— Я жду 2000 года, — отрешенно вставил Рекидал-Дак.
— Ха! — сказал Шипе-Топек.
— Ну если не съезжаешь, будем жить вместе, — сдался Яманатка.
— Я свои корни в коммуналку превращать не позволю!!! — испуганно пискнуло Говорливое дерево Брысь.
— Не в коммуналку, а в образцовое социалистическое общежитие! свирепо огрызнулся Яманатка.
— Все равно тараканы наползут! — Говорливое дерево Брысь даже передернулось от отвращения и тут же начало подлизываться к Шипе-Топеку. Ты Шипе-Топек, если подашься в скитания, я жилплощадь за тобой забронирую, как за военнослужащим.
— С вами подашься… — мрачно сказал Шипе-Топек.
Но тут подал голос Огма, путем глубоких раздумий пришедший к нетривиальному выводу:
— Умным быть хорошо, а сытым, иногда даже лучше!
И все сразу как-то перестроились. Мысли потекли в едином русле, единым порывом. Теперь это был уже коллектив, объединенный единой целью. А коллектив это сила! Ну, а сила есть… то остальные вопросы как-то отпадают сами собой. К сожалению до сих пор это слишком часто еще случается в Пятимерном Мире.
Так было, есть и по видимому будет, особенно если будет что есть, а кому всегда и так найдется.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОСЕНЬ
7. ЗАКОНЫ ПЯТИМЕРНОГО МИРА
«Странные законы правят у нас в Пятимерном Мире…» — неторопливо размышлял Шипе-Топек, лежа на излюбленном месте под корнями Говорливого дерева Брысь. — Во всем отмечается определенная нестабильность. Все течет, все изменяется. Нельзя два раза войти в одну и туже реку. Один раз еще можно, но второй — дудки!!! Только соберешься, а реки-то и нету. Огма это явление называет инфекционным дефицитом, а я так думаю: где-то она, река то есть, течет себе преспокойно, только в каком-нибудь Ином, может быть Шестом или Седьмом, измерении…»
— Ты бы, чем свои бока отлеживать, лучше мои корни окучил, варварски ворвалось в размеренный ритм размышлений Говорливое дерево Брысь. — А то переведу тебя на самоокупаемость — сразу узнаешь что по чем.
— Правильно! — поддержал Говорливое дерево Брысь многорукий Яманатка, по причине многорукости автоматически причислявший себя к пролетариям. Но в ответ на многочисленные дружеские предложения приложить к чему-нибудь руки (в виду вечных жалоб, что якобы эти руки так и чешутся) почему-то вечно отвечающий, что он — Яманатка, рукоприкладством не занимается, не занимался и нет такой силы, которая бы его Яманатку заниматься заставит.
— Каждый хорош на своем месте! — с достоинством ответил из-под корней Шипе-Топек. — Хотя конечно, не место красит…
— Ах вот как?! — возмутилось Говорливое дерево Брысь. — Опять значит место виновато. Тогда не обессудьте, если оно вдруг станет вакантным.
— Снова конфронтация на почве межнациональных разногласий? — нервно поинтересовался миролюбивый Рекидал-Дак, как всегда присутствующий, но как всегда только отчасти. — Неужели нельзя прийти к какому-нибудь разумному компромиссу? Организовать консорциум или концессию…
— Тут возможно только что-то одно: либо разумному, либо какому-нибудь, — уверенно заявил Яманатка и ковырнул корень Говорливого дерева Брысь.
— Не трожь! — буркнуло Говорливое дерево Брысь раздраженно. Во-первых щекотно, а во-вторых меня Огма и так уже занес в Красную Книгу под вторым номером.
— А первый кто? — спросил Яманатка.
— Огма естественно, кого же он мог еще вписать! — удивилось Говорливое дерево Брысь.
— Компромисс?!! — завопил из-под корней Говорливого дерева Брысь Шипе-Топек. — Компромисс!!! Вечный Компромисс — извечная беда всей интеллигенции. А вот пру раз бы да вам всем… объяснить… доходчиво. Концессией по консорциуму!
— Ага, как же, — хмыкнул Рекидал-Дак, — нельзя — у нас демократия. Мы можем только поставить вопрос на голосование!
— Ну и что? — спросило Говорливое дерево Брысь.
— А ничего, — ответил беззаботно Рекидал-Дак. — Так и будет стоять пока не созреет.
— Ну почему же только поставить? — по хозяйски вмешался Огма. — Мы можем его: обсудить, развить, углубить, обосновать, отклонить и похоронить окончательно.
