Помоги проекту - поделись книгой:
Nell (kOt)
Опаленные крылья
Наши дни…
— Неплохой подарок. Не считаешь, кэп? — хотя тон высокого паренька лет 25-ти и был веселым, он был серьезен, как никогда.
"Еще бы! Это уже третий труп за последние 2 недели… Почерк тот же. У нас несомненно сериал! И это за неделю до Рождества. Черт!" — стараясь ничем не выдать своего состояния, капитан полиции 43-го участка устало распрямила затекшую спину.
— Хватит злорадствовать, Эрик. Лучше скажи мне, что ты видишь… — она небрежным жестом стянула с руки резиновую перчатку.
— Я вижу только почти до костей обгоревший труп, Моника! Что здесь можно "увидеть"?!
— резкий порыв ветра заставил его брезгливо сморщиться. Запах жженой плоти был не выносим.
— Ты еще совсем "зеленый"… — Моника Керли лишь прищурила глаза, продолжая разглядывать останки того, что когда-то было человеком, — Этот был женщиной.
— Почему ты так уверена?!
— Потому что тебе, мой милый напарник, надо было внимательнее слушать лекции по криминалистике и судебной медицине… — женщина наконец-то выбросила кусок резины, что все это время мяла в руке, — Поехали в офис! — развернувшись на каблуках, уверенным шагом направилась к припаркованной за линией ограждения машине.
Полумрак бара буквально колышется от сигаретного дыма. Кислород задыхается от паров спиртного и духоты разгоряченных тел. Здесь всегда только завсегдатаи, но порой заглядывают и "гости"… Тогда здесь становится по-настоящему жарко. Но, похоже, сегодня не тот вечер…
Дверь открывается и закрывается слишком быстро, чтобы можно было понять, что это было — просто сквозняк или кто-то вошел. Но пара глаз, сверкающих темно-синим льдом из-под темных бровей, заметила то, что упустили остальные. К дальнему столику, расположившемуся в самом темном углу зала, приблизилась рослая фигура в черном плаще…
— Ты так предсказуем, — идеально белые зубы сверкнули улыбкой на смуглом лице, — Один
и тот же бар, одно и то же виски…
— Зачем ты пришел? — спокойный голос ничего не выражает, взгляд продолжает безразлично скользить по помещению.
— Разве ты не знаешь, что происходит в городе, Сэфаэль?! — свистящий шепот режет слух.
— Не называй меня этим именем! — голос звенит сталью и незваный гость еле успевает отдернуться от искаженного гневом лица, — Никто не смеет называть меня этим именем более!
— Эй, полегче! Мы же друзья по несчастью, разве нет?! — темнокожий здоровяк миролюбиво поднял ладони вверх, пытаясь перевести разговор в шутку, но тщетно.
— У меня нет друзей, — отрывисто бросил тот, кого назвали Сэфаэлем, — Ни на небе, ни на земле, ни даже под землей.
— Он все равно найдет тебя, как находил нас всех… Мы еще можем успеть скрыться.
— Мне нечего скрывать.
— Думаешь, он пощадит тебя? — в тоне сквозила насмешка, — У нас есть общее, Эн. Он убивает нас!
— Плевать.
— Зато мне не плевать на свою чертову шкуру! — широкая ладонь размашисто хлопнула по столу, — Я хочу жить, Эн! Я уезжаю, с тобой или без тебя…
— Значит без меня.
— Твоё дело…
— Зараис! — услышав своё имя, парень оглянулся, — Не опали крылья…
Бросив хмурый взгляд в угол, он вышел из бара так же тихо, как и пришел. Темно-синие глаза в последний раз взглянули на спину, затянутую в черный плащ…
… я снова в своей комнате… лунные блики на потолке… тихий шелест листвы за окном… сегодня я опять не засну… я не могу нормально выспаться с тех пор, как мама умерла… три года… долгих три года… очень долгих, мучительных, ненавистных три года… он опять придет сегодня… он всегда приходит… уже три года… поворот дверной ручки, надсадный скрип двери, тихий стон половиц под тяжестью тела…ненавижу его… его запах, его голос, его руки, его глаза… надеюсь сегодня он не станет бить меня… я не могу больше выносить этого… что-то нужно сделать…что-то…мама говорила — "нужно молиться и верить своему ангелу"… теперь я знаю — у меня нет ангела… нет! не надо!… папа, не бей меня, пожалуйста!… просто уйди… не трогай меня!… нет, только не сигарета!… папа, не надо!!!…
Девушка проснулась в холодном поту. Короткие блондинистые пряди беспорядочно спутаны. Тело бьет озноб. Ей снова снится этот сон. Она вновь возвращается в тот день… 15 лет назад… но мозг всегда выталкивает ее из сна в этот момент. Как будто не хочет, чтобы она детально вспомнила, что было потом… Со стоном опускаясь на влажные простыни, вновь закрывает глаза. Привычным движением рука берет со стола зажигалку и сигарету…
… яркий свет… ослепляющий, но не обжигающий… потом ничего… тело отца лежит на полу комнаты… так неестественно… ни капли крови… ни следа борьбы… его горло сдавлено, как тисками… он несомненно мертв… следы пальцев на коже… они словно выжжены на коже… и мои руки… руки, на которых было столько ожогов от сигарет… на них нет и следа… ни одного синяка на теле… а потом, в больнице, после осмотра, врач скажет, что у меня нет ни одного следа от переломов… даже того, что оставался на ключице, сломанной в 4 года…
Из-под прикрытых век по щеке сбегает слеза. "Почему я не могу успокоиться? Что же я сделала тогда? Что там произошло? Боже, я так ненавидела его, но я не хотела такого! Я хочу вспомнить… Хочу!" Смахнув слезы, она медленно поднимается с постели и подходит к окну. Там все тот же пейзаж — ночной город. Он живет своей жизнью, с некоторых пор ставшей и ее…
— Прости, папа… — ореховые глаза неотрывно смотрят на город. Слезы уже давно перестали быть помехой для этого. Рука автоматически тушит сигарету о кожу плеча… — Прости…
"Странно все это… очень странно!", — капитан 43-го участка анализировала данные по трем убийствам, — "Вскрытия того, что осталось от людей показало просто фантастику какую-то! Жертвы горели совсем недолго, можно сказать, что погибли они мгновенно, но повреждения такие, будто тела пылали много часов… У них даже костная ткань горела", — изящные пальцы шелестели бумагами, — "Самое невероятное то, что их никто не тушил… Тела просто вспыхивали и тухли сами. Будто происходило внутреннее возгорание, но! три самовозгорания за неделю это уже не случайность, не совпадение. Это закономерность. А значит — это умышленное убийство…", — откинувшись на спинку кресла, детектив Керли обвела свой кабинет усталым взглядом. На глаза попался календарь — 17 декабря… "Чудесно… До Рождества осталось восемь дней, у нас никаких идей и зацепок по "сериалу", просто сказка!" — из сумрачных мыслей выдернул звонок мобильного…
— Детектив Керли слушает…
— Как официально, — весело произнес голос на том конце провода, и Моника сразу расслабилась.
— Привет, Джек!
— Подожди, тут кое-кто выдирает у меня трубку…
— Привет, мам! — радостный детский вопль заставил женщину чуть отвести телефон от уха.
— Привет, котенок! Как у тебя дела? — мягкая улыбка осветила лицо.
— Мам, мы с папой пойдем за подарками, хорошо? Только ты не говори, что тебе хочется! Я сама выберу!
— Конечно, солнышко! Только обещай не убегать от папы, хорошо?
— Я не буду, обещаю… клянусь Тедди!
— О, этой клятве я поверю безоговорочно! А теперь дай мне папу, Линда… Джек, я тебя умоляю, не покупай ей конфет! Она может тебя уговорить, я знаю.
— Мон, ну хоть кто-то в этой семье должен ее баловать, — мужчина смеялся.
— Всего должно быть в меру, Джек…
— Я клянусь Тедди не покупать ей слишком много конфет.
— Джек!
— Хорошо, хорошо! Я не буду покупать ей конфет, уговорила…
— Поедете в "Метрополис"?
— Да. Там, конечно, толкотня, но это единственное место в городе, где можно еще хоть что-то найти!
— Ладно. Позвонишь, когда вернетесь?
— Конечно! Целую, милая…
— И я тебя…
Невысокая блондинка приятной наружности шла по второму уровню "Метрополиса". Если бы кто-то наблюдал за ней со стороны, то, возможно, счел бы подозрительной. Девушка как будто что-то искала и одновременно не искала ничего. Просто заглядывала в разные магазинчики, перебирала вещи на вешалках, рассматривала китайские фигурки под стеклом, немного постояла возле стеллажа с книгами, прочитав пару страниц Моэма… Сев за столик кафе в центре здания, она заказала чашку ромашкового чая. Минуты бежали, чай остывал, но девушка даже не притронулась к нему. Ореховый взгляд блуждал по толпе, суетящейся вокруг… Мимо витринного окна кафе прошли отец с дочерью. Девочка была очень возбуждена, а мужчина смеялся…
— Папа, а мы купим маме подарок?
— Конечно, радость моя!
— А что?
— Ты же хотела сама выбрать.
— О, папа… А может мы ей подарим новый револьвер?! Не представляю, чему мама обрадовалась бы больше!
Поравнявшись со стеклом кафе, девочка обернулась и встретилась глазами с симпатичной блондинкой за столиком. Девушка взглянула на нее и мягко улыбнулась. Ребенок ответил тем же.
— Линда, не отставай!
Она улыбнулась, когда на нее через стекло посмотрела девчушка лет шести. Девочка вернула ей улыбку и на какое-то мгновение ледяная дрожь отпустила сердце. На долю секунды ей стало легче. Но девочка убежала вслед за отцом и обжигающий страх вновь вернулся на место… Блондинка встала из-за стола и порывисто вышла из кафе, так и не притронувшись к чаю.
Высокий мужчина в черном плаще вышел из бутика верхней одежды. Ему осталось совсем немного — надо зайти в отделение своего банка и выкупить билеты на Барбадос в офисе турфирмы, расположенной уровнем выше. В какой-то момент ему показалось, что за ним наблюдают. Остановившись на пару мгновений, он прислушался к себе… Но кроме дикого грохота в ушах, так стучало его собственное сердце, он не услышал ничего. Нервно озираясь, он пытался понять — откуда пришло это странное ощущение.
Ужас пришел мгновенно, как только он услышал тихий шепот в голове… Бросив все, он побежал, не разбирая дороги, натыкаясь на всех и вся, с безумным выражением глаз. В голове назойливым молоточком стучала мысль — надо выбраться на улицу. А шепот все вкрадчиво напевал его имя:
"Зараис… Зараис…"
Когда мужчина в темном плаще пробежал мимо, чуть не сбив ее с ног, она очнулась. Ореховые глаза проводили печальным взглядом высокую фигуру, вслед которой неслись проклятья посетителей. Девушка продолжила идти к выходу. Она шла, но как будто не двигалась с места. Все вокруг стало ватным, как будто приходилось идти сквозь желе… Перед ней стоял широкоплечий молодой мужчина. Он был в белом. Белой была кожа, волосы, одежда… Только глаза. Глаза горели, как два аквамарина чистой воды на солнечном свету. Он смотрел вслед бегущему. Губы тихо шевелились, что-то повторяя… На долю секунды он повернул голову и взглянул на девушку, внимательно смотрящую на него. В кристально-голубых глазах мелькнуло удивление, потом интерес… Он улыбнулся и от этой улыбки душа девушки покрылась морозным инеем. Так же внезапно вернулось ощущение движения, ожили звуки… Незнакомец в белом исчез. Еще какое-то время девушка приходила в себя, заставляя легкие дышать снова, а потом бросилась к выходу. Выбежав на оживленную вечернюю улицу Нью-Йорка, она почувствовала себя легче. Ноги сами понесли ее в сторону дома… Она даже не поняла, что произошло, когда обжигающая волна с силой толкнула ее в спину. Затем пришел звук взрыва, бьющегося стекла и крики людей. Сознание отключилось…
Дверь в кабинет рывком распахнулась, внося с собой гам полицейского участка.
— Черт возьми, Эрик! Когда ты научишься стучаться?! — капитан Керли даже не обернулась в сторону напарника, продолжая изучать дела.
— У нас новый труп, кэп… И на этот раз его пришлось тушить пожарным… Этот ублюдок спалил здание "Метрополис"!
— Что?!?!
Сознание вернулось с болью, пульсирующей в висках и с силой бьющей в спину. Девушка попыталась вздохнуть. Ребра тупо заныли. Сумев кое-как подняться, со стоном, она обернулась. Здание "Метрополис" пылало… Вдали уже слышались сирены пожарных расчетов, карет скорой помощи и полицейских машин.
Она все еще плохо осознавала, что же произошло. Ей просто хотелось уйти отсюда. Еле переставляя ноги по темной мостовой, освещаемой лишь всполохами огня, она направилась в сторону метро…
Сможет ли кто-нибудь объяснить, что такое жизнь? Кто-то считает ее даром, кто-то проклятием. Кто-то относится к ней философски, а кто-то берет от нее все… Может ли абсолютно здоровый физически человек относится к жизни так же, как и безнадежно больной? А что подумаете о ней вы, если будете вынуждены внезапно оказаться прикованным к постели в самом расцвете лет?
Жизнь — это сплошные вопросы, но многие из которых нет ответов.
Жизнь — это нестерпимая боль… с рождения и до смерти.
"Жизнь — это смертельная болезнь, передающаяся половым путем".
Жизнь — это подарок свыше.
И каждая жизнь — бесценна.
Каждая жизнь — неповторима…
Люди чаще всего не осознают, насколько им повезло. Создатель дал им то, что не дал более никому… Он создал душу. Душу человеческую. Наделил их разумом. Но этого недостаточно, чтобы стать человеком. У любого животного есть душа и разум, только животный разум живет инстинктами. Они не могут мыслить. Этим люди и отличаются от братьев меньших — способностью мыслить. Мышление — вот, что дал человеку Бог.
Мышление всегда рождается в сравнении. Сравнение рождается в столкновении различного. Белое и черное. Соленое и сладкое. Плохое и хорошее. Красивое и уродливое.
Доброе и злое…
Поделиться книгой: