Предай их всех [СИ]

— Ничуть, мой повелитель.

Вмешалась целительница:

— Коровий навоз в качестве противоядия?! Первый раз такое слышу!

Р'Энкор развел руками:

— Собственно, это не совсем противоядие. Однако эта смесь воздействует на частицы семян и заставляет их отклеиваться от стенок желудка, после чего они могут быть исторгнуты. Принимать смесь необходимо по меньшей мере десять раз, чтобы наверняка избавиться от яда. И стоит поторопиться: времени мало. Еще час или два — и помочь нельзя будет.

— Ты говорил, твою мать отравили этим же ядом. Она спаслась?

— К моему безграничному сожалению — да.

Король сделал знак целительнице:

— Приступай.

— Еще чего! — возразила та и указала пальцем на Р'Энкора, — вот пусть он и готовит!

— Зелья и противоядия готовить и продавать — не моя работа, — отрезал дроу.

— Слугам поручи, — велел Дэнбар, — и найдите кто-то барона Фэйда!

Кархад сокрушенно покачал головой. Надо же, его короля пытались убить, а все мысли — о темном эльфе, неизвестно каким образом оказавшемся при дворе. Чем король думал, вообще пуская ублюдка в страну?! Это Кархад спросит у короля сам… в гораздо более уважительной манере, само собой.

Монарх тем временем обвел дворян глазами и сказал:

— Что ж, пир закончен. Бал начнется в срок, не смотря ни на что. А все, что должно быть сделано — сделаем до него. Для начала — немедленно арестуйте всех спутников этого посла. Р'Энкор, йоклол подери, зачем ты прикончил его? Его следовало допросить!!

— Да еще устроил бойню прямо в зале для пиршеств! При всем честном народе! — возмутился барон Гэрри. — Это, между прочим, культурная страна, а не пыточная в твоем Подземье!

Эльф развел руками.

— Уж прошу меня простить. Поскольку мой нынешний повелитель — самый щедрый из всех, кому мне приходилось служить, покушающиеся на его жизнь не могут рассчитывать ни на мое милосердие, ни даже на легкую смерть. И пусть это знают во всех соседних королевствах. — Он повернулся к королю: — а что касается допроса, то я уже обо всем позаботился. Убитый — никакой не посол и не дворянин. Просто актеришка, влезший в огромные долги. Истинный организатор покушения — его конюх, который на самом деле не конюх, а дворянин Далмады и приближенный Клейдана. Все остальные слуги «посла» непричастны.

— Схватить этого конюха и допросить!

— Вообще-то, он и так уже в вашей темнице, — словно о каком-то пустяке, сказал Р'Энкор, — и я уже его допросил. Но поскольку под пытками люди иногда сами себя оговаривают — я лично дождался факта покушения, чтобы убедиться в правдивости главного заговорщика.

Граф Диркхэйм, с давних пор глава внутренней разведки, наконец-то заговорил:

— Так ты разоблачил покушение еще до самого покушения?! Как?!

Дроу негромко засмеялся:

— Теперь вы понимаете, что моя репутация полностью заслуженна. И псевдопосол, и псевдоконюх вели себя так, словно они поменяны местами. Неестественно. Дворянин-посол, не умеющий властно говорить со своим холопом, и конюх, говорящий с господином с наигранным почтением… Их маскарад обманул людей, но он не настолько искусен, чтобы обмануть дроу, который забыл об интригах и заговорах больше, чем все присутствующие здесь когда-либо знали. Мой повелитель, если вы желаете лично допросить организатора — он ждет в вашей темнице. Нужен ли я вам сейчас?

— Да. Ступай и проследи, чтобы твой рецепт приготовили правильно!

— Сейчас же и незамедлительно, — поклонился Р'Энкор и покинул зал быстрым шагом.

Король велел дворянам расходиться, но оставил нескольких приближенных и советников. Кархад тоже собрался на выход, когда палец короля указал на него:

— И ты, Кархад, тоже останься.

Рыцарь молча поклонился и сел обратно на скамью. Дэнбар сделал знак капитану охраны, и тот вывел всю стражу из зала, оставив только караулы у дверей и забрав с собой труп. Затем король забросил правую ногу на левое колено: верный признак, что разговор будет без официоза, серьезным, хотя Кархад и не понимал, зачем тогда здесь он: подвиг подвигом, но этого мало, чтобы попасть в число доверенных советников.

— Итак, — сказал монарх, — Далмада действительно готовилась к войне, но не успела, однако же своих агрессивных намерений не оставила.

