Я слушаю, — комок подкатился еще ближе и прыгнул ко мне на колени, от него исходило мягкое приятное тепло.
Не верь слухам о твоем предназначении, ты та кто сама решает чему быть, а чему нет. Будешь злиться и ненавидеть, вокруг тебя станут полыхать костры, люди возьмутся за оружие, они пойдут за тобой и будут убивать… Будешь смеяться, радоваться жизни, любить… мир воцарится на земле той.
Красивая сказка, — задумчиво произнесла я, накручивая на палец почему-то рыжую прядку.
Пока да, — с явным сожалением прошелестел голос, — но скоро грядут перемены, ты не сможешь остаться в стороне. Придет время, когда ты займешь одну из сторон…
Послушай, ну какой из меня Феникс? Я простая учительница из маленького провинциального городка! Вершить судьбы и вести армии в бой это прерогатива сильных мира сего, но уж никак не моя.
Верно, ты другая, — комок задрожал и вроде бы стал меньше, — слабая, ранимая, но в тебе есть сила. Прислушивайся к ней!
Легко сказать, — фыркнула я, краем глаз отметив, что пейзаж начал терять границы, кажется, я просыпалась. Огненный клубок тоже заметил, торопливо закрутился, подпрыгнул к самому лицу.
Ты должна знать… — серые сумерки гасли, я уже ощущала, как затекло тело после неподвижного сна. Последние слова утекли вместе с последними каплями сна.
Сон распался на части, последние слова, сказанные мне золотым клубком, стерлись, и сколько я не напрягалась, упрямая память лишь натужно скрипела и отталкивала слишком навязчивое любопытство. Обидевшись на свой непослушный организм, я открыла глаза. В каморке ничего не изменилось, лишь на столе появился огромный подсвечник на десяток свечей. Склонившись над ним, колдовала Тора. Волосы она убрала под косынку, вместо нарядного шелкового платья появился рабочий костюм, рубаха да брюки, что я так редко видела на жителях города. Торе на вид можно было дать лет тридцать с небольшим, и то, только после обстоятельного общения.
Мне стало любопытно, и я поднялась с кушетки. Тора увидев, что я уже проснулась,
громко крикнула:
— Мирио, сходи-ка к Рою и принеси мой заказ.
— Хорошо, — откликнулась невидимая мне Мирио.
— Сейчас мы с тобой поужинаем, а потом я покажу, как рисовать на шелке, — я кивнула.
Плащ, который я не удосужилась снять перед сном, ни капельки не помялся, я развязала шнурки и оставила его лежать на кушетке, а сама направилась к Торе посмотреть, чем она занята.
— Что это будет? — спросила я, рассматривая белый шелк по которому в разные стороны разлетались птицы.
— Свадебное платье, но над ним еще работать и работать, — Тора вздохнула и отложила тонкую кисть.
— Красиво, очень. Я так не смогу.
— А так тебя никто и не просит, мне интересней, как нарисуешь ты. Это классика живописи, — раздраженно отмахнулась Тора, — то, что нарабатывалось столетиями, но, к сожалению практически не изменилось. Понимаешь, в последнее время я все чаще сталкиваюсь с женской скукой. Ко мне приходят, просят нарисовать что-нибудь необычное, а я к своему стыду не знаю как! Вот в этом ты мне поможешь!
— Помогу? Не знаю. Но очень постараюсь. Ваша доброта спасла мне жизнь, а быть может и что-то много важнее нее.
— Ты мне ничем не обязана! — отрезала Тора, — просто я знаю, каково это оказаться в незнакомом месте. Мои родители погибли во время восстания, мне тогда было пятнадцать, а я сбежала в столицу искать лучшую жизнь…
— Как страшно…
— Да уж приятного мало, но то дело былое, а вот ты, — она окинула меня пронзительным взглядом, — тебе все только предстоит. Честно признаться, я порядком удивлена, что император так глупо тебя упустил.
— Мне помогал принц и феникс.
— Ах, даже так? — Тора в состоянии задумчивости обошла стол, — Мейджин дурак, раз пропустил такие знакомства, ну да неважно.
— Мейджин? Кто это?
— Так зовут нашего императора, — я сделала глубокий вдох, готовясь нырнуть в омут с головой.
— Одна девушка из дворца сказала мне, что император не человек, но тогда кто он?
— О! Забавно слышать от тебя, неужели ты ничего не почувствовала при общении с ним?
— Но это совсем не говорит о его происхождении!
— Верно, он дракон на половину, — улыбаясь, ответила Тора.
— Дракон значит?! — я разозлилась. Ну-ну, ящер, ожившая доисторическая рептилия, гад ползучий, что б у тебя хвост отвалился и шкура облезла. Не позволил домой вернуться, так вот знай, ноги моей не будет в твоем дворце! Да я скорей по собственной воли взойду на костер второй раз, чем буду при твоей венценосной особе!
— Да не переживай ты так, здесь его нет, а об остальном оставь думать старушке Торе! — на ее заявление я расхохоталась.
— До старушки тебе еще жить и жить, к тому же перекладывать свои проблемы на чужие плечи я не собираюсь. Как не собираюсь сидеть сложа руки, оплакивая свое прошлое. Просто я так давно ни с кем не говорила по душам…
— Госпожа, — заголосила одна из девушек, — я принесла ваш заказ!
Тора метнула на меня напряженный взгляд.
— Накинь-ка пока плащ, — я кивнула и обернулась в плащ, поглубже надвинув капюшон, — Мирио, неси его сюда.
Ширма дрогнула и в комнату вошла невысокая миниатюрная девушка с подносом. Мельком взглянув на меня, она поставила поднос на столик около кушетки и подошла к Торе.
— В городе переполох, на улицах удвоились патрули стражи, ищут Феникса! Того самого, что недавно появился во дворце. Говорят, сам император провел посвящение, — у меня от ее слов, руки сжались в кулаке, а внутри заклокотал гнев, но Тора спасла меня от разоблачения.
— Мирио, у меня гость, — в ее голосе зазвучали строгие нотки.
— Прошу прощения госпожа, — она поклонилась и ушла.
Я сорвала с головы капюшон, и закрыла лицо руками.
— Они найдут меня…
— Найдут, — Тора укоризненно покачала головой, — если станут обыскивать каждый клочок Деркаса. Увы, такого не может позволить себе даже наш великий император. И хватит уже об этом, еда стынет.
Больше мы про мое прискорбное положение не разговаривали, но в голове навязчиво крутились мысли мешающие получить удовольствие от вкусной еды.
Для чего меня искать, если убегать из города я не собираюсь, а творить добро так, пожалуйста, нате подавитесь, только оставьте в покое.
Наевшись, Тора решила не оставаться здесь и пойти домой. Такое предложение пришлось по душе нам обоим. Я надела плащ и маску, Тора переоделась из рабочей одежды и мы вышли из лавки.
Моя спасительница жила в тихое местечке неподалеку от рынка. Домик стоял посреди дикого сада, в котором проходило несколько тропинок соединяющих рабочие постройки и места отдыха. Первый и единственный этаж имел две спальни, гостиную и ванную, кухня здесь отсутствовала как таковая. Тора долго ворчала о том, какая она никудышная хозяйка, поэтому кухня превратилась в филиал мастерской. За домом находилась чайная беседка и постройка под склад разного барахла.
Войдя в дом, мы, не откладывая дел в долгий ящик, принялись колдовать над шелком. Техника рисования была довольно проста, оставалось лишь привыкнуть к бумажному заменителю. В качестве пробных работ я отбирала небольшие лоскуты ткани и рисовала первое, что приходило в голову. Когда очередной клочок оказывался безнадежно испорчен, я отбрасывала его в сторону и бралась за следующий.
Так потекли дни. Тора пока безрезультатно пыталась вытащить меня в город на мое непосредственное место работы. Мой день начинался с первыми лучами солнца, умываться я неизменно ходила к ручью, что бил в самом дальнем уголке сада. Потом просыпалась сама хозяйка и заваривала вкуснейший чай. Мы проводили за чаепитием не меньше часа, после чего Тора убегала на работу, а я запиралась в темной мастерской, зажигала свечи и начинала рисовать. И так пока перед глазами не принимались мелькать противные черные мошки, а поясница не отзывалась тупой болью. Вечером приходила Тора, кормила меня, делилась новостями, ругала за твердолобость и трусость, после чего отпускала к себе спать.
Сны мне больше не снились.
Так прошла неделя, Тора перестала пилить меня о моем затворничестве, что выглядело несколько подозрительно. А следующим вечером пришла с носильщиком и кучей свертков. Когда мы расположились в гостиной перед зажженным камином, Тора перешла к решительным действиям.
— Итак. Ты пользуешься моим гостеприимством, не слушаешь моих просьб и с утра до вечера сидишь в мастерской… — она замолчала, обвиняющим взглядом посмотрела на меня и продолжила, — Мало того, не даешь смотреть на твои работы! Но теперь с этим покончено.
— Что же ты придумала?
— О! Ты можешь гордиться своей старой подругой! Теперь ты будешь относиться к "неприкосновенные".
— Это что еще за холера? — Тора поморщилась от моих слов.
— "Неприкосновенными", да будет тебе известно, являются мужчины и женщины по каким-либо обстоятельствам принявшие обет безбрачия. Они носят черные одежды и маски, — от такого будущего я пришла в дикий восторг.
— Маска? Я ее так и так бы не сняла, так какой смысл издеваться надо мной?
— Ох, деточка, спрятав твое лицо под маской и обрядив тебя в красивые шелка, мы неизбежно привлечем внимание мужчин, а так есть шанс обойтись малой кровью, — мне хотелось рычать от отчаянья, она таки заставит меня выползти из собственной скорлупы.
— Ладно, я там перевела все твои лоскуты, можешь посмотреть и выбросить, они никуда не годятся! — устало отмахнулась я.
— Значит, завтра идем вместе, тем более, — она загадочно улыбнулась и свернула на меня глазами, — тебя ждет работа!
Неприкосновенная
Если сильно торопиться, попадешь не вовремя и не туда.
Утро добрым не бывает. Это не правда! Утро — это зло в чистом виде, а значит, по определению добра ждать не приходится. И я вовсе не к ранней побудке веду, а к тому, что Тора выполнила свое обещание. Собственно сама злодейка была несказанно довольна тем как все сложилось, что же касаемо меня…
— Тора, на меня все смотрят! — я нервно озиралась по сторонам.
— Хорошо выглядишь, — откликалась подруга и шла дальше, абсолютно игнорируя провожающие нас взгляды.
— Ты обещала мне! — гневно шипела я, — что я не буду выделяться из толпы!
— Чушь, я обещала тебе обойтись малой кровью, — елейным голоском отзывалась Тора.
— И это ты называешь малой кровью? — и так всю дорогу до лавки.
Длинное тяжелое платье путалось в ногах, платок постоянно норовил сползти то на лоб, то на затылок, под маской…
Маска вообще оказалась отдельной историей. Тонкая кожаная основа обтянутая бархатистой черной тканью. Вырезы для глаз миндалевидной формы с поднятыми внешними краями, фигурный нижний край, закрывающий щеки и нос, оставляющий открытым нижнюю часть лица. Произведение искусства, которое как вторая кожа легло на лицо, словно с меня сняли слепок, а с него кожаную заготовку. Специально для меня вместо деревянной ручки, пришили бархатные ленты. Но стоило только увидеть себя в зеркале, во всей траурной маскировке… честное слово, я чуть не осталась заикой.
Платье с широким, но высоким декольте, чуть приоткрытые плечи, пояс в ладонь шириной, повязанный прямо под грудью. Волосы, убраны под платок, маска на пол-лица, бледные подрагивающие в истеричной усмешке губы, янтарные лихорадочно блестящие глаза с нарисованными в разлет черными стрелками. На секунду мне померещилось, что из зеркала на меня смотрит неземное существо, холодное и бездушное, совсем как…да нет же! Моргнула, улыбнулась самой себе, и удивилась игре воображения.
В лавке работницы Торы смотрели на меня не слишком ласково, но когда подруга напомнила, кем она здесь является, девушки стушевались. Меня Тора представила как свою дальнюю родственницу по имени Рия. К счастью, у девушек было не так много времени, на пустую болтовню, а у меня, чтобы возмущаться за неласковый прием. Тора сразу после представления увела меня в мастерскую.
— Вчера ко мне приходила постоянная покупательница, и заказала верхнее платье.
— Что же в заказе необычного? — спросила я, повязывая поверх платья фартук.
— Она хочет что-нибудь особенное.
— Очень информативно, — фыркнула я и задумалась, — что ж мне нужна бумага и карандаш, ну или чем у вас рисуют?
Тора кивнула и принесла стопку серых листов, а вместо карандашей тонкие палочки угольков. Неплохо, могло быть еще хуже. И сделав еще пару уточняющих вопросов, принялась за работу. Рисунок должен был располагаться на спине, поэтому я решила, что розовый куст подойдет как нельзя лучше.
Пока я рисовала, Тора не теряла времени, взявшись за изготовление очередного шедевра дерийской школы живописи. Иногда я чувствовала ее заинтересованный взгляд, но отрываться не хотела. Подруга не выдержала первой.
— Ну, хватит уже, показывай!
С этого момента жизнь закрутилась вокруг новой работы. Я рисовала эскизы, показывала клиенткам, потом работа шла непосредственно с материалом. Мои первые пробы, те несчастные лоскутки, Тора отдала в мастерскую, где из них сделали изящные носовые платочки, которые разлетелись за один день, будто и не стоили кучу денег, а мне добавилась новая головная боль. Но такую мелочь я оставляла на нерабочие вечера.
Теперь я понимаю, что слишком быстро, слишком сильно погрузилась в работу, старалась занять каждую свободную минутку. Я почти перестала бывать на свежем воздухе, потеряла счет дням. Мне стало трудно вставать рано утром, слабость сопровождала тело независимо от проведенных часов отдыха и хорошего питания. Вслед за слабостью пришло головокружение и сбивчивое дыхание. Я скрывала от подруги свое состояние. Мне было стыдно за свою слабость, ведь она работала не меньше меня, также уставала, но сон и еда позволяли ей выглядеть и чувствовать себя здоровой.
Со времени моего появления в этом странном мире прошло около трех недель, я успела привыкнуть к своему новому облику, местным жителям, принять некоторые традиции, но, не смотря ни на что, я угасала. Тихо и тяжело.
Сегодня я осталась в лавке. Заказ, взятый неделю назад, потребовался покупательнице много раньше, пришлось поступиться личным временем и сном. Ночь, в компании кистей и красок, тяжелого вдохновения и омерзительной головной боли, прошла на удивление быстро. Последние легкие мазки завершили общий сложный рисунок, я тяжело вздохнула, отложив кисть в сторону. Сегодня Тора заберет полотна и поколдует над закреплением рисунка, после чего начатое дело довершат портнихи.
Я выглянула за двери лавки, время подходило к открытию рынка. Торговцы потихоньку стекались к своим рабочим местам. Девочки работницы Мирио и Такоро запаздывали, Тора обещалась прийти не раньше полудня, она ожидала какую-то высокородную персону. Мне в принципе не составляло никакого труда открыть лавку и обслужить клиентов. Я подошла к зеркалу пригладила растрепавшиеся волосы, повязала сверху платок, фартук сменила на чистый. Осталось лишь открыть деревянные створки дверей, и собрать тяжелую ткань штор, закрепив витым шнуром на крюке в стене.
Для покупателей было еще слишком рано, а после бессонной ночи меня охватила лихорадочная жажда деятельности. Я подхватила метлу и тщательно вымела пол, протерла от невидимых пылинок столы для раскройки, прошлась тряпкой по фигурным столбикам полок и только сейчас заметила заколоченное и загороженное окно.
Так меня и застали весело болтающие Мирио и Такоро.
— С добрым утром, — поприветствовала я их.
— Доброе утро Рия, — хором ответили девочки.
— А там что за полками окно?
— Да! — сказала Такоро.
— Оттуда открывался такой красивый вид на Дворец Императора! — подхватила Мирио.