Помоги проекту - поделись книгой:
— Нет, надо тебя обнять, старик. Новость того стоит, — сказал коп и зашел к Эй Джею за стойку.
— Обмоем это дело, — предложил Эй Джей.
Он взял Майю на руки, и они все вместе поднялись на чердак. Эй Джей уложил Майю спать (что заняло целую вечность, ибо ритуал, помимо сложных гигиенических процедур, включал чтение двух книжек с картинками). Ламбиазе тем временем открыл бутылку.
— На очереди крестины? — спросил Ламбиазе.
— Я не христианин, да и вообще неверующий, — сказал Эй Джей. — Так что, пожалуй, нет.
Ламбиазе задумчиво отпил из бокала.
— Может, это не мое дело, но ребенку надо устроить праздник. Она ведь теперь Майя Фикри, верно?
Эй Джей кивнул.
— Люди должны об этом узнать. Кроме того, ей полагается дать второе имя. А лично я был бы не прочь стать ее крестным, — сказал Ламбиазе.
— Какой в этом смысл?
— Ну, вообрази. Ей двенадцать лет, и однажды ее ловят в магазине на мелкой краже. Естественно, я воспользуюсь своим служебным положением и постараюсь замять дело.
— Майя никогда такого не сделает.
— Все родители так думают, — сказал Ламбиазе. — Одним словом, Эй Джей, я буду тебя подстраховывать. Людям нужна страховка. — Ламбиазе допил вино. — А с крестинами я тебе помогу.
— И как ты себе представляешь крестины без крещения? — спросил Эй Джей.
— Обыкновенно. Устроим праздник в магазине. Ты купишь Майе в «Филинз бейсмент» новое платье. Если что, позовешь на помощь Исмей. Уверен, она не откажет. Угощение закажешь в «Костко». Например, маффины. Моя сестра утверждает, что в каждом по тысяче калорий. Ну, и какие-нибудь закуски. Только хорошие. Креветки в кокосовой стружке. Целую головку стилтона. И, раз уж это не христианские крестины…
— Прошу заметить, что нехристианскими они тоже не будут, — перебил его Эй Джей.
— Ну да, ну да. Я только хотел сказать, что можно купить спиртного. Пригласи Исмей с мужем, постоянных покупательниц, вообще всех, кто интересуется судьбой Майи. А это по большому счету весь город. Если доверишь мне стать крестным отцом, я выступлю, скажу что-нибудь доброе. Молитв читать не буду, раз ты против. Просто пожелаю девочке удачи на пути, который мы зовем жизнью. А ты поблагодаришь всех за то, что пришли. Поднимем тост за Майю, и все разойдутся по домам счастливыми.
— То есть это будет что-то вроде книжной вечеринки.
— Ага.
Ламбиазе в жизни не бывал на книжных вечеринках.
— Ненавижу книжные вечеринки, — сказал Эй Джей.
— Но ведь у тебя книжный магазин, — удивился Ламбиазе.
— В том-то и дело, — признал Эй Джей.
Майины крестины без крещения состоялись за неделю до Хеллоуина. Если бы не детишки, кое-кто из которых нарядился в костюмы ведьмы и зомби, торжество ничем не отличалось бы от крестин с
Любовь бесцеремонно нарушила его планы спиться и пустить прахом бизнес. Главная неприятность заключалась в том, что, зацепившись за одно, он полностью утратил способность наплевательски относиться ко всему остальному.
Хотя нет. Самая главная неприятность заключалась в том, что ему начал нравиться Элмо. Креветки в кокосовой стружке, купленные в качестве угощения, стояли на складном столике, разложенные в бумажные тарелки с изображением Элмо. В их поисках Эй Джей обежал все окрестные магазины. На другом конце зала, в отделе бестселлеров, Ламбиазе произносил речь, состоявшую из сплошных штампов. Полицейского спасало лишь то, что говорил он искренне и по существу: Эй Джей не утонул в кувшине молока, а сбил из него масло; Майя озарила мрак его существования лучом света; если Всевышний закрывает дверь, Он оставляет открытым окно, ну и так далее. Ламбиазе улыбнулся ему, и он в ответ приветственно поднял свой бокал. После чего неверующий Эй Джей зажмурился и всем своим недоверчивым сердцем поблагодарил неведомо кого, в чьих руках высшая власть над людьми.
Исмей, которой досталась роль крестной матери, взяла его за руку.
— Прости, — сказала она, — но я пойду. Что-то мне нехорошо.
— От речи Ламбиазе? — уточнил Эй Джей.
— Да нет, простудилась, кажется. Пойду полежу.
Эй Джей кивнул.
— Позвони потом, ладно?
Но позвонил ему Дэниел.
— Исмей в больнице, — бесцветным голосом сообщил он. — Опять выкидыш.
Второй за год, общим счетом пятый.
— Как она? — спросил Эй Джей.
— Потеряла много крови. Но ничего, поправится. Она у нас крепкая лошадка.
— Конечно.
— Очень некстати, — добавил Дэниел, — но я сейчас в аэропорт. Надо успеть на утренний самолет до Лос-Анджелеса. Киношники достали. Назойливые, хуже мух.
Киношники постоянно доставали Дэниела, но при всей своей назойливости ни один из них ни разу его не укусил.
— Ты бы не мог забрать Исмей из больницы? Проследить, что у нее все в порядке?
В больницу Эй Джея и Майю отвез Ламбиазе. Эй Джей оставил их в приемной, а сам пошел в палату к Исмей.
Она была бледной; глаза покрасневшие.
— Прости, — сказала она Эй Джею.
— За что, Исмей?
— Я это заслужила.
— Глупости, не говори так.
— Дэниел свинья, что заставил тебя сюда тащиться, — сказала Исмей.
— Мне не трудно, — ответил Эй Джей.
— Он мне изменяет. Ты знаешь? Он постоянно мне изменяет.
Эй Джей промолчал, хотя, конечно, он об этом знал. Похождения Дэниела ни для кого не были секретом.
— Конечно, знаешь, — хрипло сказала Исмей. — Все знают.
Эй Джей молчал.
— Знаешь, но не скажешь. Мужская солидарность?
Эй Джей посмотрел на нее. Из-под больничной рубашки торчали костлявые плечи, но живот еще не потерял округлости.
— Я ужасно выгляжу, — сказала Исмей. — Ты об этом думаешь?
— Нет, я заметил, что ты отпускаешь волосы. Тебе идет.
— Ты добрый.
С этими словами Исмей села на постели и попыталась поцеловать Эй Джея в губы.
Он отстранился.
— Врач сказал, если хочешь, тебя сегодня выпишут.
— Когда моя сестра вышла за тебя, я решила, что она спятила. Но теперь я вижу, что ты не так уж плох. Ты удочерил Майю. Ты не поленился приехать сюда. Знаешь, как паршиво, когда тебя никто не навещает в больнице? — Она помолчала. — Пожалуй, останусь здесь еще на ночь. Дома пусто, а мне не хочется быть одной. Все, что я тебе сказала, правда. Ник была хорошей. А я плохая. И муж у меня плохой. Плохие люди не должны удивляться, когда получают по заслугам, но, боже мой, как же мы боимся одиночества.
Полненькая девочка живет с дедушкой и готовится к школьным соревнованиям по гимнастике.
Ты сама поразишься, с каким волнением будешь следить за тем, сумеет девочка перепрыгнуть через козла или нет. Бауш создает невероятное напряжение даже вокруг такого, казалось бы, незначительного эпизода (хотя в нем, очевидно, вся соль), и это главное, что следует вынести из прочитанного: в соревнованиях по опорному прыжку драматизма может быть не меньше, чем в авиакатастрофе.
Мне не попадался этот рассказ до того, как я стал отцом, поэтому трудно сказать, как бы я к нему отнесся в эпоху ДМ (до Майи). В моей жизни есть периоды, когда у меня особенно хорошо идут короткие рассказы. Один из них пришелся на первые годы твоей жизни — где мне тогда было взять время на пухлые романы?
Майя обычно просыпалась затемно, когда тишину нарушал только храп Эй Джея в соседней комнате. Шлепая флисовыми тапками, она брела к нему в спальню. Сначала она шептала: «Папа, папа». Если это не помогало, звала его по имени. Если не срабатывало и это, увеличивала громкость и кричала: «Эй Джей!» В самом крайнем случае, когда слова были бессильны, приходилось запрыгивать на постель, несмотря на ее нелюбовь к столь эксцентричным выходкам. Сегодня до них не дошло.
— Вставай, — сказала Майя. — Вниз.
Майя больше всего любила бывать внизу, потому что внизу находился магазин, а магазин — это лучшее место в мире.
— Штаны, — пробормотал Эй Джей. — Кофе.
Изо рта у него пахло промокшими в снегу носками.
В магазин вела лесенка из шестнадцати ступенек. По каждой из них Майя проезжала на попе — такими короткими ножками иначе лесенку не одолеешь. Она топала через весь магазин, мимо книг, в которых нет ни одной картинки, мимо стенда с поздравительными открытками. Гладила ладошкой журналы, крутила стойку с закладками. Доброе утро, журналы! Доброе утро, закладки! Доброе утро, книжки! Доброе утро, магазин!
Деревянные панели, которыми были обшиты стены магазина, как раз на высоте Майи переходили в голубые обои. Дотянуться до обоев Майя могла, только забравшись на стул. Ей нравилось прижиматься к их тисненым завиткам и петелькам щекой. Впоследствии в одной книге ей попадется слово «дамаст» и она подумает: «Ну, теперь понятно, почему они так называются». А вот слово «вагонка», напротив, горько ее разочарует.
В ширину магазин насчитывал пятнадцать Май, в длину — двадцать. Она знала это совершенно точно, потому что однажды потратила на измерение помещения полдня, укладываясь на пол вдоль стен и делая зарубки. Хорошо, что в длину вышло не больше двадцати — в день, когда производился замер, она умела считать только в пределах двух десятков.
Если Майя просто стояла, посетители сводились для нее к их обуви. Летом — к босоножкам, зимой — к сапогам. Молли Клок иногда приходила в высоких красных ботфортах, как у супергероев. Эй Джей носил черные кроссовки с белыми мысами, Ламбиазе — крепкие остроносые ботинки огромного размера, Исмей — туфли на низком каблуке со стразами, а Дэниел Пэриш — коричневые мокасины с монеткой под пяткой.
К десяти утра, перед самым открытием, Майя занимала свое рабочее место возле стеллажа с детскими книжками.
Ее первое знакомство с книгой начиналось с обнюхивания. Майя снимала глянцевую суперобложку и зарывалась личиком в раскрытую книжку. Книги обычно пахли папиным мылом, травой, морем, кухонным столом и сыром.
Затем Майя рассматривала картинки и по ним пыталась угадать, о чем книга. Это было непросто, но в свои три года Майя уже научилась распознавать некоторые трюки. Например, если на картинках нарисованы звери, это не всегда означает, что книжка про животных. Иногда под видом зверей выступают родители и дети. Мишка с галстуком-бабочкой может оказаться папой, а мишка в светлом парике — мамой. Картинки о многом способны рассказать, но иногда они вводят в заблуждение. Майя предпочла бы понимать, что в книжке написано.
Если никто ее не отвлекал, за утро она успевала просмотреть до семи книг. Но ее постоянно отвлекали. Впрочем, большинство покупателей Майе нравились, и она старалась быть с ними вежливой. Она понимала, что они с Эй Джеем занимаются бизнесом. Если к ее стеллажу забредал ребенок, она не отпускала его с пустыми руками. Ребенок нес книжку на кассу, и пришедшие с ним взрослые почти всегда доставали кошелек.
— Ну надо же! — восклицали они. — Сам выбрал книжку!
Однажды кто-то из покупателей спросил Эй Джея, правда ли, что Майя его родная дочка.
— Вы оба черные, но разного типа.
Майя запомнила это, потому что Эй Джей ответил ей таким голосом, каким никогда не разговаривал с покупателями.
— Что означает «черные разного типа»? — спросил он.
— О, я не хотела вас обидеть, — пробормотала посетительница и застучала каблуками, уходя без покупки.
А правда, что значит «черные разного типа»? Майя погрузилась в размышления, внимательно разглядывая свои руки.
Возникали у нее и другие вопросы.
Как научиться читать?
Почему взрослым нравятся книги без картинок?
Папа когда-нибудь умрет?
Скоро ли обед?
Обедали они в час, в соседней закусочной. Майя брала сыр на гриле. Эй Джей — клубный сэндвич с индейкой. Майя любила ходить в закусочную, но всегда держала Эй Джея за руку. Ей не хотелось бы, чтобы ее забыли в закусочной.
После обеда Майя рисовала книжные обзоры. Яблоко означало, что книжка хорошо пахнет. Кусок сыра — что книжку надо бы ей почитать. Автопортрет — что в ней хорошие картинки. Она ставила на своих отчетах автограф «МАЙЯ» и передавала их Эй Джею на утверждение.
Ей нравилось писать свое имя.
МАЙЯ.
Она знала, что ее фамилия Фикри, но ее пока еще писать не научилась.
Иногда, после того как магазин пустел, Майе казалось, что они с Эй Джеем единственные люди на земле. Только Эй Джей настоящий. Остальные — это просто летняя или зимняя обувь. Эй Джей мог дотронуться до обоев, не вставая на стул; он умел выбивать чеки, одновременно разговаривая по телефону; он легко поднимал тяжеленные коробки с книгами; он произносил до невозможности длинные слова и знал все на свете. Разве кто-нибудь сравнится с Эй Джеем Фикри?
Майя почти никогда не думала о маме.
Она знала, что мама умерла. И еще знала, что умереть это значит уснуть и не проснуться. Ей было жалко маму, потому что, если не просыпаться, нельзя по утрам спускаться в магазин.
Поделиться книгой: