Чужой для всех. Книга 3

- Гитлер назначил Главнокомандующим войсками Западного фронта фельдмаршала Рундштедта. Способен ли семидесятилетний фельдмаршал, - британский генерал улыбнулся, - организовать и вести активные боевые действия? Мы полагаем, что нет.

Усмехнулся и Эйзенхауэр, соглашаясь с доводами Кеннета Стронга, своего выдвиженца, которого он лично рекомендовал в Высший штаб.

- Ну, что же, Кеннет, я удовлетворен вашим докладом. Надеюсь, что Рождество мы встретим без лишних хлопот. Ваши разведчики нас не подведут.

- Я в этом уверен, сэр!

- Это хороший ответ, генерал.

- Сэр! Вас можно поздравить?

- Вы уже знаете? - Главнокомандующий вскинул брови, поднялся из-за стола.

- Сэр, мы разведчики! Информация такого уровня поступает к нам незамедлительно. Еще раз примите мои поздравления, - британец улыбнулся краешками губ.

- Спасибо, Кеннет! - Глаза Эйзенхауэра светились радостью. Он уже знал, что Сенат объявил о присвоении ему только что введенного нового звания генерала армии, что уравняло его в звании с Маршаллом, Макартуром и - Монтгомери.

- 16 декабря мы соберемся, чтобы отметить это событие в моей жизни.

- Буду рад приглашению, сэр.

- Только прошу вас, Кеннет, разговоры об этом не вести. Официального приказа еще не было.

- Разумеется, сэр.

- Хорошо. Я вас больше не задерживаю…

Выйдя из кабинета Главнокомандующего, генерал Стронг попал в канцелярию. Здесь он не задержался. Окинув безразличным взглядом усталые лица служащих, он направился к выходу. На тонких, бескровных губах британца, играла самодовольная улыбка. Генерал высоко держал голову, не обращая внимания на секретарей. Девушки, напротив, как по команде, сопровождали его постными улыбками. В то же время их тонкие изящные пальчики, усердно набивали текст. Машинки безостановочно печатали армейские циркуляры, оставляя на листах, с подложенной копиркой, пробитые металлом, официальные строчки.

Не доходя до двери, Стронг заметил лейтенанта Соммерсби. Глаза генерала сузились, налились кровью, лицо напряглось, как у хищника, перед нападением. Кей также узнала начальника разведки и вышла ему навстречу. Их взгляды встретились. Кей показалось, что генерал дотронулся до ее души раздвоенным жалом и вот-вот сомкнет змеиные челюсти. От этого ощущения ей стало плохо, ноги сделались ватными, во рту пересохло. Чтобы не упасть, она отступила назад, прислонилась к книжному шкафу, пытаясь справиться с дрожью в теле. Стронг победно усмехнулся, показав редкие, пожелтевшие зубы. Он знал о своем даре взглядом гипнотизировать людей. Возможно, ему так казалось. По крайней мере, он видел, что ирландка Кей его боится. Бесцеремонно, взяв девушку за руку, он отвел ее в сторону дальше от сотрудников.

- Что вам угодно, генерал? Почему вы преследуете меня? - Кей высвободила руку из цепких пальцев Стронга. Ее волнение спадало. - Я хочу это знать.

- Я преследую? Не смешите меня, лейтенант, - генерал скривился. - Вы много о себе думаете, Соммерсби. Вы беспричинно задерживаетесь на службе. Этим нарушаете внутренний распорядок штаба. К тому же вы плохо выглядите. Главнокомандующий не любит уставших сотрудников. Выполняйте свою работу хорошо. Вы меня, поняли?

Кей понимала с трудом, что хочет от нее генерал, но ответила: - Есть закончить работу.

- Уже, лейтенант, теплее. Вы забыли, что находитесь под моим личным контролем, как и все ваши люди. Вы работаете с секретными документами главного штаба. Этим все сказано. Я обязан знать о вас и ваших сотрудниках все. Буквально все. Кто как работает, где отдыхает, с кем спит. Вам понятны мои требования, лейтенант.

- Я помню инструкции, сэр.

- Это меня радует. Не ждите приглашений, заходите ко мне. Думаю, нам есть о чем поговорить друг с другом.

- Сэр! Я личный секретарь генерала Эйзенхауэра. Об этом разговоре я обязана ему доложить.

- Что? О каком разговоре? - правый глаз Стронга задергался, лицо приобрело цвет перезревшей сливы. Руки затряслись, ища стек. Рот перекосился. - Это не разговор, лейтенант! Это напоминание вам о необходимости соблюдения мер безопасности при работе с секретными документами. Вы находитесь на режимном объекте, каковым является штаб. Ваши сотрудники должны безукоризненно соблюдать эти меры. А вы лично показывать им пример. Это мои требования. Вам ясно, лейтенант? - на тонких, подрагивающих губах генерала, выступила слюна.

- Я вас поняла, генерал. И все же.

- Поступайте, как велит инструкция. Но я вам не советую.

- Я могу идти?

- Идите, лейтенант. Идите. Подумайте над моими словами… Желаю провести Рождество без лишних потрясений.

- Спасибо, сэр…

Громко хлопнула канцелярская дверь. Пишущие машинки на мгновение застыли в объятиях безмолвной тишины.

Первой откликнулась сержант Джессика Питерсон из Калифорнии. - Британский индюк. Ни привета, ни улыбки, ни спасибо за работу. Скажите, лейтенант, - Джессика повернулась к Кей, - у вас все такие снобы в Англии?

- Что? - Кей, недоуменно посмотрела на сотрудницу, не поняв вопроса. Голос Стронга еще стоял в ушах и цепко держал ее волю.

- Пора расходиться, лейтенант. Мы работу выполнили… Проснись, Кей.

- Верно, Кей, был напряженный день. Пора на отдых, - поддержала Джессику, кудрявая чернокожая сотрудница.

Секретарь встряхнула головой, окончательно придя в себя. Строго посмотрела на сотрудниц, которые находились в тягостном ожидании. - Служебный день окончен, - громко подала команду. - Всем покинуть канцелярию. Ничего лишнего с собой не брать. Помните, на выходе проверка. До свидания.

Девушки быстро выходили из помещения. Они боялись попасть под злую руку лейтенанта. Они знали ее неуравновешенный характер. На вид тихоня, но если разойдется - берегись.

- Сержант Питерсон. Задержитесь.

Смуглолицая южанка, с красивой фигурой, на которой военная форма сидела как от кутюрье, спокойно подошла к столу начальницы. - Слушаю вас, лейтенант.

- Делаю вам замечание, сержант. Вы распускаете язык, когда вас не просят, особенно в присутствии подчинённых.

- Есть замечание, лейтенант.

Джессика не принимала всерьез упреки старшего секретаря. У нее были высокие покровители в штабе. Кроме того, она знала причины нервозности Кей и не боялась наказания. О связи генерала Эйзенхауэра с лейтенантом Кей Соммерсби Морган в штабе знали практически все.

- И еще, запомни, - ледяной холод синих ирландских глаз обжег американку. - Я - ирландка, а не англичанка. Тебе это ясно, сержант? Мы разные. Запомнила?

- Да, мэм! Запомнила.

- Тогда иди! Не болтай больше лишнего. Я сама разберусь со своими проблемами…

Когда опустела приемная, Кей подошла к зеркалу и критически взглянула на себя. Скривилась. Возможно, Стронг, прав, - подумала она. - Надо больше отдыхать. Выгляжу неважно. Но когда? Три года войны не перечеркнешь. В глазах нет радостного блеска. Первые морщинки. Кожа сухая. Исхудавшее тонкое лицо… - девушка тяжело вздохнула. Мельком поправила темно-каштановые волосы. - И все же я нравлюсь Айку и такой… Конечно, Джессика, ярче, красивее. У нее смуглая, атласная кожа. У нее настоящая грудь. А у меня…? Но он выбрал меня, а не Джессику. Он меня любит… Но почему Стронг занервничал…? Пока промолчу. Дальше - посмотрим.

Кей обвела яркой, красной помадой приоткрытые, выпуклые губы, сомкнула их, выравняв краску. Открыв маленький флакончик, дотронулась духами до розовых мочек. Коснулась тонкой шеи…

Утонченный запах, еле уловимый, окружил стройную фигурку Кей и проследовал за ней в кабинет Главнокомандующего.

- Айк, мы едем? - спросила неуверенно девушка, заглянув к генералу.

- Мы?! Куда? - Эйзенхауэр ответил вопросом на вопрос, не поднимая головы. - Заходи, - он убирал рабочий стол. Он любил, уходя из кабинета, оставлять за собой порядок. Все должно лежать на своем месте. Карандаши, ручки - в стаканчиках прибора. Газеты - в стопке. Документы - в сейфе. Генерал, мимолетно, взгляну на Кей. Глаза потеплели.

- Ты это хочешь? - спросил он.

Кей молчала. Главнокомандующий деловито закрыл несгораемый сейф и вновь посмотрел на девушку. Расплылся в шутливой улыбке. Ему понравилось смущение Кей.

- Секретарей я отпустила. Я свободна, Айк, - произнесла несмело девушка. Был напряжённый день. Ты устал, Айк. Я сделаю тебе массаж…

Генерал вскинул удивленно брови, расплылся в улыбке. Оставил в покое шинель. Размашистой, уверенной походкой подошел к Кей. Навис над девушкой. Она стояла не шелохнувшись. Только зрачки расширились, купаясь в радостном блеске серых насмешливых глаз.

Крупное, приятное лицо… И эти большие, сильные руки… Они рядом, они совсем рядом. Кей узнала запах дорогого табака. Она сжалась и чуть подалась вперед, прикрыв глаза. Губы-маки дрогнули, в томлении раскрылись. Сейчас генерал ее поцелует. Он делал так всегда, когда подходил близко… Но девушка почувствовала лишь прикосновение волнующих губ до мочки уха…

- Иди к машине. Я скоро подойду…

В Сен-Жерменском особняке, близко к полуночи, одиноко горит свет. Он приглушен и со стороны дворцовой площади Версаля, малозаметен. Блеклый огонек, вскоре, совсем пропадает из виду. Садится безмерно густой туман. Темень непроглядная. Стыло. Пробирает до костей. Редкий парижанин хотел бы оказаться в эту пору на улице.

В малой гостиной дворца не чувствуется резко изменившейся погоды. Генерал Эйзенхауэр отдыхал. Бархатный голос Фрэнка Синатры, льющийся из военного граммофона, завораживал Айка. Уставшего от военных тревог, захмелевшего от виски и требующего продолжения удивительного вечера с Кей. Доверительно-ласкающий взгляд притягивал генерала. Яркие, волнующие губы, податливое хрупкое тело будоражили воображение. Оно объёмно, красочно. По эмоциональному всплеску сравнимо с дьявольским азартом, охватывающим его, перед большим наступлением. Изящные, тонкие пальцы Кей лежали в тяжелой ладони Айка - они танцевали и беседовали.

- У Фрэнка прекрасный голос. Душевный тембр. Необычная манера исполнения, - произнес генерал. - У певца завидное будущее. Он завоюет не одну музыкальную премию, - рука сползла к талии.

Кей не заметила движения руки Айка. Ее охватило волнение от нового поворота в разговоре. - А у нас, Айк, есть будущее?

- Будущее есть у каждого, крошка. Ты со мной. Тебе нечего волноваться. Научись ждать и все будет хорошо.

По интонации Кей поняла, что это не признание Айка, но новый шаг в отношениях. Она не хотела упускать этого момента: - Айк, давай сходим после войны на концерт этого молодого крунера. Нам будет приятно послушать живое пение Фрэнка. Оно напомнит нам о сегодняшнем вечере.

- Обязательно сходим, дорогая. Но это будет нескоро, - перешел на шепот Айк, целуя волосы. Главное, ты жди.

- Я буду ждать, Айк, - также зашептала Кей, поддавшись настроению. Мы будем вдвоем. Ты и я. Я и ты. Хорошо, любимый?

- Но это будет нескоро. Возможно…? Возможно…? Айк по-медвежьи притянул Кей за талию, и ошалело впился в алые манящие губы. Еще несколько вожделенных поцелуев… в глаза, пунцовые маленькие ушки… Упоенный взгляд остановился на изящной линии шеи…

- Подожди, Айк. Не спеши, - запротестовала Кей, пытаясь оторваться от настойчивых хмельных уст. - Мне надо выйти на минуту. Я быстро.

- Кей, не останавливай меня. Я прошу…

- Так надо, любимый. Ну же…! - секретарь выскользнула из душных объятий. - Я недолго. Тебе понравится. Я накину розовый пеньюар.

- Пеньюар? Какой пеньюар? - взгляд генерала был затуманен. Дыхание тяжелое. Мыслительная амплитуда близка к нулю… Генерал наморщил лоб, что-то вспоминая. Пальцы разжались… Внутренний протест… желание начало потихоньку иссякать. - Да, пеньюар, розовый. Мой подарок… Хорошо, иди, - разочарованно произнес он. Вдогонку крикнул: - В шкафчике возьми новый кусок лавандового мыла…

- Женщины, женщины! Все вы одинаковы, - сокрушенно проворчал генерал, когда остался один. - Вторая Мейми. Одни условности. Они должны выглядеть свежими и обворожительными.

Крепкий шотландский виски уже в бокале. Немного содовой, лед. Пошло… Горькая усмешка: - А как же мы? Наши желания? Не в счет? Надо же, в пеньюаре! Мне сейчас ты нужна, сию минуту. Вот здесь…! Под картиной Рубенса…! Одни условности. Да, одни условности, - генерал тоскливо бросил виноградину в рот…

- Ну, где же она? Говорила минуту… что за женщина?…А-а! - с досадой махнул рукой и удалился в спальню…

Кей влетела в комнату словно весенняя бабочка: свежая, веселая, прозрачная. Узнаваема каждая линия, каждый изгиб. Вся притягательная и загадочная, но… с глупой улыбкой. - Айк, я готова. Я тебе нравлюсь в пеньюаре? - девушка остановилась возле деревянной кровати размерами с маленькую танцплощадку.

Айк курил в постели, лежа высоко на подушке. Лицо сосредоточено. Глазом не повел.

- Обиделся. Не дождался меня.

- Нет. Все нормально.

- Я вижу, что обиделся, - прозрачный халатик, тончайшая рубашка заскользили по стройным ногам. Как ласка юркнула под одеяло. Прижалась.

- Айк!

- Слушаю тебя, дорогая.

- Айк, я согласна.

- Что значит, "согласна"? - генерал сделал затяжку и выпустил дым колечком.

Кей положила руку на его выпуклую грудь, пробежалась коготками. - Я согласна стать твоей женой. Мы можем по-же-нить-ся.

Глаза генерала вспыхнули и, не разгоревшись, погасли. - Подожди, - он приподнялся, с ожесточением придавив в пепельнице окурок. Задержал взгляд на будильнике. Стрелка упорно подходила к часу ночи. Повернулся к Кей.

- Я не хочу причинять боль. Но ты знаешь, что я думаю, по этому вопросу. Ты знаешь мой ответ, Кей. У меня есть Мейми. У меня есть Джон. У нас был Алекс. Ему исполнилось бы в этом году 27 лет. Он почти твой ровесник. Я люблю тебя, Кей. Страстно люблю. Но я люблю и их. Я не могу переступить через семью…

- Я тебя расстроила вопросом? Извини, Айк. Сегодня не мой день. Я подумала…

- Не в этом дело. Мы должны были когда-нибудь поговорить на эту тему. Мне нельзя по-другому. Я пытался. Но по-другому не выходит. Я только заикнулся в генштабе, как меня забросали тухлыми яйцами. Генерал Маршалл сурово дал понять, что в случае процесса, он натравит на меня всех военных собак, но не позволит свершиться разводу. Я - Главнокомандующий экспедиционными силами в Европе. И это что-то значит! На мне лежит ответственность за судьбы сотен тысяч людей. Идет война. Пойми это! Сенат и Президент сочтут мой развод крайне неуместным в этой ситуации.

Ультрамариновые глаза Кей набухли слезами, она всхлипнула. - Ты это произнес, как по шпаргалке. Значит, думал о нас. На том спасибо. Я понимаю, Айк, - слезы скатывались на подушку. - У тебя жена, сын, американские солдаты. Ты всем нужен. За всех в ответе. А кто я? Твой личный секретарь. За кого я в ответе? Только за себя и свою любовь. Я одна, Айк, совсем одна. Был Томас, но его не стало. Я не обижаюсь, Айк. Прости и ты меня. Просто я подумала… - у Кей задрожали губы. Она готова была разреветься, но сдержалась. - В общем, я хотела родить тебе много красивых детей. Это помогло бы легче переносить боль об утраченном Алексе.

- Кей, не говори лишнего! - сорвался генерал. - Не трогай Алекса. Хорошо? Мне и так кажется, что это я повинен в его болезни и смерти. Не береди мою рану. Давай не будем больше касаться этой темы. Главное, ты не плачь.

- Уже не плачу.

- Умница, - Айк убрал с ее глаз застывшие слезинки.

Девушка благодарно прижалась к руке, пахнущей все тем же дорогим табаком, она так и не запомнила его названия.

- Поверь, дорогая, - Айк обнял Кей. - Я страдаю не меньше тебя, что не могу быть всегда с тобой. Но так надо. Такова жизнь Главнокомандующего. Я не принадлежу себе. Я принадлежу Штатам. Это не бравада, Кей. Это мои реалии, - в голосе слышалась тревога.

- Хорошо! Как скажете, господин генерал армии. Тема закрыта.

Айк скривился.

- Еще по стойке «смирно» встань. Не ерничай. Мы знакомы более двух лет.

- У тебя неприятности, Айк?

- Почему ты это спрашиваешь?

- Чувствую по голосу, по настроению.

- Не знаю. Предчувствие плохое. Сегодня заходил генерал Стронг с докладом. Просмотрели все наши позиции. Готовим наступление. А предчувствие плохое.

- Айк, ты доверяешь Стронгу?