Запретный Мир

— Как дойдешь досюда, попробуй оторваться от них, хоть на несколько шагов, потом прыгай в эти кусты и не высовывайся, пока все не закончится. Не бойся, все пройдет быстро и четко, я поставлю сюда лучших ребят, они зря патроны не переводят.

— Все равно, — упрямился Хонда, — это опасно. Мы так не договаривались.

— Тогда не морочь мне голову, — вспылил Борман, — вали к своему Робин Гуду, жалуйся на злых обманщиков.

— Да согласен я, согласен, но только при одном условии. Там есть девушка Лена, она моя, никто не должен ее трогать.

— Какой вопрос! А чего блондинку не хочешь? — осклабился толстяк.

— Да зеленая она, неопытная совсем, — поморщился Хонда. — Мне такие совсем не нравятся, с ними мороки не оберешься.

— Ну и дурень! — констатировал Борман. — Это же самый смак, как ты не понимаешь! Да что тебе дубине объяснять, топай уж. Да, этим своим скажи примерно следующее. Будто мы все-таки хотим от них трех баб, и будем это обсуждать на встрече. Пусть посидят вечерком, поговорят на эту тему, чтобы совсем скучно не было.

— Хонда, а как твое настоящее имя?

— Не помню, надо в паспорте посмотреть.

— А где паспорт?

— Дома забыл, под библией.

— Скользкий ты, как угорь.

Хонда передвинул руку, ухватил девушку за обнаженную грудь. Лена довольно пискнула, прижалась покрепче, зашептала в самое ухо:

— Слушай, а ты не знаешь, откуда наш командир появился?

— Откуда все люди появляются, а у меня туда сейчас рука ползет.

— Да успокойся ты, маньяк! Я серьезно спрашиваю. Ну, допустим, где он работал? Была ли у него жена?

— А чего же ты сама не спросила?

— Он сказал, что был кочегаром в крематории.

— Теплое местечко. Но он тебе соврал, я это точно знаю, — подчеркнуто-серьезным тоном произнес Хонда, — мы с ним были коллеги, в одном учреждении работали.

— Да? — Тон девушки был недоверчив. — Наверняка обманываешь!

— Ну что ты, как можно! Мы оба выбрали спокойную стезю, работали дворниками в женском монастыре. Как ты сама понимаешь, при таком месте службы жена как бы и не очень нужна, разве что носки постирать.

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

— Конечно! На похоронах. Особенно собственных.

— Ты неисправим! Скажи, что вы завтра задумали?

— Да ничего особенного.

— Нет, я чувствую, завтра что-то будет. Даже ты шутишь неестественно. Мне кажется, от тебя даже пахнет страхом.

— Да нет, это просто кто-то в кустах насрал. С таким командиром, как у нас, я ничего не боюсь.

— Ты настолько ему доверяешь?

— Больше, чем себе. Он меня потряс с первого взгляда. Я не сразу присоединился к этой группе, долго следил за ними из кустов. Робин сразу выделялся из всех. Это даже не объяснить, взгляни на него, его даже красавцем не назовешь. Горбоносый, какой-то весь нескладный, с длинными руками. Единственно — рост выше среднего. Но все вместе собралось, и вышел он, Робин Игнатов! Ты обратила внимание, как он на людей действует? Ахмед слушает только его, причем старается упредить каждое его желание, даже не высказанное. Все парни ему в рот заглядывают, стоит ему заговорить. Я даже не знал, что такие люди бывают, я его попросту люблю.

— Ага, пошли гомосексуальные признания!

— Как же это я проговорился? Вот так и гибнет репутация! Все, в полвторого ночи пойду вешаться.

— А я-то думаю, чего наш командир женщинами совершенно не интересуется. Так вот оно что! И давно у вас?

— Язва моя, как ты мне дорога!

— Ой! Немедленно прекрати щипать!

— Так уж и немедленно? Кстати, с женщинами у него все в порядке. Глита и Трама с него глаз не сводят, Сата в три дня язык выучила лишь бы его порадовать, Анита ревнует его ко всему, что шевелится, да и ты не избежала общей судьбы.

— Было дело, — не стала отнекиваться Елена, — но я его не прельстила. Он сказал, что не интересуется испорченными женщинами.

— Естественно, Робин видел, что я на тебя глаз положил, а он всеми силами старается избегать конфликтов в коллективе.

— Значит, ты считаешь, что он так любезно уступил меня тебе?

— Не считаю, точно знаю. Вообще-то я не особо ревнивый, но его решение поддерживаю, это правильно.

— Все-таки он довольно странный. Если его не привлекла я, то почему он столь холоден с остальными девушками?

— Глита и Трама отпадают по тем же причинам, там Ахмед и Густав, Аниту он всерьез не воспринимает, а вот Сату трахнет обязательно, рано или поздно.

— Да это похоже на педофилию! Странно, почему ты так думаешь? Сата, конечно, очень красивая, но почти ребенок, на его месте любой мужчина выберет Аниту, тем более наша златовласка втрескалась в него по уши.

— Я же говорил, он необычный человек. Конечно, он бы мог с ней порезвиться, но не более. А Сату он полюбит. Собственно говоря, он уже ее полюбил, но сам этого еще не понимает. Не удивлюсь, если Робин сам не поймет, с чего бы ему вдруг стали неинтересны остальные женщины. Но до него это дойдет и скорее рано, чем поздно.

— Ты, Наверное, шутишь? Она совсем дикая, сутулая, еле говорит, грязная, как чушка и, вдобавок, невероятно глупа.

— Последние два утверждения ты сделала из-за обычной женской зависти. Она чистоплотнее тебя в несколько раз, а ты у меня далеко не грязнуля. По поводу глупости тоже не все просто. Она, конечно, не читала Достоевского, но язык выучила в рекордные сроки. Вот увидишь, через месяц говорить будет не хуже тебя. А в лесу? Она читает следы немногим хуже Петровича, знает массу полезных растений, помнишь, как она показала заменитель мыла, а рану Ахмеда залечила за несколько дней. Этот гигант имеет всего одну прямую извилину, да и в той хранится лишь намертво записанный половой инстинкт, однако эта девчонка для него стоит на втором месте после Робина, причем без всякого сексуального подтекста. Его к ней влечет не больше, чем к бревну.

— Но Ахмед считает ее девушкой Робина! Помнишь, как он поссорился с Густавом, когда тот всего лишь хлопнул ее по филейной части?

— Помню! Но не все так просто. Пускай он считает ее девушкой своего владыки, но это не должно ему мешать бросать на нее исподтишка похотливые взгляды, а ведь он пускает слюни на все, что шевелиться. Нет, он ее уважает, очень уважает, а после того, как она спасла Робина, просто боготворит. Теперь взгляни на Глиту и Траму. Они из той же деревни, что и она. Почувствовала разницу? Нет, Лена, Сата для нас настоящая находка. Сам Бог послал ее нам, если Робин наш король, то она прирожденная королева, даже думать нечего.

— Да ты с ума сошел? Она боится даже комариного писка!

— У нее была не самая легкая жизнь, я это не просто чувствую, знаю. Робин кое-что рассказал. Но, попав к нам, Сата стала меняться, постепенно, незаметно, но вскоре она покинет свой кокон, и вы будете здорово удивлены тем, что из нее получится. А я это вижу уже сейчас, тут думать нечего, эти двое созданы друг для друга. Очень хочется увидеть тот момент, когда это поймет Робин, какая у него будет физиономия. Не могу представить.

— Ты говоришь странные вещи. — Голос девушки был полон изумления. — Но почему-то я тебе верю. Да откуда тебе все это может быть известно?

— Ты не поверишь. Знаешь, иногда мне кажется, что вся моя предыдущая жизнь, все мои поступки, все то хорошее и плохое, что я сделал и не сделал, все это было лишь для того, чтобы я попал сюда и встретил Робина. У меня была очень непростая жизнь, я видел все — свет и тьму, любовь и ненависть, предательство и дружбу, — но знаешь, здесь, впервые я почувствовал, что нахожусь на своем месте, там, где я и должен быть. Я дома. И как бы не сложилась наша судьба, я до последнего вздоха буду с этим человеком и, если будет надо, умру за него.

Изумленная до глубины души Елена долго молчала и, наконец, потрясенно произнесла:

— Ты меня удивляешь все больше и больше. Услышать такую речь из твоих ехидных уст! Нет, я не верю своим ушам!

— Какие мы, однако, недоверчивые.

— Знаешь, мне все-таки кажется, что ты просто не хочешь говорить о завтрашнем дне и увиливаешь от вопросов самыми невероятными способами!

— Ох уж мне эта хваленая женская интуиция! Иди-ка сюда, папочка придумал что-то новенькое, дочке очень понравится!

— Ой! У тебя одно на уме! Ну, погоди, сейчас получишь!!!

Тукс Длинный Лук застывшей тенью сидел в пяти шагах от резвящейся парочки. За последний час он узнал о взаимоотношениях мужчин и женщин больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. С интересом следя за любовниками и запоминая причудливую позицию, в которой двигались их возбужденные тела, он с юмором думал, как будет докладывать об этом своему верховному атону. А докладывать ему придется много чего.

Сегодня Туксу не повезло. Выбрав удобное место, откуда легко следить за островом, он столкнулся с парой таких же странных цохванов. К своему стыду, он заметил их слишком поздно, но все завершилось хорошо, они оказались слабы и легко позволили себя убить. Охотник даже успел наскоро разделать их тела, убедился, что они практически ничем не отличаются от нормальных людей. Забрав у них несколько странных предметов, он стал вести себя осторожнее, осмотрел следы, нашел маленькую деревню удивительных цохванов — возле рохо. По всему выходило, что они полным ходом осваивают эти пустынные земли.

Подойти к лагерю на острове было очень трудно. Бородатый цохван вел себя беспокойно, он чувствовал охотника. Тукс полдня просидел в камышах, обмазавшись речным илом. Грязь забрала его запах, теперь охотник слегка благоухал болотом и надеялся, что бородач его не учует. На остров Тукс приплыл под водой, зажав в зубах стебель речного тростника и держа камень на груди. Но, оказавшись здесь, понял, что рисковал совершенно зря. Он слышал несколько разговоров, но слов совсем не понимал. Неподалеку отсюда занималась любовью другая пара. Развлечения у них были не столь затейливы, но женщина явно местная, говорила на коренном наречии Вертины. Однако то, что она страстно говорила своему любовнику, не имело никакой практической пользы. Возможно, следовало попробовать ее похитить, доставить верховному атону, но это было очень рискованно. Малейший шум, и охотник превратится в дичь. Тукс узнал много и в то же время не узнал совершенно ничего. Он до сих пор не имел ни малейшего представления откуда взялись эти странные цохваны и что им здесь надо. Срок его разведки вышел, настало полнолуние Ареты, надо было возвращаться к атону, в Заоблачный храм. Если он прикажет, сюда всегда можно прийти снова.

Охотник насторожился, медленно обернулся. Неподалеку с торжественно-настороженным видом прошмыгнул крадущийся Зондер. Ему, наконец, удалось обмануть бдительность местных часовых, и он спешил покинуть гостеприимный остров. Тихо зайдя в воду, он, почти не шевелясь, поплыл вниз по течению, намереваясь выбраться на берег где-нибудь подальше. Сердце его било барабаном в ушах, хотелось петь от неудержимой радости. Поглядев ему вслед, Тукс решил, что ему тоже давно пора уходить, и скользнул к воде.

Глава 12

— Анита, там кто-то идет! — Голос Лены был полон нескрываемой паники.

Девушка молча схватила лук, быстро проскользнула среди густых кустов, встала в окопчике возле Саты. Та показала на брод:

— Он один, идет сюда снизу реки, со стороны рохо.

В воду заходил незнакомый мужчина лет двадцати пяти. В больших очках, с намечающейся ранней плешью, совершенно не тренированная фигура. Самый что ни на есть интеллигентный облик. Он явно двигался к ним, заходя в воду все глубже. Рядом замерла Лена, уложила двустволку на бруствер, опустила предохранитель:

— Неужели придется стрелять? — перепугано шепнула она.

