Волшебный поезд Джоан Роулинг

К сожалению, Сильвия Морган умерла в 1989 году, а ее муж, Джон Морган, последовал за ней в 1998 году. Прежние старомодные педагогические принципы ушли из школы Татшилла вместе с ними. Сегодня они вряд ли бы узнали свою школу – отремонтированные классы, выставка призов за викторины, проводимые между учениками графства Глостершир, среди которых первый приз – «Сова», символизирующая мудрость, как и в книгах о Гарри Поттере. Хотя старшие ученики продолжают так же читать младшим детям, только теперь особой любовью пользуются книги о Гарри Поттере.

Единственное, где в творчестве Джоан «засветилась» татшиллская школа, так это в небольшой книжке – К. Уисп «Квиддич с древности до наших дней». В списке команд по квиддичу Великобритании и Ирландии фигурирует татшиллская «Торадо», игроки которой одеты в «небесно-голубую форму с двумя темно-синими буквами “Т” на груди и спине».

Раннее детство Джоан можно назвать безоблачным, если не считать трагическую потерю любимых морских свинок, которых загрызла лиса.

Первую потерю близкого человека Джоан пережила в девять лет, когда от инфаркта скончалась ее любимая бабушка Кэтлин, мать ее отца. Ее смерть потрясла Джоанну до глубины души: «Я обожала бабушку, ее кончина – самое печальное событие тех лет». Бабушке было всего лишь пятьдесят два года, и она обожала своих внучек. В честь бабушки Джоанна приняла второе имя, Кэтлин, которое вошло в ее псевдоним «Дж. К. Роулинг», долго считавшийся среди читателей мужским именем.

У Кэтлин и ее мужа Эрни был бакалейный магазинчик «Гленвуд Сторз» в Уэстмуре, недалеко от Уимборна, а жили они в уютной квартире над магазином. Девочки Роулингов, когда гостили у бабушки и дедушки, больше всего любили играть в продавцов, что им и разрешалось, когда в магазине не было покупателей. Джоан могла часами «торговать» настоящей едой: консервированной фасолью, супом и сардинами, хрустящим картофелем, всевозможными сладостями, а Ди была придирчивым, капризным покупателем, требующим взвесить то одно, то другое. В такие моменты взрослые могли отдохнуть, наслаждаясь тишиной и покоем, радуясь при этом, что девочки не проводят много времени у телевизора. Хотя уже взрослая Джоанна признавалась, что очень любила мультфильмы.

Кстати, обратите внимание, что мира Гарри Поттера практически не коснулись современные реалии. В этом мире нет компьютеров, самолетов, да и техника вообще появляется лишь как персонаж (летающая машина семьи Уизли) или по необходимости (автобус, перевозящий волшебников, попавших в беду). В школе чародейства и волшебства Хогвартс отсутствует технический прогресс, так же, как и в домах волшебников.

Весь волшебный мир существует лишь при помощи волшебства. Отец Рона Уизли, Артур, в Министерстве магии начальник Отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений маглов, практически не понимает, как эти предметы работают. Он постоянно спрашивает Гарри о той или иной магловской вещи, которая для мальчика, выросшего в семье маглов, является вполне обычной и простой.

Трудно себе представить, что в общей гостиной Гриффиндора оглушающе звучат композиции «Queen», «Rolling Stones» или молодежного бэнда «One Direction». Еще сложнее вообразить себе телевизор, показывающий какой-нибудь популярный сериал, даже если это «Игра престолов». Согласитесь, все это кажется нелепостью и входит в диссонанс с камином, по которому можно переместиться за пару секунд в любое место в мире или поговорить со своим крестным, как Гарри.

Гермиона Грэйнджер, Рон Уизли и Гарри Поттер, так же как и другие ученики, постоянно пользуются библиотекой, снимают с полок покрытые пылью тома книг, пишут перьями (!) на пергаменте (!) лекции и домашние задания.

Основы родительского воспитания Джоанны – чтение, общение и совместные семейные обеды, как мы видим, нашли отражение и в ее книгах. Уклад жизни в Хогвартсе и быт волшебников – яркое тому подтверждение. Гарри, воспитанный в семье маглов, не интересуется ни сериалами, ни компьютером, ни современной музыкой, ни футболом.

Со стороны Энн, матери Джоанны, бабушка Фрида и дедушка Стэнли Воланты жили в Лондоне в Тафнелл-Парке более тридцати лет, до 1977 года, когда Стэнли не стало. Джоан коротко описывает их отношения: «атмосфера в доме – хаос, а брак – неудачный». Понятно, почему внучкам не очень-то и хотелось бывать у них. К тому же Фрида предпочитала не детей, а свору мелких визгливых собачонок, отчасти дополнив образ мерзкой тети Мардж, сестры дяди Дурсля (Дарсля), гостившей у брата в книге «Гарри Поттер и Узник Азкабана». У тети Мардж своя житейская мудрость, которую она активно насаждает среди окружающих – «одно из первых правил воспитания. Наглядный пример – собаки. У плохой суки не бывает хорошего щенка». Джоанна никогда не проявляла особой неприязни к бабушке Фриде, ничего не говорила об отношениях к ней мамы, но эпизод с «надуванием» тетушки Мардж в книге говорит о многом… Джоанна, описывая эту ситуацию, явно получала удовольствие – уж очень реалистично и комично получилось!

А вот Стэнли Джоан и Ди обожали, как и второго дедушку Эрни, им, кстати, тоже уделено внимание в той же книге «Гарри Поттер и Узник Азкабана». Они – водители автобуса «Ночной рыцарь», который подбирает Гарри Поттера, сбежавшего из дома в опасное время, и спасает его, отвезя в трактир «Дырявый котел» в Лондоне.

Безусловно, детство есть детство. Плохие и даже трагичные моменты скрашиваются играми, маленькими праздниками, учебой, помогая детям справиться с «темными» сторонами жизни. Для девочек Роулингов одним из таких ярких моментов был скаутский отряд. Вечером каждый вторник Джоан и Ди собирались на встречу отряда. «Коричневая Сова» миссис Сильвия Льюис, глава их отряда, вспоминает, что «Ди всегда переполняла радость. Она врывалась к нам, хохотала и не могла дождаться, когда все начнется. Джоанна же была серьезнее – наклонит голову под беретом, подбородок опущен, смотрит прямо, совсем как взрослая. Они были совершенно разные, эти девочки». Эти различия характеров припоминает и директор Дэй, описывая Ди, как очень живую и подвижную, по сравнению с Джоан, очень резвую.

Миссис Сильвия Льюис приняла Джоанну в свой скаутский отряд прихода Тайденхэм (Св. Марии) в сентябре 1975 года. Для вступления в него надо было сдать «экзамен», состоящий из нескольких заданий. В первую очередь надо было знать: Клятву скаута («Клянусь изо всех сил честно исполнять свой долг перед Богом и королевой; каждый день помогать людям, особенно близким»); Устав («Скаут должен подчиняться старшему товарищу, не самовольничать»); Девиз («Всегда готов оказать помощь»). Во-вторых, нужно было совершить хороший поступок. В-третьих, уметь завязывать и развязывать галстук скаута. В-четвертых, уметь заплетать косу.

Для всех самым трудным заданием было научиться справляться с галстуком. Миссис Льюис отмечает, что «девочки должны были уметь быстро снять галстук, чтобы с его помощью в случае, если вдруг кто-то сломает руку, сделать перевязку. В отряд никого не записывали до тех пор, пока он не научится правильно завязывать галстук. Семилетним девочкам было непросто освоить эту науку».

Через год Джоан в совершенстве овладела наукой завязывать галстук, а за все время, проведенное в отряде, она получила три значка (знака отличия у скаутов): за сигналы, семафор и оказание первой помощи. Джоан до сих пор вспоминает, что однажды мама дала ей целых тридцать пять пенсов на покупку книжки о первой помощи.

Раз в неделю девочки Роулингов присоединялись к своим сверстницам у церкви и занимались своими скаутскими делами. Это было веселое занятие, а кроме того, достойное и ответственное, прививающее чувства товарищества и ответственности перед обществом.

Как и все, Джоан собирала пенни в трубочку из-под «Smarties» (разноцветные глазированные шоколадные конфеты, до сих пор популярны в Великобритании и других странах), копила на всякие детские мелочи. Она еще не догадывалась, что ее талант позволит ей четверть века спустя, в 1999 году, завоевать Золотую премию «Triple Smarties» за вклад в детскую литературу.

Скауты Татшилла, как и их сверстники по всей Великобритании, занимались организацией различных мероприятий вроде Рождественских вечеров или спектаклей для местных пенсионеров, в меру своих сил помогали им. В конце 1975 года (на тот момент Джоан уже несколько месяцев была скаутом) ее отряд наградили специальным призом Круглого стола Динского леса за помощь пожилым прихожанам. В благодарность старики устроили в школе праздник для скаутов. Помимо этого, скауты готовили барбекю, праздновали Хэллоуин, проводили пикники у церкви Лэнкорт-Черч.

Удивительно, но магия проявила себя уже здесь! Звенья, на которые подразделялся скаутский отряд Джоан, состоящий из двадцати четырех девочек, носили сказочные названия: «Волшебницы», «Феи», «Эльфы», «Гномы», «Чертята». Не исключено, что образы волшебных существ – помощников домовых эльфов Добби и Уинки и вредителей гномов в саду Уизли, чья слюна при укусе очень полезна, – пришли ей на ум при воспоминаниях о своем скаутском детстве.

Миссис Сильвия Льюис вспоминает, что Энн Роулинг, одна из самых молодых мам в деревне, всегда была готова помочь в разных детских мероприятиях. Например, в Черч-Коттедже часто устраивали благотворительный «утренний кофе». Также Роулинги во время ежегодных спортивных соревнований и праздников позволяли школе подключаться к своей электросети, хотя их девочки были не особо спортивны. Но вот народные танцы, которые в обязательном порядке преподавали в школе Татшилла, давались Джоан на удивление легко. Она с удовольствием танцевала и каждое лето была «звездой» школьных представлений для жителей деревни. Наверное, эта любовь к танцам повлияла на описание подготовки к Рождественскому балу в книге «Гарри Поттер и Кубок огня», где Невилл Долгопупс (Невилл Лонгботтом) влюбляется в танцы, а Рон Уизли учится танцевать с профессором Минервой МакГонагалл.

В столь увлекательной новой жизни Джоан не забыла и о своем главном увлечении – сочинительстве. Естественно, сочиняла она постоянно, но после написанного ею «Кролика» она записала еще один рассказ (она тогда считала, что это повесть). Он назывался «Семь проклятых алмазов». Конечно, рассказ был отчасти подражанием автору «Детей железной дороги» и «Истории о кладоискателях» Эдит Несбит, одной из любимых писательниц девочки. Сейчас Джоанна, будучи уже взрослой и знаменитой, чаще всего сравнивает себя именно с Эдит Несбит. «Она говорила, что ей посчастливилось сохранить в памяти все свои детские мысли и ощущения. Я тоже помню себя в каждом возрасте, с одиннадцати до двадцати лет, и, на мой взгляд, “Кладоискатели” – это поучительный пример для тех, кто берется писать детские книги, забыв, что такое быть ребенком», – объясняет Джоанна.

Чем Черч-Коттедж не отличался от прежнего дома Роулингов в Уинтерборне, так это обилием книг. Девочкам никогда не отказывали в покупке книг, а кроме того, их тетя, сестра Энн, служила корректором в «Миллз энд Бун» и регулярно, раз в пару месяцев, присылала большие коробки любовных романов. Джоанна до сих пор со смехом вспоминает, что «еще в довольно юном возрасте я познакомилась с “героическими поступками” мужчин с квадратными челюстями, широкими плечами и в перманентном состоянии едва сдерживаемой эрекции. Затем я снова вернулась к детским книгам – к “Что делала Кэти”, к Эниде Блитон и к привычному К. С. Льюису» (автор классики детской литературы и «Хроник Нарнии»).

В одной радиопередаче Джоанна рассказала: «Я была воплощением “книжного” ребенка: маленькая, сутулая, в очках с толстыми линзами, живущая в мире собственных грез, без конца что-то сочиняющая и время от времени возвращающаяся к реальности, чтобы помучить бедняжку-сестру, которую я заставляла выслушивать мои сочинения и играть в придуманные мною игры». Если обратить внимание на самокритику, то невольно приходит на ум, что главным прототипом героини книг о Гарри, Гермионы Грэйнджер, стала сама Джоан-подросток. Да Роулинг с этим и не может не согласиться, она не отрицает, что «образ Гермионы сложился очень легко, потому что она – это я одиннадцатилетняя. Она – пародия на меня. Как и Гермиона, я была просто помешана на учебе, но за этим скрывалась неуверенность в себе. Мне кажется, это ощущение знакомо всем “сереньким мышкам”».

