Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Юность компьютерщика - Автор неизвестен на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

Автор неизвестен

Юность компьютерщика

Первая часть

Мрачное осеннее утро, типичное для конца октября, когда рассвет с трудом пробивает толщи тяжелых туманных туч, моросящих беспрерывным мелким дождиком, не внушало веселья и оптимизма.

Дмитрий, нехотя просыпаясь, с отвращением ощущал начало нового рабочего дня.

Бледно-серый оттенок утра уже обозначил контуры маленькой десятиметровой комнаты, до потолка загроможденной полками с книгами; радиоприборами, сумеречно поблескивающими своими кнопками и рукоятками, и множеством других вещей, диковинных для непосвященных.

Через неплотно притворенную картонную дверь уже вовсю слышались лязг посуды, шипение крана над кухонной раковиной и голоса: мать с бабушкой проснулись раньше его и уже готовят завтрак.

— "Пора вставать," — тяжело вздыхал Дима. — "Так и на работу недолго опоздать… Ну ладно. Подождет работа, место не то, чтобы за него держаться. Но если б не это…"

"Это" означало одно — Димка в свои 23 года был одинок, не женат, да и последние 2 года не имел ни одной подруги, которая позволяла бы ему хотя бы поцеловать себя в губы. И посему было столь противно подыматься, покуда его мужское достоинство в широких семейных трусах натужно задиралась вверх.

— Пора, — решил он и резко вскочив, схватил лежащие на осциллографе джинсы "Тверь".

Не потому что боялся опоздать на работу: мать просто могла влететь в комнату, сорвать одеяло и увидев это… ему не только было стыдно но она и могла поднять вопль: "мол ты занимаешся онанизмом". Нет, Димка себе позволить такое дома, да еще утром, никак не мог. Но строгую мамашу переубедить было невозможно, раз она вбила в голову такую мысль.

— Дима! Спеши завтракать!

Торопливо натягивая джинсы — если не мать, то уж бабушка всегда с утра так и готовы бесцеремонно к нему ворваться, он с грохотом невольно спихнул на пол крышки от разобраного еще вечером магнитофона "Маяк-232", принесенного для очередного ремонта дворовым другом Гришкой.

Затянув наконец потуже ремень, он нагнулся за ними. И тут в комнату явилась бабуля:

— Ты чего, все никак не проснешся!? На службу опоздаешь, засоня!

… На остановке народу было много. Увидев приближающийся троллейбус, Дима понял: добраться вовремя он успеет. Вообще-то он любил ходить пешком — до работы было всего пять остановок.

Но сейчас, когда моросил дождь, а по пути пришлось бы перепрыгивать грязные проплешины — следы разрытий от замены к зиме отопительных труб — желание прогуляться отсутствовало. Потом же вини себя, что поздно встал…

В салоне было тесно — на работу спешили все. Димка, прижатый толпой к заднему стеклу, отрешенно глазел на обгонявшие машины. Троллейбус, раскачиваясь и переваливаясь на ухабах дороги, словно пароход на штормовых волнах, подбирался к следующей остановке.

Со следующей остановки в салоне началась суета, причина которой прояснилась скоро. Едва двери закрылись, с обеих сторон послышались настойчивые крики:

— Талончики приготовили! Живенько!! Живенько!!

Две тетки внушительных габаритов, бесцеремонно расталкивая тесно прижатых друг ко другу пассажиров, внедрялись глубже и глубже в переполненный салон, яростно раздирая на куски подаваемые им билеты. Назло им не попадалось ни одного "зайца": нахальство и злоба контролеров росла с каждой секундой. Димка полез за проездным во внутренний карман куртки… Его уже не раз штрафовали, хотя платил он за проезд всегда. Контролерши, не поймав безбилетника, с беспредельной наглостью цеплялись к парню "за неправильно пробитый талончик". Не спасали даже свидетели, лично пробившие Димкин билет компостером. Ради спокойных поездок и пришлось привыкнуть к постоянному. (*1)

— Ур-роды! — орала одна спереди.

— Дебилы! — вторила ей другая.

— Потише. — возмущались пассажиры. — Аккуратней, не толкайтесь!

— А чего вы набиваетесь, как сельди в бочке!?

— Так ездить надо регулярно!

— Ты толстая, погавкай тут у меня! Чего жопу отставила!? А ну давай, плати штраф!

— Да вот он, талончик мой. Возьми.

— Брешешь, падла это не твой талон. Давай штраф! Я знаю, тебя, сволочь, ты никогда не платишь!

— Ты раз на службе, то оскорблять не смей. — вступился дедуля с палочкой, которому заранее уступили место. — Я сам у этой девушки брал билетик и пробивал его.

— Ты смотри на него, какой умник нашелся! Да тебе уж на кладбище положено лежать, а не кататься! А ты, зараза толстая, три рубля гони!

Разнуздалая контролерша прижала не угодившую ей пассажирку к боковушке сидения. Та застонала от боли и заорала на весь салон.

— А-а-а! Это грабеж средь бела дня! Вызовите кто-нибудь милицию!

— Милиция уже прибыла! — произнес мужчина в шляпе с кожаной папкой, показывая разбушевавшейся проверщице корочки майора УВД. — Гражданка контролер! Ваше удостоверение!

Нахалка сразу присмирела. И заикаясь, пробормотала:

— Я… второй водитель этой машины…

— Тогда покажите свои права на троллейбус.

— Так… Я же не за рулем. Я по другим дням работаю…

— Тогда откуда у вас право контроля? Проедемте в отделение.

Вместе с вашей напарницей. Там выясним, кто вы.

Ее напарница тоже резко притихла. Напуганные проверкой попутчики расслаблено выдохнули: стало даже просторней. И тихонько зашептали:

— Сволочи проклятые, так нас и дурят. Нет, чтобы стараться ездить почаще…

Протяжно воя мотором, троллейбус "вписывался" в уличный поворот. Все покрепче схватились за ручки. И не зря: дернувшись, он резко сбавив ход, замер. Из динамиков раздался хрип:

— Приехали! Впереди троллейбусы стоят!

— Да чтоб вы все подавились! — выкрикнула лжеконтролерша, воспользовавшись непредвиденной остановкой. И резко швырнула несколько смятых трехрублевок по салону. Сотворя этим сумятицу, обе выскочили на улицу. И смешиваясь с толпой, рявкнули:

— Мельтон вонючий, да чтоб у тебя яйца отсохли!

Вереница рогатых машин, покидаемая раздосадованными пассажирами, протяженностью походила на товарный состав… Виновником задержки стала белая "Волга" с обкомовскими номерами. На скорости под сто, подлетев к перекрестку и не успев затормозить на красный свет, протаранила "Москвич-412", неспешно кативший "на базар за картошкой". Ударом развернув его поперек проспекта. Хозяева помятых "тачек", подпирая их грязные борта, лениво ругались под укоризнеными взглядами опаздывающих, ожидая ГАИшников.

Переполненные автобусы, тяжело гудя, объезжали затор по левой стороне. И увидав выстроившуюся вдоль дороги на сотню метров шеренгу "безлошадных", проносились мимо остановки. Высадив выходящих подалее, давали газу, закрывая на ходу двери перед догонявшими машины бегом. Кое-кто, видно очень спешивший, либо при деньгах, пытался поймать такси. Большинство же, испытав тщетность "штурма" транспорта, спешно "делали ноги". Так поступил и Димка.

И быстрым шагом приближался к четырехэтажному зданию, чемто напоминающему типовую школу. Квадратные окна, вытянутые в длинные ряды, были покрыты зеркальной пленкой, тускло отражавщую мглу серого неба и скрывающую внутреннее убранство. В некоторых окнах штабелями громоздились кондиционеры, навевая обывателям былую летнюю жару. И создавая образ строго засекреченого и стратегически важного объекта. Впрочем, сомневающимся предназначалась у входа вывеска:

"Городское управление образования"

"Вычислительный центр"

Димка ворвался в холл, привычно поздоровавшись с дежурившей в этот день на вахте бабой Нюрой, и быстро вбежав на второй этаж, помчался по коридору к своему рабочему месту. На двери красовалась надпись:

"Машинный зал ЕС ЭВМ"

"Посторонним вход воспрещен"

"Вход только в сменной обуви"

Переобуваться ему не было небходимости: последнее касалось лишь некоторых системных и ведущих программистов, имеющих допуск в машинный зал. Остальным вход вообще не дозволялся "во избежание занесения вредоносной пыли", и общение со всеми ЭВМ ограничивлось маленькими оконцами, устроенными в запасных дверях залов: сдав утром свою колоду перфокарт, штатный "юзер" к вечеру мог рассчитывать получить ее обратно вместе с результатом — листом бумаги, отпечатанной машиной. Для студентов и старшеклассников математических классов — самого многочисленного контингента пользователей, путь был закрыт и сюда. Для них на первом этаже создали зал для приема и выдачи заданий. Заполнив специальные бланки строчками машинного языка, юзеры совали их в окно приема. Лаборантки пачками, в специальных ящиках, (наподобие, как для плотницкого инструмента) таскали их на второй этаж, в зал подготовки данных. Где алгоритм с бланка воплощался отверстиями в перфокартах нли перфоленте. Только потом задача поступала на соответствующую ЭВМ, и два-три дня спустя возвращалась к хозяину через окно выдачи. Который тут же с рвением и усердием принимался править ошибки: как свои, так и вляпанные по небрежности наборщицами-машинистками и выявленные беспристрастным компьютером. Вновь и вновь сдавал карты на перебивки, недельными муками добиваясь верного результата.

На центре уже вовсю шла кипучая деятельность. Девушки с пачками перфокарт и рулонами бумаги шустро летали по коридорам. Программеры, по очереди, пытаясь просунуть головы в тесные окошки залов, громко справлялись о судьбе своих задач. Три сотни человек — математиков, системщиков, программистов, операторов, электронщиков, механиков, лаборанток, машинисток и лиц других профессий трудились, прилагая все свои способности и знания ради очередного шага вперед в сфере компьютерных технологий.

В машинном зале — большом, ярко освещенном помещении, где пол был приподнят на полметра выше коридорного, были установлены две машины: ЕС-1033 и недавно приобретенная ЕС-1060. Каждая из них представляла собой бесконечный набор всевозможных металлических шкафов, тумбочек, коробок, окрашенных в синий цвет и снабженных разнообразными панелями с кнопками тумблерами, клавишами; мигающими разноцветными лампочками. За стеклянными крышками шкафов-магитофонов бешенно вертелись взад-вперед полуметровые бобины с широкой магнитной лентой. На тумбах дисководов под большими прозрачными дверками с воем вращались стопки дисков с магнитным покрытием; и внутри них, пощелкивая, сновали головки, сканируя и записывая информацию. Жадно урча, считывающее устройство прогоняло одну за другой колоду перфокарт; печатаюшие устройство с пулеметным треском выдавало результаты на широкое бумажное полотно. (*2)

По залу сновали девушки-операторы в белых халатах. Они снимали и снова ставили на места бобины с лентами, колпаки с дисками, настраивая компьютер на специфику очередной задачи; подносили от окошка все новые и новые пачки перфокарт; и спешно кромсали на части бумажную ленту с распечатками. Отлаженный ритм вычислительного процесса кипел в зале круглые сутки, изредка прерываясь на очередную короткую профилактику или на вынужденный простой из-за технической поломки. Тогда-то и приходилось Димке и его коллегам вступать в решающий бой…

Главным же процессом вычислений управляла лишь одна девушка, сидящая за пультом оператора. Она шустро набирала необходимые команды на экране зеленого монитора. По этим командам запускалось считывание перфокарт; далее машина функционировала согласно алгоритму задачи, зажигая на мониторе ответные строчки. Они же печатались на бумажный рулон автоматической пишущей машиной "Консул" на скорости, недостижимой самой виртуозной машинисткой. Этот рулон потом хранился, как документальный отчет о решенных компьютером задачах. Если же задача продолжала считаться более положенного времени, либо явно зависала, то набрав строку прерывания, запускали следующую программу.

ЭВМ ЕС-1060 привычно же ушла в отказ. Редко кто мог вспомнить, когда эта "капризная дама" стабильно работала более двухтрех часов в день. Все компьютеры, названные у нас "ЕС" на самом деле являлись приближённо-точной копией зарубежных IBM360/370 и видимо плагиаторы-разработчики упустили некие тонкости, "передирая" схему "новейшей" модели. Дверцы шкафа центрального процессора: куба с ребром более двух метров, были навстежь распахнуты и вокруг него хлопотали наладчики ЦТО — городского центра по обслуживанию вычислительной техники. У наладочного пульта: полутораметровой вогнутой панели, лениво помигивающей тысячами микролампочек, стояли, безучастно наблюдая за действиями наладчков двое. Первый из них: кучерявый, с небольшой бородкой, в наглаженном сером пиджаке — Леонид Петрович, непосредственный начальник Димки и всего машинного зала.

Второму — без году пенсионеру, с лысиной и сутулому, на глаза лучше не попадаться. Прославленный своим склочным характером, неслуховоспримчивым бухтящим голосом и придирчивый по мелочам:

Семён Семёнович Алексеев, зам. директора по технической части.

То есть начальник отдела техобслуживания.

— Почему опаздываем?! — не преминул наехать он. — Объяснительную!

— А что я, виноват? — хмуро оправдывался инженер. — Все троллейбусы встали.

— Ничего не знаю! Пиши, садись! Раньше выходить надо!

— Насколько раньше?.. Может еще следует здесь ночевать?

— Ты с кем так разговариваешь?! Ты своей разболтанностью подводишь весь коллектив! Ты совсем забыл, что скоро нас посещает большая комиссия!

Ему были абсолютно незнакомы транспортные страдания, которым ежедневно подвергались большинство его подчиненных. Он жил в доме буквально бок-о-бок с учреждением и на путь к работе ему хватало двух минут. Он даже никогда не брал больничные и в случае простудной хвори руководил прямо из дому по телефону.

Его негласный статус "теневого директора" отзывался нешуточным страхом у эксплуатационников и даже (о — жуть!) у совсем не относящихся к техотделу "вольношляющихся" программистов. Просто официальному директору, доктору математических наук, лауреату нескольких госпремий в области прикладного и теоретического программирования, высшим приоритетом являлось управление разработками матобеспечения и продвижением передовых, высоконаучных идей и направлений в сфере софта. А органзационные моменты тяготили его нудной, неприятной обузой…

— Знаете, правда там большая авария на пересечнии с улицей

Кирова. — произнесла одна, ритмично щелкая клавишами под монитором с мерцающими зелеными строчками, — я тоже сегодня не успела. Посмотрите, дядя, в окно, видите, все пешком идут.

Димку попыталась пожалеть Неля — старший оператор дневной смены машинного зала, дама бальзаковского возраста. На центре все знали — она есть двоюродная племянница Семёна. Но как ни странно, ее жалость распалила родственника еще больше:

— Нелька, давай тоже пиши! — И, поворачваясь к остальным операторам и инженерам, продекларировал:

— Все знайте, что со своих я еще строже спрашиваю!

— Ну ладно, Дима, чего стоит тебе написать, — подсказал

Леонид. — Мы же понимаем, что ты не виноват.

— Хорошо, — согласился Димон, — напишу с радостью. По собственному.

— Ты чего, совсем не в себе!? — выпалил Семён. — Кто тебя возьмет и куда с твоей расхлябанностью!?

— Возьмут. Я уже договорился…

— Опять про свою телестудию?! Бывал я там. Это нас-то они учат в своих программах правильной жизни! А у самих — ничего, кроме пьянки, пошлостей и разврата! Гнилые трепачи!

— И не только туда…

— Ах, в радиомастерскую мечтаешь удрать!? Так запомни: больше пяти лет там никто не держится. Потом все спиваются!

Так что тебя отсюда никто не отпустит! Как молодого специалиста! Будем воспитывать в тебе собранность, ответственность и дисципину!

… Димка присел сбоку к операторскому столику и под треск пишущей машинки принялся выводить:

"…Я вынужден был опоздать из-за остановки общественного транспорта. Виновным в опоздании себя не считаю…"

— И укажи время, когда ты изволил явиться! — крикнул Семён.

— Сейчас 9: 30!

— Но я же пришел раньше…

— Пиши, как тебе сказали! Столько, сколько время сейчас! Ты ж не работал, а пререкался со старшими!

Димка чиркул напоследок время, которое показывали большие круглые часы на стене — 9:26, и сунул ему листок. Семён спрятал бумагу в папку. И покидая зал, пробухтел так, чтобы очевидно долетело всем:

— И запомните: я все эти объяснительные храню, и за каждое опоздание — один лишний день в колхозе!

Димка понуро побрел в примкнутую к залу комнату техперсонала. Где непосредственно располагалось его рабочее место — в уголке у окна стояли стенды, предназначенные для настройки и ремонта машинных блоков. Опустившись на стул за одним из них — самым большим, в виде стола с вертикальной панелью приборов и переключателей, положил голову на плоскость стола и задумался о дальнейшем своем бытие.

… Шесть лет, которые он отработал здесь, учась в заочном институте, принесли ему красный диплом и должность инженера с окладом 130 рублей с совершенно неопределенной дальнейшей перспективой роста. Когда-то давно он устроился сюда ради того, чтобы удобно совместить с работу с учебой. Он и не думал задерживаться здесь надолго. Но вот привык… Гришка говорит: за такую оплату он бы и раз в неделю не ходил. Вот его-то знакомые умеют крутиться перепродажей импортных шмоток. И подчас в день имеют больше, чем он за месяц. Конечно, дело это рискованное. Было бы совсем худо, если бы Димкины приятели не подкидывали ему для починки за вознаграждение музыкальную и прочую аппаратуру. Нет, надо искать более выгодные и стабильные варианты.

Его бывщий однокурсник, закончивший вместе с ним в этом году политех, давно приглашал видеоинженером в студию городского телецентра. Даже познакомил с режиссерами, создающими телепередачи, которые смотрит город и вся область. Говорил, оклад дадут поболее, а работой особо не загружают. Аппаратура-то там импортная, а она-то не ломается. Одни названия чего стоят:

"Sony", "Panasonic", "JVC"! Главное: суметь все правильно настроить, чтоб видеооператор поймал удачный кадр. Да и летом — никаких колхозов. Точнее — туда все-таки выезжать приходится.

Но это даже в радость — платят неплохие командировочные, за то что снимаешь, как пашут другие. Да и студия находится почти рядом с домом — не нужно никуда ездить…

— Димуля, обиделся? — посочувствовал подошедший Леонид. — Не расстраивайся, он тоже переживает вместе с нами, что комиссия нагрянет. Не волнуйся, до лета он забудет, и в колхоз тебя не пошлем. Кстати, у нас все оборудование в порядке?

Он покрутил присоединенный к стенду большой блок питания на

24 вольта, 20 ампер, снятый накануне с "бармалея". На инженерном слэнге так именовали 2 внешних устройства ЭВМ для пробивки дырок в перфокартах, точнее, выдачи на них обработанной информации. Ими пользовались чрезвычайно редко — программисты предпочитали наглядную печать результатов на бумагу. Поэтому и один "бармалей" — железная прямоугольная тумба, с мудреным механизмом и навороченными схемами, весом более 200 кг, — с лихвой справлялся при необходимости. Но видимо, перед комиссией требовалось довести до ума абсолютно все прибамбасы.



Поделиться книгой:

На главную
Назад