Анита ей не ответила, задумалась. Незнакомец был один, но это не успокаивало, девушка опасалась хитрой ловушки. Отбивать нападение было некому, на острове остались только женщины и всего один, если так можно сказать, мужчина — Игорь. Ребята оставили им ружье, но в случае вражеской атаки оно не очень поможет. Беззаботная прежде красавица нахмурилась, покосилась на вконец испуганную Лену, поняла, что действовать придется самой. Почувствовав на своих плечах непривычный груз ответственности за других людей, она на миг растерялась, но тот час смогла взять себя в руки. Сухим, непререкаемым тоном, она заявила:

— Лена, держи его на прицеле и не высовывайся. Сата, тебя это тоже касается.

Поднявшись, Анита вышла на берег, подняла лук со стрелой на тетиве:

— Еще один шаг, и ты покойник!

Парень замер посреди брода в неловкой позе, глянул с удивленным испугом:

— Я ничего вам не сделаю, честное слово, у меня даже оружия нет! Пожалуйста, позови ваших мужчин, я должен сообщить им что-то важное.

— Говори мне!

— Послушай, нельзя терять время, им грозит опасность! Позови их, прошу тебя!

— Или ты говоришь все мне, или уходи! — Тон девушки отбивал всякую охоту возражать.

— Хорошо, — наконец, сдался незнакомец. — Я пришел из поселка Бормана, меня зовут Антон. Мне удалось узнать, что сегодня на ваших мужчин нападут, когда они будут выходить из леса. Им нельзя идти на встречу с Борманом, там их ждет засада.

Вмиг растеряв свой решительный вид, Анита испуганно вскрикнула:

— Но они ушли, и уже давно!

— Да как же так! — взвыл Антон. — Получается, мы с ними разминулись. Мне надо идти, я попробую их догнать!

— Постой! — Девушка больше не колебалась. — Я пойду с тобой!

Из кустов выскочила Сата:

— Я тоже с вами идти!

— Ты чего? — опешила Анита.

— Так будет хорошо. Я уметь читать след, немного, а вы не знать леса. От меня будет большая польза. Я брать лук и медный нож.

— Хорошо, давай быстрее!

Уже в лесу, на ходу, Антон коротко рассказал, как случайно подслушал разговор Бормана и Ганса, откуда и узнал о коварном замысле врага. Он тот час покинул лагерь, это было весьма трудно — никого не выпускали. Пытаясь спрямить путь, парень разминулся с ребятами, что его ужасно расстроило.

— Все равно, спасибо тебе, это смелый и благородный поступок — утешила его Анита.

— Я должен был так поступить. Вы не представляете, как нам там живется. В последнее время, когда пошли слухи о вас, у всех появилась хоть какая-то надежда. Я еще вчера узнал, где вы расположились, хотел сбежать к вам, но не смог. — Антон вздохнул. — У них моя жена.

Жизнь в поселке била бурным ключом. Хонда еще ни разу не видел здесь такого столпотворения. Не менее тридцати человек собралось на небольшом пятачке, под охраной пяти бритоголовых ребят с ружьями и пистолетами. На скалах осталось всего четверо дозорных, хотя обычно их было не менее шести. Крест сегодня был занят, на нем извивался обнаженный парень, мыча через деревянный кляп. Вокруг него вились клубы прожорливых насекомых.

Проходя мимо пятерки боевиков, он заметил среди них беглеца Зондера. Тот гордо сиял свежевыбритой головой и посматривал на пришельца косо. Упреждая неизбежные вопросы, Хонда небрежно бросил:

— Эй, чубатый, Борман у себя?

— Да, — автоматически брякнул тот.

— Это хорошо! — Хонда одарил головорезов искренней, обаятельной улыбкой и уверенным шагом двинулся к хорошо знакомой хижине.

Проводив его взглядом, Зондер подумал, что здесь происходит нечто странное. Не должен этот наглец так вольно передвигаться по лагерю. Ничего не сказав остальным приятелям, он медленно пошел за Хондой.

— Ты?! — изумление Бормана было безгранично. — Да ты что здесь делаешь? Почему ты не привел сюда своих?

— Ай-я-яй! Не успел войти, а уже кричат. Злые вы… — Хонда небрежно присел на чурбак в углу, обвел троицу удивленных вождей веселым взглядом и радостно сообщил: — Я тут мимо шел, очень странные вещи видел. Борман, ты помнишь ту красивую полянку, которую вчера мне показывал?