— И это все? — удивилось Говорливое дерево Брысь.
— А чего бы ты еще хотело? — удивился в ответ Огма.
— Ну, я знаю… — промямлило дерево Брысь.
— Оно хотело, чтобы я ему корни окучивал, — подал из-под корней недовольный голос Шипе-Топек.
— А ты чего хочешь? — спросил Огма.
— Покоя!!! — крикнул Шипе-Топек.
— Покой нам только снится! — ехидно вставил Рекидал-Дак, боязливо поглядывая на Огму.
— Покоя хочу, — развил свою мысль Шипе-Топек, — подумать хочу и понять!
— Вкалывать надо! — сурово изрек Яманатка, пряча все свои руки за спину. — Вкалывать, вкалывать и вкалывать! Тогда в оставшееся время ты ничего уже хотеть не будешь. Даже покоя.
— И вечный бой!!! — начал Рекидал-Дак, но Огма только глянул на него, и Рекидал-Дак сразу решил, что сказал уже достаточно.
Шипе-Топек на мгновение вынырнул из-под корней, окинул Яманатку саркастическим взглядом и с достоинством молча нырнул обратно.
— Ну хорошо, корни вы не хотите окучивать! — разъярилось Говорливое дерево Брысь. — Привыкли Пищевой Коллоид из Иных Миров импортировать, так теперь вы хотите, чтобы вам его подавали на блюдечке?!!
— С голубой каемочкой? — спросил Рекидал-Дак.
— Нет. На простом — летающем! — рявкнуло Говорливое дерево Брысь.
— Я, между прочим, заслужил, — огрызнулся Яманатка. — А Огме и вовсе — положено!
— Конечно!!! — заголосил из-под корней Шипе-Топек. — А интеллигенция мало того, что все время должна размышлять о Светлом Грядущем, так еще и Пищевой Коллоид должна сама себе добывать…
— Надо поставить вопрос… — осторожно вклинился Рекидал-Дак, не совсем четко представлявший к какой категории примкнуть.
— Будем думать! — сурово рубанул Огма, не уточняя однако о чем и когда.
— Чего тут думать! — рыкнул Яманатка. — Я бастую!!!
— Ха-ха-ха, — сказал Шипе-Топек. — Это я в душе смеюсь над вами всеми.
— Хорошо смеется тот… — начал Рекидал-Дак, но понял что Пора и эмигрировал. От греха подальше.
— Ладно, — устало сказало Говорливое дерево Брысь. — Не окучивайте. И даже наоборот! Но я выдержу. У природы большой запас прочности, а у меня корни, в отличие от вас всех, все таки есть. Но вы? И голов у вас по 1 целой и 25 тысячной на каждого и рук в среднем по три…
— Да брось ты… — смущенно пробормотал Шипе-Топек вылезая из-под корней. — Окучу я все что нужно.
— Мы что? Мы пролетарии завсегда! — промычал Яманатка усиленно разглядывая свои три пары рук.
— Да уж! — сказал Огма. — Тут вот Коллоид поступить должен, так я того… я принесу что ли?
— Только поживей! — еще не совсем остыло Говорливое дерево Брысь, созрело тут у меня что-то. Плод вроде… Угощать буду.
И все опять перестроились. В который уже раз… И даже Рекидал-Дак вернулся. И…
Но это уже совсем другая история, которая возможно…
Я все таки надеюсь — что пока, еще возможна. Еще надеюсь.
Пока…
8. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ
— Шипе-Топеки приходят и уходят, а в интеллектуальном смысле потенциал цивилизации остается неизменным, — задумчиво сказало Говорливое дерево Брысь и пошевелило корнями. Под корнями сидел Шипе-Топек и вызывающе упорно молчал.
— Им, Шипе-Топекам, вечно на месте не сидится! — несколько невпопад буркнул грубоватый Яманатка, живописно сплетая на животе три пары своих беспокойных рук.
Шипе-Топек молчал и из-под корней не показывался.
— На самом деле, Шипе-Топекам все равно: отсиживаться ли под корнями или шастать где нибудь бестолку, лишь бы не принимать участие в общественно полезных мероприятиях, — проворчал Огма и задумчиво посмотрел на Рекидал-Дака.
— Я — за! — на всякий случай сказал Рекидал-Дак, подумал и перестроил молекулы репеллента, вклиненные в его газообразную структуру.
Шипе-Топек молчал.
— Я даже больше скажу, — постепенно распаляясь выкрикнуло Говорливое дерево Брысь. — В нашем Пятимерном Мире от этих шипе-топеков…
Шипе-Топек молчал.
— Да уж! — сказал Огма.
— А я — против! — неожиданно брякнул Рекидал-Дак, но Огма только глянул на него, и Рекидал-Дак сразу заюлил:
— Я что, я — ничего, я так… в порядке плюрализма.
— Ну-ну, — сказал Огма, и Рекидал-Дак начал потихоньку рассредотачиваться. Но тут оживился Яманатка:
— Кстати, о плюрализме! Прохожу я давеча мимо Барьера, и тут вдруг с той стороны в меня кто-то как плю…
Огма медленно перевел свирепый взгляд на Яманатку. Яманатка сбился, замолк, а потом с независимым видом стал глядеть в пространство.
А Шипе-Топек молчал.
— Умер он там, что ли? — раздраженно поинтересовалось Говорливое дерево Брысь.
— Вроде не обещал, — неуверенно пробормотал Огма.
— От этих интеллигентов никогда не знаешь чего ожидать, — проворчал Яманатка, все еще пристально глядя в пространство. — Толи дело мы пролетарии! — и Яманатка демонстративно зевнул, а потом поскреб под каждой мышкой тремя руками одновременно.
— Шипе-Топек, он Шипе-Топек и есть, — осторожно сказал Рекидал-Дак, ни на что особенно не надеясь.
Но Шипе-Топек молчал.
— Между прочим, с его стороны это просто хамство — отвечать на дружескую критику двусмысленным молчанием! — вконец взбеленилось Говорливое дерево Брысь.
— Когда я был в его возрасте — я себе такого не позволял никогда, со свойственной ему скромностью заметил Огма.
— А когда ты был в его возрасте? — заинтересовался Яманатка.
— Точно не помню, но наверное был, — проворчал Огма и при этом опять посмотрел на Рекидал-Дака.
— Я воздержался, — на всякий случай сказал Рекидал-Дак, но очевидно снова не угадал и по этому стал поспешно рассредотачиваться.
— А жаль что не помню, — тем временем продолжил Огма, и взор его затуманился, а псевдоголова слегка поникла, — наверняка времечко было… И я — молодой и красивый (в этот момент Рекидал-Дак с сомнением покачал головой, но так как уже почти совсем успел рассредоточиться, Огма эти сомнения не зафиксировал). Конечно же скромный, (тут даже Яманатка крякнул), но и тогда уже выделяющийся среди любого ограниченного контингента своим недюжинным интеллектом. Как и сейчас, впрочем!
— Это ты кого, конкретно, имеешь в виду?! — свирепо уперев ветви в ствол, осведомилось Говорливое дерево Брысь.
— А нас! — беззаботно откликнулся Яманатка, не переставая при этом почесываться.
— Нет пусть прямо скажет, в лицо! — не унималось дерево Брысь.
— Вас и имею, — неохотно буркнул Огма.
— Ага, — сказало Говорливое дерево Брысь, внезапно успокаиваясь.
— Я лучше пойду! — поспешно выпалил Рекидал-Дак, но так как уже и так достаточно рассредоточился, на него никто не обратил никакого внимания.
— Кстати, — оживился Яманатка, — мне тоже пора!
— Да и мне пора, — сказал Огма, стараясь ни на кого конкретно не глядеть.
— Я бы первым ушло! — саркастически поддакнуло Говорливое дерево Брысь. — Да вот Шипе-Топека жалко не на кого оставить. А с вами, он же пропадет окончательно.
И все кроме дерева Брысь ушли, а Шипе-Топек так ничего и не сказал.
— Шипе-Топек, ты что, спишь там что ли? — жалобным голосом прохныкало Говорливое дерево Брысь.
— С вами поспишь! — наконец подал голос из-под корней Шипе-Топек.
— Уффф!!! — облегченно вздохнуло Говорливое дерево Брысь. — Хорошо хоть живой.
— Живой-то живой, только разве это жизнь? — раздраженно сказал Шипе-Топек вылезая из-под корней. Он посмотрел левой головой направо, правой налево, потом ожесточенно хором плюнул и полез обратно под корни.
«Другой бы спорил, а я промолчу», — мрачно подумало Говорливое дерево Брысь и захотело было тоже плюнуть, но вовремя вспомнило, что не чем. «Хорошо Шипе-Топеку — раз и под корни, а тут торчи как… На радость всем ветрам. Но и в таком положении, есть своя неизъяснимая прелесть!»