– Чернец, так ты же сам только что со мной соглашался!
– Да, соглашался! – вынужден был сказать Илья.
– Так, что изменилось? Теперь ты согласен с первой трактовкой или со второй?
– Тьфу на тебя, антихристово семя! – горячился грек. – Согласен с первой. Ну и со второй тоже согласен.
– Так они в корне противоположны!
– Ты меня окончательно запутал.
– Да ты же напрочь забыл строки мудрости Божией! «Есть и пить без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свиреповать словом, не хулить в беседе, не много смеяться, стыдиться старших, с непутевыми женщинами не беседовать и избегать их, глаза держа книзу, а душу ввысь, не уклоняться учить увлекающихся властью, ни во что ставить всеобщий почет. Если кто из вас может другим принести пользу, от бога на воздаяние пусть надеется и вечных благ насладится. Своими словесами всю суть поправ!»
Обычно заслышав изречение из Псалтири, которую Лиходеев приобрел в одной из командировок на юг, он делано потуплялся, произнося:
– «О, владычица богородица! Отними от сердца моего бедного гордость и дерзость, чтобы не величался я суетою мира сего»…
…и провожал монаха «восвояси». Теперь этого не будет уже никогда.
Словно подслушав воспоминания и мысли Егора, чернец сказал:
– Прожили мы с тобой и другами нашими не один год. Верю, Бог даст и в свое время каждый окажется в Царствии Небесном, ибо не было среди нас грешников, а были лишь заблудшие души. Бог милостив, – монах скорбно улыбнулся, – он поможет найти дорогу к нему.
Лик Ильи смазался и исчез, оставив Егора одного.
Спасибо Лука.
«Да мне-то что? Смотрю знакомцы рядом стоят и сказать что хотят, да не получается. Вот и помог. Уйдут они скоро».
Скрипнувшая дверь, впустила в каморку Олексу. Погостный боярин молча уселся на табурет, стоявший подле лавки.
– Не спишь?
– Нет.
– Вот и я заснуть не могу.
Олекса побарабанил пальцами по голой столешнице, выказывая тем самым свое волнение.
– Уйдешь?
– Да. Не мое дело погост беречь. Вот тебе не сладко придется. На Льгов полторы тысячи воинства прется. Сметут вас с пути и не заметят.
– Так что предложишь?
– Олекса, я не князь, снять с места твою сотню не в моей силе. Судьба у тебя такая, а мне бы в Курск пробраться. Основная разборка там будет.
– Ну да, чую, пришло время помирать.
Грусть просквозила в голосе Олексы. Западные границы княжества долгое время были менее опасны, чем южные. Поэтому здесь отсутствовала линия пограничных укреплений, подобная южной, выстроенной сетью засек, поставленных в линию. На границе с Черниговским княжеством роль пограничных сторож выполняли города, такие как Льгов. «Богатырскую заставу», засеку у Сейма, давно обжили порубежники, помимо пришлой на время сотни Олексы, несшие службу по охране границы, оседлое население, без которого немыслимо было с первого дня разобраться в хитросплетениях местных реалий. Засечной страже вменялось в обязанность на случай обнаружения «воинственных людей» быть готовыми встретить неприятеля. Для раннего обнаружения врага они высылали далеко вперед конные разъезды и дозоры. Засечная стража возглавлялась засечными головами, а вот главным начальником над засекой был воевода, на данный момент, боярин. За все, что происходит, голова должна болеть у него. Чем тут поможешь, когда не волен сам над собой? Хотя…
– Эх! Была не была! Задержусь на денек. Только помощь окажу снаружи.
– Это как?
– Ночь темна, она поможет. Ты здесь изнутри держись, сколько сможешь.
– И, что?
– Основная сила на Льгов пойдет. Тобой, может быть, сотни три, ну, четыре, займутся. Я бы с кордоном так и поступил, не велика крепостишка. Если честно, то на этот погост, по мне, так и сотни сильных воев хватило.
– Ну, это ты загнул…
– Ладно-ладно! Ты главное до ночи продержись, а там будем посмотреть, может и получится чего.
– Продержусь! – уверенно пообещал Олекса.
– Вот и добре. Тогда нам сейчас уходить нужно.
– Так ведь ночь?
– А утром может быть поздно. Ты наших павших схорони.
– Схороню.
– И вот еще. Кого из засечной стражи, дашь?
– Дам.
– Тогда, как говорится, по коням.
Ближе к обеду войска Черниговского княжества, минуя погост, колонной прошли по летнику вглубь Курского удела. Со стен пограничной крепостицы движение неприятеля, молчаливо наблюдали прикордонные стражники. После конных сотен, поднявших дорожную пыль, протопали пешцы, за ними потянулись подводы тылового обоза. Воинство шло на восток. Как и предполагал Лиходеев, от основного шествия отделилась «кишка» ополченцев, сойдя с летника, начала переправу через обмелевший брод. На возвышение под стены погоста потянулись выстроенные в три колонны вои, переносившие на плечах длинные лестницы, создавая шум на всю округу тарахтели телеги с продовольствием и воинским скарбом. Смех, гвалт, шум железа, все смешалось в общую какофонию. Проезжая вдоль шеренг, командовавший ними боярин, во всеуслышание, громким голосом, чтоб услыхали на стенах, предупредил, что отступления не будет. Сходу одна из колонн, скорей только для куражу и психологического воздействия на пограничников, нахрапом пошла на штурм стены с западной стороны погоста. Видно времени осмотреться у соседей было в достатке, вот враг незаметно и провел разведку мест будущих боевых действий, и теперь в крепости пожинались плоды беспечности. Началось!
Оставшиеся две колонны под градом стрел обогнули крепость и штурм ее продолжился еще с двух сторон. С глухим стуком лестницы приставлялись к внешней стороне заборолы, и по их ступеням вверх, прикрываясь щитами, потянулись ручейки чужаков Не такими уж и высокими оказались стены, не сели в классическую осаду их защитники. Со стороны было видно, как черниговские штурмовые отряды тотчас сразу в нескольких местах ворвались в крепость, используя лестницы, вскарабкались на стены. Захват крепости сопровождался свирепой рукопашной схваткой. Не готовые к внезапному появлению неприятеля внутри крепости и ошеломленные быстрым натиском, пограничники начали прыгать с заборолы внутрь погоста. Всех беспощадно рубили, не стремясь взять в полон, все вокруг было завалено трупами и залито кровью.
Егор, затаив дыхание издали наблюдал за молниеносным развитием событий. Такого он просто не ожидал увидеть. Цепляясь руками за ветви раскидистой старой сосны, спрыгнул на землю, вслух выражая матерком отношение к случившемуся.
– Что делать будем? – спросил Лис, он тоже видел гибель погоста.
– Сухари сушить! – недовольно повысил голос Лиходеев.
Весь его отряд собрался подле усевшегося на землю, спиной привалившегося к стволу сосны командира. Сам командир, опустив взгляд долу, сидел в задумчивости, рассматривал, как муравей у носка сапога протаскивал упиравшуюся букашку в нужную одному ему сторону. Вот так же сейчас князь Чернигова тащит под себя Курские земли. Звуки возни и передвижения через кустарник, отвлекли общество, заставив повернуть шеи в сторону шума. Егор отвлекся, а вскоре разглядел знакомую спину, протиснувшуюся из ветвей боярышника. Дрон, а за ним и Зоран, проявили свое присутствие в редколесье ельника. Взявшись за руки и ноги, вытащили перед ясны очи личного состава, черниговского воина, взятого языком.
– Фух! Упарились, пока доперли! – положив ношу в траву, отдышавшись, произнес Дрон. – Тяжелый, гад!
Лиходеев встал на ноги, наклонился над пленником. Горбоносое, совсем не славянское лицо, под иссиня черной бородой и вислыми усами зрелого мужика, лежавшего в отключке, придавало какую-то неправильность в сложившуюся в уме картинку действительности. В одежде тоже присутствовало несоответствие реалиям. Полотняные штаны и рубаха, вышивкой отличавшаяся от орнамента северян. Ну, это ладно! Широкий пояс не походил на ранее виданные экземпляры. А вот телогрейка, надетая мехом внутрь, и тоже расшитая и украшенная разными цацками, вообще вводила в смущение. Цыгана, что ли притащили? Откуда здесь цыгане? Скорей на молдована тянет. Егор бросил взгляд на лица своих подчиненных, пытаясь понять, какие мысли у них. Гм! Народ спокоен. Для них ничего необычного нет.
– Дрон, вы его случайно до смерти не зашибли?
– Обижаешь, батька! Скоро оклемается, все сделали, как учил. Мы этого хитрована за погостной стеной охомутали.
– Почему хитрована?
– Ха-ха! А он, когда черниговцы на приступ пошли, в гущу не лез. Притулился к кусту, ждал, когда управятся. Ну, мы его и…
– Вольрад, а ну, приведи-ка товарища в чувство.
Пришедший в себя язык, по-первых мало что дал Лиходееву. Пленный, увидев над собой пасмурные лица бойцов, свернулся в позу эмбриона, волком глядел на своих врагов, молчал как партизан на допросе, а когда Горазд выписал ему пару затрещин, залепетал на непонятном, во всяком случае, Егору языке. Во, встряли! Дело вырулил Истома. Сам, коверкая речь, добился показаний плененного молдаванина, а то, что этот кадр оказался именно молдаванином уже не вызывало сомнения.
Лиходеев по прошлой жизни знал, что территории Карпат и Верхнего Приднестровья населены потомками даков, диких племен, славянизированных молдован. Покорившись русским князьям, дикари приняли их язык, безбожно исковеркав его по причине своей природной тупости, стали называться галичанами, от производного названия города Галич, в котором им дали возможность поставить княжеский стол.
Из всего, что удалось выведать, Лиходеев понял следующее: в поход на Курск с войсками Чернигова, пришли и четыре сотни воинов Галицкого княжества, так сказать, гуманитарная помощь от зятя князю Святославу. Вот это-то воинство и бросил воевода левой руки, боярин Мечислав, на уничтожение пограничного погоста, а сам, ничуть не заботясь о том, как все пройдет у брода через Сейм, ушел на Льгов.
