Помоги проекту - поделись книгой:
Ивари принялась разглядывать себя в зеркало. Она кажется совсем юной!
Золотистые локоны вперемешку с совсем светлыми, выгоревшими прядями были в легком беспорядке разбросаны по плечам. Тонкое муслиновое платье серо-голубого цвета подчеркивало белизну кожи. Синие глаза в обрамлении темных густых ресниц поблескивали от недавних слез. В тусклом свете магламп они казались озерами, наполненными ледяной водой.
— И раз уж у нас появился повод похвалиться таким богатством, не дожидаясь праздника Триединой, — весело заявила Фитоль, расплетая сложную прическу, — я буду красоваться с распущенными волосами вместе с тобой!
Ивари с изумлением смотрела на подругу, которая собиралась попрать нормы приличий ради простой забавы. Она так и стояла открыв рот, пока Маретти вертелась перед зеркалом.
Где-то вдалеке послышался удар колокола. Следующее занятие начнется через семь минут, а им предстоит еще найти аудиторию.
— Ты, похоже, не поняла еще, — глубокомысленно начала Маретти, накручивая на палец непослушную каштановую прядку, — маги — своеобразный народ, а мы, поступив сюда, отвязались от назойливого внимания нянюшек, компаньонок и гувернанток!
Мысль Фитоль была крамольной, но в чем-то вполне здравой. Ведь ей действительно частенько претило внимать занудным речам о достойном поведении благородной сеньориты.
«Не делай то, не делай это!» Она уже много лет поступает лишь так, как ей говорят. Любое исключение из общепринятых правил приходится выторговывать хитростью и прятать за показной благовоспитанностью.
«Насколько было бы приятнее жить, делая что душе угодно. Только вот… лишь скучное следование правилам приносит нужный результат: влюбленных мужчин и одобрение их родителей».
— Кто женится на девушке, которая не бережет свое честное имя? Как мог Крайн так меня опозорить? — гневно ответила Ивари, словно Фитоль была виновата в приключившемся. Внутри точно лопнула натянутая струна, сдерживающая ее чувства.
— Глупенькая, — покачала головой подруга, оправляя декольте, — как будто мужчинам действительно есть дело до приличий! Или ты думаешь, что они будут докладывать о твоих промахах маменькам? Наша задача сохранять лишь видимость невинности, остальное — сущая нелепица.
— О, неужели ты… — только и смогла ответить Ивари и залилась краской. Все же понятия о приличных вопросах были вбиты воспитателями намертво.
«Конечно, Фитоль несколько лет провела при дворе, она старше, мать ею абсолютно не интересуется, отец проигрался в карты…» Догадки, одна страшнее другой, роились в голове графини: «А что, если принц узнает, что она водилась с женщиной столь порочных нравов! Это же все погубит! Пусть ее лучше отчислят!»
Губы Фитоль скривились в презрительной усмешке, будто она поняла, какие предательские мысли бродят в голове Ивари:
— Не выдумывай, — бросила она, вытаскивая из сумочки припрятанное от Крайна колечко графини. — Я это к тому, что нас теперь никто не заставит слушать глупые нравоучения. Поэтому хотела сюда поступить и намереваюсь остаться! Поразмыслив, я подумала, что погорячилась с ректором. Надеюсь, рвение к учебе убедит этого сморчка оставить меня здесь.
Ивари вздохнула с облегчением. Иногда взгляды Фитоль ее порядком пугали, хотя она не могла не признавать наличие в них пусть несколько извращенной, но логики. Собственно, именно это свело вместе столь по-разному воспитанных девушек.
На одном званом ужине Маретти подошла к Ивари с бокалом вина, щедро разбавленного чем-то более крепким, и принялась пространно рассуждать о том, что весь этот «королевский» двор слишком похож на птичий. Квохчут дамы, словно курицы-наседки, кулдыкают индюки в орденах, стараясь произвести впечатление на молоденьких цыпочек, а во главе — гусак и гусыня с выводком.
Принц был мало похож на гусенка, но это нисколько не смутило Ивари, которая хихикала над шутливыми аналогиями Фитоль весь вечер.
Обе они не слишком вписывались в местное девичье сообщество: графиня — из-за тщеславия и любви окружать себя мужчинами, Фитоль же была слишком остра на язык, чтобы подружиться с излишне рафинированными светскими куколками. Но истинных причин ее циничного отношения к окружающим Ивари никогда не пыталась постичь.
— Идем уже, а то опоздаем, и на нас опять что-нибудь протестируют, — заметила Маретти, пряча в сумочку уменьшившееся зеркальце. Она опять изменила наряд, и кипенно-белое платье, украшенное нежным рисунком цветущей лаванды, потрясающе шло к ее рассыпавшимся темным волосам. В раскосых глазах плескалось веселье. Она потянула Ивари за собой, локтем открывая дверь.
