляды.

Она решительно поднялась.

— Думаю, мне следует узнать, не нужна ли я ее светлости.

— Helas15. Я чем-то оскорбил вас? — быстро спросил граф.

— Нет-нет, — ответила Клеона, — просто… Граф взял ее за руку и снова усадил на диван.

— Просто, — спокойно продолжил он, — вы испугались. Je suis fou16 … На минуту я забыл, как вы молоды и неискушенны. Вы так прекрасны, так желанны, что это… как это вы говорите по-английски… вскружило мне голову. И вы почувствовали, как меня влечет к вам! О, вы такая чуткая, такая отзывчивая.

Клеона убрала руку.

— Вы слишком торопитесь, граф, вы смущаете, да и, возможно, немного… пугаете меня.

Француз засмеялся. Это был мягкий, ласкающий смех.

— Вы очаровательны. Вы не возражаете против того, что я это говорю? Ибо я просто не могу это не говорить! Вы пленили меня! С той самой минуты, как я вас увидел…

— Нет, это неправда, — отрезала Клеона. — Когда вы впервые увидели меня, я была усталая, растрепанная, вся в дорожной пыли. Единственное, что вы могли подумать: «Что может делать на Баркли-сквер эта деревенская девица?»

Граф откинул голову и рассмеялся.

— Вы неисправимы! Нет, я так не думал. Я подумал, что ваше личико с большими усталыми глазами под старомодной, но очень идущей вам шляпой очаровательно. Мне хотелось бы, чтобы это я, а не кучер ее светлости мог бы впервые показать вам Лондон. Однако вам предстоит увидеть еще много интересного! Мисс Клеона, позвольте мне познакомить вас с Лондоном так, как это может сделать только иностранец? Эти англичане… Они равнодушны к красоте своего города и часто не замечают его прелести. Когда я сюда приехал, все здесь было для меня новым и потому крайне excitant 17. Я хотел бы, чтобы и вы так же увидели Лондон.

Граф казался столь искренним, что Клеона не могла оставить его предложение без ответа.

— Вы очень добры, — проговорила она, как и следовало благоразумной девушке, — но что скажет ее светлость?

— Ее светлость, конечно, не придет в восторг, — ответил француз, чуть улыбаясь. — Но даже ее светлость вряд ли ожидает, что герцог все время будет вас сопровождать. Он очень неуловим, наш юный и веселый друг Сильвестр. Позвольте мне быть вашим гидом?

Граф наклонился вперед и взял обе ее руки в свои. Его лицо оказалось очень близко к ее лицу. Клеона поняла, что он изо всех сил старается очаровать, а возможно, и соблазнить ее. Девушка сказала себе, что она должна быть осторожна и держаться подальше от этого человека. Но было что-то захватывающее в сознании, что с ней флиртуют, ее внимания добиваются, причем так, как никогда бы не пришло в голову тем неуклюжим молодым людям, которых она встречала в Йоркшире, или даже более искушенным деревенским сквайрам, ни один из которых не взглянул на нее дважды.

Клеона потупилась, ибо женское чутье подсказало ей, как заманчиво темнеют длинные ресницы на фоне бело-розовой кожи лица. Затем она тихо проговорила:

— Это очень любезно с вашей стороны, сэр.

Граф наклонил голову, и девушка почувствовала его горячие требовательные губы на своей руке. Только она успела подумать, что француз чересчур стремителен, как дверь сзади них открылась. Даже не поворачивая головы, Клеона поняла, кто вошел.

— Проклятие! — раздался нетерпеливый голос. — Где моя бабушка? Ты губишь репутацию девушки, Пьер, сидя тут с ней наедине!

Француз грациозно поднялся — Клеона обратила внимание, что он вовсе не кажется смущенным.

— Я только спрашивал мисс Клеону, не разрешит ли она мне показать ей достопримечательности Лондона. Конечно, когда ты будешь занят. Я не пытался занять твое место, мой дорогой герцог, я только предлагал свои услуги в качестве почтительного гида в твое отсутствие.

