Рассвет

- Нет, конечно, можешь, но...

- И, вообще, я пью на свои! Вот ты тут сидишь, мне рассказываешь... А сам выглядишь весьма задрипанно. Так что не надо мне тут заливать, что все с семьей в порядке. Выпихнули, наверное, детки в дом престарелых, а квартирку продали. Что угадал? Угада-ал. И вообще не нравиться - иди отсюда!

Петр поднялся в смущении, не зная что сказать. Он совсем не хотел обидеть нового знакомого, но что уж теперь поделаешь. Поблагодарив за обед, Петр ушел, а Гриша, покачиваясь, вошел в комнату и включил телевизор. Сегодня "Спартак" играл с "ЦСКА". Гриша повалился на диван и, еще раз назвав гостя сволочью, уснул под бессмысленную болтовню комментатора.

Второй день шел дождь. Мелкий и противный. Холодный ветер пронизывал до костей. Кутаясь в кусок помутневшего полиэтилена Гриша медленно шел по центральной свалке и внимательно смотрел по сторонам. День был явно неудачный. Ничего более или менее приличного Гриша сегодня не нашел. Даже гнилых овощей, которых всегда здесь было в изобилии, сегодня не было видно.

За два дня вода пропитала свалку насквозь и размочила годовые залежи отбросов и мусора. От этого воздухе висела ужасная вонь.

Взгляд Гриши зацепился за кусок черной материи. Он сделал два шага в сторону и присел на корточки. Из-под обрезков труб и арматуры торчал рукав пиджака. Не раздумывая, Гриша принялся разбирать металлолом. Конечно, могло оказаться и так, что кроме рукава под ржавым железом ничего больше и не будет, но проверить все-таки нужно. Через несколько минут взору Гриши предстал хоть и грязный, но практически новый пиджак. Гриша взял его за плечи и внимательно осмотрел. Надо же какая удача. Он даже не порван. Сам Гриша его носить, конечно, не станет, но вот обменять на что-нибудь полезное можно будет запросто.

За горой строительного мусора послышался шум. Гриша достал из кармана тряпичную сумку и, прислушиваясь к шуму, начал сворачивать пиджак. Через несколько секунд, разобрав пару слов, Гриша понял, что это не милиция. За горой что-то делили. Не желая оставаться в стороне, он пошел на шум.

Еще издали Гриша разглядел Петра. Четверо бомжей били его чем непоподя:

Кто ногами, кто палкой. И хотя сил у них едва хватало, чтобы переставлять ноги, Гриша понял, что Петру сейчас достанется. Старик лежал на земле и прикрывался от ударов левой рукой. Вокруг стояло еще около десятка сгорбленных, небритых и нечесаных человечков из любопытства наблюдавших за происходящим. Решив, что пусть старик получит свое, говорливый слишком, - Гриша уже собрался уйти. В какой-то момент ему показалось, что под стариком что-то шевельнулось. Еще один совсем маленький комочек.

Гриша подошел ближе и увидел, что Петр пытается прикрыть собой маленького мальчика. Старик, конечно, сволочь, но за что же ребенка-то палкой?

- Ей, придурки! - крикнул Гриша, быстрым шагом подходя к дерущимся.

Один из тех, кто бил Петра, обернулся на окрик, посмотрел на Гришу, снова вернулся к старику и с размаху ударил его палкой. Трое его друзей продолжали пинать Петра, не обращая на Гришу никакого внимания. Среди зрителей коекто был знаком с Гришей, особенно с его кулаками, поэтому они отошли в сторону.

- Отвали от деда, - сказал Гриша подходя ближе.

Бомж, тот что был с палкой, посмотрел на Гришу маленькими злыми глазками и размахнувшись огрел его по голове. Гриша прикрылся сумкой, в которой лежал пиджак, и отвел удар в сторону. От этого бомж потерял равновесие и отшатнулся. Три озлобленных человечка отвлеклись от старика и пошли на Гришу. Не долго думая Гриша отбросил сумку в сторону и с размаху вмазал первому, кто подошел к нему, по зубам. Бомж отлетел в сторону и упал на осколки красного кирпича. Второй бомж остановился в замешательстве и тут же получил по уху. Слева что-то хрустнуло и под ноги Грише упал обломок палки. Левое плечо пронзила боль. Гриша обернулся и увидел того самого бомжа, который пытался его ударить палкой. На этот раз у него это получилось.

Повалив бомжа на землю, Гриша начал методично молотить здоровенными кулачищами его лицо, опухшее от пьянства. Все, кто наблюдал за дракой, поняли, что сейчас кого-то могут убить и поэтому бросились врассыпную.

Замахнувшись еще раз Гриша почувствовал, что кто-то повис на его руке. Он обернулся и увидел Петра.

- Не надо, оставь его, - сказал Петр.

Не опуская кулака, Гриша посмотрел на лицо маленького, грязного и мокрого человечка, пытавшегося прикрыться кривыми ручонками. Бомж лежал поскуливая, уже не надеясь на спасение. Гриша разжал левую руку и отпустил отворот куртки, за которую придерживал противника. Тот вдруг пошевелился, застонал громче и попытался перевернуться на живот.

- Оставь его, - попросил Петр. - Пошли.

Гриша встал на ноги и пошел к своей сумке. Петр помог подняться всхлипывающему и шмыгающему носом мальчику.

- Ничего не болит? - спросил Петр.

Мальчик отрицательно покачал головой и шмыгнул носом еще раз. Петр отряхнул его как мог и отряхнулся сам.

- Значит, нашел, что искал? - спросил Гриша.

- Нашел, - ответил Петр.

- Поехали ко мне. Помоетесь. Да и не ел ты, наверное, опять дня три.

До дома добрались к вечеру. Гриша открыл дверь в квартиру и не дожидаясь, когда войдут гости, прошел в ванную. Он бросил в пластмассовый тазик недавно найденный пиджак, горсть стирального порошка и налил горячей воды.

Петр пропустил вперед мальчика, вошел в квартиру следом за ним и закрыл дверь.

- Чего встали? - спросил Гриша, вытирая руки полотенцем. - Раздевайтесь.

Сейчас картошку сварю.

Только теперь Гриша как следует разглядел мальчика, которого Петр всю дорогу, и даже сейчас, держал за руку. Мальчику было не более семи лет. Его светлые, грязные волосы были всклокочены, серые глаза тепло смотрели на неизвестного великана, который только что спас его и дядю Петю от побоев.

- Так это, значит, тебя Мишкой зовут? - равнодушно спросил Гриша.

- Меня, - тихо ответил мальчик. - А откуда Вы про меня знаете?

- Да уж знаю. А меня дядя Гриша зовут, - сказал Гриша и повернулся к Петру. - Его, наверное, вымыть надо... да и тебе тоже не помешает помыться.

Там таз в ванной стоит... Ты поставь его на раковину, чтоб не мешал. Мыло найдешь, полотенце на крючке.

- Спасибо, - ответил Петр.

Гриша пошел на кухню, а Петр повел мальчика мыться. За последний год это был первый случай, когда Миша мылся под горячей водой.

Через полчаса старик и мальчик сидели на кухне, а Гриша раскладывал по тарелкам дымящуюся вареную картошку. Кроме картофеля на столе стояла тарелка с сильно обрезанными помидорами и огурцами и полбуханки черного хлеба. Мальчик с интересом продолжал следить за дядей Гришей, который сначала заступился за них, а теперь пустил в дом, чтобы дать помыться и, наверное, собирался накормить их вкусно пахнущей картошкой.

- Тетя Клава вчера позвонила, сказала отходов много, зайди мол может выберешь чего. Нет, они не сильно были гнилыми, - сказал Гриша, показывая рукой на помидоры с огурцами. - Я их сам обрезал.

- А кто это, тетя Клава? - спросил Петр.

- Да-а... продавщица из стекляшки, из овощного отдела. Я ее с детства знаю. У них как-то пожарная инспекция с проверкой должна была прийти, а электрик второй день на больничном был, споткнулся на лестнице и ногу сломал. Она меня в очереди увидела, попросила помочь. Знала что я электрик. Я им быстренько сопли все убрал, где надо под изолировал. Таблички развесил, где положено... в общем, навел порядок. А потом как-то она меня увидела, это уже после развода, что ж ты говорит с собой делаешь... ну, это ладно, - махнул рукой Гриша. - В общем позвонила она мне раз чтоб я зашел. Они собирались некондиционную свеклу продавать. Выбери, говорит себе что-нибудь. Я целую сумку набрал почти не гнилой свеклы. Остальное в продажу по дешевке пустили. Вот и позванивает иногда. Хорошая тетка.

- Хорошая, - согласился Петр.

- Ну, чего сидите? - спросил Гриша. - Налегайте, пока не остыло.

Петр пододвинул к Мише тарелку и дал кусок хлеба. Мальчик жадно откусил от него и ковырнул вилкой рассыпчатую картофелину. Гриша посмотрел немного на мальчугана и полез за бутылкой водки. Петр понял это и не отводил от Гриши глаз. Как только Гриша достал бутылку его взгляд и взгляд Петра встретились. Гриша замер от неожиданности, потом посмотрел на светлую Мишкину головку, аппетитно уплетающего картошку с помидорами, затем еще раз взглянул на Петра. Петр все так же смотрел ему в глаза.

- Ладно, - сказал Гриша, убирая бутылку на место. - Сегодня не будем.

Петр улыбнулся и, взяв вилку, разделил картофелину пополам. За едой Гриша с интересом наблюдал как, Мишка управлялся с картошкой. В какой-то момент у него защемило сердце, что вот так, за этим самым столом мог сидеть его сын. С такими же наивными и серыми глазами.

После ужина мальчик ушел в комнату, смотреть мультфильмы, а Гриша с Петром остались на кухне. Гриша вымыл посуду и поставил на плиту чайник.

Петр сходил в комнату, украдкой взглянул на Мишу, с интересом глядевшего мультики, и вернулся на кухню.

- Так это и есть тот самый Миша, который спасет мир? - с улыбкой спросил Гриша, разливая чай по чашкам.

- Тот самый, - ответил Петр. - Это большая удача, что я успел его найти.

- А что мог не успеть? - все с той же улыбкой спросил Гриша.

- Мог не успеть, - как прежде серьезно ответил Петр. - Сам видел, что там началось из-за булки хлеба. Спасибо за помощь. Ты ведь не хотел подходить.

От слов Петра мороз прошел по коже Гриши, он вздрогнул и поднял на него глаза. Петр смотрел обычным, снисходительным взглядом, разве что усталым.

- Чудной ты какой-то, - сказал Гриша, потирая ушибленное плече. - Сам то еле ноги переставляешь, а голову под палки подставляешь. А раз уж в драку влез так надо по морде бить... а ты им опомнитесь.

- Не всегда кулак сильнее слова, поверь мне, - сказал Петр.

- Ну, вот сегодня-то как раз сильнее и оказался. Эх-х-х. Чай не водка, много не выпьешь.

С этими словами Гриша поднялся из-за стола и достал початую бутылку водки. Он открыл над раковиной шкафчик, взял стакан и поставил его на стол рядом с бутылкой.

- Зачем ты пьешь ее? - спросил Петр. - Ведь ты же можешь не пить.

- Могу, - согласился Гриша. - Но не хочу.

- Тогда зачем?

- Просто так.

Гриша налил полстакана водки и поставил бутылку на стол.

- На свете ничего не бывает просто так, - сказал Петр. - Во всем есть свой смысл и предназначение.

- И какое предназначение у этого стакана?

- Вылиться в раковину.

- Нет, ты не понял меня. Какое предназначение, у того, что я пью?

- Оглянись на свою жизнь.

- Опять начинаешь... - сказал Гриша и в его голосе послышались стальные нотки. - Не из-за водки мы с женой разошлись.

- Ты спросил - я ответил, - спокойно сказал Петр. - И нечего злиться на весь мир. Человек сам совершает поступки. Сам и должен отвечать за них.

- Нет, ты хочешь сказать, что я не смогу без водки.

- Я этого не говорил.

- Так подумал. А вот теперь смотри, - по голосу Гриши было заметно, что он начинает злиться. - Я очень хочу сейчас выпить. Очень! Но не буду. И не просто не буду, а... Ты, наверное, уже решил для себя, что водка для меня важнее всего в жизни. Так вот смотри.

Гриша поднялся со стула, взял стакан в руку и вплеснул водку в раковину.

- Ну? Теперь ты понял, что я не алкоголик?

- У всего свое предназначение, - сказал Петр с едва уловимой улыбкой. У людей и вещей.

Гриша в оцепенении смотрел на Петра. Вдруг он медленно повернулся к раковине и несколько секунд смотрел на нее, чувствуя все тот же холодок на коже. Когда он повернул взгляд к Петру, тот смотрел на него все теми же усталыми глазами.

- Откуда ты взялся? - тихо спросил Гриша, медленно и четко выговаривая слова.

- Хм-хм-хм... оттуда, откуда берется всё, - ответил Петр и, после небольшой паузы, добавил. - Ты можешь пойти с нами.

- Это еще куда?

- Под Ярославлем есть деревня Дубки. Там живет один хороший человек.

Его зовут Саша. В его доме живут восемь приемных детей. Все сироты. Мишу нужно отвести к нему.

- Зачем это? - спросил Гриша. - Чтобы какой-то там кулак заставлял детишек за кусок хлеба и миску похлебки батрачить на своем огороде?

- Никогда не говори плохо о людях, тем более о незнакомых, - спокойно сказал Петр. - Они с женой своих пятерых родили, да еще и приемных кормят.

Гриша почувствовал, что ему стыдно, оттого, что он так отозвался о незнакомом человеке. Быть может тот Саша на самом деле дал кров сиротам не из-за собственной выгоды, а из сострадания. Ведь сунул же этот старый пень свою голову под палку. Стоп. Что-то я вообще не того... какую-то ерунду несу.

Вдруг в голове Гриши послышались слова старика: "У каждого свое предназначение". Гриша расслышал их так отчетливо, что если бы не смотрел на Петра, то подумал бы что это сказал он. Но тот молча пил чай.

- Ладно. Пошли спать, - сказал Гриша. Поздно уже. Утром поговорим.

Небо было низким и звездным. На берегу пруда горел костер у которого под огромным дубом сидел Гриша.

- Ты почему спать не идешь? - спросил Петр.

- Не хочется, - ответил Гриша. - Помню в детстве вот так же с ребятами уходили на ночь, уху варили, картошку пекли, купались.

Гриша расшвырял веткой ивы угли и выкатил на траву картофелину. Впереди потрескивали сучья в костре, за спиной в такт дровам стрекотали сверчки. На черной глади пруда, словно пламя от свечи, вытянулся желто-оранжевый след костра.

- Бери, - сказал Гриша, подкатывая Петру картофелину.

- Спасибо, - сказал Петр, - я пойду лягу. Не забудь залить огонь, когда спать соберешься.

- Умгу, - промычал Гриша.

Он откинулся назад и облокотился спиной о толстый ствол дуба. Стоящий рядом кустарник малины очень вкусно пах, стоило лишь склонить голову в его сторону. Гриша ел печеную картошку и, подняв глаза к черному небу, смотрел на звезды. Его с детства интересовал вопрос: что же дальше? Все однажды кончается. Вот пруд. Через сто пятьдесят метров он закончится и начнется луг, за лугом лес. За лесом пшеничное поле, за полем город. Так же и с землей. Она заканчивается и начинается космос. Все однажды кончается. А что дальше?

Вселенная не может быть бесконечной. Все однажды кончается. За одной галактикой другая... Вселенная... Но где-то должен быть край и у нее. А дальше? Что же дальше. И каких огромных размеров должно быть это "дальше", если в нем помещается вселенная, и не одна. Все однажды кончается.

Закончится и то, что будет "дальше". А потом? Начнется что-то еще? Волна страха накатила на Гришу и он вздрогнул Ему стало страшно. Жутко от одного только осознания какая он мизерная частица в масштабе мироздания. Ничтожная и беззащитная. Смерть. Все однажды кончается. Нет, не может быть, чтобы там, за чертой, больше ничего не было. Кто же это сказал, что ничто не исчезает бесследно, а всего лишь переходит из одного состояния в другое. Может и прав старик? Смерти нет - есть бесконечность. А если он все же врет? Да и откуда ему знать, как оно все обстоит на самом деле? А хороший наверное был мужик Христос. Если, конечно, он вообще был. Нет, его не могло не быть. А может и вправду сходить в церковь? Может полегчает? Как же я опустился за последние десять лет!

Детей нет, жену потерял. Все. Надо завязывать с водкой. Вернусь домой и зашьюсь. Так оно надежней. Если не выдержал - сразу в могилу. А я выдержу.

Я обязательно выдержу.

Костер уже потух и остывающие угли дымились из-под толстого слоя пепла, отдавая последнее тепло. Дым растворялся в однородной массе рыхлого утреннего тумана, висевшего над прудом. Гриша дремал, сидя на стареньком рюкзаке, закутавшись в байковое одеяло и облокотившись спиной о дерево.

В этой дымке из палатки, в которой спал Мишка, вышел Петр. Свитера на нем не было и в расстегнутом вороте рубахи виднелась нить черного кожаного шнурка. Он подошел к Грише и, присев на корточки, тихо спросил:

- Спишь?