— Ах да, мы и тебе добавим штришков — немного блеска не повредит. Все же это твое кольцо, — спохватилась Фитоль, и с ее пальцев сорвались серебристые искры, найдя пристанище на легком муслине платья Ивари.
Графиня восхищенно разглядывала иллюзию, которую с такой легкостью сотворила Маретти. В глубине души она даже позавидовала подруге, которая мановением руки может создавать подобную красоту.
— А если кто-то начнет спрашивать, почему мы расхаживаем по академии в таком виде, — станем валить на этого Денвори с его импульсами, — хихикнула подруга и лучезарно улыбнулась проходящему мимо студенту.
Бедняга так оглядывался, что споткнулся на ровном месте и еле сумел сохранить равновесие. Наблюдая за его «пируэтами», Ивари чувствовала, как тугой узел неловкости и задетого самолюбия развязывается в ее груди. Она шла с высоко поднятой головой — всем назло.
Встреченные мужчины бросали на девушек восхищенные взгляды. А на постные мины немногочисленных студенток кокетки просто не обращали внимания.
«В глазах принца она будет смотреться жертвой нелепого эксперимента… Но какой прелестной жертвой! — размышляла Ивари, когда они подходили к нужной аудитории. — В конце концов, барышни распускают косы на праздниках в честь Триединой… Она же не голая ходит по академии! Пусть это эксцентрично, зато ей очень идет».
Скучное занятие по магическому праву слегка поумерило их боевой задор. Лекцию вел сухонький старичок, судя по рассыпающемуся виду — свидетель Первой магической войны. Он без конца теребил жидкую бородку и подтягивал спадающие брюки мерзкого коричневого цвета.
«Когда я стану королевой, наложу запрет на производство одежды подобных оттенков. Негоже травмировать эстетические чувства моих подданных».
Магистр Паркассе что-то вещал о неправомерном использовании чар и ответственности, начиная каждую свою фразу со слов: «Когда я трудился в магическом суде…»
«Перетрудился уже, поняли мы, какой нам ценный магистр достался!»
К ужасу Ивари, тезисы, произнесенные каркающим голосом, пришлось записывать. Паркассе прерывал их скучными разглагольствованиями о нравах современной молодежи, вставляя идиотские истории, казавшиеся забавными только ему. Кряхтящий смех раздражал графиню даже больше, чем назойливая муха, жужжащая где-то неподалеку.
«Как будто кому-то могут быть интересны эти глупые байки из твоей никчемной жизни! Продиктовал бы уже что-нибудь полезное!»
За соседним столом, положив голову на руку, сидел Варимонд, поглядывая на Ивари щенячьим взглядом, от которого она чувствовала себя особенно неловко. Благо не позволила ему взгромоздиться рядом — донимал бы сейчас признаниями в вечной любви.
Фитоль шуршала под партой обрывком «Светского сплетника», а Ивари сокрушалась своей недогадливостью: она не додумалась захватить дамский журнал.
«Просить поделиться хоть таким убогим развлечением будет просто бесчестно. Пусть хоть одна из них не умирает от скуки. Жаль, нельзя развлечься светской беседой — старый пень зорко следит за любыми проявлениями словоохотливости и начинает задавать каверзные вопросы болтунам. А она ответов на них, к сожалению, не знает».
Близился полдень. Когда же время обеда?
Ивари не могла дождаться окончания занятия и очень жалела, что пропустила завтрак. От голода начинало подташнивать, и лень было даже думать о том, чем вызваны мерзкие улыбочки сокурсниц.
Принц на лекцию не явился.
«Может, знал, что от нее ничего хорошего ждать не стоит?»
В уголке аудитории, под оценивающими взорами девчонок, что-то старательно писала Арлезот. Весь ее вид выражал усердие и сосредоточенность. Казалось, она совсем не обращает внимания на любопытных.
Сейчас, когда Арлезот была одна и ее не окружал ореол власти принца, взглядов стало больше. Пожалуй, в этом деле султанша составила достойную конкуренцию даже скандализированным Ивари с Фитоль.
Наконец в шуршащей тишине кабинета прозвучал долгожданный удар колокола. Ивари, с нетерпением дожидавшаяся этого благословенного часа, небрежно забросила в сумку свои вещи и чуть ли не рванула к выходу из аудитории. Но Фитоль ее окликнула.
Студенты так торопились покинуть душный класс, что в проходе образовалась настоящая давка. Все внезапно забыли о принадлежности к благородному сословию. Видимо, дедок наскучил не только графине.
Парень мещанского вида, каким-то чудом оказавшийся среди них, собирал сброшенные со стола вещи.
Ивари в компании Фитоль подошла к выходу одновременно с Арлезот. За ними, чуть поодаль, плелся Варимонд.
«Сросшиеся брови ее определенно не красят».
Где-то сбоку хихикнула Маретти, вероятно, их мысли о «моноброви» султанши были схожими.
Ивари повернулась к подруге, чтобы увидеть на ее лице такое же злорадное выражение, каким было ее собственное. Лишь краем глаза она сумела уловить летящую со стороны двери красную пыль. Графиня инстинктивно закрыла лицо руками и отвернулась, догадываясь, от какой напасти себя уберегла.
Но Арлезот не повезло. Девушка, не знакомая с методами барышень маренского двора, лишь успела отшатнуться и закрыть глаза. Ивари услышала ее глухой стон. Лицо соперницы покрывалось красными пятнами, раздуваясь прямо на глазах. Измельченный кровавый олеандр — лучшее средство от простуды, которое можно дешево купить у любого аптекаря, — превращало ненавистную султаншу в гротескную карикатуру.
Арлезот надрывно закричала, словно выплескивая последние силы, и Ивари замутило от отвращения и жалости одновременно.
«Такого никому нельзя пожелать! Порошок попал ей в нос. Она может задохнуться!» — думала графиня, подхватывая оседающую на пол султаншу.
— На помощь! — закричала Ивари, втайне радуясь, что удар пришелся не по ней. — Зовите лекаря!
Если уж кого-то сегодня и отчислят из академии, то это будет не Фитоль, а кто-то из ее собственных врагов.
Глава 15
Сила наказаний
Кабинет ректора располагался в самой высокой башне. От целителей с четвертого курса, с которыми Ивари познакомилась в лазарете, где сейчас лежала Арлезот, она узнала, что магистр частенько контролирует погоду, потому и забрался так высоко.
— С этой книжицей ты точно заблудишься, — снисходительно прокомментировал Тай, повертев ее путеводитель. Ивари лишь удрученно покачала головой: «Как, скажите на милость, ориентироваться по квадратам д3 и б5? Бред полнейший!»
Они с Фитоль примостились на маленьком диванчике у окна. Здесь не так пахло лекарствами, да и компания практикантов оказалась неожиданно приятной.
«Вряд ли они являются представителями дворянского сословия, однако их внимание и любезность подкупают».
— Салем, у тебя не осталось того путеводителя, над которым мы колдовали в прошлом году для твоей сестры? — обратился Тай к высокому черноволосому парню в зеленой форме.
— Ты из тех самых Салемов? — вставила Ивари, кокетливо теребя длинную сережку.
— Почти. Я бастард, — ответил он и посмотрел прямо, без всякого смущения, отсекая ненужные вопросы.
Ивари подмывало уточнить происхождение его сестры, но она так и не решилась.
«Впрочем, с чего бы ей интересоваться внебрачными отношениями такой семейки?»
Как-то нянюшка, думая, что Ивари не слышит, назвала академию «пристанищем бастардов», и теперь графиня могла собственными глазами убедиться в небезосновательности подобных заключений.
Пока лекари колдовали над постанывающей Арлезот, Ивари успела обзавестись чудесным путеводителем. Потрепанный переплет принадлежал когда-то книге «Страдания святой девы Анисьи» — на редкость унылое чтиво.
На форзацах размещались карты: план академии сразу под обложкой и план территории с другой стороны. Графиня немало удивилась, обнаружив, что за учебным зданием находятся несколько тренировочных полигонов.
Салем положил руку Ивари на книгу и прошептал заклинание: теперь каждое передвижение графини обозначалось миленьким розовым цветочком. Она мельком пролистала доставшееся ей сокровище и нашла там список преподавателей, их имена, даты первых сессий и множество других полезностей. Не оставалось сомнений: Салем очень любит свою сестру и старается помочь ей по мере сил.
— Это чудесный артефакт! Просто великолепный, — поблагодарила Ивари, прижимая к груди драгоценную книгу. — Но я опасаюсь, что ваша сестра огорчится…
— Не стоит, — с холодной улыбкой ответил Салем. — Она вышла замуж и бросила академию. Надеюсь, вы не совершите подобной ошибки?
— Ни в коем случае, — любезно отозвалась Ивари, оценивающе глядя на парня из-под ресниц. — Никаких ошибок!
«А он хорош собой! И она ни капельки не соврала, ведь выйти замуж за принца не может считаться ошибкой. Хорошо, что они с Фитоль отправились в лазарет вместе с Арлезот! Прошлая владелица вышла замуж… Это точно знак!»
Тай почесал веснушчатый нос и в задумчивости взъерошил соломенную шевелюру:
— Мне кажется, я могу порадовать вас, сеньорита!
Он согнул пальцы в какой-то совершенно невозможной комбинации и стал читать заклинание. Прямо на глазах Ивари цветочек на карте превратился в силуэт девушки в пышном платье. Распущенные волосы миниатюры выдавали источник вдохновения Тая.
