Вольные Мальцы

— Благодарю! Ты очень помог! — Тиффани уронила жабу обратно в карман и выдернула из котомки сковороду.

Сковородка сейчас не спасет, и Тиффани это понимала. Черные псы были очень большими, а из их глаз — действительно пламя, и когда пасти приоткрывались для рыка, Тиффани видела там блеск стальных лезвий. Она никогда не боялась собак. Но эти собаки пришли ниоткуда — кроме как из кошмара.

Их было три. Они кружили вокруг Тиффани. Как бы она ни старалась быть к ним лицом, уследить одновременно могла только за двумя. Она знала — первым нападет пес, который будет у нее за спиной.

— Расскажи мне больше про них! — проговорила Тиффани, поворачиваясь опять, чтобы видеть всех трех.

— По слухам, охотятся на кладбищах! — отозвался голос из кармана передника.

— Откуда на земле снег?

— Это как в стране Королевы. Там всегда зима! Когда Королева распространяет свою власть, надвигается зима!

Но Тиффани видела зеленую траву — там, дальше, за пределами снежного круга. Думай, думай…

Край Королевы. Волшебное место, где чудовища действительно существуют. Все, что вы только можете увидеть в дурном сне. Псы, у которых глаза из пламени, зубы из бритвенных лезвий. В реальности таких быть не может, не так они устроены, чтобы существовать в реальности…

А псы пускали слюну, свесив красные языки, наслаждаясь ее страхом. И частица ее разума подумала: надо же, как у них не ржавеют зубы…

…и отдала приказ ее ногам. Тиффани прошмыгнула меж двух собак и понеслась к зеленой траве. Рык у нее за спиной зазвучал триумфом, и она услыхала резкий скрип снега под лапами. Казалось, что зеленая земля ничуть не становится ближе. Тиффани слышала вопли Фигглов и собачий рев, который оборвался визгом, но что-то мчалось по пятам за ней, когда она перескочила через границу снега и покатилась по теплому дерну.

Мрачный Пес прыгнул следом. Тиффани метнулась в сторону от клацнувших клыков, но в этот миг Псу было уже не до нее.

Не может жить существо с огненными глазами, с бритвенными клыками. Не может жить в реальном мире, на твоей реальной земле, покрытой настоящей травой. Пес был слеп, и кровь потекла у него из пасти: нельзя прыгать с полным ртом бритвенных лезвий…

Тиффани стало почти жаль его, взвывшего от боли, но снег полз к ней, и она ударила пса сковородой. Он тяжело рухнул и остался недвижим.

Позади шла битва в снегу. Он клубился в воздухе стеной, но Тиффани видела, как посреди него две черных тени крутятся и щелкают зубами. Она заколотила по сковородке, закричала, и Пес выскочил из вихрящегося снега прямо перед ней, Фигглы висели у него на ушах.

Снежный покров хлынул по земле к Тиффани. Она попятилась, пристально следя за рычащим, надвигающимся Псом, держа сковороду наизготовку.

— Давай, — шепнула Тиффани. — Прыгай!

Огненные глаза полыхнули на нее, а потом Пес посмотрел вниз, на снег.

И пропал, как не бывало. Снег опал, впитался в землю, исчез. Вольные Мальцы и Тиффани снова были одни на холмистом пастбище. Вокруг нее Фигглы поднимались на ноги.

— Ты цела, мистрис? — проговорил Роб Всякограб.

— Да! — сказала Тиффани. — Все просто! Если выманить их со снега, они обычные собаки!

— Нам лучше двигаться, мистрис. Мы несколько парней потеряли.

Победное возбуждение Тиффани схлынуло.

— Ты хочешь сказать, они мертвы? — прошептала она. Солнце вновь светит и греет, жаворонки запели… А кто-то мертв.

— Эччч, нет, — сказал Роб. — Энто мы мертвы. Ты не знала?

Глава 6. Пастушка

— Вы мертвы? — сказала Тиффани. Огляделась. Вокруг Фигглы вставали на ноги, бубня и бранясь, но ниоткуда не раздавалось «Вэйли-вэйли-вэйли». Слова Роба звучали полной бессмыслицей.

— Если ты говоришь — вы мертвые, тогда они что? — спросила Тиффани, показав на два неподвижных маленьких тела.

— Они-то в край живых воротились, — весело сказал Роб Всякограб. — Там поплоше, чем тута, но парни обождут-постараются и вскорости придут обратно сюда. Об чем горевать?

Болиты не были особо религиозны, но Тиффани всегда думала, что имеет понятие о некоторых вещах в жизни: прежде всего, что если ты жив, то еще не умер.

— Но вы ведь живы! — сказала она.

— Эччч, нет, мистрис, — ответил Роб, помогая кому-то из пиктси подняться на ноги. — Мы живы были. Да были мы хорошие ребята в краю живых, и за энто дело когда там померли, то родилися не где-нибудь, а тута.

— Ты хочешь сказать… Вы думаете, что… вы в другом вроде как мире умерли, а потом попали сюда? — проговорила Тиффани. — Ты хочешь сказать, что здесь вроде как… рай?

— Айе! Не соврали объявления! — сказал Роб Всякограб. — Солнышко ясно, цветочки хорошие, мальца птахи чирикают.

— Айе, и подраться здеся можно, — сказал другой Фиггл. И все присоединились:

— Да хити!

— Да пити да лупити!

— Да кебаб, — сказал Вулли Валенок.

— Но тут есть плохое! — сказала Тиффани. — Тут бывают чудовища!

— Айе, — со счастливым видом сказал Роб Всякограб. — Любо-дорого. Все здеся припасено, даже кому насувать.

— Но мы-то здесь живем! — сказала Тиффани.

— Эччч, ну можа вы, человеки, в Прежнем Мире тоже были хорошими ребятами, — великодушно сказал Роб Всякограб. — Я пойду соберу парней, мистрис.

Когда Роб отошел, Тиффани опустила руку в карман фартука и вынула жабу.

— О. Мы выжили, — сказал он. — Поразительно. Кстати говоря, у нас имеются хорошие основания для того, чтобы привлечь владельца этих собак.

— Что? — спросила Тиффани, сдвинув брови. — О чем ты говоришь?

— Я… я… не знаю, — ответил жаба. — Эта мысль пришла мне на ум сама собой. Вероятно, я немного разбирался в собаках, когда был человеком?

— Слушай, Фигглы думают — они в раю! Они думают, что попали сюда после того, как умерли!

— Так что же? — сказал жаба.

— Ну, как это может быть верно! Известно, что здесь ты жив, потом умираешь и попадаешь в рай, который совсем не здесь!

— Это ведь одно и то же, просто иначе выражено, не так ли? У многих воинственных племен есть верование, что после смерти они попадают в райский благодатный край, — сказал жаба. — Знаешь, где можно пить, и драться, и пировать во веки вечные? Возможно, благодатный край Фигглов — здесь.

— Но здесь же все настоящее!

— И что? По их вере все именно так. Они небольшой народец: допустим — во Вселенной тесновато живется, и Фигглы пристроили свой рай там, где смогли найти свободное место? Я ведь жаба, и ты понимаешь — мне приходится о таких вещах судить наугад. Возможно, Фигглы рассуждают неверно. Возможно — ты. Возможно — я.

Маленькая нога пихнула ботинок Тиффани.

— Хорошо бы нам двигать, мистрис, — проговорил Роб Всякограб. Он держал на плечах тело мертвого Фиггла. У нескольких других пиктси тоже была такая ноша.

— Эм-м… вы хотите их похоронить? — спросила Тиффани.

— Айе, на что им теперя эти тела старые, а кругом валяться негоже, непорядок, — сказал Роб Всякограб. — Да ежели великучи станут находити мальца малые черепа-кости, пойдет любопытство, а нам тута лазящих не надо. Энто я не про тебя, мистрис, — прибавил он.

— Да нет, очень… э-э… разумно, — сказала Тиффани, сдаваясь.

Фиггл указал на дальний курган, поросший высоким колючим кустарником. Большинство курганов были такими. Кусты и мелкие деревца пользовались любым клочком земли, где слой плодородной почвы был хоть немного потолще. Ходило поверье, что вырубать эти заросли — не к добру.

— Близенько уже, — сказал Роб.

— Вы живете в кургане? — сказала Тиффани. — Я думала, они ну, ты знаешь, могилы древних старейшин?

— Эччч, айе, у нас тама старенький мертвый король за стенкой, да от него беспокойства нету, — сказал Роб. — Не серчай, в наших-то палатах не валяется скелетонов и такого прочего. Мы у себя устроилися просторно да славно.

Тиффани посмотрела в бескрайнее голубое небо над бескрайней зеленью плоскогорья. Вокруг все снова так спокойно, целый мир отсюда до безглавцев и громадных кладбищенских псов.

А если бы я не повела тогда Вентворта к реке? — подумала она. — Что бы я делала сейчас? Должно быть, сыр…

Я никогда не узнала бы обо всем этом. Что жила всю жизнь в раю, хотя бы даже это рай маленьких синих человечков. Что на ястребах кто-то летает верхом.

Прежде не доводилось мне убивать чудовищ.

— Откуда они пришли? — спросила Тиффани. — Как называется место, из которого твари пришли?

— Эччч, может статься, что ведаешь ты про то место немало, — сказал Роб Всякограб. Когда курган стал ближе, Тиффани подумала, что чувствует легкий запах дыма.

— Я ведаю? — сказала она.

— Айе. Да не такое энто имя, что я стану речь на ветру. Энто имя шепчут шепотом в укрытии надежном. Под чистым небом я речь его не буду.

Для отверстия кроличьей норы вход был великоват, а барсуки в округе не водились; но дыра у подножия кургана так пряталась в глубине за сплетением корней, что всякий счел бы ее звериным жильем, чем же еще.

Тиффани была худышкой, но ей все-таки пришлось и передник снять, и протискиваться ползком изо всех сил, да еще и несколько Фигглов подталкивали ее сзади.

По крайней мере, там внутри ее не встретил дурной запах. И после того, как проберешься через узкий лаз, открывается просторное помещение. Вообще-то тесный вход был всего лишь маскировкой. За ним оказалась очень даже немалая комната, в середине — свободное пространство, а по стенам от пола до потолка — галереи, сделанные под размер пиктси. Там и было полным-полно пиктси всех размеров, от мала до велика. Они стирали, спорили, шили-штопали, там и сям дрались и делали все это столь шумно, сколь могли. У некоторых волосы и бороды были тронуты сединой. Другие, заметно помоложе, всего в пару дюймов ростом, носились голышом и вопили друг на друга во всю силу тоненьких голосов. Тиффани уже года два помогала растить своего братика Вентворта, ей ли было не понять, что это такое здесь творится.

Только вот женщин и девочек тут было не видно. Много Вольных Мальцов, но ни одной Вольной Мальцы.

Нет… Одна была.

Бранчливые, суетливые толпы пиктси расступались перед ней. Она подошла к щиколотке Тиффани. Красивее собой, чем Фигглы-мужчины, хотя на свете вообще легко найти что-нибудь красивее чем, к примеру, Вулли Валенок. Но ее волосы были не менее рыжи, а вид — решителен.

Она сделала книксен и сказала:

— Ты карга великучая, мистрис?

Тиффани огляделась. В этой пещере она была единственным существом выше семи дюймов ростом.

— Эмм, да, — ответила она. — Эмм… более-менее. Да.

— Я Фион. Келда сказала тебе передать, что твоему мальца парнишке худа не будет пока что.

— Она его нашла? — спросила Тиффани быстро. — Где он?

— Нае, нае, но келда знает обычаи Кралевы. Не хочет, чтобы ты клопочилася.

— Но его же украли!

— Айе. Тут все не-про-сто. Мальца отдохни здесь. Келда скоро тебя примет. Она… несильна теперь.

Фион повернулась, взметнув юбками, прошествовала по меловому полу так, словно сама была королевой, и ушла за большой круглый камень, прислоненный к дальней стене.

Не глядя вниз, Тиффани аккуратно вынула жабу из кармана и поднесла к своим губам.

— Я клопочусь? — прошептала она.

— Нет, не то чтобы, — сказал жаба.

— Ты мне точно сказал бы, если бы да? — спросила Тиффани настойчиво. — Это жутко, если все видят, что я клопочусь, а я сама не знаю.

— Ты не понимаешь этого слова, да? — сказал жаба.

— Нет, не совсем.

— «Не клопочись» означает «не хлопочи, не волнуйся». Она просто не хочет, чтобы ты расстраивалась, вот и все.

— Да, я примерно так и подумала, — солгала Тиффани. — Ты не сядешь ко мне на плечо? Думаю, мне может понадобиться помощь.

Ряды Фигглов на галереях с интересом наблюдали за ней. Но сейчас, похоже, Тиффани оставалось лишь одно: торопливо ждать. Она осторожно уселась и стала барабанить пальцами по коленям.

— Как оно тебе, мальца жилье наше? — сказал кто-то внизу. — Тута славно, а?

Тиффани опустила глаза. Роб Всякограб Фиггл и несколько знакомых ей пиктси робко крутились поблизости, нервозно следя за ней.

— Очень… уютно, — сказала Тиффани, потому что «Дивно закопчено» или «Такой гам — сердце радуется» прозвучало бы не так хорошо. И добавила: — Вы стряпаете всю еду на этом очажке?

В центре свободного пространства на середине помещения был маленький очаг, над ним — дыра в потолке, куда уходил дым и незаметно рассеивался в кустах наверху, а взамен сюда попадало еще немного света.

— Айе, мистрис, — ответил Роб Всякограб.

— Мелкое, зайчиков и все такое, — добавил Вулли Валенок. — Крупное-то мы поджариваем в меловых ямф-мф-мф…