— Я вам это с самого начала говорил, — напомнил граф Арканайский.

— А я с тобой соглашался, Криштан, — кивнул король, — но тогда это было твое мнение и мое с ним согласие. Сейчас же мы получили фактические доказательства.

Кархад робко кашлянул:

— Я покорнейше прошу прощения, но о каких доказательствах речь? Р'Энкор — дроу, лживый и подлый. Кто, кроме него, видел, как яд высыпают в ковш? Никто. У нас только его слова. Фэйд якобы отравлен — но уверены ли мы, что это правда? Посол убит и уже ничего не расскажет. Конюх в темнице, но вы пока не соблаговолили потратить минутку на его допрос. И если Фэйд не умрет — не будет никакого доказательства, что яд вообще имел место! Где доказательства, что дроу, чье присутствие при вашем дворе в мой неглубокий ум не укладывается, не ведет свою собственную игру? Все слышали — это чудовище сожалеет, что его мать выжила после отравления! Я, может, и юнец, но хоть убейте, не понимаю, как можно верить хоть одному его слову.

Король вздохнул.

— Скажем так, пока ты был на войне, произошли разные… события. Этот дроу — Р'Энкор К'Айрэн'Кинн из Дома Арн'Кай…

— Тот самый?!! — ужаснулся Кархад.

— Тот самый. О его появлении при моем дворе не знал, пожалуй, лишь ты, так как был на войне. За этот месяц меня пытались убить дважды, и второй раз меня спас именно он… После чего я его и нанял. И вот сегодня — третье покушение, и он второй раз доказал свою полезность.

— Ваше величество! Разве вы не знаете, что он предает всех, кому служит?!!

Дэнбар усмехнулся в бороду:

— Слухи я слыхал. Но то слухи. Знаешь, что это такое?

На раскрытой ладони короля лежал маленький кристалл, прозрачный, словно льдинка в горном ручье.

— Кристалл Правды?

— Он самый. Мне известна репутация темных эльфов, потому без кристалла я с Р'Энкором обычно не говорю. Сам видишь, кристалл целехонек, все, что он говорил, было правдой. Я устроил ему допрос… Он утверждал, что всегда верно служил своим нанимателям и ни разу не предал тех, кто ему платил. И кристалл подтвердил, что Р'Энкор не лжет.

— Все дроу — колдуны! Его черная магия…

— Даже если и так… Кристаллы Правды — дар Восьми, и магии неподвластны. Как я уже говорил, я всегда держу его при себе, однако до сего времени Р'Энкор ни разу не солгал мне. И покамест я доволен, что он на моей службе. Врагов у нас много, еще и внутренние появились. А лучшее средство от заговорщика или наемного убийцы — другой наемный убийца. Особенно такой знаменитый и искусный, как Р'Энкор.

Кархад, конечно же, прекрасно знал о похождениях этого темного эльфа. Вот уже лет тридцать прошло, как Р'Энкор К'Айрэн'Кинн поднялся на поверхность из своей мрачной подземной страны, и теперь его носит по белому свету, словно неприкаянную душу в аду, из года в год пополняющего именами убитых свой «послужной список». Бессердечное, беспощадное, лишенное совести и чести орудие интриг и заговоров, Р'Энкор регулярно нанимается для самых черных дел вроде братоубийственной борьбы за престол, и количество жертв только лишь королевской крови доходит до десятка, хотя молва множит это число безостановочно, а графов да баронов вообще вряд ли кто считал. Особую известность приобрела история о том, как ублюдочный дроу нанялся убить одного вельможу, пырнул его кинжалом в его же замке и перед смертью жертвы предложил свои услуги. Умирающий воспользовался возможностью и заказал заказчика своего убийства. С тех пор за Р'Энкором закрепилась мрачная слава бесчестного подонка, не гнушающегося предать своего нанимателя за звонкое золото.

И вот теперь оказывается, что все это ложь? Честный, держащий слово дроу? Такого быть не может. Кархад оказался в смятении, он прекрасно знал, что это не один Р'Энкор такой подлый и коварный — такие все дроу. Рыцарь мог бы не поверить кристаллу — но может ли он не верить своему королю?

В любом случае, нужно быть наготове. Одно лишь присутствие темного эльфа в самом сердце страны — угроза всем и каждому.

— В таком случае, — сказал тем временем граф Арканайский, — что будем делать с далмадианской угрозой?

Король призадумался.

— Предлагаю закрыть границу… временно. Затем мы заключим военный союз с Кадорией, а кадорианцы с Далмадой давно на ножах.

— Ваше величество, вы полагаете, что Кадория нападет на Клейдана?

— Очень вероятно, что принц Синтэн воспользуется союзом, чтобы убедить отца, что именно он более достойный претендент на корону, а не его старший брат, и нападет своими силами, заручившись нашей поддержкой, в обход решений короля Сингэна.

— И тогда мы сокрушим Далмаду! — решительно воскликнул барон Гэрри.

Король засмеялся в бороду и покачал головой:

— Воевать — значит тратить прорву золота и жизней. Мы только сосредоточим на границе войско. Клейдан попросит помощи у Ханная, но что-то подсказывает мне, что ханнайский кусок венценосного дерьма не поможет, потому как Клейдан ему тоже не помог, а помочь — значит снова сцепиться с нами. Если все получится — союзу Ханная и Далмады конец. После этого мы убедим Клейдана отдать старому Сингэну смежные провинции, а Сингэна — отказаться от войны и найти управу на сына. Кадория получит пару провинций почти без кровопролития, Далмада останется без союза и с новой враждой. А мы, постояв на границе, вернемся по домам, заручившись дружбой Сингэна и, возможно, Синтэна тоже. При этом Клейдан поймет, что мы не имеем агрессивных планов, если он сам не заставит нас воевать, и сменит приоритеты, переключившись на борьбу с Кадорией. В идеальном случае враги расторгнут союз, мы укрепим отношения с Кадорией и сделаем ее противовесом Далмаде. Что, возможно, позволит мне править до конца жизни без войн, а может, и не только мне.

— Слишком уж сложный план, — заметил Диркхэйм, — но если он все-таки удастся…

— Вот-вот. Я не говорю, что сыграть его по нотам будет легко, но прелесть в том, что попытка почти ничего не будет нам стоить, кроме перемещения нескольких полков и расходов на послов.

— Реакция Ханная и Далмады непредсказуема…

— Не соглашусь, Ханнай уже получил, а Клейдан будет воевать с нами только при условии, что мы сами вторгнемся, риск войны на две стороны не для него.

На том и порешили, король поручил отправить посла к королю Кадории, отпустил дворян и снова задержал Кархада.

Когда они остались вдвоем, король взял со стола свой кубок, отхлебнул из него и сказал:

— В общем, ввожу тебя в курс дел. Пока ты воевал, граф Вальтус устроил заговор и два покушения на меня, напомнили о себе ханнайские корни. Первое провалилось, второе, когда я возвращался из восточного края, могло бы увенчаться успехом, но там каким-то образом оказался Р'Энкор. Может, случайно, а может, и не очень. Я опасаюсь, что Вальтус мог быть лишь верхушкой айсберга, хотя под пытками он никого не выдал. В общем, неспокойное время.

— Так вы все же не доверяете этому проклятому эльфу?

Король снова отхлебнул, поставил кубок на стол и задумчиво подпер скулу кулаком.

— Как тебе сказать… На самом деле дроу весьма и весьма предсказуемы. Их планы могут быть невообразимо сложными, но мотив действий у них всего один. Выгода. Личная выгода — то, ради чего они пойдут на любые злодеяния, но вместе с тем дроу будут держать слово и выполнять договор, если это выгодно. Вальтус признался под пыткой, что покушался на меня не только ради возможной выгоды, двадцать лет он копил на меня обиду, что я обходил его милостями и доверием… Не зря, как видишь, не доверял. Так вот, дроу, по большому счету, не свойственно ставить во главе своих мотивов что-либо, помимо выгоды и статуса. С ними можно играть на равных, если понимать их образ мышления и мотивы. Но тут есть одна неувязка…

— Он отказался от золота?

— Верно. Я был уверен, что Р'Энкор пытается набить себе цену, но он удивил меня, отказавшись получить компенсацию звонкой монетой. Я не верю, что у дроу, особенно у мужчин, есть гордость. Мое предположение — статус. Став моим придворным, а не просто наемником, он повысил свой статус, главным образом, в собственных глазах. Но я предпочитаю знать, а не предполагать.

Словом, есть у меня для тебя секретное поручение. В Эйльхеймском лесу лет двадцать назад начали появляться темные эльфы. Мне неизвестно, почему светлые принимают их к себе, между ними вражда, смертельней которой разве что топор орка. Но я хочу, чтобы ты тайно отправился туда как мой гонец, передал старейшинам эльфов подарки и испросил разрешения поговорить с темными, что там живут. Выясни все, и про них, и про их образ мышления, и, если получится, о Р'Энкоре. Вдруг там его знают.

— Хм… почему не расспросить тех эльфов, которые оттуда приходят? Вроде бы Эйльхейм — один из ближайших к столице источников эликсиров от чумы.

— Эльфы — народ древний, гордый и высокомерный. Они не любят, когда в их дела суют нос. Но старейшины эльфов — разговор другой, они достаточно мудры и уравновешены, и с ними можно делать дела и вести переговоры. Только помни, что они не выносят неуважения к себе со стороны нас.

— Я знаю, ваше величество. Прикажете отправляться немедленно?

— Шутишь, что ли? Ты поправься вначале, дело неспешное… Не очень спешное, скажем так. Далее, есть еще кое-что. Последний раз с судьи, берущего взятки, кожу живьем содрали еще при моем прадеде, и сейчас эта жестокая, но полезная и справедливая практика начала забываться. Я ее возрождать не собираюсь, но с кривосудием надо бороться. Порой городские стражники грабят торговцев и крестьян похлеще лесных разбойников, и с этим тоже надо что-то делать. Талсидонии угрожают далеко не иллюзорные передряги, и чтобы пройти их без больших потерь, нам нужно поддерживать в народе любовь к престолу, а среди служивого люда — верность ему. Жалобы на несправедливости и притеснения со стороны чиновников рассматривают чиновники же — не годится это. Я задумал создать небольшой отряд стражи, который будет ездить по стране и нести закон и справедливость туда, где ее не хватает, и хочу, чтобы ты его возглавил.

Кархад удивленно приподнял брови:

— Я? Мой король, мне такое вряд ли по плечу, я ничегошеньки в этом не смыслю!

Дэнбар усмехнулся:

— Умение — дело наживное и потому не главное, куда важнее — доверие, потому что его, раз утратив, уже не вернуть. Залог успеха — поставить во главе человека пусть неопытного, но честного. Такого, которому я могу доверять. Ты доказал, что присяга тебе дороже жизни, что ты достоин своего отца, потому я назначаю тебя на должность, где именно верность, честь и совесть важнее всех прочих добродетелей. И твоя первейшая задача — не разоблачать продажных судей, а следить, чтобы твои люди, которые будут это делать, сами не стали продажными.

Кархад поклонился:

— Я буду счастлив исполнить вашу волю.

— Вот и славно. А теперь ступай, и на бал не опаздывай.

* * *

Норлаш медленно открыл глаза и моргнул. Доброго утра ему при этом никто не пожелал: во-первых, камера одиночная, во-вторых, здесь, в Яме, самом охраняемом узилище Цитадели Велькиона, на два этажа ниже уровня земли, неизвестно, когда утро, а когда вечер. Нет дня и ночи в мире вечной тьмы, разгоняемой лишь тусклыми факелами.

Он медленно перевернулся на бок и взглянул в щель под дверью, куда стражники просовывают еду и воду — пусто. Кормежка еще не наступила, или, может быть, стражники, разносившие пищу, решили оставить его голодным и жаждущим. Они частенько так развлекаются.

Маг медленно принял сидячее положение, стараясь не обращать внимание на тяжесть ошейника. За пятнадцать лет, что он провел здесь, Норлаш так и не привык к ошейнику и браслетам. Нельзя привыкнуть к тому, что, словно упырь, присосалось к твоей душе и тянет, тянет, тянет из тебя силы. Нельзя привыкнуть к самому неодолимому барьеру между узником и свободой.

Норлаш прикрыл глаза и несколько минут мечтал о том, что сделает с охранниками, если когда-нибудь каким-то чудом оковы из проклятого металла, не позволяющие магам-узникам колдовать, спадут с него. Он мечтает об этом каждый день, с бессильной ненавистью в истощенной душе. Отсюда, из Ямы, сбежать невозможно, остается лишь ненавидеть мир, который так ненавидит его, и мечтать о мести, которая еще не факт, что сбудется.

А ведь казалось бы, в чем же дело? Что такого запретного сделал Норлаш? С демонами якшался? Людишки каждый день молятся своим Восьми и некоторым другим богам, не понимая, что между богом и демоном нет принципиальной разницы. Бог — суть могущественный демон, владеющий умами и поклонением большого стада рабов. Конечно, ненависть всякого «бога» к любому, с кем приходится бороться за поклонение стада — закономерна, что уж говорить.

А еще люди ненавидят чернокнижников за то, что они, чернокнижники, достаточно смелы и независимы, и с демонами говорят, стоя на ногах в полный рост, а не на коленях, и договариваются, как равные с равными, а не вымаливают у глухих небес милостыню. Люди всегда ненавидят тех, кто лучше и сильнее их, такова человеческая природа.

Жертвы? Смех, да и только. Когда какому-нибудь королю приглянется чужой город — война и десятки тысяч жертв. Мало золота в казне? Война и десятки тысяч жертв. Гордыня обуяла? Война и десятки тысяч жертв. Норлаш за всю свою жизнь не принес и сотни жертв демонам, с которыми обделывал свои делишки — но королям слава, почет и богатства, а чернокнижникам, добивающимся своих целей куда меньшей кровью — ненависть, гонения… и Яма.

По коридору прокатился чей-то надрывный кашель, прервав размышления мага. Сырое, мрачное подземелье — воистину филиал самой страшной преисподней, и выберутся отсюда немногие. Те, которые кровью искупят свою вину, сражаясь на войнах Зоданги в качестве пушечного мяса впереди всей армии, и выживут при этом — те, может быть, будут переведены из Ямы наверх. Но Норлашу это не светит: чтобы направить приговоренного мага на войну, его сажают на цепи, удерживаемые тремя храмовниками, но вот магические оковы придется снять… Гребаные прихвостни Велькиона знают, что Норлаша им не сломить. Знают, что с ними случится, если узник когда-нибудь избавится от покрытого рунами металла на своем теле. Так что здесь, в Яме, так никогда и не увидев больше солнца, великий Норлаш и умрет…

Если не сбежит.

Посаженный в клетку зверь тяжело переживает неволю. Он еще помнит свободный бег по степи наперегонки с ветром, азарт охоты на жирного оленя, ярость схватки за самку и ток адреналина по жилам во время побега от охотников, но со временем его душа умирает, и в глаза закрадывается леденящая пустота безразличия. Свободная тварь становится скотиной, и с человеком происходит то же самое, тем более что большинству людей от рождения предначертано быть скотиной, а не диким зверем.

Но только не Норлаш Великий. Не Норлаш Проклинатель. Не Норлаш-хозяин-демонов. Он никогда не сдастся и рано или поздно сбежит… или погибнет в попытке.

Все эти пятнадцать лет Норлаш готовил свой побег. Душехватных оков оказалось недостаточно, чтобы досуха опустошить столь сильную волю. Проклятый металл, покрытый святыми символами Велькиона, может мешать колдовать — но ему не отнять мастерство того, кто был и остается сильнейшим и непревзойденным, того, с чьим магическим даром считался даже Старший народ.

Крохотная руна, начерченная пальцем в грязи, и капли былой мощи, не выпитые оковами — этого хватило, чтобы подчинить себе разум крохотной крысы, с ее помощью найти первое орудие — оброненный гвоздь — и принести в камеру.

Долгие месяцы маг тщательно зачаровывал кусок металла, вкладывая в него все, что удавалось в муках выжать из своей измученной души, и тот со временем стал тверже камня. Достаточно твердым и острым, чтобы им можно было царапать каменный пол.

Грязная, вонючая соломенная подстилка Норлаша скрывала под собой наполовину готовый призывной круг, начерченный на полу. Когда он будет закончен — кого-то ждет большой и очень неприятный сюрприз.

Прочность гвоздя, даже зачарованного, имела свой предел. Второй гвоздь Норлаш зачаровал куда менее тщательно, ровно настолько, чтобы хватило на одну маленькую, но важную руну. Планируя побег, надо знать местность вокруг Цитадели, и способ сделать это, сидя в Яме, только один: обозреть с высоты птичьего полета птичьими же глазами.

Новая руна и связанные с нею трудности сильно замедлили создание призывного круга, однако, поразмыслив, Норлаш пришел к выводу, что спешить некуда: он все равно не смог придумать, кого вызвать.

В самом деле, чтобы демон смог проникнуть в Сангарию, ему нужна энергия. Обычно чернокнижники используют для этого жертву, пропорциональную силе вызываемого демона, сильные потусторонние визитеры на курицу не купятся. Кого может принести в жертву Норлаш? Максимум крысу, жизненная сила которой не привлечет никого, кто мог бы быть полезным. Призванный демон должен быть достаточно сильным, иначе он не то что не сможет снять с Норлаша проклятые оковы — он даже не притронется к ним, жрецы и зачарователи ордена свое дело знают.