Крошечная фигурка так и подпрыгивала от нетерпения, словно собиралась тотчас отправиться в путь. Фитоль со смешком похвалила парня за хорошую работу:
— Ничуть не уступает оригиналу, — плутовато заметила она.
«Вот поганка!»
Смущенной Ивари пришлось взять себя в руки, ведь благородные сеньориты должны вести себя чинно и с достоинством, невзирая на обстоятельства. Она, как могла, старалась сохранять спокойствие, хотя внутри все горело жаждой мщения.
«Ректору придется ее выслушать!»
Графиня улыбалась четверокурсникам, чувствуя, как пылают щеки и лоб, будто у нее внезапно поднялась температура. Ивари догадывалась, кто мог совершить такую пакость, и намеревалась сообщить об этом ректору. Ее мутило от мысли, что это она могла лежать там, в соседних покоях, раздутая и уродливая.
В башню ректора вел арочный коридор, по обеим сторонам которого располагались неостекленные оконные проемы, украшенные каменным кружевом. Пол здесь был выложен разноцветной мозаикой — старой и неровной, цепляющей каблуки. На стенах — узорчатые изразцы, яркие, разноцветные и несколько аляповатые.
Ивари подумалось, что все это здание строилось на развалинах прежних эпох, настолько отличными друг от друга были его части. Старинный большой зал с дубовым паркетом, вычурные завитушки и витражи в холле, восточная мозаика в другом конце замка — здесь пахло древностью и историей, которые столкнулись в такой причудливой форме.
Графиня почувствовала, что находит особую прелесть в этой дисгармонии, словно та отражает состояние ее противоречивой души.
Легкий ветерок остужал горящие щеки, воздух пах днем урожая. Слева, из широкого окна, Ивари увидела стройные ряды апельсиновых и мандариновых деревьев, источавших бодрящий цитрусовый аромат. С этой стороны открывался совершенно другой вид на окрестности академии: приземистые теплицы примыкали прямо к полигону, а вдали белела полукруглая балюстрада, ограждающая выход к морю.
Ивари уговорила Фитоль подождать в коридоре, а сама никак не могла решиться войти в приемную ректора. Сделав несколько глубоких вдохов с мыслью «смерть мне не грозит, а значит, бояться нечего», графиня постучала в дверь.
— Войдите, — раздался деловитый голос, и девушка вдруг с ужасом вспомнила, что даже имени ректора не знает. Одна надежда на путеводитель, полученный от старшекурсников. Судорожно листая страницы, она корила себя за глупость.
Графиня вздрогнула от неожиданности, когда тяжелая дверь, натужно скрипнув, распахнулась. Перед ее глазами предстал ректор: вид у него был усталый.
— Я ожидал вас увидеть, Ивариенна, — спокойным тоном сказал он, вытянув руку в приглашающем жесте. — Признаюсь, не так скоро. Проходите, присаживайтесь.
Если кабинет в полной мере мог отразить личность хозяина, Ивари могла бы сделать вывод, что ректор — человек с хорошим вкусом. Все здесь, начиная от обивки кресел, украшенных тонкой резьбой, и заканчивая черными лакированными книжными шкафами, находилось в безупречной гармонии. Даже старинные талмуды были расставлены по цвету и размеру.
На стене в эбонитовых рамках под стеклом висели дипломы и чертежи непонятных механизмов.
Похоже, визит графини оторвал ректора от дел: на столе были разложены кипы бумаг. Взгляд Ивари упал на табличку: «Грем Заграй — ректор Магической академии Марены, магистр первой степени».
«Хвала Триединой, не опозорюсь!»
Ивари с облегчением выдохнула и откинулась на удобную спинку кресла, но под внимательным взглядом ректора тут же подобралась.
«А фамилия у него самая что ни на есть плебейская, вот почему он так разозлился на Фитоль!»
— Я догадываюсь, что вы мне скажете, — начал ректор, сложив руки перед собой. — И отвечу вам сразу: сегодня из академии никого не отчислят.
Ивари хотела было возразить, но магистр жестом ее остановил:
— Сеньорита Маретти тоже останется, — продолжал Заграй. — Однако я надеюсь, что вы объясните ей: в следующий раз ее безалаберность и несдержанность я прощать не намерен.
Ивари согласно кивнула. «Подруге не помешало бы проявлять больше такта».
— Но что с покушением на Арлезот Султан? Неужели виновные не будут наказаны? — спросила графиня. От мысли, что эти гадкие девчонки будут тут и дальше разгуливать, ей становилось не по себе.
— Мы знаем, что это вы были целью, не так ли? — ничуть не смутившись ответил ректор. — Ответственные понесут наказание, но продолжат учиться.
Поделиться книгой: