Затонувший мир [авторский сборник]

Красивое мрачное лицо Стренгмена выражало смесь подозрительности и презрения. Он сидел, откинувшись в кресле, под навесом на палубе парохода. Теперь на нем был накрахмаленный белый костюм, гладкая шелковая ткань которого на фоне позолоченного кресла с высокой спинкой эпохи Возрождения, реквизированного из какой-нибудь венецианской или флорентийской лагуны, подчеркивала его магическую власть над людьми и крокодилами.

— Ваши объяснения выглядят слишком невнятными, доктор, — бросил он, обращаясь к Керансу. — Впрочем, возможно вы и сами не отдаете себе отчета в подлинных мотивах… Назовем их тотальным синдромом безделья и покончим с этим.

Он щелкнул пальцами. Подошел стюард, стоявший невдалеке; Стренгмен выбрал с подноса маслину. Беатрис, Керанс и Бодкин сидели полукругом в маленьких креслах, овеваемые потоком прохладного воздуха от вентилятора. Было уже полпервого. Лагуна за бортом превратилась в сплошной костер, яркий свет скрыл все здания, возвышающиеся на ближайшем берегу. Джунгли неподвижно застыли в гнетущей жаре, аллигаторы попрятались в те жалкие остатки тени, которые сумели отыскать.

Несмотря на жару, несколько людей Стренгмена с ленцой работали на одном из катеров, разгружая какой-то тяжелый груз под присмотром здоровенного горбатого негра в зеленых шерстяных шортах. Огромная гротескная карикатура на человека, этот негр время от времени поправлял повязку на глазу и непрерывно отдавал команды; сумбурная смесь одобрений и проклятий стояла в прокаленном солнцем воздухе.

— Скажите, доктор, — продолжал допытываться Стренгмен, очевидно, неудовлетворенный объяснениями Керанса, — когда вы все же собираетесь покинуть лагуну?

Керанс колебался, не рискуя назвать определенную дату. После того, как они целый час прождали, пока Стренгмен переоденется, им позволили представиться ему и объяснить, почему они остались в лагуне после ухода отряда. Однако Стренгмен, по-видимому, не принял их рассказ всерьез и его удивление их наивностью сменилось подозрительностью. Керанс внимательно следил за ним, не желая допустить даже малейшей фальшивой ноты. Кем бы он ни был на самом деле, Стренгмен не был заурядным мародером. Странное пугающее впечатление производил этот корабль, его экипаж и его начальник. Стренгмен, с его неприятным лицом, черты которого становились еще более резкими и зловещими, когда он улыбался, казался Керансу особенно опасным.

— Мы, в сущности, и не говорили на эту тему, — сказал Керанс. — Я думаю, мы все собирались остаться здесь, на долгий срок. Правда, у нас не слишком велики запасы горючего и продовольствия.

— Но, мой дорогой, — возразил Стренгмен, — температура скоро достигнет двухсот градусов. Вся планета скоро вернется в мезозойский период.

— Совершенно верно, — вмешался доктор Бодкин, внезапно вернувшийся из глубин своего внутреннего мира. — И поскольку мы часть планеты, мы тоже возвращаемся в прошлое. Здесь наша зона перехода, тут мы вновь осваиваем свое биологическое прошлое. Поэтому мы и решили остаться здесь. Никаких других причин этого поступка нет, Стренгмен.

— Конечно, нет, доктор, я вполне доверяю вашей искренности. — Выражение лица Стренгмена непрерывно менялось, он становился то раздраженным, то доброжелательным, то скучающим, то отрешенным. Он прислушался к шипению воздушного насоса на палубе, потом спросил. — Доктор Бодкин, вы ребенком жили в Лондоне? У вас, должно быть, сохранилось много сентиментальных воспоминаний о дворцах и музеях? — И добавил. — Или вас интересуют лишь воспоминания доутробного периода?

Керанс взглянул на него, пораженный той легкостью, с которой Стренгмен усвоил терминологию Бодкина. Он заметил, что Стренгмен не только ждет ответа Бодкина, но одновременно наблюдает за Беатрис и им самим.

Но Бодкин сделал неопределенный жест.

— Нет, боюсь, что. я ничего не помню. И меня уже не интересует недавнее прошлое.

— Жаль, — лукаво ответил Стренгмен. — Вся ваша беда, значит, заключается в том, что вы живете где-то за тридцать миллионов лет отсюда. Вы потеряли всякий интерес к жизни. Я же очарован близким прошлым и все сокровища Триасовой эры для меня ничто по сравнению с драгоценностями, оставленными вторым тысячелетием нашей.

Он оперся на локоть и улыбнулся Беатрис, сидевшей со сложенными на обнаженных коленях руками с выражением мыши, настороженно следящей за сытым котом.

— А как насчет вас, мисс Дал? Вы выгладите несколько меланхоличной. Может быть, легкое временное недомогание? Или и вас тревожат изгибы хроноклазма? — он усмехнулся, довольный собственным остроумием, а Беатрис спокойно ответила:

— Мы обычно быстро устаем здесь, мистер Стренгмен. К тому же я не в восторге от ваших аллигаторов.

— Они вас не тронут, — Стренгмен склонился вперед и осмотрел все трио. — Все это очень странно. — Через плечо он бросил короткую команду стюарду, затем снова нахмурился.

До Керанса вдруг дошло, что кожа на его лице и руках была неестественно белой, она была совершенно лишена пигментации. Густой загар Керанса, такой же, как у Беатрис и Бодкина, делал их почти неотличимыми от негритянского экипажа, вообще под жарким солнцем исчезло всякое отличие между мулатами и квартеронами. Стренгмен же сохранил поразительную бледность, и этот эффект еще более подчеркивался белым костюмом.

Появился гологрудый негр в форменной фуражке, по его мощным мускулам струйками стекал пот. Он был выше шести футов ростам, но из-за необъятной ширины плеч казался приземистым и коренастым. Он разговаривал со Стренгменом почтительно, и Керанс удивился, каким образом Стренгмену удается поддерживать дисциплину экипажа, тем более, что обращался он со своими людьми резко и сухо.

Стренгмен коротко представил негра.

— Это Адмирал, — мой помощник. Если вам что-то потребуется, а меня в это время не будет, обращайтесь к нему. — Он встал и спустился с возвышения, на котором стояло его кресло. — И прежде чем я отпущу вас, позвольте показать мой корабль сокровищ…

Он галантно протянул руку Беатрис, та робко приняла ее, глаза Стренгмена опасно сверкнули.

* * *

Когда-то, решил Керанс, этот пароход использовался как игорный клуб, пришвартованный где-нибудь вблизи Ниццы… или Бейрута, или в устье какой-нибудь тропической реки, под более мягкими и терпимыми небесами. Когда они покидали палубу, группа людей Стренгмена укрепляла старинную разукрашенную лестницу, ее перила покрывала шелушащаяся позолота, а над ступеньками возвышался балдахин, драпированный бархатом и повизгивающий в кронштейнах, как древний фуникулер. Внутренние помещения корабля были стилизованы под барокко. Бар, в этот час темный и закрытый, располагался в дальнем конце палубы, напоминая деревянные замки, которые во времена Колумба устанавливались на корме галеонов, нагие позолоченные кариатиды поддерживали его портик. Колонны и арки из фальшивого мрамора вели к обеденным залам, а центральный зал выглядел пародией на Версаль — множество спящих купидонов и куча канделябров, позеленевшая грязная медь была покрыта плесенью.

Колеса рулетки и столики для фиен-де-фер были задвинуты в угол, а выщербленный паркетный пол заставлен множеством ящиков и больших упаковочных коробок, нагроможденных почти до портала, так что лишь узкая полоска солнечного света проникала через верх затянутых проволокой окон. Все было тщательно упаковано и увязано, лишь на одном столике красного дерева, стоявшем в углу, Керанс увидел множество бронзовых и мраморных фигурок, ждавших упаковки.

На нижней ступеньке лестницы Стренгмен задержался, стирая подтек темперы с фрески.

— К сожалению, все здесь постепенно разрушается. У вас в «Рице» много лучше, доктор. Я одобряю ваш вкус.

Керанс пожал плечами:

— Сейчас все и всюду разрушается.

