Колдоискатели

— Все сюда!!! — раздался невдалеке истошный вопль Крайяны. — Убегают!

Мы бросились на крики. Крайяна, с всклокоченными и опаленными волосами, стояла на тропинке и грозила кулаком кому-то вслед. Тропинку украшали странные следы — трёхпалые, похожие на птичьи, только гигантские.

— Кирли, найди остальных, — скомандовал Демжис, нимало не сомневаясь, что крылатый проказник где-то рядом и услышит его странную просьбу. — Нам надо немедленно убираться отсюда.

— Уже, господин маг, — угодливо пискнуло сверху. Кирли висел на нижней ветке дерева, нагло нацепив на себя обруч командира гвардейцев. — Они в овраге слева.

Продравшись сквозь цепкие кущи, мы выбрались на край низкой пологой балки. Внизу, сбившись в огромную пушистую кучу, стояли самые настоящие… страусы.

— Выбирай, Настя, на каком поедешь, — весело сказал Демжис, но заметил, что мне совсем не до развлечений. Ехать? На чём, не на этих птичках же?

— А ты как думала? — в свою очередь удивился Демжис. Его товарищи уже обступили стаю, и, примерившись, хватали понравившихся птиц за ремешки, сложным образом оплетенные вокруг туши и шеи.

— Это уже чересчур, — сообщила я, картинно оседая на землю. И почти не обманула — мне было так плохо, так плохо, что хоть в обморок вались.

— Горе мне, — пробормотал Демжис, знакомым образом подхватывая меня. Надо научить его носить девушек по-невестински!

Изловив самую толстую и флегматичную птицу, он забросил меня к ней на спину, попытался закрепить как положено — руки вокруг длинной жилистой шеи, ноги по бокам упираются в недоразвитые крылья — но перья скользили, да и я упорно продолжала изображать бесчувственное тело. Цокнув языком, Демжис ладонью надавил мне на шею и я поняла, что прирастаю к страусу.

Сиамские близнецы могли бы немало поведать о подобном ощущении. В местах соприкосновения — общие сосуды, общая кожа. Общие нервы — я почувствовала блох в перьях, камушки под мозолистыми лапами птицы, её быстрое-быстрое сердце. Птичка, видать, тоже переполнилась новыми впечатлениями, потому что, не дожидаясь пинка Демжиса, громко, по-дурному заорала и понеслась во весь опор.

И тут я потеряла сознание по-настоящему.

* * *

Какая-то наглая свинья хрюкала мне прямо в ухо. Я рефлекторно попыталась отпихнуть её, и очнулась. Вокруг была полутьма. Кирли поспешно убрал пятачок от греха подальше и затерялся в сумраке.

Отряд Демжиса сгрудился в тесной земляной пещере. Над нашими головами сплетались корни, сырая земля вместо пола обещала простуду. Ну хоть рана не болит, наверное, Демжис её затянул, пока я валялась в отключке. Надо бы его поблагодарить.

На фоне светлого пятна выхода из пещеры нарисовался знакомый профиль.

— Я иду в город, — заявил он, в своей манере, безапелляционно.

Видимо, это стало сюрпризом не только для меня, а и для всех. Катрем тихонечко кашлянул и осторожно начал:

— Господин, но надо ли гулять под носом у стражи после всего, что мы натворили?

— Нелогично, — подтвердил Маннен. Даже в полутьме он выглядел обеспокоенным.

— Чего вы взъелись? Я пойду сам, вы ничем не рискуете. Надо разузнать подробней об этих штучках, — Демжис подбросил в ладони прозрачный шар, отнятый у стражника. — Да и вообще, что о нас говорят…

— И разведать, кто же это проехал в город полвосьмицы назад? — пропищало сверху. Кирли висел под сводом пещеры, уцепившись за толстый корень. — Можешь пустить меня на мясо, но это опрометчиво!

— Я именно так и сделаю, — пообещал Демжис. — Когда вернусь.

Он развернулся и вынырнул из пещеры. Я, забыв о самочувствии, подскочила на ноги.

— Стой, я с тобой!

Пролетев сквозь пещеру, не успела затормозить — и полетела вниз. Оказывается, наше пристанище было прорыто в обрыве, в паре метров над узким песчаным берегом реки.

К чести Демжиса, он меня поймал. Правда, тут же поспешно выпустил.

— Ты тем более никуда не пойдёшь! Во-первых, это опасно, ты же понимаешь, что нас ищут все гвардейцы владетельства. Во-вторых, ты ранена и еле стоишь на ногах.

Голубчик, чтобы упустить возможность поглядеть на город другого мира, меня нужно пришибить гораздо сильней. Я слишком сильно хочу в цивилизацию, ну хоть в какую-нибудь.

— Вот именно, ранена! — патетически начала я. — И рана может разойтись сама по себе, в любую минуту! И ты меня бросишь здесь умирать от потери крови? Нет уж, лучше я с тобой, от рук гвардейцев, если что…

Парень явно усовестился.

— Тогда поклянись во всём меня слушаться.

— Конечно же!

Демжис тяжко вздохнул, смиряясь с неожиданной обузой.

— А нам-то что делать? — догнал нас густой бас Крайяны.

— Собирайтесь здесь через… через шесть восьмиц! — запоздало распорядился Демжис и погрозил кулаком пятачку, торчащему из прибрежного куста с исключительно шпионским видом.

Вскарабкавшись по склонам обрыва (карабкалась я, Демжис непостижимым образом изящно взбежал по крутому склону), мы очутились в лесу. Опять! Деревья самых психоделичных расцветок приветственно запульсировали и зашумели ветвями. В чаще стрекотали и присвистывали незнакомые тварюшки.

— А когда это — «через шесть восьмиц»? — поинтересовалась я, пока мы ковыляли по пыльным колдобинам, претендующим на звание дороги. Страусов Демжис, к сожалению, разогнал, чтоб враги не засекли.

— Примерно на закате… пусть у нас будет побольше времени в запасе.

— А, это вы так время отмеряете?

— Всё время забываю, ты же из другого мира. Восьмица — это одна восьмая часть движения солнца по небу. Конечно, на глазок выходит не очень точно, и в городах есть солнечные времямеры.

Я попыталась подсчитать в уме, сколько это земных часов, но запуталась. Вдруг у них и сутки другие?

— А расстояния чем измеряете?

— Большие — перегонами, примерно сколько человек пройдёт за восьмицу… Что?

— Интересно, если у вас тут всё совсем другое, как же мы друг друга понимаем?

Демжис изобразил каменное лицо.

— Ты что, копался у меня в мозгах?!

— И вовсе не я, а моя мама!

Что ж, богине это под силу.

Демжис попытался отвлечь меня от скользкой для него темы:

— Смотри, сейчас будет город!

Деревья разбились на группки, в просветах впереди замелькали поля и приземистые избы. Затем желтые и красновато-коричневые лоскутки земли вовсе вытеснили деревья, и впереди показался вожделенный город. Увы! Я увидела длинную каменную стену исключительно средневекового вида. Худшие опасения, похоже, подтверждались — этот мир куда как уступает моему родному, как минимум, в социальной и технической стороне.

Демжис внезапно остановился возле узловатого, раскидистого дерева. Длинные ветви вроде ивовых почти скрывали нас от случайных взглядов.

— Итак, Настя, запомни: нам нельзя привлекать к себе внимание. Поэтому ты сейчас оденешься… — он обломал несколько длинных веток, встряхнул ими — и протянул мне уже готовый длинный плащ. Грязно-зелёный и колючий на ощупь, он скрыл мою футболку, джинсы и кроссовки. Для себя Демжис выломал палку потолще, подбросил в руке, и поймал уже ножны, из которых торчала рукоять меча. Эх, какой талант пропадает, у нас бы ему цены не было! Нет чтобы сотворить мне шикарное платье и сумочку от Армани… Впрочем, последнее здесь не оценят. Попрошу, когда найду способ вернуться к себе домой.

— И надень на правую руку этот браслет.

Кусок железа безо всяких узоров и прочих излишеств здорово напоминал половинку наручника. Точно такой же Демжис нацепил себе на левое запястье.

— Мы — муж и жена, я иду записываться в городскую гвардию. К семейным людям всегда больше доверия. Возражения не принимаются. Пока я не проявлю свои способности, никто нас не узнает.

Я и не думала возражать. Жена так жена, только браслеты эти смущают. Выполнять супружеские обязанности как-то пока не хочется! Нет, насчёт постельных я не против, парень он симпатичный. А вот все прочие…

Дорога была пустынна, по пути к городу нас обогнал только один страус, на котором ловко балансировал ездок.

— Раньше на этой дороге было не протолкнуться, — невесело сказал Демжис. — А теперь почти никто не едет в славный Земледар…

— Почему?

Демжис привычно отмолчался, да и мы уже подошли к воротам. Двое гвардейцев, обряженных в длинные жёлто-зелёные накидки, выражениями лиц до ужаса напомнили мне мою родную милицию — один скользнул ленивым взглядом по нашим лицам, скромной одёжке, браслетам, и переключился на ковыряние в зубах; второй повернул голову нам вслед, но и только. Я перевела дух. Вот бы и дальше так удачно!

— Неужели у них даже нет наших примет… А-а!

Рядом со мной в одежде Демжиса вышагивал незнакомый мужик, лет на двадцать старше, с низким лбом, мясистым носом и квадратной челюстью. Только глаза были всё те же, зелёные, нахально-кошачьи.

— Маскировка, понимаю… — пробормотала я, переключая всё внимание на город.

Оказывается, здесь было на что посмотреть!

Глава 4

В этом городе нашлось чем меня удивить и даже напугать.

Первое, что встречало путника за городскими воротами — громадное пепелище. Даже не пепелище — целая площадь, покрытая словно бы застывшей лавой. По её краю из земли торчали тёмные каменные зубцы в два человеческих роста, похожие по размеру глыбы валялись внутри вперемежку с обугленными толстыми брёвнами.

— Что это? — прошептала я.

— Храм, — лаконично ответил Демжис. Подумал и добавил: — Бывший.

— Заметно, что не действующий, — я нервно хихикнула. — Но почему, что произошло?

Демжис не снизошёл до низменного удовлетворения любопытства иномирянки, а молча двинулся вдоль края пепелища к обычным домам, видневшимся впереди.

Хотя как — обычным. Архитектура здесь сильно отличалась от моей земной. Каждый дом стремился походить на дерево — от первого этажа-ствола вверх и чуть в стороны «росли» несколько башенок-ветвей, соединённых мостиками, а увенчивались эти башенки одной общей крышей, щедро украшенной где лепкой, где ковкой с листиками, птичками, зверушками и прочими природными мотивами. Дома поскромней ограничивались красочными росписями на ту же тему, так что город напоминал продолжение местного вырвиглазочно-яркого леса.

Я не успевала восторженно вертеть головой, Демжис почти тащил меня за собой. Пройдя через несколько кварталов нарядных домиков, мы вышли к рыночной площади. Выглядела она довольно уныло. Две трети прилавков пустовали. Редкие торговцы молча меланхолично помахивали ветками, отгоняя мух от своего товара — рыбы и фруктов, выпечки и сладостей. Вдоль рядов бродили редкие покупатели, но расставаться с деньгами явно не спешили.

Демжис тоже не заинтересовался торговлей и потянул меня в боковой узкий переулочек. Нет, надо наконец и характер показать!

— Куда ты меня всё время тащишь?!

— Тише.

— Имею я право это узнать или нет? Между прочим, я есть хочу!

И это была чистая правда. Утром из-за нападения подкрепиться не удалось, потом мы всё были заняты — то на страусах гоняли, то я без сознания валялась, то тащились пешком по лесу… Но, лишь только глаза увидали на прилавках еду, желудок возжелал её настолько страстно и громко, что даже Демжис услышал урчание. На его фальшивом лице проступило что-то вроде сочувствия.

— Успокойся. Мы идём в харчевню, и, если с моего последнего визита там ничего не поменялось, весьма неплохую.

Харчевня оказалась ещё в трёх кварталах отсюда. Я совершенно запуталась в улицах и заподозрила, что Демжис по каким-то соображениям дал сильный крюк.

Сначала мы её услышали — по птичьим вскрикам, и только потом вышли к простецкому, без архитектурных излишеств, длинному деревянному дому с узкими окошками, вдоль которого к горизонтальной жерди были привязаны несколько страусов. Благородные птицы, стянутые затейливой упряжью из кожаных ремешков, беспокойно топтались, взрывая песчаное подворье мощными жилистыми лапами, и норовили клюнуть друг дружку. Я обошла их по широкой дуге.

Внутри харчевни оказался длинный зал, полутёмный — свет почти не проникал сквозь узкие, незастекленные (откуда тут взяться стеклу?) прорези в стенах, только несколько факелов в глубине зала и позволяли не натыкаться сослепу на столы.

— Старый скряга, — пробормотал Демжис, пробираясь в тёмный угол. — Как будто в полумраке его блюда будут казаться вкусней.

— Ты же сказал, что здесь прилично кормят?

— Для таких заведений — да.

И верно, народ здесь собрался в основном не есть, а пить. В воздухе витал бражный дух, вызывавший ассоциации с рюмочными моего родного города. Публика, почти исключительно мужского пола, сидела шумными компаниями и вдохновенно обсуждала что-то житейское. Что именно, было непонятно — местные ругательства я ещё не выучила.

— Демжис, а почему задница полосатая?

— Поротая.

Дикари.

Оставив меня за дальним столиком под стенкой, Демжис сходил к стойке, потолковал о чём-то с толстым неприятным мужичком, и вернулся с ложками и двумя мисками. В одной лежал хлеб, в другой — какое-то месиво.

— Пиво сейчас принесут.

— И тут пиво, — вздохнула я. Как сладкоежка до мозга костей, не люблю этот горький напиток.

— А что ты любишь?

— Газировку… Это как пиво, только сладкое… эх…

— Сделаем, — пожал плечами Демжис.

Набравшись храбрости, я отправила в рот чуточку местного блюда. А с голодухи даже ничего, вроде овощного рагу. Правда, неизвестно когда приготовленного… Хлеб тоже подозрительно попахивал. Зато, мрачно размышляла я, тут уж всё точно без ГМ-технологий.

— А почему ты не наколдуешь еду из чего-нибудь… Веток дерева там, как наши плащи?

— Долго объяснять. — Демжис, похоже, не собирался есть. Он вроде бы рассеянно оглядывал зал с хохочущими людьми, но спокойный человек не сжимает руки так, как будто борьбу устраивает — левая рука сильней или правая.