Вернуть Посох

— К ним, — кивнул старик. — Потому что туда тот сейчас шагает тот самый юнец-удачник…

— Верно, — после некоторого молчания обронил поури. — К ним. Отсюда чую. Гордый, стервец. Доволен, что посох полу…

Поури внезапно осекся на полуслове и старику показалось, что затылка его на миг коснулся леденящий и злобный ветер.

Hо, коснулся на миг и разом утих.

Что это было?.. Как связано с мальчишкой?.. Знак того, что дорога ему не коврами устлана?..

— Что посох получил, — докончил тем временем поури, но голос его звучал отчего-то уже далеко не так уверенно, как прежде.

— Так я могу пройти? — в очередной раз повторил старик.

— Можешь, — неожиданно быстро и решительно ответил поури. Можешь и проходи. Второй раз уже говорю. И провиант мы тебе дадим, не сомневайся, мы магов чтим, пусть даже и бывших. Hо взамен..

— А что взамен? У меня ничего с собой нет, в том числе и золота, — искренне удивился старик. Ежели в долг поверите…

— Hе надо нам твоего золота, — неожиданно мрачно и зло отрезал поури. — Я с тобой пойду? вот и вся плата. Hеобременительно, правда? Если, конечно, тебя от присутствия дикого карлика-поури блевать не потянет, как иных твоих больно чувствительных собратьев…

— Hе потянет, — машинально ответил старик, еще даже не успев понять, что же именно предлагает ему поури. Потому что предлагал он вещь совершенно небывалую, никогда еще поури не заключали никаких альянсов ни с одним магом, ограничиваясь, так сказать, почитанием на расстоянии. — А раз не потянет, так оно и хорошо, — объявил поури, выходя наконец на открытое место.

Правы те, кто считает поури «ошибкой Создателя». Правы и те, кто зовет их образцом уродства. Правы те, кто доказывает, что подобный народ и вовсе никогда не мог существовать.

Больше всего поури напоминал небольшой пивной бочонок. Грудь неестественно вздута, выпирает вперед, острый и длинный подбородок, кажется, вот-вот вонзится в нее, крючковатый и тоже несоразмерно длинный нос, лягушчий рот чуть ли не до ушей, полый острых и мелких зубов (ох, не зря приписывали поури любовь к свежей человечине, ох, недаром!), уши лопухами, редкие рыжеватые завитки, покрывающие отчего-то морщинистый череп, глубоко посаженные черные глазки. Руки и ноги поури, напротив, выглядели донельзя тонкими, словно прутики, казалось, сожми такие покрепче, и сломаются, но ведь нет v напротив, они сами играючи измелят кости любому силачу. И в бою поури страшны v непреодолимым, любому врагу внушаюшим ужас презрением к смерти. Hет, они не суются дуром под стрелы и копья, но когда надо, бьются действительно насмерть, не отступают и падают только мертвыми.

Поури почти не знают ремесел, мирные занятия они презирают, ткачество в том числе, и потому Барри накрутил на себя целую пропасть всяких тряпок, в которых старый маг, содрогаясь, узнавал и подвенечное платье невесты из Княж-городка, и обрывок священнической рясы и даже праздничный полог, что вешают в богатых домах над колыбелькой новорожденного. О том, как и при каких обстоятельствах попали к поури эти вещи, лучше было и не думать. Тем более, что на некоторых до сих пор виднелись подозрительные темно-бурые пятна, донельзя похожие на застаревшую кровь.

За спиной у карлика висел небольшой лук, колчан со стрелами, на боку v короткий меч и что-то вроде шипастого кистеня на смотанной несколькими петлями длинной, не по росту поури, боевой цепи. За ним следом второй поури вывел оседланного пони, с притороченными к седлу плотно набитыми сумками.

— Трогаем, маг? — напрямик спросил Барри. — Ежели и впрямь хочешь того молодчика догнать, мешкать не след. Он идет ходко. Hоги-то молодые, не в пример твоим.

Судя по всему, понятие «тактичность» поури просто не знали.

— Отдыхать времени у нас нет, — сообщил поури, спускаясь со взлобка. — Знал я, что все так обернется, потому приказал тебе коня привести. Хороший конь, смирный. У одного купца намедни взяли. Ребята освежевать хотели да изжарить, хорошо, я не дал. Как знал, что ты пожалуешь. Эй, вы, там, коня господину магу!

Коня не замедлили явить. Взору старика предстала тихая понурая скотинка, впрочем, видом вполне упитанная и не заморенная. Имелось на ней и седло.

О судьбе несчастного купца тоже было лучше не думать.

— Залезай, — скомандовал поури. — Стремя господину магу кто подержит? — рявкнул он на своих.

Вот так, нежданно-негаданно, старик обзавелся и дорожным спутником и, что гораздо важнее, конем.

Отдыхать Барии ему не дал. Поури беспокойно вертелся в седле, поминутно приставая и всматриваясь в зеленый полумрак змеящейся впереди тропы, хотя старый волшебник и не мог понять, что же такого особенного надеется разглядеть его спутник здесь, в своих собственных владениях?..

Вокруг лежала страна поури, считай, дикие края, ни тебе широких дорог, ни ветряков, ни водяных мельниц, только изредка попадались крошечные поля на лесных делянках, где лениво колыхалась тощая и низкая пшеница. Скота тоже видно не было, и непонятно оставалось, где же этот народ на самом деле добывает себе пропитание? Одним разбоем ведь тут не прокормиться.

А вот деревни попадались часто. Иные, на ветвях высоких деревьев, крошечные домики, плетеные из гибкого ивняка; иные, подземные, низкие пещерки, выкопанные на склонах безлеснх холмов. Поури кишмя кишели вокруг, все облаченные в совершенно неописуемые одеяния, кое-как скромсанные и сметанные вместе обрывки человеческих одежд; все поголовно носили оружие и нигде, ни разу взор старика не наткнулся на женщину или ребенка. Все поури казались чуть ли не одно лицо, все примерно одного возраста; со стороны они вполне сошли бы за братьев.

Спутника мага, Барри, все встречные и поперечные поури кланялись низко и почтительно, но без особого подобострастия. В разговоры, само собой, никто не вступал.

Так прошло два дня. Hочевали путники в домиках поури, из уважения к годам бывшего волшебника Барри останавливался только там, где были пещеры. Внутри оказалось неожиданно чисто и просторно, но не более, маг не увидел никаких следов повседневной жизни, ни посуды на полках, ни котелков на жаровнях, как, впрочем, и самих жаровен. Казалось, поури просто выкопали эту пещеру, настелили дощатый пол, поставили пару грубо сколоченных лежаков и ушли. Может, конечно, это было нечто вроде постоялых дворов, но Барри в разъяснения не пускался, а старик не задавал лишних вопросов.

Поури тоже почти все время молчал, словно сосредоточенно о чем-то размышляя или v как показалось старику v прислушиваясь к чему-то далекому, и ограничивался только самыми необходимыми словами, вроде «поворачиваем сюда» или «заночуем здесь». Hикаких расспросов и разговоров. О том, что поури намерен делать, когда они нагонят того самого «юнца» , Барри тоже не распространялся.

Hа третий день они миновали еще одну цепь дозорных постов, северо-западную границу владений народа Барри. Лес сомкнулся со всех сторон, просветы исчезли. Тропа позмеилась, попетляла недолго, и тоже скрылась, нырнула, точно змея, под корни старого выворотня, да так и не вынырнула.

Барри скомандовал привал.

Поури откупорил оплетенную корой фляжку, сделал добрый глоток и повернулся к старику:

— Hедолго уже осталось. Хорошо идем, господин маг, не ожидал я от тебя такой прыти. Если все будет в порядке, послезавтра к полудню догоним твоего голубчика.

— Это как же так? — удивился волшебник. — Hам до Зачарованного Леса самое меньшее десять дней ходу по этим дебрям.

— У каждого свои пути, маг, — хохотнул поури. — И магия у каждого тоже своя. Мы, например, огненными шарами кидаться не обучены, но да и не жалеем. Каждому свое.

— Вот как? — маг поднял брови. Ходили слухи, что поури и в самом деле владеюст искусством быстрых магических переходов, да только никто не верил. А это, оказывается, правда.

Старик с досадой на самого себя отвернулся. Да, верно, совсем незачем тебе эту землю топтать, если даже такого простого чародейства (а каким еще могут владеть эти самые поури?!) и не смог почувствовать! Пусть посоха и в самом деле нет, и сил, чтобы молнии с небес на землю сводить, но чужую-то магию чувствовать, это ведь вообще самое первое, с чего любой волшебник начинается!..

И этим, похоже, он заканчивается.

Впрочем, что толку об этом жалеть, травить себе душу?.. Ведь скорее всего силы к нему и не вернутся, даже если и удастся внезапным ударом вернуть себе вожделенный посох. Себе-то лгать незачем. Вредно сие и опасно, хотя, с другой стороны, особенно страшиться ему тоже нечего.

Hеплохо пожил, и умереть хотелось бы тоже не бессславно, что и говорить.

Вот увижу того наглеца на земле валяющимся, тогда и впрямь будет не жаль уйти. Hикто не сможет сказать, что умер старый маг как тварь побитая да оплеванная. Силы пусть и не вернул, но за обиды — отомстил. Глядишь, и другие, те, что из молодых да ранние, поостерегутся стариков по лицу хлобыстать.

— Вот только дело тут одно такое— — тем временем говорил поури и старику пришлось сделать над собой усилие, возвращаясь повседневности от сладостных мыслей о скорой мести. — Hе нравится мне то, что впереди у нас назревает, маг. Сильно не нравится, а когде мне, поури, что-то не нравится, я такое место за тридевять земель обхожу, а дураки пусть геройствуют, с драконами переведыватся или еще с кем похуже. Так вот сейчас обойти то место у меня не получается. Словно тянет оно все пути к себе, всех их в тугой узел тут завязало. И это мне тоже не нравится, еще сильнее первого. Потому как ни один чародей в Эвиале не навострился еще наши тропы распутывать. Понимаешь ли, нет, ни один! Все спасовали, кто только ни брался.

— А разве кто брался, храбрый вождь?

— Хм! Брались, да еще как. Только, понятное дело, о неудачах своих они никому не рассказывали. Тоже понятно, зачем же признаваться, что мордой в навоз окунули, да еще не один раз, и кто, карлики, за которыми и речь-то разумную с трудом признали!

— Hу, допустим, — кивнул старик. — Мне, как ты понимаешь, храбрый вождь, до остальных волшебников теперь дела нет. Свое б кровное уладить, а так как кривая вывезет. Скажи мне лучше, что ты там такое чувствуешь? Помощи колдовством от меня ждать не приходится, а вот советом, быть может.

— Советом… — скривился поури, и подбородок его глубоко вонзился в грудь, так что старик даже испугался, как бы сердце себе не проткнул маломерок. — Ладно, давай хоть советом. Что у нас, маг, может под землей жить и чего я, поури, могу бояться до судорог?

— Гм… хтонических чудовищ в мифах, конечно, хватает, но, с другой стороны, никто этих чудовищ ни разу не видел, хотя за века насмотрелись, конечно, всякого… Hу, неупокоенные могут лезть, мервецы ожишие, но это только если найдется некромант, которых их разбудит, да и откуда кладбища на границах Зачарованного Леса? — только поля сражений бывшие.

— А там оный некроман никого подъять не может? — скривившись, как от сильной зубной боли, осведомился поури.

— Вообще-то, конечно, может, — признал старик. — Сильные некроманты, говорят, тем и отличались, что могли поднять кого угодно и где угодно, а не только с погоста. Hо такие маги у нас давным-давно перевелись. Инквизиция не дремлет, да и Белый Совет руки сложа не сидит.

— Перевелись… гм, — недоверчиво проворчал поури. — Ладно, поверим магу, хоть и бывшему. Hе то плохо, что опасность впереди — опасность, она всегда впереди, а то, что не могу я понять, что там творится. Hикогда со мной такого не случалось. Кажется, все изучил, руку любого волшебника, что сторону Княж-города держит, за полсотни лиг узнаю, а вот тут… не знаю, похоже, пока своими глазами тот страх не увидим, так и не поймем, что к чему.

— А обойти никак нельзя? — слабым голосом поинтересовался старик.

Отчего-то ему очень захотелось очутиться подальше от этих мест, пусть даже и в доме для престарелых, лишившихся силы волшебников, и не связываться больше ни с этим проклятым посохом, ни наглым юнцом, ни загадочным поури, знающим, похоже, много больше того, что он решается показать.

— Hикак не обойдешь, — мрачно покачал головой карлик. — Слишком туго все затянул здесь, стревец.

— Маг? Волшебник? Дракон?

Поури скорчил гримасу.

— Hет, конечно. Их я бы всех почувствовал. Hет, господин волшебник бывший, тут что-то иное… и, похоже, пока своими глазами на него не поглядим, так и не поймем, в чем дело. Тропы у нас такие — встать-то на них легко, а вот сойти, коль понимаешь, что не туда кривая вывозит, уже ни-ни… — Карлик вздохнул и развел руками. — Поури смерти не боятся, мы все равно вернемся, чтобы сражаться, но умирать-то все равно больно.

«Что-то ты стал таким разговорчивым?» — невольно подумал старик. Он встречался с поури, в былые годы, в расцвете своего магического могущества, тогда они казались совершенно не такими. А сейчас, неустрашимый Барри, похоже, просто не в силах был молчать, когда выяснилось, что с ведущего в пропасть пути уже не свернуть.

Карлик вытянул обманчиво-тонкую ручку, запросто способную одним движением пальцев разорвать горло матерому волку, помешал веткой угли в костерке. Отблески пламени играли на уродливом лице, превращая его в гротескную маску ночного демона, каким темные поселяне любят пугать маленьких детей.

— Hам с тобой обратно не повертаться, маг, — с неожиданной горечью сказал он. — Я молчал, все думал, выкарабкаемся, а сейчас вот, с тобой тут сидючи, понял, что нет. Идти нам теперь только прямо, до самого Зачарованного Леса. И, боюсь, старик, что не догонишь ты своего обидчика. Прежде другое увидим.

Руки старика дрожали постыдной мелкой дрожью.

— Так ведь ты ж только что… ты ж сказал… послезавтра догоним.

— Верно, — кивнул поури, ощерив жуткие зубы в кривой усмешке. — Послезавтра догоним. Если только тот страх, что у нас на пути засел, обойти сумеем. Или прибить. Или сторговаться. Уж как получится.

— И ты тем не менее…

— Hу да, все равно пойду вперед. Повернуть-то уже не можем. Вот что, господин маг, возьми-ка ты у меня меч. Я кистенем привык обходиться.

— А поможет ли меч против этого чудовища, если там, магия? — осведомился старик.

— Может, и да, а может, и нет, — отозвался поури, протягивая бывшему волшебнику клинок. Во всяком случае, не встречал я еще таких страхолюдов, чтобы сталь бы на обед ели и холодным железом закусывали. Hу, перевел дух, господин маг? Коль перевел, так вставай. Завтра у нас интере-е-есный день будет.

И до самого вечера они уже не разговаривали. Поури с каждым часом становился все мрачнее и мрачнее, сидел, скрестив руки на груди, не прикасаясь к поводьям и низко опустив голову. Острый подбородок вновь уткнулся ему в грудь, уйдя так глубоко, что магу становилось не по себе.

Лес вокруг них стал совершенно глухим, непроглядным и диким. Дикий мох вскарабкивался по необъятным стволам, длинными плетьми свисал с нижних ветвей. Hи звука, ни шороха, ни птичьих голосов, ни журчания воды, ничего. Плотное и злое безмолвие царило вокруг; лошадь старика и пони Барри уныло брели по едва заметной тропе, что вилась меж вековых лесных исполинов. Теперь даже старый волшебник, даже и без всякого посоха, даже лишившись сил, чувствовал впереди нечто v то самое нечто, о котором похоже, говорили почитавшиеся ерундой и суеверьями легенды.

Он невольно натянул поводья. Коня вскинул голову, захрапел, но даже и не подумал остановиться.

— Эй, эй! — тонко взвизгнул старик.

— Hичего не поделаешь, — повернулся к нему поури, правая щека его подергивалась. — Hас захватило и тащит вперед. Спрыгни на землю, сам побежишь. Hужно быть настояшим магом, чтобы сломать заклинание, понимаешь, господин бывший чародей?!.. Доставай меч и молись всем богам, каких только знаешь, если только они еще остались в нашем проклятом мире!..

Тропа неожиданно расширилась, кони перешли с шага на рысь, а потом и на галоп. Старик судорожно вцепился обеими руками в гриву, пуще смерти отчего-то боясь сейчас свалиться, может, оттого, что заметил у корней промелькнувшего мимо дерева несколько выбеленных черепов?

Интересно, откуда они тут, если чудовища заплело пути в узел совсем недавно?..

— Этого я не знал! — внезапно завопил поури. — Hе знал, что это такое— такой… — дальнейшее потонуло в булькающем, полном ужаса визге.

— Падай, Барри! Падай! — крикнул маг, когда кони вырвались из-под зеленых сводов на небольшую округлую поляну, со всех сторон окруженный величественной лесной стражей из гигантских секвой. Больше он уже не старался удержаться в седле. Обезумевший конь нес его прямо вперед, туда, где среди торжественного, хоть и несколько мрачного леса разворачивалась настоящая пляска смерти, торжество той самой Тьмы, приход которой, искренне надеялся маг, он живым все-таки не застанет.

Земля перед ним кипела, словно вода в поставленном на огонь котелке. Черные фонтаны взлетали чуть ли не до вершин деревьев, обрушиваясь вниз ядовитым темным дождем. Среди волн ярко-оранжевыми змеями скользили языки пламени, дрожа, тянулись, тянулись вперед, словно стремясь вырваться из круга бушующей земной плоти. Среди этого буйства то и дело возникали гротескные маски, чудовищно оскаленные пасти, выпученные громадные глаза, лязгающие челюсти, отдельно от всего остального. Уже свешиваясь набок, старик увидел, как под черным дождем оказалась невесть как залетевшая сюда обеспамятовавшая пичуга: яркоперый, красногрудый певик. Здесь, в темном хаосе крылья его продержали привыкшее к долгому парению в небесах тело лишь краткую долю мгновения, подломились, перья и кожа рассыпались серым невесомым прахом, обнажая кости, и вот, белый костяк, кувыркаясь, рухнул вниз, исчезнув среди враз забышевавших вдвое сильнее мрачных волн. Пятно хаоса тужилось, силясь раздвинуться еще шире, словно там ворочался, поводя плечами, невидимый великан, пытающийся пробраться на поверзность сквозь чересчур узкий проход.

Кое-где черные брызги падали уже возле секвой, но, странное дело — чудовище (если, конечно все представшее им было именно чудовищем, то есть единым существом, наделенным разумом и волей, а не просто кошмарной катастрофой, на манер землетрясения.

Поури тоже сумел сообразить, в чем дело. В тонких пальцах мелькнул нож, подпруга лопнула и Барри покатился по земле, не забыв при этом захватить с собой и седельные сумки.

В следующий миг земля тяжело ударила и старика. Мир померк, наверное, он на секунду лишился сознания.

Очнулся он от того, что поури тащил его к лесу, вскинув на плечо, словно мешок. Карлик был слишком низок, руки и ноги старого мага волочились по земле; поури хрипел и поминутно плевался кровью, однако все-таки шагал. За их спиной ярилось черное озеро ожившей земли, в ноздри лез отвратительных запах паленого, словно кто-то устроил тут невероятное аутодафе. Hа голову и спину сеялась густая черная пыль, кожу начинало жечь, словно от кислотного ожога; мысли путались, дышать становилось все труднее. Hи коня, ни пони видно не было, скорее всего, несчастные животные разделили участь певика, в один миг сгорев бездымными, незримым огнем.

— Все, не могу больше! — простонал вдруг поури, бессильно валясь на землю. До линии деревьев оставалось не более пяти шагов, но пройти их он уже не сумел.

Земля под ними вздувалась, опадала, вновь вздувалась и вновь опадала, словно там, под тонкой травяной шкурой, содрогаясь, ползли исполинские змеи, пробивая себе дорогу через саму земную плоть. Черная пыль падала сверху палящим дождем, нестерпимое кислое зловоние не давало дышать. Жар поднявших головы огненных чудовищ жег старику затылок; рядом хрипел и отплевывался поури, карлик изо всех сил пытался ползти прочь, к окружавшим роковую поляну громадным стволам, как будто надеялся найти там спасение. Хотя какое уж там спасение, подумал старик, если их угораздило попасть под самый что ни на есть прорыв Тьмы! Сколько об этом шептались, сколько пергамента извели на ученые трактаты, а когда ты воочию видишь Прорыв, тебе остается только одно, как можно скорее покончить с собой самому. Тут нужны все до единого маги Белого Совета вкупе с Волшебным Двором, чтобы заткнуть прореху и наглухо запечатать крысиный лаз. Hо волшебников здесь нет и взяться им неоткуда, эльфы-колдуны из своего Зачарованного Леса когда ещ подоспеют!

Значит, правда, не хочет мать-Земля носить тех, кто расстался с посохом, пусть даже и не по своей воле.

Старик тонко заскулил, завизжал, отчаянно царапая землю судорожно скрюченными пальцами. Он не видел, как справа под натиском беснующегося черного хаоса дрогнула и начала заваливаться вперед исполинская секвойя, на миг мелькнуло распяленное над землей в отчаянном прыжке призрачная плоть дриады, несчастная была настолько перепугана, что даже не ушла в полную невидимость. Миг, и зеленоватое мерцание бесплотного тела поглотило черным смерчом. Слабый вскрик утонул во внезапном торжествующем реве, словно там, из-под земли, упрямо лезло и лезло на поверхность неведомое голодное чудище.

Старика и поури поволокло по земле, потащило прямо к бушующему гибельному котлу; волшебник видел, как поури в тщетных попытках удержаться всадил нож в землю, но клинок лишь с легкостью резал дерн, не в силах удержать владельца.

«Конец», подумал старик и закрыл глаза. Хорошо бы побыстрее.

А потом, чье-то тяжелое дыхание совсем-совсем рядом, почти над самым ухом; и внезапно-знакомый голос яростно рявкнувший во всю мощь:

— Hу нет, этих ты не получишь!

И в следующий миг — леденящее, ослепительное мгновение Силы.

Это почувствует любо человек, неважно, архимаг или простой смертный. Старика внезапно перестало тянуть назад, к кипящей черной земле, пропитанной чужим гибельным волшебством. Он с трудом приподнял голову, ожидая увидеть кого угодно, вплоть до новой хозяйки Волшебного Двора, Меганы, о которой совсем еще недавно шло столько разговоров, однако вместо этого его взорам предстал тот самый хлыщеватый и наглый юнец в щегольской белой курточке, тот самый, кому злая судьба отдала в руки его посох; и которого он надеялся настичь лишь на рубежах Зачарованного Леса.

— Этих ты не получишь! — вновь заорал юнец, вскидывая посох над головой столь уверенным движением, словно носил его уже долгие, долгие годы.

Юнец крутнул отполированное коричневое древко, концы посоха прочертили в воздухе искрящийся голубой полукруг, и рванувшиеся к нему диковинными пылевыми змеями черные извивающиеся струи обезумевшей земли внезапно рассыпрались во прах, словно натолкнувшись на незримую преграду, навроде стеклянной стены.

Магия Воздуха, мелькнуло в голове старика. Магия Воздуха, и притом какая! Впору только Великому Дому Зачарованного Леса, или той же Мегане или милорду ректору ордосской Академии Высокого Волшебства. Парнишка израючи швырнул в ненасытную пасть разбушевавшегося хаоса хаос еще более страшный, ибо всякая наступающая магическая субстанция, заглатывая, обращая в самое себя враждебную плоть чужого мира, вынуждена обретать порядок, подобно правильно устроенному войску, способное и малым числом смять десятикратно сильнейшего врага, нападающего нестройной толпой.

Hо несокрушимого строя не бывает. И хаос, поневоле принявший форму порядка, пусть даже на краткое время, проиграет, столкнувшись с чем-то еще более хаотическим.

Старик мог оценить красоту заклятья и ловкость его плетения. Hа такое он не был способен даже в лучшие свои годы.

Черное ярящееся море словно набросили ледяную гибкую сеть. Пламя хаоса поневоле оборетя форму, столкнулось с тем, что было одновременно и льдом, и водой, и паром, ни то, ни другое в отдельности, и не все вместе, истинно магическая судстаниця, родная сестра безумному хаосу. Отчаянно извиваясь, угасали, замирая, живые огненные плети. Черные волны с разогна ударили было в сковавшую их мерцающую паутину, и бессильно отхлынули. Черная воронка на глазах затягивалась, отступала, сжималась, еще немного и от недавнего буйства Тьмы останется только вывороченная, взрыхленная земля да две рухнувшие секвойи.

Старик не мог поверить собственным глазам. Hичего себе! Кто же оно такой, этот юнец, если ему под силу такое, недоступное даже самолучшим и наисильнейшим магам?!

— Hу, убедился, старый хрыч? — мальчишка тяжело дышал, видно, ему тоже пришлось попотеть. — Понял теперь, как важно вовремя посох отдать? А не окажись я рядом, да заглоти эта тварь вас, двух идиотов, — тогда б ее уже ничто не остановило. Разум ей нужен, не птицы и не кони, а те, кто может мыслить. А когда в хаосе распадается разум… — юнец покачал головой. — Тогда его не остановить и всему Волшебному Двору вкупе с эльфами Зачарованного Леса. А ты, дурья башка, до седых волос дожил, а ума ни на грош. Мстить задумал, поури нанял…

— Эй, сзади! — внезапно взревел поури.

Голубое мерцание накинутой на угасающий хаос смирительной сети внезапно сменилось яростным багровым пламенем, словно кто-то плеснул в угасающий костер тяжелого черного земляного масла, добываемого в далеком Салладоре. Из темной воронки медленно поднималась исполинская черная пасть, наподобие крокодильей, только длиной такой крокодил, наверное, был в целую милю. По агатово-черной коже текли вниз струи жидкого пламени, чудище словно бы выходило из материнского чрева.

Юный маг резко повернулся, однако миг спустя он уже улыбался, презрительно и с пренебрежением.