Гермиона Грэйнджер, дочь маглов-дантистов, сокурсница Гарри, подобно Джоан, очень любит читать. При знакомстве с Гарри и Роном она заявляет: «Я купила несколько книг, которых не было в списке, просто для дополнительного чтения, и твое имя упоминается в “Современной истории магии”, и в “Развитии и упадке Темных Искусств”, и в “Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке”», а во второй книге о Поттере Рону кажется, что «она собирается к Рождеству перечитать всю библиотеку».

Джоанна признается, рассказывая о себе, что «стремилась проявить себя, всегда первой тянула руку и всегда обязана была оказаться правой». Не правда ли, это так похоже на Гермиону? Поэтому эти черты в героине книги доведены писательницей до комизма, это особенно заметно на занятиях по зельеварению, когда профессор Северус Снегг постоянно игнорирует поднятую руку Гермионы, стремящейся ответить на очередной вопрос преподавателя, и даже называет ее «всезнайкой».

Но главное отличие одиннадцатилетних девочек, Джоанны и Гермионы, с их постоянной боязнью допустить ошибку в том, что героине книги удается ошибок избегать. В самом начале Джоанна смогла получить лишь средний балл на ежедневной проверке миссис Морган, в то время как Гермиона сразу становится лучшей ученицей на факультете. Она хвастается Рону и Гарри 112 баллами, полученными ею на занятиях у профессора Флитвика. И, напоминая вначале собирательный карикатурный образ «ботаника-всезнайки», Гермиона постепенно становится «мозгом» троих друзей. В основном загадки и ребусы решает именно она или подталкивает Гарри и Рона к этому.

А вот эмоциональная сторона Гермионы, ее чуткость и чутье проявляются уже в конце первой книги, когда девочка желает удачи Гарри в предстоящем испытании: «Что я – ум и книги, вот и все! Но, оказывается, есть куда более важные вещи – например дружба и храбрость. И, Гарри… будь осторожен!»

Если свою «всезнайкость» Роулинг отобразила в характере Гермионы, то именно Гарри Поттер отражает неуверенность, страх, тоску, страдание, которые чувствовала Джоан в детстве и продолжала ощущать в момент написания произведения. Неуверенность в себе как в волшебнике – Гарри вначале кажется, что его с кем-то перепутали и у него нет этого таланта. Страх перед отбором Распределительной шляпы по прибытии в Хогвартс – Поттер боится попасть не на тот факультет. Он страдает на уроках по зельеварению, когда профессор Снегг над ним издевается. И Гарри так же тоскует по маме, как Джоанна после смерти Энн.

Когда Джоанне было девять лет, мама дала ей замечательную книгу Элизабет Гудж «Белый жеребенок». Можно сказать, что в ней Джоан нашла те моральные ориентиры, которые будут сопровождать ее всю жизнь и отразятся в ее книгах. Таким образом, Энн Роулинг передала дочерям нравственные ценности своего поколения, выбрав, наверное, самую лучшую на тот момент детскую книгу. Спустя четверть века Джоанна говорит своим читателям, что «это всем книгам книга, она оказала прямое влияние на “Гарри Поттера”».

Повесть «Белый жеребенок» Элизабет Гудж после выхода в 1946 году была награждена медалью Карнеги за вклад в детскую литературу, а на обложке английского издания 2000 года можно прочесть слова другого великолепного детского писателя, Дж. К. Роулинг: «Я просто обожала “Белого Жеребенка”. Какой замечательный сюжет… Местами страшно, местами – романтично, и такая волевая героиня!»

У главной героини «Белого Жеребенка» очень много общего с Гарри Поттером. Как и у самой повести в целом. Нет, не спешите обвинять Роулинг в плагиате! Во-первых, человек, собирающийся написать детскую повесть, вряд ли нашел бы лучший образец для подражания, а во-вторых, именно лучшие образцы творчества предшественников всегда становятся основой для следующих гениальных творений.

Что же общего можно найти в этих книгах? Что так поразило Джоанну, привлекло ее внимание и что она смогла использовать впоследствии в книгах о Гарри?

Ну, взять, хотя бы героиню Элизабет Гудж с чисто «поттеровским» именем – Мария Мерривэзер! А внешнее описание очень напоминает Джоан в детстве… Практически у всех персонажей Элизабет Гудж очень звучные имена, как и в книгах о Гарри Поттере. Есть карлик Мармадук Скарлет, похожий на домового эльфа Добби, который также занимается домашним хозяйством: готовит, моет, убирает. Подобно Гарри. Мария – сирота и тоже в определенный момент у нее меняется жизнь, она отправляется в замок к своей кузине.

Как можно догадаться уже по названию, в «Белом жеребенке» очень важную роль играют животные, они, как и в книгах о Гарри Поттере, вначале часто производят обманчивое впечатление.

Кот Гермионы Живоглот (Косолап) гоняет «бедную» крысу Рона Коросту (Скабберс), а впоследствии выясняется, что это не крыса, а подлый предатель зверомаг Петтигрю. Еще Живоглот сворачивается на груди Сириуса и закрывает собой его сердце, спасая крестного Гарри от смерти. Нагайна, ручная змея Волан-де-Морта, обладает разумом и столь же беспощадна, хитра и жестока, как ее хозяин. Ну и конечно же совы, без которых сейчас трудно вообразить мир Гарри Поттера, – умные и верные птицы, первые помощники волшебников! Вспомните, как Гарри теряет свою сову Буклю (Хедвиг) – она заслоняет его от смертельного заклятия и погибает сама.

И еще одна из самых ярких параллелей «Белого жеребенка» с книгами о Гарри Поттере – описание пира! «Там был внушительных размеров сливовый торт, а еще шафрановый торт, вишневый пирог, восхитительное мороженое, эклеры, имбирное печенье, меренги, взбитые сливки, миндальные пальчики, карамельные пирожные, шоколадные пирожные, пряники, рожки с кремом, девонширские сладости, корнуоллские пирожки, бутерброды с джемом, сэндвичи с лимоном и творогом, сэндвичи с латуком, хрустящие хлебцы с корицей и медовые тосты – еды человек на двадцать, а то и больше» – это не пир в Хогвартсе, это пир в последней главе «Белого Жеребенка» Элизабет Гудж, – все это чисто английские блюда, которые так любила пробовать Джоан на семейных обедах.

Джоанна Роулинг с радостью и гордостью признает, что книги о «Гарри Поттере» – это еще и дань памяти одной из любимых книг детства.

К старшим классам Джоанна, или Джо, как ее называли одноклассники, заработала имидж зубрилки-интеллектуалки. Джоанне, как ребенку скованному и неуверенному, было сложно побороть в себе «Гермиону», но к шестнадцати годам она постепенно превратилась в общительную девушку, у которой появилось много друзей. А в последнем классе ее даже избрали старостой. На это событие Джо отреагировала в своем стиле – «Все лучше, чем в тюрьму», что безусловно показывает ее отношение к школе. Хотя, будучи уже знаменитой, Джоанна замечала, что «в общем-то любила среднюю школу».

Но одна из ее подруг-одноклассниц вспоминает, что «в Уайдене было ужасно. Вы даже представить себе не можете, как мы с Джо мечтали побыстрее закончить последний класс».

После татшиллской начальной школы все дети деревни отправлялись учиться в школу в Уайдене. Это была современная общеобразовательная школа, находившаяся в новом здании в соседней деревне Седбери. Теперь Джоанне приходилось ходить две мили от Черч-Коттеджа до школы. Две деревни, Татшилл и Седбери, находятся настолько близко, что не сразу можно догадаться, где заканчивается одна и начинается другая. Главное отличие Седбери – большой «городок» школы Уайден.

Обучение в Уайдене, как и во всех государственных школах, было бесплатным, а живущих в этом районе детей принимали без экзаменов. Джон Неттлшип, бывший учитель химии, вспоминает, что «у нас [3] учились ребята со всей округи, из самых разных слоев». Джоанна росла вместе с детьми коренных жителей и с ребятами таких же переселенцев, как и ее семья, пожелавших, чтобы их отпрыски росли в здоровой среде.

Переходя вместе со своим классом в новую школу, Джоан не только покидала миссис и мистера Морганов, но и ожидала встречи с новыми учителями, с которыми, возможно, тоже непросто будет поладить.

Директором Уайдена был Кен Смит – по словам мистера Неттлшипа, «истинный джентльмен», а по воспоминаниям одной из сверстниц Джоанны – «сухарь с палкой». Этот «истинный джентльмен» восстановил в своей школе телесные наказания! Тот же мистер Джон Неттлшип утверждает, что директор Уайден очень похож на Альбуса Дамблдора, а многие знавшие мистера Кена Смита даже не задумывались об этом. Мистер Неттлшип отмечает, «странно, что Дамблдор, один из самых могущественных волшебников в мире, не пытается использовать свой авторитет. Он потворствует школьному самоуправству. Кен Смит был очень скромный человек и также полагал, что каждому учителю следует предоставить свободу действий. Благодаря этому преподаватели относились к своей работе с большим рвением и энтузиазмом, но, с другой стороны, это было чревато внутренними конфликтами – что характерно и для Хогвартса». И в то же время одна из школьных подруг Джоанн заявляет, что «у Смита с Дамблдором нет ничего общего».

Возможно, будучи старостой в последний год обучения, Джоан и была больше других знакома с работой школьной администрации и директора, и личные качества директора Уайдена нашли свое отражение в образе Альбуса Дамблдора, но не стоит забывать, что все характеры героев книг о Гарри Поттере собирательны. Если спокойная рассудительность и передана директору Хогвартса от Кена Смита, то это не означает, что он единственный прототип этого персонажа. Больше всего Альбусу Дамблдору «досталось» от отца Джоанны, Пита. Здесь даже мистер Неттлшип, не мог не согласиться, что Пит «очень мудрый человек».

При этом сам мистер Джон Неттлшип – это явный прототип профессора Снегга, конечно, с добавлением черт миссис Морган, да еще, наверное, нескольких других людей.

Профессор Снегг, как и мистер Неттлшип, вдумчив, таинственен, немногословен, прозорлив, резок, обладает способностью принимать нестандартные решения, умеет сразу видеть корень проблемы – все это, возможно, и вызывало страх у его менее уверенных в себе учеников. Именно эти качества заставили Гарри вначале сторониться Снегга, потом подозревать его в преданности Валан-де-Морту, а затем, после убийства профессора Дамблдора, ненавидеть его. Не удивительно, что и мистер Неттлшип имел нелестное прозвище – большинство учеников школы Уайден называли его «Язва». Хотя сам учитель химии гордится тем, что является основным прототипом одного из самых неприятных учителей Хогвартса. На уроках отношения Джоанн и мистера Неттлшипа складывались сложно – девочка не блистала в химии, а учитель предъявлял к ней повышенные требования, заставляя страдать детское самолюбие. Мистер Неттлшип вспоминает, что «имел обыкновение задавать вопросы ученикам по очереди, а Джоанну вызывал чаще других, потому что считал ее одной из самых способных в классе».

Помните те моменты, когда Гарри не может ответить на вопросы профессора Снегга? Вопросы Поттеру кажутся немыслимыми, заставляя мальчика ерзать на стуле и испытывать страх. «Поттер! – неожиданно произнес Снегг. – Что получится, если я смешаю измельченный корень асфодели с настойкой полыни?» Точно так же чувствовала себя Джоан, направляясь в класс, где ее ожидали целых два урока химии. Да и самому мистеру Неттлшипу кажется, «что неуверенность Гарри – это ощущения самой Джоанны в отношении некоторых аспектов обучения».

Мистер Неттлшип также считает, что мрачное чувство юмора профессора зельеварения, это тоже его заслуга: «Я считаю, что персонажи Роулинг – это сложная смесь, но я нахожу в Снегге кое-что и от себя. Сначала я тешил себя мыслью о своем сходстве с Альбусом Дамблдором, но потом меня стали осаждать репортеры с одним и тем же вопросом: “Вы ведь Снегг, не так ли?” И моя жена Ширли сказала: “Мне не хотелось, чтобы ты об этом знал, и поэтому я молчала”. Думаю, многие ученики считали меня очень строгим, особенно классы 1970-х годов. Но, как говорится, пожалеешь розгу – испортишь ребенка».

Бывший учитель химии Джоанны является ярым поклонником ее книг о Гарри Поттере. И на момент последнего интервью уже несколько раз перечитал первые три книги и ждет с нетерпением выхода четвертой. Мистер Неттлшип очень сочувствует «своему» персонажу: «Для меня главное, что Снегг – это человек, который доставляет неприятности не столько окружающим, сколько себе самому, и мне кажется, что к концу седьмой книги “Гарри Поттера” многое разъяснится, а я, возможно, к тому времени научусь проще смотреть на вещи. Может быть, я тоже сумею проявить себя с хорошей стороны».

Говоря эти слова, Джон Неттлшип даже не подозревал, насколько сложным и неоднозначным окажется образ Снегга! Его Любовь, Преданность, Самопожертвование и Сила так пора зят Гарри, что он назовёт своего сына Северусом, в честь профессора зельеварения. Возможно, Джоанна таким образом отблагодарила Джона Неттлшипа, сыгравшего особую роль в судьбе семьи Роулингов.

К тому времени, когда в Уайден пошла и Ди, младшая сестра Джоанны, Энн, их мама, женщина еще молодая и сильная, решила устроиться на работу. В школе, где учились ее дочери, освободилась вакансия лаборантки. Заведующим лабораторией был Джон Неттлшип, который и проводил с ней собеседование. Вначале Энн не приняли, как вспоминает учитель химии. Инициатива исходила именно от него. «Моя жена Ширли, – вспоминает мистер Неттлшип, – была главной лаборанткой, и мы искали ей помощницу. Мне пришлось выбирать между Энн и еще одной женщиной, которая много лет работала на этой должности. Мне тогда казалось, что следует отдать предпочтение человеку с опытом. Ширли была со мной не согласна. Но с той женщиной нам не повезло. Вскоре ей надоела эта работа, и она ушла от нас. Тогда мы предложили это место Энн. Для нас это оказалось настоящей удачей, потому что она превосходно справлялась со своими обязанностями». Энн долгие годы проработала на этом месте, а Неттлшипы стали ее друзьями.

Теперь Энн, расцветавшая в компании молодежи, каждое утро отправлялась на работу вместе со своими дочерями. Когда Джоан и Ди вышли из скаутского возраста, они стали участвовать в деятельности Молодежного клуба Татшилла. К ним подключилась и Энн. Она хорошо играла на гитаре, старалась передать свои умения дочерям и их друзьям, которые все поголовно в то время мечтали стать рок-звездами.

После уроков Энн, Джоанна и Ди, напоминавшие больше сестер, чем мать и дочерей, отправлялись вместе домой, по дороге заглядывая в лавочки, чтобы купить что-то на ужин. Один из лавочников, Джефф Роузер, хорошо помнит семью Роулингов, они часто покупали у него бакалею и мясные продукты. «Когда они заходили к нам, – вспоминает он, – Джоанна всегда вела себя тихо. У них была очень дружная семья. В выходные они приходили вместе с отцом. Энн и Пит были очень хорошей парой».

В то время далеко не у всех были машины, поэтому сумки приходилось носить самим, и Энн с девочками, нагруженные продуктами, шли пешком до дома, делясь новостями дня и школьными слухами.

Джоанна вспоминает, что однажды ее мама, наделенная исключительным чувством юмора, рассказала им с сестрой историю, произошедшую в биологической лаборатории школы с новым учителем биологии и его жуками. Эту же историю помнит и Джон Неттлшип. «Это было ужасно, – вспоминает учитель химии. – Однажды жуки расползлись, а учитель, их хозяин, сбежал, предоставив бедной Энн самой разбираться с ними. Эти мерзкие существа были повсюду – даже на потолке. К счастью, они не расползлись дальше лаборатории». Для Энн это происшествие было забавным, и в течение того дня она пересказывала подробности случившегося, постоянно приукрашивая. Двухдюймовые жуки постепенно превратились уже в шестидюймовых чудовищ, а дочери слушали рассказ уже с участием жуков, похожих на драконов.

Вспоминая рассказ мамы, Джоанна использовала его подробности в книге «Гарри Поттер и Кубок огня», где, как всегда незадачливый и наивный, Хагрид приносит огнеплюев-мантикрабов на занятия по уходу за волшебными животными, предлагая ученикам прогуляться с ними. Итог комичен – трехфутовые взрывающиеся огнеплюи, «нечто среднее между гигантскими скорпионами и вытянутыми в длину крабами», были неуправляемы, и ученики стали носится за ними по всему пришкольному участку.

В старших классах Джоан не было равных в выполнении работ по английскому языку, она весьма творчески подходила к занятиям, поражая учителей. Особенно сильное впечатление она произвела на практиканта, американского студента Дэйла Ньюшвондера, получавшего второй год практические навыки преподавания в английской государственной школе. Он вспоминает, что Джоан по сочинениям «не было равных в классе. Жаль, что я не сохранил ее эссе (оцененное на “А с плюсом” [4]) “Мой необитаемый остров”, которое она написала на уроке литературы на тему выживания в трудных условиях. В то время мы читали такие книги, как “Повелитель мух” Уильяма Голдинга и “Прогулка” Джеймса Венса Маршалла». Спустя тридцать лет Джоан в одной из телепередач заметит, что самая необходимая книга на необитаемом острове – «Руководство по поведению в экстремальных ситуациях», что «Шекспир, Библия и прочая литература – это все хорошо, не спорю, но мне-то ведь надо выжить…»

Мистер Ньюшвондер также вспоминает, что Джоан не очень любила участвовать в устных дискуссиях, она всегда предпочитала писать: «Казалось, что она вполне уверена в своих способностях, хотя иногда была, может быть, чересчур застенчива». Он же вспоминает другую учительницу, мисс Люси Шеферд, которая также сыграла немаловажную роль в развитии литературного таланта Джоанны. «Мисс Шеферд отдавала преподаванию всю свою душу, – говорит мистер Ньюшвондер, – относилась к ученикам с уважением, прививая им любовь к знаниям и закладывая фундаментальные навыки, которые в будущем помогли бы развить их собственный творческий потенциал».

Когда Джоанна только пришла учиться в Уайден, мисс Люси Шеферд было чуть больше двадцати, и она была феминисткой, отстаивая право женщины на самореализацию в обществе. Мистер Ньюшвондер отмечает, что «мисс Люси отличалась принципиальностью, но дети не боялись ее, поскольку чувствовали искреннее отношение к себе. Она была совершенно лишена честолюбия и, как никто, умела создать серьезную учебную атмосферу благодаря отличным организаторским способностям и стремлению добиться от учеников качественной работы. Я нисколько не сомневаюсь, что Люси оставила глубокий отпечаток в жизни Джоанны Роулинг».

Воспоминания мистера Джона Неттлшипа о мисс Люси Шеферд также весьма уважительны: «У Люси были очень высокие стандарты преподавания. Мне у нее тоже было чему поучиться, хотя бы потому, что мне было трудно подбирать учебный материал. Я всегда суетился, пытался форсировать учебный процесс. В то время английские общеобразовательные школы современного типа стремились привлекать в штат творческих людей, которые искали возможности опробовать новые методы преподавания. Такой была и Люси».

Уже прославившись на весь мир, Джоан признается, что среди всех учителей наибольшее доверие у нее вызывала Люси Шеферд, но юная Джо и не подозревала, что ее учительница строила честолюбивые планы стать писателем. При этом именно она научила Джоан быть внимательной к деталям, скрупулезно продумывать структуру, тщательно собирать материал. В интервью Джоанна как-то поделилась, что такие женщины ей раньше не встречались: Люси Шеферд боролась за право женщин на самореализацию, была убежденной феминисткой, при этом всей своей жизнью и работой соответствовала своим идеям. Все, ученики и учителя, ценили мисс Шеферд за ее необыкновенное отношение к работе. Одно из воспоминаний Джоан о мисс Люси: «Помнится, я что-то машинально рисовала во время урока, пока она объясняла материал, и тогда она сказала, что это очень невежливо. “Но я же слушаю”, – возразила я, на что она ответила, что я все равно веду себя неуважительно. Это очень подействовало на меня».

К сожалению, мисс Шеферд покинула школу и на данный момент работает в одном из книжных магазинов Бристоля. В начале 2000-х Джоан получила от нее письмо, в котором учительница пишет, что ей очень понравились книги о Гарри Поттере. Джоан с благодарностью хранит это письмо.

В тринадцатилетнем возрасте Джоанна впервые выбралась из тесного мирка Уайдена – она с классом отправилась на экскурсию в маленький городок в окрестностях Лилля. Бывшая одноклассница Джоанны вспоминает, что «на нас экскурсия не произвела никакого впечатления. Было очень скучно. Мы с Джо думали: надо же, во Франции столько красивых, интересных мест, а нас занесло именно сюда, в этот бедный, невзрачный шахтерский городишко».

«Благословенный рай между Северном и Уай», как говорят о Динском лесе, действительно таков, но не тогда, когда тебе пятнадцать – шестнадцать лет! «Потерянным раем» называла молодежь этот «благословенный рай» для старшего поколения.

Самым знаменитым из здешних писателей до Дж. К. Роулинг считался драматург Дэннис Поттер, автор «Поющего детектива» и «Пенни с неба», родившийся и выросший в десяти милях от Татшилла. В своих мемуарах «Меняющийся лес» писатель отмечает, что, спросив одну знакомую девушку, что она думает об этих местах, о Динском лесе, он получил ответ: «Вы имеете в виду эту дыру… Здесь нет жизни, вот что. Кругом одни дряхлые старики. Совершенно нечем заняться. Сплошная нищета и старые байки…» Наверное, к этому ответу присоединились бы и Джоан, ученица старшей школы, и ее одноклассники.

В ближайшем от Татшила городе, Чепстоу, не было даже кинотеатра. А в пабы несовершеннолетних не пускали. Скука была смертная. Даже секретарь директора школы Паула Уайтхаус жаловалась на то, что «молодым людям абсолютно нечем заняться». Конечно, молодежь находила себе какие-то занятия – бесцельно шаталась по округе, собиралась на автостоянках у супермаркетов, покуривала и каталась на скейтбордах. Вот, можно сказать, и все развлечения…

Кроме того, унылая школьная форма Уайдена, желто-коричневая, навевала мысли о колонии или тюрьме. Если обратить внимание, как Джоанна одевается сейчас, то вы заметите, что эти два цвета никогда не встречаются в ее гардеробе до сих пор.

Ближайший кинотеатр находился в Коулфорде, до которого нужно было еще добраться. В нем Джоан и ее сверстники впервые посмотрели «Бриолин» – лучшую картину 1978 года. Все мальчики воображали себя Дэнни Зуко, в исполнении Джона Траволты, а девчонки – Сэнди, в исполнении Оливии Ньютон-Джон. Но Джоан уже тогда умела проявлять независимость во взглядах, ей импонировала Риццо – героиня с очень непростым характером, роль которой исполняла Стоккард Ченнинг. Именно с ней, девушкой, тщательно скрывающей свою ранимость под маской развязности, будут сравнивать Джо ее университетские подруги.

Но главным кумиром 1977–1978 годов в Великобритании стал Лайф Гарретт с двумя альбомами, в последнем из которых трек «I Was Made For Dancin» до сих пор считается одним из самых лучших в английской поп-музыке 70-х годов. Фотографии кудрявого сексапильного блондина украшали стены юных поклонниц всей страны. Но увлечение Лайфом Гарреттом у Джоанны прошло очень быстро. На смену ему пришли «The Clash» – британская музыкальная группа, образованная в 1976 году в Лондоне под влиянием панк-рок-группы «Sex Pistols». «The Clash» – одна из первых и наиболее известных групп-исполнителей панк-рока. Группа также экспериментировала с различными музыкальными стилями от регги до хип-хопа. Ей были свойственны широта музыкального диапазона, политическая бескомпромиссность, а ее концерты были полны энергии и провокаций, что принесло группе нехарактерный для панка крупный успех у себя на родине и за рубежом.

Под музыку «The Clash» Джоанна переживала свою первую влюбленность. Ее школьная подруга, Андреа Эндрюс, вспоминает, что Джо «сидела и не сводила глаз с нашего одноклассника, за которым увивалась и еще одна девочка. Для своих пятнадцати лет он был высокого роста, блондин, поэтому нравился многим». А Джоан, после того как влюбленность прошла, сама для себя, как определила она уже будучи взрослой, решила, что, «если у тебя есть мозги, это не значит, что ты лучше управляешь своими чувствами, чем остальные».

Такие развлечения, как танцы, тоже были редкостью в то время в Татшилле. Андреа отмечает, что Джо очень нравились дискотеки. «Был молодежный клуб в Вудкрофте, – вспоминает Андреа, – иногда устраивались дискотеки в “Дрилл-Холл” в Чепстоу. Для нас это было целым событием: там мы могли достать выпивку и потолкаться среди “взрослых” шестнадцатилеток. Очень редко бывали танцы в школьном актовом зале. Вот и все». Понятно, что «натанцеваться» в подростковом возрасте Джоанна не смогла, зато от души предастся этому увлечению в будущем, во время работы за границей.

Современные европейские и американские подростки, особенно из крупных городов, вряд ли смогут понять, насколько нечем было заняться их сверстникам, проживавшим в провинции в 70-х годах XX века.

Сверстники Джоанны могли пойти в кофейню «Мартинс» или встретиться за чашкой чая в булочной «У Грегга». Вход в «Лив энд лет лив», обшарпанный, но пользующийся любовью местных придорожный кабачок между Татшиллом и Уайденом, был Джоанне закрыт, как и всем несовершеннолетним. Кроме того, у них в семье не было принято посещать такие места – Пит и Энн редко выходили на люди, наверное, только погостить у близких друзей. Роулингов так и не видели в местном пабе.

Многим интеллигентным и застенчивым подросткам становятся ближе именно радикальные виды молодежной культуры, поэтому не удивительно, что Джо полюбила «The Clash». Эта любовь подлится долгие годы, и увлечение панком будет выражаться следующие десять лет в ярком экстравагантном макияже, густо подведенных глазах.

«Тихая и робкая» Джо, по воспоминаниям одноклассников, в кругу близких подруг была раскованна и чувствовала себя свободно. Она поражала их рассказами собственного сочинения, в которых все они были главными героями. «Джоанна забавляла нас своим остроумием и своими интересными историями, – говорит одна из ее одноклассниц. – Она была очень умной и изобретательной, гадала нам на картах Таро и по руке и при этом закручивала такие сюжеты, что, несмотря на всю их абсурдность, мы верили ее “предсказаниям”, а потом сами же над ними смеялись».

Продолжая придумывать и рассказывать, Джоанна не переставала «глотать» огромное количество книг – от Эдгара Райса Берроуза и Яна Флеминга до романов Джейн Остин, оставшейся до сих пор одной из ее любимых писательниц. Например, «Эмму» Джо перечитала двадцать раз.

Джоанна очень быстро развивалась внутренне, расширяя горизонты чтением разнородной литературы, но это никак не сказывалось на ее успеваемости в школе Уайдена. Увы, но британская система образования далека от совершенства, в чем Джоанна убедилась сама, будучи ученицей, а впоследствии и учительницей. «Всех, у кого были светлая голова или честолюбие, – вспоминает одна из школьных подруг Джоанны, – в лучшем случае игнорировали, в худшем – унижали и дразнили зубрилами, причем даже сами преподаватели». Кроме того, Джо поджидали и другие неприятности – у нее появился недруг, девочка из школы, видимо, из категории хулиганок. Джо была невысокого роста, да и сейчас она около 163 см, поэтому защищалась как умела. Позже в интервью Джоанна скажет: «У меня не было выбора. Я должна была либо ответить, либо распластаться на полу и притвориться мертвой. На несколько дней я стала школьной знаменитостью, потому что той девочке не удалось сбить меня с ног. На самом же деле я просто прислонилась спиной к своему шкафчику и только потому не упала».

После этого инцидента Джоан фактически пряталась в школе на переменах, боясь продолжения конфликта. Она убегала к маме в лабораторию, якобы просить денег на завтрак, гуляла во дворе, всячески стараясь, чтобы ее не увидели. Но после того, как ей удалось «устоять на ногах» при нападении, ее больше никто не трогал. Наверное, она «прошла испытание», и дальнейшее ее приследование хулиганке стало неинтересным.

Видимо, в этот период у Джоанны сформировалось стойкое неприятие хамства и агрессии. Неудивительно, что Гарри и Рон Уизли, герои ее книг, постоянно противостоят агрессии и хамству учеников факультета Слизерин, в лице задиры Драко Малфоя и двух его туполобых прихвостней Крэбба и Гойла. Образ Драко Малфоя получился у Роулинг настолько правдоподобным, что он даже является доказательством научной психологической теории, что хам – всегда трус. Когда Драко вместе с Гарри, Гермионой и Уизли наказывают походом в Запретный лес для оказания помощи Хагриду, его реакция ожидаема: «В лес? – переспросил он, и голос у него был совсем не такой самоуверенный, как обычно. – Но туда нельзя ходить ночью! Там опасно. Я слышал, там даже оборотни водятся». А затем… «Малфой, издав дикий крик, бросился бежать». Также трусит Драко перед Гермионой, которая за оскорбление вначале пригрозила ему волшебной палочкой, а затем просто ударила его в нос. Трусит младший Малфой и убить Альбуса Дамблдора.

И, наверное, прообразом Невилла Долгопупса, одного из друзей Гарри, Рона и Гермионы, стал один из соучеников Джоанны по школе Уайдена. Это был небольшой белокурый мальчик, как вспоминает одна из одноклассниц Джо, «с ореолом курчавых светлых волос и ангельским личиком, выглядел еще моложе своих лет и напоминал мальчика из хора. Он был очень робкий и говорил тихо-тихо, и, как можно догадаться, ужасно от этого страдал. Над ним постоянно издевались, и в школе ему приходилось туго».

К сожалению, хамство и издевательство позволяли себе не только ученики, но и учителя, а это, по словам самой Джоанны, было «самой подлой вещью на свете». И в этом отношении уайденская школа внесла свою лепту в создание образов не самых приятных профессоров и служителей Хогвартса, достаточно вспомнить Аргуса Филча, бессменного завхоза школы, и Долорес Амбридж, вначале Генерального инспектора, а впоследствии и преподавателя по защите от Темных Искусств.

По мнению Джоан, учитель может быть и суровым, и строгим, и резким, но он не должен позволять себе хамства! Мисс Люси Шеферд, например, была очень жестким в обращении, иногда резким человеком, но любимая учительница Джо никогда не унижала детей. Ведь на месте учителя так легко быть хамом – это Джоан испытала на себе не раз.

Многие проблемы школьной системы не обошли и Хогвартс. Эта вымышленная школа – очень любопытное заведение. В первую очередь, это интернат, поэтому большинство думает, что это частная школа, хотя это не так. Ну представьте себе семью Уизли, которая не всегда может позволить новые учебники своим семерым детям, и все носят свитера домашнего производства… А вот двоюродный брат Гарри, Дадли, посещает именно дорогую частную школу, alma mater его папаши, «Вонингс», о чем напрямую и говорит Джоан в тексте. 

По словам же мистерара Джона Неттлшипа, «Джоанна говорила, что каждый видит в ее книгах то, что хочет увидеть поэтому те, кому по душе частные школы-пансионаты, причисляют к ним и Хогвартс. Но сама Джоанна всегда была за государственные школы, так что вывод напрашивается сам собой». Джоан вынуждена была сделать Хогвартс интернатом, так как этого требовала сюжетная линия, хотя она сама не раз говорила, что никогда не хотела бы учиться в интернате и ни за что не отдала бы туда свою дочь. Единственное, что привлекало Джоан в школах с полным пансионом, так это возможность «получить некоторую свободу, обрести новую семью, где привязанности не столь крепки и, наверное, более четко обозначены границы», как она отметила в одном из своих интервью.

Вся свобода, которую получала Джо в Уайдене, – это свобода творчества в пределах уроков резьбы по дереву и металлообработки. Ее плоская ложка, которую впору было использовать как отвертку, и криво склеенная деревянная рамка для фотографии были дороги только ее маме Энн, которая их бережно хранила и всем с гордостью показывала. К сожалению, работа руками не была сильной стороной Джоанны. Она в десять лет даже как-то умудрилась сломать руку в неконтактной игре в нетбол! Беда в семью пришла неожиданно.

Первые признаки болезни мамы Джоанна стала замечать в двенадцать лет. Трудно сказать, когда сама Энн стала задумываться о том, что с ней что-то происходит. Ей стало трудно поднимать кастрюлю, заварочный чайник, иногда вещи, особенно увесистые, как будто сами стремились выскользнуть из ее рук. Ширли Неттлшип, ее подруга и коллега, вспоминает, что когда Энн играла на гитаре, то жаловалась на покалывание в пальцах. Как-то Энн упала в школьном коридоре, и учитель химии Уильям Кларк догадался, что происходит, и посоветовал обратиться к врачу. В итоге, когда Энн было всего лишь тридцать пять, а Джоанне пятнадцать, врачи поставили страшный диагноз – обширный рассеянный склероз. Это был фактически смертный приговор, оставался вопрос лишь в том, когда это случится. Врачи здесь не могли дать никаких гарантий. При правильной своевременной терапии больные с таким диагнозом могли прожить и двадцать, и тридцать лет, но могли умереть и через год.

Рассеянный склероз – это хроническое заболевание центральной нервной системы, в результате течения которого поражению подвергается спинной и головной мозг. Болезнь выражается в нарушении способности к управлению движениями мышц, а также в нарушении координации, зрения и чувствительности. Постепенно происходит поражение нервных клеток мозга, причем происходит это за счет атаки со стороны собственной иммунной системы организма. Именно поэтому Энн Роулинг не могла удержать руках увесистые предметы. Эта болезнь еще плохо изучена, н ей, как правило, заболевают молодые люди. Есть предположение, что причина этого заболевания, по одной из гипотез, – вирусы, и этим объясняется то, что у всех пациентов болезнь протекает по-разному. Жизнь в Черч-Коттедже изменилась навсегда. Джоан как-то призналась, что «находиться дома было трудно».

 Особенно тяжело было наблюдать, как любимый человек чахнет, а помочь ты ему ничем не можешь. Конечно, основная забота о семье легла на плечи Пита, отца девочек. У Энн оказалась прогрессирующая форма заболевания. Постепенно у жизнерадостной женщины с заразительным звонким смехом оставалось все меньше сил. Раньше это была энергичная брюнетка, которая превыше всего ставила интересы своей семьи и забывала о домашних делах, только взяв в руки книгу. Энн обладала превосходным чувством юмора и всегда готова была посмеяться. Она была трудолюбива и очень любила детей. «Дети были для нее всем, – вспоминает Джон Неттлшип, – и она отлично ладила с учениками. Дети могут многому научиться у лаборанта, даже если он не преподает у них. Энн играла большую роль в образовательном процессе и к тому же была человеком самых высоких принципов». С безграничной болью и глубокой любовью вспоминает Джоанна маму в период болезни: «Иногда все вроде бы было нормально, а в иные дни она не могла удержать в руках заварочный чайник. Но она скрывала свою боль под маской иронии, продолжала работать в школьной лаборатории и играть на гитаре, так что никто и не понимал, насколько все серьезно». Уильям Кларк, один из учителей химии в школе Уайдена, посоветовавший Энн обратиться к врачу, по печальному совпадению, почти одновременно с ней консультировался у того же врача.

 Их диагнозы были одинаковыми. «У Энн была очень тяжелая форма, – вспоминает мистер Кларк. – Однажды она упала в школьном коридоре и после этого сразу же ушла домой». Можно сказать, что Уильяму Кларку повезло больше, чем Энн, он считается долгожителем среди людей с таким диагнозом.

На момент интервью он боролся со своим недугом уже больше двадцати шести лет. Уильям Кларк, пока мог работать в школе, часто рассказывал ученикам о своей болезни и о том, как она отразилась на его образе жизни. Вспоминая Энн, Уильям Кларк говорил, что иногда она становилась сама собой – веселой, бодрой и общительной, – а иногда чувствовала себя нехорошо. Энн Роулинг повезло гораздо меньше. После окончательной постановки диагноза ей вскоре пришлось бросить работу. «Известие о болезни буквально подкосило ее, – вспоминает Джон Неттлшип, – ибо это означало, что больше она не сможет справляться со своими школьными обязанностями. В любой момент, когда она мыла бы колбы и пробирки, пальцы могли подвести ее. Сознание собственной непригодности терзало ее больше, чем проблемы со здоровьем. Энн не испытывала к себе жалости. У нее была поразительная сила воли, и казалось, что она не поддастся этой ужасной болезни».

 Джоанна и Ди очень переживали, особенно это усилилось, когда болезнь мамы стала проявляться чаще. Об опасности этого заболевания они по крохам узнавали из проспектов и брошюр о рассеянном склерозе. И постепенно стали замечать все проявления болезни у Энн. Свобода движений возвращалась к ней все реже, состояние ухудшалось. «Чем больше прогрессировала болезнь, – рассказывает Джон Неттлшип, – тем серьезнее становилась Энн. Ее жизнерадостность и непосредственность словно испарились». Но, оставив работу, Энн страдала и эмоционально, ей трудно было находиться в бездействии. Чтобы чувствовать себя хоть чем-то полезной, не маяться от безделья, она ходила убирать церковь, часто в этом ей помогали дочери.