Выяснив все, что от пленника хотел десятник, Истома озабочено проронил:
– Знаю я этот народец. Пришлые, им пограбить и убивать в радость. Зверье, одним словом!
– Черниговцы лучше? – спросил Егор.
Истома покрутив ус, глядя на галичанина, в свою очередь прислушивавшегося к разговору, ответил:
– У тех свой замысел. Они бы полоняников не резали словно баранов, а села жгли бы лишь в том случае, если старший выразил волю на то.
Н-да! Мысли Лиходеева лишь на мгновение отвлеклись от реалий происходящего. История, поганка такая, в различных вариациях повторяется. Война, это всегда штука страшная. Она, перекатываясь по землям разных народов, забирает дань жизнями простых людей, тружеников, лишая их привычной почвы под ногами, чаще всего имея целью очередной передел собственности лиц власть держащих. В некоторых случаях такое понятие жизненных позиций не работает. Вот как сейчас. С галичанами Лиходееву встречаться доводилось в своей прошлой жизни. В первом чеченском конфликте на стороне бандитских формирований выступали вот такие простые парни, приехавшие на войну из Западной Украины. Не столько за деньгами ехали, сколько с желанием «испить» славянской кровушки. Ненависть к славянам у галичан заложена на генетическом уровне, с этим ничего не поделать. Будь ты русский, украинец или белорус, ты для них враг, тебя нужно уничтожить. Оказывается, корни всего этого растут из средневековья…
– Что с полоняником делать? – спросил у Лихого Лис.
Что делать? Будто сам не ведает, что делают с пленным в поиске? Ох, хитрый у него зам, даже ухмылку с лица стер. Отработанный материал, возврату на место не подлежит. Ответил:
– Обнулить.
Любой из его бойцов знал, что обозначает непонятное слово «обнулить». Может и не понятное слово для чужого, но интонация выдала намерения старшего отряда с потрохами. «Язык» аж взвыл. Видно, как человеку умирать неохота. Только теперь раскололся, что называется до самой жопы, даже на понятный всем язык перешел.
– Стойте! Стойте! – Как был лежа, так и бросился к сапогам Лиходеева, пытаясь облобызать запыленную кожу, из которой они пошиты.
– Ты хоть умри по-людски! – Прочь отбросил ногой галичанина.
– Я тайное знаю! Все! Все скажу! Только не убивайте!
Лиходеев заинтересованно уставился на чужака, поведя рукой, дал команду Лису «Отставить».
– Ну-ну! Слушаю тебя.
– Если скажу, не убьешь?
– Не убью. Говори.
– Я не с этими, – галичанин мотнул головой в сторону погоста. – Выпросился у старшего на день раньше с земляками по весям курским пройтись, добычу взять. А старший знает, что уйти от него могу. Вот и дал добро. Нужен я ему.
– Ну и что? Мне с того, что?
– Так ведь у атамана на войну свои резоны и урок свой. Пока войска штурмуют города и погосты, ему князь отдельный наказ дал!
– Не тяни! Рассказывай!
– Точно не убьешь?
– Нет.
– Я должен после того как добычей разживусь, скакать под Курск. Там в двух десятках верст от стольного града заимка лесная. Туда похищенную сестру Курского князя привезти должны. Если все удачно и княжна там, я навстречу старшему выеду. Скажу, что засады нет и можно ехать забирать.
Лиходеев опешил. Ни фига дела творятся в Курске. Кто ж там прыткий такой, что может позволить утворить такое? Мысли витали в мозгах, перебирая личины бояр. Эх, шефа бы сюда! Уж он бы разобрался кого за хобот и на цугундер тащить нужно. А еще время поджимает. В самом Курске наверняка уже большой кипиш поднялся.
– А ты почем знаешь, где та заимка? Был там?
– Не был. Доехать до нее просто. От Льгова по основному летнику на Курск. Не доезжая верст двадцать, по правую руку высокая сухая береза стоит у тропы. На тропу стал, она приведет прямо к заимке.
– Может знаешь, кто в Курске Чернигову служит? Скажешь, золотом заплачу.
– Это конечно хорошо. Только откуда мне се ведать? Это только старший знает.
– Как зовут старшего?
– Прозором.
Вот так номер! А я все кумекаю, откуда ноги растут.
– Это такой тучный и шрам у него у подбородка. Кажись в Чернигове встречались.
– Не-э! Костлявый он и руки нет.
– Точно! Ошибся значит.
– Так княжна уже на заимке?
– Сегодня не знаю, завтрева к вечеру точно должна быть. Послезавтрева с утра Прозора встречать.
– Молодец! Все рассказал? Ну, договор есть договор. Я тебя не убью и даже отпускаю.
Глаза Лиса полезли на лоб. Даже рот от удивления перекосился и открылся одновременно.
– Вставай. Иди.
Пленник не заставил повторять дважды. Вскочил и протиснувшись через нестройный ряд ворогов порскнул в сторону реки.
«Чего ты ждешь?» – Поинтересовался Лука.