— Не сомневаюсь, что мисс Клеона, как ты ее называешь, — неприязненно сказал герцог, — будет рада принять твое предложение. Но если кто-то думает, что я собираюсь бродить вокруг древних монументов или нянчиться с желторотой деревенской девицей, у него, должно быть, не все в порядке с головой. — Он, хмурясь, посмотрел на Клеону.

— Я уверена, — нервно откликнулась девушка, — бабушка вовсе не предполагала, что вы будете делать что-либо подобное. Это действительно была идея графа, что мне следует познакомиться с достопримечательностями Лондона, раз уж я здесь.

— Вам это покажется чертовски скучно. Это все, что я могу сказать. — Герцог пересек комнату и налил себе бокал вина.

— Хочешь выпить, Пьер? — спросил он, не поворачивая головы. — Или у тебя назначена другая встреча? Готов поспорить, тебя ждут не дождутся в полдюжине салонов.

— Мой дорогой Сильвестр, ты, конечно, прав, — улыбнулся граф. — Я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством. Я пришел лишь засвидетельствовать мое почтение герцогине, а также передать сообщение тебе.

— Сообщение?

— Сообщение, — повторил француз. — Кое-кто, кого мне не нужно называть, будет ждать тебя нынче вечером в семь часов.

— О да, конечно! — ответил герцог. — Я сгораю от нетерпения. Передай этому человеку, что я приду.

Граф поклонился с кошачьей грацией, бросил на Клеону взгляд, полный желания, и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Девушка в нерешительности стояла около дивана. Она не знала, удалиться ли ей немедленно или подождать, не заговорит ли с ней герцог. Поколебавшись минуту, Клеона робко проговорила:

— Ее светлость уже пошла отдыхать, когда доложили о графе.

Герцог повернулся от столика с напитками. Девушка заметила, что его бокал остался нетронутым. Он смотрел на нее, и казалось, его взгляд отмечает малейшие детали ее нового платья, новой модной прически, нежно подкрашенного лица и даже ее маленьких рук, которые, несмотря на бесконечные протирания лимонным и огуречным соками, все еще оставались досадно загорелыми.

— Зачем вы сюда приехали? — спросил он. Вопрос прозвучал резко, как пистолетный выстрел.

— Герцогиня письмом пригласила меня. Она настаивала на немедленном приезде. Сэр Эдвард — мой… мой отец — был в отъезде, и поскольку дело казалось важным, я поступила так, как желала ее светлость.

— Моя бабушка сказала вам, зачем она вас пригласила?

— Н… нет, — нерешительно проговорила девушка.

— Конечно, сказала! — заявил герцог тем же неприязненным тоном. — Вы приехали сюда по ее наставлению, чтобы выйти за меня замуж. Я не дурак. Я понимаю, что затеяла ее светлость. Что ж, позвольте мне внести ясность: я не собираюсь на вас жениться! Возвращайтесь туда, откуда приехали.

От его грубости Клеону бросило в дрожь. Но девушка вспомнила, что слова герцога обращены не к ней, а к мисс Мандевилл. А Клеона прекрасно знала, как чувствительная и ранимая Леони отреагировала бы на подобную бестактность.

— По-моему, вы чрезвычайно грубы и к тому же отвратительно тщеславны! Вы, кажется, вообразили, что любая девушка мечтает выйти за вас замуж? — резко проговорила Клеона.

Пожалуй, выстрел из пистолета меньше удивил бы герцога, чем эта гневная тирада той, кого он считал деревенщиной.

— Но я думал, вы здесь именно по этой причине! — воскликнул он.