Они подождали, пока Стренгмен откроет дверь, а затем вошли в помещение главного склада — огромный душный зал, уставленный деревянными ящиками. Пол здесь был усеян опилками. Кондиционер не работал, но сопровождавшие их Адмирал и матросы обдували их струей холодного воздуха из шланга, подключенного к вентилю в стене. Стренгмен щелкнул пальцами, и Адмирал поспешно откинул покрывало с части груза.

В тусклом свете Керанс с трудом различил очертания большого, пышно украшенного церковного интерьера в дальнем конце комнаты, снабженного искусно сделанными орнаментами из завитков и неоклассическим просцениумом[3] с канделябрами в виде дельфинов. По своим размерам просцениум вполне мог вместить небольшой дом. Рядом с ним возвышался десяток деревянных, с остатками позолоты статуй, большей частью эпохи позднего Возрождения. За ними виднелись несколько икон, триптихов и, отделанная золотом, кафедра проповедника, три большие конные статуи, с грив лошадей все еще свисали высохшие стебли водорослей, несколько больших соборных дверей, выложенных золотом и серебром, и большой, многоярусный фонтан. Металлические стеллажи по стенам комнаты были заполнены многочисленными, меньшими по размерам предметами и безделушками: урнами для голосования, кубками, щитами, подносами, письменными приборами.

Все еще держа Беатрис за руку, Стренгмен жестикулировал, внушая ей что-то. До Керанса доносилось: «Сикстинская мадонна… гробница Медичи…», но Бодкин пробормотал:

— С эстетической точки зрения все это — хлам, а хранят его здесь из-за золота. Но и золота здесь не столь уж много. К чему ему все это?

Керанс кивнул, следя за Стренгменом и Беатрис. Внезапно ему вспомнилась картина Дельво, с облаченными в смокинги скелетами. Мелово-белое лицо Стренгмена напоминало череп, а в его самодовольстве было нечто от скелета. Без особой объективной причины Керанс ощутил к Стренгмену отвращение.

— Что вы думаете об этом, Керанс? — Стренгмен проследовал до конца зала и сделал знак Адмиралу снова закрыть коллекцию покрывалом. — Впечатляет, доктор?

Керанс взглянул в его жадно горящие при виде добычи глаза.

— Это напоминает кладбищенские кости, — спокойно сказал он.

Возмущенный Стренгмен вздернул голову:

— Кости? О чем это вы говорите? Керанс, вы сошли с ума! Кости!

Но тут Адмирал подхватил последнее слово, вначале негромко, как бы дегустируя, потом снова и снова все громче и быстрее, как бы в нервном припадке; его широкое лицо исказилось от хохота. Остальные моряки присоединились к нему и принялись твердить, дергаясь от хохота, как в конвульсиях:

— Кости! Да, черт возьми, кости, черт возьми, кости, черт возьми, кости, черт…

Стренгмен с гневом смотрел на них, лицо его перекосилось от отвращения к этому взрыву грубости и неуравновешенности. Керанс повернулся и направился к выходу. Обозленный Стренгмен с экскурсантами последовал за ним.

Через несколько минут, когда они отплывали в одном из катеров, Адмирал и с полдюжины других членов экипажа все еще висели на перилах, корчась от смеха. Стренгмен уже справился с собой; в своем белом костюме он стоял в стороне, иронически усмехаясь.

Глава 9

Бассейн смерти

В течение следующих двух недель южная часть горизонта все чаще затягивалась грозовыми тучами. Керанс регулярно встречался со Стренгменом. Тот обычно на бешеной скорости носился в своем гидроплане по лагунам, облаченный в белый костюм, комбинезон и шлем, и проверял работу своих людей. В каждой из трех лагун действовал отряд из нескольких человек; водолазы методично осматривали затонувшие здания. Порой привычные звуки насосов прерывались ружейными выстрелами: стреляли в крокодилов, слишком близко подбиравшихся к водолазам.

Скрываясь в полутьме своих комнат в отеле, Керанс был далек от лагун и поисковых работ Стренгмена. Сны все более заполняли его жизнь, бодрствующая часть мозга как будто высыхала и уменьшалась. Реальная жизнь, в которой царил Стренгмен со своими наемниками, казалась призрачной по сравнению с миром снов. И лишь Когда появлялся Стренгмен, он вынужден был возвращаться к этому никчемному реальному миру, но его мозг продолжал блуждать далеко в мире грез. Любопытно, что после первых проявлений раздражения Стренгмен стал проявлять необъяснимую благосклонность и интерес к Керансу. Трезвый нестандартный ум биолога представлял отличную мишень для язвительного Стренгмена. Случалось, что он поддразнивал Керанса, беря его за руку во время разговора и говоря елейным тоном:

— Знаете, Керанс, покинув море два миллиона лет тому назад, вы можете при переходе обратно получить серьезную травму, берегите голову, дорогой…

Он послал двух своих людей на лодке через лагуну, где на самом высоком здании они написали буквами высотой в тридцать футов: ЗОНА ПЕРЕХОДА ВО ВРЕМЕНИ.

Керанс добродушно воспринимал эти подначки, а когда из-за неудач в работе водолазов шутки Стренгмена становились злобными, попросту игнорировал их. Погруженный в прошлое, он терпеливо ждал прихода ливней.

Несколько дней спустя Керанс осознал истинную причину своей неприязни к Стренгмену. Произошло это на организованном Стренгменом приеме.

* * *

Формально, по версии Стренгмена, прием был организован для того, чтобы собрать вместе троих членов группы. В обычной бесцеремонной манере Стренгмен начал осаждать Беатрис, пытаясь использовать Керанса как отмычку, чтобы легче проникать в ее дом. Когда же он обнаружил, что трое отшельников редко видятся друг с другом, он решил испробовать другой путь, пытаясь соблазнить Керанса и Бодкина своей изысканной кухней и винным погребом. Беатрис, однако, всегда отклоняла эти приглашения на ленчи и полуночные трапезы — сам Стренгмен и его свита из аллигаторов и одноглазых мулатов продолжали пугать ее, и вечера откладывались.

Однако, истинная причина намеченного банкета была более прозаичной. Несколько раз люди Стренгмена замечали Бодкина, нетерпеливо гребущего по протокам в район бывшего университета. Вскоре за стариком начали следить Адмирал и другой помощник Стренгмена — Великий Цезарь. Они пользовались небольшой весельной лодкой, замаскированной листьями папоротника, как карнавальная гондола. Стренгмен полагал, что биолог разыскивает спрятанные некогда сокровища. Главные его подозрения сосредоточились в конце концов на затопленном здании планетария, доступ к которому был сравнительно нетрудным. Стренгмен выставил даже постоянный пост в этом небольшом озере, в двухстах ярдах к югу от центральной лагуны, но когда однажды Бодкин приплыл сюда ночью с ластами и аквалангом, Стренгмен потерял терпение и решил перехватить инициативу.

— Я пришлю за вами в семь утра, — сказал он Керансу. — Шампанское и холодные закуски. Завтра мы наверняка отыщем то, что запрятал Бодкин.

— Могу открыть вам, Стренгмен, что он спрятал. Одни свои воспоминания. Для него они дороже всех сокровищ на свете.

Но Стренгмен саркастически рассмеялся и унесся на своем ревущем гидроплане, оставив Керанса в беспомощном одиночестве на бетонном причале отеля, напоминающем американские горки.

Ровно в семь на следующее утро за ним прибыл Адмирал. Они захватили Беатрис, доктора Бодкина и возвратились на пароход, где Стренгмен подготовил все для погружения в воду. Один из катеров был полон водолазного оборудования: акваланги, водолазные костюмы, насосы, телефон. С его шлюпбалки свисала клетка для водолазов, но Стренгмен заявил, что озеро очищено от игуан и аллигаторов, и клетка не понадобится.

Керанс скептически отнесся к его утверждению, но на сей раз Стренгмен был прав. Озеро оказалось полностью очищено. Массивные стальные решетки закрывали подводные проходы, а сверху на плавучих понтонах находились вооруженные охранники с гарпунами и ружьями. Когда катер вошел в озеро и пришвартовался к балкону одного из зданий, в воду на всякий случай бросили связку гранат, и взрывная волна выбросила на поверхность множество оглушенных угрей, креветок и прочих морских животных. Их быстро сгребли в сторону.

Вода, замутненная пеной и илом, постепенно очистилась, и со своих сидений у перил они увидели под водой овальную крышу планетария, заросшего водорослями и похожего, как говорил Бодкин, на зачарованный дворец из детских волшебных сказок. Круглое смотровое окно на вершине купола было закрыто металлическим щитом. Попытались разобрать одну из секций щита, но, к сожалению Стренгмена, они все проржавели и так слились в единое целое, что не разъединялись. Главный вход в купол находился на уровне прежней улицы, слишком глубоко, чтобы сверху можно было что-либо рассмотреть, но предварительная разведка показала, что войти внутрь можно без особых сложностей.

Когда солнечные лучи тронули воду, Керанс, глядя в тусклую зеленую глубину, вспомнил теплый доисторический студень, в котором он плавал в своих снах. Он вспомнил также, что несмотря на обилие воды вокруг, он в реальной действительности не плавал в море уже около десяти лет, и в уме принялся повторять ритмичные движения брассом, который нес его во сне.

В трех футах под поверхностью воды промелькнул небольшой питон-альбинос. Гладя, как он резво увертывается от ударов гарпунов, Керанс вдруг ощутил активное нежелание опускаться в воду. На другой стороне озера, у стальных решеток, огромный крокодил сражался с группой моряков, пытающихся отогнать его. Великий Цезарь, упираясь огромными ступнями в нижний брус плавучего заграждения, изо всех сил колотил гиганта, а тот огрызался, пытаясь ухватить багор. Животному было не менее девяноста лет, в длину он достигал тридцати футов, а объем его груди был не менее шести или семи футов; его снежно-белый живот напомнил Керансу, что после прихода Стренгмена, как бы привлеченные его появлением, из джунглей высыпало много животных-альбиносов: змей и ящериц. Он даже видел несколько белых игуан. Одна из таких игуан сидела вчера утром на причале отеля, и он подсознательно решил, что эта алебастровая рептилия — посланник Стренгмена.

Керанс взглянул вверх на Стренгмена, который стоял на мостике и жадно наблюдал за схваткой, а в это время крокодил мощным ударом чуть не сбил негра-великана в воду. Симпатии Стренгмена были целиком на стороне крокодила, причем не просто из спортивного интереса, а больше из-за садистского желания увидеть одного из своих помощников разорванным на части.

Керанс и Беатрис отвернулись, ожидая конца схватки, а Стренгмен оскорбительными криками подзуживал своих подчиненных.

В конце концов после шквала громоподобной ругани Великому Цезарю протянули винтовку, и он разрядил оба ствола в разъяренного зверя. Тот с ревом отпрянул в сторону, взбивая хвостом воду.

— Когда они попадают в ловушку или погибают, они колотят хвостом по воде, подавая тревожный сигнал остальным. — Стренгмен махнул рукой в сторону Беатрис, как бы приглашая ее досмотреть спектакль. — Не жалейте никчемного негра, Беатрис, проявите побольше симпатии к бедному зверю. Они появились сто миллионов лет назад, это старейшие обитатели нашей планеты.

Хотя с чудовищем было покончено, Стренгмен продолжал стоять у перил, балансируя на носках ботинок, как бы надеясь, что крокодил оживет и продолжит схватку. Лишь когда отрубленная голова аллигатора была вздернута на багре, он с недовольным видом продолжил подготовку к погружению.

Под наблюдением Адмирала два члена экипажа произвели пробное погружение в аквалангах. Они спустили в воду узкую металлическую лестницу и нырнули вниз, под нависающий купол. Сперва осмотрели вентиляционные окна, затем проверили прочность полукруглых ребер купола, пытаясь через щели проникнуть внутрь. После их возвращения в дело вступил третий моряк в водолазном костюме и с веревкой. Он медленно погрузился на чуть различимую в облаке ила мостовую улицы; свет лампы, закрепленной на шлеме, слабо освещал его плечи. Когда в воду вытравили большую часть каната, он смог приблизиться к главному входу и исчез из поля зрения, разговаривая с Адмиралом по телефону. Адмирал вслух повторял присутствующим его сообщения неожиданно глубоким мелодичным баритоном:

— В кассе… теперь в центральном помещении… капитан Стренгмен, Джомо говорит, что это церковь, кресла на месте, но алтаря нет.

Все сгрудились у перил, с нетерпением ожидая известий от Джомо, лишь один Стренгмен раскинулся в кресле, подложив одну руку под затылок.

