Фактор умолчания

– Чуть-чуть, – подставил опустевшую чашку. Оговорка об «аргентинской службе» сразу напомнила, как на премиальное золотишко целая специальная бригада «фиников»[63] приезжала – взяли пробы, взвесили-перевесили, составили акт, все под опись.

«Интересно, нам (экипажу) хоть краюха перепадет?»

– Пока до Союза идем, пока в море – последние денечки на воле, – разливая, между тем приговаривал, как баюкая, Харебов, – а вот когда дотянем наш пепелац на Плюк…

– На Плюк? А-а-а… «Кин-дза-дза»!

– Ага. И судя по нашим особистам и прочим слугам партии, Плюк нам светит еще тот. И «ку» партсекретарям на раз-два-три приседать придется. Зуб даю, во Владике опять заявятся: парторг, комсорг, замполит. Все на подбор! Черт! А может, мне веру поменять? В смысле в партию вступить?

– На хрена? – Кавторанг сразу и не понял, что майор прикалывается.

– А чтобы был ресурс для наказаний. Вас, непартийных, когда накосячите, чем бичевать? Нечем! Отрезанный ломоть! Диссиденты! А на мне – вся партийно-воспитательная работа, полный набор: сначала замечание, следом выговор, затем снятие выговора, снова замечание по партийной линии! Пристыдят, пожурят, попеняют отобрать билет члена КПСС. А в конце, когда уж совсем потеряют надежду, любовь и веру… в мое стремление к светлому будущему, торжественно и сурово в назидание другим, наконец, отберут! И я уже не член! Гы-гы!

– Да ну тебя! Расписал, блин. Достаточно, что полкан-особист о нашем моральном разложении доложит куда надо.

– Особисты не наши и нам не указ. Да и плевать им на нашу «демократию»[64]. На них больше висит секретность и предотвращение утечки.

– Ладно, давай уж, а то греем, – Скопин с сомнением глядел на содержимое чашки – пить, не пить?

– У меня тост! – Майор поднял свою фляжку. – Чтоб не болеть!!! А если и… то от такой болезни, от которой самое лучшее лекарство – это рассол!

Выпили.

Наре́зав большой круг, «миги» резво кинулись в восточном направлении.

Оборвав инверсионные следы в верхних слоях атмосферы, меняя эшелон, в дело вступали Ту-16.

Зная, что оттуда, с востока скорей всего, появятся незваные гости, Скопин вглядывался, жалея, что не прихватил с собой бинокль. Пробормотав, между прочим:

– Интересно, что там нам со «сторожевика» дудели и «набор» меняли, не разобрал?

Оглянулся – стриженая башка вестового все еще торчала в дверях на стреме и на подхвате:

– Боец (фамилия вылетела из головы), узнай – чего там нам «Грозящий» сигналил?

И снова смотрели в небо (старшина сигнальщиков уступил бинокль). Там упорядоченной россыпью появились новые персонажи – мелкие точки-насекомые.

Отличить снизу было практически невозможно, тем более на удалении по горизонту, но все говорило о том, что краснозвездные самолеты стараются теснить белозвездных от ордера.

– Мало наших, – Харебов щурил зоркий пилотский глаз, хмелюга в нем играла. – Вот! Надо организовать подкрепление. «Боевых бакланов»! Тебе налить?

Скопин покосился на майора, сразу не врубившись в шутку[65]. Но юмор не поддержал. Как и не поддержал «по второй»:

– А ведь дело там наверняка назревает нешуточное.

– Тащ командир, – выскочил, потеряв пилотку, сверкая белобрысым ежиком стрижки, вестовой, – докладываю: «сторожевик» поблагодарил, что мы «поделились акустикой» по атомной ПЛ. Флагманский контр-адмирал «открытым» штатовцам выдал, что шутить со взятием на боевую сопроводиловку не намерен – без разговоров будет атаковать! Амеры ответили тем же. У нас тоже на всякий случай предупреждающие бирки в стрельбовых постах повесили – чтоб никто сдуру облучение не воткнул.

– Тю-ю, – протянул Харебов, – а чем там нам вообще пулять? Скорострелками «кортика», да «стотридцаткой»[66].

– Тем не менее, – сдержанно возразил Скопин, – а ты… шел бы ты, милок, баиньки.

* * *

– Цель воздушная, групповая, высотная, скоростная! Пеленг 110, дистанция 180, расчетное подлетное время – 10 минут!

Доклад дежурного поста ПВО на флагманский командный пункт «Адмирала Сенявина» никого врасплох не застал. Появление самолетов потенциального противника ждали. Знали, где примерно «топчется» АУГ, а американцы, видимо, и не думали лукавить – появились с восточного пеленга. Впрочем, допускалось, что это не все визитеры – что-то могло приближаться незаметно на бреющем, да и с любого ракурса.

– Дайте на «миги» целеуказание, пусть они «перехватят» их на максимальном удалении, – распорядился начальник штаба (сменил «отбившегося» контр-адмирала). – «Орион» все еще в зоне?

– Так точно. Мы тут гадали – чего здесь делать базовому патрульному самолету с противолодочной специализацией… летчики «мигов» уверяют, что этот «Орион» в варианте ЕР-3В.

– Что за птица?

– Переоборудованный под радиоразведку.

Деликатный «Орион» так и не стал подходить близко к ордеру, оставаясь и на достаточной высоте. Фиксировали работу его РЛС, других излучений, но когда он стал вести интенсивные кодированные радиопередачи, пристроившийся эшелоном выше Ту-16П (самолет РЭБ) начал глушить и подавлять передатчики.

* * *

«Перехват» «миги» осуществили без затей, подойдя на малой высоте, изобразив маневром атаку, впрочем, вовремя встреченную.

Встречала шестерка палубных F-18 «Хорнет» (F/А, если по правилам – истребитель-штурмовик). Машины новые, их еще не успели по-петушиному размалевать – лишь положенные опознавательные знаки, бортовые номера, надписи «NAVY» на фюзеляже и код «NF» на килях.

Среди «хорнетов» затесалась совсем уже редкая птица – «Крусейдер»[67], предположили, что это самолет видовой фоторазведки RF-8G. И скорей всего не ошиблись – «крестоносец» держался особняком и выше – в позиции удобных ракурсов для объективов.

Довершив вираж, «миги» пристроились в стороне, уравняв скорости.

Пилоты «палубников» не возражали, резких движений не совершали.

Шли не крыло к крылу, но довольно близко – видны были головы пилотов.

Обычно американцы вели себя… в общем, по-разному вели: могли пальцами гадости показывать и гримасничать, могли зубоскалить и прикладывать к остеклению фонарей голых теток из порножурналов. Сейчас же все держали морды «кирпичом». И даже оружием не бряцали – не становились на крыло, нарочито выставляя подвески. Что наводило на нехорошие мысли… о чем было доложено вниз на «Сенявин».

С флагмана советской эскадры американских пилотов открытым каналом предупредили, что воздушное пространство над ордером является запретным.

Те отмолчались, однако точно в отместку начав крутить хороводы.

«Миги» держались поодаль – «четыре» против «шести плюс один» сомнительный контроль.

«Хорнеты» медленно наращивали темп.

* * *

Так или иначе, БГ (боевую готовность) по эскадре сохраняли на прежнем уровне. Данные объективного контроля наносились на планшет ПВО, анализировались флагманскими специалистами, поступая оперативному дежурному и непосредственно на КП. Повода объявлять боевую тревогу пока не было, обе стороны соблюдали условия, не провоцируя системами наведения.

– Поддерживать оперативный режим ПВО, – разошлось с флагмана по сети, – наблюдать, держать в режиме кругового обзора! Базовому воздушному прикрытию действовать согласно поставленной задачи. Палубные «яки» ТАВКР «Минск» – в готовности № 2. Дежурная пара – в режиме ожидания.

В небе

От подвесных топливных баков избавились после первых же выкрутасов на виражах – командир звена приказал «под мою ответственность», зная, что зам по ИАС[68] будет ныть за утопленную матчасть, грозя вычесть с зарплат.

При численном перевесе противника говорить о «завоевании превосходства в воздухе» было просто наивно, а тут еще и этих три – один под брюхом, два крыльевых бака-пилона… «миг» будто беременный.

Ерунда это, конечно, с «вычетом из зарплат»… все всё понимали и действия летчиков являлись обоснованными, но техникам-спецам теперь предстоит паять оборванные разъемы, а потом тратить время на проверку выработки и сигнализацию.

Опустошенные серебристые емкости, кувыркаясь, полетели вниз, быстро темнея в размеры пропадающих точек.

Даже сверху, заглядывая вниз через остекление фонаря, креня машину влево-вправо, сразу всю эскадру охватить было проблематично.

На синеве моря не столько заметны серые силуэты кораблей, сколько бросались в глаза белые дорожки кильватеров:

…вынесенных на дальний рубеж ордера эскадренных миноносцев…

…буравящих воду БПК, ведущих противолодочный поиск в своих секторах ответственности…

…ядро соединения представлял «главный подопечный» – тяжелый крейсер, окруженный «коробочкой» СКР (сторожевых кораблей)…

…отдельной «опорой» эскорта шел с охранением «Минск», заставленный взлетно-палубными букашками «яков» и «камовых»…

…уже́ позади держался крейсер управления «Адмирал Сенявин»…

…и совсем в кильватерном хвосте тянулись два судна снабжения.

Где-то в глубине скрывалась россыпь подводных лодок, периодически акустически «отмечающихся» на командный пункт флагмана – но это летчик первого класса Павел Беленин уже додумывал, зная, что так оно согласно плану «…перехода ОБК 17-й ОпЭск из ПТМО Камрань в п. Владивосток»[69].

«У подплава так же, как и у нас, подводный пилотаж в трех координатных осях, – пришла неожиданная мысль, – только не так… представляю, каково оно – в кромешной темноте, в тягучей плотности воды. А вот надводники бодаются лишь в горизонтальной плоскости».

Было видно, как ближайший, вынесенный на правый фланг эсминец идет буквально ноздря в ноздрю с штатовским фрегатом.

Независимо от того, что американцы будто бы приняли условия, выдвинутые командующим советской эскадры, свои «дурные манеры» проявляли во всей красе!

Эдакая общая военно-политическая установка – показать всем, что США в данном регионе доминирует, и при надобности US NAVY смогут подавить любого противника («надерут задницу» – это так по-американски)!

«А еще здесь явно “играет” извечное соперничество самцов, в данном случае летчиков-истребителей».

«Хорнеты» находились на одном эшелоне, накручивая круг за кругом, словно присматриваясь, примеряясь… когда вдруг некоторые выскакивали из такого роя, обозначивая намерение захода в зону ордера!

«Показать яйца!» – вылезла откуда-то американская идиома.

В наушниках хрипнуло – командир звена… Беленин отреагировал переводом взгляда на левое крыло.

«Ага! Пауза у “шершней” закончилась!»[70]

Из строя хорошо заметных на фоне моря белых крылатых фигурок, что являли из себя штатовские «палубники», две вывалились, с переворотом со снижением ускоряясь – направление их полета пока было неявно, но кого обманешь…

Этих двух «перехватил» командир звена со своим «ведомым», уже погодя чуть вымученным перегрузкой голосом прокомментировав в эфире:

– Шустрые твари на вираже… мы не дотягиваем!

Всего полгода назад пересев с «сушек» на «миги», капитан Беленин сразу почувствовал разницу, оценив несомненные тактические достоинства «двадцать третьего» – при любом виде маневра он теряет меньше скорости… и некоторые, скажем так, особенности – его надо было «приручать»!

В полку, еще на «большой земле», всем летным составом неизменно подробно разбирали весь чужой опыт, все, что «вынесли» другие пилоты в столкновениях с самолетами противника: с уже известными многофункциональными «фантомами», штурмовиками «корсарами» и «скайхоками», с тяжелыми перехватчиками «томкэтами». Американские самолеты, как правило, за счет лучшей радиотехнической оснастки имели преимущество на дальних дистанциях.

А вот эти новые «эф-восемнадцатые» (теперь весьма узнаваемые машины с вытянутой носовой частью, характерным наплывом перед корневыми частями крыла, двумя в развал килями) оказались более чем непростым соперником и в ближнем бою. Условном бою.

По угловым скоростям разворота «миг» уступал «шершню»… несмотря на крылья-раскладушки, минимальная стреловидность которых могла обеспечить самое высокое аэродинамическое качество. Могла, если бы не ограничение по перегрузкам. Впрочем, пилотаж и воздушные бои оптимально рассчитывались на положении 45 градусов.

А вот скоростной перехват со сложенными на 72 градуса плоскостями был безупречен.

На вертикалях «двадцать третьему» было легко догнать… и проще оторваться, буде такая надобность.

Пара, возглавляемая командиром звена, удачно отработала именно в этом ключе – «атаковав» в пологом пикировании, кратковременно «наметив» захват цели!

И если пуск ракет был бы совершен, и они настигли бы цель – «хорнетам» хана!

А так американцы, получив свою долю условных звиздюлей, виражнули и уже сами поймали «хвосты» русских.

И тогда уже на панели приборов «мига» взвизгнуло сигналом СПО[71], блымнув красным огоньком, оповестив: «тебя облучали РЛС!»…

Впрочем, прижав крылья в максимальной стреловидности, «двадцать третьи» командирской пары, накоротке, малой высотой на форсаже легко оторвались. В таком режиме практически любая другая машина попадает в болтанку, вынимая к чертям душу из пилота… и «хорнеты» «сдулись», потянув вверх на исходную!

– «Фланкер», – вызвал «ведомый» Беленина, – наша «пара»! «Завернем» их?

– Перехват! – коротко отреагировал капитан, бросая истребитель на крыло, двинув РУД[72].

От американской группы отделилось еще две машины.

«Почти по-спортивному, – пришло выдавливаемое небольшой перегрузкой соображение – заокеанские пилоты, задирая наскоками, будто бы играли, не пытаясь использовать численное преимущество, – двойка на двойку. Даже странно немного».

В этот раз американская имитация захода в воздушное пространство ордера была именно что имитацией – две отсвечивающие серо-белым «птички», явно не желая получить «условного обстрела», сразу бросились в крутой вираж…

Черта с два! На несколько секунд их все же удалось поймать в «сетку».

Выполнив свое «черное дело», Беленин и «ведомый», вжатые в кресло, уходили практически над самыми волнами – только пыль водяная от спутных струй! И даже СПО не отреагировало – так все прошло скоротечно.