Шанс для истребителя

Инженер Беляев и его команда и здесь отличились. Они предложили сделать станковый пулемет. У них там была пара запасных ШКАСов. Авиационного варианта. То есть приклада и станка у них не было. И использовать их в наземном бою было нельзя. Но при помощи газовой сварки и такой то матери эти энтузиасты смогли сляпать вполне рабочий станковый, пехотный пулемет под винтовочный патрон. Успели до подхода противника. Хорошо, что хоть таких патронов у нас было много. Мы же их в пулеметах «чаек» используем как-никак. Кстати, Беляев с товарищами же и стали расчетом того самодельного пулемета. Поначалу я хотел их отправить подальше от надвигающегося боя. Пешком они бы смогли отсюда уйти. Это люди гражданские. Без оружия. Ценные специалисты, между прочим. Им тут делать нечего во время сражения. Еще убьют ненароком. Но инженер Беляев и его компаньоны уперлись рогом и не захотели никуда уходить. Я посмотрел в их глаза и понял. Эти никуда не уйдут. И будут воевать вместе со всеми. И на мой взгляд вот такие поступки и отличают настоящих мужчин от обычных особей мужского пола. Потом люди, подобные Беляеву, будут добровольно идти в ополчение уже во время Великой Отечественной войны. Будут воевать в партизанских отрядах. Вот такие же насквозь гражданские люди. Которые мало соображают в военном деле. И гибнуть, конечно, будут вместе с профессиональными военными. И в этом я вижу самый главный подвиг советских людей. Вот в таких людях, которые смогут. Смогут внести свой скромный вклад в победу. Сколько их потом еще будет в Москве, Киеве, Ленинграде и Сталинграде? И во многих других городах моей страны. Вот таких же гражданских людей, взявших в руки оружие и пошедших в бой. Нет, не верю я, что всех этих людей будут насильно заставлять это делать. Как об этом потом нам вещали со всех трибун демократические пропадонгоны всех мастей и расцветок. Не верю! Был патриотизм и народный подъем. У русских людей такое, наверное, на генетическом уровне заложено. Вот так вставать на защиту Родины в случае нужды. Не все народы на такое способны. Вон те же чехи, датчане, норвежцы или голландцы нормально так будут жить при немецкой оккупации. И даже партизанить не станут против немцев. Типа, враги пришли, захватили. Значит, так и надо было. Но русские люди не такие. Есть в нас что-то эдакое. Просвещенные европейцы нас варварами называют. Может быть, и так? Варвары же в древности тоже себя так вели. Объединялись вот так же для отпора общему врагу. И мне приятно осознавать, что я тоже являюсь таким вот варваром. От вида которого всех этих европейских арийцев в дрожь бросает. В общем, Беляев и его техники тоже остались. И начали оборудовать огневую точку для своего самопального пулемета возле одного из ангаров.

Когда на аэродром приехал Пумпур, то я испытал сильное облегчение. Теперь он тут стал главным. И я без всяких сожалений передал ему все свои командирские полномочия. Правда, обещанного подкрепления комбриг с собой не привел. Кроме восьми республиканских гвардейцев, которые приехали с ним на грузовике. А обещанное подкрепление будет, но потом. А пока нам надо продержаться до его подхода. Вот когда Пумпур снял с меня груз командования, то мне в голову пришла очень дельная мысль. До этого, замотанный подготовкой к сражению, я ее не обдумывал.

— Мой же истребитель все еще находится на аэродроме, — мелькнула мысль в моей голове. — Что с ним делать? Нельзя, чтобы он достался противнику. А вдруг мы не удержим аэродром?

Обо всем этом я тут же спросил у Пумпура. Сейчас же он здесь главный. Вот пусть, и решает. Комбриг на пару мгновений завис, а затем приказал мне перегнать мой секретный самолет на аэродром на западной окраине Мадрида. Туда вражеские войска прорваться не смогли. И там для этого секретного И-16 будет безопасно.

— Товарищ Пумпур, а что если я перед этим проштурмую вражескую колонну своими пушками. Врежу им со всей пролетарской сознательностью! А уже потом полечу на тот аэродром? — решился предложить я, посмотрев на комбрига.

— А знаешь, что, Саша? — произнес Пумпур, немного подумав. — А давай! Проштурмуй! Это ты хорошо придумал. Хоть какая-то подмога здесь нам будет. Только ты там сильно не увлекайся! Береги этот ценный истребитель. Не рискуй им без нужды. И себя тоже береги!

— Понял вас, товарищ комбриг! — отсалютовал я в ответ. — Разрешите выполнять?

— Разрешаю, — ответил Пумпур, усмехнувшись. — Действуй, Саша! Задай им там трепку!

В принципе, мне готовиться к вылету долго не пришлось. Мой истребитель и так был к нему готов. Баки заправлены. Боезапас заряжен. Все системы работают нормально. Инженер Беляев и его товарищи о своих обязанностях не забывают. И мне осталось только сесть в кабину и взлететь. Поднимаюсь над аэродромом и направляюсь вдоль дороги. Мне сказали, что враги сейчас по ней двигаются в нашу сторону. Значит, я их не пропущу. Обязательно увижу. А вот и они. Ого! А вражеская колонна уже так близко. Тут же до аэродрома километров шесть всего. Не больше. В том, что это там внизу сейчас находятся, именно, враги я не сомневаюсь. Танки, едущие впереди колонны, имеют характерную серую расцветку. Так только немцы свою бронетехнику раскрашивают. Наши то танки зеленые. А у итальянцев они светло оливкового цвета. Это я знаю. В колонне я насчитал шесть танков и одиннадцать тентованных грузовиков. Скорее всего, пехота противника и едет в тех грузовиках. Никакой артиллерии или зениток я не заметил. Вот и замечательно. Значит, буду штурмовать в тепличных условиях, при отсутствии зенитного огня.

Опускаю нос своего «ишачка» и захожу на вражескую колонну с ее головы. Целюсь в головной танк. Метров с пятисот начинаю стрелять. Танк — это вам не истребитель. Он не может так маневрировать и уклоняться от вашего обстрела. Нажимаю на гашетки. Пошла жара! Как же мне нравится звук стрельбы моих пушек и пулеметов! Это очень приятная музыка для моих ушей. Пролетаю над штурмуемой колонной вдоль дороги, стреляя из всех стволов длинными очередями. Сейчас не тот случай, чтобы экономить боезапас. Стреляю, стреляю, стреляю! Так, чтобы всем досталось. И никто не ушел обделенный. На земле творится настоящий ад. Я отчетливо видел вспыхивающие танки. И горят они очень ярко. Хотя у них же, вроде бы, не дизель, а бензиновые двигатели стоят. Я об этом где-то слышал. А бензиновые движки более пожароопасные чем дизельные. Я в немецкой бронетехнике этих лет плохо разбираюсь. Но по-моему, сейчас там на дороге находятся Pz.Kpfw.I. Наши военные их называют Т-1. Броня у этих легких немецких танчиков не самая толстая. И против моих авиационных пушек она не устояла. Но досталось на той дороге не только танкам. По грузовикам я тоже работал. На них даже моих ШКАСов хватает, чтобы превратить большой автомобиль в груду бесполезного железа. У этих машин никакой брони нет. И это не кино, где главные герои могут спрятаться за автомобиль от вражеского обстрела. И им после этого ничего не будет. В реале же пуля винтовочного калибра из ШКАСа пробьет грузовик легко и просто. А про свои 20-мм пушки я даже и говорить не буду. Тут все и так понятно. В общем, грузовики тоже взрывались и горели. Правда, не все. Не все. Танки тоже не все заполыхали. Делая круг над разбитой колонной, замечаю, что из уцелевших грузовиков начинает выскакивать пехота. Блин, а их там еще много осталось. Не всех я убил. Поэтому решаю, атаковать еще раз. Теперь захожу на колонну с хвоста. И начинаю работать из всех стволов, остервенело поливая снарядами и патронами разбегающихся вражеских пехотинцев. Недобитые грузовики тоже не забываю. И танки.

— Я могуч! Я ужас, летящий на крыльях смерти! Я архангел с огненным мечом, летающий над грешниками! — проносятся в моей голове такие вот дурацкие мысли на волне эйфории.

И я, действительно, в этот момент чувствую себя всемогущим. Но жестокая реальность меня тут же опускает с небес на землю, показывая, что в бою так расслабляться нельзя. На выходе из атаки вдруг чувствую два удара по корпусу моего «ишачка». И, практически, сразу же после этого следует еще один удар. В бронеспинку моего сидения. Черт! В меня же стреляют. И попадают, между прочим. Интересно, чем это они меня? Зениток я не видел там внизу. Значит, стреляли из обычного пехотного оружия. Винтовка или пулемет, скорее всего. Эх, слишком я низко спустился, когда штурмовал колонну во второй раз. Сейчас до земли метров сто. Не больше. А на таком расстоянии даже оружие пехоты становится опасным для истребителя. А из моего «ишачка» хреновенький штурмовик получается. Брони то у него нет. И любой обстрел с земли для него опасен.

Помнится, что в 1941 году советские военачальники будут тупо бросать истребители на такие вот самоубийственные штурмовки вражеских колонн и других объектов. От чего наши потери в истребителях будут очень большими. А потом станут посылать в бой уже бомбардировщики без истребительного прикрытия. Когда истребители кончатся в таких глупых атаках. И опять же потери будут зашкаливать. Ну, и кто им после такого злобный Буратино? К сожалению, дураков и непрофессионалов среди высшего командного состава Красной Армии еще хватает. Правда, в мирное время это не сильно заметно. А вот во время Большой Войны на совести таких тупорылых командиров будет множество напрасных и глупых потерь. Наших потерь. Зато потом после войны будем даже этим гордиться. Такими огромными и глупыми потерями. Впрочем, в пользу всех таких советских генералов и маршалов можно сказать, что почти все они пришли из кавалерии. И многие из них к современной войне были, абсолютно, не готовы. Мыслили еще категориями гражданской войны. С красивыми сабельными атаками и конными рейдами. И об авиации такие полководцы имеют очень смутное представление. Отсюда и такие тупые приказы потом станут отдавать, гробя наших летчиков в глупых и самоубийственных миссиях.

Почему-то обо всем этом я успел подумать, когда разворачивал свой «ишачок» в сторону нашего аэродрома. Вот лезет же всякая дичь в голову в такие моменты. Но мысли мыслями, а в реальности дела мои шли не очень хорошо. Мотор моего истребителя после попаданий начал работать как-то странно. С перебоями. На стекло кабины стало разбрызгиваться масло. Видимость резко упала из-за этого. Что-то мне эти гады пупырчатые прострелили в моем моторе. Сейчас мне уже не до штурмовок. Сейчас бы дотянуть до аэродрома. Хорошо, что он здесь недалеко. А то прыгать с парашютом я не смогу. Высота для этого слишком маленькая. С тревогой поглядываю вперед, пытаясь сквозь масляные разводы на стекле рассмотреть, не покажется ли дым или огонь из-под капота моего истребителя. Пока, вроде бы не видно? Не горим пока. Вот только мотор работает не очень хорошо. И это меня сильно напрягает. Тут же негде садиться. Кругом деревья, большие валуны, овраги и прочая пересеченная местность, непригодная для аварийной посадки.

Наконец, показался аэродром. Вон уже виднеется и наша взлетно-посадочная полоса. Тяну в ее сторону. Черт! Надо еще шасси выпустить. Все время о нем забываю. Привык, понимаешь, что на чайке шасси не складываются. На подлете мотор окончательно сдыхает. Его гул резко обрывается и меня оглушает тишина, прерываемая только свистом ветра в моей открытой кабине. Все отмучился бедолага. Это я про свой «ишачок», если кто не понял. Кстати, кабину я тоже открыл перед посадкой. На всякий пожарный случай. А то потеряешь пару секунд на ее открывание и заживо сгоришь вместе со своим истребителем. У меня в этот момент стояла перед глазами моя «чайка», полыхающая веселым пламенем посреди городской площади. Из которой я все же вовремя успел выскочить. Повезло мне тогда. Еще несколько мгновений. И я бы узнал, что чувствует шашлык, находясь в мангале полном раскаленных углей. Садиться на самолете с неработающим двигателем и кабиной с заляпанным маслом стеклом. Это еще то испытание для нервов. Но мне приходится это делать. Куда я отсюда денусь? Сажусь, стараясь не промахнуться мимо полосы. Касание. Мой «ишачок» слегка подпрыгивает. Немного я не рассчитал высоту. Вид спереди почти отсутствует. Но я все же сел. Я сел! И я все еще жив! Самолет катится по инерции. Винт то не крутится. Нет у него толкающей силы сейчас. Все остановился. Быстренько выскакиваю из кабины на крыло. Спрыгиваю на землю и отбегаю в сторону. На всякий случай. Вдруг загорится и рванет? Нет, не загорелся. Повезло, что так. Жалко было бы потерять этот самолет, который я уже успел полюбить. Нравится мне на нем воевать. И я совсем не хочу пересаживаться на тормозную и слабо вооруженную «чайку».

Со всех сторон ко мне набегают люди. Увидев комбрига Пумпура, начинаю докладывать ему о своем вылете. Узнав, что противник уже рядом комбриг мрачнеет, а затем приказывает откатить мой поврежденный истребитель в самый дальний ангар. Там сейчас все наши ремонтируемые «чайки» собраны. Возле них во время боя будет находиться один из наших техников. Который должен их поджечь, если мы этот бой проиграем. Мой секретный истребитель он тоже должен будет уничтожить, чтобы тот не достался противнику. Услышав приказ Пуипура, люди дружной толпой облепляют мой самолет и начинают его толкать в сторону ангаров. Всем остальным комбриг приказывает готовиться к бою. Враг уже близко. Я в той колонне только три вражеских танка смог подбить. Остальные уцелели. Ну, хоть все грузовики раздолбал в хлам. И убил какую-то часть пехоты врага. Сколько точно я не знаю. Как ты это с высоты посчитаешь? Да, и не знаю я, сколько противников сгорело вместе с грузовиками. Но врагов там, все равно, осталось слишком много. И предстоящий бой будет нелегким.

Враги появились возле нашего аэродрома только через полтора часа. Долго же они сюда добирались. Хотя я же им весь автотранспорт уничтожил. И вражеским солдатам пришлось идти сюда уже пешком. И еще я слышал рев работы танковых двигателей. Вот застучали разрозненные выстрелы со стороны дороги. К ним подключились пулеметы. Басовито затявкала пушка наших испанских зенитчиков. Бой, судя по выстрелам, начал набирать обороты. Мы все, кто остался на аэродроме, с волнением прислушиваемся. Мы давно уже заняли свои позиции. Кто где примостился. Времени то было мало на обустройство нормальных укреплений. Сложили по-быстрому огневые точки из мешков с песком. Кое где успели вырыть одиночные окопы. Не очень глубокие. А я, вообще, засел за штабелем ящиков с запчастями для «чаек». Их специально вынесли из ангара. Хоть какое-то укрытие.

Наши испанцы продержались всего минут тридцать. Потом выстрелы стихли, и враги хлынули на аэродром. Пехоты человек шестьдесят-семьдесят и один танк. Да, не ошибся я тогда. Это был, действительно, немецкий Т-1. Легкий танк Вермахта с тонкой броней и двумя пулеметами. Пушек на таких танках нет. Не предусмотрены они проектом. Но нам и пулеметов хватит. Нечем нам этот танчик останавливать. Из противотанковых средств у нас только несколько бутылок с авиационным бензином. «Коктейль Молотова». Эту примитивную зажигательную гранату так называют. Вот у нас таких коктейлей маловато будет. Бутылок под них на аэродромной кухне нашлось не так уж и много. И большую часть их мы отдали нашим испанским баошникам и зенитчикам, которые должны были оборонять выезд с аэродрома. И кстати, двух танков противника я здесь не вижу. А там возле дороги за деревьями видны два столба дыма. Скорее всего, это и горят те самые вражеские танки. Смогли все же наши испанцы их уничтожить. Жаль, что не всех. Один то уцелел. Вот этот один пулеметный танчик противника сейчас и натворит здесь дел.

Враги деловито приближаются, двигаясь прямо вдоль взлетной полосы по открытому пространству. Танк едет впереди. За ним перебежками торопится пехота в мундирах темно серого цвета. Это точно немцы. Такая форма тут только у германских арийцев. Этих ни с кем другим не перепутаешь. Начинает взахлеб стрелять наш самодельный пулемет. Эх, зря Беляев так рано начал. Так же хрен попадешь. Далековато, однако. Надо было подпустить поближе. Сразу видно, что он человек не военный. Да, и стреляет длинными очередями на расплав ствола. Профессионалы так не действуют. Но их сейчас здесь с нами нет. Есть только мы. Неопытные в наземных боях пилоты и техники. Кстати, наш главный повар сеньор Кано тоже здесь. Он где-то винтовку достал и теперь залег воле одного из ангаров. Уходить вместе с другим гражданским персоналом он наотрез отказался. Сказал, что будет воевать вместе с нами. А еще здесь с нами сейчас держит оборону и наш испанский переводчик прапорщик Педро Хуарес. Он тоже решил остаться. Правда, из оружия у него был только пистолет. Как-впрочем, и у меня и еще много у кого здесь. Мы же к наземным сражениям не готовились. А оно вот случилось.

Немцев стрельба нашего ШКАСа не сильно напугала. Нет, в одном месте вражеские пехотинцы даже залегли. Но я заметил, что убитых там было мало. Вот с нашей стороны начинают щелкать редкие выстрелы из немногочисленных карабинов. Наши пистолеты на такой дистанции бесполезны. Тут же метров триста-триста тридцать еще до врагов. Немцы тоже постреливают в нашу сторону. Но без фанатизма. Чисто, чтобы напугать. Патроны берегут. Сразу видно опытных солдат. Наши то лупят в белый свет как в копеечку. И боеприпасы не экономят особо. А вот и вражеский танк подключился. И начал стрелять из своих пулеметов. Пулемет Беляева сразу же затих после этого. Эх, жалко, если инженер погиб. Хороший он мужик. Правильный.

Пожалуй, что и мне стоит присоединиться к всеобщей веселухе? Немецкие пехотинцы как раз подошли ближе. Тут их мой «Маузер» уже достанет. Мой то наградной пистолет более дальнобойный чем ТТ и «Наганы», которыми были вооружены наши летчики и старшие техники. Выглядываю из-за ящика и высматриваю подходящую цель. Вот он. Метрах в ста пятидесяти бодрой трусцой прямо в мою сторону двигается настоящий арийский «зольдат». Прямо, не Испания, а советско-германская граница в июне 1941 года. Сейчас ты мне за все ответишь, сволочь фашистская. Быстро прицеливаюсь, задерживаю дыхание и плавно нажимаю на курок. Приклад «Маузера» дружески толкает меня в плечо. Немец, нелепо взмахнув руками, роняет винтовку и падает на землю. Попал! Я его только что убил! Живые так не падают. Прислушиваюсь к себе. Ничего. Как будто таракана раздавил. Ни капельки мне этого немецкого фашистика не жаль. Может быть, из-за того, что он и ему подобные натворят в мире через несколько лет? А может быть, я, просто, такой толстокожий и черствый тип? М-да! Раньше я таким не был. Скорее всего, из-за того, что подобное меня лично не касалось. Все эти террористы, маньяки, жестокие наркобароны, кровавые диктаторы. Все они в двадцать первом веке мою жизнь не затрагивали никак. И были где-то там далеко. В Африке, Латинской Америке или на Ближнем Востоке. В другом мире. В другой реальности. А вот здесь я столкнулся с проявлением фашизма лицом к лицу. С геноцидом мирных людей, которых убивают авиабомбами. И тут наши противники делают это не «якобы случайно», как те же американцы в Сирии, Афганистане или Ираке. А целенаправленно. И поэтому я к ним и отношусь не как к обычным людям, а как к бешенным животным, которых надо уничтожать, чтобы мирные обыватели спали потом спокойно.

Под все эти мысли навожу прицел «Маузера» на следующего вражеского пехотинца. Выстрел. Есть попадание. Еще один фраг на моем счету. Старательно прицеливаюсь в третьего арийца. Но этот занимательный процесс прерывают пули, начинающие долбить по моему укрытию. Ай! Отлетевшая щепка врезается мне в щеку. Больно, блин! На одних инстинктах ныряю в укрытие, обреченно слушая, как пули кромсают ящики с запчастями, за которыми я сейчас и сижу. Заметили меня гады глазастые. Прямо, не дают высунуться. Уф! Вроде бы, вражеский обстрел прекратился? Осторожно выглядываю одним глазом. Гадский танк. Он подъехал уже совсем близко. Эх, нет у меня сейчас никакой гранаты. Да, даже наших самопальных зажигательных коктейлей нет. А из своего «Маузера» я броню не пробью. Даже такую хлипкую как у этого Т-1. И тут я краем глаза замечаю какое-то движение. Поворачиваюсь. Ага! Это наш испанский переводчик. Сейчас этот вежливый и интеллигентный прапорщик выглядел очень героически. С пистолетом в одной руке и бутылкой «Коктейля Молотова» с горящим фитилем в другой. Педро Хуарес быстро бежит в сторону немецкого танка. Куда, дурак? По открытому полю! С замиранием сердца наблюдаю за этой драмой с каким-то болезненным любопытством. Наш храбрый переводчик, конечно же, не добежал. Немцы среагировали оперативно. Профессионалы, мать их за ногу! Раздавшаяся пулеметная очередь, ударила прапорщика прямо в грудь. Педро Хуарес все же успевает бросить бутылку в сторону вражеского танка. А затем падает. Черт, черт, черт! Жалко мужика. Нормальный он был этот испанский прапорщик. Жалко! Тем более, что эта героическая жертва оказалась напрасной. Та огнеопасная бутылка так до немецкого танка и не долетела. Выходит, что зря погиб этот неплохой человек? А ведь не было в этом испанце ничего такого героического. Невысокий, щуплый и застенчивый. Он был больше на ботаника похож, а не на офицера воюющей армии. Однако, в критический момент смог проявить смелость. В общем, первое впечатление о человеке бывает обманчивым.

С ненавистью смотрю на долбанный танк. Он нам тут всю оборону порушил. Против него мы долго не выстоим. С таким то слабым вооружением. И тут на моих глазах происходит настоящее чудо. Т-1 внезапно вспыхивает как большая петарда. От неожиданности я вздрагиваю. А затем вижу прекрасную картину. По полю за спинами немцев двигаются три танка зеленого цвета. Не очень большие. Но зато с пушками. Узнаю приземистые силуэты наших Т-26. Их то я ни с чем не перепутаю. Такую советскую бронетехнику я вблизи уже видел. Раньше я эти танки не заметил из-за ангара. А теперь вот вижу. Наконец-то, пришла помощь, о которой нам говорил Пумпур. И которую мы так долго ждали. Немецкие пехотинцы, завидев наши танки, героев из себя изображать не стали и бросают оружия, высоко поднимая свои руки. Сдаются, собаки арийские. Умные гады. Понимают, что против танков они ничего сделать не смогут. И умирать зря не хотят. Уф! Неужели все? Все кончилось? И я опять остался жив. И даже не ранен. Царапину на щеке я за ранение не считаю. Это пустяки. До свадьбы заживет. Я сейчас такое большое облегчение чувствую. И счастье. И в данный момент так счастлив, что даже готов обнимать и целовать танкистов, спасших нас. Как это любят делать многие советские начальники. Я сейчас весь мир люблю. Я выжил!

Глава 19

Романтическая

Вот так все и закончилось. Мы победили, конечно. Но победа досталась нам дорогой ценой. Полегли в бою все наши испанцы из БАО и зенитного расчета. Те что оборонялись в первой линии нашего оборонительного периметра. Про нашего испанского переводчика я тоже ранее упоминал. Он также погиб от попаданий нескольких пуль. В этот момент я еще не подозревал, как изменится моя жизнь с его гибелью. Но это случится потом. А сейчас мы скорбели о потерях и хоронили убитых. Хорошо, что новых бойцов для охраны аэродрома и зенитчиков нам командование прислало довольно скоро. Взамен погибшим. Это также были испанцы. И сейчас они нам активно помогали с похоронами. А то народу то здесь погибло много. Одних немцев только сорок два человека насчитали. Хорошо, что хоть наших добровольцев мало убили. Мы потеряли в этом бою двоих советских летчиков с ремонтируемых чаек и шестерых авиатехников. Беляев, кстати, остался жив. И даже не был ранен. А вот один из его напарников получил ранение в плечо. А пулемет у них тогда смолк, так как его заклинило. Я потом Беляеву целую лекцию на эту тему прочел. Типа, как не надо стрелять из пулемета.

А Рычагов и Копец со своими авиагруппами вернулись к нам на аэродром, гораздо позже, контрольного срока. Топливо то у них к тому времени должно было уже давно закончиться. И я не на шутку за них беспокоился. Но потом Пумпур меня успокоил, заявив, что наши самолеты, летавшие сопровождать бомбардировщики, сели на другом республиканском аэродроме. Пока здесь все не стабилизируется. Это командование правильно решило убрать все боеспособные истребители подальше в безопасное место. Но когда тут все разрешилось в нашу пользу, то их вернули обратно. Между прочим, Смушкевич самолично летал на своем истребителе, чтобы перехватить авиагруппу Рычагова и Копца, возвращающуюся с этого боевого вылета. Раций то нет. Поэтому комбригу Смушкевичу пришлось лететь, чтобы тормознуть наших парней в воздухе и перенаправить их на другой аэродром. Пока на нашем шел бой.

Вскоре все похоронные ритуалы были закончены, и мы зажили обычной жизнью фронтовых летчиков. Это грандиозное наступление франкистов на Мадрид республиканцам удалось отбить. И фронт они хорошо после этого укрепили. Надеюсь, что больше таких прорывов не будет? А потом к нам прислали нового переводчика из республиканского штаба. Точнее говоря не его, а ее. Переводчица оказалась очаровательной особой в республиканской военной форме старшины. Между прочим, блондинка. Что для испанок является большой редкостью. Они тут почти все с примесью мавританской крови. Смугленькие и чернявые. А эта вот светлокожая и блондинистая, очень выгодно отличается от других испанских женщин. Звали нашу новую переводчицу Анна Мария Кортес. Уже потом я узнал, что у нее мама была настоящей русской дворянкой, бежавшей в Испанию от революции в России. Теперь понятно, откуда у Анна Марии знание русского языка взялось. А вот папа у нее являлся чистокровным испанцем. Тоже аристократом. Если у Анны Марии мама была такой же красавицей, как и доча? То тогда понятно, почему испанский идальго на ней женился.

Когда я в первый раз увидел эту удивительную девушку так близко, то у меня аж дыхание перехватило. И я решил, что она станет моей. А то я здесь уже больше года в этой реальности, а женщин у меня еще не было. Не приглянулся мне здесь никто до этого момента. А сейчас вот приглянулась. Анна Мария. Стараюсь теперь почаще бывать рядом с ней. И у меня для этого есть железобетонная отмазка. Типа, изучаю испанский язык. Хочу овладеть им в совершенстве. Очень хорошо, что я его немного знал и до этого. Поэтому смог подкатить к Аннушке на совершенно законных основаниях. Ага! Не для ухаживаний, а ради дела. И только ради него. Честно, честно! Все мои сослуживцы, глядя на наше свободное общение, мне жутко завидуют. Им тоже наша переводчица сильно нравится. Но вот испанского языка они не знают. И тут у меня большое такое преимущество перед ними. И правильно! Нехрен лезть! Это моя добыча! Я ее первый увидел! Р-р-р!!!

Конечно, никаких фривольностей я себе здесь не позволяю. Нравы то в Испании довольно патриархальные. Особенно, в аристократических семьях. Хотя в процессе общения выяснилось, что Анна Мария совсем не похожа на чопорную дворянку. Она девушка вполне современная и придерживается передовых взглядов. И ей очень импонирует, что в Советском Союзе мужчины и женщины равны в правах. И, вообще, она обожает все, что связано с СССР. Может быть, это у нее от мамы? Такая вот любовь к далекой России. Не знаю. Меня такое положение дел полностью устраивает. Анна Мария добровольно вступила в республиканскую армию. Хотя ее аристократический папаша был и против такого решения своей единственной дочки. И я имею очень сильное подозрение, что, именно, он поспособствовал, чтобы Анну Марию назначили переводчицей в республиканский штаб. По словам Аннушки ее папа дон Луис Кортес имеет большой вес в республиканских кругах. Он является крупным промышленником, связанным со снабжением республиканской армии военным снаряжением. И, кстати, одним из немногих аристократов, поддержавших Испанскую республику. Большинство то испанских дворян к ней негативно относятся. Из-за социалистов и коммунистов, которые сейчас там рулят делами в правительстве.

А еще у Анны Марии есть брат, которого зовут Мигель. И который является офицером республиканской армии и сражается где-то на передовой. А к нам эту девушку направили по ее же просьбе. Она давно хотела служить не в штабе, а в боевой части. А тут на нашем аэродроме появилась вакансия переводчика. И Анна Мария не устояла перед искушением. Ее же, как и многих здешних девушек привлекает все, что связанно с авиацией. Здесь летчики покруче всяких артистов и прочих звезд шоу бизнеса. Они тут в тренде. Герои поколения. И это не только в СССР, но и в других странах пилотов, особенно военных, очень сильно уважают. Мы же для простых обывателей как небожители, окутанные ореолом загадочности. Летаем где-то там в небесах. Крутые и героические кадры, короче.

— А это тот самый знаменитый наградной пистолет? — сразу же спросила Анна Мария, глядя на мой «Маузер».

— Знаменитый? — не понял я.

— Да, я видела, как тебя наградили им за твой подвиг, — пояснила девушка, мило улыбнувшись мне. — Я там тоже была. В штабе Хунты обороны Мадрида. И наблюдала твой воздушный таран. Это было так смело.

— Э-э-э! Ага, я такой! — только и смог ответить я, немного засмущавшись.

Первый раз в жизни (в жизнях) меня хвалит за мужество и героизм в бою такая вот красавица. И это здорово поднимает мою самооценку. Как мужчины. Про свои боевые навыки как пилота я и так знаю, что я крут. А вот при взаимоотношениях со слабым полом мои успехи не такие выдающиеся как в небе. Ну, не прирожденный я ловелас как многие книжные попаданцы. Не могу красоток быстро и виртуозно соблазнять и укладывать в свою постель целыми гаремами. Застенчивый я, короче. Уф! Ну, вот! Сознался, и на душе как-то легче стало. И кстати, да! Точно! Я же Анну Марию тогда в штабе тоже видел. Издалека. Но особо на нее не стал заглядываться. Обычно, такие вот красавицы, служащие при штабах, уже заняты. У всех из них есть свой любовник и покровитель, а то и муж большой начальник. Поэтому тогда я на Анну Марию особо не пялился. Это чтобы зря не расстраиваться, что это не моя женщина. Да, и не до того мне тогда было. Кругом же, помимо очаровательной переводчицы, в том штабе находилось все мое высшее начальство на этой войне. Я с ними больше общался, а не по сторонам глазел. А Аннушка, выходит, тогда меня запомнила. Замечательно! Еще один плюсик к моему рейтингу в ее глазах.

— Да, это он, — говорю я, вытаскивая свой наградной пистолет из кобуры и протягивая его переводчице. — Тот самый «Маузер», которым меня наградил генерал Миаха за мой воздушный таран.

— Красивый, — произнесла Анна Мария, проведя указательным пальцем по завиткам золотой насечки на ствольной коробке моего «Маузера» и взвешивая его на руке. — И такой тяжелый.

— А хочешь, пойдем постреляем из него? — спросил я, любуясь этим прекрасным видом.

Красивая девушка в военной форме с брутальным и позолоченным пистолетом. Что может быть эротичнее? Анна Мария долго ломаться не стала и тут же согласилась. Ого, а она у нас настоящая авантюристка. Вон как глазки загорелись. Сразу видно, что эта девушка любит оружие. И мне такой подход очень сильно импонирует. А то все эти «резиновые барби» с капризными манерами и тупыми интересами мне не очень нравятся. А Аннушка, мало того, что красавица. Так с ней еще легко и интересно общаться. Вот у нас с ней общая страсть к оружию обнаружилась. И самолеты она тоже любит. Простая и открытая в общении. И думает не только о маникюре, шопинге и деньгах. Ну, чем не идеальная девушка? Для меня, по крайней мере. Хотя это не я один такой привередливый. Многим мужикам в жизни хочется встретить вот таких подруг, а не тех крашенных, нудных и меркантильных лахудр, что их окружают со всех сторон. А мне вот повезло. Я встретил. А потом мы с ней пошли…стрелять. В тот самый овражек, где было наше импровизированное стрельбище. А вы что подумали? Фу! Если то самое, то это не ко мне. Это вам надо читать эротические романы про секспопаданцев. Вот там вам все расскажут и покажут во всех подробностях. И позах. А у нас с Аннушкой все было культурно. Мы в том овраге, действительно, стреляли из пистолетов. И тут наша переводчица меня сильно удивила. Она быстро с моей помощью разобралась с «Маузером» и начала поражать мишени с завидной точностью. Правда, стреляла она не с рук, а с прикладом-кобурой. Все же мой наградной пистолет для Аннушки, действительно, тяжеловат. Не для женской руки такой большой пистолет ваяли.

У самой то Анны Марии также был пистолет. Табельное оружие. Она же тоже считается военнослужащей. И личное оружие ей положено по уставу. Анна Мария была вооружена пистолетом фирмы «Браунинг» ФН Модели 1922 года. Чем-то этот образец оружия мне напоминал пистолет «Макарова», но с длинным стволом. Я из него тоже пострелял, с разрешения хозяйки. Ничего так бьет. Довольно точно. Лучше, чем наш дубовый ТТ. Хотя этот «Браунинг» и на него сильно похож. А наши оружейники и не скрывают, что пытались клонировать «Браунинг», а получился ублюдочный ТТ. Кстати, потом и гражданин Макаров тоже многое возьмет из конструкции этого буржуйского пистолета, когда будет создавать свой знаменитый ПМ. И плагиата в советском оружейном деле будут целые горы. Но несмотря на это, мы потом будем упорно и гордо обзывать свое оружие самым выдающимся и неповторимым.

И, пускай, меня сейчас осудят все патриоты России, но в красивую сказку про малограмотного советского сержанта, изобретшего в одно рыло автомат «Калашникова», я не верю до сих пор. Это все из той же оперы, что и кухарки, умеющие управлять государством. Сплошная совдеповская пропаганда и ничего более. В конструкции этого знаменитого, русского автомата явно прослеживаются немецкие корни. Это же видно даже невооруженным взглядом. Стоит только взглянуть на немецкие штурмовые винтовки StG.44 и станет ясно, откуда там ноги растут. Конечно, все урапатриоты орут, что немецкий «Штурмгевер» отличается по своей конструкции от АК-47. Да, отличается. Однако, там слишком много общего. И что потом помешало нашим разработчикам оружия использовать для проектирования «Калашникова» немецких оружейников, сидевших в советском лагере или какой-нибудь лагерной шарашке? Ничего не мешало. Кроме секретности. И я считаю, что ради той самой секретности потом вместо пленных немцев, что было политически не правильно в те годы, конструктором этого нового чудоавтомата назначили какого-то неизвестного сержанта Калашникова. Типа, смотрите, у нас даже малограмотные сержанты вон какие крутые штуки изобретают. Тут, скорее, политика сыграла и ничего более. М-да! Что-то я отвлекся как-то! Значит, с Аннушкой мы тогда очень душевно провели время. И мне и ей понравилось. А главное — нашлась еще одна сфера общих интересов для нас обоих. И наше дальнейшее общение потом продолжалось, становясь более доверительным и свободным.

Глава 20

Боевая работа

На второй день после боя на нашем аэродроме франкисты начали интенсивные налеты на Мадрид. Нет, они и раньше сюда летали. И пытались бомбить, а мы им в этом мешали по возможности. Но теперь враги как с цепи сорвались. И начали летать очень часто для бомбардировок города. Видимо, потерпев неудачу в наземном штурме, они опять решили заняться геноцидом мирного населения испанской столицы. Я уже говорил, что ненавижу такую тактику? Если и говорил, то скажу об этом снова. НЕНАВИЖУ! Конечно, я понимаю, что люди военные — это убийцы в погонах на службе у государства. Они должны убивать. Работа у них такая. Однако, дьявол, как всегда, кроется с деталях. Есть солдаты, а есть каратели. Про солдат я уже говорил, а вот каратели планомерно убивают, в основном, мирных обитателей. Тех, кто не может им сопротивляться с оружием в руках. И карателей я особо сильно ненавижу. Этих тварей надо уничтожать как бешенных зверей. И неважно кого они там убивают. Испанцев, русских, поляков, евреев, китайцев или кого-то другого. Каратели — это не солдаты. Хотя и тоже носят военную форму.

Понятное дело, что мы всеми силами пытались помешать бомбардировкам городских кварталов. Хорошо, что мой «ишачок» к тому времени был уже починен. Винтовочная пуля, попавшая в мотор, нанесла не очень сильные повреждения. И Беляев с техниками его довольно оперативно починили. Нет, все же он настоящий профессионал своего дела. Правильно его сюда прислали. А то прибыл бы в Испанию какой-нибудь теоретик-авиаконструктор. И что бы он делал с разбитым двигателем истребителя? Кругами вокруг него ходил и формулы писал на бумажке? Вот, вот. А Беляев был технарем от Бога. Про таких людей говорят, что у них золотые руки. Вот это про нашего инженера поговорка. Кстати, сейчас у меня есть наглядное обоснование моего требования, поставить в мой истребитель бронеспинку к креслу пилота. Она то меня и спасла во время вражеского обстрела при штурмовке колонны. Техники потом нашли там сплющенную винтовочную пулю за моим сиденьем. А на бронеспинке обнаружилась небольшая вмятина. Хорошо, что та пуля была обычной, а не бронебойной. Теперь инженер Беляев убедился, что я зря говорить не стану. Вот оно наглядное подтверждение моих слов.

Первый авианалет франкистов начался с утра пораньше. Вылетаем всем составом. Другие то наши «чайки» тоже успели починить к этому моменту. Ох, не зря мы за них воевали тут с немцами. И теперь эти истребители нам еще послужат. Эскадрилья Копца также принимала участие в отражении налетов противника на город. Мы все подняли, что могло держаться в воздухе, и отправили на перехват вражеских бомбардировщиков. Даже те старенькие «Ньюпоры» с испанскими пилотами, что ранее использовались только для разведки. Даже они приняли участие в воздушных боях, разгоревшихся над Мадридом в этот день. И тут надо отдать должное тем испанским летчикам. Идти в бой на таком антикварном старье — это самый настоящий героизм. Кстати, потом не один «Ньюпор» на наш аэродром не вернулся. Все были сбиты. В принципе, даже против убогих немецких He-51 эти тихоходные самолетики испанцев не имели никаких шансов в бою. И как только Копец на них раньше воевал и остался жив при этом? А мне тех испанцев было жалко. Смелые люди, а погибли из-за несовершенства техники. Потому что у них не было на вооружении более современных самолетов. Тут же даже наши «чайки» считаются крутым истребителем. Но и их у Испанской республики очень мало. На них и более современных И-16 сейчас летают, в основном, советские добровольцы. А испанским пилотам приходится довольствоваться всяким допотопным старьем.

Первую группу вражеских бомбардировщиков нам удалось перехватить далеко от окраин города. Кстати, мы с Рычаговым много думали и успели разработать новую тактику, рассчитанную на мой новый истребитель. Я теперь на своем «ишачке» всегда располагаюсь выше строя наших «чаек». Для меня такая высота не так напряжна как для них. При атаке противника «чайки» теперь стараются связать его боем. А я наблюдаю сверху и атакую вражеские самолеты по своему усмотрению, помогая нашим летчикам в бою. И заодно, слежу, чтобы их никто не атаковал внезапно сверху. А то наши противники такую тактику очень любят применять. Атаковать сверху, подкравшись под прикрытием туч или заходя от солнца. И я тоже ей стараюсь теперь придерживаться. Тоже предпочитаю работать сверху, вдумчиво выбирая цель для атаки. Это гораздо продуктивней чем летать пониже и бросаться на противника в самоубийственную лобовую атаку.

Врагов и в этот раз больше чем нас. Зато, у нас самолеты лучше. Наблюдаю сверху, как наши «чайки» резво рванули к вражеским бомбардировщикам. Им наперерез ринулись истребители противника. Сейчас нам опять противостоят немцы из Легиона Кондор. Вижу уже знакомые бипланы фирмы «Хейнкель» и трехмоторные «Юнкерсы». Мы с ними уже сталкивались в бою. И они меня не сильно впечатлили. Пока немецкие арийцы летают на таких гробах, то нам с ними драться в воздухе не так тяжело. Но я то знаю, что скоро в испанском небе появятся новые немецкие истребители «Мессершмитт» Bf.109. Советские военные их еще будут называть Ме-109. И вот тогда то нашим «чайкам» в испанском небе придется туго. Но пока техническое превосходство на нашей стороне. И наши пилоты этим вовсю пользуются, вступая в бой с превосходящими силами противника.

Вон внизу завертелась карусель воздушного боя. Я внимательно наблюдаю за ней, не забывая оглядываться по сторонам. Кстати, ко мне наверх враги не полезли. Видимо, не посчитали мой одиночный «ишачок» серьезной угрозой. Многочисленные «чайки» их больше пугают. Опа-на! Четыре наших биплана вывалились из общей свалки и ринулись к вражеским бомберам. Все верно. Вот это дело. Ведь не те немецкие истребители сейчас наша основная цель. А строй вражеских бомберов, летящих в сторону города. Так. За нашими «чайками», спешащими к бомбардировщикам, из гигантской карусели в воздухе выскакивают аж девять «Хейнкелей». И летят вдогонку. Так, так. Похоже, пришел черед и мне вмешаться? Еще раз оглядываюсь по сторонам. Не подкрадывается ли кто там ко мне? Нет, все чисто. Значит, можно спокойно атаковать. Заходить на цель стараюсь со стороны солнца. Это чтобы свет солнца слепил глаза врагов, когда они будут смотреть в мою сторону. Скорость у меня побольше чем у наших «чаек» или вражеских «Хейнкелей». И я к тому же еще и разгоняюсь в пикировании. Кстати, те вражеские истребители так и гонятся за нашими «чайками», летящими к строю «Юнкерсов». Пока не догнали. Скорость у них не самая большая, однако. А я вот их почти догнал. Загоняю головного «Хейнкеля» в прицел моего «ишачка», не забывая об упреждении. Цель то на месте не стоит, а двигается. Пора! Отжимаю гашетки и невольно ухмыляюсь, отчетливо видя, как мои орудия крошат на куски вражеский биплан. На этот раз никакого взрыва нет. Только крылья в разные стороны отлетают. Ох, и мощная вещь эти авиационные пушки, доложу я вам! Этого «Хейнкеля» я развалил с одного захода. Это вам не слабосильные пулеметики под винтовочный патрон от которых шуму много, а толку мало.

Проскакиваю на скорости над вражеским строем. Немецкие истребители испуганными мошками прыскают в разные стороны. Я их неслабо так ошарашил. Только что показательно убив на их глазах их ведущего. Наверняка, ведь это был их командир. И сейчас немцы здорово так растерялись. Они же меня до последнего момента не замечали. Так увлеклись преследованием наших «чаек». И я за это их тут же наказал. В воздушном бою нельзя терять бдительность. Надо все время оглядываться по сторонам. Вовремя не заметил противника — умер. И этот немец сейчас поплатился за свою беспечность. Я его убил. В том, что он мертв, я не сомневаюсь. Из сбитого мною «Хейнкеля» так никто и не выпрыгнул. Ну, чтож. Одним меньше. А мне теперь нельзя расслабляться. Немцев я с атакующего курса сбил. И проворно ушел на высоту. А они за мною пойти не могут. Скорость не та у них. А ту что есть, они быстро потеряют, залезая наверх. Такие вещи желательно с разгону делать. Как я это только что и сотворил. Разогнался сверху вниз, ударил и ушел опять вверх. Как на качелях прокатился. А вот немчики сейчас так не могут. Кстати, про наши «чайки» они уже забыли. И те благополучно добрались до вражеских бомбардировщиков. И теперь устраивают им настоящий террор. Вон уже и бомбы вниз посыпались. Чего мы, собственно говоря, и добивались. Заставить противника скинуть бомбы раньше времени куда-нибудь в поля, где никого нет. Вот сейчас наши И-15 этим и занимаются. Принуждают «Юнкерсы» избавляться от бомб. Замечательно.

А немецкие истребители внизу как-то бестолково роятся. Похоже, что наблюдают за мной и не знают, что делать. А мне к ним лезть совсем не хочется. Сейчас они на стороже. И могут меня встретить сразу же из всех своих стволов. Пока они думали и мялись. Наши «чайки» смогли сбить два бомбардировщика. Враги уже сбросили все свои бомбы и начали отходить назад к линии фронта. А наши истребители за ними не пошли, что характерно. И я даже знаю почему. Помните тот бой с моим отчаянным тараном бомбардировщика противника? Вот тогда мои напарники все бросили и погнались за отступающими бомбардировщиками врага. А нам с ведомым пришлось рисковать жизнью, чтобы сбить с атакующего курса остальные бомберы франкистов. Я про это не забыл. И потом на аэродроме все тем азартным пилотам высказал. И Рычагов их затем пропесочил перед строем. В общем, накачку личный состав получил хорошую. И твердо запомнил, что в воздушном бою надо, прежде всего, думать о выполнении боевой задачи. А не о повышении личного счета сбитых врагов. А сейчас мы основную задачу выполнили. Немцы свои бомбы сбросили на пустыре. И теперь надо помочь нашим, что сейчас сражаются с немецкими истребителями. В общем, сейчас те «чайки», что атаковали вражеские бомберы, повернули обратно. И направились к восьми немецким истребителям, которые все еще кружат в воздухе, ожидая моей атаки.

Но немцы этот бой принимать не стали и начали уходить пикированием вниз. Видимо, хотят набрать скорость побольше для бегства? А наши «чайки» за ними не успевают. Далековато, однако. А я вот могу еще успеть. Укусить этих немцев за попу. Тоже ухожу вниз с переворотом. И начинаю догонять удирающие «Хейнкели». И скорость у меня побольше чем у них будет. Нацеливаюсь на ближайшего немца. Он меня тоже видит. Пытается маневрировать, вываливается из общего строя. Тяну за ним. Мой «ишачок» поманевреннее чем этот убогий He-51. Поэтому все эти его виражи мне до одного места. Я их легко парирую. Немец мечется как курица, убегающая от лисицы. Вот он уже в зоне моего огня. Загоняю силуэт вражеского биплана в прицел и отрываю огонь. Отчетливо вижу, как дымные очереди моих пушек рвут его на части. В разные стороны летят обломки фюзеляжа. Внезапно самолет противника вспыхивает ярким пламенем и начинает проваливаться вниз. Провожаю его взглядом. Из этого «Хейнкеля» тоже никто не прыгает. Наверное, я и здесь убил пилота? Я хорошо так прошелся своими пушками и пулеметами по его фюзеляжу и кабине. Шансов выжить там было мало. Быстро оглядываюсь по сторонам. Врагов рядом нет. Пока я гонялся за этим одиноким «Хейнкелем», остальные вражеские бипланы благополучно удрали. Свалка в небе тоже закончилась. Вражеские истребители отходят. Наши «чайки» их не преследуют. Быстро их пересчитываю. Хм! Неплохо, неплохо! У нас потерь нет. Только три «чайки» выглядят сильно потрепанными, но все еще держатся в воздухе. А вот Легион Кондор потерял несколько самолетов. Вон внизу сколько столбов дыма появилось. И два из них там возникли по моей вине. Уже не зря этот день прошел.

Но на сегодня война в воздухе для нас не закончилась. Враги как осатанели. Один воздушный налет следовал за другим. Нам опять пришлось вылетать на перехват вражеских бомбардировщиков, рвущихся к городу. Второй вылет у нас, к сожалению, прошел впустую. На этот раз нам дали всего полтора часа на отдых, а потом пришел приказ на вылет. Вылетаем опять всем составом. Кроме тех трех «чаек», поврежденных в предыдущем бою. Но сейчас нас ждал большой облом. Врага мы перехватить не смогли. Бомбардировщики франкистов не стали прорываться к центру Мадрида к густонаселенным кварталам, а отбомбились на его окраине в частном секторе. И быстренько удрали назад за линию фронта. И тут снова сказалась недостаточно быстрая скорость наших «чаек». Плохой из них перехватчик получается. Нет, я бы на своем «ишачке», может быть, и смог бы догнать те улепетывающие бомберы? Но я еще не настолько отмороженный кадр. Да, и глупо это делать. Догонять три десятка самолетов противника в одно рыло. Тем более, что те бомберы уже свои бомбы сбросили. И помешать им в этом я бы никак не успел.

Третий боевой вылет в этот день прошел уже под вечер. Вот там нам пришлось повоевать немного. К счастью, самолеты противника нам догонять не пришлось на этот раз. За нас это сделали другие. Одна из эскадрилий республиканских «ишачков» смогла перехватить группу вражеских бомбардировщиков, прикрываемых истребителями. Они то их притормозили и втянули в бой на виражах. А наша группа подошла попозже и с ходу врубилась в эту собачью свалку в небе над Мадридом. Кстати, сейчас для разнообразия нам противостояли не немцы, а наши старые знакомые. Итальянские «Фиаты» CR.32 и «Савойи-Маркети» S.79. Я в драку с истребителями не полез. Там и без меня хватало наших И-16 и «чаек». Вместо этого, я ринулся к итальянским бомбардировщикам, которых щипали только два республиканских «ишачка». Маловато будет. Против двадцати двух S.79. И доложу я вам, что против больших и неповоротливых бомберов эти авиационные пушки тоже работают выше всяких похвал. Я успел поджечь четыре трехмоторных бомбардировщика итальянцев. Пока у меня не закончился весь боезапас к пушкам. Там же только по сто пятьдесят 20-мм снарядов на ствол, имеется. А это не так уж и много. При темпе то стрельбы 700 выстрелов в минуту. В бою они быстро улетают. Даже если ты и стараешься экономить боезапас, стреляя короткими очередями. Потом я работал только пулеметами. Там то боезапас побольше чем на пушках. По 600 патронов на один ШКАС. Но против этих трехмоторных бомберов пулеметы, даже такие как ШКАС, не так эффективны, как авиационные пушки ШВАК. Тут к цели надо подходить гораздо ближе. А значит, и возрастает риск получить пулю от воздушных стрелков вражеских бомбардировщиков. А эти «Савойи-Маркети» не такие уж беспомощные. Они имеют более мощное оборонительное вооружение чем немецкие «Юнкерсы» Ju-52. И спереди их безнаказанно как «Юнкерс» не атакуешь. Там тоже есть пулемет. Зато, мы заставили все эти вражеские бомберы сбросить свои бомбы на пустыре перед городом. После чего они стали отходить назад к линии фронта. И мне больше никого сбить не удалось. Нет, я своими ШКАСами смог повредить еще два бомбардировщика франкистов. Но не фатально. Все же эти S.79 довольно крепкие машины и могут впитать в себя огромное количество патронов винтовочного калибра. Тут пушки нужны, чтобы уверенно сбивать такие вот трехмоторные бомбардировщики. С одного захода сбивать. Без лишнего риска. Но к этому моменту снаряды к пушкам у меня закончились. К большому моему сожалению.

