Помоги проекту - поделись книгой:
— Нет. Я вышла на улицу и… меня сбило с ног ударной волной. Я просто не знаю, что это еще могло быть…
— Т. е. вы ушли оттуда за несколько минут до взрыва?
— Да. Кажется так.
— Мне хотелось бы поговорить с вами в участке, мисс. Думаю, ваша информация может помочь следствию.
— Боже, если бы вы знали, как я устала… — опустив голову на плечо полицейского, она позволила слезам, душившим ее с утра, выйти наружу.
Тихий, слегка морозный ветерок играл остатками листвы на кронах дубов и лип.
Аккуратно подстриженный газон слегка поскрипывал под подошвами ботинок.
Это было так неестественно. Яркая трава в середине декабря. Светло-серые камни на сочно-зеленом. Два гроба, отливающих металлическим блеском боков над вырытыми, будто по линейке, могилами. Две дыры на поверхности земли, коробящие взгляд. Два мокро-грязных шрама на сердце людей.
Негромкий голос священника звучал подобно шепоту северного ветра, что явно будет крепчать. Пока он легок, но вскоре… вскоре обернется сильным штормом в море, и часть него обрушится и на сушу.
Господь — пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим. Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды, ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной. Твой жезл и твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виде врагов моих, умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена. Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни. Аминь…
Молитва закончилась. Святой отец закрыл Библию. Моника Керли вздрогнула всем существом от этого, почти невесомого, звука… Она неотрывно смотрела на то, что осталось от двух самых дорогих людей. Теперь это будет скрыто землей и металлом. На искусственном газоне станет больше на два светло-серых камня.
Сухая земля. Ненастоящая трава. Молчащие деревья. Неживой камень. Здесь все мертво.
Это место для мертвых. Мемориальное кладбище Нью-Йорка…
Капитан полиции ни на что не реагировала. Даже истерику свекрови она пережила молча, с безразличным выражением лица. Ничего не говоря в ответ, принимала соболезнования от коллег и друзей. Последним подошел Эрик… Парень просто стоял рядом с потерянной женщиной и пытался что-то сказать, но голос отказывался ему подчиняться. Слишком хорошо он знал семью Керли. Джек считал его своим другом, а Линда… маленький чертенок просто боготворила напарника матери.
Погруженные в невеселые мысли, оба копа не услышали тихого шелеста опавшей листвы под рифлеными подошвами модных ботинок.
— Мне жаль… — тихий бархатный голос раздается из-за спины и Моника медленно оборачивается, впервые за день среагировав на что-то, — Мне жаль, Мон…
Я чувствовал шероховатость коры гладкой кожей щеки. Подставив лицо ветру, рассматривая умирающую листву липы, пытался понять. Разобраться. Но ответ не приходил… Пастор все еще читал молитву… Это хорошо, что у людей есть вера. У меня ее нет. У меня есть знание. К несчастью второе, чаще всего, убивает первое… Почему это случилось? Почему именно со мной? Ангелы не могут любить. Не должны ненавидеть. У них есть набор самых простых чувств, без эмоций: вера, преданность, страх… Еще есть обязательство — заботиться о своей душе. Это все. Ничего лишнего. Я знал, что люблю еще до того, как увидел ее душу. Я понимал, что буду защищать ее всегда и от всего. Даже от Него, если придется… Я знал, что будет со мной… Наказание неизбежно. Оно всегда находит виновного. Я просто не понимал, почему?! За что ей выпали такие испытания? Я слишком долго был послушен… Этого просто нельзя было выносить более! Жизнь в наказание… Но жизнь — это только начало… Я полукровка… Куколка, еще не ставшая бабочкой… Но хочу ли я ей становиться? А мне ли это решать…
Две фигуры, у свежих могил, смотрели на высокую женщину лет тридцати. Небо заволакивало тучами — будет гроза. Ветер усилился.
— Почему? — голос детектива звучал хрипло, сбивался, — Почему это случилось с ними? Почему, Эн?!
— Иди ко мне… — она раскрыла объятия и измученный детектив приняла их. Позволила этим рукам окутать себя теплотой понимания, сострадания, принятия боли. Впервые за два дня, женщина позволила себе слезы, зная, что всех их сохранит и разделит это плечо.
Приглушенный свет тихого уютного кафе где-то в Бруклине было как раз тем необходимым для успокоения нервов и души. Выплакавшись там, на кладбище, Монике нестерпимо хотелось уйти из этого Богом забытого места. Эрик и, еще незнакомая ему, женщина согласились с этим решением. Тем более что гроза подходила все ближе…
Теперь, сидя за столиком, парень потягивал ароматный кофе и беззастенчиво рассматривал подругу напарницы.
Странное ощущение оставалось от созерцания этой женщины… Он уже обратил внимание, еще на улице, что она обладает ростом выше среднего, хорошо сложенной фигурой. У нее явно спортивное прошлое. Чувствовалась сила. Даже сейчас, когда она немного расслабилась, упорно ощущается. Что-то необычное. Непросто уверенность в себе хорошо подготовленного физически человека. Что-то иное…
Чуть смуглая кожа. Каштановые волосы чуть вьются от природы. Черные брови идеальной формы. Темно-синие глаза. Черты лица неоднозначны… Такие бывают у метисов — сочетание различного. Приятная внешность. "Даже красивая…" — мелькнуло в мозгу.
— На любителя, — отозвался чуть низковатый бархатный голос, как эхо его мысли.
— Что?!
— Моя внешность, — женщина улыбалась, — Она на любителя, — похоже ее позабавил румянец, заливший щеки сержанта Макнилла.
— Простите, я не думал, что…
— Вы не говорили вслух. Просто это было очевидно… Не стоит извиняться.
— Но…
— Эрик, если Эн говорит "не стоит", значит не стоит, — Моника вернулась за столик, — Уж мне можешь поверить.
— Прозвучит глупо, но все же… Как ты?
— Держусь… Эн, — карие глаза заглянули в синие, — Почему ты пропала? Что произошло?
— Это сложно… объяснить.
— Попробуй.
— Почему не спрашиваешь, зачем вернулась? И почему именно сейчас? — Эн опустила глаза, — Ведь это так странно… Появиться, после стольких лет, в день похорон твоей семьи, погибшей в "Метрополис".
— Откуда вы об этом знаете?! — Эрик опередил Монику вопросом, — Об этом не писалось в некрологах!
— Эн… — ошарашенная детектив ожидала ответа.
— Я могу помочь…
— Помочь в чем? — голос молодого сержанта отливал сталью.
— Я знаю, кто устраивает поджоги.
Я не знал. Я не помнил. Я не чувствовал. Я забыл, как это делать. Я забыл, как жить.
Наверное, потому, что я никогда не жил.
Была только боль. Она стала всем моим миром, заслонила собой солнце, луну, звезды, все, что когда-либо видели мои глаза. Она стремилась быть моим единственным другом, и в ее жестокой хватке я ощущал поддержку. Она старалась заставить меня отдаться ей. Но я не знал, что это возможно. Я ничего не знал.
Падение. Оно было или нет? Что это за искры, теснящиеся на краю моего затуманенного сознания?
Я скорчился на холодной земле, подтянув голые колени к груди.
Да, я падал… Странно… Это больше было похоже на то, что я протискиваюсь куда-то, одновременно страшась и желая увидеть то, что ждет меня там… По ту сторону неба.
— То, что я сейчас расскажу, может показаться бредом сумасшедшего… Но это истина. Вам решать, верить мне или нет. Тот, кого вы ищите — не человек.
— Что за бред?!
— Как я уже говорила, верить мне или нет, дело ваше.
— Если даже он необычный человек…
— Он не человек! Поймите, наконец! Вы не сможете его поймать, не сможете арестовать, не сможете осудить или отправить в тюрьму.
— Я согласна. То, что он делает, не может делать человек… Он принадлежит мафии?
— Ну… в какой-то мере можно и так сказать.
— Эн, черт тебя возьми, говори толком!
— Он возьмет, Мон… Ты за это не беспокойся.
— Кто он?
— Ангел.
— Это кличка. Надо пробить по нашим каналам…
— Это не кличка. Не имя. И даже не фамилия. Это существо! Он — Ангел…
— Настоящий… С крылышками…
— Пока да.
— Пока?!
— То, что он делает… это не Миссия, не приказ свыше. Это странно, но в последнее время, я вижу столько странностей, что уже не удивляюсь.
— Ты спятила.
— Я знаю его… Я знаю, что с ним произойдет… Наказание всегда находит виновных.
Я никогда не дышал, и первый вздох обжег мои легкие кошмарным пламенем, от которого у меня вырвался хриплый плач, перешедший в затянувшийся стон. Я закрывал глаза, пытаясь избавиться от гневного сияния, сопровождающего мой полет. И мое рождение. Я родился заново. Упал в жизнь, как до этого падал в небытие.
Мое тело меня не слушалось. Оно хотело навсегда остаться здесь, на каких-то безликих задворках, где меня окружал тошнотворный запах чего-то гниющего. Какая-то облезлая собака подошла ко мне, обнюхала безвольно откинутую руку и, оскалив, зубы, убежала прочь.
Какой-то шорох послышался у меня за спиной, и я до помутнения в глазах выгнул шею, стараясь увидеть то, что скрывалось там, в темноте.
Крылья… Мои крылья!
— Падшие ангелы… Ангелы, ставшие смертными… Существа, получившие жизнь в наказание за грехи…
— Как ангел может стать грешником?!
— Может. Причины различны… Правда, за последние тысячу лет таких случаев были единицы.
— Я больше не желаю этого слушать!
— Мон, когда Ангел падает, он лишается крыльев.
— Ты бредишь! Ты ненормальная! Теперь я понимаю, почему тебя так долго не было — ты просто сидела в дурке!
— У всех трупов, что вы находили, были слегка деформированы лопатки.
— Какого… Откуда ты…
— Хоть у одной жертвы осталась цела кожа на спине?
— У одной…
— На спине, на коже лопаток были два рваных шрама… Длиной около 20 см…
— Да…
Дикий спазм скрутил мое горло, и я снова хрипло завыл, обезумевшими глазами глядя, как медленно отваливается от моей спины то, что всегда мне принадлежало. Вернувшаяся снова боль на мгновение прервала мой нескончаемый стон, но я оказался сильнее ее.
Сначала одно… Хруст выворачиваемых костей, треск лопающейся кожи, горячая липкая кровь, текущая вниз и собирающаяся подо мной лужей… Я не прекращал кричать, понимая, что стоит мне замолчать — и я захлебнусь в боли и страхе, забуду, как надо дышать.
Потом второе… Уже не так больно, когда знаешь, чего ждать… Когда помнишь ощущения…
Они лежали рядом, символы моего величия… И моего падения… Мокрой от пота и крови ладонью я коснулся поникших перьев, окрашивая их в другой цвет… Кровь — это жизнь…
Я дрожал. От холода или от пережитого, это было неважно. Нужно было встать. Но ноги не слушались, разъезжались в разные стороны, я падал, вставал и снова падал, набивая синяки, оставляя ссадины. Но их я уже не чувствовал.
Наконец, настал тот момент, когда я смог выпрямиться в полный рост. Я дышал, отмечая, что быстро научился это делать, я чувствовал запахи, я хотел есть…
Поделиться книгой: