Сумасшедшее лето красной шапочки (СИ)

— На какой еще электричке?

— Вооон, видишь? — отец кивает на небольшую ветхую остановочку около рельс. — Там сядешь, выйдешь на станции " Первомайская". Оттуда минут двадцать пешкой в направлении " Ромашково", а дом, думаю, найдешь.

— Ты серьезно? У меня же полный чемодан вещей. И деньги. И телефон новый дорогой. Вдруг меня обворуют?

Папа усмехается:

— Здешним твой телефон вообще не нужен. Они им разве что смогут орехи колоть.

— Пап, подумай еще раз. Я у тебя единственный ребенок вообще-то. Или нет? — прищуриваюсь я.

— Конечно, да. Поэтому слушайся меня.

— Ладно, помоги хоть дотащить чемодан до остановки.

— Пойдем.

Отец достает чемодан из багажника, и мы вместе пробираемся до остановки. Ту самую электричку пришлось ждать аж пол часа! Я со слезами на глазах обняла отца и впихнулась в переполненный вагон.

Там было жутко душно, воняло пылью, дешевым одекалоном и еще чем-то не очень приятным. Люди смотрели на меня, как на пришельца. Я посильнее надвинула свою шляпку на глаза и отвернулась к окну.

Пол часа тряски, вечных толканий и назойливых взглядов и из динамиков наконец-то донеслось, что следущая станция Первомайская.

На моё счастье, или на мою беду, на станции со мной не вышел никто. Похоже, Ромашково — не такой уж популярный населенный пункт, если из набитой до верха электрички одна я намылила туда свои лыжи. Вернее намылили их мне против собственной воли.

Я взглянула вверх. Солнце уже адово палило, на небе ни облачка. Рядом ни одного дерева, чтоб укрыться в его тени. Хорошо, что хоть шляпа защищает мою голову. Я огляделась, нашла указатель " Ромашково" и поплелась по дороге, волоча за собой чемодан, который теперь мне был не в радость. Зачем вот мне столько вещей тут?

Я шла минут десят, солнце обжигало мои плечи, спину. Уже чувствовались лёгкие пощипывания, как при ожоге. Просто превосходно! Моя кожа не предназначена для такого загара! Она слишком нежная и чувствительная. Я даже в мае умудряюсь покрываться волдырями, а сейчас, наверно вообще облезу, как старый ботинок.

Сзади послышался рёв машины, сопровождающий свистом, тарахтением. Я даже оглянулась, чтоб посмотреть на то чудо, что так "незаметно" катит. Это был грузовичок цвета хаки. Модный цвет в этом сезоне, только машина, жаль, была в моде по-моему во времена великой отечественной.

Грузовик подъехал ко мне, сбавляя скорость. От его гула у меня заложило уши.

— Садись, подвезу тебя, Красная Шапочка, — кричит водитель.

По голосу, молодой. А там, кто его знает? Внешность не видна из-за высоты машины. Или из-за ослепляющего солнца.

— Спасибо, — стараюсь перекричать грузовик, — но я не уверена, что ты сам доедешь. Так что, я лучше пешком.

— Ну, твой выбор, — кричит сердобольный водитель и пуская клубы чёрного дыма прям мне в лицо уезжает. Я закашлялась от едкого запаха, осевшего неприятным остатком у меня в горле. Вот же, олень!

Я расстроенная и униженная поплелась дальше, поджариваясь, как курочка на гриле. Вот было бы здорово сейчас вызвать такси. Я взглянула на телефон. Связи нет ни одной чертовой палочки. Когда я дошла до Ромашково, мои ноги были чёрные от придорожной пыли, как и мой чемодан. А сама я по цвету кожи была похожа на маленького разозлённого чертёнка. Хотя, я таковой и была!

Дом бабушки я нашла без труда. Ничего не изменилось в этой деревне. Только грузовик с мудаками рассыпался тут. Я вспомнила того водилу с дороги и мне жутко захотелось надавать ему по голове и научить манерам!

— Когда я стану президентом, я запрещу существовать деревням, куда не ходят автобусы! — возмущаюсь я, заходя в дом.

— О, принцесса приехала! — восклицает бабушка и несётся ко мне навстречу с распростертыми руками. Она целует меня в обе щеки, осматривает меня, как куклу фарфоровую, — какая худая! Ну ничего! Исправим. — она обнимает меня за обгорелые плечи и из меня вырывается непроизвольное " ой". — Где ты так обгорела? — заботливо смотрит на мою раскрасневшуюся кожу.

— Пока шла до тебя.

— А где твой отец? Он же должен был привезти тебя.

— Он не доехал. Выживают сильнейшие, ба.

— Что ты такое говоришь?

— Да колесо у него лопнуло, остался ждать мастеров. А меня отправил на электричке.

— Фу ты, ну ты… Что ж ты меня пугаешь так, Паш?

— Ну, извини, ба.

— Как же ты похожа на свою мать. Она в юности была такой же красавицей. — у бабушки навернулись слезы. Нет, я к этому не готова.

— А у тебя есть что-нибудь от загара? — перевожу тему.

— Конечно, пойдём! — бабушка берет меня под руку и ведёт на кухню. — мы сейчас тебя намажем сметанкой.

Ну, начинается. Так, терпеть Павлина, терпеть.

— А у тебя тут ничего не изменилось, — замечаю я, оглядывая, все те же, все тот же сервант с хрусталем.

— Да, и комната твоя не тронута.

А вот это меня не радует. Моя комната была вся розовая, на стенах были написаны разные глупые надписи, которые мы делали с мамой. В общем, она детская!

— А здесь есть интернет? — решила попытать удачу.

— Не знаю я ничего про твой "интервет", — отмахивается бабушка. — на кой он мне нужен? Вот если от твоего "интервета" жук колорадский с картошки слез, я бы может и поинтересовалась. А так…

Вот и все. Отрезана от цивилизации. А ведь могла сейчас пить прохладный коктейль со Стаськой, кататься на роликах в парке. Просто отдыхать в компании друзей.

А что сейчас? Компания колорадского жука? Спа-процедуры сметанкой? Где же я так нагрешила в прошлой жизни? А, в этой. Помню, помню. Ну, ничего! Я возьму от этого отдыха все, что смогу.

*Памела Друкерман — французская писательница, написавшая популярную книгу о воспитании детей во Франции " Французские дети не плюются едой".

__________________________________________________

Жду ваших комментариев: будет ли интересно следить за этой историей? Будете ли вы читать?

Поддержка звездочками одобряется.

Глава 2. Приятные знакомства и не очень

Итак, что вам нужно знать о состоянии Ромашково на сегодняшний день:

1. Это все та же дикая глушь, где нет асфальтированной дороги, интернета (по-крайней мере, у моей бабушки не было). И на моем мобильнике связь едва ловила для звонка, про остальное я уже молчу.

2. Она не стала мировым центром развлечений. И из весёлых занятий для молодой девушки, тут только — окучивание бабушкиной картошки.

Не сказать, что все оказалось гораздо хуже, чем я ожидала. Нет, все было именно так, как и рисовало моё воображение. Но наши просто так не сдаются! Вот и я не сдамся. Сделаю себе лето сама.

— Паш, я ушла в магазин. Сегодня устроим праздничный вечер по случаю твоего приезда. Можешь позвать кого-нибудь из друзей. А пока иди разбирай вещи, — бабушка затаскивает мой чемодан, а затем уходит.

— Угу, — киваю я. Каких ещё друзей? Гусей около двора, которые шипели на меня, как только я ступила на их территорию?

Я надеваю свою шляпу и выхожу из дома. Нужно познакомиться с масштабом моей катастрофы. Иду через хозяйственный двор, прямиком к огороду. Он оказывается внушительных размеров. Но думаю, что нам двоим работа в нем — вполне по силам. К тому же, не днями же мне нужно будет полоть грядки. За всякими кустиками морковки и помидорчиков у бабушки располагался сад. Несколько яблонь, груш, моей любимой черешни. Даже вишня есть. Я, словно ощутила ее сладкий привкус с нотками кислинок у себя во рту, и чуть не подавилась собравшейся слюной. Вот ещё один существенный плюс моему отдыху. Буду обжираться фруктами из бабушкиного сада и ни о чем не думать. Вишне было ещё далеко до созревания, а вот черешенка… Ещё неделька — и можно употреблять. Мысленно облизнулась и пошла прочь из сада, потому что желание съесть полуспелую черешню перешло из разряда "глупые мысли" в разряд " а почему и нет?"

Перед двором у бабушки с одной стороны были грядки, а с другой цветник. В общем — то, работы хватит на все два месяца. Пока буду полоть грядки — зарастёт цветник, пока буду приводить в порядок бабушкины розы и ночные фиалки, придёт время поливать сад. А там уже и за огород снова нужно будет приниматься. Думаю, если я буду крутиться тут, как белка в колесе, то времени думать о том, что тут скучно — просто на будет.

— Пашка?!

Я оборачиваюсь на незнакомый голос, произнесший моё имя. На покосившемся бабушкином деревянном заборе висела какая-то девушка, вытаращив на меня свои глаза.

— Да, мы знакомы? — не буду делать вид, что помню ее, потому что я нифига не помню из жизни тут.

— Ну, ты даёшь! — она отлипает от забора и делает слегка-обидевшийся вид. — я вообще-то Алла. Мы дружили в первом классе.

— А-а-а, Алла… — протягиваю я. А у самой в голове " Алла, Алла, Алла. Что же ты такое, Алла?". Подхожу ближе к ней, чтоб рассмотреть получше. И о, бинго! Веснушчатое лицо девушки оживляет в моей памяти воспоминания о своей школьной подружке и соседке по парте. — Конечно, помню, — убедительно говорю я. — Просто ты так изменилась, похорошела. Тебя трудно узнать.

Лесть — оружие, от которого нет защиты. Алла заметно подобрела, на щеках появился лёгкий румянец, а на лице смущённая улыбка. Теперь она точно не сможет обижаться на меня.

— Скажешь тоже мне! — отмахивается она. — А ты какими ветрами? "Тыщу " лет тебя тут не видала уже.

— Да, вот, — я киваю на дом через плечо, — на лето погостить приехала. — об наказании я умолчала. Пока пусть думает, что я такая хорошая внучка, которая решила проведать бабушку.

— А ты стала прям такой фифой, — Алла устраивает мне игривые перемигивания. — и шляпка у тебя вон какая, по моде.

Я хочу возразить, что этой шляпке уже два года, и она давно уже не "по моде", но вовремя прикусываю язык. Сейчас это будет выглядеть, как щелчок по носу. А мне очень даже нужен тут человек, с которым я могу скоротать дни. Поэтому Аллочку нужно всеми правдами и неправдами расположить к себе. Хотя, по-моему, она и без моих хитростей расположилась.

К тому же, если меня на обманывает память, то Алла — наша соседка. Что очень играет мне на руку. Может, моё лето не так уж безнадёжно? На горизонте моего отчаяния замелькал маленький огонёк надежды в лице этого веснушчатого зеленоглазого чудика.

— Проходи, Аллочка, поболтаем, — я открываю калитку и моя новоиспеченная подружка заходит к нам во двор. — Рассказывай, как вам тут живётся?

Мы присаживаемся на ступеньки дома, укрываясь от знойного солнца в тени.

— Да, как-как? Так же, как и раньше. — пожала плечами Алла.

Ответ просто переполнен информацией! А сколько красочно-расписанных деталей! Нет, Алла — мастер на захватывающие рассказы. Или она просто ещё стесняется меня, или я выбрала себе на роль "летнего приятеля" самого несговорчивого и скучного человека в деревне.

— Так же, как и раньше, мне не подходит. — заявляю я. — у меня на это лето грандиозные планы были!

"Были" потому что все мои планы отец перечеркнул в один миг, сослав меня в Ромашково. Но это Алле пока знать не нужно. Я попробую сделать это " грандиозно" здесь. Ведь не место же красит человека.

— Мы же закончили школу, — тоном революционера говорю я, а потом меня берут сомнения. Она же могла закончить только 9 классов. Но не важно, — Лето — это же маленькая жизнь! Оно должно пройти незабываемо! И ты мне в этом поможешь!

Алла восхищенно слушала и кивала головой, как собачка на панели в машине.

— И что мы будем делать?

— Отдыхать, Аллусик. Брать от этой жизни все! Это все для нас, — я обнимаю ее за шею и провожу рукой, рисуя невидимые горизонты, открытые для наших глаз.

— Здорово! — воодушевленно говорит подруга.

У меня просто непризнанный талант убеждать людей. Я могла бы вести за собой народ, вдохновляя его на подвиги. Хотя, есть в этом мире парочку людей, на которых мои чары не действовали. И эта парочка отправила меня сюда.

— О, девочки! Вы уже подружились? — во двор заходит бабушка с пакетами.

Мы тут же подходим к ней и забираем покупки. Не нужно забывать о своей главной задаче: помощь бабушке. А то настроила великих планов.

— Ещё в первом классе подружились, — задорно отвечает Алла.

— Как хорошо. А то Пашка бы здесь волком взвыла, без своего интервета.

Алла расхохоталась.

— Если тебе нужен интернет, приходи ко мне. У меня на компьютере есть. Он, конечно, не супер-пупер быстрый, но хотя бы есть.

Опа! А вот эта новость меня очень обрадовала. Я смогу хотя бы разок в два-три дня забегать к ней и переписываться со Стаськой. Даже Илье, может напишу. Все-таки, правильного друга я выбрала. Или она меня. Ну, не важно! Важно то, что мы сможем быть друг другу полезными.

Мы заносим продукты на кухню, и помогаем разложить их.

— Аллочка, я как раз хотела позвать тебя и твоих родителей на ужин. Не каждый же день ко мне внучка с города приезжает. Да и год тоже не каждый, — укоризненно произносит бабушка и кидает осуждающий взгляд.

— Это твои дети не хотели брать меня! — оправдываюсь.

— Хорошо, я передам маме. А вот папа, наверно не придёт. Он в ночную смену уходит сегодня. — пожимает плечами Алла и откусывает огурец, который только что взяла из пакета. Не мытый! Честное слово, у меня сжались скулы от мнимого вкуса земли и пыли. А она ела с таким довольным видом, будто так в сто раз вкуснее.

— Так, девочки. Нужно готовить, а то можем не успеть. Я Самойловых тоже позвала! Обещали прийти.

— Самойловы? — переспрашивает Алла.

— Да, ты чего, Алл? Будто первый раз услышала?

Я смотрю на подругу, та явно взволнованна. Что-то тут не так. Эти Самойловы — людоеды что-ли?

— Да, нет, — отмахивается Алла, — просто мне послышалось Семины.

Семины и Самойловы. Ага, офигеть какие созвучные фамилии. Мудрит что-то Аллка.

— Так, ты будешь нам помогать? — обращается к задумавшейся подруге бабушка.

— Конечно, Любовь Степановна.