Помоги проекту - поделись книгой:
«Не только. Женский голос я тоже где-то слышал», — растерянно подумал Евгений.
— Может быть, — сказала она.
— Мне показалось, он хотел что-то сказать.
«Этот голос…»
Лицо Евгения исказилось в гримасе.
Этот голос звучал как его собственный.
Над ним склонились два лица, изучающе разглядывая его. Головы врачей были в медицинских шапочках-колпаках.
Золотарев издал хрип, выпучив глаза, и доктор заботливо поправил трубку, введенную в его глотку.
— Все хорошо, дружище, — мягко улыбнулся он, но глаза его были похожи на мерцающие льдинки.
«Нет. Нет. Нет, нет, нет!!!» — вгрызалось в мозг.
На лбу Евгения выступили бисерины пота.
А на него, многозначительно улыбаясь, смотрел
Будто бы он глядел в зеркало, придирчиво изучая собственное отражение. Впрочем, стоящий над ним «Евгений» был немного моложе. Как будто…
«Как будто все происходит лет восемь назад», — сверкнула мысль, и внутри все сжалось в тугой узел.
«Я сплю. Это сон».
«Что со мной, черт возьми?!»
— Впрочем, даже если этот молодой человек нас слышит, это неважно, — отметил врач, чье сходство с самим собой вызывало у Евгения не просто потрясение, а животно-оцепенелый страх.
«Он не просто похож на тебя, — проснувшись, заворочался внутренний голос. — Ты ничего не понял? Он и есть — ты… А вот ты… КТО ТЫ?»
Евгений захрипел, пуская вязкую струйку слюны.
— Да-да, согласен с вами, — ухмыльнулся врач. Теперь от теплой дружеской улыбки не осталось и следа, Евгению казалось, что на него, облизываясь в предвкушении обеда, пялилась хитрая морда гиены.
— Важно то, что у парня отменное здоровье, — весело сказал он. — А самое главное — отличные анализы.
Его лицо исчезло, он шагнул в сторону, послышался шелест бумаг.
— Совместимость донора и реципиента стопроцентная, — забубнил он. — Цитотоксичность сыворотки реципиента по отношению к лимфоцитам донора установлена. При перекрестном типировании… гибель лимфоцитов донора не выявлена. Так что все просто прекрасно…
«Боже, о чем он?! — обливаясь холодным потом, лихорадочно думал Евгений. — Ведь это я — хирург! Это я — врач-трансплантолог!!!
— Даша, готовьте операционную, — велел лже-Евгений.
«Даша? Так вот почему ее голос показался знакомым! Дарья Фолина, моя ассистентка!»
— Где же ваша девочка?
— Ее уже везут сюда, — последовал ответ. — Она будет с минуты на минуту.
«Девочку?! — задыхаясь, хотел заорать Золотарев. — Какую, мать вашу, девочку?!»
— Она у вас чудесная, Евгений Валерьевич, — заискивающе сказала женщина.
«Да! ДА! ЕВГЕНИЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ — ЭТО Я!!! СУКИ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ!!! ТЫ ДАВНО СДОХЛА, ДАША ФОЛИНА! ТЕБЕ ПЕРЕРЕЗАЛА ВЕНЫ СВИХНУВШАЯСЯ ТВАРЬ С ДЛИННЫМИ ВОЛОСАМИ И В ГРЯЗНОЙ КОСУХЕ! ТЕБЯ НЕТ!!! ВЫНЬТЕ ИЗ МЕНЯ ЭТУ СРАНУЮ ТРУБКУ, И Я ДОКАЖУ ВАМ!!!»
Дарья вновь склонилась над Евгением, и тот, несмотря на колотивший его ужас, все же успел заметить, как она сочувственно поджала губы. Всего лишь на секундочку, но это было.
«Послушай, не надо ничего делать! Это я Евгений Валерьевич Золотарев!!!»
Слова, будто бильярдные шары, тяжело и раскатисто катились изнутри наружу, но на выходе с грохотом стукались о непреодолимое препятствие, которое было крепче титана, в результате рассыпаясь в прах. Как он ни старался, из его глотки вместо слов доносился лишь натужный хрип.
— Забыла вам сказать, Евгений Валерьевич, — произнесла Дарья, слегка наморщив лоб. — Сегодня утром в регистратуру обращалась девушка, она искала своего молодого человека. Говорит, мол, пропал без вести.
— Все может быть, — пожал плечами «Евгений». — Этот мир очень непредсказуем и даже опасен.
Дарья повернулась к нему, вынимая из кармана коричневую книжицу:
— Вот. Только я вам ничего не передавала.
Врач открыл паспорт, с интересом перелистывая страницы.
— Она искала не нашего донора, — сказал он, не отрывая головы, и Евгений, цепенея, понял, что под донором подразумевается он.
— Та девушка сказала, что пропавшего парня зовут Вячеслав, — тихо промолвила Дарья.
«Евгений» поморщился.
— Я понял, о ком ты говоришь, видел ее. Устроила скандал в регистратуре, вопила, как резаная. Такая высокая сутулая дылда, брюнетка?
«Шанита».
От напряжения и бессилия из глаз Евгения потекли слезы. Скатываясь с бледного лица солеными дорожками, они впитывались в казенную плоскую, как блин, подушку.
— Да. И этого тоже зовут Вячеслав, — произнесла врачиха, указывая на Золотарева. — Я его паспорт сразу проверила, как появилась возможность. Так что вам повезло — никто ничего не заметил.
«Евгений» опустил документ в карман халата.
— Нет. Пусть он будет как неопознанный, — решил он. — Так будет лучше для его истеричной подружки. Лучше она будет всю жизнь надеяться и верить, что ее дружок Слава жив, чем будет знать, что он умер, — закончил он проникновенным голосом.
— Да, но ведь…
— Даша, скоро операция, — безапелляционно прервал ее «Евгений». — Мы обо всем договорились. Уже все решено.
— Да. Вы обещали, что у меня не будет проблем, — напомнила она нерешительно. От дрогнувшего голоса санитарки сквозило затаенным страхом.
Пик. Пик. Пик.
— Не будет никаких проблем, — заверил ее «Золотарев». — После операции тебя ждет хорошая премия. Иди.
Послышался звук закрываемой двери.
— Добрый доктор Айболит, — принялся мурлыкать «Евгений». — Он под деревом… сидит…
Парализованный Евгений седел буквально на глазах. По искаженно-осунувшемуся лицу ручьями лился пот, а тело током пронизывала обжигающая судорога.
Из глотки вновь вырвался клокочущий хрип, и «Евгений» удивленно посмотрел на обездвиженного мужчину.
— Ты все слышал, полагаю?
Подошел, наклонился, пытливо вглядываясь в каждую черточку, родинку, складочку, волосок донора.
— Я знаю, что ты меня слышишь, парень, — прошептал лжеврач. — И видишь. Но ты не можешь двигаться. У тебя компрессионный перелом позвоночника, ты парализован. Если даже выживешь, то станешь глубоким инвалидом, бесполезным куском мяса, который будет способен только жрать и испражняться. Кому ты на х…й нужен? Никому. Даже твоя шалава, что сегодня устроила истерику в регистратуре, долго не выдержит. Но ты нужен мне. Именно сейчас, парень. Точнее, твоя почка.
Однако все эти слова так и остались бултыхаться в раскаленной глотке Евгения, как обломки тающего айсберга.
Пик. Пик. Пик.
«Евгений» наклонился еще ниже, и их лица разделяли всего пара сантиметров. Золотарев ощущал запах этого жуткого фантома в хирургическом халате — запах лекарств и дорогого одеколона. А еще он чувствовал собственный запах.
Смрад ядовитых миазмов. Миазмов приближающейся смерти.
— Спасибо тебе, парень. Как там тебя, Слава? Ты мне очень помог, Слава.
— Сегодня ночью ты спасешь жизнь моей дочери, — сообщил призрак, подмигивая Золотареву.
Он замер, тупо глядя перед собой и слушая тревожный стук собственного сердца — похоже, оно вдруг поняло, что вскоре его принудительно остановят, и оно больше никогда не будет, как насос, качать кровь по разветвленным магистралям организма.
Под ухом продолжало надсадно пикать.
Золотарев зажмурился. Крепко-крепко, но слезы продолжали сочиться из-под сомкнутых век.
— Пока, парень. Встретимся лет через сто в забегаловке под названием «Ад», — услышал он над собой.
Нудное пиканье неожиданно прервалось, и свист в глотке затих.
Дышать стало невыносимо трудно, и Евгений открыл глаза.
Перед ним была тьма. Всепоглощающая, кладбищенская тьма, остро пахнущая озоном.
Будет дождь?!
Он поморгал, словно втайне надеясь, что вокруг снова станет светло.
Не стало.
Тьма не исчезала.
«Я умираю?»
Моргать становилось все труднее. Но еще сложнее было дышать, в легкие вместо кислорода будто бы закачивали ядовитый газ.
В последний раз, с трудом разлепив потяжелевшие веки, он застыл.
Меньше чем через час началась операция.
Алексей Шолохов
Они еще здесь
Глава 1
Эта гостиница была последним местом, где Алексей хотел бы остановиться. Еще пять лет назад так и было. Но за последнее время его чувства эстета слегка подпортились унылым бытом психиатрической больницы. Теперь его устраивала комната, пропахшая средством от насекомых, кровать, застеленная серым застиранным бельем, и остывшая глазунья с липнущим к зубам желтком на ужин. Теперь на свободе его устраивало все. Все, кроме того, что, по решению суда, он не должен приближаться к жене и детям. Пусть они теперь не принадлежали даже самим себе, он все равно хотел их вернуть.
Он бросил сумку с вещами к изголовью и сел на идеально застеленную постель. Возможно, стерильный запах и аккуратность в мелочах отвлекали, например, от насекомых или грызунов, которых в этой части города наверняка было с избытком. Алексею было наплевать на вредителей, тем более что никто так не умеет вредить, как человек, и особенно сам себе. Ему надо было тогда разобраться. Или уехать, побыть в одиночестве и все обдумать. Возможно, вернувшись домой через пару дней, он застал бы ту же картину, он застал бы ИХ, но, по крайней мере, его бы не упекли в больницу на пять долгих лет. Если бы да кабы… Алексей печально улыбнулся. Скинул обувь и вытянулся на кровати прямо в одежде. Умение человека находить правильные решения после того, как уже наделал ошибок, не сравнимо ни с чем. Это человек умеет лучше всего.
Леша закрыл глаза, на минутку попытался вспомнить лица детей, жены. Удалось почти. Искаженное лицо Стасика заставило Алексея открыть глаза. Страхов сел. Кровать скрипнула, матрац отозвался гулом. Что-то отвратительное, назойливое было в этом гуле. В голове Алексея этот звук никак не связывался с изношенностью мебели. Он скорее напоминал… жужжание насекомых? Осы?!
Страхов подскочил с кровати, скинул покрывало и простыню, перевернул матрац и замер. Они были там. Осы облепили всю фанерную обрешетку. Они были в постоянном движении — ползали, взлетали с одних и садились на спины других. Леша не видел гнезда, но знал, что оно где-то там, где-то под ними. Если, конечно, матрас не был этим гнездом.
Алексей медленно вернул матрац на место. Ни одна оса не покинула своего «гнезда», но гул стал громче, агрессивнее. Твари были недовольны, что их потревожили. А потом все стихло. Леша взялся за край матраца, поднял его совсем чуть-чуть, чтобы убедиться, что насекомые заняты своим делом. Приподнял еще немного, не веря своим глазам, он смотрел на фанерную решетку. Абсолютно чистые ламели — две у изножья были треснуты, но никаких следов пребывания насекомых не было. Леша знал, что отказ от лекарств спровоцирует новые видения. Знал и отказался намеренно. Потому что видения были ему нужны. Он должен был увидеть тварей, чтобы вернуть семью.
Страхов прошел к уборной. Дернул за ручку. Дверь не поддалась, будто была заперта изнутри. Алексей дернул еще раз, и дверь из прессованного картона с противным скрипом отворилась. Разбухшее от влаги полотно входило в коробку плотно, а через несколько открываний дверь грозила вообще расслоиться и потерять презентабельный вид.
Леша включил свет. Гул дросселей люминесцентного светильника разбавил тишину. Алексей прошел к раковине и включил воду. Из крана полилась вода кофейного цвета. Леша отдернул руку. Воспоминания о доме нахлынули с новой силой. И снова он подумал, что с лекарствами этого бы не произошло. Лекарства не давали переступить ему грань. Грань, за которой он должен был находиться, иначе… Таблетки были в сумке у кровати. Даже если побежать и принять сразу две, их действие наступит не ранее чем через полчаса. Полчаса на грани. Твари его все равно не оставят. И если они собираются его убить, то полчаса им хватит, чтобы убить его, оживить, а потом снова убить.
Нет! Будь что будет!
Он повернулся к ванне. Вода полилась и там. Леша был уверен, что, когда вошел, штора с розовыми разводами была открыта, обнажая пожелтевший край. Сейчас штора была закрыта, а за ней кто-то стоял. Человеческая тень была неподвижна. Алексей потянулся к шторке, тень приблизилась, и Страхов отдернул руку. Тень замерла. Леша, не выпуская из вида ванну, шагнул к унитазу. На секунду обернулся, чтобы сорвать крышку с бачка. Сработал слив, и зажурчала вода. Страхов снова повернулся к ванне, держа на изготовку увесистую крышку.
Штора была отдернута, а ванна пуста. Бачок наполнился водой, и все стихло. Только гул светильника над зеркалом нарушал тишину. Зловещую, отвратительно тягучую тишину. Они пугали его. Леша взял крышку в одну руку, повернулся к двери и отшатнулся, едва не выронив свое орудие. Перед ним стоял обнаженный Андрей. Пять лет, конечно, не такой и большой отрезок времени, но на людей он может подействовать пагубно. Сына Алексея это не коснулось. Он будто вчера пришел из армии. И хотя первой мыслью было обнять сына, здравый смысл победил — Леша шагнул назад и поднял перед собой крышку.
Поделиться книгой: