Саладин Победитель Крестоносцев

Глава 77

СОЖЖЕНИЕ ВРАЖЕСКИХ БАЛЛИСТ

Враг, почувствовав себя сильнее — вновь сильнее из-за продол­жавших прибывать подкреплений, — опять преисполнился ре­шимости захватить город. Неприятель получил баллисты и установил их вокруг города с разных сторон, ведя обстрел стен день и ночь, ибо как только обслуживавшие баллисты расчеты уставали, им на смену заступали новые. Таким образом, бомбардировка продолжа­лась без передышек. Это было в месяц ражаб (в августе 1190 г.). Люди в городе, чувствуя, как на них наседает враг, дали волю той религи­озной гордости, которую может внушить только Ислам. В этот период их предводителями были, во-первых, правитель города, специально на­значенный для осуществления его обороны, и, во-вторых, комендант городского гарнизона. Правителем был великий эмир Баха ад-Дин Каракуш, комендантом — великий эмир Хусам ад-Дин Абу л-Хейжа. Хусам славился и необыкновенной щедростью и отвагой; он пользовался великим почетом среди своего собственного народа (курдов), а планы, им разрабатываемые, свидетельствовали о его внутренней силе и стой­кости. Эти два предводителя сошлись на том, что стоит попытаться со­вершить общую вылазку за пределы городских стен и, воспользовав­шись беспечностью врага, напасть на него, когда он будет меньше всего этого ожидать. Ворота города распахнулись, и из всех них одновремен­но хлынули осажденные, которые прорвались внутрь вражеских рядов до того, как неприятель успел понять, что произошло. Мусульмане ата­ковали неверных, которые, видя, что на их лагерь совершено нападение, не подумали о том, чтобы охранять и защищать свои баллисты, и поэто­му поджигатели сумели полностью выполнить стоявшую перед ними задачу. Не прошло и часа, как все баллисты были подожжены и сгорели дотла. Во время этой операции было уничтожено семьдесят вражеских [201] всадников и были захвачены пленные. В числе последних оказался один из вражеских военачальников; взявший его в плен воин не знал, каков ранг пленника, и понял, что захватил одного из вражеских главарей только после окончания сражения, когда франки стали выяснять, жив их соотечественник или погиб. Узнав же, кто его пленник, и боясь, как бы его не отбили силой, воин казнил его. Франки предложили большую сумму в качестве выкупа за этого человека (его тело) и настаивали на своем с величайшей назойливостью до тех пор, пока наконец им не сбросили его труп (с городской стены). Когда они убедились, что тот мертв, они повалились на землю и стали посыпать себе головы пылью. После этого события их пыл поугас. Они так и не назвали нам имя убитого предводителя. Мусульмане же с этого времени утратили всякий страх перед своими врагами, а арабы взяли за обычай совершать вылазки в их лагеря, чтобы вести диверсионную деятельность, уводя в плен всех или убивая тех, кто подворачивался им под руку.

Графом была построена огромная баллиста, которая, как мы узнали от лазутчиков и людей, имевших разрешение бывать во вражеском лагере, обошлась ему в пятнадцать сотен золотых монет. И механизм этот, готовый к тому, чтобы его подкатили к городской стене, не сгорел во время вылазки осажденных, потому что находился на некотором расстоянии от города, куда наши люди не дошли. Однако в ночь на 15-й день месяца ша'бан (17 сентября) из города вышла группа поджигателей и воинов, которые до того хорошо продумали свои действия, что сумели подобраться и к этой баллисте, предав ее огню. Видя, как она горит, воины обеих армий подняли великий крик, и казалось, что враг парализован свершившейся катастрофой; когда вдали от города вспыхнул по­жар, враг решил, что на него нападают со всех сторон. Таким образом, Аллах, значительно увеличил силы мусульман. От пожара на огромной баллисте занялась вторая, не столь огромная, стоявшая поблизости от нее, и она также была уничтожена. [202]

Глава 78

ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ, БЛАГОДАРЯ КОТОРОЙ БОЛЬШОЙ КОРАБЛЬ, ПРИШЕДШИЙ ИЗ БЕЙРУТА, СУМЕЛ ВОЙТИ В ГАВАНЬ

Франки — да ослабит их Аллах! — блокировали гавань Акры, чтобы воспрепятствовать проходу в нее мусульманских судов. В результате в городе воцарился великий голод; поэтому груп­па мусульман села на большой корабль в Бейруте, погрузив на суд­но четыре сотни мешков с зерном, груз сыров, лука, баранов и другие съестные припасы. Они оделись в одежду франков и даже сбрили бороды, чтобы больше походить на врагов; они также поместили свиней на кора­бельном мостике, чтобы те бросались в глаза, а также установили кресты в хорошо заметных местах. Затем этот корабль направился к городу, слов­но плыл издалека, и оказался в окружении вражеских кораблей. К нему приблизилось несколько шлюпок и галер. Сидевшие в этих судах люди говорили им: «Похоже, вы направляетесь к городу», ибо принимали их за своих соотечественников. Люди же с корабля отвечали: «Как, вы хотите сказать, что еще не захватили его?» — «Нет, — говорили им, — пока еще нет». — «Прекрасно, — отзывались переодетые мусульмане, — мы ве­зем продовольствие для армии (франков); но следом за нами плывет еще один корабль, гонимый тем же попутным ветром; вы должны предупре­дить его, чтобы он не заходил в гавань». На самом деле за ними следовал корабль франков, направлявшийся к вражескому лагерю. Сидевшие в лодках люди, посмотрев в указанном направлении, увидели корабль и направились к нему, чтобы предупредить об опасности. Поэтому — хвала Аллаху! — мусульманский корабль смог беспрепятственно [203] продолжить плавание, воспользоваться благоприятным ветром и войти в гавань. Его прибытие вызвало великое ликование в городе, ибо население ощущало уже приближение голодной смерти. Произошло это в последнюю декаду месяца ражаб (в конце августа — начале сентября). [204]

Глава 79

ИСТОРИЯ О ПЛОВЦЕ ИСЕ

Во время этой осады произошло весьма любопытное и приме­чательное событие; мусульманин по имени 'Иса регулярно добирался до города вплавь, доставляя письма и деньги, спрятан­ные в поясе. Он проделывал это ночью, пользуясь беспечностью врагов, и иногда даже подныривал под их суда и выныривал с другой стороны. Однажды ночью он надел на шею цепочку, к которой были прикрепле­ны три кошеля с тысячью золотых монет и связкой писем для армии, и с этим грузом пустился в очередной заплыв к городу. Однако с ним случилась беда, и он погиб. В течение некоторого времени мы не знали, что с ним произошло, ибо птичка, которую он выпускал, чтобы дать нам знать, что добрался до города, не вернулась. По этому признаку мы заподозрили, что он, наверное, погиб. Несколько дней спустя люди, ока­завшиеся на берегу в пределах города, обнаружили тело утопленника, выброшенное волнами на берег. Они осмотрели его и обнаружили, что это 'Иса-пловец. Они нашли на его теле деньги и письма, которые бы­ли завернуты в промасленный шелк. Золото было использовано на вы­плату денег войскам. Никогда прежде мы не слышали, чтобы мертвец доставлял доверенные ему письма. Это событие также произошло в по­следнюю декаду месяца раждаб (в конце августа — начале сентября). [205]

Глава 80

СОЖЖЕНИЕ БАЛЛИСТ

Враг [во время этой осады] подтащил несколько баллист для обстрела городских стен, и камни, выпускаемые из этих орудий, разрушали укрепления. Возникло опасение, что стена может не выдержать. Поэтому защитники города взяли две большие стрелы, такие, которыми стреляют из больших арбалист[267], раскалили докрасна их наконечники и выстрелили ими по баллистам. На одной из них начался пожар. Враги тщетно пытались погасить пламя, которое раздувалось сильным ветром. Затем был произведен выстрел по другой баллисте, и она тоже была подожжена. Жар был таким сильным, что никто не смел приблизиться, чтобы прекратить распространение огня. Для мусульман это был великий день; они предались ликованию, а неверные погрузились в мрачные раздумья о постигшей их неудаче. [206]

Глава 81

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА О ПЕРЕДВИЖЕНИЯХ КОРОЛЯ ГЕРМАНЦЕВ. ВОЕННАЯ ХИТРОСТЬ МАРКИЗА

Король германцев, вступив в Антиохию, захватил этот город, отобрав его у истинного повелителя. Сначала он начал демонстрировать свою власть, принудив повелителя исполнять его приказания; затем с помощью уловок и предательства захватил замок и разместил в нем свои сокровища. В 25-й день месяца ражаб он двинулся на Акру во главе своего войска и последователей и, пройдя через Лаодикию, вышел к Триполи.

Маркиз, повелитель Тира, один из самых коварных и влиятельных франкских правителей, покинул место, где они стояли лагерем, и дви­нулся навстречу ему. Именно наущения этого маркиза явились причиной того, что иностранные государства решили отправиться сражаться с нами. Он велел нарисовать огромную картину, изображающую город Иерусалим; на ней можно было увидеть Кумаму, цель их паломниче­ства, сооружение, по отношению к которому они питали величайшее благоговение, ибо считается, что в этом храме находилась гробница Мессии, в которую он был помещен после того, как его распяли на кре­сте. Эта гробница является главным объектом их паломничеств, и они верят, что ежегодно в день одного из их праздников на нее сходит не­бесный свет. На той картине был изображен у гробницы конь, на кото­ром был верхом мусульманин, и конь на картине мочился на гробницу. Маркиз отправил эту картину за море, велев показывать ее на всех рыночных площадях, повсюду, где собирались люди. Священники во власяницах носили ее с печальными стенаниями; и эта картина воз­действовала на людские сердца, ибо эта [гробница] — стержень их веры; и лишь Аллаху ведомо, сколько человек пришли в волнение [и решили [208] отправиться к Иерусалиму]. Среди них оказался и король германцев со своим войском. Маркиз, как главный подстрекатель к этой войне, выехал вперед, чтобы приветствовать его, вдохнуть в него мужество и помочь ему в пути. Он повел его по дороге, шедшей вдоль берега моря, чтобы избежать нападений со стороны мусульман, которые останови­ли бы его повсюду, отправься он через районы Алеппо и Хамы; в этих землях слово правды (религиозное рвение мусульман) всех подняло бы на борьбу с ним. Более того, он подвергся бы опасности быть атакованным нашими предводителями. Ал-Малик ал-Музаффар, повелитель Хамы, выступил против него во главе собранного им крупного войска. Он по­дошел к германцам, и его авангард ударил по ним с обоих флангов. Если бы и ал-Малик аз-Захир со своей армией успел подойти вовремя, то судьба германцев была бы решена; но для срока каждого — писание [свое] (Коран, 13:38). Источники противоречат друг другу касательно численности армии германцев, но из писем одного нашего военного я узнал, что, по его подсчетам, их осталось пять тысяч, пеших и конных, тогда как, согласно всем источникам в момент, когда эта армия высту­пила в поход, в ней было двести тысяч человек. Когда германцы вы­ступали из Лаодикии, направляясь на Ж,иблу, они бросили примерно шестьдесят лошадей, настолько измученных усталостью и голодом, что от них только и осталось, что кожа да кости. Они продолжали поход, а мусульмане преследовали их по пятам, постоянно подвергая разграбле­нию их обозы, убивая и захватывая в плен их воинов. Так продолжа­лось до тех пор, пока германцы не достигли Триполи.

Султан получил известие об их приближении рано утром во втор­ник, в 8-й день месяца ша'бан 586 г. (10 сентября 1190 г.). Он выслушал эту новость с великим спокойствием, не изменив позы, в которой сидел, и не желая отвлекаться от дела, которым занимался. Ему необходимо было охранять и защищать город Акру; следить за действиями осаж­дающих; снаряжать небольшие отряды, чтобы совершать неожиданные набеги на противника, не давать ему ни минуты покоя ни днем, ни ночью. Он всегда полагался на Аллаха, лишь у Него ища поддержки, и всей душой заботился о нуждах своих воинов, а также щедро одаривал всевозможных факиров, богословов, глав религиозных общин, улемов, а также ученых, прибывавших к нему в гости. Новость (о появлении германцев) произвела на меня огромное впечатление, но когда я пришел в шатер султана и увидел его спокойствие и уверенность, я вздохнул с облегчением и ощутил, что при нем Ислам и его последователи одержат славную победу. [209]

Глава 82

ПРИБЫТИЕ КОРАБЛЕЙ ИЗ ЕГИПТА

Во вторую декаду месяца ша'бан (в середине сентября) Баха' ад-Дин Каракуш, в то время бывший правителем Акры, и Хусам ад-Дин Лу'лу', казначей и командующий флотом, при­слали султану письмо, сообщая, что продовольствие в городе на исходе и что его хватит лишь до 15-го дня месяца ша'бан. Они сообщали также, что скрывают эту информацию от гарнизона, чтобы люди не впадали в уныние. Однако к тому времени султан уже отправил гонцов в Каир, веля снарядить три корабля и отправить их в Акру с грузом продоволь­ствия, боеприпасов и всего, что может потребоваться осажденному го­роду; этих припасов должно было хватить для того, чтобы осажденные продержались в течение зимы. Три судна вышли из Египта, прошли морем и прибыли в Акру вечером накануне 15-го дня месяца ша'бан. Когда они подошли к Акре, в городе не было и дневного запаса продо­вольствия. Их атаковал вражеский флот. Мусульманская армия высыпа­ла на берег, громко взывая к Аллаху, Единому и Всемогущему. Молясь Аллаху, воины обнажали головы, прося Его спасти корабли и позволить им войти в гавань. Султан стоял на берегу с видом отца, которого лиши­ли ребенка, наблюдая за сражением и умоляя Аллаха о помощи, в душе его бушевала неописуемая буря чувств. Египетские корабли оказались в гуще сражения, их атаковали со всех сторон; однако, благодаря защи­те Всевышнего, подул сильный ветер, и они благополучно вошли в га­вань под яростные вопли одной стороны и восторженные приветствия другой. Гарнизон встретил их и принялся разгружать доставленные на них припасы; ночью весь город был охвачен великой радостью. Корабли прибыли в понедельник, в 14-й день месяца ша'бан. [210]

Глава 83

ФРАНКИ ОСАЖДАЮТ МУШИНУЮ БАШНЮ

В 22-й день месяца ша'бан враг снарядил множество лодок, чтобы начать осаду Мушиной Башни[268], построенной на скале у входа в гавань и со всех сторон окруженной морем. Она защищает га­вань; любое (входящее в гавань) судно, прошедшее мимо нее, оказывается защищенным от вражеских атак. Осаждающие стремились завладеть этой башней, чтобы взять порт под свой контроль и иметь возможность блокировать его для (мусульманских) судов, тем самым прекратив по­ставки припасов в город. С этой целью они соорудили башенки на вер­шинах мачт своих кораблей и наполнили их вязанками хвороста, на­мереваясь подплыть вплотную к Мушиной Башне, поджечь свои ба­шенки, а затем сбросить их на уступы Мушиной Башни. После этого они намеревались истребить ее гарнизон и завладеть башней. Одна лодка была наполнена горючим материалом, который следовало подбросить в огонь, едва башня загорится. Еще одно судно осаждающие подготовили, намереваясь направить его в гущу стоявших в гавани мусульман­ских кораблей, чтобы устроить на них пожары и уничтожить как их, так и находящийся на них провиант. На третьем корабле был устроен навес, который должен был защищать находившихся под ним воинов от стрел и метательных снарядов, изрыгаемых боевыми машинами. Сразу после поджога (башни) эти воины, согласно данным им указаниям, должны были укрыться под этим навесом, чтобы стать недосягаемыми для ме­бельных снарядов. Они развернули (первый) корабль носом к башне, надеясь на то, что ветер будет попутным. Затем они подожгли брандер, [211] который должен был направиться в гущу мусульманских судов, а также башенки на первом судне, которое должно была погубить защитников Мушиной Башни; они дополнительно полили их сырой нефтью, но тут; по воле Аллаха, ветер переменился и нарушил их планы. Они попыта­лись потушить огонь на подожженном ими корабле, но тщетно, и весь безбожный экипаж погиб. Направленный на мусульманские корабли брандер загорелся, но наши товарищи перескочили на борт этого судна и завладели им. В экипаже корабля с навесом часть людей, исполнившись страха, пожелали развернуться обратно; по этому поводу нача­лись споры, и в начавшейся суматохе и панике корабль перевернулся. Поскольку никто не смог выбраться из-под навеса, все находившиеся на борту утонули. Эти события были явными проявлениями воли Аллаха, великими чудесами веры, угодной Аллаху, и свидетельством ее торжества. [212]

Глава 84

ГЕРМАНЦЫ СОЕДИНЯЮТСЯ С ВРАЖЕСКОЙ АРМИЕЙ

Продолжим повествование о короле германцев. Он остановился в Триполи, чтобы дать войску время для отдыха и восстановления сил, и направил под Акру гонца, чтобы сообщить, что вскоре присоединится к осаждающим. Однако поскольку теперь маркиз, повелитель Тира, стал главным и доверенным советником короля, они восприняли это сообщение без особой радости, ведь король Жоффруа[269], который благодаря своему войску был главным в прибрежных регионах и слово которого было решающим на всех советах, ясно понимал, что прибытие германцев лишит его той власти, которой он тогда обладал.

В последнюю декаду месяца ша'бан Фридрих, герцог Швабский, полководец армии германцев, снарядил корабли, согнав их из других мест, ибо понимал, что если они двинутся не по морю, а по суше, то их ждет верная смерть, поскольку наши люди удерживали все дороги, кото­рыми он мог воспользоваться. Затем, погрузив на корабли своих воинов, лошадей и припасы, он направился на соединение с армией франков. Не успел он выйти в море, как поднялся ужасный ветер, и его флотилия чуть не погибла в волнах, налетавших на корабли со всех сторон. Три грузовых судна затонули, а остальные вернулись в порт, чтобы дождаться, пока задует более благоприятный ветер. По прошествии нескольких дней они вновь вышли в море, воспользовавшись попутным ветром, и благополучно добрались до Тира. Маркиз и король остались в Тире, послав остатки своих войск на соединение с армией, стоявшей лагерем под Акрой. В 6-й день месяца рамадан  (7 октября) король германцев[270] [213] выступил из Тира с небольшой свитой и на закате того же дня прибыл в стан франков. Лазутчики и люди, которым разрешалось бывать в ла­гере, донесли нам об этом событии. Прибытие короля оказало большое влияние как на осаждающих, так и на осаждаемых. Стремясь отметить свое прибытие каким-нибудь военным подвигом, через несколько дней он обратился к франкам с речью, упрекая их в столь длительном без­действии и указывая, насколько лучше было бы встретиться с мусуль­манами в открытом бою. Королю указали на опасности подобного шага, но он заявил, что непременно нужно совершить вылазку и напасть на мусульманский авангард, по его словам, «хотя бы для того, чтобы про­верить его силу и посмотреть, на что он способен». После этого он по­шел в атаку на авангард, и большая часть франков последовала за ним. Они пересекли равнину, лежавшую между занимаемым ими холмом и холмом ал-Айадййа, где размещался наш авангард.

На этой позиции по очереди стояли разные подразделения нашей ар­мии, и в тот день была очередь личной гвардии султана. Заметив при­ближение врага, они стали ждать, пока тот подойдет вплотную, а затем дали ему ощутить вкус смерти. Как только султан узнал о происходя­щем, он вскочил на коня и, сопровождаемый великим множеством му­сульман, поехал к горе Кисан. Заметив этот маневр, враги отступили, потеряв несколько человек убитыми. Раненых было великое множество. К заходу солнца они вернулись в свой лагерь. Ночь положила конец сра­жению. С нашей стороны было двое убитых и очень много раненых. Однако враги Аллаха были посрамлены.

После этого король германцев задался целью завоевать Акру и пред­принял все меры, чтобы город находился в сплошной блокаде. Он при­казал изготовить необычные военные машины, весьма странные соору­жения, ужасный вид которых внушал гарнизону страх за безопасность города. Среди этих новых изобретений был поставленный на колеса и покрытый железными пластинами механизм, на котором могло раз­меститься великое множество воинов. У него была огромная голова на мощной железной шее, и эта голова должна была наносить удары по стенам. Назывался этот механизм тараном. Для его перемещения тре­бовалось великое множество людей, и он должен был бить в стену с такой силой, что та неминуемо должна была бы обрушиться. Другой механизм имел вид крыши, под которой могло укрыться несколько че­ловек; у него была вытянутая передняя часть, похожая на лемех плуга. Первый из этих механизмов мог бы разрушить башню одним своим весом; второй — весом и заостренной формой. Этот второй механизм [215] именовался кошкой. Что касается мантелетов[271] и огромных штурмовых лестниц, то их число не поддавалось счету. Еще у них был огромный корабль, на котором находилась башня с подъемным мостом, который, подойдя к стене, можно было опустить при помощи особого механизма, чтобы воины ворвались по нему в город, подвергающийся нападению. Враги намеревались провезти эти механизмы мимо Мушиной Башни и воспользоваться ими по назначению. [216]

Глава 85

УНИЧТОЖЕНИЕ ТАРАНА И ДРУГИХ ВОЕННЫХ МАШИН

Когда враги закончили сборку машин, они стали подтаскивать их к городу, намереваясь обрушиться на него со всех сторон одновременно. Гарнизон демонстрировал все ту же непоколе­бимую отвагу и, сражаясь на пути Аллаха, был готов оказать отчаянное сопротивление. В понедельник, в 3-й день месяца рамадан вышеупо­мянутого года (4 октября), в наш лагерь прибыли великолепно снаря­женные и дисциплинированные сирийские войска под командованием ал-Малика аз-Захира, сына султана и повелителя Алеппо. Этого эмира сопровождали Сабик ад-Дин, повелитель Шейзира, и Мужадд ад-Дин, повелитель Баальбека. Султан, несмотря на плохое самочувствие, вы­званное приступом желчной лихорадки, сел на коня и выехал им на­встречу.

Этот день во многих отношениях был праздничным. Враги в вели­ком множестве приблизились вплотную к городу; население, гарнизон и самые мудрые мусульманские вожди позволили им сделать подобное; когда же те алчно вонзили в город свои когти и подтянули свои военные машины прямо к его стенам, спустив некоторое количество людей во рвы, тогда и только тогда осажденные обрушили на них стрелы из арбалетов, камни из баллист, стрелы из луков и различные горящие предметы и вещества; затем они широко распахнули ворота и хлынули из них, готовые отдать жизнь за Аллаха. Они набрасывались на врагов со всех сторон, неожиданно нападали на тех, кто находился во рву. Аллах вселил страх в сердца врагов, и те беспорядочно бросились к своему лагерю, ибо потеряли огромное количество убитыми и ранеными; многие из спустившихся в ров также лишились жизни. Видя, что осаждающих охватила паника, мусульмане бросились к тарану и [217] сумели его поджечь, залив сырой нефтью и забросав пылающими факелами. И тогда громко зазвучали такбир и тахлил. Таран горел столь яростным пламенем, что оно перебросилось на кошку, которая сгорела дотла. Мусульмане прикрепили к пылающему тарану цепи с железными крюками на концах и втащили его в город. Он был построен из толстых балок. Его заливали водой, и за несколько дней он совершенно остыл. Мне говорили, что на изготовление этого механизма пошло сто сирий­ских кинтаров, а в каждом кинтаре содержится сотня ратлей.[272] Один сирийский ратл равен четырем с половиной багдадским ратлям. Голову машины доставили султану и положили перед ним. Я сам ее видел и трогал; она была сделана в виде огромной оси жернова. Думаю, что под ударами этого механизма рухнуло бы все что угодно. Для Ислама это был радостный день. Обманувшийся в своих ожиданиях враг оттащил от города все уцелевшие механизмы и не предпринимал никаких новых попыток штурма.

Султан был исполнен радости в связи с прибытием его сына ал-Ма-лика аз-Захира, ибо расценивал это как залог успеха. В самом деле, вто­рой раз прибытие ал-Малика совпало с победой в сражении.

В среду, в 15-й день месяца рамадан, наши товарищи вырвались из (гавани) города на нескольких галерах и внезапно атаковали корабль, приготовленный к штурму и захвату Мушиной Башни. Они забросали его сосудами с сырой нефтью, корабль загорелся, и пламя пожара взмет­нулось высоко. Это происшествие сильно опечалило и разгневало короля германцев. В четверг 16-го дня почтовый голубь доставил нам послание из Алеппо, к которому было приложено еще одно, отправленное из Хамы. В письме нам сообщали, что правитель, повелитель Антиохии, выступил со своими войсками в поход против мусульманских деревень, расположенных неподалеку от его города. Военачальники и войска, служившие ал-Малику аз-3ахиру, отслеживали его передвижения и устроили несколько засад, о которых враг не подозревал, пока не под­вергался нападению и не бывал порублен мечом; они убили семьдесят пять (захватчиков) и взяли пленных. Сам повелитель Антиохии укрыл­ся в местечке под названием Шйха, откуда бежал в свой собственный город.

В течение второй декады этого месяца во время бури на берег выбро­сило два корабля, которые шли к врагам. На них находились мужчины, женщины, дети и огромное количество зерна и овец. Оба корабля [218] попали в руки к мусульманам. Враг только что сумел захватить один из наших кораблей, везших в Акру воинов и деньги, но захват этих двух судов сгладил неприятное впечатление, произведенное на наших воинов потерей корабля, и сполна компенсировал неудачу. С того времени ла­зутчики и люди, которых враги допускали в свой лагерь, регулярно со­общали нам новости, и мы знали, что осаждающие вознамерились дать мусульманам генеральное сражение в открытом бою.

Как раз тогда султан был болен, страдая от желчной лихорадки; по­этому он счел, что ему лучше всего отвести армию к горам Сифр'ам[273]. В 19-й день рамадана он лично отправился туда и занял позицию на вершине горы, а войска разбили лагерь на вершинах холмов, где не было жидкой грязи, и начали готовиться к зимовке. В тот же день перенес­ший подряд две лихорадки и чувствовавший себя очень скверно Зейн ад-Дин Йусуф, сын Зейн ад-Дина ('Али) и повелитель Ирбиля, попросил разрешения вернуться к себе домой. Не получив его, он упросил, что­бы его отпустили в Назарет. Там он провел несколько дней, поправляя здоровье; однако состояние его продолжало ухудшаться день ото дня, и он скончался в ночь на вторник, 28-й день месяца рамадан (29 октября 1190 г.). Его брат Музаффар ад-Дин присутствовал при его кончине. Все оплакивали судьбу молодого эмира, почившего в столь юном возрасте и так далеко от дома. Султан назначил Музаффар ад-Дина правителем Ирбиля, а в обмен получил Харран, Эдессу, Сумейсат и прилегающие к этим городам земли. Однако он также отдал ему и город Шахр Зур. Скрепив договоренность клятвой, он велел ал-Малику ал-Музаффару Таки ад-Дину 'Умару, сыну его брата Шахиншаха (Князя князей), занять позицию, которую прежде занимал Музаффар ад-Дин, чтобы заполнить брешь, образованную в результате [его отбытия в связи с] кончиной его брата. Музаффар ад-Дин оставался в лагере до тех пор, пока не прибыл Таки ад-Дин. Таки ад-Дин прибыл в 3-й день месяца шаввал (3 ноября) вместе с Му'азз ад-Дином. [219]

Глава 86

СЛУЧАЙ С МУ'АЗЗ АД-ДИНОМ

Му'азз ад-Дин по прозванию Синжар-Шах (Царь Синжара) был сыном Сейф ад-Дина Газй, сына Маудуда и внука Занги. В те времена, о которых мы ведем речь, он был правителем Дазйры. Мы уже сообщали о дате его приезда для участия в священ­ной войне против захватчиков. Усталый, измученный, измотанный длительностью своего пребывания в осаде, он несколько раз посылал гонцов и письма султану, прося того разрешить ему вернуться домой. Султан отказывал ему в его просьбе, потому что, хотя франки и присы­лали теперь гонцов, жаждая заключения мира, он не мог сократить чис­ленность своего войска до того, как окончательно выяснится, удастся ли заключить мир, или же боевые действия продолжатся. Синжар-Шах между тем продолжал упорствовать в своей просьбе и в день окончания поста 586 г. (1 ноября 1190 г.) на заре он появился у входа в шатер султана и потребовал, чтобы его пропустили внутрь. Султан отказался принять эмира, ввиду болезни, которая причиняла ему страдания и подрывала его здоровье; однако Му'азз ад-Дин настаивал на своем до тех пор, пока ему не было дозволено войти. Он почтительно предстал перед султаном и прямо попросил отпустить его. Султан еще раз объяснил причины своего отказа, добавив при этом: «В такое время мой долг состоит в том, чтобы собирать войска, а не распускать их». Тогда эмир опустился на колени, чтобы поцеловать ему руку, как это делают на прощание, и тотчас же вышел из шатра.

Он направился прямо к своим войскам и приказал бросить пищевые котлы со всей едой, которая в них находилась, свернуть шатры и следо­вать за ним. Когда об этом безрассудном поступке сообщили султану, он приказал направить беглому эмиру письмо следующего содержа­ния: «Несколько раз ты умолял меня о заступничестве и говорил, что [220] испытываешь страх перед некоторыми членами своей семьи, которые, как ты говорил, намерены напасть на тебя и отобрать у тебя твой город. Я удовлетворял твои просьбы, предоставляя тебе и заступничество, и поддержку. С тех пор ты наложил руки на добро твоих подданных; ты проливал их кровь, навлекал на них бесчестье. Несколько раз я посылал к тебе, предупреждая о необходимости воздерживаться от подобных поступков, но ты не обращал внимания на мои советы. Затем, когда на­чалась эта война, от исхода которой во многом зависит будущее нашей религии, ты явился сюда со своей армией, откликнувшись, как тебе и людям известно, на мое приглашение. Спустя некоторое время ты стал вести себя беспокойно, поднимал суматоху, а потом постыдно уехал, не дождавшись результата нашей войны с врагом. Теперь можешь по­ступать по своему усмотрению; ищи себе другого защитника и как хочешь защищай себя от тех, кто может на тебя напасть. Я больше не стану заботиться о твоих делах». Это письмо было послано с гонцом, пустившимся в путь на дромадере и настигшим беглеца неподалеку от Тивериады. Эмир ознакомился с содержанием письма, но не придал ему значения и поехал дальше. Ал-Малик ал-Музаффар Таки ад-Дин, которому было приказано занять место Музаффар ад-Дина, об отъезде которого мы поведали выше, встретился с этим эмиром на горе 'Акаба Фйкийа[274] и, видя, как тот спешит и по какой-то причине испытывает неудовольствие, спросил его, что произошло. Эмир рассказал ему о том, что случилось, жалуясь, что султан не дал ему ни почетных одежд, ни разрешения на отъезд. По этому признаку ал-Малик ал-Музаффар сразу же догадался, что эмир не только отбыл без разрешения султана, но и действовал вопреки его воле. Поэтому он сказал: «Лучшее, что ты можешь сделать, — это вернуться к исполнению своего долга в лагере и дождаться, пока султан тебя не выслушает. Ты еще очень молод и не подумал о последствиях своего поступка». Эмир ответил, что не может вернуться, на что Таки ад-Дин повторил: «Возвращайся, или я верну тебя силой; у тебя не будет ни минуты покоя, если ты уедешь таким вот образом». Эмир упорствовал и очень грубо отвечал ал-Музаффару, но тот все-таки сказал: «Хочешь ты того или нет, но ты вернешься». Таки ад-Дин был человеком очень решительным, готовым на крайние меры и никого не боявшимся. Поэтому эмир вернулся с ним, прекрасно пони­мая, что если он этого не сделает по собственной воле, то будет останов­лен и принужден вернуться насильно. Когда они подъехали к лагерю, [221] ал-Малик ал-'Адил вышел встречать Таки ад-Дина, чтобы оказать ему почет, а поскольку мы находились в его свите, то видели, что Таки ад-Дин привез с собой Му'азз ад-Дина. Два эмира (ал-'Адил и Таки ад-Дин) направились в шатер султана и уговорили его простить ал-Му'азза. Тот настолько боялся за свою жизнь, что просил и получил разрешение поставить свой шатер рядом с шатром Таки ад-Дина, и оставался на этом месте до тех пор, пока не настало время уезжать. [222]

Глава 87

'ИМАД АД-ДИН ПРОСИТ РАЗРЕШЕНИЯ УЕХАТЬ

Дядя вышеупомянутого молодого эмира, 'Имад ад-Дин, посто­янно обращался с просьбами позволить ему вернуться домой, сетуя на суровость зимы, к которой он оказался не подготов­ленным. Султан отказывал ему, ссылаясь на то, что переговоры о мире, которые он вел с неприятелем, еще не завершились, а также потому, что, в случае их благополучного исхода, он хотел обсудить условия переми­рия со своим советом, на котором следовало бы присутствовать и 'Имад ад-Дину. Тогда этот эмир потребовал предоставить ему зимние шатры, но не смог их получить; он просил дать ему денег, но и в этом ему было отказано. Между султаном и этим эмиром постоянно сновали гонцы, но султан всегда находил веский предлог для оправдания своих отказов. Я лично принимал участие в этих переговорах. 'Имад ад-Дин решил уйти столь твердо, что это не поддается словесному описанию; однако султан не менее твердо был намерен удержать эмира до тех пор, пока не станут ясны результаты переговоров с неприятелем. 'Имад ад-Дин до­шел до того, что направил султану формальный запрос о возможности своего отбытия, написанный им собственноручно. За учтивыми выра­жениями этого письма чувствовалась обида. На обратной стороне пети­ции султан начертал своей рукой: «Хотел бы я знать, что ты выиграешь, утратив мою поддержку». После получения такого ответа 'Имад ад-Дин воздержался от дальнейших просьб. [223]

Глава 88

ВРАГ ПОКИДАЕТ СВОЙ ЛАГЕРЬ И ОТХОДИТ К ИСТОКАМ РЕЧКИ

Нас постоянно снабжали информацией о действиях врага. Он  жестоко страдал от нехватки продовольствия, ибо на землях, занятых им, свирепствовал голод, а теперь он начался и в лагере. Скудность продовольствия достигла такой степени, что в Антиохии стоимость мешка зерна взлетела до девяноста шести тирских дина­ров. Однако это лишь укрепило упрямство осаждающих. И все-таки неопределенность положения и страдания от нехватки продовольствия, усугублявшиеся с каждым днем, заставили многих перейти к нам, что­бы спастись от мук голода. Остальные, окрыленные мыслью о том, что болезнь султана не позволяет ему подняться с постели, покинули лагерь и пешком, и на лошадях, прихватив с собой все, что могло позволить им продержаться. Вот что случилось в понедельник, в 11-й день месяца шаввал (11 ноября 1190 г.). Они (участники вылазки)[275] направились к ис­точникам, окопанным мусульманами ниже Талл 'Ажжуля, и по дороге разбили лагерь. С собой у них была еда, которой едва хватило бы на четыре дня. Когда султану донесли об их передвижении, он приказал авангарду идти, опережая их, до самого Талл Кисана. К этому времени враги уже поднялись на холм ал-Айадийа. Они остановились недалеко от родников[276] примерно в четыре часа дня и остались там на ночлег. В течение ночи наш авангард бдительно следил за их биваком. На заре следующего дня султан получил от авангарда сообщение о том, что враг готовится продолжить поход; но он еще вечером распорядился, чтобы [224] обоз отошел к Назарету и ал-Кеймуну[277]. Наш обоз был отправлен, но войска не сдвинулись с места, и я был среди тех, кто оставался с султа­ном. Затем армия была приведена в боевой порядок — разделена на пра­вый фланг, левый фланг и центр; султан вскочил на коня, и его воины по сигналу глашатая (жавиш) также вскочили на коней. Армия продвига­лась до тех пор, пока не дошла до одного из холмов ал-Харрубы, где мы и остановились. Правый фланг продвинулся еще немного вперед, до са­мой горы; затем в движение пришел левый фланг, самая левая часть ко­торого в итоге уперлась в речку[278] неподалеку от морского берега. Коман­дирами правого фланга были ал-Малик ал-Афдал, повелитель Дамаска и сын султана; ал-Малик аз-3ахир, повелитель Алеппо и тоже сын сул­тана; ал-Малик аз-Зафир, повелитель Босры, сын султана; 'Ала' ад-Дин Хуррам Шах, сын 'Изз ад-Дина, повелителя Мосула; а также его брат ал-Малик ал-'Адил[279]. Далее стоял Хусам ад-Дин Ибн Лажин; потом Каймаз ан-Нажми, евнух; 'Изз ад-Дин Журдик (в прошлом один из мамлюков Нур ад-Дина); Хусам ад-Дин Бишара, повелитель Баниаса; Бадр ад-Дин Делдарим, и несколько других эмиров. Левым флангом командовали 'Имад ад-Дин Занги, повелитель Синжара; и его племянник Му'азз ад-Дин, повелитель Жазиры; а на самом краю левого фланга стоял его пле­мянник ал-Малик ал-Музаффар Таки ад-Дин. 'Имад ад-Дин Занги, кото­рый был слишком болен, чтобы стоять на своем посту, отошел с обозом; однако его войско осталось с армией. На левом фланге можно было уви­деть Сейф ад-Дина 'Али ибн Ахмада ал-Маштуба во главе племен михранй и хдккарй; с ним были эмир Хуштарйна и некоторые другие эмиры. Халка (гвардия) султана стояла в центре. По приказу султана каждое подразделение выделило по группе метких стрелков, которые должны были присоединиться к авангарду и окружить врага. Несколько батальонов были спрятаны за холмами, в надежде, что у них будет воз­можность совершить неожиданное нападение на франков. Вражеский отряд продолжал движение, несмотря на то что был полностью окружен нашими стрелками; они шли по восточному берегу реки, пока не дошли до ее истока[280]. Там они развернулись и, перейдя на западный берег, [225] сделали привал на возвышенности, разбив свои шатры. Их лагерь, на­чинаясь на холме, тянулся вдоль реки. В течение дневного перехода они потеряли много людей убитыми и ранеными. Если кто-то из их воинов был ранен, они поднимали его и несли с собой, а также хоронили уби­тых, поэтому мы не могли определить количество их потерь. Они сделали привал днем во вторник. Тогда наши войска отошли от них, чтобы за­нять благоприятные для сопротивления и обороны позиции. Султан от­дал левому флангу приказ обратиться лицом к врагу, упираясь своим флангом в море, а правый фланг был поставлен лицом к реке, так что его самая правая часть упиралась в ее восточный берег[281]. Тем временем на­ши меткие стрелки не давали врагу покоя, непрерывно осыпая его гра­дом стрел. Так прошла вся ночь. Султан, сопровождаемый нами, его свитой, поднялся на вершину горы ал-Харруба и разместился в небольшом шатре; сопровождающие его также разместились в маленьких шатрах вокруг него, на самом виду у врага. Новости о неприятеле поступали каждый час до самого рассвета, и на следующий день, а это была среда, 13-й день месяца шаввал (13 ноября 1190 г.), султану сообщили, что враги седлают коней. Поэтому он безотлагательно вскочил на коня, поднял свои войска и двинулся к тем холмам ал-Харрубы, которые находились ближе всего к неприятелю и с которых он мог наблюдать за всеми на­шими действиями. Несмотря на болезнь и физическую слабость, сердце султана было исполнено такой же решимости, как всегда. Затем он отдал войскам приказ о наступлении, велев взять противника в тесное кольцо и атаковать со всех сторон; частям, находившимся в резерве, было при­казано держаться поблизости, не далеко, но и не рядом, чтобы в любой момент суметь прийти на помощь сражающимся. Так продолжалось до полудня, когда враги приготовились покинуть западный берег реки[282] и перейти на другую ее сторону, чтобы вернуться в свой лагерь; в этот момент они были стремительно атакованы со всех сторон, за исключе­нием стороны реки. Завязалась лютая битва, в которой неприятель по­нес тяжкие потери, по своему обычаю, похоронив убитых и унеся с со­бой раненых. Штандарт франков, водруженный на древке высотой [226] с минарет, был установлен на повозке, которую тянули мулы; у него было белое поле с красными пятнами; на верху древка был крест. Франки бешено защищали его, жертвуя жизнью. Их пехота образовала внешнее кольцо, подобное стене, прикрывавшей их конницу, и они с таким искусством стреляли из луков и арбалетов, что никто не мог ни прибли­зиться к ним, ни добраться до их конницы. Однако мусульмане не пре­кращали бить в барабаны и трубить в трубы, громко прославляя един­ственность и могущество Аллаха. Султан постоянно посылал подкреп­ление лучникам за счет резервов и войск, находившихся при нем, так что в конце концов с ним осталось совсем немного воинов. Враг про­должал наступать и после полудня, дойдя до начала Да'укского моста[283]. К этому времени вражеское войско было измучено жаждой, обессилело от усталости, в нем было множество раненых, и, кроме того, люди были крайне измучены жарой. В тот день мусульмане проявили великую до­блесть, причем особенно отличились воины султановой халки (гвардии). В этом подразделении многие получили ранения; среди них Абар ат-Тавйл (Долговязый), проявивший величайшую отвагу в бою; Сейф ад-Дин Йазкуж, получивший несколько ранений; великое множество раненых было среди мамлюков и воинов халки. Наши продолжали на­седать на врага и после полудня, до тех пор, пока франки не дошли до Да'укского моста и не перебрались по нему на другой берег, после чего разрушили мост, чтобы мусульмане не могли продолжать преследовать их. Султан вновь отошел к холму (талл) ал-Харруба, который охранял отряд его войск; ему постоянно докладывали о действиях врага. Ве­чером он принял решение атаковать остатки врага [в основном лагере]. И написал письмо горожанам, сообщая им о своем намерении и веля осуществить вылазку из городских ворот, как только он пойдет в насту­пление. Поскольку ответа на это письмо он не получил, то отказался от этой мысли. Утром в четверг, в 14-й день, узнав, что враг готовится выступить, султан оседлал коня, привел батальоны в боевой порядок и велел им вступать в бой только по его сигналу. Он опасался неожидан­ного нападения противника, подошедшего близко к его лагерю. Свои батальоны султан разместил на восточном берегу реки, чтобы в любой Момент они могли перейти в наступление на врага и принудить его вернуться в свой лагерь. Среди предводителей франков в этом походе были граф Анри и маркиз. Сын короля германцев остался в лагере с большим отрядом воинов. Как только враг приблизился обратно к своему [основному] [227] лагерю, остававшиеся в нем войска, исполненные жажды сражаться, вышли из лагеря [в помощь совершавшим вылазку] и вступили в сраже­ние, напав на мусульманский авангард. В завязавшейся битве враг понес тяжелые потери убитыми и ранеными. Мусульмане потеряли пять чело­век убитыми, а франки в числе других лишились и одного знатного воина, Он ехал на огромном коне, покрытом кольчугой до самых копыт, и сам был облачен весьма необычным образом. Когда битва (буквально: война) завершилась, его соотечественники пришли просить султана выдать им его тело. Тело было выдано, но его головы, которую франки также хоте­ли получить, не смогли найти.

Султан вернулся в свой лагерь и приказал доставить обоз, находив­шийся там, куда он его отправил. Враждующие стороны вновь заняли прежние позиции. Исцелившись от лихорадки, вернулся на прежнее место и 'Имад ад-Дин. Султан по-прежнему был очень болен, и его вы­здоровление замедлялось досадой, которую он испытывал из-за того, что франкам, совершившим эту вылазку, удалось ускользнуть от него. Он не мог принимать активного участия в сражениях, и я все время был свидетелем тому, как он проливал слезы досады. Я также присутство­вал, когда одного за другим он отправлял на бой своих сыновей. Я при­сутствовал и тогда, когда кто-то сказал при нем, что воздух в долине Акры стал зловонным от великого множества непогребенных с обеих сторон. Услышав эти слова, он процитировал следующий стих, под­разумевая самого себя: «Убей меня и Малика; убей Малика со мной», Этим он хотел сказать, что предпочел бы погибнуть, если бы с ним по­гибли враги Аллаха. Такой ответ произвел большое впечатление на всю мусульманскую армию. [228]

Глава 89

ЗАСАДА

В 22-й день месяца шаввал (20 ноября 1190 г.) султан, вознамерив­шись напасть на врага из засады, отобрал из своего войска хорошо вооруженных, храбрых и решительных воинов, которые все были обычными наездниками. Он приказал им ночью подойти к под­ножью холма, расположенного к северу от Акры, неподалеку от враже­ского лагеря, и там спрятаться. Эту позицию во время названного его именем сражения занимал ал-Малик ал-'Адил. Некоторым из воинов было велено показаться на глаза врагу и двинуться в сторону вражеско­го лагеря; после чего, как только они выманят неприятеля из лагеря, им следовало обратиться в бегство и присоединиться к своим товарищам.

Ночью воины подошли к холму и спрятались. На следующий день, каковым была суббота, 23-й день сего месяца (23 ноября), сразу после восхода солнца несколько человек на добрых скакунах приблизились к вражескому лагерю и обрушили на франков град стрел. Враги, спро­воцированные непрекращающимся обстрелом, вышли из лагеря, чтобы отомстить обидчикам силами двух сотен рыцарей, вооруженных до зу­бов и ехавших на конях в роскошных конских доспехах. Среди них не было ни одного пешего воина. Они направились к нападающим, пред­вкушая быструю расправу с таким маленьким отрядом. Заметив их приближение, наши с боем стали отступать в сторону засады. Как только франки достигли нужного места, сидевшие в засаде воины под­няли страшный крик и набросились на них, точно львы на свою жертву. Сначала франки держались твердо и без страха сражались, затем они показали мусульманам спины, начав отступать; однако мусульмане, в чьей власти они находились, нападали на них с такой яростью, что некоторые из франков остались лежать распростертыми на земле, мно­гие попали в плен, а мусульманам достались их кони и оружие. Когда [229] известие об этом успехе достигло мусульманской армии, со всех сторон послышались возгласы тахлил и такбир («Нет бога, кроме Аллаха!» «Аллах Велик!»). Султан сел на коня и отправился встречать храбрецов, сражавшихся за веру. Я был в то время на дежурстве и поехал с ним. Мы доехали до холма (талл) Кисан, где встретили передовую часть отря­да, и султан задержался там, чтобы дождаться остальных. Все поздрав­ляли храбрецов и благодарили их за успешно выполненное поручение. Султан оглядел пленных и удостоверился в их знатности и положении. В числе пленных был предводитель отряда, посланный французским королем на помощь осаждающим; оказался среди них и королевский казначей. Вернувшись в ликующий лагерь, султан приказал привести пленников к нему. Он также велел глашатаю объявить, чтобы те, кто захватил пленников, лично предстали перед ним.

Султан со всеми почестями принял всех пленников, пользовавшихся авторитетом и уважением среди своих соотечественников, и облачил их в почетные одежды. Предводителю войска французского короля он подарил первоклассный халат, опушенный мехом. А всем остальным, без исключения, даровал кожаные одежды, подбитые мехом, ибо они очень страдали от холода, который в то время был весьма суровым. Он приказал устроить для них пир, на котором все они вкушали яства, и велел разбить для них шатер неподалеку от своего собственного. Он постоянно выказывал им знаки великой милости, а иногда приглашал их предводителей к своему столу. По его приказу им были предостав­лены лошади, чтобы они могли доехать до Дамаска, и к ним относились с величайшим уважением. Они получили разрешение написать своим друзьям и послать в лагерь (осаждающих) за своей одеждой и всеми другими необходимыми им вещами. Они воспользовались этой возмож­ностью и отправились в Дамаск. [230]

Глава 90

ВОЗВРАЩЕНИЕ АРМИИ

И вот наступила зима; море было бурным от штормов, поэтому можно было быть уверенными в том, что враг не осмелится дать генеральное сражение; мы также знали, что сильные дожди воспрепятствуют успеху врага в осаде города. Поэтому султан позволил войскам разойтись по домам, чтобы отдохнуть и дать лоша­дям восстановиться до того времени, когда наступит благоприятная пора для возобновления военных действий. Первым из предводителей отбыл 'Имад ад-Дин Занги, повелитель Синжара, о нетерпении которого по поводу отбытия мы уже рассказывали читателю. Он пустился в путь в 15-й день месяца шаввал (15 ноября 1190 г.). За ним в тот же день отбыл его племянник, Санждр Шах, повелитель Жазиры. Оба они перед отбы­тием получили столько знаков благоволения султана, таких как почет­ные одежды, богатые подарки и диковинные вещи, сколько до этого ни один правитель не оказывал какому-либо другому вождю. 'Ала' ад-Дин, сын повелителя Мосула, двинулся в обратный путь в 1-й день месяца зу-л-ка'да (30 ноября), получив почести, драгоценные подарки и редкостные и диковинные вещи. Ал-Малик ал-Музаффар Таки ад-Дин и ал-Малик аз-3ахир отложили свое отбытие до следующего, 587 г. х. (1191 г.); по­следний покинул лагерь в 9-й день месяца мухаррам (6 февраля), а ал-Малик ал-Музаффар пустился в путь в 6-й день месяца сафар (2 мар­та). После этого в лагере с султаном осталось всего несколько эмиров и его особая халка (гвардия). В месяц зу-л-ка'да предшествующего года султана посетил Зулфатдар. Его встретили с великим почетом и при­нимали в соответствии с его высоким званием; в день приезда гостя султан дал в его честь великолепный пир и беседовал с ним самым дружеским образом. Цель визита этого человека состояла в том, чтобы [231] получить указ о восстановлении его прав собственности на провинции Нисиба и Кабур, которые прежде принадлежали ему и которых он был несправедливо лишен. Султан подписал указ о восстановлении его в правах, облачил гостя в почетные одежды и выказал ему все знаки благосклонности. Зулфатдар покинул нас, преисполненный радости и благодарности за милости султана. [232]

Глава 91

СУЛТАН ПОМОГАЕТ ГАРНИЗОНУ ГОРОДА

Море сделалось очень бурным, и осаждающие, не имея из-за этого возможности использовать против города корабли, вытащили на берег все оставшиеся у них галеры. Тогда султан сосредоточил свое внимание на пополнении гарнизона Акры своими силами и на поставке в город военного снаряжения и продовольствия, товаров и денег. Он также предпринял меры, чтобы дать отставку офи­церам, утомившимся от длительного заточения в городе и громко сето­вавшим на свои страдания и усталость, ибо им приходилось быть начеку каждую ночь и непрерывно сражаться круглыми сутками. Начальником нового гарнизона он назначил эмира Сейф ад-Дина 'Али ал-Маштуба; и этот офицер вступил в город в 16-й день месяца мухаррам 587 г. (13 февра­ля 1191 г.). В тот же день вышедший в отставку комендант, эмир Хусам ад-Дин Абу л-Хейжа' со своими товарищами и всеми прочими офице­рами покинул замок, когда Сейф ад-Дин вступал в город во главе круп­ного отряда офицеров и других воинов. По приказанию султана каждый из отправлявшихся в город должен был взять с собой запасов на год.

Ал-Малик ал-'Адил направился со своими войсками в Хайфу[284]; этот населенный пункт находился на побережье, и оттуда он направлял в Акру суда, нагруженные припасами. Он оставался там, чтобы призвать до­бровольцев, желающих защищать Акру и охранять предназначенные для города военные и продовольственные грузы от возможных напа­дений врага. Семь кораблей, груженных зерном, припасами и день­гами, по приказу султана доставленных из Египта, были отправлены в Акру во 2-й день месяца зу-л-хижжа прошедшего года (31 декабря). [233] Один из этих кораблей наскочил на скалу неподалеку от гавани, и весь гарнизон вышел на берег, чтобы попытаться спасти находившийся на нем груз. Враг воспользовался этой возможностью, пойдя во внезапную атаку на город со стороны суши. Неприятель вплотную подошел к го­родским стенам и стал подниматься на них по единственной приставной лестнице. Горожане тотчас же вернулись на стены и убили нескольких человек, вынудив неприятеля отказаться от своих намерений и отсту­пить.

Вышеупомянутые корабли так швыряло ветром и волнами, что они наскакивали друг на друга и в результате потонули со всем грузом. При этом, говорят, погибло не менее шестидесяти человек. На этих кораблях находилось огромное количество зерна, которого хватило бы населению города на целый год. Несчастье нанесло большой удар по стойко­сти мусульман и вызвало великую досаду у султана. Это было первым предвестием грядущего падения города. В ночь на воскресенье, 7-й день месяца зу-л-хижжа (5 января 1191 г.) значительная часть стены обруши­лась на внешние укрепления и также уничтожила их на этом участке; это был второй знак, предвещавший падение города. Воодушевленный этим событием, неприятель в великом множестве хлынул в образовав­шуюся брешь; однако гарнизон оказал героическое сопротивление, за­крыв пробоину живым щитом. Тотчас же были собраны все городские каменщики, мастера и рабочие, и пока они трудились, заделывая про­лом и восстанавливая стену, их защищали от врагов лучники и стрелки, обслуживавшие баллисту. В несколько ночей работа была завершена, и стена стала прочнее, чем прежде. [234]

Глава 92

ЗАХВАТ НЕСКОЛЬКИХ ВРАЖЕСКИХ КОРАБЛЕЙ

К нам пришло просить безопасности великое множество франков, которых голод вынудил покинуть лагерь врагов. Эти люди говорили султану: «Если ты дашь нам корабли и более мелкие суда, мы будем защищать тебя от врагов с моря и будем делить добычу поровну между нами и мусульманами». Султан дал им барку, маленькое судно, на которое они и взошли; затем они совершили нападение на тор­говые судна, основной груз которых состоял из слитков серебра и серебря­ных изделий, предназначавшихся для вражеского лагеря. В результате короткой и ожесточенной схватки они взяли эти суда на абордаж, В 13-й день месяца зу-л-хижжа вышеупомянутого года (11 января 1191 г.) они доставили султану богатую добычу и захваченных ими пленников. Я присутствовал, когда они были допущены к султану, и среди доставленных ими вещей заметил серебряный столик, на котором (была шкатулка, инкрустированная?) тем же металлом. Султан оставил все им ничего не взяв для себя. Мусульмане ликовали, видя, что Аллах, нанес поражение им их же руками. [235]

Глава 93

СМЕРТЬ СЫНА КОРОЛЯ ГЕРМАНЦЕВ

Зима, сопровождавшаяся нескончаемыми дождями и частыми перепадами температуры, сделала равнину весьма нездоровым местом и стала причиной высокой смертности среди франков. Кроме того, скудость питания увеличивалась с каждым днем, а море, по которому им отовсюду доставляли провиант, было столь бурным, что исключительно затрудняло возможность судоходства. Каждый день в лагере умирало от одной до двух сотен человек; если верить некоторым донесениям, то смертность была еще выше. Сына германского короля сразила тяжкая болезнь, которая, наряду с тем недугом, который его подтачивал, стала причиной его кончины. Он умер в 22-й месяца зу-л-хижжа 586 г. (20 января 1191 г.). Франки горько оплакивали эту смерть и повсюду зажгли большие факелы, по два-три в каждом шатре. Из-за этого казалось, что весь их лагерь охвачен огнем. Когда мусульмане узнали о смерти этого принца, ликование их было сопоставимо по силе с горем, в которое были погружены франки. Враг лишился и другого предводителя, графа Кундбалийата[285]. Граф Анри также заболел и одно время находился между жизнью и смертью. В 24-й день того же месяца мы захватили два их барка, экипажи которых насчитывали более пятидесяти человек, а в 25-й день нами был захвачен большой барк, на котором, помимо всего прочего, везли расшитое жемчугом одеяние, принадлежавшее королю (германцев?). Я слышал, что на борту этого рабля находился его племянник, сын его сестры, который попал в плен. [236]

Глава 94

ПОХОД АСАД АД-ДИНА

Асад ад-Дина, о котором пойдет речь в этой главе, звали Ширкух; он был сыном Наср ад-Дина Мухаммада и внуком Асад ад-Дина Ширкуха-старшего. Он правил Эмессой. Сул­тан велел ему бдительно следить за франками в Триполи и защищать мусульман, живших в этой части страны. Получив информацию о том, что жители Триполи выгнали свой скот (лошадей, крупный рогатый скот и вьючных животных) пастись на равнину в окрестностях города, Ширкух, составил план и выступил со своим войском, чтобы захватить этих животных. Он вышел из города втайне от неприятеля, напал на его стада и угнал четыреста лошадей и сотню коров и быков. Около сорока лошадей погибло, но остальные были пригнаны в Эмессу в хорошем со­стоянии. Домой наши люди вернулись, не потеряв ни одного человека. Султан получил письмо с донесением об этом успехе в 4-й день месяца сафар 587 г. (3 марта 1191 г.).

В предшествующую ночь один из кораблей противника был выбро­шен ветром на берег, и наши люди, видя постигшую его участь, нале­тели на него и захватили в плен весь его экипаж, весьма многочислен­ный. [237]

Глава 95

ДРУГИЕ СОБЫТИЯ, ИМЕВШИЕ МЕСТО В ЭТОТ ГОД

В ночь на первый день месяца раби' I (29 марта) мусульмане Акры предприняли вылазку, убили великое множество осажда­ющих и захватили в плен около дюжины женщин из их лагеря. В 3-й день того же месяца авангард, который в тот день состоял из войск султановой гвардии (халки), подвергся яростной атаке большого враже­ского отряда. В результате завязавшегося боя осаждающие потеряли несколько человек убитыми, среди которых, говорят, был один высоко­поставленный франк. Мусульмане потеряли всего одного человека по имени Каракуш, слугу султана, который не однажды отличался исклю­чительной храбростью. Султану сообщили, что часть вражеской армии часто пользовалась тем, что мы находимся далеко от их лагеря, — они выходили из лагеря и бродили по равнине; по этой причине в 9-й день месяца султан лично отобрал порядочное число воинов из рядов мусуль­манской армии, поставив над ними своего брата ал-Малика ал-'Адиля, и велел им устроить засаду за холмом, в том месте, которое теперь но­сит имя этого эмира. Сам султан также укрылся за холмом ал-'Айадийа, взяв с собой некоторых эмиров из числа родственников, а именно ал-Малика ал-Музаффара Таки ад-Дина, Наср ад-Дина Мухаммада (сына Таки ад-Дина), ал-Малика ал-Афдаля (сына султана) и молодых эмиров — (его) сыновей, а именно ал-Малика ал-Ашрафа Мухаммада, ал-Малика ал-Му'аззама Туран-Шаха и ал-Малика ас-Салихд Исма'ила. Среди сопровождавших султана людей в тюрбанах (факихов) были ал-Кади ал-Фадил и судейские чиновники; в их числе был и я.

Небольшая группа наших воинов верхом на добрых конях приблизи­лась к врагу и осыпала его градом стрел, чтобы выманить на равнину; [238] однако враг не желал покидать лагерь, вероятно, узнав от какого-нибудь предателя об истинной цели этого маневра. Однако этот день все равно принес нам некоторую радость, ибо султану доставили сорок пять пленников, захваченных под Бейрутом. В связи с этим событием я стал свидетелем великой, невиданной мягкости сердца султана. Среди плен­ников был престарелый мужчина, у которого совсем не было зубов и ко­торый передвигался с великим трудом. Султан спросил его через пере­водчика, почему, будучи в таком преклонном возрасте, он приехал в эту страну, находящуюся так далеко от его дома. Тот ответил: «До моего дома несколько месяцев пути; я приехал в эту страну только для того, чтобы совершить паломничество к церкви Воскресения» (ал-Кумама). Султан был так растроган его ответом, что вернул старику свободу и дал ему лошадь, чтобы тот добрался до вражеского лагеря. Младшие сыновья султана попросили разрешения отсечь головы захваченным пленникам, но он запретил им. Поскольку с этой просьбой они обрати­лись через меня, то я попросил султана объяснить мне причину запрета, и он сказал: «Нельзя, чтобы они с младых ногтей привыкали проливать кровь и смеяться при этом, ибо они пока еще не познали разницы между мусульманином и неверным». Каковы же милосердие, мудрость и сдер­жанность этого правителя!

Ал-Малик ал-'Адил, утратив всякую надежду выманить врага из ла­геря на равнину, вечером вернулся в лагерь. [239]

Глава 96

ПРИБЫТИЕ МУСУЛЬМАНСКИХ ВОЙСК И КОРОЛЯ ФРАНЦИИ

И вот море вновь сделалось судоходным, небо стало ясным и при­шло время прибытия подкрепления для обеих армий, чтобы они могли продолжать войну. Первым к нам присоединился 'Илм ад-Дин Сулейман Ибн Жандар, эмир на службе у ал-Малика аз-Захира. Это был старик, покрывший себя громкой славой, прославившийся му­дростью своих советов и отвагой, которую он проявил во множестве сражений. Султан был очень высокого мнения об этом предводителе, одном из его старых соратников. Следующим прибыл Мужадд ад-Дин, сын 'Изз ад-Дина Фахр Шаха, повелитель Баальбека. Одно за другим прибывали мусульманские войска из разных частей страны. Враги, со своей стороны, использовали любую возможность, чтобы дать знать нашему авангарду о том, что вскоре к ним прибудет король Франции. Этот монарх занимал очень высокое положение среди франков; он тре­бовал, чтобы его почитали самые могущественные из их правителей; по приезде короля все силы осаждающих должны были перейти под его руку, и все были готовы признать его верховенство. Наконец этот король прибыл с шестью кораблями, груженными провизией и таким количеством лошадей, которое он счел необходимым захватить. Его со­провождали высшие офицеры. Прибыл он в субботу, в 23-й день месяца раби' I вышеупомянутого года (20 апреля 1191 г.). [240]

Глава 97

УДИВИТЕЛЬНОЕ ДОБРОЕ ЗНАМЕНИЕ

Король привез с собой большого белого сокола (буквально: воздушного змея), очень крупного и редкостной породы. Никогда мне не доводилось видеть подобного красавца. Король привез для него множество припасов и очень его любил. Однажды этот сокол вспорхнул с его руки и улетел, и как хозяин его ни призывал, он не возвратился, а полетел дальше и опустился на стену Акры. Наши люди поймали сокола и доставили его султану. Бегство сокола к мусульманам вызвало великое ликование, а его поимка казалась им добрым предзна­менованием. Франки предложили тысячу динаров в качестве выкупа за птицу, но мы даже не удостоили их ответа.

После этого прибыл граф (Филипп) Фландрский, пользовавший­ся у франков большим почетом и известностью. Это он осадил Хаму и Харйм в год (когда мы потерпели поражение у) Рамлы. В 12-й день месяца раби' II мы получили письмо из Антиохии, в котором говорилось, что отряд франков-дезертиров, которому были переданы барки, чтобы они громили франков на море, высадился на острове Кипр в некий празд­ничный день. Большое число жителей находилось в церкви, располо­женной рядом с побережьем. Пираты приняли участие в богослужении, а потом напали на паству, пленив всех — и женщин, и мужчин, а вместе с ними и священника. Они погрузили их на свои суда и увезли в Лаодикию. Они также захватили богатую добычу. Говорят, что каждому участнику этой операции досталось по четыре тысячи серебряных мо­нет в качестве его доли добычи.

Вскоре после этого, в 17-й день месяца раби' II, в наш лагерь прибыл Бадр ад-Дин, шихна (или правитель) Дамаска.

Наши люди напали на отару овец, принадлежавшую врагам, и увели двадцать голов; за ними погнались пешие и конные воины, но им так и не удалось вернуть свою собственность. [241]

Глава 98

РАССКАЗ О КОРОЛЕ АНГЛИИ

Король Англии был очень сильным, бесстрашным и решительным человеком. Он прославился во многих сражениях, продемонстрировав величайшее бесстрашие во всех военных по­ходах, в которых принимал участие. Он был ниже рангом, чем король Франции, но превосходил его по богатству, и был более знаменит из-за своих войн и смелости. О нем говорили, что по приезде на Кипр он ре­шил не двигаться дальше до тех пор, пока не завоюет остров и не подчи­нит его своей власти. Поэтому, высадившись на Кипре, этот король на­чал военные действия, а правитель острова собрал великое множество людей, чтобы оказать сопротивление завоевателю, отчаянно защищая свою территорию[286]. Тогда король Англии запросил помощи франков, на­ходившихся под Акрой, и король Жоффруа (sic)[287] прислал ему своего брата во главе ста шестидесяти рыцарей. При этом основные силы франков оставались под стенами Акры, ожидая исхода военных действий между двумя сторонами.

В последний день месяца раби' II мы получили письмо из Бейрута, в котором нам сообщали о захвате пяти транспортных судов, принадле­жавших флоту короля Англии, которые были нагружены мужчинами и женщинами, продовольствием и дровами, военными машинами и дру­гими грузами, среди которых было и сорок лошадей. Это была большая удача мусульман и повод для великой радости.

В 4-й день месяца жумада I враг атаковал город, установив на пози­ции семь баллист. Из Акры поступали письма, в которых нас умоляли [242] срочно прислать подмогу и отвлечь внимание врага на себя, чтобы ему пришлось прервать осаду. Поэтому султан сообщил своим войскам, что намерен подойти ближе к неприятелю и более плотно окружить его лагерь. На следующий день, осуществляя эту задумку, он расставил войска в боевом порядке и послал разведчиков, чтобы определить точное местоположение врага и узнать, не выставлены ли в траншеях невидимые издали посты. Вернувшись, разведчики донесли, что в траншеях никого нет. Тогда султан с несколькими друзьями и мамлюками поехал в сторону траншей и поднялся на холм, называемый Талл ал-Фудул[288], который располагался неподалеку от вражеского лагеря и с вершины которого он мог видеть все, что в нем происходило. Теперь он мог четко понять, какие баллисты уже введены в действие, а какие пока не используются. Затем он вернулся в наш лагерь. Я сопровождал его (в этой поездке).

На следующее утро лазутчики принесли ему трехмесячного младен­ца, которого они похитили у матери. [243]

Глава 99

РАССКАЗ О МЛАДЕНЦЕ[289]

В войске мусульман было несколько лазутчиков, в задачу кото­рых входило похищение людей из лагеря противника. Во время одной из ночных вылазок они захватили трехмесячного мла­денца и принесли его в шатер султана, так как существовало правило, по которому они обязаны были доставлять все взятое у врага к повели­телю, и тот своей властью отдавал это в их руки.

Мать ребенка, обнаружив его исчезновение, всю ночь провела в ры­даниях и стенаниях, повсюду ища помощи. Когда франкские командиры узнали о случившемся, они сказали этой женщине: «Султан очень со­страдателен; мы позволим тебе покинуть лагерь и отправиться к нему, чтобы попросить вернуть твоего ребенка; он обязательно отдаст его тебе». После этого она вышла из неприятельского лагеря, направилась к (мусульманскому) авангарду и рассказала свою историю. Мусульмане доставили ее к султану, который в это время сидел в седле, сопрово­ждаемый свитой, в число которой входил и я. Женщина распростерлась на земле перед султаном и стала плакать и стонать. Узнав о причине ее горя, султан был растроган до слез и велел принести ребенка. Когда ему сообщили, что ребенка продали на базаре, он приказал возместить покупателю его стоимость и забрать дитя. Он оставался на месте до тех пор, пока ребенка не принесли и не отдали несчастной матери, ко­торая, заливаясь слезами, прижала его к своей груди. Это было столь трогательное зрелище, что все присутствовавшие расчувствовались до слез. По приказу султана женщину и ее дитя посадили на кобылу и до­ставили во вражеский лагерь. Вот еще один пример нежности, которая была характерна для султана в отношении ко всему роду человеческому. [245] Великий Аллах, сотворивший его милостивым, даруй ему щедрую долю Твоего милосердия и Твоего величия и любви к людям! Даже его враги свидетельствовали о его доброте и мягкосердечии, о чем говорит нижеследующие поэтические строки:

За доброту его и враг восславил,

Со справедливостью он всеми правил.