— Церковь! — презрительно фыркнул он, — Боже! Пошлите вниз кого-нибудь другого. Джомо круглый дурак!

— Есть, капитан!

Еще несколько водолазов ушли под воду, и стюард предложил по первому бокалу шампанского. Решившись на погружение, Керанс лишь слегка пригубил шипящий напиток.

Беатрис с тревогой на лице коснулась его локтя.

— Вы собираетесь спуститься, Роберт?

Керанс улыбнулся.

— К самому основанию, Беа. Не беспокойтесь — в водолазных костюмах это совершенно безопасно.

— Я думала не об этом. — Она пристально смотрела на багровый диск восходящего солнца, уже поднимавшийся над крышей ближайшего здания. Оливково-зеленый свет, проникший через заросли папоротников, освещал желтые болотные испарения, клубящиеся над поверхностью озера. Только что вода была прохладной и манящей, теперь же она казалась чуждый и враждебной, а тонкая пленка ее поверхности стала границей, разделяющей эти два мира. Клетку для водолазов опустили в воду, ее ржавые прутья блестели от пузырьков воздуха, и постепенно, по мере погружения, искажались. Даже фигуры людей, еще плывших на поверхности, превращались в сверкающие химеры, похожие на чудовищ доисторических веков.

Глубоко внизу под ними в желтом свете горбился огромный купол планетария. Он напоминал Керансу космический корабль, оставленный на Земле пришельцами миллионы лет назад и только теперь возникший из моря. Керанс сказал Бодкину:

— Алан, Стренгмен ищет спрятанные вами сокровища…

Бодкин чуть улыбнулся.

— Надеюсь, он найдет их, — сказал он мягко. — Награда ждет его, если он сумеет её увидеть и оценить.

Стренгмен стоял на носу своего самолета и беседовал с одним из водолазов, которому в это время помогали сиять снаряжение. Вода, стекавшая с медных боков скафандра, образовала лужу на палубе. Задавая очередной вопрос, Стренгмен заметил, что Керанс и Бодкин о чем-то говорят. Нахмурившись, он подозрительно взглянул на них, потом скользнул на палубу с видом стражника, раскрывшего опасный заговор своих пленников.

Салютуя ему поднятым бокалом шампанского, Керанс шутливо сказал:

— Я сейчас спросил доктора Бодкина, где он скрывает свои сокровища.

Стренгмен помолчал, холодно глядя сперва на него, затем на неуверенно засмеявшуюся Беатрис. Он опустил на спинку кресла Керанса руки, лицо его напоминало гипсовый слепок.

— Не вмешивайтесь, Керанс, — фыркнул он уверенно, — я знаю, где они, и обойдусь без вашей помощи. — Он повернулся к Бодкину, спросив. — Не правда ли, доктор?

Прикрывая уши от резкого голоса Стренгмена, Бодкин ответил:

— Вероятно знаете, Стренгмен. — Он переставил кресло и отодвинулся в тень. — Когда начнется прием?

— Прием? — Стренгмен раздраженно огляделся, очевидно забыв, что сам же использовал это слово. — Здесь не плавательный бассейн, доктор. Однако, подождите минутку, я не хочу быть невежливым, я не забыл о прекрасной мисс Дал. — Он склонился перед ней с медоточивой улыбкой. — Идемте, моя дорогая, я сделаю вас морской владычицей со свитой из пятидесяти крокодилов.

Беатрис отвела взгляд.

— Спасибо, не надо, Стренгмен. Море пугает меня.

— Но это необходимо. Керанс и доктор Бодкин ждут вашего погружения. И я тоже. Вы будете Венерой, в пене морской, и станете вдвое прекрасней после возвращения. — Он схватил ее за руку, но Беатрис отшатнулась, испытывая отвращение от его фальшивой самодовольной улыбки. Керанс привстал со своего места и взял ее за другую руку.

— Не думаю, что сегодня день Беатрис, Стренгмен, Мы плаваем только по вечерам, при свете полной луны. Это дело настроения, вы понимаете?

Он улыбнулся Стренгмену, но тот еще крепче сжал руку Беатрис, и лицо его стало похожим на морду разъяренного вампира. Керанс поднялся.