А потом и патроны к ШКАСам я все отстрелял до последней железки. И смог только бессильно наблюдать, как самолеты противника, дымя прострелянными моторами, уходят прочь. Но сейчас у меня даже и мысли не возникло про повторение воздушного тарана. До сих пор передергивает, как об этом бурном эпизоде своей жизни вспомню. Сейчас же я более трезво мыслю. Нет того боевого ража. И кидаться в самоубийственную атаку я не спешу. Да, и выполнили мы в данный момент свою боевую задачу. Враги до города не долетели. А ведь ради этого мы и вылетали на перехват. Вражеские истребители это тоже осознали и стали выходить из боя. Наши «ишачки» их пытались преследовать. Но как-то вяло. У них, похоже, патроны также подошли к концу. Да, и по топливу лимит был исчерпан. Эти то республиканские И-16 здесь дрались в небе еще до нашего подхода. А до этого, скорее всего, патрулировали этот сектор над Мадридом. А в воздушном бою при предельных нагрузках на двигатель топливо расходуется гораздо быстрее, чем если бы ты просто летел с крейсерской скоростью по прямой. От наших «чаек» итальянские бипланы также уходят легко и непринужденно. Скорость то у них несколько больше чем у И-15. И я об этом уже говорил.

Да, вот такой я зануда! И я хочу это свое эпическое занудство направить на больших советских начальников. Пускай, они перестанут маяться дурью и начнут поставлять в ВВС РККА нормальные самолеты вместо этого летающего антиквариата. Собственно говоря, я уже и начал этот процесс промывки мозгов людям, отвечающим за создание новых истребителей в СССР. Через инженера Беляева пытаюсь на них влиять. Мы с ним вместе теперь составляем отчеты в центр о ходе испытаний новой техники и вооружений. И там я, всячески, стараюсь заострить внимание на всех недостатках «чаек». И на достоинствах моего нового «ишачка», постоянно сравнивая эти два самолета. И это сравнение всегда бывает не в пользу И-15. Похоже, что я смог открыть главный секрет эффективного попаданца? Не надо самому биться о стену советской военной бюрократии и косности мышления. Нет у меня такого веса в высших кругах СССР, чтобы меня слушали. А писать письма большим начальникам не стоит. И тем более, не надо рваться на прием к товарищу Сталину, чтобы все-все ему рассказать. Все это не сработает. А вот такое непрямое влияние на нужных людей. Чтобы они прониклись твоими идеями и начали внедрять их от своего имени. Вот это может и сработать. Я эту тактику на Рычагове отработал очень хорошо к этому моменту. Вон он уже сколько моих идей воплотил в жизнь. Причем, все думают, что это только его заслуга. И меня такое положение вещей устраивает. Не хочу я сильно высовываться. Зачем? Никто же меня всерьез не воспримет. А вот таких людей как Рычагов или Беляев слушать будут. Их начальники. А там и до самого верха дойдет процесс. Капли камень точат.

Конечно, очень хочется действовать как все эти книжные попаданцы. Которые с ходу начинают менять окружающую их реальность. Изобретают автомат «Калашникова» на коленке, создают в одно рыло идеальный истребитель, дают умные советы разработчикам советской атомной бомбы. И заставляют Берию и Сталина себя слушать. И верить, верить, верить! И все это одновременно. Очень легко и быстро у них там в книгах все получается. Но я себя тут же одергиваю. Это же не сказка про Гарри Поттера? Это реальная жизнь. А реальность здесь очень суровая. Пожив в советском обществе, я многое понял. И самое главное, что пробить свои самые хорошие и нужные идеи сквозь бюрократические препоны и инерцию мышления командования очень трудно. А для простого и никому не известного лейтенанта, просто, невозможно. Получается, что для этого надо использовать людей, которых станут слушать в высших эшелонах власти. И это единственно правильный путь. Мой путь. Путь настоящего попаданца.

Глава 21

О наградах и отношениях

Похоже, что высшим силам надоела вся эта суета в небе над Мадридом. И следующие две недели в районе этого многострадального испанского города стояла отвратительная погода. В небе висела низкая облачность, и все время с небольшими перерывами шел дождь. Холодный и мерзкий. Бр-р-р! Ненавижу такие вот дожди. Как человек и как пилот. Погода полностью нелетная. Взлетные полосы раскисают от грязи. В общем, никто в это время не летал. Ни мы, ни наши противники франкисты. И война затихла не только в воздухе. Наземные боевые действия тоже временно ослабли. В таких условиях воевать на земле очень трудно. Бронетехники застревает в грязи. Даже дороги становятся непроходимыми для нее. Тут то большинство дорог за городом грунтовые, не имеющие твердого покрытия. А по раскисшим от грязи полям танки, даже легкие, просто не пройдут. В общем, для наступления такая погода подходит очень мало. И в данный момент обе воюющие стороны тупо сидят в окопах и вяло постреливают в сторону противника. Я с содроганием представлял себе, как там люди сейчас воюют, сидя в заливаемых водой окопах. Ужас! Очень хорошо, что я летчик. Правильную профессию выбрал. В пехоте я бы не смог воевать. Я себя знаю. Люблю комфорт, понимаешь. А по сравнению с наземными частями, мы авиаторы живем очень даже неплохо. Комфортно живем. Не зря пехотинцы нам завидуют. Есть за что.

Но все это время вынужденного бездействия прошло для нашей эскадрильи довольно плодотворно. Нас пополнили людьми и новыми самолетами. Из Советского Союза как раз пришел корабль, который их и привез в Испанию. Правда, эта новость была омрачена другим событием. Оказывается, что изначально таких советских пароходов, вышедших из Одессы, было две штуки. Они благополучно прошли через турецкие проливы. Миновали Грецию и в Средиземном море их атаковала неизвестная подводная лодка, которая и потопила один наш транспорт. К счастью, второй корабль уцелел и смог добраться до Испании. Жаль. На потопленном пароходе везли три десятка новеньких И-16. И теперь Испанская республика их не получит. Ну, и люди там тоже погибли. Наши люди. И кстати, все тут прекрасно понимали, чья это была субмарина. Никто кроме Италии на такую пиратскую атаку пойти не мог. Немцы? Нет. Нет у них пока таких лодок, которые смогут добраться до Средиземного моря. Далековато, однако. У Германии пока нет нормальных больших субмарин океанского типа. Сейчас германский флот имеет только мелкие подлодки прибрежного типа. Это через пару лет они станут строить субмарины, которые смогут совершать дальние морские походы и станут держать в страхе англичан и американцев в Атлантическом океане во время войны. В общем, немецкой эта «неизвестная» подводная лодка быть не могла. Поэтому кандидат в подводные пираты вырисовывается только один. Италия. Эта фашистская страна сейчас является участницей конфликта в Испании. И только для нее выгодно, чтобы наши транспортные корабли с оружием и военной техникой до Испании не добрались. Но действовать в открытую итальянцы не могут. Вот и посылают для этого дела свои субмарины. Которые сейчас у итальянцев очень даже неплохие, между прочим. В данный момент они значительно лучше чем немецкие. Вот такая тут гибридная война бушует, однако. И во время таких вот инцидентов гибнут реальные люди. И ничего ведь не сделаешь против такого положения вещей. Официально обвинить итальянцев в нападении на наш корабль СССР не может. Нет доказательств. А догадки в международном праве к делу не пришьешь. Но хоть «чайки» и пилоты до нас добрались. И теперь пополнили наши ряды. А то наша эскадрилья и эскадрилья Копца значительно так подсократились в размерах в ходе всех этих боев. Мы уже стали ощущать нехватку людей и техники. А тут такой подгон. В общем, вовремя пришло это пополнение к нам.

И еще 26 ноября 1936 года к нам пришли боевые награды. В основном, это были Ордена Красного Знамени и Ордена Красной Звезды. Многие наши пилоты их получили за боевые успехи. И даже пара техников также были награждены Красной Звездой. Кстати, и инженера Беляева тоже наградили. За тот бой на аэродроме. Рычагову дали Орден Красного Знамени. Он его честно заслужил. У него же к этому моменту уже было три сбитых лично и четыре в группе. Меня тоже не обошли наградами. И их у меня было больше чем у моих сослуживцев. Мне вручили Орден Красного Знамени. Этот дали за мой воздушный таран. Еще был Орден Красной Звезды за бой на аэродроме и штурмовку вражеской колонны. Звание старшего лейтенанта. Дали раньше положенного срока. Хотя мне его через пару месяцев должны были и так присвоить. По выслуге лет. Ну, и самое главное — звание Героя Советского Союза. Его мне тоже присвоили. Правда, вот Золотую Звезду Героя мне не дали. Оказывается, нет их здесь в 1936 году еще. Героям Советского Союза сейчас вручается Орден Ленина и грамота от ЦИК СССР. Для всех кто не знает. ЦИК или Центральный Исполнительный Комитет в данный момент в СССР является высшим органом государственной власти. А если по-простому, то это правительство СССР. Вот такую грамоту от родного правительства и Орден Ленина в довесок к ней я и получил. И мне во время награждения Смушкевич с улыбкой рассказал, что там в верхах не знают, что со мной делать. У меня же на счету к этому моменту уже имеются пятнадцать сбитых лично мною вражеских самолетов. И это был самый большой результат среди всех советских летчиков, воевавших сейчас в Испании. И напомню, что звание Героя Советского Союза дают сейчас за пять воздушных побед. А я этот норматив уже перевыполнил в три раза. И тут мне так неуютно стало. Я же сейчас был похож на тех самых канонических попаданцев. Над которыми сам смеялся. И не верил в их подвиги, описываемые авторами тех книг. И вот сам стал крутым убиватором. Но я ведь не такой. Да, опыт воздушных схваток я имею уже неплохой. И довольно уверенно себя чувствую в реальном воздушном бою. Однако, мои заслуги не стоит преувеличивать. Если бы не мой экспериментальный «ишачок», то я бы таких выдающихся результатов за такой короткий срок не добился. Если бы и дальше летал на убогой «чайке». Без моих любимых пушек, которые мне так нравятся. И я об этом даже пытался говорить, но Смушкевич меня перебил. Заявив, что техника техникой, а без умелого пилота она является просто грудой железа. В общем, я заткнулся и потом уже молча принимал поздравления от своих сослуживцев.

Вечером этого же дня в нашей аэродромной столовой был устроен торжественный банкет в честь всех награжденных. Правда, я вскоре заметил, что в общем торжестве не принимает участие Анна Мария Кортес. Не увидел я за этим праздничным столом нашу очаровательную переводчицу. От нашего шеф-повара узнаю, что донна Анна вечером была какой-то расстроенной. Она даже попросила у сеньора Кано бутылку вина и куда-то ушла. Одна ушла. Наш повар деликатно мне намекнул, что девушке нужна помощь. Что-то у нее случилось. Нехорошее. Да, я и сам это понял. Поэтому во всеобщей пьянке участие не принял, а технично ускользнул в тень. И направился прямиком к домику, где проживала сейчас Анна Мария. Общей то казармы тут не было. И весь персонал аэродрома жил в небольших коттеджах. Вот и Аннушка тоже разместилась в одном таком домишке, когда прибыла к нам для прохождения службы. У нее там была своя отдельная комнатка. И вот там я ее и нашел. Дверь была не заперта. Но перед тем как войти, я воспитанно постучал. Нельзя вот так без стука врываться в комнату к леди. Мне никто не ответил, но я прекрасно слышал, что там в комнате кто-то есть.

Вхожу и вижу удивительную картину. Анна Мария в довольно расхристанном виде сидит на кровати. Лицо несчастное и заплаканное. В правой руке у нее зажата бутылка вина. Ого! А она уже половину успела выдуть. Что очень много для такой молодой и непьющей девушки. Первое что я сделал — отобрал у нее бутылку с алкоголем. Нефиг так баловаться! Ей того, что она тут выпила хватит с лихвой. Девушка не сильно сопротивлялась. И бутылку отдала довольно легко. Ее душат слезы, а из горла вырываются рыдания. В общем, женская истерика во всей красе. Ой как я вот такого не люблю. Но надо что-то делать. Надо данную истерику как-то гасить, чтобы эта симпатичная мне особа чего-нибудь эдакого не учудила. А то женщины они такие. И логика у них неповторимая. Альтернативная. Обнимаю ее за плечи и начинаю утешать, бормоча разные сентиментальные глупости. В процессе этого узнаю причину такого ментального срыва. Оказывается, что у Анны Марии погиб брат. Помните, я о нем уже говорил. Мигель. Так звали старшего брата нашей переводчицы. Он был республиканским офицером. И сегодня Анна получила письмо. Где сообщалось, что ее братишка погиб в бою. Это стало сильным потрясением для Анны Марии Кортес. И она решила залить свое горе алкоголем. Сидя в одиночестве. Слушая ее горячую исповедь, я машинально стал отхлебывать из горлышка бутылки. Ух! Вот же дон Кано учудил. Вручил девушке самое крепкое вино, что у нас было. Вообще-то, я такое вот крепленое вино не очень люблю. Слишком оно сладкое. До приторности. Мне больше полусухие вина нравятся. Но сейчас можно выпить и такого вина. За упокой души Мигеля Кортеса. Видимо, хороший был брат у нашей переводчицы? Раз она по нему так убивается. В общем, слово за слово. И девушка полезла ко мне целоваться, бормоча, что все ее любимые мужчины погибают на этой войне. У нее же был жених. Но и тот погиб в самом начале этой войны. В общем, я ей искренне сочувствую. Тяжело, наверное, вот так хоронить любимых людей? Не слабое испытание для психики. А тем временем события развиваются стремительно. Девушка меня хочет, а я пытаюсь соблюдать приличия. Какое-то время. А потом, плюнув на все, отдаюсь в объятия страсти. Ну, я же не железный. Когда к тебе вот так вот тянется девушка, которая тебе очень сильно нравится. Никто не сможет устоять. Я вот не смог. Да, да, да! Сознаюсь! Я этого хотел с самого первого мига нашего с ней знакомства. Да, и у меня больше года секса не было. А для такого молодого организма это очень тяжело. В общем, это случилось. И я об этом совсем не пожалел. Страсть на нас нахлынула как цунами. И это было чудесно. И именно, такого мне тут не хватало. В этой новой жизни. О том, что затем случилось между нами этой ночью. Я рассказывать не стану. Это личное. Это вам не эротический романчик. Завидуйте молча!

Конечно же, наши с Анной Марией близкие отношения не остались тайной для окружающих. Все тут все знали. Рычагов как мой командир одобрил, но предупредил меня, чтобы я нашу переводчицу не обижал. Мог бы и не говорить об этом. Я и сам всех обидчиков моей Аннушки сейчас готов порвать на британский флаг. И обижать ее совсем не хочу. Хотя наш политрук меня сильно так озадачил, заявив, что скоро вся наша романтика закончится. Мы же тут в Испании только несколько месяцев будем. А потом наша командировка подойдет к концу, и нас отзовут обратно в Союз. А вот Анна Мария Кортес останется здесь. И это меня сильно напрягло. Хотя наш политрук Яша все это говорил интеллигентными словами. По доброму. Просто, предупредил меня о последствиях как человек. А не как партийный работник. Вот после его слов я и задумался о нашем с Аннушкой будущем. Я ведь о женитьбе до этого момента не думал. Ну, не мог я себя представить женатым человеком. Не было у меня такого опыта. Ни в прошлой, ни в этой жизни. Не знаю я, каково это быть семейным человеком.

Глава 22

Важный выбор на фоне войны

Наконец, к концу ноября в окрестностях Мадрида установилась хорошая погода. Вопреки нашим ожиданиям, враги особой активности в воздухе проявлять не стали. Мы то готовились к таким же грандиозным воздушным налетам на город, в которых раньше участвовало сто и более самолетов противника. Но ничего такого не было. Нет, франкисты и сейчас летали и пытались бомбить испанскую столицу. Но не так массово и часто как раньше. Уже позже республиканская разведка узнала, что сейчас большую часть своей авиации франкисты из-под Мадрида перебросили на юг Испании в Андалусию и задействовали для штурма города Малага. А тут у них самолетов осталось примерно треть от того что было раньше. Потому интенсивность боев в воздухе пока упала. Но они были. Были.

Наша эскадрилья несколько раз летала на сопровождение бомбардировщиков, бомбивших войска франкистов где-то за линией фронта. И там им приходилось всекаться с вражескими истребителями. Были сбитые как с нашей, так и с вражеской стороны. В общем, обычная война. Она без потерь не бывает. Вот только мне в этом веселье поучаствовать не удалось. Мне то с моим секретным истребителем за линию фронта никак нельзя попадать. Поэтому моей почетной обязанностью стало патрулирование неба над Мадридом. Но за пять дней ни одного противника там я не встретил. А только бесцельно бороздил воздушное пространство, тратя дорогущий авиационный бензин без всякой пользы для дела. Нет, мелкие налеты вражеских бомбардировщиков случались. Но все они происходили далеко от зоны моего патрулирования. И подраться в воздухе мне в эти дни так и не пришлось. Вот такая невезуха. Высшие силы, видимо, решили, что я и так уже ништяков понахватал с избытком. Типа, надо и другим пилотам дать повоевать.

Но полоса невезения закончилась на шестой день. Дело было к вечеру. Я тогда возвращался с очередного воздушного патруля. Сегодня опять противника в небе над испанской столицей встретить не удалось. Мой «ишачок» и еще четыре чайки из нашей эскадрильи безрезультатно барражировали над городом два часа. И сейчас приближались к нашему аэродрому. Я уже предвкушал, как меня возле самолета встретит Анна Мария Кортес. Моя любимая девушка. Но на подлете я заметил какое-то нездоровое мельтешение в небе над взлетной полосой. И несколько столбов дыма в том районе мне тоже очень сильно не понравились. Какого черта там творится? Приглядываюсь и замечаю, что самолетики, вьющиеся над нашим аэродромом, не наши. Расцветка у этих бипланов другая. Да, и не похожи они на «чайки». Раньше я такие самолеты в небе Испании не видел. Но я не зря выучивал наизусть таблицы ТТХ зарубежных самолетов. Поэтому довольно уверено идентифицирую эти бипланы как Hs-123 немецкой фирмы «Хеншель». Как истребители эти самолеты мало пригодны. Скорость у них маленькая. Поэтому тут их используют в качестве легких штурмовиков. Франкисты используют. И на таких вот Hs-123 летают только испанские летчики. Немцы на такое барахло своих пилотов не сажают. Те летают на более новых и скоростных He-51. С которыми я уже встречался и даже сбил несколько из них. А сейчас собью еще и «Хеншелей». Таких экзотических каракатиц в моей охотничьей коллекции трофеев еще не было. Их у франкистов не очень много имеется.

И мы это количество сейчас будем активно сокращать. Я и те четыре «чайки», бывшие вместе со мною в этом патруле. Их пилоты тоже заметил беспредел, творившийся на нашем аэродроме. А там сейчас происходят очень нехорошие вещи. Видимо, франкистские штурмовики смогли подкрасться незаметно к нашему аэродрому. Облачность то сегодня приличная. И под ее прикрытием можно скрытно выйти на цель. Вот и враги этим воспользовались. Нашелся же у них там кто-то умный среди командования. Додумался, что вместо малопродуктивных бомбежек городских кварталов испанской столицы эффективнее будет уничтожить на аэродроме авиацию, которая защищает Мадрид. Враги очень правильно подгадали время атаки. Наша эскадрилья уже вернулась с вылета за линию фронта и сейчас готовилась ко сну. И только мы немного подзадержались на патрулировании. И сейчас враги за это поплатятся. Судя по увиденному, вражеские штурмовики смогли подавить нашу зенитку. Сейчас она по ним не стреляла. И в данный момент Hs-123 утюжили бомбами и обстреливали территорию нашего аэродрома. Я заметил на земле несколько горящих самолетов. Увидел воронки от взрывов на взлетной полосе и возле ангаров. И у меня тревожно сжалось сердце. Там же сейчас находится моя любимая девушка.

Решительно сваливаю свой И-16 на крыло и начинаю пикировать на три «Хеншеля», которые сейчас заходят в атаку на один из аэродромных ангаров. «Чайки» рядом со мною тоже устремляются в атаку. Радио у нас нет. Поэтому цели выбираем по своему усмотрению. Я вот выбрал эти три штурмовика, которые сейчас увлеклись расстрелом беззащитных людей возле ангара. Они меня до самого последнего момента не видели. Не ожидали моей атаки. Первым срезаю головной «Хеншель», выпустив короткую очередь из всех стволов. Есть контакт. Снаряды и патроны разрывают вражеский биплан на куски. С такой дистанции я не промахиваюсь. Хорошо, что мои противники шли по прямой. Тесной группой. И особо не маневрировали. Поэтому я еще успел довернуть вправо и убить правого ведомого. Потом пришлось в темпе отворачивать и уходить наверх, чтобы не врезаться в самолет противника. И там на верхнем вираже на скорости проскакиваю мимо другой тройки «Hs-123», не забыв облить их очередями из своих пушек и пулеметов. Стрелял на одних инстинктах. Все слишком быстро произошло. Там ни о каком прицеливании и речи не шло. Просто, долбанул в сторону вражеских бипланов, промелькнувших мимо. И как ни удивительно, но я попал. Снаряд моей авиапушки оторвал крыло заднему «Хеншелю». Удачное попадание! Золотой выстрел. Пушка — это пушка. Думаю, что попадания пули винтовочного калибра из моего пулемета враг бы и не заметил. Во всяком случае, крыло вот так бы она ему точно не оторвала. Это же не снаряд в 20 миллиметров. Но теперь этот Hs-123 никуда больше не полетит. Только вниз. К земле.

Выныриваю из общей свалки и оглядываюсь по сторонам. Картина маслом. Все четыре наши «чайки» тоже без дела не сидели. Двоих «Хеншелей» они тоже завалили к этому моменту. Молодцы. Красавчики, однако! Остальные враги испуганными мошками брызнули в разные стороны и начали поспешно отступать. Хотя их в воздухе еще осталось, гораздо, больше чем нас. Но ни о каком воздушном бое эти штурмовики франкистов даже не помышляли. Сейчас, понеся такие потери, они старались побыстрее выйти из боя и удрать в облака. Двоим это сделать не удалось. Одного догнал и расстрелял я, а второго срезала на вираже одна из наших «чаек». Остальные, к сожалению, смогли уйти, нырнув в облака. Да, и гнаться мы за ними долго не могли. После продолжительного воздушного патруля топлива у нас осталось мало. А истребитель в боевом режиме жрет бензин очень быстро. Поэтому, нам пришлось вернуться на аэродром по топливу. Не хватало еще грохнуться на глазах у всех, не долетев до взлетно-посадочной полосы. Потому что у тебя закончился бензин в баках.

Приземлился я с трудом. Вражеские штурмовики сбросили на взлетную полосу несколько бомб. И надо было сильно постараться, чтобы шасси моего истребителя не угодило в воронку при посадке. А это была бы верная смерть. Вот так и гибнут даже опытные летчики, наткнувшись на какое-нибудь препятствие при посадке. Но все закончилось благополучно. Мы все сели без происшествий. Вылезаю из самолета и попадаю в объятия Анны Марии, которая первой успела ко мне добежать. Женские слезы и обнимашки на глазах у всех. А мне плевать. Я для себя уже все решил. Прямо сейчас и решил. Я эту девушку люблю. И не хочу ее потерять. Поэтому отстраняю от себя всхлипывающую Аннушку и становлюсь перед ней на одно колено.

— Анна Мария Кортес, выходи за меня замуж! — громко и торжественно говорю я, глядя в глаза моей любимой. — Извини, что обручального кольца нет. Не успел его заказать.

— Что? — зависла на месте девушка, даже перестав всхлипывать.

— Я предлагаю тебе свою руку и сердце и прошу тебя стать моей женой! — говорю я, невольно улыбаясь. Уж очень забавно сейчас выглядела моя избранница. Настоящая анимэшная эльфийка. С такими то широко распахнутыми глазищами. Очень красивыми и выразительными, между прочим.

— Согласна, — сначала тихо произнесла Анна Мария, а потом, не выдержав, радостно завизжала и повисла у меня на шее. — Я согласна-а-а-а!

И мы с ней оба под одобрительные крики окружающих повалились на траву.

Глава 23

Об особенностях пролетарских свадеб

Выводы после этого вражеского авианалета наше командование все же сделало правильные. Вокруг всех аэродромов, где базировались республиканские самолеты, была развернута сеть наземных постов. Которые имели телефонную связь с аэродромами и должны были наблюдать за небом, предупреждая их о подлете вражеских самолетов. Кроме этого, нам подкинули еще одну зенитку с расчетом. Для усиления ПВО нашего аэродрома. Но мы тоже без дела не сидели. Очень кстати вспомнили тот станковый пулемет, который инженер Беляев сляпал на коленке перед самым штурмом вражеской пехотой и танками нашего аэродрома. Он тогда очень неплохо работал, несмотря на самопальный станок. А уж авиационных пулеметов под винтовочный патрон у нас хватало. Их же на «чайках» устанавливали. И на складе у нас запас пулеметов имелся. Поэтому Рычагов поставил задачу инженеру Беляеву и начальнику наших авиатехников. Требовалось создать с ноля работающие зенитные пулеметы. Наши Кулибины немного покумекали, посидели над чертежами. Даже поспорили. Но в итоге выдали нам результат. Спаренные зенитные пулеметы получились очень даже неплохие. Конечно, против самолетов, бомбящих с большой высоты, они были неэффективны. А вот против штурмовиков, которые должны опускаться пониже во время атаки. Вот против них эти самопальные зенитки станут большим сюрпризом. Всего таких зениток Беляев и компания сваяли три штуки. Как раз по числу аэродромных ангаров. На которых мы эти спаренные пулеметы и установили. На крыше. По одному на ангар. Кроме этого, теперь на аэродроме должна была всегда дежурить одна пара истребителей. Пилоты которой обязаны были находиться в постоянной готовности к взлету рядом со своими самолетами. В общем, подстраховались мы со всех сторон, чтобы не допустить повторения таких вот неожиданных авианалетов в будущем.

Кстати, этот налет штурмовиков противника толкнул наших командиров на разработку ответного удара по аэродромам франкистов. И уже на следующий день все наши улетели штурмовать один из вражеских аэродромов. А я остался. Блин, блин, блин! Меня уже немного напрягает такое положение вещей. Когда все могут летать за линию фронта и там воевать со всей пролетарской сознательностью, а я не могу. Типа, нельзя! Зато в этом тоже есть свои плюсы. Сейчас если меня собьют, то я выпрыгну над своей территорией. И в плен к франкистам точно не попаду. Да, и с подтверждением сбитых мною самолетов противника никаких проблем не возникает. Они же все на нашу территорию падают. И свидетелей тут всегда хватает. А вот за линией фронта ты попробуй докажи, что действительно сбил. Особенно, если этого никто не видел. В общем, в моем нынешнем положении есть как свои минусы, так и плюсы. И самое главное — это мой И-16. Я уже говорил, как обожаю его мощное вооружение. Это, просто, настоящая имба! И менять этот отличный самолет на убогую «чайку» я не хочу. От слова СОВСЕМ! Поэтому потерплю пока. Полетаю над нашей территорией. Раз так надо.

А свадьбы как таковой у нас с Анной Марией Кортес не было. Никто наш брак не регистрировал, и в церкви мы не венчались. Командование поступило оригинально. Смушкевич нам выдал справку с печатями и своей подписью, что отныне гражданка Испании Анна Мария Кортес является моей законной супругой. А свидетельство о браке мы сможем получить позже. Когда приедем в Советский Союз. Вот такие выверты советской, военной бюрократии в действии. А про свадьбу мы при этом даже не заикались. Все же война идет. И мы не простые обыватели, а действующие военнослужащие. Впрочем, мою молодую жену это совсем не огорчило. Она, скорее всего, пришла в восторг от такого подхода к регистрации нашего брака. Ее же все связанное с СССР очень сильно привлекает. И Советский Союз Анна Мария воспринимает через романтическую призму сказок о первом государстве победившего социализма. Эх, надеюсь, что совдеповская действительность ее не сильно разочарует. Кстати, я боялся, что нам вообще не разрешат сочетаться браком. В СССР же сейчас царит махровая шпиономания. И к иностранцам там относятся с большим подозрением. Да, и происхождение Анны Марии совсем не пролетарское. Очень неправильное с точки зрения советских людей. Она же у меня из дворян. Но все срослось. Прокатило! В Москве разрешили Анне Марии Кортес стать моей женой. Мне об этом потом по большому секрету Пумпур рассказал. Мол, они сообщили о моем решении жениться на самый верх. И там одобрили эту инициативу. А я после этих слов вдруг подумал. Что бы было, если бы ТАМ наш брак сочли вредным для дела партии и товарища Сталина? Запретили бы? И что я тогда бы тут делал? Не знаю. Скорее всего, послал бы всех на хутор бабочек гонять. И сорвался бы с поводка. Я то себя знаю. Нет у меня никакого пиетета перед советской властью. И я хоть и подчиняюсь их приказам, но делаю это пока меня все устраивает. А когда за меня станут решать с кем мне быть и на ком жениться. И станут что-то такое запрещать. Вот тогда я реально могу взбеситься. Никому не положено лезть в мою личную жизнь. Ни комиссарам, ни НКВД, ни партии, ни товарищу Сталину и всем его прихвостням. Но все же хорошо, что случилось именно так, а не иначе. И я не пошел в разнос.

В общем, повезло. Всем нам. Мне, моей любимой Аннушке и Союзу Советских Социалистических Республик. Почему повезло СССР? А потому что у него и дальше теперь будет свой ручной летчик-ас. Я же сейчас официально являюсь самым результативным воздушным бойцом в мире. Никто из летчиков на своем счету на этот момент не имеет столько сбитых самолетов противника. Ни в СССР, ни в других странах таких пилотов нет пока. Я первый буду! И это не хвастовство, а простая констатация факта. Мир пока еще мало успел повоевать. Это позже появятся асы, сбившие гораздо больше. Там и за сотню сбитых будет переваливать. Это у немцев, если они, конечно, не трындят о своих многочисленных победах. Но все это в будущем. И здесь пока не произошло. Пока я считаюсь самым крутым убиватором вражеских самолетиков. Меня же можно в книгу рекордов Гиннесса смело записывать. Хотя она, вроде бы, позже появится? После Второй Мировой Войны. Точно не помню когда.

Но уже сейчас к разным рекордам и достижениям все страны относятся очень трепетно. Ведь всякие там громкие подвиги полярников, дальние перелеты летчиков и тому подобное. Все это повышает престиж страны на международной арене. Ну, а герои орденоносцы являются зримым символом для таких вот достижений. Мы здесь как все эти суперзвезды и спортсмены в далеком будущем. Мы показываем товар лицом. Поднимаем престиж своей Родины перед ее гражданами и иностранцами. Вон как моя супруга увлечена достижениями советских летчиков с их дальними перелетами через океан. Даже здесь в далекой Испании о них все слышали. А люди вроде меня. Вот такие знаменитые вояки. Убийцы на службе государства. Мы тоже поднимаем этот престиж. Страна нами может гордиться, превозносить наши подвиги. И пугать нами наших зарубежных недругов. Мы тоже являемся частью системы. Частью государственной пропаганды. И такое положение вещей существует не только в СССР. Все крупные страны стараются рекламировать достижения своих граждан, оповещая о них весь мир. Германия, Италия, Великобритания, Франция и США. Все они ведут между собой такое соревнование. Пропаганда рулит. В общем, СССР повезло, что у него и дальше будет такой крутой ас как я. Гы, гы, гы! А что? Сам себя не похвалишь. Никто не похвалит.

Кроме этого, меня познакомили с папой моей молодой жены. Дон Луис Кортес пожелал со мной встретиться. Этот сорока восьми летний мужчина произвел на меня хорошее впечатление. Выглядел он довольно неплохо для своих лет. Худощавый с длинными, темными, вьющимися волосами, присыпанными редкой сединой. С породистым лицом настоящего испанского идальго. Правда, в общении он оказался довольно простым. Никакой аристократической заносчивости я в нем не заметил. Нормальный такой мужик, знающий себе цену и уверенный в своих силах. Мы с ним пообщались немного. Все же совсем без свадебных торжеств не обошлось. Вечером после «заключения» нашего с Анной Марией брака было устроено что-то вроде свадебного пира в аэродромной столовой. Все было скромно. По фронтовому. Но наш шеф-повар постарался на славу. С тем минимумом продуктов, что у него имелся. Дон Мигель Кано превзошел самого себя. И большое спасибо ему за это. Вот во время этого пира нас с папашей моей супруги посадили рядом. И мы хорошо так поговорили. Под вино.

Нормально так пообщались. Мне мой тесть понравился. Невредный, вежливый и умный. И его желание увидеться с избранником своей жены вполне понятно. Я бы тоже на его месте примчался посмотреть на того, кто уведет из моего родного дома любимую дочу. Его как отца можно понять. Надеюсь, что я на него тоже произвел благоприятное впечатление. По крайней мере, дон Луис никакого негатива в мою сторону не транслировал. А может быть, он для этого слишком хорошо воспитан? Но скорее всего, его удовлетворил выбор своей дочери. Она же выбрала не обычного лейтенантика, а настоящего героя и орденоносца. Который уже успел прославиться на этой войне. А к героям войны все испанцы относятся с большим уважением. Традиция такая у этой некогда воинственной нации. Ведь это они когда-то владели половиной мира. Пока англичане не отжали у них большую часть всех колоний и не заняли место Испании на мировом Олимпе. Да, и в Европе испанская армия и флот когда-то были лучшими. Правда, сейчас это все в прошлом. И от Испании осталась лишь ее бледная тень. Но все же военных героев здесь уважают. По инерции, наверно?

Глава 24

Долгожданная встреча

Вот так мы с Анной Марией и сошлись. Теперь мы уже официально муж и жена по советским законам. Больше можем не прятаться и шифроваться от окружающих. Я сейчас переехал в комнатку моей жены. И меня будит утром специальный посыльный. От службы то меня никто не освобождал. И никакого медового месяца у нас с Аннушкой не было. Тут же война идет. И мы являемся ее бойцами. До двадцатых чисел декабря каких-то замечательных событий в моей жизни не происходило. Война в воздухе над Мадридом затихла. Враги даже свои постоянные налеты авиации на испанскую столицу прекратили. Сейчас им было не до Мадрида. На юге Испании франкисты резко активизировали свои действия и начали штурмовать крупнейший город Андалусии Малагу. Бои там шли несколько недель. И только в начале февраля войска франкистов под командованием полковника Фернандо Бурбона де ля Торре взяли Малагу под полный контроль. И большую часть авиации из-под Мадрида враги на юг и перебросили. Мне за все эти дни удалось подраться в воздухе только два раза. Теперь на моем счету было уже двадцать два сбитых самолета противника.

Из Союза к нам на аэродром даже прислали журналистов и съемочную группу. Специально по мою душу. Чтобы, значит, в СССР, а затем и во всем мире все узнали о моих боевых успехах в небе Испании. Мне это общение с представителями прессы не очень понравилось. Не люблю я такой публичности. Тем более, что нормального репортажа про меня они не сделали. Мне потом Пумпур дал газетку почитать, которую нам сюда из Советского Союза прислали. Была там статья про меня и мои подвиги. Я почитал. Заценил. Мне не очень понравилось. Сплошные пропагандистские штампы. Впрочем, сейчас так вся советская пресса пишет. Сплошная пропаганда и ничего более. А к любой пропаганде у меня еще в прошлой жизни выработался стойкий иммунитет. Кроме того, здесь она еще не такая изощренная как в будущем. Более прямолинейная и тупая. Поэтому, читать и слушать такое «гэ» я не люблю. Но на простых советских людей действует. Им власти мозги качественно так промывают. Даже такими вот топорными методами.

А потом я встретился в воздушном бою с теми самыми легендарными немецкими истребителями «Мессершмитт» Bf-109. Я ведь точно не помнил дату, когда они должны появиться в Испании. И от этого немного беспокоился. «Мессеры» — это серьезные противники. И нашим «чайкам» туго придется в бою с ними. В общем, я к этому готовился. Но все равно, это произошло неожиданно. Республиканцы, ободренные затишьем на фронтах под Мадридом, решили взять инициативу в свои руки. 29 декабря 1936 года республиканская Хунта обороны Мадрида начала новое наступление на нашем фронте. И поначалу наступали они хорошо. Части республиканской армии даже смогли вклиниться в оборону франкистов и подойти к городу Брунете. Однако, воспользовавшись просчетами республиканских стратегов, войска противника под командованием генерала Варелы неожиданно ударили с юга. И теперь началось второе сражение за Мадрид. Позднее его назовут «Туманным сражением». Оно будет длиться десять дней, и потери там окажутся немаленькие. Примерно по пятнадцать тысяч бойцов с каждой стороны. Для такой небольшой войны это очень большие цифры людских потерь. И вот во время этого сражения за испанскую столицу бои в небе над Мадридом и его окрестностями опять закипели с новой силой. И наша эскадрилья тоже принимала в них участие.

В тот день мы вылетели к переднему краю. Наши бомбардировщики должны были там отработать по позициям обороны вражеских войск. А мы, значит, их прикрывали. Я говорю мы? Да, да! Вы не ослышались. В этот раз я тоже участвовал в вылете вместе со всей нашей эскадрильей. Командование здраво рассудило, что сейчас я и мой секретный истребитель можем поучаствовать в сражении. Там в данный момент каждый самолет был на счету. Да, и за линию фронта лететь не планировалось. Правда, меня строго проинструктировали, чтобы я близко к передовой не лез. А если вдруг меня собьют, то я должен был сначала дотянуть до своей территории, а уже затем покидать самолет с парашютом. Логика железная. К линии фронта не приближаться, но если вдруг что. То прыгать только над своей территории. Поняли прикол? Типа, если утонешь, то домой не приходи. Это из той же пьесы. В этом все наше командование. Ну, а я что? Пришлось пообещать, что так и сделаю. Хотя все мы понимали, что в воздушном бою может всякое случиться. Но так хоть я нервы начальству успокоил.

И вот мы добрались до линии фронта. Ее видно было издалека. Сейчас там все затянуто дымом. На земле то и дело сверкают взрывы. С пяти тысяч метров не особо то и разглядишь, кто там кого бьет. Нам сказали, что мы будем поддерживать наступление республиканских частей на позиции франкистов. В принципе, мне этого было достаточно. Для нас же главной задачей было довести до переднего края наши бомберы. И затем увести их обратно без потерь. А что там в данный момент творится внизу на земле? Об этом, пускай, голова болит у сухопутных генералов. До места удара мы дошли без помех. Сейчас для разнообразия нашими подопечными были не тормознутые «Потезы», а бомбардировщики СБ. Вот эти двухмоторные самолеты были очень неплохими бомбардировщиками для этих лет. Гораздо круче, чем убогие «Потезы», которые я видел раньше. И скорость у СБ более высокая. Тут даже наши «чайки» с трудом за ними поспевают. И то, если эти бомбардировщики не разгонятся по максимуму. Тут уже и мой И-16 с СБ сравняется в скорости. Вот такой чудесный самолетик уже могли производить в СССР. Странно все это. Бомбардировщики мы делаем первоклассные. Скоростные. А вот нормальные истребители сделать не в состоянии. Что-то там товарищ Сталин совсем бдительность потерял. Плохо он пинает авиаконструкторов советских истребителей.

Итак — до переднего края мы добрались без проблем. Наши СБ проутюжили бомбами позиции франкистов. А потом начали отходить. И тут на них навалились три десятка «Хейнкелей» He-51 Легиона Кондор. Которые выскочили из-за облаков и ринулись к бомберам. Однако, наши «чайки» тоже не дремали и рванули наперерез немецким истребителям. В воздухе завертелась карусель воздушного боя. Я по обыкновению летел выше и чуть в стороне от общего строя. Моему «ишачку» среди «чаек» делать нечего. Скорость полета у нас разная. И высотность тоже значительно отличается. Поэтому я всегда стараюсь использовать превосходство своего И-16 по максимуму, забираясь повыше. Отсюда очень хорошо виден весь воздушный бой. И атаковать сверху всегда проще. И вот сейчас я готовился к такой атаке. Уже присмотрел себе жертв. Шесть вражеских бипланов, идущих на прорыв к нашим бомбардировщикам. Сейчас я их смертельно удивлю. Заваливаю свой самолет на крыло и ухожу вниз, заходя в атаку.

Вот я здесь сколько раз говорил, что нельзя в бою терять бдительность? Говорил? Да, говорил. Я же считаю себя очень умным. А тут сам же чуть не влетел в большую неприятность. Засмотрелся я в этот раз на свою цель. А зря. Меня спасло то, что за все это время на войне у меня появилась навязчивая привычка. Когда я находился в воздухе, то постоянно крутил по сторонам головой. Проверяя, не подкрадывается ли ко мне противник. Я себя поймал на том, что часто оглядываюсь, и находясь на земле. И даже посмеивался над этим. Но я зря смеялся. Сейчас эта «вредная привычка» спасла мне жизнь. Хотя еще немного. И могло бы быть поздно. Слишком долго я не оглядывался по сторонам. Засмотрелся, понимаешь, на воздушный бой, идущий внизу под крылом моего И-16. Но уже находясь на боевом курсе, я инстинктивно оглянулся назад и чуть не поседел от ужаса. Там я увидел страшную картину. Настоящий кошмар летчика-истребителя. Два смутно знакомых одномоторных самолета уже зашли мне в хвост и вот-вот должны открыть огонь. Технично они ко мне подкрались. Видимо, вон из той тучки вынырнули? И решили меня подловить. И ведь им это почти удалось. Почти! Одновременно с выбросом адреналина, резко кидаю свой «ишачок» в боевой разворот. Жестко наваливается перегрузка. М-м-м! Нельзя на такой скорости такие вот резкие маневры выполнять. Это вам не компьютерная игра. Тут реал. От таких перегрузок можно потерять легко и быстро сознание. Или крылья вашего истребителя могут отвалиться. Запросто! Очень это опасно вот так резко маневрировать на предельной для моего «ишачка» скорости. Но сейчас я спасаю свою жизнь. И мне плевать на нарушения инструкции по эксплуатации моего самолета. Я, лучше, рискну, чтобы выжить. И не буду изображать из себя легкую мишень для моих врагов, придерживаясь всех норм и правил пилотирования.

Мимо пролетают трассеры вражеских пуль. Чувствую два удара по фюзеляжу моего истребителя. Враги начали стрелять издалека, увидев мой маневр. Поняли, что я их заметил. И сейчас сорвусь с крючка. Я сделал ставку, бросил кости и выиграл. Я все еще жив. И теперь дам ответку. Боевой разворот вывел меня на встречный курс с этими хитропопыми гадами. Нет, это не атака лоб в лоб. Я сейчас чуть левее них иду. Навстречу. Близко, близко. Между нами не более пятидесяти метров. Но этого хватает, чтобы успеть довернуть нос «ишачка» и облить очередью из всех стволов заднего вражину. Переднего уже не успеваю. Слишком быстро мы пролетаем мимо друг друга. И только когда эти непонятные самолеты противника промелькнули мимо меня своими тонкими фюзеляжами. Я их опознал. Да, это же «Мессершмитты». Те самые легендарные Bf-109, появления которых в небе Испании я давно уже ждал. Вот и свиделись, голубчики. В меня, вроде бы, попали? Прислушиваюсь и принюхиваюсь. Дымом и бензином не пахнет. Двигатель работает без перебоев. Машина слушается рулей. Нормально. Воевать можно.

Разворачиваю свой «ишачок» энергичным виражом. Пока я тут копался, «Мессеры» уже улетели далеко. Скорость у них приличная. Разогнались то они хорошо в пикировании. И мне было их не догнать. Но дьявол всегда кроется в деталях. Похоже, что я все же попал в того ведомого, которого успел обстрелять на встречных курсах. Не насмерть. Но что-то серьезное я там у него повредил. Отчетливо наблюдаю дымную полосу, тянущуюся за вражеским самолетом. И скорость он немного сбросил. Не поспевает уже за своим ведущим. Опа-на! А вот и пламя показалось. Задний «Мессер» вспыхнул как-то весь сразу. Пипец котенку, чтоб не писал! Я его сделал! А вот и летчик выпрыгнул. Ладно! Живи, сволочь нацистская! Тут слишком много свидетелей. Не получится у меня тебя в воздухе расстрелять. Так, чтобы никто не заметил этого. Мое мнение на расстрел вражеских парашютистов в воздухе вы уже знаете. Врагов надо уничтожать. Убивать пилотов противника. Мало сбить самолет. Гораздо важнее — это уничтожить пилота. Чтобы он потом не пересел на другой истребитель. И не продолжил убивать твоих товарищей. Это вам не рыцарский турнир. Это война на уничтожение. И немцы нас потом щадить не будут.

Я, вообще, считаю, что с этой нацией наши обойдутся очень гуманно, победив их в 1945 году. Народ, творящий то, что натворили немецкие фашисты за время существования Третьего Рейха, не имеет право на существование. Древние римляне вон евреев и за меньшие преступления стерли в порошок и лишили Родины. Но мы же русские. Мы же, типа, не такие. Добряки мля! А потом все наши враги, отмыв кровавые сопли и зализав раны, опять на нас нападают, забыв, как мы их били ранее. И другие поколения русских людей страдают из-за добросердечности своих предков, которые когда-то пощадили поверженных врагов. И не добили их окончательно. Я вот как-то смотрел российский фильм «Истребители». Не самый качественный новодел про Отечественную Войну. Ну, не умеют современные режиссеры в демократической России снимать нормальные фильмы про эту войну. Вот в СССР фильмы такого плана снимать умели. Я, помнится, любил их смотреть. Там в прошлой жизни. Так вот! В том фильме про военных летчиков мне один момент запомнился. Когда молодой советский летчик расстрелял в воздухе немецкого пилота, выпрыгнувшего с парашютом. И его потом после боя стал отчитывать другой наш летчик. Типа, опытный ас. Весь из себя героический. По происхождению из дворян, между прочим. Ага, взяли бы в ВВС РККА человека с таким сомнительным происхождением. В техники может быть и взяли бы. Но не в летчики. В СССР за этим очень строго следят. И детям врагов советской власти (а дворяне это потенциальные враги большевиков) в летчики ходу не было. Всех неблагонадежных отсеивают еще на этапе поступления в летные училища. Для них существует пехота и другие наземные части. Но ладно! Пускай, этот ляп про геройского, советского летчика-дворянина останется на совести режиссера, слабавшего это кинцо. Меня заинтересовало другое. Вот когда этот летающий дворянин начал стыдить молодого летчика. Типа, нельзя убивать беззащитного врага. Мы не такие. Мы, типа, рыцари все из себя. Тот летчик ему ответил, что немцы убили его родных. И он будет им мстить. Увидел — убил. И я, помнится, тогда молча согласился с ним. Такого врага надо уничтожать. Быстро, эффективно и жестоко. Показательно! Чтобы другие твои противники начинали понимать, что легкой победы у них не будет. Чтобы боялись. Чтобы ужас поселился в их сердцах. Чтобы отбить у них охоту воевать с нами.

А когда мне кто-то станет возражать, что немецкий народ не виноват в том, что натворят фашисты. То я отвечаю просто. Включайте мозг. Голова вам дана не только чтобы носить шапку или есть в нее. Думайте хотя бы изредка. Это бывает полезно для здоровья и жизни. Те самые фашистики, что будут творить все эти мерзости и уничтожат многие миллионы людей. И не только русских, евреев и прочих недочеловеков они будут убивать (что конечно же делать можно и нужно с точки зрения разных евроинтеграторов). Но и вполне арийских англичан, французов и прочих европейцев станут уничтожать. И все эти миллионы немецких нацистов не из вакуума появились. Они вышли из народа. Они значительная часть этого самого немецкого народа. Именно, простые рабочие, крестьяне и прочие обыватели, одетые в немецкую форму, будут творить немыслимые преступления. А все остальные немцы будут им рукоплескать и восхищаться их достижениями. И у добрых и ни в чем не виноватых немецких фермеров всю войну на полях будут работать многочисленные рабы из других стран. А на заводах немецких промышленников станут трудиться военнопленные из концлагерей. А потом эти люди нам будут говорить, что они ни о каких преступлениях нацистов ничего не знали. Они что нас совсем за лохов принимают? Хотя мы же русские — такие лохи. Всегда верим, когда нам нагло врут в лицо все эти цивилизованные люди. Для которых мы являемся варварами и недочеловеками. Да, да! Если кто до сих пор не знает. Теорию о неполноценных расах, из которой потом выполз немецкий нацизм, придумали милые и демократичные англичане. Они ее применяли на полную катушку в своих многочисленных колониях, гнобя индусов, негров, малайцев и прочих дикарей.

Второй «Мессершмитт» в бой ввязываться не стал и улетел за линию фронта на большой скорости. Я тоже не стал лезть вниз, нервно поглядывая в сторону облаков. Вдруг оттуда еще «Мессеры» выскочат? Впрочем, наши «чайки» и без меня прекрасно справились. Они успели сбить пять вражеских «Хейнкелей», потеряв только одну свою машину. И то наш летчик смог выпрыгнуть и спастись с парашютом над нашей территорией. И вскоре он вернулся к нам на аэродром. А истребитель он потом другой получил и продолжил воевать. Вот о чем я вам тут раньше говорил. Мало сбить. Надо сбивать так, чтобы враг уже не мог продолжать воевать против вас. Понеся потери, немцы начали поспешно отходить. К бомбардировщикам мы их на этот раз не пропустили. Кстати, потом обломки «Мессершмитта», сбитого мною в этом бою, наши собрали и вывезли в Союз для изучения. От пленных немецких пилотов мы узнали, что пока такие новейшие самолеты у Легиона Кондор еще не скоро появятся в большом количестве. А в данный момент в Испанию прибыли всего четыре «Мессершмитта» Bf-109. Которые сейчас должны проходить испытание в боевых условиях. И до этого у немцев все шло хорошо. А вот встреча со мной попортила им статистику испытаний. Один то из четырех экспериментальных «Мессеров» я сегодня сбил.

Кстати, кроме «Мессершмиттов» сейчас в небе Испании проходит обкатку еще один новейший, немецкий истребитель. «Хейнкель» He-112. Это прямой конкурент «Мессершмитта». Сейчас и здесь решается вопрос, какой из этих самолетов станет основным истребителем германских ВВС на ближайшие годы. Между прочим, у He-112 вооружение было помощнее чем у «Мессершмитта» Bf-109 ранних моделей. На «Хейнкеле» как и на моем «ишачке» стояли две 20-мм авиационные пушки и два пулемета под винтовочный калибр. А на том «Мессере», что я сбил, находились всего два пулемета калибра 7,92 мм. То-то они меня лишь слегка поцарапали своими легкими пулеметиками. Потом после боя техники насчитали две небольших пробоины на фюзеляже моего «ишачка». И такие попадания не могли стать фатальными для И-16. В общем, немцы в меня стреляли первыми. И даже попали. Но сбить не смогли. Трудновато это. С таким то слабеньким вооружением. Это потом они поумнеют и начнут ставить на свои «Мессеры» нормальные авиапушки. Но сейчас авиаконструктор Вилли Мессершмитт до такого не догадался. И это есть большой гут. Очень хорошо, что у более умных его конкурентов из фирмы «Хейнкель» ничего не получилось. Вооружение то на их самолете отличное стоит. А вот с мотором возникают постоянные проблемы. И из-за этого Не-112 сильно проигрывает «Мессершмитту» в скорости и маневренности. Да, и в плане полевой эксплуатации этот истребитель оказался очень капризен. Все это нам охотно поведали пленные немецкие пилоты. Кстати, добровольно все рассказали. В героев эти немцы играть не стали и охотно отвечали на все вопросы. Это вам не кино про геройских нацистов. Тут сразу видно, что эти люди жить хотят. И активно сотрудничают со своими пленителями. Прекрасно зная, что их могут обменять на наших летчиков, попавших в плен к франкистам.

В этот день мы еще один раз летали к переднему краю, сопровождая наши бомбардировщики. Правда, в этот раз нам повоевать в небе не пришлось. Наши бомберы отработали по позициям франкистов без помех. А вражеские истребители так и не прилетели. В холостую слетали, короче.

Глава 25

Ответные разборки