— Тогда вы действительно печально ошиблись, — отрезала девушка. — Я приехала потому, что хотела увидеть Лондон, потому что я много лет прожила в деревне, а в Йоркшире бывает очень одиноко, поскольку у нас мало соседей и нет особых занятий. Побывать в большом городе, выезжать с герцогиней в свет — такой возможности позавидовала бы любая девушка. Возможно, ее светлость и хочет выдать меня замуж за вас или за кого-нибудь еще, но мне до этого дела нет. Могу уверить вас со всей искренностью, что я никогда не выйду замуж без любви. Я отдам свое сердце только тому, кто полюбит меня — меня, а не мое приданое.

Она, без сомнения, произвела впечатление на герцога. Он перестал хмуриться и, пристально глядя на Клеону, спросил:

— Как вы можете быть уверены, что кто-то женится на нас не из корысти? Вы богаты, а деньги — это камень на шее любви! А я герцог, и земляничные листья на моей короне высоко ценятся на брачном рынке.

— Женщины бывают разные, — резко возразила Клеона.

— Все женщины хотят одного и того же: владеть мужчиной, взять у него все, что он может дать, а потом искать себе другого, — устало выговорил герцог.

— Это неправда! — порывисто воскликнула Клеона. На минуту она забыла, что на ее месте должна быть Леони, и заговорила от собственного имени: — Я знаю, что моя… — Она осеклась. — Моя… з-знакомая бросила все и убежала с человеком, которого она любила. Это было двадцать лет назад, но и сегодня они точно так же счастливы, как тогда. Она была богата, принадлежала к знатному, влиятельному роду, а тот, кого она полюбила, был бедным приходским священником. Когда они поженились, родственники оставили ее без гроша, а друзья отвернулись! Но это не имело значения для них! Неужели вы не понимаете? Когда двое любят друг друга, им ничто не может помешать!

Герцог стоял, с любопытством разглядывая ее, потом сел в высокое кресло.

— Продолжайте. Расскажите мне еще об этой необыкновенной любви. Я читал о ней в книгах, но ни разу не встречал в реальной жизни. В сущности, я убежден, что это всего лишь плод воображения авторов.

— Человек может убедить себя в чем угодно, — возразила Клеона, — это легко. Намного труднее узнать правду и иметь мужество признать ее.

— Кто научил вас этому? — спросил герцог. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не сказать: «Мой отец».

— Вы не верите в истинность того, что я говорю, потому что не желаете верить. Но, возможно, вам нечасто выпадает шанс узнать, что есть правда, при вашем образе жизни.

Лицо герцога внезапно потемнело.

— Что вы знаете о моей жизни? — резко спросил он. — И какое, черт побери, это имеет отношение к вам?

— Никакого! Совершенно никакого, — ответила Клеона, — но вы сами завели этот разговор! Давайте вернемся к началу. Вы говорили, вернее, требовали, чтобы я возвратилась в Йоркшир.

— Я совершенно не желаю, чтобы вы оставались здесь, — подтвердил герцог. — Более того: ее светлость чертовски некстати занялась моим сватовством. Одного этого достаточно, чтобы свести человека с ума!

— Вероятно, ее светлость беспокоят ваши долги, — заметила Клеона. — Но не волнуйтесь, они не будут оплачены моими деньгами. — Девушка не могла не улыбнуться при этих словах. По сути, они были самыми правдивыми из всех, что она когда-либо говорила.

— Я только хочу, чтобы меня оставили в покое, — раздраженно произнес герцог. — Если я раскошеливаюсь, почему это должно кого-то беспокоить?

— Думаю, в вашем случае это беспокоит сотни людей, — возразила Клеона. — Вашу бабушку, ваших родственников, ваших друзей, людей, которые вам служат. Сколько работников вы нанимаете в ваших поместьях?

— Откуда мне знать? — буркнул герцог. — К тому же денег хватает. Мои знаменитые предки были бережливы.

У девушки возникло ощущение, что он говорит без особой уверенности, словно умышленно насмехаясь над ней. И совершенно неожиданно Клеона вышла из себя.