Новая Магдалина - английский и русский параллельные тексты

Wilkie Collins	Уильям Уилки КОЛЛИНЗ
The New Magdalen	НОВАЯ МАГДАЛИНА
FIRST SCENE.-The Cottage on the Frontier.	ПЕРВАЯ СЦЕНА - Домик на границе
PREAMBLE.	ВСТУПЛЕНИЕ
THE place is France.	Место действия - Франция.
The time is autumn, in the year eighteen hundred and seventy-the year of the war between France and Germany.	Время действия - осень. Год тысяча восемьсот семидесятый - год войны между Францией и Германией.
The persons are, Captain Arnault, of the French army; Surgeon Surville, of the French ambulance; Surgeon Wetzel, of the German army; Mercy Merrick, attached as nurse to the French ambulance; and Grace Roseberry, a traveling lady on her way to England.	Действующие лица: капитан французской армии АРНО, доктор французского госпиталя СЮРВИЛЬ, доктор немецкой армии ВЕЦЕЛЬ, сиделка во французском госпитале МЕРСИ МЕРИК, дама, едущая в Англию, ГРЭС РОЗБЕРИ
CHAPTER I. THE TWO WOMEN.	Глава I ДВЕ ЖЕНЩИНЫ
IT was a dark night. The rain was pouring in torrents.	Стояла темная ночь, не переставая лил дождь.
Late in the evening a skirmishing party of the French and a skirmishing party of the Germans had met, by accident, near the little village of Lagrange, close to the German frontier.	Поздним вечером солдаты передовых отрядов французов и немцев случайно столкнулись возле маленькой деревеньки Лагранж, близ германской границы.
In the struggle that followed, the French had (for once) got the better of the enemy.	В последовавшей затем стычке французы (в первый раз) одержали победу над неприятелем.
For the time, at least, a few hundreds out of the host of the invaders had been forced back over the frontier.	По крайней мере несколько сот нападающих были отброшены за границу.
It was a trifling affair, occurring not long after the great German victory of Weissenbourg, and the newspapers took little or no notice of it.	Победа была пустяковая, по сравнению с недавней большой победой немцев при Вейсенбурге, и газеты оставили это без внимания.
Captain Arnault, commanding on the French side, sat alone in one of the cottages of the village, inhabited by the miller of the district.	Капитан Арно, командовавший отрядом французов, в одиночестве сидел в деревенской хижине, принадлежавшей мельнику этого округа.
The Captain was reading, by the light of a solitary tallow-candle, some intercepted dispatches taken from the Germans.	Капитан читал при свете одинокой сальной свечи захваченные в последнем бою депеши противника.
He had suffered the wood fire, scattered over the large open grate, to burn low; the red embers only faintly illuminated a part of the room.	Вскоре погас огонь, разведенный в длинной большой открытой печке; только догорающие угольки слабо освещали часть комнаты.
On the floor behind him lay some of the miller's empty sacks.	На полу за спиной капитана лежали пустые мешки из-под муки.
In a corner opposite to him was the miller's solid walnut-wood bed.	В углу напротив него стояла крепкая, из орехового дерева кровать мельника.
On the walls all around him were the miller's colored prints, representing a happy mixture of devotional and domestic subjects.	На стенах вокруг висели раскрашенные гравюры, представлявшие причудливую смесь набожных и домашних сюжетов.
A door of communication leading into the kitchen of the cottage had been torn from its hinges, and used to carry the men wounded in the skirmish from the field.	Дверь, ведущая из кухни в хижину, была сорвана с петель - на ней выносили раненых с поля боя.

They were now comfortably laid at rest in the kitchen, under the care of the French surgeon and the English nurse attached to the ambulance.	К этому времени они находились на кухне под надзором французского врача и английской сиделки, работавшей в этом походном госпитале.
A piece of coarse canvas screened the opening between the two rooms in place of the door.	Кусок грубого холста закрывал вместо двери проход из кухни в комнату.
A second door, leading from the bed-chamber into the yard, was locked; and the wooden shutter protecting the one window of the room was carefully barred.	Другая дверь, ведущая из спальни на двор, была заперта, деревянный ставень, закрывавший единственное окно в комнате, был тщательно закрыт.
Sentinels, doubled in number, were placed at all the outposts.	Парные часовые были выставлены на всех передовых постах.
The French commander had neglected no precaution which could reasonably insure for himself and for his men a quiet and comfortable night.	Капитан Арно не пренебрег никакими предосторожностями, которые могли обеспечить ему и его подчиненным спокойную и безопасную ночь.
Still absorbed in his perusal of the dispatches, and now and then making notes of what he read by the help of writing materials placed at his side, Captain Arnault was interrupted by the appearance of an intruder in the room.	Он все еще был погружен в чтение депеш и время от времени делал отметки в документах, которые читал, с помощью письменных принадлежностей, лежавших возле него, когда занятие его было прервано появлением вошедшего в комнату врача.
Surgeon Surville, entering from the kitchen, drew aside the canvas screen, and approached the little round table at which his superior officer was sitting.	Доктор Сюрвиль, выйдя из кухни, отдернул холстинную занавесь и приблизился к круглому столику, у которого сидел его начальник.
"What is it?" said the captain, sharply.	- Что такое? - грубо спросил капитан.
"A question to ask," replied the surgeon. "Are we safe for the night?"	- Я должен задать вам один вопрос, - ответил доктор - мы в безопасности на эту ночь?
"Why do you want to know?" inquired the captain, suspiciously.	- Для чего вам это нужно знать? - с усмешкой спросил капитан.
The surgeon pointed to the kitchen, now the hospital devoted to the wounded men.	Доктор указал на кухню, превращенную в госпиталь, забитую ранеными.
"The poor fellows are anxious about the next few hours," he replied. "They dread a surprise, and they ask me if there is any reasonable hope of their having one night's rest.	- Несчастные тревожатся о том, что будет через несколько часов, - ответил он, - они опасаются неожиданного нападения и спрашивают меня, есть ли надежда провести спокойно ночь.
What do you think of the chances?"	Что вы думаете об этом?
The captain shrugged his shoulders.	Капитан пожал плечами.
The surgeon persisted.	Доктор настаивал.
"Surely you ought to know?" he said.	- Безусловно, вы должны знать, - сказал он.
"I know that we are in possession of the village for the present," retorted Captain Arnault, "and I know no more.	- Я знаю, что мы удерживаем деревню, - ответил капитан Арно. - Что будет дальше, я не знаю.
Here are the papers of the enemy."	Вот бумаги неприятеля.
He held them up and shook them impatiently as he spoke.	Он поднял их и с досадою тряхнул головой.

"They give me no information that I can rely on.	- Они не содержат никаких сведений, на которые я мог бы опереться.
For all I can tell to the contrary, the main body of the Germans, outnumbering us ten to one, may be nearer this cottage than the main body of the French.	Сколько мне известно, главные силы немцев, превышающие наши числом раз в десять, может быть, ближе к этой хижине, чем главные силы французской армии.
Draw your own conclusions.	Сделайте сами выводы.
I have nothing more to say."	Мне нечего больше сказать.
Having answered in those discouraging terms, Captain Arnault got on his feet, drew the hood of his great-coat over his head, and lit a cigar at the candle.	Ответив доктору столь неопределенно, капитан Арно встал, накинул на голову капюшон шинели и закурил от свечи сигару.
"Where are you going?" asked the surgeon.	- Куда вы идете? - спросил доктор.
"To visit the outposts."	- Осмотреть форпосты.
"Do you want this room for a little while?"	- Вам скоро будет нужна эта комната?
"Not for some hours to come.	- Не раньше чем через несколько часов.
Are you thinking of moving any of your wounded men in here?"	Вы думаете перенести сюда раненых?
"I was thinking of the English lady," answered the surgeon.	- Я думаю об англичанке, - ответил доктор.
"The kitchen is not quite the place for her.	- Кухня не место для нее.
She would be more comfortable here; and the English nurse might keep her company."	Ей будет здесь гораздо удобнее, а английская сиделка расположится с нею.
Captain Arnault smiled, not very pleasantly.	Капитан Арно саркастически улыбнулся.
"They are two fine women," he said, "and Surgeon Surville is a ladies' man.	- Это две красивые женщины, - сказал он, - а доктор Сюрвиль дамский угодник.
Let them come in, if they are rash enough to trust themselves here with you."	Пускай перейдут сюда, если они настолько опрометчивы, что решатся остаться здесь с вами.
He checked himself on the point of going out, and looked back distrustfully at the lighted candle.	Он остановился на пороге и с тревогой оглянулся на зажженную свечу.
"Caution the women," he said, "to limit the exercise of their curiosity to the inside of this room."	- Предостерегите женщин, - сказал он, - от излишнего любопытства в этой комнате.
"What do you mean?"	- Что вы хотите сказать?
The captain's forefinger pointed significantly to the closed window-shutter.	Капитан указал пальцем на закрытый ставень.
"Did you ever know a woman who could resist looking out of window?" he asked.	- Знали ли вы когда женщину, которая могла бы удержаться, чтобы не выглянуть из окна? -спросил он.
"Dark as it is, sooner or later these ladies of yours will feel tempted to open that shutter.	- Как ни темно, а рано или поздно этим вашим дамам захочется отворить ставень.
Tell them I don't want the light of the candle to betray my headquarters to the German scouts. How is the weather?	Скажите им, что я не хочу, чтобы огонь в окне позволил немецким наблюдателям обнаружить нашу главную квартиру, Какая погода?

Still raining?"	Все еще идет дождь?
"Pouring."	- Проливной.
"So much the better.	-Тем лучше.
The Germans won't see us."	Немцы нас не увидят.
With that consolatory remark he unlocked the door leading into the yard, and walked out.	С этим успокоительным замечанием он отворил дверь, которая вела на двор, и вышел.
The surgeon lifted the canvas screen and called into the kitchen:	Доктор поднял холстяную занавес и обратился с вопросом на кухню:
"Miss Merrick, have you time to take a little rest?"	- Мисс Мерик, есть у вас время немножко отдохнуть?
"Plenty of time," answered a soft voice with an underlying melancholy in it, plainly distinguishable though it had only spoken three words.	- Много времени, - ответил нежный голос с оттенком грусти, очень заметной, хотя были произнесены только два слова.
"Come in, then," continued the surgeon, "and bring the English lady with you.	- Зайдите сюда, - продолжал доктор, - и приведите с собой английскую даму.
Here is a quiet room all to yourselves."	- Здесь у вас будет спокойная комнатка для вас одних.
He held back the canvas, and the two women appeared.	Он придержал холстинную занавесь и обе женщины вошли в комнату.
The nurse led the way-tall, lithe, graceful-attired in her uniform dress of neat black stuff, with plain linen collar and cuffs, and with the scarlet cross of the Geneva Convention embroidered on her left shoulder.	Сиделка шла впереди - высокая, гибкая, грациозная - в своем мундире из опрятной чистой материи, с простым полотняным воротничком и манжетками, с красным крестом Женевской конвенции, вышитым на ее левом плече.
Pale and sad, her expression and manner both eloquently suggestive of suppressed suffering and sorrow, there was an innate nobility in the carriage of this woman's head, an innate grandeur in the gaze of her large gray eyes and in the lines of her finely proportioned face, which made her irresistibly striking and beautiful, seen under any circumstances and clad in any dress.	Она была бледна и грустна, а выражение ее лица и обращение красноречиво показывали сдержанное страдание и горе. В движении головы этой женщины было врожденное благородство, во взгляде ее больших серых глаз, в чертах тонко обрисованного лица врожденное величие, делавшее ее непреодолимо привлекательной и прелестной при каких бы то ни было обстоятельствах и в какой бы то ни было одежде.
Her companion, darker in complexion and smaller in stature, possessed attractions which were quite marked enough to account for the surgeon's polite anxiety to shelter her in the captain's room.	Ее спутница была смуглее и ниже ростом, но обладала такой привлекательной внешностью, которая могла объяснить проявленную доктором заботу о размещении ее в комнате капитана.
The common consent of mankind would have declared her to be an unusually pretty woman.	По общему согласию все мужчины назвали бы ее необыкновенно хорошенькой женщиной.
She wore the large gray cloak that covered her from head to foot with a grace that lent its own attractions to a plain and even a shabby article of dress.	На английской даме был широкий серый плащ, покрывавший ее с головы до ног с грацией, придававшей привлекательность этому простому и даже поношенному костюму.
The languor in her movements, and the uncertainty of tone in her voice as she thanked the surgeon suggested that she was suffering from fatigue.	Томность ее движений и негромкий голос, которым она поблагодарила доктора, обнаруживали, что англичанка страдала от усталости.

Her dark eyes searched the dimly-lighted room timidly, and she held fast by the nurse's arm with the air of a woman whose nerves had been severely shaken by some recent alarm.	Ее черные глаза робко осмотрели тускло освещенную комнату, и она крепко держалась за руку сиделки с видом женщины, нервы которой были сильно расстроены каким-то недавним испугом.
"You have one thing to remember, ladies," said the surgeon.	- Вам нужно помнить одно, - сказал доктор.
"Beware of opening the shutter, for fear of the light being seen through the window.	- Остерегайтесь отворять ставень, чтобы немцы не увидели свет в окне.
For the rest, we are free to make ourselves as comfortable here as we can.	А во всем другом мы можем устроиться здесь очень удобно.
Compose yourself, dear madam, and rely on the protection of a Frenchman who is devoted to you!"	Успокойтесь и положитесь на покровительство француза, преданного вам.
He gallantly emphasized his last words by raising the hand of the English lady to his lips.	Он явно придал особое значение своим последним словам, поднеся к губам руку англичанки.
At the moment when he kissed it the canvas screen was again drawn aside.	В эту самую минуту холстинная занавесь снова отдернулась.
A person in the service of the ambulance appeared, announcing that a bandage had slipped, and that one of the wounded men was to all appearance bleeding to death.	Вошел госпитальный служитель и доложил, что соскочила повязка у одного из раненых, он заливается кровью.
The surgeon, submitting to destiny with the worst possible grace, dropped the charming Englishwoman's hand, and returned to his duties in the kitchen.	Доктор, покоряясь судьбе весьма неохотно, выпустил руку очаровательной англичанки и вернулся к своим обязанностям на кухню.
The two ladies were left together in the room.	Женщины остались в комнате вдвоем.
"Will you take a chair, madam?" asked the nurse.	- Угодно вам сесть, сударыня? - спросила сиделка.
"Don't call me 'madam,'" returned the young lady, cordially.	- Не называйте меня "сударыней", - дружелюбно ответила молодая англичанка.
"My name is Grace Roseberry.	- Меня зовут Грэс Розбери.
What is your name?"	А вас как?
The nurse hesitated.	Сиделка колебалась.
"Not a pretty name, like yours," she said, and hesitated again.	- У меня не такое хорошенькое имя, как у вас, -сказала она, все еще колеблясь.
"Call me 'Mercy Merrick,'" she added, after a moment's consideration.	- Называйте меня Мерси Мерик, - прибавила она после минутного соображения.
Had she given an assumed name?	Назвала ли она фальшивое имя?
Was there some unhappy celebrity attached to her own name?	Не соединялось ли с ее настоящим именем имя какой-нибудь несчастной знаменитости?
Miss Roseberry did not wait to ask herself these questions.	Мисс Розбери не медлила задать себе эти вопросы.
"How can I thank you," she exclaimed, gratefully, "for your sisterly kindness to a stranger like me?"	- Чем я могу отблагодарить, - воскликнула она с признательностью, - за вашу сестринскую доброту к такой посторонней женщине, как я?

"I have only done my duty," said Mercy Merrick, a little coldly.	- Я только исполнила свою обязанность, -ответила Мерси Мерик довольно холодно.
"Don't speak of it."	- Не говорите об этом...
"I must speak of it.	- Я должна говорить.
What a situation you found me in when the French soldiers had driven the Germans away!	В каком положении нашли вы меня, когда французские солдаты прогнали немцев!
My traveling-carriage stopped; the horses seized; I myself in a strange country at nightfall, robbed of my money and my luggage, and drenched to the skin by the pouring rain!	Мой дорожный экипаж был остановлен, лошади угнаны, сама я находилась в незнакомой стране, ночью, деньги и вещи у меня отняли, я промокла до костей от проливного дождя.
I am indebted to you for shelter in this place-I am wearing your clothes-I should have died of the fright and the exposure but for you.	Я обязана вам приютом в этом месте - я надела ваше платье, - я умерла бы от испуга и стыда, если бы не вы.
What return can I make for such services as these?"	Чем я могу вас отблагодарить за такую любезность?
Mercy placed a chair for her guest near the captain's table, and seated herself, at some little distance, on an old chest in a corner of the room.	Мерси поставила стул для своей гостьи возле стола капитана, а сама села несколько поодаль на старый сундук в углу комнаты.
"May I ask you a question?" she said, abruptly.	- Могу я задать вам вопрос? - спросила она вдруг.
"A hundred questions," cried Grace, "if you like."	- Сто вопросов, если вы хотите! - вскричала Грэс.
She looked at the expiring fire, and at the dimly visible figure of her companion seated in the obscurest corner of the room.	Она посмотрела на угасающий огонь в печи и на смутно видневшуюся фигуру своей собеседницы, сидевшей в самом темном углу комнаты.
"That wretched candle hardly gives any light," she said, impatiently.	- Эта жалкая свеча почти не светит, - сказала Грэс с тревогой.
"It won't last much longer.	- Она не долго прогорит.
Can't we make the place more cheerful?	Не можем ли мы сделать эту комнату повеселее?
Come out of your corner.	Выйдите из вашего угла.
Call for more wood and more lights."	Прикажите принести дров и свечей.
Mercy remained in her corner and shook her head.	Мерси осталась сидеть в своем углу и покачала головою.
"Candles and wood are scarce things here," she answered.	- Свечи и дрова здесь редкость, - ответила она.
"We must be patient, even if we are left in the dark.	- Мы должны иметь терпение, если и останемся в темноте.
Tell me," she went on, raising her quiet voice a little, "how came you to risk crossing the frontier in wartime?"	Скажите мне, - продолжала она, чуть-чуть повысив свей тихий голос, - как это вы рискнули переезжать границу во время войны?
Grace's voice dropped when she answered the question.	Голос Грэс задрожал, когда она ответила на этот вопрос.
Grace's momentary gayety of manner suddenly left her.	Минутная оживленность обращения Грэс вдруг оставила ее.

"I had urgent reasons," she said, "for returning to England."	- У меня были побудительные причины вернуться в Англию, - сказала она.
"Alone?" rejoined the other.	- Одна? - удивилась Мэрси.
"Without any one to protect you?"	- С вами не было никого?
Grace's head sank on her bosom.	Голова Грэс опустилась на грудь.
"I have left my only protector-my father-in the English burial-ground at Rome," she answered simply.	- Я оставила моего единственного покровителя -моего отца на английском кладбище в Риме, -ответила она просто.
"My mother died, years since, in Canada."	- Мать моя умерла несколько лет тому назад в Канаде.
The shadowy figure of the nurse suddenly changed its position on the chest.	Туманная фигура сиделки вдруг переменила свое положение на сундуке.
She had started as the last word passed Miss Roseberry's lips.	Она вздрогнула, когда последние слое а сорвались с губ мисс Розбери.
"Do you know Canada?" asked Grace.	- Вы знаете Канаду? - спросила Грэс.
"Well," was the brief answer-reluctantly given, short as it was.	- Хорошо, - прозвучал короткий ответ - дан он был неохотно, как ни был короток.
"Were you ever near Port Logan?"	- Бывали вы близ Порта-Логана?
"I once lived within a few miles of Port Logan."	- Я жила в нескольких милях от Порта-Логана.
"When?"	- Когда?
"Some time since."	- Некоторое время тому назад.
With those words Mercy Merrick shrank back into her corner and changed the subject.	С этими словами Мэрси Мерик опять отодвинулась в свой угол и переменила тему разговора.
"Your relatives in England must be very anxious about you," she said.	- Ваши родственники в Англии должны очень беспокоиться о вас, - сказала она.
Grace sighed.	Грэс вздохнула.
"I have no relatives in England.	- У меня нет родственников в Англии.
You can hardly imagine a person more friendless than I am.	Вы не можете себе представить женщину более одинокую, чем я.
We went away from Canada, when my father's health failed, to try the climate of Italy, by the doctor's advice.	Когда здоровье моего отца расстроилось, мы уехали из Канады по совету доктора, надеясь на благотворное влияние итальянского климата.
His death has left me not only friendless but poor."	Его смерть оставила меня не только одинокой, но и бедной.
She paused, and took a leather letter-case from the pocket of the large gray cloak which the nurse had lent to her.	Она замолчала и вынула кожаный бумажник из широкого серого плаща, который дала ей сиделка.
"My prospects in life," she resumed, "are all contained in this little case.	- Все мои надежды в жизни, - продолжала она, -заключаются в этом маленьком бумажнике.
Here is the one treasure I contrived to conceal when I was robbed of my other things."	Это единственное сокровище удалось мне скрыть, когда отняли у меня другие вещи.

Mercy could just see the letter-case as Grace held it up in the deepening obscurity of the room.	Мерси едва могла рассмотреть бумажник, когда Грэс показывала его в сгущающейся темноте комнаты.
"Have you got money in it?" she asked.	- У вас тут деньги? - спросила она.
"No; only a few family papers, and a letter from my father, introducing me to an elderly lady in England-a connection of his by marriage, whom I have never seen.	- Нет, только фамильные бумаги и рекомендательное письмо моего отца к одной пожилой даме в Англии - его родственнице по ее мужу, которой я никогда не видела.
The lady has consented to receive me as her companion and reader.	Дама эта согласилась принять меня компаньонкой и чтицей.
If I don't return to England soon, some other person may get the place."	Если я не вернусь в Англию вскоре, кто-нибудь другой может занять мое место.
"Have you no other resource?"	- Разве у вас нет никаких средств на жизнь?
"None.	- Никаких.
My education has been neglected-we led a wild life in the far West.	Мое воспитание было весьма поверхностное - мы вели дикую жизнь на дальнем западе.
I am quite unfit to go out as a governess.	Я совершенно неспособна поступить в гувернантки.
I am absolutely dependent on this stranger, who receives me for my father's sake."	Я целиком завишу от этой незнакомой женщины, которая берет меня к себе из-за моего отца.
She put the letter-case back in the pocket of her cloak, and ended her little narrative as unaffectedly as she had begun it.	Она опять положила бумажник в карман плаща и закончила свой маленький рассказ так же чистосердечно, как начала его.
"Mine is a sad story, is it not?" she said.	- Грустна моя история, не правда ли? - сказала она.
The voice of the nurse answered her suddenly and bitterly in these strange words:	Сиделка ответила ей внезапно полными горечи словами:
"There are sadder stories than yours.	- Есть истории грустнее вашей.
There are thousands of miserable women who would ask for no greater blessing than to change places with you."	Есть тысячи жалких женщин, которые сочли бы за величайшее счастье поменяться местом с вами.
Grace started.	Грэс вздрогнула.
"What can there possibly be to envy in such a lot as mine?"	- Что может быть завидного в такой участи, как моя?
"Your unblemished character, and your prospect of being established honorably in a respectable house."	- Ваша незапятнанная репутация и ваши надежды прилично устроиться в уважаемом доме.
Grace turned in her chair, and looked wonderingly into the dim corner of the room.	Грэс повернулась на стуле и с удивлением посмотрела в темный угол комнаты.
"How strangely you say that!" she exclaimed.	- Как странно вы говорите это! - воскликнула она.
There was no answer; the shadowy figure on the chest never moved.	Ответа не было. Туманная фигура на сундуке не шевелилась.
Grace rose impulsively, and drawing her chair after her, approached the nurse.	Грэс встала с искренним сочувствием и придвинула свой стул к сиделке.

"Is there some romance in your life?" she asked.	- Не было ли романа в вашей жизни? - спросила она.
"Why have you sacrificed yourself to the terrible duties which I find you performing here?	- Для чего вы принесли себя в жертву ужасным обязанностям, которые вы исполняете здесь?
You interest me indescribably. Give me your hand."	Вы чрезвычайно интересуете меня, дайте мне вашу руку.
Mercy shrank back, and refused the offered hand.	Мерси отодвинулась назад и не пожала протянутую руку.
"Are we not friends?" Grace asked, in astonishment.	- Разве мы не друзья? - с удивлением спросила Грэс.
"We can never be friends."	- Мы никогда не можем быть друзьями.
"Why not?"	- Почему?
The nurse was dumb.	Сиделка осталась нема.
Grace called to mind the hesitation that she had shown when she had mentioned her name, and drew a new conclusion from it.	Грэс вспомнила нерешительность, с которой она назвала свое имя, и сделала из этого новое заключение.
"Should I be guessing right," she asked, eagerly, "if I guessed you to be some great lady in disguise?"	- Правильно ли угадаю я, - спросила она с жаром, - если я угадаю в вас переодетую знатную даму?
Mercy laughed to herself-low and bitterly.	Мерси засмеялась про себя тихо и горько.
"I a great lady!" she said, contemptuously.	-Я знатная дама!- усмехнулась она презрительно.
"For Heaven's sake, let us talk of something else!"	- Ради Бога будем говорить о чем-нибудь другом!
Grace's curiosity was thoroughly roused.	Любопытство Грэс было сильно возбуждено.
She persisted.	Она настаивала.
"Once more," she whispered, persuasively, "let us be friends."	- Еще раз прошу вас, - шепнула она с чувством, -будем друзьями.
She gently laid her hand as she spoke on Mercy's shoulder.	С этими словами Грэс ласково положила руку на плечо Мерси.
Mercy roughly shook it off.	Та грубо стряхнула эту руку со своего плеча.
There was a rudeness in the action which would have offended the most patient woman living.	В этом движении была такая неучтивость, которая могла оскорбить самую терпеливую женщину на свете.
Grace drew back indignantly.	Грэс с негодованием подалась назад.
"Ah!" she cried, "you are cruel."	- Ах! - вскричала она, - Вы жестоки!
"I am kind," answered the nurse, speaking more sternly than ever.	- Я добра, - ответила сиделка суровее прежнего.
"Is it kind to keep me at a distance?	- Доброта ли это отталкивать меня?
I have told you my story."	Я вам рассказала свою историю.
The nurse's voice rose excitedly.	Голос сиделки возвысился с волнением:

"Don't tempt me to speak out," she said; "you will regret it."	- Не искушайте меня говорить, - сказала она, - вы пожалеете об этом.
Grace declined to accept the warning.	Грэс не захотела прислушаться к этому предостережению.
"I have placed confidence in you," she went on.	- Я оказала вам доверие, - продолжала она.
"It is ungenerous to lay me under an obligation, and then to shut me out of your confidence in return."	- Не великодушно сначала помочь мне, а потом лишать меня вашего доверия.
"You will have it?" said Mercy Merrick.	- Вы так хотите? - спросила Мерси Мерик.
"You shall have it!	- Ваше желание исполнится.
Sit down again."	Садитесь.
Grace's heart began to quicken its beat in expectation of the disclosure that was to come.	Сердце Грэс начало сильно биться в ожидании предстоящего открытия.
She drew her chair closer to the chest on which the nurse was sitting.	Она придвинула свой стул ближе к сундуку, на котором сидела сиделка.
With a firm hand Mercy put the chair back to a distance from her.	Твердой рукой Мерси отодвинула стул от сундука.
"Not so near me!" she said, harshly.	- Не так близко ко мне, - сказала она сурово.
"Why not?"	- Почему?
"Not so near," repeated the sternly resolute voice.	- Не так близко, - повторила она сурово и решительно.
"Wait till you have heard what I have to say."	- Подождите, пока не услышите того, что я расскажу.
Grace obeyed without a word more.	Грэс повиновалась, не сказав более ни слова.
There was a momentary silence.	Наступило минутное молчание.
A faint flash of light leaped up from the expiring candle, and showed Mercy crouching on the chest, with her elbows on her knees, and her face hidden in her hands.	Слабая вспышка света от погасающей свечи озарила Мерси, согнувшуюся на сундуке, опиравшуюся локтями о колени, закрывшую лицо руками.
The next instant the room was buried in obscurity.	Через минуту комната погрузилась в темноту.
As the darkness fell on the two women the nurse spoke.	Когда темнота окутала обеих женщин, сиделка начала говорить.
CHAPTER II. MAGDALEN-IN MODERN TIMES.	Глава II СОВРЕМЕННАЯ МАГДАЛИНА
"WHEN your mother was alive were you ever out with her after nightfall in the streets of a great city?"	- Когда ваша мать была жива, ходили ли вы с нею ночью по улицам большого города?
In those extraordinary terms Mercy Merrick opened the confidential interview which Grace Roseberry had forced on her.	С такого странного вопроса Мерси Мерик начала откровенную беседу, к которой Грэс Розбери насильно принудила ее.
Grace answered, simply,	Грэс ответила просто:
"I don't understand you."	- Я вас не понимаю.
"I will put it in another way," said the nurse.	- Я задам этот вопрос по другому, - сказала сиделка.

Its unnatural hardness and sternness of tone passed away from her voice, and its native gentleness and sadness returned, as she made that reply.	Прежняя жестокость и суровость в ее голосе сменилась на, видимо, присущую ему кротость и грусть, когда она произносила эти слова.
"You read the newspapers like the rest of the world," she went on; "have you ever read of your unhappy fellow-creatures (the starving outcasts of the population) whom Want has driven into Sin?"	- Вы читаете газеты, как все другие люди, -продолжала она, - читали вы когда-нибудь о ваших несчастных ближних (умирающих от голода отверженниц общества), которых нужда довела до греха.
Still wondering, Grace answered that she had read of such things often, in newspapers and in books.	Недоумевая и удивляясь, Грэс отвечала, что она часто читала о таких вещах в газетах и книгах.
"Have you heard-when those starving and sinning fellow-creatures happened to be women-of Refuges established to protect and reclaim them?"	- Слышали вы о приютах, учрежденных для этих умирающих с голода грешниц?
The wonder in Grace's mind passed away, and a vague suspicion of something painful to come took its place.	Удивление Грэс прошло, и смутное подозрение чего-то тягостного заняло его место.
"These are extraordinary questions," she said, nervously.	- Какие непонятные вопросы! - сказала она с тревогой.
"What do you mean?"	- Что вы хотите сказать?
"Answer me," the nurse insisted.	- Отвечайте мне, - настаивала сиделка.
"Have you heard of the Refuges? Have you heard of the Women?"	- Слышали вы о приютах, слышали вы о женщинах?
"Yes."	-Да.
"Move your chair a little further away from me."	- Отодвиньте ваш стул немного подальше от меня.
She paused.	Она помолчала.
Her voice, without losing its steadiness, fell to its lowest tones.	Г олос ее снова стал тверже, низкие тона зазвучали в нем.
"I was once of those women," she said, quietly.	- Я принадлежала когда-то к этим женщинам, -сказала Мэрси Мэрик спокойно.
Grace sprang to her feet with a faint cry.	Грэс вскочила со слабым криком.
She stood petrified- incapable of uttering a word.	Она стояла как окаменелая - неспособная произнести слово.
"I have been in a Refuge," pursued the sweet, sad voice of the other woman.	- Я была в приюте, - продолжал снова нежный, грустный голос другой женщины.
"I have been in a Prison.	- Я была в тюрьме.
Do you still wish to be my friend?	Вы все еще хотите быть моим другом?
Do you still insist on sitting close by me and taking my hand?"	Вы вес еще настаиваете, чтобы сидеть возле меня и держать меня за руку?
She waited for a reply, and no reply came.	Она ждала ответа, ответа не было.
"You see you were wrong," she went on, gently, "when you called me cruel-and I was right when I told you I was kind."	- Видите, что вы ошибались, - продолжала она кротко, - когда называли меня жестокой, а я была права, когда говорила вам, что я добра.
At that appeal Grace composed herself, and spoke.	При этих словах Грэс успокоилась и заговорила.

"I don't wish to offend you-" she began, confusedly.	- Я не желаю вас оскорблять, - сказала она смущенно.
Mercy Merrick stopped her there.	Мерси Мерик остановила ее.
"You don't offend me," she said, without the faintest note of displeasure in her tone.	- Вы не оскорбляете меня, - сказала она без малейшего неудовольствия в голосе.
"I am accustomed to stand in the pillory of my own past life.	- Я привыкла стоять у позорного столба моей прошлой жизни.
I sometimes ask myself if it was all my fault.	Я иногда спрашиваю себя, моя ли это вина.
I sometimes wonder if Society had no duties toward me when I was a child selling matches in the street-when I was a hard-working girl fainting at my needle for want of food."	Я иногда задаю себе вопросы, не имело ли общество обязанностей ко мне, когда я ребенком продавала спички на улице, когда я девушкой трудилась, лишаясь чувств за шитьем от голода.
Her voice faltered a little for the first time as it pronounced those words; she waited a moment, and recovered herself.	Голос ее стал слабеть, когда Мэрси произнесла эти слова, но она подождала минуту и взяла себя в руки.
"It's too late to dwell on these things now," she said, resignedly. "Society can subscribe to reclaim me; but Society can't take me back.	- Слишком поздно распространяться теперь об этих вещах, - сказала она с безропотной покорностью, - общество может по подписке способствовать моему исправлению, но общество не может взять меня назад.
You see me here in a place of trust-patiently, humbly, doing all the good I can.	Вы видите меня здесь на доверенном месте -терпеливо, смиренно старающуюся принести пользу, какую только могу.
It doesn't matter!	Но это не значит ничего!
Here, or elsewhere, what I am can never alter what I was.	Здесь или в другом месте, то, что я теперь, не может изменить того, чем я была.
For three years past all that a sincerely penitent woman can do I have done.	Три года сряду я делала все, что может сделать искренне раскаивающаяся женщина.
It doesn't matter!	Но это не значит ничего!
Once let my past story be known, and the shadow of it covers me; the kindest people shrink."	Как только станет известна моя прошлая история и тень ее покроет меня, самые добрые люди будут гнушаться мною.
She waited again.	Она опять ждала.
Would a word of sympathy come to comfort her from the other woman's lips?	Утешит ли ее слово сочувствия другой женщины?
No!	Нет!
Miss Roseberry was shocked; Miss Roseberry was confused.	Мисс Розбери была возмущена, мисс Розбери была сконфужена.
"I am very sorry for you," was all that Miss Roseberry could say.	- Мне вас жаль, - вот все, что могла сказать мисс Розбери.
"Everybody is sorry for me," answered the nurse, as patiently as ever; "everybody is kind to me.	- Меня все жалеют, - ответила сиделка так же спокойно, как всегда, - все ко мне добры.
But the lost place is not to be regained.	Но потерянного места в обществе возвратить нельзя.

I can't get back!	Я не могу вернуться назад!
I can't get back?" she cried, with a passionate outburst of despair-checked instantly the moment it had escaped her.	Я не могу вернуться назад! - вскричала она в горячей вспышке отчаяния и остановилась в ту самую минуту, когда эти слова невольно вырвались у нее.
"Shall I tell you what my experience has been?" she resumed.	- Сказать вам, что я испытала? - продолжала Мэрси.
"Will you hear the story of Magdalen-in modern times?"	- Выслушаете вы историю современной Магдалины?
Grace drew back a step; Mercy instantly understood her.	Грэс отступила на шаг. Мерси тотчас поняла ее.
"I am going to tell you nothing that you need shrink from hearing," she said.	- Я не стану рассказывать ничего такого, что вам стыдно было бы слышать, - сказала она.
"A lady in your position would not understand the trials and the struggles that I have passed through.	- Женщина в вашем положении не поймет испытаний и борьбы, через которые я прошла.
My story shall begin at the Refuge.	Моя история начинается в приюте.
The matron sent me out to service with the character that I had honestly earned-the character of a reclaimed woman.	Смотрительница послала меня служить с аттестатом, честно заслуженным мною, - с аттестатом исправившейся женщины.
I justified the confidence placed in me; I was a faithful servant.	Я оправдала доверие, оказанное мне, я была верной служанкой.
One day my mistress sent for me-a kind mistress, if ever there was one yet.	Однажды госпожа моя послала за мной - она была добрая госпожа.
'Mercy, I am sorry for you; it has come out that I took you from a Refuge; I shall lose every servant in the house; you must go.'	- Мерси, мне жаль вас ! Стало известно, что я взяла вас из приюта. Я лишусь всех слуг в доме, вы должны уйти.
I went back to the matron-another kind woman.	Я вернулась к смотрительнице - тоже доброй женщине.
She received me like a mother.	Она приняла меня как мать.
'We will try again, Mercy; don't be cast down.'	- Мы опять попробуем, Мерси, не унывайте.
I told you I had been in Canada?"	Я говорила вам, что я была в Канаде?
Grace began to feel interested in spite of herself.	Грэс начала невольно интересоваться.
She answered with something like warmth in her tone.	Она ответила с какой-то теплотой в голосе.
She returned to her chair-placed at its safe and significant distance from the chest.	Она вернулась к своему стулу и поставила его на значительном расстоянии от сундука.
The nurse went on:	Сиделка продолжала:
"My next place was in Canada, with an officer's wife: gentlefolks who had emigrated.	- Мое второе место было в Канаде, у жены офицера, переселившихся туда дворян.
More kindness; and, this time, a pleasant, peaceful life for me.	Они были еще добрее, и на этот раз жизнь моя была приятная и спокойная.
I said to myself,	Я говорила себе:

' Is the lost place regained?	"Возвратила ли потерянное место?
Have I got back?' My mistress died.	Вернулась ли я назад? " Госпожа моя умерла.
New people came into our neighborhood.	Новые люди поселились у нас по соседству.
There was a young lady among them-my master began to think of another wife.	Между ними была молодая девушка - мой господин начал подумывать о второй жене.
I have the misfortune (in my situation) to be what is called a handsome woman; I rouse the curiosity of strangers.	Я имела несчастье (в моем положении) быть, что называется, красивой женщиной, я возбуждала любопытство посторонних.
The new people asked questions about me; my master's answers did not satisfy them.	Новые люди расспрашивали обо мне, ответы моего господина не удовлетворяли их.
In a word, they found me out.	Словом, разузнали, кто я.
The old story again!	Опять старая история!
'Mercy, I am very sorry; scandal is busy with you and with me; we are innocent, but there is no help for it-we must part.'	" - Мерси, мне очень жаль, сплетни коснулись вас и меня, мы невинны, но делать нечего - мы должны расстаться".
I left the place; having gained one advantage during my stay in Canada, which I find of use to me here."	Я оставила это место, получив некоторую пользу за время моего пребывания в Канаде, которая стала мне очень кстати здесь.
"What is it?"	- Что это такое?
"Our nearest neighbors were French-Canadians.	- Наши ближайшие соседи были французские канадцы.
I learned to speak the French language."	Я научилась говорить по-французски.
"Did you return to London?"	- Вы вернулись в Лондон?
"Where else could I go, without a character?" said Mercy, sadly.	- Куда больше могла я ехать, не имея аттестата? -грустно ответила Мерси.
"I went back again to the matron.	- Я опять вернулась к смотрительнице.
Sickness had broken out in the Refuge; I made myself useful as a nurse.	В приюте начались болезни, и я оказалась полезной сиделкой.
One of the doctors was struck with me-'fell in love' with me, as the phrase is.	Один из докторов пленился мною - влюбился в меня, как говорится.
He would have married me.	Он хотел жениться на мне.
The nurse, as an honest woman, was bound to tell him the truth.	Сиделка, как честная женщина, обязана была сказать ему правду.
He never appeared again.	Он более не появлялся.
The old story!	Старая история!
I began to be weary of saying to myself,	Мне надоело говорить себе:
' I can't get back!	"Я не могу вернуться назад!
I can't get back!' Despair got hold of me, the despair that hardens the heart.	Я не могу вернуться назад! " Отчаяние овладело мной, отчаяние, ожесточающее сердце.

I might have committed suicide; I might even have drifted back into my old life-but for one man."	Я могла бы совершить самоубийство, я могла бы даже опять вернуться к прежней жизни - если бы не один человек.
At those last words her voice-quiet and even through the earlier part of her sad story-began to falter once more.	При этих последних словах ее голос - тихий и ровный в начале ее грустного рассказа - начал опять ослабевать.
She stopped, following silently the memories and associations roused in her by what she had just said.	Она остановилась, мысленно следя за воспоминаниями, пробужденными в ней ее словами.
Had she forgotten the presence of another person in the room?	Забыла ли она присутствие другого лица в комнате?
Grace's curiosity left Grace no resource but to say a word on her side.	Любопытство заставило Грэс спросить:
"Who was the man?" she asked.	- Кто этот человек?
"How did he befriend you?"	Как он оказал вам услугу?
"Befriend me?	- Он оказал мне услугу?
He doesn't even know that such a person as I am is in existence."	Он даже не знает о моем существовании.
That strange answer, naturally enough, only strengthened the anxiety of Grace to hear more.	Этот странный ответ, довольно загадочный, только увеличил желание Грэс узнать побольше.
"You said just now-" she began.	- Вы сейчас сказали... - начала она.
"I said just now that he saved me.	- Я сейчас сказала, что он меня спас.
He did save me; you shall hear how.	Он спас меня, вы услышите каким образом.
One Sunday our regular clergyman at the Refuge was not able to officiate.	В одно воскресенье наш священник в приюте служить не мог.
His place was taken by a stranger, quite a young man.	Место его занял незнакомый, очень молодой человек.
The matron told us the stranger's name was Julian Gray.	Смотрительница сказала нам, что его зовут Джулиан Грэй.
I sat in the back row of seats, under the shadow of the gallery, where I could see him without his seeing me.	Я сидела в заднем ряду, под тенью галереи, откуда могла видеть его, а он меня не мог.
His text was from the words,	Основную идею его проповеди выражали слова:
'Joy shall be in heaven over one sinner that repenteth, more than over ninety and nine just persons, which need no repentance.	"На небесах радуются одному раскаивающемуся грешнику больше, чем девяносто девяти праведникам, не нуждающимся в раскаянии".
'What happier women might have thought of his sermon I cannot say; there was not a dry eye among us at the Refuge.	Что более счастливые женщины могли думать о его проповеди, сказать я не могу, но у нас в приюте не осталось сухих глаз.
As for me, he touched my heart as no man has touched it before or since.	Мое же сердце он тронул так, как ни один человек не трогал до тех пор.
The hard despair melted in me at the sound of his voice; the weary round of my life showed its nobler side again while he spoke.	Суровое отчаяние растаяло во мне при звуке его голоса, скучная рутина моей жизни выказала свою благородную сторону, пока он говорил.

From that time I have accepted my hard lot, I have been a patient woman.	С того времени я покорилась моей роковой участи, я стала терпеливой женщиной.
I might have been something more, I might have been a happy woman, if I could have prevailed on myself to speak to Julian Gray."	Я могла бы даже стать счастливою, если бы могла принудить себя заговорить с Джулианом Грэем.
"What hindered you from speaking to him?"	- Что вам помешало заговорить с ним?
"I was afraid."	- Я боялась.
"Afraid of what?"	- Чего?
"Afraid of making my hard life harder still."	- Боялась сделать мою тяжелую жизнь еще тяжелее.
A woman who could have sympathized with her would perhaps have guessed what those words meant.	Женщина, которая могла бы ей симпатизировать, может быть, угадала бы значение этих слов.
Grace was simply embarrassed by her; and Grace failed to guess.	Грэс просто была приведена в смущение, Грэс не угадала.
"I don't understand you," she said.	- Я вас не понимаю, - сказала она.
There was no alternative for Mercy but to own the truth in plain words.	Мэрси не оставалось другого выбора, как только прямо сказать правду.
She sighed, and said the words.	Она вздохнула и сказала:
"I was afraid I might interest him in my sorrows, and might set my heart on him in return."	- Я боялась заинтересовать его моими горестями и взамен этого отдать ему мое сердце.
The utter absence of any fellow-feeling with her on Grace's side expressed itself unconsciously in the plainest terms.	Совершенное отсутствие сочувствия к ней Грэс бессознательно выразилось в следующее мгновение.
"You!" she exclaimed, in a tone of blank astonishment.	- Вы? - воскликнула она тоном крайнего изумления.
The nurse rose slowly to her feet.	Сиделка медленно встала.
Grace's expression of surprise told her plainly-almost brutally-that her confession had gone far enough.	Выражение удивления Грэс сказало ей прямо, почти грубо, что ее признания зашли достаточно далеко.
"I astonish you?" she said.	- Я удивляю вас? - сказала она.
"Ah, my young lady, you don't know what rough usage a woman's heart can bear, and still beat truly!	- Ах! Молодая девица, вы не знаете, какие тяжелые испытания может вынести женское сердце и все оставаться верным.
Before I saw Julian Gray I only knew men as objects of horror to me.	Прежде чем я увидела Джулиана Грэя, я только знала мужчин, служивших для меня предметом отвращения.
Let us drop the subject.	Оставим этот разговор.
The preacher at the Refuge is nothing but a remembrance now-the one welcome remembrance of my life!	Проповедник в приюте теперь только одно воспоминание - единственное приятное воспоминание моей жизни.
I have nothing more to tell you.	Мне нечего больше вам говорить.
You insisted on hearing my story-you have heard it."	Вы непременно хотели выслушать мою историю -вы ее услышали.

"I have not heard how you found employment here," said Grace, continuing the conversation with uneasy politeness, as she best might.	- Я не слышала от вас, как вы нашли здесь работу, - сказала Грэс, продолжая разговор и стараясь быть деликатной, как умела.
Mercy crossed the room, and slowly raked together the last living embers of the fire.	Мэрси подошла к печке и медленно размешала последние остатки тлеющей золы.
"The matron has friends in France," she answered, "who are connected with the military hospitals.	- Смотрительница имела друзей во Франции, -ответила она, - которые служили в военных госпиталях.
It was not difficult to get me the place, under those circumstances.	Следовательно, для меня не трудно было найти место.
Society can find a use for me here.	Я могу здесь приносить пользу обществу.
My hand is as light, my words of comfort are as welcome, among those suffering wretches" (she pointed to the room in which the wounded men were lying) "as if I was the most reputable woman breathing.	Моя рука легка, мои слова утешения так же приятны для этих несчастных страдальцев, - она указала на комнату, в которой лежали раненые, -как если бы я была самая уважаемая женщина на свете.
And if a stray shot comes my way before the war is over-well! Society will be rid of me on easy terms."	И если какая-нибудь пуля попадет в меня до окончания войны - что ж, общество освободится от меня очень легко.
She stood looking thoughtfully into the wreck of the fire-as if she saw in it the wreck of her own life.	Она стояла и задумчиво смотрела на угасающий огонь - как будто видела в нем остатки своей угасающей жизни.
Common humanity made it an act of necessity to say something to her.	Самое простое человеколюбие делало необходимым сказать ей что-нибудь.
Grace considered-advanced a step toward her-stopped-and took refuge in the most trivial of all the common phrases which one human being can address to another.	Грэс сообразила - сделала к ней шаг -остановилась - и прибегла к самой пошлой из всех обыкновенных фраз, которые одно человеческое существо может сказать другому.
"If there is anything I can do for you-" she began.	-Если я могу сделать что-нибудь для вас... -начала она.
The sentence, halting there, was never finished.	Это фраза не была закончена.
Miss Roseberry was just merciful enough toward the lost woman who had rescued and sheltered her to feel that it was needless to say more.	Мисс Розбери была настолько милосердна к несчастной женщине, которая спасла и приютила ее, что почувствовала, как бесполезно говорить более.
The nurse lifted her noble head and advanced slowly toward the canvas screen to return to her duties.	Сиделка подняла свою благородную голову и медленно пошла к холстинной занавеси, чтобы вернуться к своим обязанностям.
"Miss Roseberry might have taken my hand!" she thought to herself, bitterly.	"Мисс Розбери могла бы взять меня за руку? -думала она с горечью".
No!	Нет!
Miss Roseberry stood there at a distance, at a loss what to say next.	Мисс Розбери стояла поодаль и не знала, что ей сказать.

"What can you do for me?" Mercy asked, stung by the cold courtesy of her companion into a momentary outbreak of contempt.	- Что вы можете сделать для меня? - спросила Мерси, уязвленная холодной вежливостью своей собеседницы до того, что была доведена до минутной вспышки презрения.
"Can you change my identity?	- Можете вы изменить мою личность?
Can you give me the name and the place of an innocent woman?	Можете вы дать мне имя и место невинной женщины?
If I only had your chance!	Если бы у меня была возможность вести такую жизнь, как вы!
If I only had your reputation and your prospects!"	Если бы я имела вашу репутацию и ваши надежды!
She laid one hand over her bosom, and controlled herself.	Она приложила руку к груди и сдержала себя.
"Stay here," she resumed, "while I go back to my work.	- Останьтесь здесь, продолжала она, - а я вернусь к моей работе.
I will see that your clothes are dried.	Я посмотрю, не высохло ли ваше платье.
You shall wear my clothes as short a time as possible."	Вы будете носить ваше платье так недолго, как только возможно.
With those melancholy words-touchingly, not bitterly spoken-she moved to pass into the kitchen, when she noticed that the pattering sound of the rain against the window was audible no more.	С этими грустными словами, трогательно, а не горько произнесенными, она пошла в кухню, когда заметила, что не слышно более стука капель дождя в окно.
Dropping the canvas for the moment, she retraced her steps, and, unfastening the wooden shutter, looked out.	Опустив холстинную занавесь, она воротилась назад и, отворив деревянный ставень, выглянула из окна.
The moon was rising dimly in the watery sky; the rain had ceased; the friendly darkness which had hidden the French position from the German scouts was lessening every moment.	Луна тускло светила в разрывах облаков; дождь перестал; спасительная темнота, скрывавшая позиции французов от немецких наблюдателей, рассеивалась каждую минуту.
In a few hours more (if nothing happened) the English lady might resume her journey.	Через несколько часов (если не случится ничего) англичанка могла продолжать свое путешествие.
In a few hours more the morning would dawn.	Через несколько часов начнет рассветать.
Mercy lifted her hand to close the shutter.	Мэрси приподняла руку, чтобы закрыть ставень.
Before she could fasten it the report of a rifle-shot reached the cottage from one of the distant posts.	Прежде чем она успела запереть его, звук ружейного выстрела долетел до хижины из отдаленного поста.
It was followed almost instantly by a second report, nearer and louder than the first.	За ним почти немедленно последовал второй выстрел, ближе и громче первого.
Mercy paused, with the shutter in her hand, and listened intently for the next sound.	Мэрси остановилась со ставнем в руках и внимательно прислушивалась к этим звукам.
CHAPTER III. THE GERMAN SHELL.	Глава III НЕМЕЦКАЯ ГРАНАТА
A THIRD rifle-shot rang through the night air, close to the cottage.	Третий ружейный выстрел прогремел в ночной тиши возле домика.
Grace started and approached the window in alarm.	Грэс вздрогнула и с испугом подошла к окну.

"What does that firing mean?" she asked.	- Что значит эта стрельба? - спросила она.
"Signals from the outposts," the nurse quietly replied.	- Сигналы с форпостов, - спокойно ответила сиделка.
"Is there any danger?	- Это опасно?
Have the Germans come back?"	Немцы вернулись?
Surgeon Surville answered the question.	Доктор Сюрвиль ответил на этот вопрос.
He lifted the canvas screen, and looked into the room as Miss Roseberry spoke.	Он приподнял холстинную занавесь и заглянул в комнату в то время, когда мисс Розбери говорила.
"The Germans are advancing on us," he said.	- Немцы идут к нам, - сказал он.
"Their vanguard is in sight."	- Их авангард уже виден.
Grace sank on the chair near her, trembling from head to foot.	Грэс опустилась на стул, дрожа всем телом.
Mercy advanced to the surgeon, and put the decisive question to him.	Мерси подошла к доктору и задала ему прямой вопрос.
"Do we defend the position?" she inquired. Surgeon Surville ominously shook his head.	- Мы будем защищать позицию? - спросила она.
"Impossible!	- Это невозможно!
We are outnumbered as usual-ten to one."	- Нас, по обыкновению, в десять раз меньше числом.
The shrill roll of the French drums was heard outside.	Громкий бой французских барабанов послышался на улице.
"There is the retreat sounded!" said the surgeon. "The captain is not a man to think twice about what he does.	- Вот бьют отступление! - сказал доктор - Капитан не такой человек, чтобы обдумывать два раза свои поступки.
We are left to take care of ourselves.	Нас оставляют заботиться о самих себе.
In five minutes we must be out of this place."	Через пять минут мы должны отсюда выбраться.
A volley of rifle-shots rang out as he spoke.	Ружейные залпы раздались с разных направлений, пока он говорил.
The German vanguard was attacking the French at the outposts.	Немецкий авангард атаковал французские передовые посты.
Grace caught the surgeon entreatingly by the arm. "Take me with you," she cried.	Грэс с умоляющим видом схватила доктора за руку - - Возьмите меня с собой! - воскликнула она.
"Oh, sir, I have suffered from the Germans already!	- О! Я уже пострадала от немцев!
Don't forsake me, if they come back!"	Не бросайте меня, если они вернутся!
The surgeon was equal to the occasion; he placed the hand of the pretty Englishwoman on his breast.	Доктор не растерялся. Он приложил к своей груди руку хорошенькой англичанки.
"Fear nothing, madam," he said, looking as if he could have annihilated the whole German force with his own invincible arm.	- Не бойтесь ничего, - сказал он с таким видом, как будто мог уничтожить всю немецкую армию своей непобедимой рукой.
"A Frenchman's heart beats under your hand.	- Французское сердце бьется под вашей рукой.

A Frenchman's devotion protects you."	Французская верность защищает вас.
Grace's head sank on his shoulder.	Голова Грэс опустилась на его плечо.
Monsieur Surville felt that he had asserted himself; he looked round invitingly at Mercy.	Сюрвиль чувствовал, что он проявил себя как следует. Он с надеждою оглянулся на Мэрси.
She, too, was an attractive woman.	Она также была привлекательная женщина.
The Frenchman had another shoulder at her service.	Другое плечо француза было к ее услугам.
Unhappily the room was dark-the look was lost on Mercy.	К несчастью, в комнате было темно - взгляд его пропал для Мэрси.
She was thinking of the helpless men in the inner chamber, and she quietly recalled the surgeon to a sense of his professional duties.	Она думала о несчастных людях, лежавших в другой комнате, и спокойно напомнила доктору о его обязанностях.
"What is to become of the sick and wounded?" she asked.	- Что будет с больными и ранеными? - спросила она.
Monsieur Surville shrugged one shoulder-the shoulder that was free.	Сюрвиль пожал одним плечом - тем, которое оставалось свободным.
"The strongest among them we can take away with us," he said. "The others must be left here.	- Тех, которые покрепче, мы можем взять с собой, - сказал он, - а других надо оставить здесь.
Fear nothing for yourself, dear lady.	Не бойтесь ничего за себя.
There will be a place for you in the baggage-wagon."	Для вас будет место в багажной повозке.
"And for me, too?" Grace pleaded, eagerly.	- И для меня также? - умоляющим голосом спросила Грэс.
The surgeon's invincible arm stole round the young lady's waist, and answered mutely with a squeeze.	Непобедимая рука доктора обвила стан молодой девицы и безмолвно отвечала страстным пожатием.
"Take her with you," said Mercy.	- Возьмите ее с собой, - сказала Мэрси.
"My place is with the men whom you leave behind."	- Мое место с теми, кого вы оставите здесь.
Grace listened in amazement.	Грэс слушала ее с изумлением.
"Think what you risk," she said "if you stop here."	- Подумайте, чем вы рискуете, - сказала она, -если останетесь здесь.
Mercy pointed to her left shoulder.	Мерси указала па свое левое плечо.
"Don't alarm yourself on my account," she answered; "the red cross will protect me."	- Не бойтесь за меня, - ответила она. - Красный крест защитит меня.
Another roll of the drum warned the susceptible surgeon to take his place as director-general of the ambulance without any further delay.	Новый гром барабанов заставил чувствительного доктора занять свое место главного распорядителя походного госпиталя без дальнейших проволочек.
He conducted Grace to a chair, and placed both her hands on his heart this time, to reconcile her to the misfortune of his absence.	Он отвел Грэс к стулу и на этот раз прижал обе ее руки к своему сердцу, чтобы примирить ее с несчастьем его отсутствия.
"Wait here till I return for you," he whispered.	- Подождите здесь, пока я вернусь к вам, - шепнул он.
"Fear nothing, my charming friend.	- Не бойтесь ничего, мой очаровательный друг.
Say to yourself,	Скажите себе:

' Surville is the soul of honor!	- Сюрвиль душа чести!
Surville is devoted to me!'" He struck his breast; he again forgot the obscurity in the room, and cast one look of unutterable homage at his charming friend.	Сюрвиль предан мне! Он ударил себя в грудь, он опять забыл о темноте в комнате и бросил взгляд невыразимого восторга на своего очаровательного друга.
"A bientot!" he cried, and kissed his hand and disappeared.	- До скорого свидания! - вскричал он, поцеловал ее руку и исчез.
As the canvas screen fell over him the sharp report of the rifle-firing was suddenly and grandly dominated by the roar of cannon.	Когда холстинная занавесь опустилась за ним, громкий звук ружейных выстрелов внезапно был заглушен громом пушек.
The instant after a shell exploded in the garden outside, within a few yards of the window.	Через минуту граната разорвалась в саду в нескольких шагах от окна.
Grace sank on her knees with a shriek of terror.	Грэс упала на колени с криком ужаса.
Mercy, without losing her self-possession, advanced to the window and looked out.	Мерси, не потеряв самообладание, подошла к окну и выглянула.
"The moon has risen," she said. "The Germans are shelling the village."	- Взошла луна, - сказала она, - немцы сыпят гранаты на деревню.
Grace rose, and ran to her for protection.	Грэс встала и подбежала к ней, ища защиты.
"Take me away!" she cried.	- Уведите меня отсюда! - кричала она.
"We shall be killed if we stay here."	- Нас убьют, если мы останемся здесь.
She stopped, looking in astonishment at the tall black figure of the nurse, standing immovably by the window.	Она остановилась, смотря с изумлением на фигуру сиделки, неподвижно стоявшей у окна.
"Are you made of iron?" she exclaimed.	- Из железа что ли вы созданы? - воскликнула она.
"Will nothing frighten you?"	- Неужели ничего не может вас испугать?
Mercy smiled sadly.	Мэрси грустно улыбнулась.
"Why should I be afraid of losing my life?" she answered.	- Для чего мне бояться лишиться жизни? -ответила она.
"I have nothing worth living for!"	- Мне не для чего жить.
The roar of the cannon shook the cottage for the second time.	Гром пушек потряс домик во второй раз.
A second shell exploded in the courtyard, on the opposite side of the building.	Вторая граната разорвалась на дворе с противоположной стороны здания.
Bewildered by the noise, panic-stricken as the danger from the shells threatened the cottage more and more nearly, Grace threw her arms round the nurse, and clung, in the abject familiarity of terror, to the woman whose hand she had shrunk from touching not five minutes since.	Оглушенная взрывом, пораженная ужасом, в минуту, когда опасность от разрывов гранат все больше угрожали домику, Грэс обвила руками сиделку и цеплялась в безумном страхе за женщину, руку которой гнушалась пожать пять минут тому назад.
"Where is it safest?" she cried.	-Где всего безопаснее? - кричала она.
"Where can I hide myself?"	- Где я могу спрятаться?

"How can I tell where the next shell will fall?" Mercy answered, quietly.	- Почему я могу знать, где упадет следующая граната? - спокойно ответила Мерси.
The steady composure of the one woman seemed to madden the other.	Твердое спокойствие одной женщины как будто сводило с ума другую.
Releasing the nurse, Grace looked wildly round for a way of escape from the cottage.	Выпустив сиделку, Грэс дико осмотрелась вокруг, отыскивая способ убежать из домика.
Making first for the kitchen, she was driven back by the clamor and confusion attending the removal of those among the wounded who were strong enough to be placed in the wagon.	Бросившись сперва в кухню, она была прогнана назад шумом и суматохой при перенесении тех раненых, которых можно было поместить в повозке.
A second look round showed her the door leading into the yard.	Новый взгляд вокруг показал ей дверь, ведущую на двор.
She rushed to it with a cry of relief.	Она бросилась туда с криком облегчения.
She had just laid her hand on the lock when the third report of cannon burst over the place.	Только что она взялась за замок, когда раздался третий пушечный залп.
Starting back a step, Grace lifted her hands mechanically to her ears.	Отскочив назад, Грэс машинально поднесла руки к ушам.
At the same moment the third shell burst through the roof of the cottage, and exploded in the room, just inside the door.	В эту самую минуту третья граната пробила крышу домика и разорвалась в комнате, как раз у двери.
Mercy sprang forward, unhurt, from her place at the window.	Мерси отскочила невредимой от своего места у окна.
The burning fragments of the shell were already firing the dry wooden floor, and in the midst of them, dimly seen through the smoke, lay the insensible body of her companion in the room.	Горящие осколки гранаты уже зажгли сухой деревянный пол, и среди них смутно просматривалось сквозь дым бесчувственное тело ее собеседницы.
Even at that dreadful moment the nurse's presence of mind did not fail her.	Даже в эту ужасную минуту присутствие духа сиделки не изменило ей.
Hurrying back to the place that she had just left, near which she had already noticed the miller's empty sacks lying in a heap, she seized two of them, and, throwing them on the smoldering floor, trampled out the fire.	Поспешив обратно к тому месту, от которого она только что отскочила и около которого она уже приметила пустые мешки из-под муки, сложенные в кучу, она схватила два мешка и, бросив их на тлеющий пол, затоптала огонь.
That done, she knelt by the senseless woman, and lifted her head.	Сделав это, она стала на колени возле бесчувственной женщины и приподняла ее голову.
Was she wounded? or dead?	Ранена она или умерла?
Mercy raised one helpless hand, and laid her fingers on the wrist.	Мерси приподняла беспомощную руку и пощупала пульс.
While she was still vainly trying to feel for the beating of the pulse, Surgeon Surville (alarmed for the ladies) hurried in to inquire if any harm had been done.	Пока она напрасно старалась уловить биение пульса, доктор Сюрвиль (испуганный за дам) поспешил узнать, не нанес ли разрыв гранаты вреда.
Mercy called to him to approach.	Мерси позвала его.

"I am afraid the shell has struck her," she said, yielding her place to him.	- Я боюсь, что осколки гранаты попали в нее, -сказала она, уступая ему свое место.
"See if she is badly hurt."	- Посмотрите, опасно ли она ранена.
The surgeon's anxiety for his charming patient expressed itself briefly in an oath, with a prodigious emphasis laid on one of the letters in it-the letter R.	Беспокойство доктора об его очаровательной пациентке кратко выразилось ругательством.
"Take off her cloak," he cried, raising his hand to her neck.	- Снимите с нее плащ! - закричал он, поднося руку к ее шее.
"Poor angel!	- Бедный ангел!
She has turned in falling; the string is twisted round her throat."	Она повернулась, падая, петля обвилась вокруг ее горла.
Mercy removed the cloak.	Мерси сняла плащ.
It dropped on the floor as the surgeon lifted Grace in his arms.	Он упал на пол, когда доктор брал Грэс на руки.
"Get a candle," he said, impatiently; "they will give you one in the kitchen."	Принесите свечу, - сказал он нетерпеливо, - вам Дадут в кухне.
He tried to feel the pulse: his hand trembled, the noise and confusion in the kitchen bewildered him.	Он старался нащупать пульс, но его рука дрожала, шум и суматоха в кухне оглушали его.
"Just Heaven!" he exclaimed.	- Праведное небо! - воскликнул он.
"My emotions overpower me!"	- Мое волнение пересиливает меня!
Mercy approached him with the candle.	Мерси подошла к нему со свечой.
The light disclosed the frightful injury which a fragment of the shell had inflicted on the Englishwoman's head.	При свете они увидели страшную рану, нанесенную осколком гранаты, в голове англичанки.
Surgeon Surville's manner altered on the instant.	Состояние доктора Сюрвиля изменилось тотчас.
The expression of anxiety left his face; its professional composure covered it suddenly like a mask.	Выражение беспокойства покинуло его лицо, спокойствие врача закрыло его вдруг как маска.
What was the object of his admiration now?	Каким был теперь предмет его восторга?
An inert burden in his arms-nothing more.	Бесчувственное тело на руках - | больше ничего.
The change in his face was not lost on Mercy.	Перемена на его лице не ускользнула от Мерси.
Her large gray eyes watched him attentively.	Ее большие серые глаза внимательно наблюдали за ним.
"Is the lady seriously wounded?" she asked.	- Она серьезно ранена? - спросила она.
"Don't trouble yourself to hold the light any longer," was the cool reply. "It's all over-I can do nothing for her."	- Не трудитесь держать свечку, - холодно ответил он, - все кончено, я ничего не могу сделать для нее.
"Dead?"	- Умерла?
Surgeon Surville nodded and shook his fist in the direction of the outposts.	Доктор Сюрвиль кивнул головой и погрозил кулаком по направлению к противнику.

"Accursed Germans!" he cried, and looked down at the dead face on his arm, and shrugged his shoulders resignedly.	- Проклятые немцы! - вскричал он, посмотрел на мертвое лицо, лежавшее на его руке, и безропотно пожал плечами.
"The fortune of war!" he said as he lifted the body and placed it on the bed in one corner of the room.	- Судьба войны! - сказал он, кладя тело на постель в углу комнаты.
"Next time, nurse, it may be you or me.	- В следующий раз, сиделка, может быть, настанет очередь ваша или моя.
Who knows?	Кто знает?
Bah! the problem of human destiny disgusts me."	Ба! Проблема человеческой судьбы внушает мне отвращение.
He turned from the bed, and illustrated his disgust by spitting on the fragments of the exploded shell.	Он отошел от постели и выразил отвращение к немцам, плюнув на осколки разорвавшейся гранаты.
"We must leave her there," he resumed.	- Мы должны оставить ее здесь, - продолжал доктор.
"She was once a charming person-she is nothing now.	- Она была когда-то очаровательной особой -теперь она ничто.
Come away, Miss Mercy, before it is too late."	Пойдемте отсюда, мисс Мерси, пока еще не поздно.
He offered his arm to the nurse; the creaking of the baggage-wagon, starting on its journey, was heard outside, and the shrill roll of the drums was renewed in the distance.	Он предложил руку сиделке. Стук колес багажных повозок, трогавшихся в путь, и в третий раз бой барабанов раздался вдали.
The retreat had begun.	Началось отступление.
Mercy drew aside the canvas, and saw the badly wounded men, left helpless at the mercy of the enemy, on their straw beds.	Мерси отдернула холстинную занавесь и увидела тяжело раненных, оставленных на их соломенных постилках на милость неприятеля.
She refused the offer of Monsieur Surville's arm.	Она отказалась от предложенной руки Сюрвиля.
"I have already told you that I shall stay here," she answered.	- Я уже говорила вам, что останусь здесь, -отвечала она.
Monsieur Surville lifted his hands in polite remonstrance.	Сюрвиль поднял руки с вежливым возражением.
Mercy held back the curtain, and pointed to the cottage door.	Мер приподняла занавесь и указала на дверь из домика.
"Go," she said.	- Ступайте, - сказала она.
"My mind is made up."	- Я решилась.
Even at that final moment the Frenchman asserted himself.	Даже в эту трагическую минуту француз остался французом.
He made his exit with unimpaired grace and dignity.	Он удалился с неподражаемой грацией и достоинством.
"Madam," he said, "you are sublime!"	- Милостивая государыня, - сказал он - вы великолепны!

With that parting compliment the man of gallantry-true to the last to his admiration of the sex-bowed, with his hand on his heart, and left the cottage.	С этим прощальным комплиментом дамский угодник - верный до последнего своей любви к женскому полу - поклонился, приложив руку к сердцу, и вышел из домика.
Mercy dropped the canvas over the doorway.	Мерси опустила холстинный занавесь.
She was alone with the dead woman.	Она осталась одна с умершей женщиной.
The last tramp of footsteps, the last rumbling of the wagon wheels, died away in the distance. No renewal of firing from the position occupied by the enemy disturbed the silence that followed.	Последние звуки шагов, последний стук повозок замерли вдали, и стрельба с позиции, занимаемой неприятелем, не нарушала более наступившей тишины.
The Germans knew that the French were in retreat.	Немцы знали, что французы отступили.
A few minutes more and they would take possession of the abandoned village: the tumult of their approach should become audible at the cottage.	Через несколько минут они займут брошенную деревню. Звуки их приближения будут слышны в домике.
In the meantime the stillness was terrible.	Пока же тишина была ужасной.
Even the wounded wretches who were left in the kitchen waited their fate in silence.	Даже несчастные раненые, оставленные в кухне, молча ждали своей участи.
Alone in the room, Mercy's first look was directed to the bed.	Оставшись одна в комнате, Мерси прежде всего взглянула на кровать.
The two women had met in the confusion of the first skirmish at the close of twilight.	Обе женщины встретились в суматохе первой стычки после сумерек.
Separated, on their arrival at the cottage, by the duties required of the nurse, they had only met again in the captain's room.	Разлученные, по прибытии в домик, обязанностями сиделки, они опять встретились в комнате капитана.
The acquaintance between them had been a short one; and it had given no promise of ripening into friendship.	Знакомство между ними было короткое и не обещало перейти в дружбу.
But the fatal accident had roused Mercy's interest in the stranger.	Но роковое несчастье пробудило участие Мерси к незнакомой женщине.
She took the candle, and approached the corpse of the woman who had been literally killed at her side.	Она взяла свечу и подошла к женщине, которая была убита буквально возле нее.
She stood by the bed, looking down in the silence of the night at the stillness of the dead face.	Она стояла возле кровати, смотря в ночной тишине на неподвижное, мертвое лицо.
It was a striking face-once seen (in life or in death) not to be forgotten afterward.	Это было лицо поразительное - раз увидев его (живое или мертвое), его нельзя было забыть.
The forehead was unusually low and broad; the eyes unusually far apart; the mouth and chin remarkably small.	Лоб очень низкий и широкий, глаза необыкновенно далеки друга от друга, рот и подбородок замечательно малы.
With tender hands Mercy smoothed the disheveled hair and arranged the crumpled dress.	Нежными руками Мерси разгладила растрепанные волосы и поправила смятое платье.
"Not five minutes since," she thought to herself, "I was longing to change places with you!"	- Не более пяти минут тому назад, - думала она, -я желала поменяться местом с тобою!
She turned from the bed with a sigh.	Она отвернулась от кровати со вздохом и тихо сказала:

"I wish I could change places now!"	- И теперь я желала бы поменяться местами.
The silence began to oppress her.	Тишина начала давить ее.
She walked slowly to the other end of the room.	Мерси медленно перешла на другой конец комнаты.
The cloak on the floor-her own cloak, which she had lent to Miss Roseberry-attracted her attention as she passed it.	Плащ на полу - ее собственный плащ, который она дала мисс Розбери, - привлек ее внимание, когда она проходила мимо него.
She picked it up and brushed the dust from it, and laid it across a chair.	Она подняла плащ, смахнула с него пыль и повесила на стул.
This done, she put the light back on the table, and going to the window, listened for the first sounds of the German advance.	Сделав это, Мерси опять поставила свечу на стол и, подойдя к окну, прислушивалась к первым звукам приближения немцев.
The faint passage of the wind through some trees near at hand was the only sound that caught her ears.	Слабый шелест ветра в ближайших Деревьях был единственным звуком, донесшимся до ее слуха.
She turned from the window, and seated herself at the table, thinking.	Она отошла от окна и села у стола, думая:
Was there any duty still left undone that Christian charity owed to the dead?	- Не осталась ли еще какая-нибудь неисполненная христианская обязанность к умершей?
Was there any further service that pressed for performance in the interval before the Germans appeared?	Не нужно ли было сделать еще что-нибудь до появления немцев?
Mercy recalled the conversation that had passed between her ill-fated companion and herself.	Мерси припомнила разговор, происходивший между ее несчастной собеседницей и ею.
Miss Roseberry had spoken of her object in returning to England.	Мисс Розбери говорила о цели ее возвращения в Англию.
She had mentioned a lady-a connection by marriage, to whom she was personally a stranger-who was waiting to receive her. Some one capable of stating how the poor creature had met with her death ought to write to her only friend.	Она упомянула об одной даме - родственнице, которая ее не знала, но ждала ее Кто-нибудь, знающий, как умерла бедняжка, должен написать ее единственному другу.
Who was to do it?	Кто это сделает?
There was nobody to do it but the one witness of the catastrophe now left in the cottage-Mercy herself.	Никто не мог этого сделать, кроме единственной свидетельницы катастрофы, теперь оставшейся в домике, - самой Мерси.
She lifted the cloak from the chair on which she had placed it, and took from the pocket the leather letter-case which Grace had shown to her.	Она взяла плащ со стула и вынула из кармана кожаный бумажник, который Грэс показывала ей.
The only way of discovering the address to write to in England was to open the case and examine the papers inside.	Единственная возможность узнать адрес, по которому писать в Англию, состояла в том, чтобы открыть бумажник и рассмотреть бумаги.
Mercy opened the case-and stopped, feeling a strange reluctance to carry the investigation any farther.	Мерси раскрыла бумажник - и остановилась, чувствуя странное нежелание продолжать осмотр.
A moment's consideration satisfied her that her scruples were misplaced.	Минутное соображение подсказало ей, что ее совестливость неуместна.

If she respected the case as inviolable, the Germans would certainly not hesitate to examine it, and the Germans would hardly trouble themselves to write to England.	Если она не тронет бумажник, немцы конечно осмотрят его, а немцы вряд ли побеспокоятся написать в Англию.
Which were the fittest eyes to inspect the papers of the deceased lady-the eyes of men and foreigners, or the eyes of her own countrywoman?	Чьим глазам приличнее осмотреть бумаги умершей - глазам мужчин и иностранцев или соотечественницы?
Mercy's hesitation left her.	Мерси перестала колебаться.
She emptied the contents of the case on the table. That trifling action decided the whole future course of her life.	Она высыпала все, находившееся в бумажнике, на стол.
CHAPTER IV. THE TEMPTATION.	Глава IV ИСКУШЕНИЕ
Some letters, tied together with a ribbon, attracted Mercy's attention first.	Несколько писем, связанных лентой, привлекли прежде всего внимание Мерси.
The ink in which the addresses were written had faded with age.	Чернила, которыми написаны были адреса, побледнели от времени.
The letters, directed alternately to Colonel Roseberry and to the Honorable Mrs. Roseberry, contained a correspondence between the husband and wife at a time when the Colonel's military duties had obliged him to be absent from home.	Письма, адресованные к полковнику Розбери и к мистрис Розбери, заключал: в себе переписку между мужем и женой в то время, когда военные обязанности полковника заставляли его отлучаться из дома.
Mercy tied the letters up again, and passed on to the papers that lay next in order under her hand.	Мерси опять связала письма и перешла к бумагам, лежавшим по порядку под ее рукой.
These consisted of a few leaves pinned together, and headed (in a woman's handwriting)	Эти бумаги состояли из нескольких листочков, зашпиленных вместе и озаглавленных (женским почерком):
"My Journal at Rome."	"Мой дневник в Риме".
A brief examination showed that the journal had been written by Miss Roseberry, and that it was mainly devoted to a record of the last days of her father's life.	Краткий осмотр показал, что дневник был написан мисс Розбери и в основном посвящен описанию последних дней жизни ее отца.
After replacing the journal and the correspondence in the case, the one paper left on the table was a letter.	Когда дневник и письма были положены в бумажник, единственной бумагой, оставшейся на столе, было письмо.
The envelope, which was unclosed, bore this address:	На конверте, в котором лежало это письмо, стоял адрес:
"Lady Janet Roy, Mablethorpe House, Kensington, London."	- Леди Джэнет Рой, дом Мэбльторнский, Кенсингтон, Лондон.
Mercy took the inclosure from the open envelope.	Мерси вынула письмо из незапечатанного конверта.
The first lines she read informed her that she had found the Colonel's letter of introduction, presenting his daughter to her protectress on her arrival in England.	Первые строчки показали ей, что это рекомендательное письмо полковника, поручающего свою дочь ее покровительнице по приезде в Англию.
Mercy read the letter through.	Мерси прочла все письмо.

It was described by the writer as the last efforts of a dying man.	Писавший называл его последним посланием умирающего.
Colonel Roseberry wrote affectionately of his daughter's merits, and regretfully of her neglected education-ascribing the latter to the pecuniary losses which had forced him to emigrate to Canada in the character of a poor man.	Полковник Розбери с любовью писал о достоинствах своей дочери и с сожалением о ее небрежном воспитании - приписывая последнее денежным потерям, принудившим его переселиться в Канаду с репутацией бедняка.
Fervent expressions of gratitude followed, addressed to Lady Janet.	Затем следовали горячие выражения признательности леди Джэнет.
"I owe it to you," the letter concluded, "that I am dying with my mind at ease about the future of my darling girl.	- Я обязан вам, - говорилось в письме в заключение, - что умираю спокойный относительно будущего моей милой девочки.
To your generous protection I commit the one treasure I have left to me on earth.	Вашему великодушному покровительству поручаю я единственное сокровище, оставляемое мною на земле.
Through your long lifetime you have nobly used your high rank and your great fortune as a means of doing good.	Во всю вашу продолжительную жизнь вы благородно употребляли ваше высокое звание и огромное богатство на то, чтобы делать добро.
I believe it will not be counted among the least of your virtues hereafter that you comforted the last hours of an old soldier by opening your heart and your home to his friendless child."	Думаю, что не меньшей вашей добродетелью будет считаться и то, что вы утешили последние часы старого воина, раскрыв ваше сердце и ваш дом его осиротевшей дочери.
So the letter ended.	Тут кончалось письмо.
Mercy laid it down with a heavy heart.	Мерси положила его с тяжелым сердцем.
What a chance the poor girl had lost!	Какого случая лишилась молодая девушка!
A woman of rank and fortune waiting to receive her-a woman so merciful and so generous that the father's mind had been easy about the daughter on his deathbed-and there the daughter lay, beyond the reach of Lady Janet's kindness, beyond the need of Lady Janet's help!	Женщина знатная и богатая ждала ее - женщина такая сострадательная и великодушная, что ее отец был спокоен на смертном одре за свою дочь, и эта дочь лежала, не нуждаясь ни в доброте, ни в помощи леди Джэнет!
The French captain's writing-materials were left on the table.	Письменные принадлежности французского капитана остались на столе.
Mercy turned the letter over so that she might write the news of Miss Roseberry's death on the blank page at the end.	Мерси перевернула письмо, чтобы написать известие о смерти мисс Розбери на пустой странице в конце.
She was still considering what expressions she should use, when the sound of complaining voices from the next room caught her ear.	Она еще соображала, какие выражения употребить, когда звук жалостных голосов из смежной комнаты долетел до ее слуха.
The wounded men left behind were moaning for help-the deserted soldiers were losing their fortitude at last.	Оставленные раненые просили помощи -брошенные солдаты лишились наконец твердости.
She entered the kitchen.	Она вошла в кухню.
A cry of delight welcomed her appearance-the mere sight of her composed the men.	Крик восторга встретил ее появление - один вид ее успокоил больных.

From one straw bed to another she passed with comforting words that gave them hope, with skilled and tender hands that soothed their pain.	От одной соломенной постели к другой она переходила со словами утешения, словами, подававшими им надежду, с искусными и нежными руками, от прикосновения которых утихала их боль.
They kissed the hem of her black dress, they called her their guardian angel, as the beautiful creature moved among them, and bent over their hard pillows her gentle, compassionate face.	Они целовали подол ее черного платья, называли ее ангелом-хранителем, когда это прелестное создание двигалось между ними и наклоняло над их жестким изголовьем свое кроткое, сострадательное лицо.
"I will be with you when the Germans come," she said, as she left them to return to her unwritten letter.	- Я буду с вами, когда придут немцы, - сказала она оставляя их, чтобы вернуться к своему ненаписанному письму.
"Courage, my poor fellows! you are not deserted by your nurse."	- Мужайтесь, бедняжки! Ваша сиделка не бросила вас.
"Courage, madam!" the men replied; "and God bless you!"	- Мужайтесь, сударыня, - отвечали раненые, - и Господь да благословит вас!
If the firing had been resumed at that moment-if a shell had struck her dead in the act of succoring the afflicted, what Christian judgment would have hesitated to declare that there was a place for this woman in heaven?	Если бы стрельба опять началась в эту минуту, если бы граната убила ее, когда она помогала несчастным, какой христианин поколебался бы объявить, что место этой женщины будет на небесах?
But if the war ended and left her still living, where was the place for her on earth?	Но если война кончится и оставит ее в живых, где будет место ее на земле?
Where were her prospects?	Где будут ее надежды?
Where was her home?	Где будет ее дом?
She returned to the letter.	Она вернулась к письму.
Instead, however, of seating herself to write, she stood by the table, absently looking down at the morsel of paper.	Вместо того, однако, чтобы сесть писать, она стояла у стола, рассеянно смотря па бумагу.
A strange fancy had sprung to life in her mind on re-entering the room; she herself smiled faintly at the extravagance of it.	Странная фантазия зародилась в ее голове, когда Мерси вошла в комнату, она сама слабо улыбнулась сумасбродству этой фантазии.
What if she were to ask Lady Janet Roy to let her supply Miss Roseberry's place?	Что если она попросит леди Джэнет позволить ей занять место мисс Розбери?
She had met with Miss Roseberry under critical circumstances, and she had done for her all that one woman could do to help another.	Она встретилась с мисс Розбери в критических обстоятельствах и сделала все, что женщина может сделать, чтобы помочь другой женщине.
There was in this circumstance some little claim to notice, perhaps, if Lady Janet had no other companion and reader in view.	Это обстоятельство давало ей некоторое право, может быть, если леди Джэнет не имела в виду другой компаньонки и чтицы.
Suppose she ventured to plead her own cause-what would the noble and merciful lady do?	Что если она отважится сама попросить за себя -что сделает благородная и сострадательная дама?
She would write back, and say,	Она ответит:
"Send me references to your character, and I will see what can be done."	- Пришлите мне аттестат, и я посмотрю, что могу сделать.

Her character! Her references!	Аттестаты!
Mercy laughed bitterly, and sat down to write in the fewest words all that was needed from her-a plain statement of the facts.	Мерси горько засмеялась и села написать в коротких словах все, что требовалось от нее, -простое изложение фактов.
No!	Нет!
Not a line could she put on the paper.	Ни одной строчки не могла она написать.
That fancy of hers was not to be dismissed at will.	Фантазию свою она не могла прогнать.
Her mind was perversely busy now with an imaginative picture of the beauty of Mablethorpe House and the comfort and elegance of the life that was led there.	Мысли ее были теперь целиком заняты воображаемой картиной красоты Мэбльторнского дома, удобством и изяществом жизни, которую там вели.
Once more she thought of the chance which Miss Roseberry had lost.	Опять подумала она о случае, которого лишилась мисс Розбери.
Unhappy creature! what a home would have been open to her if the shell had only fallen on the side of the window, instead of on the side of the yard!	Несчастное существо! Какой дом был бы для нее открыт, если бы граната упала у окна, а не на дворе!
Mercy pushed the letter away from her, and walked impatiently to and fro in the room.	Мерси отодвинула от себя письмо и стала нетерпеливо ходить взад и вперед по комнате.
The perversity in her thoughts was not to be mastered in that way.	Тревожное направление ее мыслей нельзя было преодолеть таким образом.
Her mind only abandoned one useless train of reflection to occupy itself with another.	Воображение ее рисовало одну бесполезную картину для размышлений только для того, чтобы заняться другой.
She was now looking by anticipation at her own future.	Она теперь заглядывала в свое будущее.
What were her prospects (if she lived through it) when the war was over?	Каковы были ее надежды (если она доживет), когда кончится война?
The experience of the past delineated with pitiless fidelity the dreary scene.	Прошлая опытность обозначала с безжалостной верностью печальную сцену.
Go where she might, do what she might, it would always end in the same way.	Куда бы она ни отправилась, чем бы ни занялась, все кончится одинаково.
Curiosity and admiration excited by her beauty; inquiries made about her; the story of the past discovered; Society charitably sorry for her; Society generously subscribing for her; and still, through all the years of her life, the same result in the end-the shadow of the old disgrace surrounding her as with a pestilence, isolating her among other women, branding her, even when she had earned her pardon in the sight of God, with the mark of an indelible disgrace in the sight of man: there was the prospect!	Красота ее возбудит любопытство и восторг, станут расспрашивать о ней; узнают историю прошлого, общество сострадательно пожалеет о ней, общество великодушно составит подписку для нее, а все-таки в конце окажется один результат - тень прежнего бесславия окружит ее, как чума, разъединит ее с другими женщинами, заклеймит, даже когда она вымолит прощение в глазах Божьих, печатью неизгладимого бесславия в глазах людских - вот ее надежды!
And she was only five-and-twenty last birthday; she was in the prime of her health and her strength; she might live, in the course of nature, fifty years more!	А ей только двадцать пять лет. Она находится в полном расцвете здоровья и силы. Она может прожить по закону природы еще пятьдесят лет!
She stopped again at the bedside; she looked again at the face of the corpse.	Мерси опять остановилась у кровати. Она опять посмотрела на лицо погибшей.

To what end had the shell struck the woman who had some hope in her life, and spared the woman who had none?	Почему граната убила женщину, имевшую надежды в жизни, и пощадила ту, у которой не было никаких?
The words she had herself spoken to Grace Roseberry came back to her as she thought of it.	Слова, сказанные Грэс Розбери, вспомнились ею.
"If I only had your chance!	"Если бы у меня была возможность вести такую жизнь!
If I only had your reputation and your prospects!"	Если бы я имела вашу репутацию и ваши надежды! "
And there was the chance wasted! there were the enviable prospects thrown away!	И вот такая возможность пропала! Завидная надежда уничтожена осколком гранаты!
It was almost maddening to contemplate that result, feeling her own position as she felt it.	Можно было сойти с ума, глядя на тело Грэс, осознавая свое положение так, как она осознавала его.
In the bitter mockery of despair she bent over the lifeless figure, and spoke to it as if it had ears to hear her.	С горькой насмешкой отчаяния наклонилась Мерси над безжизненной фигурой, заговорила с ней, как будто та могла ее слышать.
"Oh!" she said, longingly, "if you could be Mercy Merrick, and if I could be Grace Roseberry, now!"	- О, - сказала она с завистью, - если бы ты могла сделаться Мерси Мерик, а я Грэс Розбери теперь!
The instant the words passed her lips she started into an erect position.	Как только эти слова сорвались с ее губ, Мерси вздрогнула и выпрямилась.
She stood by the bed with her eyes staring wildly into empty space; with her brain in a flame; with her heart beating as if it would stifle her.	Она стояла у постели, дико устремив глаза в пустое пространство, мозг ее пылал, сердце так билось, что она задыхалась.
"If you could be Mercy Merrick, and if I could be Grace Roseberry, now!"	"Если бы ты могла сделаться Мерси Мерик, а я Грэс Розбери теперь! "
In one breathless moment the thought assumed a new development in her mind.	В одно мгновение эта мысль приняла новое развитие в ее голове.
In one breathless moment the conviction struck her like an electric shock.	В одно мгновение убеждение в реальности такого плана поразило ее как электрическая искра.
She might be Grace Roseberry if she dared!	Она может сделаться Грэс Розбери, если осмелится.
There was absolutely nothing to stop her from presenting herself to Lady Janet Roy under Grace's name and in Grace's place!	Решительно ничто не могло помешать ей явиться к леди Джэнет Рой под именем Грэс Розбери.
What were the risks?	В чем состоял риск?
Where was the weak point in the scheme?	Где была слабая сторона этого плана?
Grace had said it herself in so many words-she and Lady Janet had never seen each other.	Грэс сама ясно сказала, что она и леди Джэнет никогда не видели друг друга.
Her friends were in Canada; her relations in England were dead.	Друзья ее были в Канаде, родственники в Англии умерли.
Mercy knew the place in which she had lived-the place called Port Logan-as well as she had known it herself.	Мерси знала место, где она жила, место, называемое Порт-Логан, так же хорошо, как знала его Грэс.

Mercy had only to read the manuscript journal to be able to answer any questions relating to the visit to Rome and to Colonel Roseberry's death.	Мерси стоило только прочесть рукописный дневник, чтобы иметь возможность отвечать на все вопросы, относившиеся до поездки в Рим и до смерти полковника Розбери.
She had no accomplished lady to personate: Grace had spoken herself-her father's letter spoke also in the plainest terms-of her neglected education.	Ей не нужно было представлять образованную девушку. Грэс сама говорила - в письме отца также говорилось в ясных выражениях - о ее небрежном воспитании.
Everything, literally everything, was in the lost woman's favor.	Все, буквально все, было в пользу сиделки Мерси.
The people with whom she had been connected in the ambulance had gone, to return no more.	Люди, которые знали ее в госпитале, уехали и не возвратятся более.
Her own clothes were on Miss Roseberry at that moment-marked with her own name.	Ее белье с ее меткой было в эту минуту на мисс Розбери.
Miss Roseberry's clothes, marked with her name, were drying, at Mercy's disposal, in the next room.	Белье мисс Розбери с ее меткой сушилось в смежной комнате и находилось в распоряжении Мерси.
The way of escape from the unendurable humiliation of her present life lay open before her at last.	Способ избавиться от нестерпимого унижения ее настоящей жизни открылся перед нею наконец.
What a prospect it was!	Какая это была перспектива?
A new identity, which she might own anywhere! a new name, which was beyond reproach! a new past life, into which all the world might search, and be welcome!	Новая личность, в которой она может быть признанной повсюду! Новое безупречное имя! Новая прошлая жизнь, которую все могут разыскивать сколько угодно!
Her color rose, her eyes sparkled; she had never been so irresistibly beautiful as she looked at the moment when the new future disclosed itself, radiant with new hope.	Румянец вспыхнул на щеках Мерси, глаза ее засверкали. Она никогда не была так привлекательно прекрасна, как в эту минуту, когда новое будущее открылось перед нею, сияя новой надеждой.
She waited a minute, until she could look at her own daring project from another point of view.	Она подождала с минуту, чтобы взглянуть на свой смелый план с другой точки зрения.
Where was the harm of it? what did her conscience say?	Что в нем было дурного? Что говорила ее совесть?
As to Grace, in the first place.	Во-первых, относительно Грэс.
What injury was she doing to a woman who was dead?	Какой вред делала она умершей женщине?
The question answered itself.	Вопрос сам давал ответ.
No injury to the woman. No injury to her relations.	Никакого вреда ни ей, ни ее родным.
Her relations were dead also.	Ее родные также умерли.
As to Lady Janet, in the second place.	Во-вторых, леди Джэнет.

If she served her new mistress faithfully, if she filled her new sphere honorably, if she was diligent under instruction and grateful for kindness-if, in one word, she was all that she might be and would be in the heavenly peace and security of that new life-what injury was she doing to Lady Janet?	Если она будет служить верно своей новой госпоже, если она честно станет занимать свое новое место, если она будет внимательно исполнять распоряжения и будет признательна за доброту, если, одним словом, она будет такова, какою может и захочет быть в блаженном спокойствии и безопасности своей новой жизни, какой вред сделает она леди Джэнет?
Once more the question answered itself.	Опять вопрос сам за себя ответил.
She might, and would, give Lady Janet cause to bless the day when she first entered the house.	Она может и захочет дать леди Джэнет повод благословлять день, в который она вошла в ее дом.
She snatched up Colonel Roseberry's letter, and put it into the case with the other papers.	Мерси схватила письмо полковника Розбери и положила его в бумажник с другими бумагами.
The opportunity was before her; the chances were all in her favor; her conscience said nothing against trying the daring scheme.	Случай представился ей, вероятность успеха большая, все было в ее пользу, ее совесть ничего не говорила против этого смелого плана.
She decided then and there-"I'll do it!"	Она решила тут же: "Я сделаю это".
Something jarred on her finer sense, something offended her better nature, as she put the case into the pocket of her dress.	Что-то восстало в ее сознании, что-то оскорбило ее пылкую натуру, когда она положила бумажник в карман своего платья.
She had decided, and yet she was not at ease; she was not quite sure of having fairly questioned her conscience yet.	Мерси решилась, а между тем была неспокойна. Она не была уверена, искренне ли допросила свою совесть.
What if she laid the letter-case on the table again, and waited until her excitement had all cooled down, and then put the contemplated project soberly on its trial before her own sense of right and wrong?	Что если она опять положит бумажник на стол и подождет, пока пройдет ее волнение, а потом представит свой задуманный план на суд перед собственными понятиями о добре и зле?
She thought once-and hesitated.	Она подумала раз - и поколебалась.
Before she could think twice, the distant tramp of marching footsteps and the distant clatter of horses' hoofs were wafted to her on the night air.	Прежде чем она могла подумать в другой раз, отдаленный шум шагов и топот лошадиных копыт донеслись до нее в ночном воздухе.
The Germans were entering the village!	Немцы вступали в деревню.
In a few minutes more they would appear in the cottage; they would summon her to give an account of herself.	Через несколько минут они явятся в домик и заставят ее сказать, кто она.
There was no time for waiting until she was composed again.	Не было времени ждать, пока она успокоится.
Which should it be-the new life, as Grace Roseberry? or the old life, as Mercy Merrick?	Что будет - новая жизнь в лице Грэс Розбери или жизнь старая - в лице Мерси Мерик?
She looked for the last time at the bed.	Она взглянула на постель в последний раз.
Grace's course was run; Grace's future was at her disposal.	Жизнь Грэс кончилась, будущее Грэс находилось в ее распоряжении.
Her resolute nature, forced to a choice on the instant, held by the daring alternative.	Ее решительная натура, принужденная к немедленному выбору, перешла на сторону смелого плана.

She persisted in the determination to take Grace's place.	Она осталась при намерении занять место Грэс.
The tramping footsteps of the Germans came nearer and nearer.	Шум приближения немцев доносился все сильнее и ближе.
The voices of the officers were audible, giving the words of command.	Слышались голоса офицеров, отдававших приказания.
She seated herself at the table, waiting steadily for what was to come.	Мерси села у стола и ждала, что будет.
The ineradicable instinct of the sex directed her eyes to her dress, before the Germans appeared.	Присущая всем женщинам привычка заставила ее взглянуть на свою одежду до появления немцев.
Looking it over to see that it was in perfect order, her eyes fell upon the red cross on her left shoulder.	Когда она проверяла, все ли в порядке, взгляд ее упал на красный крест на ее левом плече.
In a moment it struck her that her nurse's costume might involve her in a needless risk.	В одно мгновение Мерси поразила мысль, что костюм сиделки может привести ее к ненужному риску.
It associated her with a public position; it might lead to inquiries at a later time, and those inquiries might betray her.	Он давал ей положение представителя Красного креста, это могло повести к расспросам впоследствии, и эти расспросы могли выдать ее.
She looked round.	Мерси осмотрелась вокруг.
The gray cloak which she had lent to Grace attracted her attention.	Серый плащ, который она дала Грэс, привлек ее внимание.
She took it up, and covered herself with it from head to foot.	Она взяла плащ и закрылась им с ног до головы.
The cloak was just arranged round her when she heard the outer door thrust open, and voices speaking in a strange tongue, and arms grounded in the room behind her.	Только Мерси Мерик завернулась с плащ, как услышала стук отворяемой наружной двери, голоса, говорившие на иностранном языке, и звон оружия, складываемого в задней комнате.
Should she wait to be discovered? or should she show herself of her own accord?	Ждать, пока ее найдут, или показаться самой?
It was less trying to such a nature as hers to show herself than to wait.	Для такой натуры, как она, было менее тягостно показаться, чем ждать.
She advanced to enter the kitchen.	Она пошла в кухню.
The canvas curtain, as she stretched out her hand to it, was suddenly drawn back from the other side, and three men confronted her in the open doorway.	Холстинная занавесь, когда она протянула к ней руку, была вдруг отдернута с другой стороны и три мужчины очутились лицом к лицу с нею в дверях.
CHAPTER V. THE GERMAN SURGEON.	Глава V НЕМЕЦКИЙ ДОКТОР
THE youngest of the three strangers-judging by features, complexion, and manner-was apparently an Englishman.	Самый младший из трех незнакомцев, судя по чертам, цвету лица и обращению, был, очевидно, англичанином.
He wore a military cap and military boots, but was otherwise dressed as a civilian.	На нем была военная фуражка и военные сапоги, но остальная одежда была штатская.
Next to him stood an officer in Prussian uniform, and next to the officer was the third and the oldest of the party.	Возле него стоял офицер в прусском мундире, а возле офицера третий и самый старший из троих.

He also was dressed in uniform, but his appearance was far from being suggestive of the appearance of a military man.	Он также был в мундире, но его наружность вовсе не показывала военного.
He halted on one foot, he stooped at the shoulders, and instead of a sword at his side he carried a stick in his hand.	Он хромал на одну ногу, горбился и вместо шпаги на боку держал в руке палку.
After looking sharply through a large pair of tortoise-shell spectacles, first at Mercy, then at the bed, then all round the room, he turned with a cynical composure of manner to the Prussian officer, and broke the silence in these words:	Зорко взглянув сквозь черепаховые очки сперва на Мерси, потом на кровать, потом осмотрев всю комнату, он невозмутимо обратился к прусскому офицеру и прервал молчание такими словами:
"A woman ill on the bed; another woman in attendance on her, and no one else in the room.	- Больная женщина на кровати, другая женщина ухаживает за нею, и никого больше в комнате нет.
Any necessity, major, for setting a guard here?"	Нужно ли, майор, ставить здесь караул?
"No necessity," answered the major.	- Вовсе не нужно, - ответил майор.
He wheeled round on his heel and returned to the kitchen.	Он козырнул и вернулся на кухню.
The German surgeon advanced a little, led by his professional instinct, in the direction of the bedside.	Немецкий доктор сделал несколько шагов, побуждаемый долгом своей профессии, к кровати.
The young Englishman, whose eyes had remained riveted in admiration on Mercy, drew the canvas screen over the doorway and respectfully addressed her in the French language.	Молодой англичанин, глаза которого с восторгом были прикованы к Мерси, задернул занавесь в дверях и почтительно заговорил с ней по-французски.
"May I ask if I am speaking to a French lady?" he said.	- Могу я спросить, с француженкой ли я говорю? -сказал он.
"I am an Englishwoman," Mercy replied.	- Я англичанка, - ответила Мерси.
The surgeon heard the answer.	Доктор услышал ответ.
Stopping short on his way to the bed, he pointed to the recumbent figure on it, and said to Mercy, in good English, spoken with a strong German accent.	Остановившись по пути к посте ли, он указал на фигуру, лежавшую на ней, и спроси. Мерси на английском языке с сильным немецким акцентом.
"Can I be of any use there?"	- Могу я быть полезен?
His manner was ironically courteous, his harsh voice was pitched in one sardonic monotony of tone.	Его обращение было подчеркнуто-вежливым, тон сурового голоса был злобно-насмешливый.
Mercy took an instantaneous dislike to this hobbling, ugly old man, staring at her rudely through his great tortoiseshell spectacles.	Мерси тотчас почувствовала отвращение к этому хромому, безобразному старику, нагло уставившемуся на нее сквозь черепаховые очки.
"You can be of no use, sir," she said, shortly.	- Вы не можете быть полезны здесь, - сказала он, коротко.
"The lady was killed when your troops shelled this cottage."	- Дама эта была убита, когда ваши войска сыпали гранаты на этот домик.
The Englishman started, and looked compassionately toward the bed.	Англичанин вздрогнул и сострадательно посмотрел на кровать.
The German refreshed himself with a pinch of snuff, and put another question.	Немец освежился щепоткой табака и задал другой вопрос.

"Has the body been examined by a medical man?" he asked.	- Тело осматривал какой-нибудь доктор? -спросил он.
Mercy ungraciously limited her reply to the one necessary word	Мерси нелюбезно ограничила свой ответ одним необходимым словом:
"Yes."	-Да.
The present surgeon was not a man to be daunted by a lady's disapproval of him.	Доктор этот был не такой человек, чтобы испугаться женского отвращения к себе.
He went on with his questions.	Он продолжал свой допрос.
"Who has examined the body?" he inquired next.	- Кто осматривал тело? - спросил он сурово.
Mercy answered,	Мерси ответила:
"The doctor attached to the French ambulance."	- Доктор, служащий при французском госпитале.
The German grunted in contemptuous disapproval of all Frenchmen, and all French institutions.	Немец заворчал с презрением, не одобряя всех французов и все французские учреждения.
The Englishman seized his first opportunity of addressing himself to Mercy once more.	Англичанин воспользовался представившимся случаем снова обратиться к Мерси.
"Is the lady a countrywoman of ours?" he asked, gently.	- Эта дама ваша соотечественница? - спросил он.
Mercy considered before she answered him.	Мерси сообразила, прежде чем ответила.
With the object she had in view, there might be serious reasons for speaking with extreme caution when she spoke of Grace.	С целью, которую она имела в виду, серьезные причины могли требовать, чтобы она говорила о Грэс с чрезвычайной осторожностью.
"I believe so," she said.	- Я полагаю, - сказала она.
"We met here by accident.	- Мы встретились здесь случайно.
I know nothing of her."	Я ничего не знаю о ней.
"Not even her name?" inquired the German surgeon.	- Даже ее имя? - спросил немецкий доктор.
Mercy's resolution was hardly equal yet to giving her own name openly as the name of Grace.	Решимость Мерси еще не дошла до того, чтобы открыто назвать Грэс своим именем.
She took refuge in flat denial.	Она прибегла к решительному отрицанию.
"Not even her name," she repeated obstinately.	- Даже ее имя, - повторила она твердо.
The old man stared at her more rudely than ever, considered with himself, and took the candle from the table. He hobbled back to the bed and examined the figure laid on it in silence.	Старик уставился на нее бесцеремоннее прежнего, подумал и веял свечу со стола.
The Englishman continued the conversation, no longer concealing the interest that he felt in the beautiful woman who stood before him.	Англичанин продолжал разговор, уже не скрывая, что он заинтересовался прелестной женщиной, стоявшей перед ним.
"Pardon me," he said, "you are very young to be alone in war-time in such a place as this."	- Извините меня, - сказал он, - вы очень молоды для того, чтобы находиться одной в таком месте в военное время.
The sudden outbreak of a disturbance in the kitchen relieved Mercy from any immediate necessity for answering him.	Внезапная суматоха в кухне избавила Мерси от немедленной необходимости отвечать ему.

She heard the voices of the wounded men raised in feeble remonstrance, and the harsh command of the foreign officers bidding them be silent.	Она услышала голоса раненых, пытавшихся что-то возражать, и грозные окрики немецких офицеров, заставлявших их молчать.
The generous instincts of the woman instantly prevailed over every personal consideration imposed on her by the position which she had assumed.	Благородное стремление женщины защитить несчастных тотчас одержало верх над личным соображением, предписываемым ей положением, которое она заняла.
Reckless whether she betrayed herself or not as nurse in the French ambulance, she instantly drew aside the canvas to enter the kitchen.	Не заботясь о том, изменит она себе или нет, как сиделка французского госпиталя, она немедленно раздвинула холстинную занавесь, для того чтобы войти в кухню.
A German sentinel barred the way to her, and announced, in his own language, that no strangers were admitted.	Немецкий часовой загородил ей дорогу и объявил на своем языке, что посторонних не пускают.
The Englishman politely interposing, asked if she had any special object in wishing to enter the room.	Англичанин, вежливо вмешавшись, спросил, имеет ли она какую-нибудь особенную цель желать войти в ту комнату.
"The poor Frenchmen!" she said, earnestly, her heart upbraiding her for having forgotten them.	- Бедные французы! - сказала она с жаром, и сердце упрекнуло ее в том, что она забыла о них.
"The poor wounded Frenchmen!"	- Бедные раненые французы!
The German surgeon advanced from the bedside, and took the matter up before the Englishman could say a word more.	Немецкий доктор отошел от кровати и распорядился, прежде чем англичанин успел вставить слово.
"You have nothing to do with the wounded Frenchmen," he croaked, in the harshest notes of his voice. "The wounded Frenchmen are my business, and not yours.	- Вам нет никакого дела до раненых французов, это мое дело, а не ваше.
They are our prisoners, and they are being moved to our ambulance.	Они наши пленные, и их переводят в наш госпиталь.
I am Ingatius Wetzel, chief of the medical staff-and I tell you this.	Я Игнациус Вецель, начальник медицинского штаба - и говорю вам это.
Hold your tongue."	Молчите!
He turned to the sentinel and added in German,	Он обернулся к часовому и прибавил по-немецки:
"Draw the curtain again; and if the woman persists, put her back into this room with your own hand."	- Задерните опять занавесь, и если эта женщина будет настаивать, просто втолкните ее в эту комнату.
Mercy attempted to remonstrate.	Мерси пыталась возражать.
The Englishman respectfully took her arm, and drew her out of the sentinel's reach.	Англичанин почтительно взял ее за руку и отвел от часового.
"It is useless to resist," he said.	- Бесполезно сопротивляться, - сказал он.
"The German discipline never gives way.	- Немецкая дисциплина непреклонна.
There is not the least need to be uneasy about the Frenchmen.	Вам нет никакой причины тревожиться о французах.
The ambulance under Surgeon Wetzel is admirably administered.	Госпиталь, под надзором доктора Вецеля, прекрасно устроен.

I answer for it, the men will be well treated."	Я ручаюсь, что с ранеными будут обходиться хорошо.
He saw the tears in her eyes as he spoke; his admiration for her rose higher and higher.	Он увидел слезы на ее глазах при этих словах, и его восхищение Мерси все усиливалось.
"Kind as well as beautiful," he thought.	"Добра столько же, сколько прекрасна, - подумал он.
"What a charming creature!"	- Какое очаровательное создание! "
"Well!" said Ignatius Wetzel, eying Mercy sternly through his spectacles.	- Ну? - сказал Игнациус Вецель, смотря сурово на Мерси сквозь очки.
"Are you satisfied?	- Довольны вы?
And will you hold your tongue?"	И будете вы молчать?
She yielded: it was plainly useless to resist.	Она уступила, очевидно, было бесполезно настаивать.
But for the surgeon's resistance, her devotion to the wounded men might have stopped her on the downward way that she was going.	Если бы не сопротивление доктора, ее преданность раненым могла бы остановить ее на тернистом пути, по которому она шла.
If she could only have been absorbed again, mind and body, in her good work as a nurse, the temptation might even yet have found her strong enough to resist it.	Если бы она могла только опять погрузиться и душевно, и телесно в свое доброе дело как сиделка, может быть, она осталась бы тверда против искушения.
The fatal severity of the German discipline had snapped asunder the last tie that bound her to her better self.	Г ибельная строгость немецкой дисциплины разорвала последнюю связь, соединявшую Мерси с ее благороднейшими чувствами.
Her face hardened as she walked away proudly from Surgeon Wetzel, and took a chair.	Лицо Мерси посуровело, когда она гордо отошла от доктора Вецеля и села на стул.
The Englishman followed her, and reverted to the question of her present situation in the cottage.	Англичанин пошел за ней и вернулся к вопросу о ее настоящем положении в домике.
"Don't suppose that I want to alarm you," he said. "There is, I repeat, no need to be anxious about the Frenchmen, but there is serious reason for anxiety on your own account.	- Не предполагайте, что я желаю вас напугать, -сказал он - повторяю, вам нечего беспокоиться о французах, но есть серьезная причина беспокоиться о вас самих.
The action will be renewed round this village by daylight; you ought really to be in a place of safety.	Боевые действия возобновятся около этой деревни на рассвете. Вам непременно нужно быть в безопасном месте.
I am an officer in the English army-my name is Horace Holmcroft.	Я офицер английской армии, меня зовут Орас Голмкрофт.
I shall be delighted to be of use to you, and I can be of use, if you will let me.	Я буду рад быть вам полезен и могу, если вы позволите мне.
May I ask if you are traveling?"	Могу я вас спросить, вы путешествуете?
Mercy gathered the cloak which concealed her nurse's dress more closely round her, and committed herself silently to her first overt act of deception. She bowed her head in the affirmative.	Мерси еще больше завернулась в плащ, скрывавший одежду сиделки, и молча сделала первый шаг к обману Она утвердительно склонила голову.
"Are you on your way to England?"	- Вы едете в Англию?

"Yes."	-Да.
"In that case I can pass you through the German lines, and forward you at once on your journey."	- В таком случае я могу провести вас через немецкие боевые порядки и дать вам возможность продолжать путь.
Mercy looked at him in unconcealed surprise.	Мерси посмотрела на него с нескрываемым удивлением.
His strongly-felt interest in her was restrained within the strictest limits of good-breeding: he was unmistakably a gentleman.	Его сильное участие к ней сдерживалось в строгих границах благовоспитанности. Он был неоспоримо джентльмен.
Did he really mean what he had just said?	Действительно ли говорил он правду?
"You can pass me through the German lines?" she repeated.	- Вы можете провести меня через расположение немецкой армии? - переспросила она.
"You must possess extraordinary influence, sir, to be able to do that."	- Вы должны иметь для этого на немцев большое влияние.
Mr. Horace Holmcroft smiled.	Орас Голмкрофт улыбнулся.
"I possess the influence that no one can resist," he answered-"the influence of the Press.	- Я обладаю влиянием, которому никто не может сопротивляться, - ответил он, - влиянием печати.
I am serving here as war correspondent of one of our great English newspapers.	Я служу здесь военным корреспондентом для одной из наших влиятельных английских газет.
If I ask him, the commanding officer will grant you a pass.	Если я попрошу, ответственный немецкий офицер даст нам пропуск.
He is close to this cottage.	Он недалеко отсюда.
What do you say?"	Что вы на это скажете?
She summoned her resolution-not without difficulty, even now-and took him at his word.	Она мобилизовала всю свою решимость не без затруднения даже теперь и ухватилась за его слова.
"I gratefully accept your offer, sir."	- Я с признательностью принимаю ваше предложение, сэр.
He advanced a step toward the kitchen, and stopped.	Он сделал шаг к кухне и остановился.
"It may be well to make the application as privately as possible," he said.	- Может быть, лучше сделать это тайно, - сказал он.
"I shall be questioned if I pass through that room.	- Если я пройду через эту комнату, меня станут расспрашивать.
Is there no other way out of the cottage?"	Нет ли другой дороги из этого домика?
Mercy showed him the door leading into the yard.	Мерси показала ему дверь, которая вела на двор.
He bowed-and left her.	Он поклонился и оставил ее.
She looked furtively toward the German surgeon.	Мерси украдкой посмотрела на немецкого доктора.
Ignatius Wetzel was still at the bed, bending over the body, and apparently absorbed in examining the wound which had been inflicted by the shell.	Игнациус Вецель опять стоял у постели, наклонившись над телом Грэс, по-видимому, погрузился в изучение раны, сделанной осколками гранаты.

Mercy's instinctive aversion to the old man increased tenfold, now that she was left alone with him.	Инстинктивное отвращение Мерси к старику увеличилось в десять раз теперь, когда она осталась с ним одна.
She withdrew uneasily to the window, and looked out at the moonlight.	Она тревожно отошла к окну и стала смотреть на лунный свет.
Had she committed herself to the fraud?	Компрометировала ли она уже себя обманом?
Hardly, yet.	Пока еще нет.
She had committed herself to returning to England-nothing more.	Она компрометировала себя только необходимостью вернуться в Англию - не более.
There was no necessity, thus far, which forced her to present herself at Mablethorpe House, in Grace's place.	Пока еще не было никакой необходимости явиться в Мэбльторнский дом вместо Грэс.
There was still time to reconsider her resolution-still time to write the account of the accident, as she had proposed, and to send it with the letter-case to Lady Janet Roy.	Еще было время обдумать свое намерение, еще было время написать о несчастье, как она предполагала, и послать эти письма с бумажником к леди Джэнет Рой.
Suppose she finally decided on taking this course, what was to become of her when she found herself in England again?	Что если она, окончательно решится на это, что будет с нею, когда она опять очутится в Англии?
There was no alternative open but to apply once more to her friend the matron.	Тогда не останется другого выбора, как опять обратиться к своему другу смотрительнице.
There was nothing for her to do but to return to the Refuge!	Для нее ничего более не останется, как вернуться в приют.
The Refuge!	В приют!
The matron!	К смотрительнице!
What past association with these two was now presenting itself uninvited, and taking the foremost place in her mind?	Какие прошлые воспоминания, соединенные с этими двумя именами, явились теперь непрошеные и заняли главное место в ее мыслях?
Of whom was she now thinking, in that strange place, and at that crisis in her life?	О ком думала она теперь, в этом чужом месте и в этом кризисе своей жизни?
Of the man whose words had found their way to her heart, whose influence had strengthened and comforted her, in the chapel of the Refuge.	О человеке, слова которого нашли путь к ее сердцу, влияние которого укрепило и утешило ее в капелле приюта.
One of the finest passages in his sermon had been especially devoted by Julian Gray to warning the congregation whom he addressed against the degrading influences of falsehood and deceit.	Одно из прекраснейших мест проповеди было посвящено Джулианом Грэем предостережению прихожанок, к которым он обращался, против унизительного влияния лжи и обмана.
The terms in which he had appealed to the miserable women round him-terms of sympathy and encouragement never addressed to them before-came back to Mercy Merrick as if she had heard them an hour since.	Выражения, в которых он обращался к жалким женщинам, окружавшим его, выражения сочувствия и поощрения, в каких никто не говорил с ними прежде, вспомнились Мерси Мерик, как будто она слышала их только час тому назад.
She turned deadly pale as they now pleaded with her once more.	Она смертельно побледнела, когда они теперь опять представились ей.

"Oh!" she whispered to herself, as she thought of what she had proposed and planned, "what have I done? what have I done?"	О! Шепнула она себе, думая о том, на что она решилась, что я сделала? Что я сделала?
She turned from the window with some vague idea in her mind of following Mr. Holmcroft and calling him back.	Она отошла от окна с неясным намерением сейчас же пойти за Голмкрофтом и вернуть его.
As she faced the bed again she also confronted Ignatius Wetzel.	Когда она повернулась к постели, то очутилась лицом к лицу с Игнациусом Вецелем.
He was just stepping forward to speak to her, with a white handkerchief-the handkerchief which she had lent to Grace-held up in his hand.	Он подходил к ней с белым носовым платком, тем носовым платком, который она дала Грэс - и который теперь он держал в руках.
"I have found this in her pocket," he said. "Here is her name written on it.	- Я нашел это в ее кармане, - сказал он, - тут написано ее имя.
She must be a countrywoman of yours."	Она, должно быть, ваша соотечественница.
He read the letters marked on the handkerchief with some difficulty.	Доктор с некоторым затруднением прочитал метку на платке.
"Her name is-Mercy Merrick."	- Ее имя - Мерси Мерик.
His lips had said it-not hers!	Его губы сказали это - не ее!
He had given her the name.	Он дал ей это имя.
"'Mercy Merrick' is an English name?" pursued Ignatius Wetzel, with his eyes steadily fixed on her.	- Мерси Мерик, английское имя, - продолжал Игнациус Вецель, пристально глядя на нее.
"Is it not so?"	- Не так ли?
The hold on her mind of the past association with Julian Gray began to relax.	Влияние на ее мысли прошлых воспоминаний о Джулиане Грэе начали ослабевать.
One present and pressing question now possessed itself of the foremost place in her thoughts.	Один настоящий настоятельный вопрос теперь занял главное место в ее мыслях.
Should she correct the error into which the German had fallen?	Поправит ли она ошибку немца?
The time had come-to speak, and assert her own identity; or to be silent, and commit herself to the fraud.	Настало время - говорить и объявить свою личность или молчать и совершить обман.
Horace Holmcroft entered the room again at the moment when Surgeon Wetzel's staring eyes were still fastened on her, waiting for her reply.	Орас Голмкрофт опять вошел в комнату в ту минуту, когда пристальные глаза доктора Вецеля все еще были устремлены на нее в ожидании ее ответа.
"I have not overrated my interest," he said, pointing to a little slip of paper in his hand.	- Я не преувеличил моего влияния, - сказал Голмкрофт, указывая на маленькую бумажку, которую он держал в руке.
"Here is the pass.	- Вот пропуск.
Have you got pen and ink?	Есть у вас перо и чернила?
I must fill up the form."	Я должен заполнить бланки.
Mercy pointed to the writing materials on the table.	Мерси указала на письменные принадлежности на столе.

Horace seated himself, and dipped the pen in the ink.	Орас сел и обмакнул перо в чернила.
"Pray don't think that I wish to intrude myself into your affairs," he said.	- Пожалуйста, не думайте, чтобы я хотел вмешаться в ваши дела, - сказал он.
"I am obliged to ask you one or two plain questions.	- Я вынужден задать вам два простых вопроса.
What is your name?"	Как ваше имя?
A sudden trembling seized her.	Внезапный трепет овладел ею.
She supported herself against the foot of the bed.	Она прислонилась к спинке постели.
Her whole future existence depended on her answer.	Вся ее будущая жизнь зависела от этого ответа.
She was incapable of uttering a word.	Она была неспособна произнести слово.
Ignatius Wetzel stood her friend for once.	Игнациус Вецель опять оказал ей услугу.
His croaking voice filled the empty gap of silence exactly at the right time.	Его ворчливый голос нарушил молчание именно в надлежащее время.
He doggedly held the handkerchief under her eyes.	Он упорно держал носовой платок перед глазами Мерси.
He obstinately repeated:	Он упрямо повторил:
"Mercy Merrick is an English name. Is it not so?"	- Мерси Мерик английское имя, не так ли?
Horace Holmcroft looked up from the table.	Орас Голмкрофт поднял глаза от стола.
"Mercy Merrick?" he said.	- Мерси Мерик? - спросил он.
"Who is Mercy Merrick?"	- Кто это Мерси Мерик?
Surgeon Wetzel pointed to the corpse on the bed.	Доктор Вецель указал на труп, лежавший на постели.
"I have found the name on the handkerchief," he said.	- Я нашел это имя на носовом платке, - сказал он.
"This lady, it seems, had not curiosity enough to look for the name of her own countrywoman."	- Эта дама не проявила даже любопытства взглянуть на имя своей соотечественницы.
He made that mocking allusion to Mercy with a tone which was almost a tone of suspicion, and a look which was almost a look of contempt.	Он сделал этот насмешливый намек на Мерси тоном полным подозрительности и одарил взглядом, который выражал явное презрение.
Her quick temper instantly resented the discourtesy of which she had been made the object.	Ее запальчивый характер тотчас заставил рассердиться на невежливость, предметом которой она была.
The irritation of the moment-so often do the most trifling motives determine the most serious human actions-decided her on the course that she should pursue.	Минутное раздражение - так часто самые безобидные причины толкают на самые серьезные человеческие поступки - заставило ее выбрать путь, по которому она должна идти.
She turned her back scornfully on the rude old man, and left him in the delusion that he had discovered the dead woman's name.	Мерси презрительно повернулась спиной к грубому старику и оставила его в той обманчивой уверенности в том, что он узнал имя покойницы.
Horace returned to the business of filling up the form.	Орас вернулся к своему занятию заполнять бланки.
"Pardon me for pressing the question," he said.	- Извините меня, что я настаиваю на вопросе, -сказал он.

"You know what German discipline is by this time.	- Вы знаете, какова немецкая аккуратность.
What is your name?"	Как ваше имя?
She answered him recklessly, defiantly, without fairly realizing what she was doing until it was done.	Она отвечала ему беззаботно, доверчиво, почти не сознавая, что она делает.
"Grace Roseberry," she said.	- Грэс Розбери, - назвалась она.
The words were hardly out of her mouth before she would have given everything she possessed in the world to recall them.	Только что слова эти сорвались с ее губ, как она отдала бы все на свете, чтобы вернуть их.
"Miss?" asked Horace, smiling.	- Мисс? - спросил Орас, улыбаясь.
She could only answer him by bowing her head.	Она могла ответить ему только наклонением головы.
He wrote:	Он написал:
"Miss Grace Roseberry"-reflected for a moment-and then added, interrogatively,	"Мисс Грэс Розбери", подумал с минуту, а потом прибавил вопросительно:
"Returning to her friends in England?"	"Возвращающаяся к своим друзьям в Англию? ".
Her friends in England?	К ее друзьям в Англию!
Mercy's heart swelled: she silently replied by another sign.	Сердце Мерси замерло, она молча опять ответила наклоном головы.
He wrote the words after the name, and shook the sandbox over the wet ink.	Он написал эти слова после имени и опрокинул песочницу на еще не просохшие чернила.
"That will be enough," he said, rising and presenting the pass to Mercy; "I will see you through the lines myself, and arrange for your being sent on by the railway.	- Этого довольно, - сказал он, вставая и подавая пропуск Мерси, - я проведу вас сам через боевые порядки и устрою, чтобы вас отправили по железной дороге.
Where is your luggage?"	Где ваши вещи?
Mercy pointed toward the front door of the building.	Мерси указала на дверь дома.
"In a shed outside the cottage," she answered.	- В сарае, на дворе, - ответила она.
"It is not much; I can do everything for myself if the sentinel will let me pass through the kitchen."	- У меня вещей немного, я могу все сделать сама, если часовой пропустит меня через кухню.
Horace pointed to the paper in her hand.	Орас указал на бумагу, которую держал в руке.
"You can go where you like now," he said.	- Вы можете идти теперь куда хотите, - сказал он.
"Shall I wait for you here or outside?"	- Где мне вас подождать, здесь или на дворе?
Mercy glanced distrustfully at Ignatius Wetzel.	Мерси недоверчиво взглянула на Игнациуса Вецеля.
He was again absorbed in his endless examination of the body on the bed.	Он продолжал свой нескончаемый осмотр трупа на постели.
If she left him alone with Mr. Holmcroft, there was no knowing what the hateful old man might not say of her.	Если она оставит его одного с Голмкрофтом, нельзя узнать, что этот ненавистный старик скажет о ней.
She answered:	Она ответила:
"Wait for me outside, if you please."	- Подождите меня на улице. Пожалуйста.

The sentinel drew back with a military salute at the sight of the pass.	Часовой отдал честь и отступил при виде пропуска.
All the French prisoners had been removed; there were not more than half-a-dozen Germans in the kitchen, and the greater part of them were asleep.	Все французские пленные были уже перевезены. В кухне оставалось только человек шесть немцев, почти все они спали.
Mercy took Grace Roseberry's clothes from the corner in which they had been left to dry, and made for the shed-a rough structure of wood, built out from the cottage wall.	Мерси взяла одежду мисс Розбери из угла, в котором она была повешена сушиться, и пошла к сараю, грубой деревянной постройке, пристроенной к стене домика.
At the front door she encountered a second sentinel, and showed her pass for the second time.	У передней двери она встретила второго часового и во второй раз показала свой пропуск.
She spoke to this man, asking him if he understood French.	Она спросила этого солдата, понимает ли он по-французски.
He answered that he understood a little.	Тот ответил, что немного понимает.
Mercy gave him a piece of money, and said:	Мерси дала ему денег и сказала:
"I am going to pack up my luggage in the shed.	- Я буду укладывать мои вещи в сарае.
Be kind enough to see that nobody disturbs me."	Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы мне никто на помешал.
The sentinel saluted, in token that he understood.	Часовой поклонился в знак того, что он понял.
Mercy disappeared in the dark interior of the shed.	Мерси исчезла в темном сарае.
Left alone with Surgeon Wetzel, Horace noticed the strange old man still bending intently over the English lady who had been killed by the shell.	Оставшись один с доктором Вецелем, Орас приметил, что странный старик все еще стоит, внимательно склонившись над англичанкой, убитой осколком гранаты.
"Anything remarkable," he asked, "in the manner of that poor creature's death?"	- Разве есть что-нибудь замечательное, - спросил он, - в смерти этой несчастной женщины?
"Nothing to put in a newspaper," retorted the cynic, pursuing his investigations as attentively as ever.	- Ничего такого, о чем стоило бы писать в газетах, - возразил доктор, продолжая свои исследования внимательнее прежнего.
"Interesting to a doctor-eh?" said Horace.	- Интересно для доктора? - сказал Орас.
"Yes.	-Да.
Interesting to a doctor," was the gruff reply.	Интересно для доктора, - последовал грубый ответ.
Horace good-humoredly accepted the hint implied in those words.	Орас добродушно принял намек, заключавшийся в этих словах.
He quitted the room by the door leading into the yard, and waited for the charming Englishwoman, as he had been instructed, outside the cottage.	Он вышел из комнаты в дверь, ведущую на двор, и ждал очаровательную англичанку, как ему было велено, на улице.
Left by himself, Ignatius Wetzel, after a first cautious look all round him, opened the upper part of Grace's dress, and laid his left hand on her heart.	Оставшись один, Игнациус Вецель, осторожно осмотревшись вокруг, расстегнул верхнюю часть платья Грэс и приложил свою левую руку к ее сердцу.

Taking a little steel instrument from his waistcoat pocket with the other hand, he applied it carefully to the wound, raised a morsel of the broken and depressed bone of the skull, and waited for the result.	Вынув из кармана жилета другой рукой небольшой стальной инструмент, он старательно приложил его к ране - приподнял часть разбитой и прижатой кости черепа и ждал результата.
"Aha!" he cried, addressing with a terrible gayety the senseless creature under his hands. "The Frenchman says you are dead, my dear-does he?	- Ага! - закричал он, обращаясь с дикой веселостью к бесчувственному существу, лежавшему перед ним, - француз говорит, что ты умерла, милочка, он говорит?
The Frenchman is a Quack! The Frenchman is an Ass!"	Француз осел!
He lifted his head, and called into the kitchen.	Он приподнял голову и позвал с кухни:
"Max!"	- Макс!
A sleepy young German, covered with a dresser's apron from his chin to his feet, drew the curtain, and waited for his instructions.	Сонный молодой немец в переднике от подбородка до ног отдернул занавесь и застыл ожидая приказаний.
"Bring me my black bag," said Ignatius Wetzel.	- Принеси мне мой черный мешок, - сказал Игнациус Вецель.
Having given that order, he rubbed his hands cheerfully, and shook himself like a dog.	Отдав это приказание, он весело потер руки и отряхнулся как собака.
"Now I am quite happy," croaked the terrible old man, with his fierce eyes leering sidelong at the bed.	- Теперь я совершенно счастлив, - закаркал странный старик, косясь на постель своими свирепыми глазами.
"My dear, dead Englishwoman, I would not have missed this meeting with you for all the money I have in the world.	- Моя милая умершая англичанка, я отдал бы все деньги, какие у меня есть, только бы не пропустить этой встречи с тобою.
Ha! you infernal French Quack, you call it death, do you?	А! Проклятый французский шарлатан, ты называешь это смертью, называешь?
I call it suspended animation from pressure on the brain!"	А я называю это приостановленным движением дыхания от сдавливания мозга!
Max appeared with the black bag.	Макс подошел с черным мешком.
Ignatius Wetzel selected two fearful instruments, bright and new, and hugged them to his bosom.	Игнациус Вецель выбрал два страшных инструмента, блестящие и новые, и прижал их к своей груди.
"My little boys," he said, tenderly, as if they were his children; "my blessed little boys, come to work!"	- Сынишки мои, - сказал он нежно, точно будто это были его дети, - мои милые сынишки, принимайтесь за работу!
He turned to the assistant.	Он повернулся к своему помощнику.
"Do you remember the battle of Solferino, Max-and the Austrian soldier I operated on for a wound on the head?"	- Помнишь сражение при Сольферино , Макс, и австрийского солдата, которому я сделал операцию на голове?
The assistant's sleepy eyes opened wide; he was evidently interested.	Сонные глаза помощника раскрылись широко, он, очевидно, заинтересовался.
"I remember," he said. "I held the candle."	- Помню, - сказал он, - я подержу свечу.
The master led the way to the bed.	Доктор подошел к кровати.

"I am not satisfied with the result of that operation at Solferino," he said; "I have wanted to try again ever since.	- Я недоволен результатом операции при Сольферино, - сказал он, - с тех самых пор мне хотелось попробовать опять.
It's true that I saved the man's life, but I failed to give him back his reason along with it.	Правда, я спас жизнь этого человека, но мне не удалось возвратить ему рассудок.
It might have been something wrong in the operation, or it might have been something wrong in the man.	Должно быть, операция была сделана не так, или в человеке оказалось что-нибудь неладное.
Whichever it was, he will live and die mad.	Что бы то ни было, а он будет жить и умрет сумасшедшим.
Now look here, my little Max, at this dear young lady on the bed.	Посмотри, Макс, на эту милую молодую девицу, лежащую на постели.
She gives me just what I wanted; here is the case at Solferino once more.	Она доставляет мне именно то, чего мне было нужно, теперь повторяется опять случай при Сольферино.
You shall hold the candle again, my good boy; stand there, and look with all your eyes.	Ты опять будешь держать свечу, мой добрый мальчик, стой здесь и смотри во все глаза.
I am going to try if I can save the life and the reason too this time."	Я попытаюсь, не могу ли на этот раз спасти и жизнь и рассудок.
He tucked up the cuffs of his coat and began the operation.	Он снял манжетки со своих рукавов и начал операцию.
As his fearful instruments touched Grace's head, the voice of the sentinel at the nearest outpost was heard, giving the word in German which permitted Mercy to take the first step on her journey to England:	Когда его страшный инструмент дотронулся до головы Грэс, раздался голос часового у ближайшего форпоста, произносивший то слово по-немецки, которое позволяло Мерси сделать первый шаг на пути в Англию.
"Pass the English lady!"	- Пропустите англичанку!
The operation proceeded.	Операция продолжалась.
The voice of the sentinel at the next post was heard more faintly, in its turn:	Голос часового на следующем посту был слышен еще слабее, но произнес в свою очередь:
"Pass the English lady!"	- Пропустите англичанку!
The operation ended.	Операция закончилась.
Ignatius Wetzel held up his hand for silence and put his ear close to the patient's mouth.	Игнациус Вецель поднял свою руку в знак молчания и приложился ухом к устам больной.
The first trembling breath of returning life fluttered over Grace Roseberry's lips and touched the old man's wrinkled cheek.	Первое слабое дыхание возвращающейся жизни затрепетало на губах Грэс Розбери и коснулось морщинистой щеки старика.
"Aha!" he cried.	- Ага! - закричал он.
"Good girl! you breathe-you live!"	- Добрая девушка! Ты дышишь - ты живешь!
As he spoke, the voice of the sentinel at the final limit of the German lines (barely audible in the distance) gave the word for the last time:	Когда он это сказал, голос часового на последнем посту немецкой линии (чуть слышный вдали) произнес в последний раз:
"Pass the English lady!"	- Пропустите англичанку!
SECOND SCENE.-Mablethorpe House.	ВТОРАЯ СЦЕНА - Мэбльторнский дом

PREAMBLE.	ВСТУПЛЕНИЕ
THE place is England. The time is winter, in the year eighteen hundred and seventy.	Место действия - Англия Бремя действия - зима. Год тысяча восемьсот семидесятый.
The persons are, Julian Gray, Horace Holmcroft, Lady Janet Roy, Grace Roseberry, and Mercy Merrick.	Действующие лица: ДЖУЛИАН ГРЭЙ, ОРАС ГОЛМКРОФТ, ЛЕДИ ДЖЭНЕТ РОЙ, ГРЭС РОЗБЕРИ и МЕРСИ МЕРИК.
CHAPTER VI. LADY JANET'S COMPANION.	Глава VI КОМПАНЬОНКА ЛЕДИ ДЖЭНЕТ
IT is a glorious winter's day.	Великолепный зимний день.
The sky is clear, the frost is hard, the ice bears for skating.	Небо ясное, сильный мороз. Водоемы покрыты льдом, много катающихся на коньках.
The dining-room of the ancient mansion called Mablethorpe House, situated in the London suburb of Kensington, is famous among artists and other persons of taste for the carved wood-work, of Italian origin, which covers the walls on three sides.	Столовая в старинном отеле, называемом Мэбльторнский дом и находящемся в лондонском предместье Кенсингтон, известна среди художников и других представителей искусства своей деревянной резьбой итальянской работы, покрывающей стены с трех сторон.
On the fourth side the march of modern improvement has broken in, and has va ried and brightened the scene by means of a conservatory, forming an entrance to the room through a winter-garden of rare plants and flowers.	На четвертой стороне, как дань современной моде, вносит в общую картину разнообразие и красоту прекрасная оранжерея, служащая входом в комнату через зимний сад, полный редких растений и цветов.
On your right hand, as you stand fronting the conservatory, the monotony of the paneled wall is relieved by a quaintly patterned door of old inlaid wood, leading into the library, and thence, across the great hall, to the other reception-rooms of the house.	С правой стороны, если вы стоите перед оранжереей, однообразие деревянной стены смягчается дверью оригинального фасона из старинной деревянной мозаики, ведущей в библиотеку, а оттуда, через большую переднюю, в другие приемные комнаты.
A corresponding door on the left hand gives access to the billiard-room, to the smoking-room next to it, and to a smaller hall commanding one of the secondary entrances to the building.	Точно такая же дверь с левой стороны ведет в бильярдную, в курительную комнату возле бильярдной и в маленькую переднюю возле черного входа.
On the left side also is the ample fireplace, surmounted by its marble mantelpiece, carved in the profusely and confusedly ornate style of eighty years since.	С левой стороны также находятся большой камин с мраморной доской в вычурном стиле, господствовавшем восемьдесят лет тому назад.
To the educated eye the dining-room, with its modern furniture and conservatory, its ancient walls and doors, and its lofty mantelpiece (neither very old nor very new), presents a startling, almost a revolutionary, mixture of the decorative workmanship of widely differing schools.	Для глаз ученого человека столовая, с ее современной мебелью и оранжереей, с ее старинными стенами и дверьми, с ее высоким камином (не очень старым, но и не очень новым) представляет поразительную смесь работы декораторов совершенно различных школ.
To the ignorant eye the one result produced is an impression of perfect luxury and comfort, united in the friendliest combination, and developed on the largest scale.	Для глаз несведущего единственный результат осмотра дома производит впечатление полнейшей роскоши и комфорта, соединенных в самой изысканной комбинации и развитых в высшей степени.
The clock has just struck two.	На часах в описываемый день только что пробило два.

The table is spread for luncheon.	Стол был накрыт для завтрака.
The persons seated at the table are three in number.	За столом сидели трое.
First, Lady Janet Roy.	Во-первых, леди Джэнет Рой.
Second, a young lady who is her reader and companion.	Во-вторых, молодая девушка, ее чтица и компаньонка.
Third, a guest staying in the house, who has already appeared in these pages under the name of Horace Holmcroft-attached to the German army as war correspondent of an English newspaper.	В - третьих, гость, уже появлявшийся на этих страницах под именем Ораса Г олмкрофта, находившегося при немецкой армии в должности корреспондента английской газеты.
Lady Janet Roy needs but little introduction.	Леди Джэнет Рой не требует большой рекомендации.
Everybody with the slightest pretension to experience in London society knows Lady Janet Roy.	Всем, имеющим хоть малейшее притязание на знание лондонского общества, известна леди Джэнет Рой.
Who has not heard of her old lace and her priceless rubies?	Кто не слышал о ее старинных кружевах и ее бесценных рубинах?
Who has not admired her commanding figure, her beautifully dressed white hair, her wonderful black eyes, which still preserve their youthful brightness, after first opening on the world seventy years since?	Кто не любовался ее величественной фигурой, ее великолепно причесанными роскошными волосами, ее чудными черными глазами, которые еще сохраняют блеск молодости, хотя впервые увидели свет семьдесят лет тому назад?
Who has not felt the charm of her frank, easily flowing talk, her inexhaustible spirits, her good-humored, gracious sociability of manner?	Кто не чувствовал очарования ее откровенного, непринужденного разговора, ее неистощимой энергии, ее добродушной, любезной общительности?
Where is the modern hermit who is not familiarly acquainted, by hearsay at least, with the fantastic novelty and humor of her opinions; with her generous encouragement of rising merit of any sort, in all ranks, high or low; with her charities, which know no distinction between abroad and at home; with her large indulgence, which no ingratitude can discourage, and no servility pervert?	Где тот современный затворник, который если не знаком коротко, то, по крайней мере, понаслышке, с оригинальной новизной и чувством юмора ее суждений, с ее великодушной поддержкой всяких начинающих талантов, всяких званий, и высоких и низких, с ее благотворительностью, не делающей различия между своими и чужими, с ее большим снисхождением к окружающим, которого не может смутить никакая неблагодарность, не может обмануть никакое раболепство?
Everybody has heard of the popular old lady-the childless widow of a long-forgotten lord.	Все знают о славной старушке, о бездетной вдове давно забытого лорда.
Everybody knows Lady Janet Roy.	Все знают леди Джэнет Рой.
But who knows the handsome young woman sitting on her right hand, playing with her luncheon instead of eating it?	Но кто знает красивую молодую женщину, сидящую по правую ее руку, которая почти не дотрагивается до завтрака?
Nobody really knows her.	Никто не знает ее коротко.
She is prettily dressed in gray poplin, trimmed with gray velvet, and set off by a ribbon of deep red tied in a bow at the throat.	Она очень мило одета в серое поплиновое платье, обшитое серым бархатом, с темно-красным бантом у шеи.

She is nearly as tall as Lady Janet herself, and possesses a grace and beauty of figure not always seen in women who rise above the medium height.	Она почти так же высока и стройна, как леди Джэнет, грациозна, с тонким станом, который не всегда можно увидеть у женщин выше среднего роста.
Judging by a certain innate grandeur in the carriage of her head and in the expression of her large melancholy gray eyes, believers in blood and breeding will be apt to guess that this is another noble lady.	Чувствовалось какое-то врожденное величие в поворотах головы и в выражении огромных грустных серых глаз. Люди, которые верят в то, что внешность может говорить о происхождении, были готовы угадать в ней также знатную даму.
Alas! she is nothing but Lady Janet's companion and reader.	Ах! Она всего-навсего компаньонка и чтица леди Джэнет.
Her head, crowned with its lovely light brown hair, bends with a gentle respect when Lady Janet speaks.	Г олова ее, увенчанная прелестными светло-каштановыми волосами, всякий раз наклоняется с вниманием и уважением, когда леди Джэнет начинала говорить.
Her fine firm hand is easily and incessantly watchful to supply Lady Janet's slightest wants.	Ее красивые и нежные руки легко и быстро помогали исполнять малейшие желания леди Джэнет.
The old lady-affectionately familiar with her-speaks to her as she might speak to an adopted child.	Старушка просто и доброжелательно разговаривает с нею, как с приемной дочерью.
But the gratitude of the beautiful companion has always the same restraint in its acknowledgment of kindness; the smile of the beautiful companion has always the same underlying sadness when it responds to Lady Janet's hearty laugh.	Но прелестная компаньонка всегда сдержанно выражает свою признательность леди Джэнет. Улыбка прелестной компаньонки всегда грустна, даже когда она отвечает на искренний смех леди Джэнет.
Is there something wrong here, under the surface?	Не кроется ли что-нибудь неприятное под этой сдержанностью?
Is she suffering in mind, or suffering in body?	Не страдает ли она душой? Не страдает ли она телом?
What is the matter with her?	Что происходит с ней?
The matter with her is secret remorse.	Ее терзает тайное угрызение.
This delicate and beautiful creature pines under the slow torment of constant self-reproach.	Это деликатное и прелестное создание испытывает страдания от постоянных упреков совести.
To the mistress of the house, and to all who inhabit it or enter it, she is known as Grace Roseberry, the orphan relative by marriage of Lady Janet Roy.	Для хозяйки этого дома, для всех, кто живет или бывает в нем, она известна как Грэс Розбери, сирота и родственница по мужу леди Джэнет Рой.
To herself alone she is known as the outcast of the London streets; the inmate of the London Refuge; the lost woman who has stolen her way back-after vainly trying to fight her way back-to Home and Name.	Для себя одной известна она как отверженница лондонских улиц, как обитательница лондонского приюта, пропащая женщина, воровски вернувшаяся после напрасных попыток проложить себе путь к домашнему крову и к честному имени.
There she sits in the grim shadow of her own terrible secret, disguised in another person's identity, and established in another person's place.	Вот она сидит под тяжелым прессом своей страшной тайны, скрывающаяся под чужой личностью и занявшая чужое место.

Mercy Merrick had only to dare, and to become Grace Roseberry if she pleased.	Мерси Мерик стоило только осмелиться, чтобы стать Грэс Розбери, если бы она захотела.
She has dared, and she has been Grace Roseberry for nearly four months past.	Она осмелилась, и уже почти четыре месяца она всем известна как Грэс Розбери.
At this moment, while Lady Janet is talking to Horace Holmcroft, something that has passed between them has set her thinking of the day when she took the first fatal step which committed her to the fraud.	В эту минуту, когда леди Джэнет разговаривает с Орасом Г олмкрофтом, что-то в беседе между ними заставило ее подумать о том дне, когда она сделала первый гибельный шаг, который довел ее до обмана.
How marvelously easy of accomplishment the act of personation had been!	Как изумительно легко было выдать себя за другую!
At first sight Lady Janet had yielded to the fascination of the noble and interesting face.	При первом взгляде леди Джэнет поддалась очарованию этого благородного и интересного лица.
No need to present the stolen letter; no need to repeat the ready-made story.	Никакой не было надобности представлять украденное письмо, никакой не было надобности повторять приготовленный рассказ.
The old lady had put the letter aside unopened, and had stopped the story at the first words.	Старушка отложила письмо, не распечатав его, и остановила рассказ на первых же словах:
"Your face is your introduction, my dear; your father can say nothing for you which you have not already said for yourself."	- Ваше лицо рекомендует вас, душа моя, ваш отец ничего не может сказать за вас такого, чего бы вы не сказали уже сами.
There was the welcome which established her firmly in her false identity at the outset.	Эти приветливые слова с самого начала утвердили ее фальшивую личность.
Thanks to her own experience, and thanks to the "Journal" of events at Rome, questions about her life in Canada and questions about Colonel Roseberry's illness found her ready with answers which (even if suspicion had existed) would have disarmed suspicion on the spot.	Благодаря своей опытности, благодаря дневнику о событиях в Риме, на вопросы об ее жизни в Канаде, о болезни полковника Розбери у нее были готовы ответы, которые (даже если бы подозрение существовало) обезоружили бы леди Джэнет тотчас.
While the true Grace was slowly and painfully winning her way back to life on her bed in a German hospital, the false Grace was presented to Lady Janet's friends as the relative by marriage of the Mistress of Mablethorpe House.	Между тем пока настоящая Грэс медленно и мучительно возвращалась к жизни на постели в немецком госпитале, ложная Грэс была представлена друзьям леди Джэнет как родственница по мужу хозяйки Мэбльторнского дома.
From that time forward nothing had happened to rouse in her the faintest suspicion that Grace Roseberry was other than a dead-and-buried woman.	С того времени ничего не случилось такого, что возбудило бы в ней малейшее подозрение в том, что Грэс Розбери не умерла и не похоронена.
So far as she now knew-so far as any one now knew-she might live out her life in perfect security (if her conscience would let her), respected, distinguished, and beloved, in the position which she had usurped.	Она знала, как знали теперь все, что она могла бы прожить всю жизнь совершенно спокойно (если совесть позволит ей) в уважении, в отличии, в любви, в том положении, которое она заняла незаконно.
She rose abruptly from the table.	Грэс вдруг встала из-за стола.
The effort of her life was to shake herself free of the remembrances which haunted her perpetually as they were haunting her now.	Главное ее усилие в жизни было стараться освободиться от воспоминаний, постоянно преследовавших ее.

Her memory was her worst enemy; her one refuge from it was in change of occupation and change of scene.	Ее воспоминание было самым худшим врагом, единственной возможностью избавиться от этого была перемена занятий и перемена места.
"May I go into the conservatory, Lady Janet?" she asked.	- Могу я пойти в оранжерею, леди Джэнет? -спросила она.
"Certainly, my dear."	- Конечно, душа моя.
She bent her head to her protectress, looked for a moment with a steady, compassionate attention at Horace Holmcroft, and, slowly crossing the room, entered the winter-garden.	Она наклонила голову к своей покровительнице, посмотрела минуту с участием и нежностью на Ораса Г олмкрофта и, медленно пройдя через комнату, вошла в зимний сад.
The eyes of Horace followed her, as long as she was in view, with a curious contradictory expression of admiration and disapproval.	Глаза Ораса следили за нею, пока она была на виду, с непонятным, противоречивым выражением восторга и неодобрения.
When she had passed out of sight the admiration vanished, but the disapproval remained.	Когда она скрылась из вида, восторг во взгляде исчез, а неодобрение осталось.
The face of the young man contracted into a frown: he sat silent, with his fork in his hand, playing absently with the fragments on his plate.	Лицо молодого человека нахмурилось, он сидел молча, с вилкою в руке, рассеянно доедая остатки кушанья на своей тарелке.
"Take some French pie, Horace," said Lady Janet.	- Возьмите французского пирога, Орас, - сказала леди Джэнет.
"No, thank you."	- Нет, благодарю.
"Some more chicken, then?"	- Тогда еще цыпленка?
"No more chicken."	- Не хочу больше цыпленка.
"Will nothing tempt you?"	- Неужели ничего на столе вас не заинтересует?
"I will take some more wine, if you will allow me."	- Я выпью еще вина, если вы позволите.
He filled his glass (for the fifth or sixth time) with claret, and emptied it sullenly at a draught.	Он налил в рюмку (в пятый или шестой раз) бордоского и с угрюмым видом опорожнил ее разом.
Lady Janet's bright eyes watched him with sardonic attention; Lady Janet's ready tongue spoke out as freely as usual what was passing in her mind at the time.	Блестящие глаза леди Джэнет наблюдали за ним с пристальным вниманием, находчивая на язык леди Джэнет высказала по обыкновению непринужденно все, что происходило в ее душе в то время.
"The air of Kensington doesn't seem to suit you, my young friend," she said.	- Кенсингтонский воздух, кажется, не годится для вас, мой юный друг, - сказала она.
"The longer you have been my guest, the oftener you fill your glass and empty your cigar-case.	- Чем дольше вы у меня гостите, тем чаще наполняете вашу рюмку и опорожняете вашу сигарницу.
Those are bad signs in a young man.	Это дурные приметы в молодом человеке.
When you first came here you arrived invalided by a wound.	Вы приехали сюда, страдая от раны.
In your place, I should not have exposed myself to be shot, with no other object in view than describing a battle in a newspaper.	На вашем месте я не подвергала бы себя опасности быть застреленным только для того, чтобы описать сражение в газете.

I suppose tastes differ.	Я полагаю, вкусы бывают разные.
Are you ill?	Не больны ли вы?
Does your wound still plague you?"	Не мучает ли вас рана?
"Not in the least."	- Нисколько.
"Are you out of spirits?"	- Вы не в духе?
Horace Holmcroft dropped his fork, rested his elbows on the table, and answered:	Орас Голмкрофт выронил вилку, облокотился о стол и ответил:
"Awfully."	- Страшно.
Even Lady Janet's large toleration had its limits.	Даже большая терпимость леди Джэнет имела свои границы.
It embraced every human offense except a breach of good manners.	Она прощала обиды всякого рода, кроме нарушения хороших манер.
She snatched up the nearest weapon of correction at hand-a tablespoon-and rapped her young friend smartly with it on the arm that was nearest to her.	Она схватила ближайшее оружие наказания, находившиееся у нее под рукой, столовую ложку, и довольно чувствительно постучала ею по руке молодого человека.
"My table is not the club table," said the old lady.	- Вы сидите за моим столом, а не в клубе, -сказала старушка.
"Hold up your head. Don't look at your fork-look at me.	- Поднимите вашу голову, не смотрите на вашу вилку, посмотрите на меня.
I allow nobody to be out of spirits in My house.	Я никому не позволяю быть не в духе в моем доме.
I consider it to be a reflection on Me.	Я считаю, что это плохо отражается на мне.
If our quiet life here doesn't suit you, say so plainly, and find something else to do.	Если наша спокойная жизнь не нравится вам, скажите прямо и поищите себе что-нибудь другое.
There is employment to be had, I suppose-if you choose to apply for it?	Я полагаю, вы можете найти себе занятие, если захотите поискать его.
You needn't smile.	Перестаньте улыбаться.
I don't want to see your teeth-I want an answer."	Я не желаю видеть ваши зубы - я желаю получить ответ.
Horace admitted, with all needful gravity, that there was employment to be had.	Орас согласился с мнением старой леди о том, что занятие можно найти.
The war between France and Germany, he remarked, was still going on: the newspaper had offered to employ him again in the capacity of correspondent.	Он заметил, что война между Францией и Германией еще продолжается, и газета опять предлагала ему стать ее корреспондентом.
"Don't speak of the newspapers and the war!" cried Lady Janet, with a sudden explosion of anger, which was genuine anger this time.	- Не говорите о газетах и о войне! - вскричала леди Джэнет, охваченная внезапной вспышкой гнева, который на этот раз был гневом искренним.
"I detest the newspapers!	- Терпеть не могу я эти газеты.
I won't allow the newspapers to enter this house.	Не позволю я ни одной газете войти в этот дом.

I lay the whole blame of the blood shed between France and Germany at their door."	Им я приписываю всю вину за кровь, пролитую между Францией и Германией.
Horace's eyes opened wide in amazement.	Орас с изумлением вытаращил глаза.
The old lady was evidently in earnest.	Старушка, очевидно, говорила серьезно.
"What can you possibly mean?" he asked.	- Что вы хотите сказать? - спросил он.
"Are the newspapers responsible for the war?"	- Разве газеты виноваты в этой войне?
"Entirely responsible," answered Lady Janet.	- Полностью, - ответила леди Джэнет.
"Why, you don't understand the age you live in!	- Как вы не понимаете, в каком веке мы живем!
Does anybody do anything nowadays (fighting included) without wishing to see it in the newspapers?	Разве кто-нибудь делает что-нибудь в нынешнее время (включая и войну), чтобы не захотеть увидеть это в газетах?
I subscribe to a charity; thou art presented with a testimonial; he preaches a sermon; we suffer a grievance; you make a discovery; they go to church and get married.	Я подписываюсь на какое-нибудь благотворительное дело; тебе дается аттестат; он говорит проповедь; мы терпим обиды; вы делаете открытие; они едут в церковь и венчаются.
And I, thou, he; we, you, they, all want one and the same thing-we want to see it in the papers.	И я, ты, он, мы, вы, они, все желают одного и того же - желают видеть это в газетах.
Are kings, soldiers, and diplomatists exceptions to the general rule of humanity?	Составляют ли короли, солдаты, дипломаты исключение в общем правиле человечества?
Not they!	Нет!
I tell you seriously, if the newspapers of Europe had one and all decided not to take the smallest notice in print of the war between France and Germany, it is my firm conviction the war would have come to an end for want of encouragement long since.	Г оворю вам серьезно, если бы европейские газеты заодно решили не обращать ни малейшего внимания на своих страницах на войну между Францией и Германией, я твердо убеждена, что война давным-давно окончилась бы из-за недостатка поощрения.
Let the pen cease to advertise the sword, and I, for one, can see the result.	Пусть перо перестанет объявлять о шпаге, и я первая предвижу результат.
No report-no fighting."	Не будет объявлений - не будет и войны.
"Your views have the merit of perfect novelty, ma'am," said Horace.	- Ваши взгляды имеют достоинство новизны, -сказал Орас.
"Would you object to see them in the newspapers?"	- Вы, может быть, желаете видеть их в газетах?
Lady Janet worsted her young friend with his own weapons.	Леди Джэнет победила своего молодого друга его же собственным оружием.
"Don't I live in the latter part of the nineteenth century?" she asked.	- Ведь я живу в последней половине девятнадцатого столетия, - сказала она.
"In the newspapers, did you say?	- Вы говорите о газетах.
In large type, Horace, if you love me!"	Напечатайте самым крупным шрифтом, Орас, если вы любите меня!
Horace changed the subject.	Орас переменил тему разговора.

"You blame me for being out of spirits," he said; "and you seem to think it is because I am tired of my pleasant life at Mablethorpe House.	- Вы меня браните за то, что я не в духе, - сказал он, - и, кажется, думаете, будто это оттого, что мне надоела спокойная жизнь в Мэбльторнском доме.
I am not in the least tired, Lady Janet."	Она мне вовсе не надоела, леди Джэнет.
He looked toward the conservatory: the frown showed itself on his face once more.	Он посмотрел на оранжерею, лицо его опять нахмурилось.
"The truth is," he resumed, "I am not satisfied with Grace Roseberry."	- Дело в том, - продолжал он, - что я недоволен Грэс Розбери.
"What has Grace done?"	- Что сделала Грэс?
"She persists in prolonging our engagement.	- Она настаивает на продолжении нашей помолвки.
Nothing will persuade her to fix the day for our marriage."	Ничем не убедишь ее назначить день нашей свадьбы.
It was true!	Это была правда.
Mercy had been mad enough to listen to him, and to love him.	Мерси имела сумасбродство выслушать его признание и сама полюбила его.
But Mercy was not vile enough to marry him under her false character, and in her false name.	Но Мерси была не до такой степени подла, чтобы обвенчаться с ним под чужим именем.
Between three and four months had elapsed since Horace had been sent home from the war, wounded, and had found the beautiful Englishwoman whom he had befriended in France established at Mablethorpe House.	Прошло три или четыре месяца после того, как Орас приехал с войны домой раненый и нашел прелестную англичанку, которой он услужил во Франции, поселившуюся в Мэбльторнском доме.
Invited to become Lady Janet's guest (he had passed his holidays as a school-boy under Lady Janet's roof)-free to spend the idle time of his convalescence from morning to night in Mercy's society-the impression originally produced on him in a French cottage soon strengthened into love.	Приглашенный погостить у леди Джэнет (будучи в школе, он проводил праздники в доме леди Джэнет) - он проводил свободное время в дни выздоровления с утра до вечера в обществе Мерси. Впечатление, вначале произведенное на него во французском домике, скоро перешло в любовь.
Before the month was out Horace had declared himself, and had discovered that he spoke to willing ears.	Не прошло и месяца, Орас объяснился и узнал, что его выслушали охотно.
From that moment it was only a question of persisting long enough in the resolution to gain his point.	С той минуты вопрос состоял только в том, чтобы настойчиво и решительно добиться своей цели.
The marriage engagement was ratified-most reluctantly on the lady's side-and there the further progress of Horace Holmcroft's suit came to an end.	Помолвка была скреплена очень неохотно со стороны невесты, и всякие дальнейшие успехи сватовства Ораса Голмкрофта окончились.
Try as he might, he failed to persuade his betrothed wife to fix the day for the marriage.	Как он ни старался, ему не удавалось уговорить свою невесту назначить день свадьбы.
There were no obstacles in her way.	Никаких препятствий не было.
She had no near relations of her own to consult.	У нее не было близких родственников, с которыми ей надо было бы советоваться.

As a connection of Lady Janet's by marriage, Horace's mother and sisters were ready to receive her with all the honors due to a new member of the family.	Как родственницу по мужу леди Джэнет, мать и отец Ораса готовы были принять ее со всеми должными почестями новому члену семьи.
No pecuniary considerations made it necessary, in this case, to wait for a favorable time.	Никакие денежные соображения не делали необходимым в этом случае ждать более благоприятного времени.
Horace was an only son; and he had succeeded to his father's estate with an ample income to support it.	Орас был единственный сын и получил в наследство поместье отца с большим доходом.
On both sides alike there was absolutely nothing to prevent the two young people from being married as soon as the settlements could be drawn.	С обеих сторон ничто не мешало молодым людям обвенчаться тотчас по изготовлении брачного контракта.
And yet, to all appearance, here was a long engagement in prospect, with no better reason than the lady's incomprehensible perversity to explain the delay.	А между тем, по-видимому, предстояла продолжительная помолвка без всякой основательной причины, кроме непонятной настойчивости невесты не давать объяснения этой задержке.
"Can you account for Grace's conduct?" asked Lady Janet.	-Не можете ли вы объяснить поведение Грэс? -спросила леди Джэнет.
Her manner changed as she put the question.	Ее обращение переменилось, когда она задавала этот вопрос.
She looked and spoke like a person who was perplexed and annoyed.	Она глядела и говорила как женщина, находящаяся в недоумении и раздосадованная.
"I hardly like to own it," Horace answered, "but I am afraid she has some motive for deferring our marriage which she cannot confide either to you or to me."	- Мне не хочется признаться, - сказал Орас, - но мне кажется, что у нее есть какая-то причина откладывать нашу свадьбу, которую она не хочет сказать ни вам, ни мне.
Lady Janet started.	Леди Джэнет вздрогнула.
"What makes you think that?" she asked.	- Что заставляет вас думать так? - спросила она.
"I have once or twice caught her in tears.	- Я раза два заставал ее в слезах.
Every now and then-sometimes when she is talking quite gayly-she suddenly changes color and becomes silent and depressed.	Время от времени, иногда, когда она разговаривает совершенно весело, она вдруг изменяется в лице, становится молчалива и уныла.
Just now, when she left the table (didn't you notice it?), she looked at me in the strangest way-almost as if she was sorry for me.	Вот сейчас, когда она встала из-за стола (разве вы не обратили внимание?), она посмотрела на меня очень странно - точно ей жаль меня.
What do these things mean?"	Что значит все это?
Horace's reply, instead of increasing Lady Janet's anxiety, seemed to relieve it.	Ответ Ораса, вместо того чтобы увеличить беспокойство леди Джэнет, как будто облегчил его.
He had observed nothing which she had not noticed herself.	Он не приметил ничего такого, что бы не приметила она сама.
"You foolish boy!" she said, "the meaning is plain enough.	-Глупый мальчик!- сказала она. - Причина довольно ясна.
Grace has been out of health for some time past.	Грэс была нездорова уже некоторое время.
The doctor recommends change of air.	Доктора предписали ей перемену климата.

I shall take her away with me."	Я увезу ее отсюда.
"It would be more to the purpose," Horace rejoined, "if I took her away with me.	- Было бы гораздо ближе к цели, - сказал Орас, -если бы я увез ее.
She might consent, if you would only use your influence.	Она, может быть, согласится, если вы употребите ваше влияние.
Is it asking too much to ask you to persuade her?	Могу ли я попросить вас уговорить ее?
My mother and my sisters have written to her, and have produced no effect.	Моя мать и сестры писали ей, но это не произвело никакого действия.
Do me the greatest of all kindnesses-speak to her to-day!"	Сделайте мне величайшее одолжение, поговорите с ней сегодня.
He paused, and possessing himself of Lady Janet's hand, pressed it entreatingly.	Он замолчал и, взяв руку леди Джэнет, с умоляющим видом пожал ее.
"You have always been so good to me," he said, softly, and pressed it again.	- Вы всегда были так добры ко мне! - сказал он нежно и опять пожал ее руку.
The old lady looked at him.	Старушка посмотрела на него.
It was impossible to dispute that there were attractions in Horace Holmcroft's face which made it well worth looking at.	Невозможно было оспаривать, что в лице Ораса Г олмкрофта была такая привлекательность, что на него стоило смотреть.
Many a woman might have envied him his clear complexion, his bright blue eyes, and the warm amber tint in his light Saxon hair.	Многие женщины могли бы позавидовать его чистому цвету лица, его блестящим голубым глазам и теплому, янтарному оттенку светлых саксонских волос.
Men-especially men skilled in observing physiognomy-might have noticed in the shape of his forehead and in the line of his upper lip the signs indicative of a moral nature deficient in largeness and breadth-of a mind easily accessible to strong prejudices, and obstinate in maintaining those prejudices in the face of conviction itself.	Мужчины, особенно те, которые обладали искусством наблюдать физиономии, могли бы приметить в очерке лба и в линиях верхней губы признаки, показывающие недостаток обширности в нравственной натуре - душу, легко доступную сильным предубеждениям и упорно поддерживающую эти предубеждения наперекор самой очевидности.
To the observation of women these remote defects were too far below the surface to be visible.	Для наблюдательности женщин эти отдаленные недостатки лежали слишком низко под поверхностью для того, чтобы быть очевидными.
He charmed the sex in general by his rare personal advantages, and by the graceful deference of his manner.	Он очаровывал женщин в основном своей привлекательной внешностью и любезным, деликатным обращением.
To Lady Janet he was endeared, not by his own merits only, but by old associations that were connected with him.	Для леди Джэнет он был мил не только по своим собственным достоинствам, но и по старым воспоминаниям, которые соединялись с ним.
His father had been one of her many admirers in her young days.	Отец его был одним из ее многочисленных поклонников в ее молодости.
Circumstances had parted them.	Обстоятельства разлучили их.
Her marriage to another man had been a childless marriage.	Брак ее с другим был бездетным.

In past times, when the boy Horace had come to her from school, she had cherished a secret fancy (too absurd to be communicated to any living creature) that he ought to have been her son, and might have been her son, if she had married his father!	В прошлое время, когда мальчик приходил к ней из школы, она тайно лелеяла фантазию (слишком нелепую, чтобы ее можно было сообщить кому бы то ни было), что ему следовало быть ее сыном, и он мог бы быть ее сыном, если бы она вышла за его отца.
She smiled charmingly, old as she was-she yielded as his mother might have yielded-when the young man took her hand and entreated her to interest herself in his marriage.	Она очаровательно улыбнулась. Как ни была стара, она уступила, как уступила бы его мать, когда молодой человек взял ее за руку и умолял заинтересоваться его браком.
"Must I really speak to Grace?" she asked, with a gentleness of tone and manner far from characteristic, on ordinary occasions, of the lady of Mablethorpe House.	-Неужели я должна говорить с Грэс? - спросила она по-дружески, с простотой, вовсе не показывающей хозяйку Мэбльторнского дома.
Horace saw that he had gained his point.	Орас увидел, что он достиг цели.
He sprang to his feet; his eyes turned eagerly in the direction of the conservatory; his handsome face was radiant with hope.	Он вскочил, глаза его нетерпеливо обратились к оранжерее, его красивое лицо сияло надеждой.
Lady Janet (with her mind full of his father) stole a last look at him, sighed as she thought of the vanished days, and recovered herself.	Леди Джэнет (с мыслями, наполненными его отцом) бросила на него украдкой последние взгляд, вздохнула, подумав об исчезнувших днях, и опомнилась.
"Go to the smoking-room," she said, giving him a push toward the door.	- Ступайте в курительную комнату, - сказала она, подтолкнув его к двери.
"Away with you, and cultivate the favorite vice of the nineteenth century."	- Прочь отсюда! Предавайтесь любимому пороку девятнадцатого столетия.
Horace attempted to express his gratitude.	Орас пытался выразить свою признательность.
"Go and smoke!" was all she said, pushing him out.	- Ступайте и курите! - вот все, что она сказала, тонкая его вон.
"Go and smoke!"	- Ступайте и курите!
Left by herself, Lady Janet took a turn in the room, and considered a little.	Оставшись одна, леди Джэнет прошлась по комнате соображая.
Horace's discontent was not unreasonable.	Неудовольствие Ораса не было необоснованным.
There was really no excuse for the delay of which he complained.	Действительно, не было предлога для задержки, на которую он жаловался.
Whether the young lady had a special motive for hanging back, or whether she was merely fretting because she did not know her own mind, it was, in either case, necessary to come to a distinct understanding, sooner or later, on the serious question of the marriage.	Точно ли молодая девушка имела особенную причину медлить, или она тревожилась оттого, что сама еще не разобралась в своих чувствах, во всяком случае необходимо было, наконец, разрешить рано или поздно вопрос о свадьбе.
The difficulty was, how to approach the subject without giving offense.	Затруднение состояло в том, как начать этот разговор, не обидев Грэс.
"I don't understand the young women of the present generation," thought Lady Janet. "In my time, when we were fond of a man, we were ready to marry him at a moment's notice.	"Я не понимаю молодых женщин настоящего поколения, - думала леди Джэнет, - в мое время, когда мы любили мужчину, мы готовы были обвенчаться с ним хоть сию минуту.

And this is an age of progress!	А это век прогресса!
They ought to be readier still."	Им следовало бы еще скорее быть готовыми".
Arriving, by her own process of induction, at this inevitable conclusion, she decided to try what her influence could accomplish, and to trust to the inspiration of the moment for exerting it in the right way.	Дойдя с помощью своих собственных выводов до этого заключения, она решилась попробовать, что может сделать ее влияние, и положиться на вдохновение минуты.
"Grace!" she called out, approaching the conservatory door.	- Грэс! - позвала она, подходя к двери оранжереи.
The tall, lithe figure in its gray dress glided into view, and stood relieved against the green background of the winter-garden.	Высокая, стройная фигура в сером платье приблизилась, отделяясь от зелени деревьев зимнего сада.
"Did your ladyship call me?"	- Ваше сиятельство звали меня?
"Yes; I want to speak to you.	- Да, я хочу говорить с вами.
Come and sit down by me."	Подойдите сюда и сядьте возле меня.
With those words Lady Janet led the way to a sofa, and placed her companion by her side.	С этими словами леди Джэнет пошла к дивану и усадила свою компаньонку возле себя.
CHAPTER VII. THE MAN IS COMING.	Глава VII ЧЕЛОВЕК ПРИБЛИЖАЕТСЯ
"You look very pale this morning, my child."	- Вы очень бледны, дитя мое.
Mercy sighed wearily.	Мерси уныло вздохнула.
"I am not well," she answered.	- Я нездорова, - ответила она.
"The slightest noises startle me.	- Малейший шум пугает меня.
I feel tired if I only walk across the room."	Я устаю, даже если только пройду через комнату.
Lady Janet patted her kindly on the shoulder.	Леди Джэнет ласково потрепала ее по плечу.
"We must try what a change will do for you.	- Мы должны попробовать, не поможет ли вам перемена климата.
Which shall it be? the Continent or the sea-side?"	Куда нам поехать - за границу или к морю?
"Your ladyship is too kind to me."	- Ваше сиятельство очень добры ко мне.
"It is impossible to be too kind to you."	- С вами невозможно быть иначе.
Mercy started.	Мерси вздрогнула.
The color flowed charmingly over her pale face.	Очаровательный румянец залил ее бледное лицо.
"Oh!" she exclaimed, impulsively. "Say that again!"	- О! - воскликнула она с пылкостью, - повторите это опять!
"Say it again?" repeated Lady Janet, with a look of surprise.	- Повторить опять? - переспросила леди Джэнет с изумлением.
"Yes!	-Да!
Don't think me presuming; only think me vain.	Не считайте меня самонадеянной, только считайте меня тщеславной.
I can't hear you say too often that you have learned to like me.	Мне хочется слышать как можно чаще, что вы привыкли любить меня.

Is it really a pleasure to you to have me in the house?	Действительно ли вам приятно иметь меня в доме?
Have I always behaved well since I have been with you?"	Действительно ли я всегда хорошо вела себя с тех пор, как я у вас живу?
(The one excuse for the act of personation-if excuse there could be-lay in the affirmative answer to those questions.	(Единственное извинение в том, что она выдала себя за другую, если извинение быть могло, заключалось в утвердительном ответе на эти вопросы.
It would be something, surely, to say of the false Grace that the true Grace could not have been worthier of her welcome, if the true Grace had been received at Mablethorpe House!) Lady Janet was partly touched, partly amused, by the extraordinary earnestness of the appeal that had been made to her.	Конечно, сказать о ложной Грэс, что настоящая Грэс не могла быть достойнее сделанного ей приема, если бы настоящая Грэс была принята в Мэбльторнском доме, значило что-нибудь.) Леди Джэнет отчасти тронула, отчасти насмешила необыкновенная серьезность вопроса, поставленного перед ней.
"Have you behaved well?" she repeated.	- Хорошо ли вы себя вели? - повторила она.
"My dear, you talk as if you were a child!"	- Душа моя, вы говорите как ребенок!
She laid her hand caressingly on Mercy's arm, and continued, in a graver tone:	Она ласково положила руку на руку Мерси и продолжала более серьезным тоном:
"It is hardly too much to say, Grace, that I bless the day when you first came to me.	-Вряд ли много будет сказать, Грэс, что я благословляю тот день, когда вы в первый раз явились ко мне.
I do believe I could be hardly fonder of you if you were my own daughter."	Я думаю, что вряд ли могла любить вас больше, если бы вы были моя родная дочь.
Mercy suddenly turned her head aside, so as to hide her face.	Мерси вдруг отвернулась, чтобы скрыть свое лицо.
Lady Janet, still touching her arm, felt it tremble.	Леди Джэнет, все еще держа ее за руку, почувствовала, что она дрожит.
"What is the matter with you?" she asked, in her abrupt, downright manner.	- Что с вами, - спросила она по-своему, резко и прямо.
"I am only very grateful to your ladyship-that is all."	- Я только очень признательна вашему сиятельству - вот и все.
The words were spoken faintly, in broken tones.	Слова были сказаны слабым, прерывистым голосом.
The face was still averted from Lady Janet's view.	Лицо Грэс было повернуто в сторону, чтобы леди Джэнет не видела его.
"What have I said to provoke this?" wondered the old lady.	"Чем мои слова вызвали это?- удивлялась мысленно старушка.
"Is she in the melting mood to-day?	- В нормальном ли расположении духа она сегодня?
If she is, now is the time to say a word for Horace!"	Если так, то теперь пора замолвить слово за Ораса".
Keeping that excellent object in view, Lady Janet approached the delicate topic with all needful caution at starting.	Имея в виду эту прекрасную цель, леди Джэнет приблизилась к щекотливому предмету со всеми необходимыми предосторожностями.

"We have got on so well together," she resumed, "that it will not be easy for either of us to feel reconciled to a change in our lives.	- Мы так хорошо уживаемся, - продолжала она, -что ни одной из нас не будет легко примириться с переменой в нашей жизни.
At my age, it will fall hardest on me.	В мои лета для меня это будет тяжелее, чем для вас.
What shall I do, Grace, when the day comes for parting with my adopted daughter?"	Что я буду делать, Грэс, когда настанет день для разлуки с моей приемной дочерью?
Mercy started, and showed her face again.	Мерси вздрогнула и опять повернулась лицом к леди Джэнет.
The traces of tears were in her eyes.	Следы слез были на ее глазах.
"Why should I leave you?" she asked, in a tone of alarm.	- Зачем мне оставлять вас? - спросила она с испугом.
"Surely you know!" exclaimed Lady Janet.	- Наверно, вы это знаете! - воскликнула леди Джэнет.
"Indeed I don't.	- Право, не знаю.
Tell me why."	Скажите мне зачем.
"Ask Horace to tell you."	- Просите Ораса сказать вам.
The last allusion was too plain to be misunderstood.	- Последний намек был так прям, что его нельзя было не понять.
Mercy's head drooped.	Голова Мерси опустилась.
She began to tremble again.	Она начала опять дрожать.
Lady Janet looked at her in blank amazement.	Леди Джэнет посмотрела на нее с крайним изумлением.
"Is there anything wrong between Horace and you?" she asked.	- Не случилось ли чего-нибудь неприятного между Орасом и вами? - спросила она.
"No."	- Нет.
"You know your own heart, my dear child?	- Знаете ли вы свое сердце, милое дитя?
You have surely not encouraged Horace without loving him?"	Конечно, вы не подали надежды Орасу, не любя его?
"Oh no!"	- О, нет!
"And yet-"	- Между тем...
For the first time in their experience of each other Mercy ventured to interrupt her benefactress.	Первый раз Мерси осмелилась перебить свою благодетельницу.
"Dear Lady Janet," she interposed, gently, "I am in no hurry to be married.	- Любезная леди Джэнет, - кротко возразила она, -я не тороплюсь выходить замуж.
There will be plenty of time in the future to talk of that.	Еще много времени впереди, рано говорить об этом.
You had something you wished to say to me. What is it?"	Вы, кажется, что-то хотели мне сказать, что же?
It was no easy matter to disconcert Lady Janet Roy.	Нелегко было смутить леди Джэнет Рой.

But that last question fairly reduced her to silence.	Но этот последний вопрос просто заставил ее замолчать.
After all that had passed, there sat her young companion, innocent of the faintest suspicion of the subject that was to be discussed between them!	После всего, что произошло, ее молодая компаньонка не имела ни малейшего подозрения о том предмете, о котором им надлежало рассуждать.
"What are the young women of the present time made of?" thought the old lady, utterly at a loss to know what to say next.	"Как рассуждают о браке молодые женщины в настоящее время? " - думала старушка, совершенно не зная, что сказать.
Mercy waited, on her side, with an impenetrable patience which only aggravated the difficulties of the position.	Мерси ждала со своей стороны с величайшим терпением, которое только увеличивало затруднительность положения.
The silence was fast threatening to bring the interview to a sudden and untimely end, when the door from the library opened, and a man-servant, bearing a little silver salver, entered the room.	Молчание скоро угрожало прервать разговор внезапно и преждевременно, когда дверь библиотеки отворилась и слуга, с маленьким серебряным подносом в руке, вошел в комнату.
Lady Janet's rising sense of annoyance instantly seized on the servant as a victim.	Возрастающее раздражение леди Джэнет внезапно выбрало себе в жертву слугу.
"What do you want?" she asked, sharply.	- Что вам нужно? - спросила она резко.
"I never rang for you."	- Я не звонила.
"A letter, my lady.	- Письмо, миледи.
The messenger waits for an answer."	Посланный ждет ответа.
The man presented his salver with the letter on it, and withdrew.	Слуга подал поднос, на котором лежало письмо, и ушел.
Lady Janet recognized the handwriting on the address with a look of surprise.	Леди Джэнет с удивлением узнала почерк на адресе.
"Excuse me, my dear," she said, pausing, with her old-fashioned courtesy, before she opened the envelope.	- Извините меня, душа моя, - сказала она с своей обычной вежливостью, прежде чем распечатала конверт.
Mercy made the necessary acknowledgment, and moved away to the other end of the room, little thinking that the arrival of the letter marked a crisis in her life.	Мерси ответила, что подобает в этом случае, и отошла на другой конец комнаты, вовсе не думая, что это письмо приведет к кризису в ее жизни.
Lady Janet put on her spectacles.	Леди Джэнет надела очки.
"Odd that he should have come back already!" she said to herself, as she threw the empty envelope on the table.	- Странно, что он уже возвратился, - сказала она, -бросив пустой конверт на стол.
The letter contained these lines, the writer of them being no other than the man who had preached in the chapel of the Refuge:	Написавший письмо был не кто иной, как тот человек, который читал проповедь в капелле приюта. В письме говорилось следующее:
"DEAR AUNT-I am back again in London before my time.	"Любезная тетушка! Я возвратился в Лондон раньше срока.
My friend the rector has shortened his holiday, and has resumed his duties in the country.	Друг мой ректор сократил свой отдых и приступил в своим обязанностям в деревне.

I am afraid you will blame me when you hear of the reasons which have hastened his return.	Я боюсь, что вы будете бранить меня, когда узнаете о причинах, ускоривших мое возвращение.
The sooner I make my confession, the easier I shall feel.	Чем скорее признаюсь я вам, тем легче будет мне на сердце.
Besides, I have a special object in wishing to see you as soon as possible.	Кроме того, у меня есть особая цель желать увидеть вас, как можно скорее.
May I follow my letter to Mablethorpe House?	Могу я прийти вслед за моим письмом в Мэбльторнский дом?
And may I present a lady to you-a perfect stranger-in whom I am interested?	И могу ли я представить вам особу, совершенно постороннюю, в которой я принимаю участие?
Pray say Yes, by the bearer, and oblige your affectionate nephew, "JULIAN GRAY."	Пожалуйста, скажите да посланному, и вы обяжете вашего любящего племянника Джулиана Грея".
Lady Janet referred again suspiciously to the sentence in the letter which alluded to the "lady."	Леди Джэнет опять подозрительно посмотрела на ту фразу в письме, где упоминалось об "особе".
Julian Gray was her only surviving nephew, the son of a favorite sister whom she had lost.	Джулиан Грэй был единственный ее племянник, оставшийся в живых, племянник любимой сестры, которой она лишилась.
He would have held no very exalted position in the estimation of his aunt-who regarded his views in politics and religion with the strongest aversion-but for his marked resemblance to his mother.	Он занимал бы не весьма высокое положение в уважении тетки, которая смотрела на его мнения о политике и религии с сильнейшим отвращением, если бы не его замечательное сходство с матерью.
This pleaded for him with the old lady, aided as it was by the pride that she secretly felt in the early celebrity which the young clergyman had achieved as a writer and a preacher.	Это говорило в его пользу в глазах старушки, этому способствовала также гордость, внушаемая известностью, которую молодой пастор достиг как писатель и проповедник.
Thanks to these mitigating circumstances, and to Julian's inexhaustible good-humor, the aunt and the nephew generally met on friendly terms.	По милости этих смягчающих обстоятельств и неистощимой веселости Джулиана тетка и племянник всегда были в хороших отношениях.
Apart from what she called "his detestable opinions," Lady Janet was sufficiently interested in Julian to feel some curiosity about the mysterious "lady" mentioned in the letter.	Помимо того, что она называла его "отвратительными мнениями", леди Джэнет достаточно интересовалась Джулианом для того, чтобы почувствовать некоторое любопытство о "таинственной даме", о которой упоминалось в письме.
Had he determined to settle in life?	Не решился ли он пристроиться?
Was his choice already made?	Не сделан ли уже его выбор?
And if so, would it prove to be a choice acceptable to the family?	И если так, могут ли родные одобрить этот выбор?
Lady Janet's bright face showed signs of doubt as she asked herself that last question.	На веселом лице леди Джэнет появились признаки сомнения, когда она задала себе этот последний вопрос.
Julian's liberal views were capable of leading him to dangerous extremes.	Либеральные взгляды Джулиана очень могли довести его до опасных крайностей.

His aunt shook her head ominously as she rose from the sofa and advanced to the library door.	Тетка зловеще качала головой, вставая с дивана и подходя к двери библиотеки.
"Grace," she said, pausing and turning round, "I have a note to write to my nephew.	- Г рэс, - сказала она, - остановившись и обернувшись, - я должна написать записку моему племяннику.
I shall be back directly."	Я сейчас вернусь.
Mercy approached her, from the opposite extremity of the room, with an exclamation of surprise.	Мерси подошла к ней с противоположного конца комнаты с восклицанием удивления.
"Your nephew?" she repeated.	- К вашему племяннику? - спросила она.
"Your ladyship never told me you had a nephew."	- Ваше сиятельство никогда не говорили мне, что у вас есть племянник.
Lady Janet laughed.	Леди Джэнет засмеялась.
"I must have had it on the tip of my tongue to tell you, over and over again," she said.	- Должно быть, у меня было несколько раз на языке, чтобы сказать вам, - ответила она.
"But we have had so many things to talk about-and, to own the truth, my nephew is not one of my favorite subjects of conversation.	- Но у нас так много было о чем говорить, сказать по правде, мой племянник составляет не любимый предмет для разговора.
I don't mean that I dislike him; I detest his principles, my dear, that's all.	Я не говорю, чтобы я его не любила, я только терпеть не могу его правил, душа моя.
However, you shall form your own opinion of him; he is coming to see me to-day.	Впрочем, вы сами составите о нем мнение. Он будет у меня сегодня.
Wait here till I return; I have something more to say about Horace."	Подождите, пока я вернусь, я еще кое-что скажу вам об Орасе.
Mercy opened the library door for her, closed it again, and walked slowly to and fro alone in the room, thinking.	Мерси отворила для нее дверь библиотеки, опять затворила и медленно начала ходить по комнате в раздумье.
Was her mind running on Lady Janet's nephew?	О племяннике ли леди Джэнет думала она?
No.	Нет.
Lady Janet's brief allusion to her relative had not led her into alluding to him by his name.	Вкратце намекнув на своего родственника, леди Джэнет не назвала его по имени.
Mercy was still as ignorant as ever that the preacher at the Refuge and the nephew of her benefactress were one and the same man.	Мерси все еще не знала, что проповедник в приюте и племянник ее благодетельницы был один и тот же человек.
Her memory was busy now with the tribute which Lady Janet had paid to her at the outset of the interview between them:	Она теперь думала о тех лестных словах, которые леди Джэнет сказала в начале их разговора.
"It is hardly too much to say, Grace, that I bless the day when you first came to me."	"Вряд ли много будет сказать, Грэс, что я благословляю тот день, когда вы в первый раз явились ко мне".
For the moment there was balm for her wounded spirit in the remembrance of those words.	С той минуты воспоминания об этих словах для ее раненой души стали бальзамом.
Grace Roseberry herself could surely have earned no sweeter praise than the praise that she had won.	Сама Грэс Розбери не могла бы заслужить более сладостной похвалы.

The next instant she was seized with a sudden horror of her own successful fraud.	Через минуту ею овладел внезапный ужас при мысли о своем успешном обмане.
The sense of her degradation had never been so bitterly present to her as at that moment.	Никогда чувство ее унижения не было так горько для нее, как в эту минуту.
If she could only confess the truth-if she could innocently enjoy her harmless life at Mablethorpe House-what a grateful, happy woman she might be!	Если бы она могла сказать правду, если бы могла невинно наслаждаться своей спокойной жизнью в Мэбльторнском доме - какою признательной, счастливой женщиной могла она быть!
Was it possible (if she made the confession) to trust to her own good conduct to plead her excuse?	Возможно ли (если она признается) сослаться в извинение за свое хорошее поведение?
No!	Нет!
Her calmer sense warned her that it was hopeless.	При более спокойном обдумывании она увидела, что на это надежды нет.
The place she had won-honestly won-in Lady Janet's estimation had been obtained by a trick.	Место, приобретенное ею, честно приобретенное, во мнении леди Джэнет, досталось ей посредством обмана.
Nothing could alter, nothing could excuse, that.	Ничто не может переменить, ничто не может изменить этого.
She took out her handkerchief and dashed away the useless tears that had gathered in her eyes, and tried to turn her thoughts some other way.	Она вынула носовой платок и отерла бесполезные слезы, навернувшиеся на глазах ее, и старалась обратить свои мысли на другое.
What was it Lady Janet had said on going into the library?	Что сказала леди Джэнет, входя в библиотеку?
She had said she was coming back to speak about Horace.	Она сказала, что вернется поговорить об Орасе.
Mercy guessed what the object was; she knew but too well what Horace wanted of her.	Мерси угадала, о чем она хочет говорить. Она знала очень хорошо, чего Орас хочет от нее.
How was she to meet the emergency?	Как она справится с этим непредвиденным обстоятельством?
In the name of Heaven, what was to be done?	Ради Бога, что должна она делать?
Could she let the man who loved her-the man whom she loved-drift blindfold into marriage with such a woman as she had been?	Может ли она допустить человека, который любит ее, человека, которого она любила, вступить очертя голову в брак с такою женщиной, какой она была?
No! it was her duty to warn him.	Нет! Она была обязана предупредить его.
How?	Как?
Could she break his heart, could she lay his life waste by speaking the cruel words which might part them forever?	Могла ли она разбить его сердце, могла ли она испортить его жизнь, сказав жестокие слова, которые могли разлучить их навсегда?
"I can't tell him!	-Я не могу сказать ему!
I won't tell him!" she burst out, passionately. "The disgrace of it would kill me!"	Я не хочу сказать ему! - закричала она горячо, -Бесславие убьет меня!
Her varying mood changed as the words escaped her.	Ее обычная сдержанность изменила, когда эти слова сорвались с ее губ.

A reckless defiance of her own better nature-that saddest of all the forms in which a woman's misery can express itself-filled her heart with its poisoning bitterness.	Беззаботное пренебрежение своими лучшими чувствами - этот самый печальный из всех видов, которыми может выразиться женское горе, -наполнило ее сердце своей ядовитой горечью.
She sat down again on the sofa with eyes that glittered and cheeks suffused with an angry red.	Она опять села на диван со сверкающими глазами и со щеками, залитыми гневным румянцем.
"I am no worse than another woman!" she thought. "Another woman might have married him for his money."	"Я не хуже всякой другой женщины, - думала она, - а другая женщина вышла бы за него из-за денег".
The next moment the miserable insufficiency of her own excuse for deceiving him showed its hollowness, self-exposed.	Через минуту жалкая недостаточность ее извинения в том, что она обманывала его, сама обнаружила свою фальшивость.
She covered her face with her hands, and found refuge-where she had often found refuge before-in the helpless resignation of despair.	Она закрыла лицо руками и нашла прибежище там, где часто находила его прежде в беспомощной безропотности отчаяния.
"Oh, that I had died before I entered this house!	"О, зачем я не умерла прежде, чем вошла в этот дом?
Oh, that I could die and have done with it at this moment!"	О! Зачем я не могу умереть и положить всему конец сию минуту! "
So the struggle had ended with her hundreds of times already.	Таким образом уже раз сто кончалась ее борьба с собою.
So it ended now.	Так она кончилась и теперь.
The door leading into the billiard-room opened softly.	Дверь, ведущая в биллиардную, тихо отворилась.
Horace Holmcroft had waited to hear the result of Lady Janet's interference in his favor until he could wait no longer.	Орас Голмкрофт ждал результата заступничества за него леди Джэнет, он пока не мог ждать большего.
He looked in cautiously, ready to withdraw again unnoticed if the two were still talking together.	Орас осторожно заглянул, готовясь уйти неприметно, если они обе еще разговаривают.
The absence of Lady Janet suggested that the interview had come to an end.	Отсутствие леди Джэнет показало, что разговор окончился.
Was his betrothed wife waiting alone to speak to him on his return to the room?	Не ждала ли его невеста, чтобы поговорить с ним, когда он вернется в комнату?
He advanced a few steps.	Он сделал несколько шагов.
She never moved; she sat heedless, absorbed in her thoughts.	Она не пошевелилась, она сидела, не обращая на него внимания, погруженная в свои мысли.
Were they thoughts of him?	К нему ли относились эти мысли?
He advanced a little nearer, and called to her.	Он подошел несколько ближе и позвал ее:
"Grace!"	- Грэс!
She sprang to her feet, with a faint cry.	Она вскочила со слабым криком.
"I wish you wouldn't startle me," she said, irritably, sinking back on the sofa.	- Зачем вы испугали меня? - сказала она раздраженно, опять опускаясь на диван.
"Any sudden alarm sets my heart beating as if it would choke me."	- Всякий неожиданный испуг заставляет мое сердце забиться с такой силой, что я задыхаюсь.

Horace pleaded for pardon with a lover's humility.	Орас попросил прощения со смирением жениха.
In her present state of nervous irritation she was not to be appeased.	Нервы ее находились в таком напряжении, что ее нельзя было смягчить.
She looked away from him in silence.	Она молча отвернулась.
Entirely ignorant of the paroxysm of mental suffering through which she had just passed, he seated himself by her side, and asked her gently if she had seen Lady Janet.	Ничего не зная о внезапном приступе сильного нравственного страдания, которому она только что подверглась, Орас сел возле нее и тихо спросил, не видела ли она леди Джэнет.
She made an affirmative answer with an unreasonable impatience of tone and manner which would have warned an older and more experienced man to give her time before he spoke again.	Она дала утвердительный ответ с безрассудным раздражением в тоне и в обращении, которое могло бы служить предостережением для человека старше и опытнее, о том, что надо дать ей время успокоиться, прежде чем опять заговорить с нею.
Horace was young, and weary of the suspense that he had endured in the other room.	Орас был молод и измучен неизвестностью, которую он терпел в другой комнате.
He unwisely pressed her with another question.	Он небрагоразумно пристал к ней с новым вопросом.
"Has Lady Janet said anything to you-"	- Говорила вам леди Джэнет что-нибудь...
She turned on him angrily before he could finish the sentence.	Мерси сердито повернулась к нему, прежде чем он успел закончить фразу.
"You have tried to make her hurry me into marrying you," she burst out.	- Вы пытались заставить ее поторопить меня обвенчаться с вами, - вспылила она.
"I see it in your face!"	- Я вижу это по вашему лицу!
Plain as the warning was this time, Horace still failed to interpret it in the right way.	Как ни ясно было предостережение на этот раз, Орас все же не сумел перетолковать его надлежащим образом.
"Don't be angry!" he said, good-humoredly. "Is it so very inexcusable to ask Lady Janet to intercede for me?	- Не сердитесь! - сказал он добродушно, - разве просить леди Джэнет ходатайствовать обо мне такая непростительная вина?
I have tried to persuade you in vain.	Я старался напрасно убедить вас.
My mother and my sisters have pleaded for me, and you turn a deaf ear-"	Моя мать и мои сестры ходатайствовали за меня, а вы оставались глухи...
She could endure it no longer.	Она не могла дольше вытерпеть.
She stamped her foot on the door with hysterical vehemence.	Она топнула ногой с истерической горячностью.
"I am weary of hearing of your mother and your sisters!" she broke in violently.	- Мне надоело слышать о вашей матери и о ваших сестрах! - запальчиво воскликнула она.
"You talk of nothing else."	- Вы только о них и говорите.
It was just possible to make one more mistake in dealing with her-and Horace made it.	Оставалось возможным сделать еще одну ошибку, и Орас сделал ее.
He took offense, on his side, and rose from the sofa.	Он обиделся и встал с дивана.

His mother and sisters were high authorities in his estimation; they variously represented his ideal of perfection in women.	Его мать и сестры были авторитетами в его мнении. Они, каждая по-своему, представляли его идеал совершенных женщин.
He withdrew to the opposite extremity of the room, and administered the severest reproof that he could think of on the spur of the moment.	Он ушел на противоположный конец комнаты и сделал самый строгий упрек, какой только мог прийти ему в голову в эту минуту.
"It would be well, Grace, if you followed the example set you by my mother and my sisters," he said.	- Хорошо было бы, Г рэс, если бы вы последовали примеру, который вам подают моя мать и мои сестры, - сказал он.
"They are not in the habit of speaking cruelly to those who love them."	- Они не имеют привычки говорить жестокие вещи тем, кто любит их.
To all appearance the rebuke failed to produce the slightest effect.	По всему видно, упрек не произвел ни малейшего действия.
She seemed to be as indifferent to it as if it had not reached her ears.	Мерси осталась так же равнодушна к нему, как будто не слышала его.
There was a spirit in her-a miserable spirit, born of her own bitter experience-which rose in revolt against Horace's habitual glorification of the ladies of his family.	В ней было чувство - чувство жалкое, вынесенное ею из своего горького жизненного опыта, которое возмущалось против привычки Ораса расхваливать своих родных.
"It sickens me," she thought to herself, "to hear of the virtues of women who have never been tempted!	"Мне противно, - думала она, - слышать о добродетелях женщин, никогда не подвергавшихся искушению!
Where is the merit of living reputably, when your life is one course of prosperity and enjoyment?	Г де же заслуга жить порядочно, когда ваша жизнь состоит только из благополучия и наслаждения?
Has his mother known starvation?	Разве его мать умирала с голода?
Have his sisters been left forsaken in the street?"	Разве его сестры были брошены на улице? "
It hardened her heart-it almost reconciled her to deceiving him-when he set his relatives up as patterns for her.	Сердце ее ожесточалось, она почти мирилась с тем, что она обманывала его, когда он выставлял своих родственниц за образец.
Would he never understand that women detested having other women exhibited as examples to them?	Неужели он никогда не поймет, что женщины терпеть не могут, когда других женщин ставят им в пример?
She looked round at him with a sense of impatient wonder.	Она оглянулась на него с чувством нетерпеливого удивления.
He was sitting at the luncheon-table, with his back turned on her, and his head resting on his hand. If he had attempted to rejoin her, she would have repelled him; if he had spoken, she would have met him with a sharp reply. He sat apart from her, without uttering a word.	Он сидел за столом, повернувшись к ней спиной и положив голову на руку - Если бы он вздумал подойти к ней, она оттолкнула бы его, если бы он заговорил с ней, она ответила бы ему резко... Он сидел поодаль от нее, не произнося ни слова.
In a man's hands silence is the most terrible of all protests to the woman who loves him.	Молчание мужчины - самый страшный протест против любящей его женщины.
Violence she can endure.	Запальчивость она перенести может.
Words she is always ready to meet by words on her side.	На слова она всегда ответит такими же словами.

Silence conquers her.	Молчание побеждает ее.
After a moment's hesitation, Mercy left the sofa and advanced submissively toward the table.	После минутной нерешительности Мерси встала с дивана и покорно подошла к столу.
She had offended him-and she alone was in fault.	Она оскорбила его, она одна была виновата.
How should he know it, poor fellow, when he innocently mortified her?	Как он мог знать, бедняжка, что невольно оскорбил ее?
Step by step she drew closer and closer.	Шаг за шагом она придвигалась все ближе.
He never looked round; he never moved.	Он не оглядывался, он не шевелился.
She laid her hand timidly on his shoulder.	Она робко положила руку на плечо его.
"Forgive me, Horace," she whispered in his ear. "I am suffering this morning; I am not myself.	- Простите меня, Орас, - шепнула она на ухо ему, -мне нездоровится сегодня, я сама не своя.
I didn't mean what I said.	Я совсем не думала того, что говорила.
Pray forgive me."	Пожалуйста, простите меня.
There was no resisting the caressing tenderness of voice and manner which accompanied those words.	Нельзя было устоять против ласковой нежности в голосе и обращении, которая сопровождала эти слова.
He looked up; he took her hand.	Он поднял глаза, он взял ее за руку.
She bent over him, and touched his forehead with her lips.	Она наклонилась к нему и коснулась губами его лба.
"Am I forgiven?" she asked.	- Прощена я? - спросила она.
"Oh, my darling," he said, "if you only knew how I loved you!"	- О, моя дорогая, - сказал он, - если, бы вы знали, как я вас люблю.
"I do know it," she answered, gently, twining his hair round her finger, and arranging it over his forehead where his hand had ruffled it.	- Знаю, - покорно ответила она, обвивая его волосы вокруг своего пальца и приглаживая их на лбу, на том месте, где ее рука растрепала их.
They were completely absorbed in each other, or they must, at that moment, have heard the library door open at the other end of the room.	Они оба так были заняты друг другом, что не услышали, как отворилась дверь библиотеки на другом конце комнаты.
Lady Janet had written the necessary reply to her nephew, and had returned, faithful to her engagement, to plead the cause of Horace.	Леди Джэнет написала необходимый ответ племяннику и вернулась, верная своему обещанию, ходатайствовать за Ораса.
The first object that met her view was her client pleading, with conspicuous success, for himself!	Первое, что бросилось ей в глаза, был ее клиент, ходатайствовавший с очевидным успехом за самого себя!
"I am not wanted, evidently," thought the old lady.	"Кажется, я не нужна", - подумала старушка.
She noiselessly closed the door again and left the lovers by themselves.	Тихо затворила она опять дверь и оставила любовников одних.
Horace returned, with unwise persistency, to the question of the deferred marriage.	Орас вернулся с неблагоразумной настойчивостью к вопросу об отложенной свадьбе.
At the first words that he spoke she drew back directly-sadly, not angrily.	При первых словах, произнесенных им, она тотчас отступила назад - с грустью, не сердито.

"Don't press me to-day," she said; "I am not well to-day."	- Не приставайте ко мне сегодня, - сказала она, - я не совсем здорова.
He rose and looked at her anxiously.	Он встал и тревожно посмотрел на нее.
"May I speak about it to-morrow?"	- Могу я поговорить об этом завтра?
"Yes, to-morrow."	- Да, завтра.
She returned to the sofa, and changed the subject.	Она вернулась к дивану и переменила тему разговора.
"What a time Lady Janet is away!" she said.	- Как долго нет леди Джэнет! - сказала она.
"What can be keeping her so long?"	- Что может задерживать ее так долго?
Horace did his best to appear interested in the question of Lady Janet's prolonged absence.	Орас употребил все силы, чтобы показать, будто он интересуется продолжительным отсутствием леди Джэнет.
"What made her leave you?" he asked, standing at the back of the sofa and leaning over her.	- Зачем она оставила вас? - спросил он, стоя за спинкой дивана и наклоняясь к Мерси.
"She went into the library to write a note to her nephew.	- Она пошла в библиотеку написать записку к своему племяннику.
By-the-by, who is her nephew?"	Кстати, кто ее племянник?
"Is it possible you don't know?"	- Неужели вы не знаете?
"Indeed, I don't."	- Право, не знаю.
"You have heard of him, no doubt," said Horace.	- Вы, без сомнения, слышали о нем, - сказал Орас.
"Lady Janet's nephew is a celebrated man."	- Племянник леди Джэнет знаменитый человек.
He paused, and stooping nearer to her, lifted a love-lock that lay over her shoulder and pressed it to his lips.	Он замолчал и, наклонившись ближе к Мерси, приподнял локон, лежавший на ее плече, и прижал его к губам.
"Lady Janet's nephew," he resumed, "is Julian Gray."	- Племянник леди Джэнет, - продолжал он, -Джулиан Грэй.
She started off her seat, and looked round at him in blank, bewildered terror, as if she doubted the evidence of her own senses.	Она вскочила и оглянулась на него со смущением, изумлением, страхом, как бы сомневалась в здравости своего ума.
Horace was completely taken by surprise.	Орас был также приведен в крайнее изумление.
"My dear Grace!" he exclaimed; "what have I said or done to startle you this time?"	-Любезная Грэс, - воскликнул он, - что я сказал или сделал такое, что вы так испугались?
She held up her hand for silence.	Она молча протянула руку.
"Lady Janet's nephew is Julian Gray," she repeated; "and I only know it now!"	- Племянник леди Джэнет Джулиан Грэй, -повторила она медленно, - а я узнала об этом только теперь!
Horace's perplexity increased.	Недоумение Ораса увеличилось.
"My darling, now you do know it, what is there to alarm you?" he asked.	- Моя дорогая, теперь, когда вы знаете это, что вас пугает? - спросил он.

(There was enough to alarm the boldest woman living-in such a position, and with such a temperament as hers.	Было отчего испугаться самой смелой женщине на свете в таком положении и с таким темпераментом, как у нее.
To her mind the personation of Grace Roseberry had suddenly assumed a new aspect: the aspect of a fatality.	Для ее воображения представление личности Г рэс Розбери вдруг приняло новый вид, вид предопределения.
It had led her blindfold to the house in which she and the preacher at the Refuge were to meet.	Оно слепо привело ее в тот дом, в котором она должна была встретить проповедника приюта.
He was coming-the man who had reached her inmost heart, who had influenced her whole life!	Он приближался - тот человек, который затронул самую глубину ее сердца, который повлиял на всю ее жизнь!
Was the day of reckoning coming with him?)	Неужели день расчета приближается вместе с ним?
"Don't notice me," she said, faintly. "I have been ill all the morning.	- Не обращайте на меня внимания, - сказала она слабым голосом, - я была больна все утро.
You saw it yourself when you came in here; even the sound of your voice alarmed me.	Вы видели это сами, когда вошли сюда, даже звук вашего голоса испугал меня.
I shall be better directly.	Мне сейчас будет лучше.
I am afraid I startled you?"	Я боюсь, что испугала вас.
"My dear Grace, it almost looked as if you were terrified at the sound of Julian's name!	- Милая Г рэс, по выражению вашего лица было видно, что вы как будто испугались звука имени Джулиана.
He is a public celebrity, I know; and I have seen ladies start and stare at him when he entered a room.	Я знаю, что он знаменит, и я видел, как женщины вздрагивали и не спускали с него глаз, когда он входил в комнату.
But you looked perfectly panic-stricken."	Но вы казались поражены испугом.
She rallied her courage by a desperate effort; she laughed-a harsh, uneasy laugh-and stopped him by putting her hand over his mouth.	Она собралась с мужеством, с отчаянным усилием она засмеялась - жестким, тревожным смехом - и остановила Ораса, закрыв ему рот рукою.
"Absurd!" she said, lightly. "As if Mr. Julian Gray had anything to do with my looks!	-Вздор!- сказала она небрежно,- как будто мистер Джулиан Грэй имеет какое-нибудь отношение к моему лицу!
I am better already.	Мне уже лучше.
See for yourself!"	Посмотрите сами.
She looked round at him again with a ghastly gayety; and returned, with a desperate assumption of indifference, to the subject of Lady Janet's nephew.	Она посмотрела на него с призрачной веселостью и улыбнулась в отчаянной попытке показаться равнодушной к племяннику леди Джэнет.
"Of course I have heard of him," she said.	- Разумеется, я слышала о нем, - сказала она.
"Do you know that he is expected here to-day?	- Вы знаете, что его ждут сюда сегодня.
Don't stand there behind me-it's so hard to talk to you.	Не стойте позади меня - так трудно говорить с вами.
Come and sit down."	Подойдите сюда и сядьте.
He obeyed-but she had not quite satisfied him yet.	Он повиновался, но она еще не была им довольна.

His face had not lost its expression of anxiety and surprise.	Лицо его еще не потеряло выражения беспокойства и удивления.
She persisted in playing her part, determined to set at rest in him any possible suspicion that she had reasons of her own for being afraid of Julian Gray.	Она настойчиво играла свою роль, решившись уничтожить в нем всякое подозрение в том, что она имеет причины бояться Джулиана Грэя.
"Tell me about this famous man of yours," she said, putting her arm familiarly through his arm. "What is he like?"	- Расскажите мне об этом знаменитом человеке, -попросила она, непринужденно взяв Ораса под руку, - каков он?
The caressing action and the easy tone had their effect on Horace.	Ласковое прикосновение и непринужденный тон произвели свое действие на Ораса.
His face began to clear; he answered her lightly on his side.	Его лицо начало проясняться, он также небрежно ответил:
"Prepare yourself to meet the most unclerical of clergymen," he said.	- Приготовьтесь увидеть самого нерелигиозного пастора.
"Julian is a lost sheep among the parsons, and a thorn in the side of his bishop.	Джулиан - заблудшая овца между пасторами и заноза в боку его епископа.
Preaches, if they ask him, in Dissenters' chapels.	Проповедует, если его попросят, в капелле диссидентов.
Declines to set up any pretensions to priestly authority and priestly power.	Отказывается от всяких притязаний на пасторскую власть и пасторское влияние.
Goes about doing good on a plan of his own.	Делает добро по собственному своему плану.
Is quite resigned never to rise to the high places in his profession. Says it's rising high enough for him to be the Archdeacon of the afflicted, the Dean of the hungry, and the Bishop of the poor.	Твердо решил никогда не занимать высокий пост в своей профессии, говорит, что для него довольно высокое место быть архидиаконом огорченных, деканом голодных и епископом бедных.
With all his oddities, as good a fellow as ever lived.	При всех своих странностях добрейший человек.
Immensely popular with the women. They all go to him for advice.	Чрезвычайно любим женщинами, они все обращаются к нему за советами.
I wish you would go, too."	Я желал бы, чтобы и вы обратились.
Mercy changed color.	Мерси изменилась в лице.
"What do you mean?" she asked, sharply.	- Что вы хотите сказать? - спросила она резко.
"Julian is famous for his powers of persuasion," said Horace, smiling.	- Джулиан славится силою своих убеждений, -сказал Орас улыбаясь.
"If he spoke to you, Grace, he would prevail on you to fix the day.	- Если он заговорит с вами, Грэс, он уговорит вас назначить день нашей свадьбы.
Suppose I ask Julian to plead for me?"	Не попросить ли мне Джулиана походатайствовать за меня?
He made the proposal in jest.	Он сделал это предложение в шутку.
Mercy's unquiet mind accepted it as addressed to her in earnest.	Беспокойное воображение Мерси приняло его всерьез.
"He will do it," she thought, with a sense of indescribable terror, "if I don't stop him!"	"Он это сделает, - подумала она с чувством несказанного ужаса, - если я его не остановлю! "

There is but one chance for her.	У нее была только одна возможность для этого.
The only certain way to prevent Horace from appealing to his friend was to grant what Horace wished for before his friend entered the house.	Единственный верный способ не дать возможность Орасу обратиться к Джулиану состоял в том, чтобы исполнить желание Ораса прежде, чем его друг войдет в дом.
She laid her hand on his shoulder; she hid the terrible anxieties that were devouring her under an assumption of coquetry painful and pitiable to see.	Она положила руку на его плечо, она скрыла страшное беспокойство, терзавшее ее, под видом притворного кокетства, на которое и тяжело, и жалко было смотреть.
"Don't talk nonsense!" she said, gayly.	- Не говорите пустяков! - сказала она весело.
"What were we saying just now-before we began to speak of Mr. Julian Gray?"	- О чем мы сейчас говорили, раньше чем начали говорить о мистере Джулиане Грэе?
"We were wondering what had become of Lady Janet," Horace replied.	- Мы удивлялись, куда девалась леди Джэнет, -ответил Орас.
She tapped him impatiently on the shoulder.	Она нетерпеливо хлопнула его по плечу.
"No! no!	- Нет! нет!
It was something you said before that."	Вы что-то говорили до этого.
Her eyes completed what her words had left unsaid.	Глаза ее дополнили то, что слова недосказали.
Horace's arm stole round her waist.	Орас обнял ее за талию.
"I was saying that I loved you," he answered, in a whisper.	- Я говорил, что люблю вас, - ответил он шепотом.
"Only that?" "Are you tired of hearing it?"	- Только это?
She smiled charmingly.	Она очаровательно улыбнулась.
"Are you so very much in earnest about-about-" She stopped, and looked away from him.	-Вы точно серьезно желаете... Она остановилась и отвернулась.
"About our marriage?"	- Нашей свадьбы?
"Yes."	-Да.
"It is the one dearest wish of my life."	- Это самое дорогое желание мое.
"Really?"	- В самом деле?
"Really."	- В самом деле!
There was a pause.	Наступило молчание.
Mercy's fingers toyed nervously with the trinkets at her watch-chain.	Пальцы Мерси нервно играли брелками, висевшими на ее цепочке от часов.
"When would you like it to be?" she said, very softly, with her whole attention fixed on the watch-chain.	- Когда вы хотите?- спросила она очень тихо, устремив все свое внимание на цепочку от часов.
She had never spoken, she had never looked, as she spoke and looked now.	Она никогда не говорила, никогда не смотрела так, как теперь.
Horace was afraid to believe in his own good fortune.	Орас боялся поверить своему счастью.
"Oh, Grace!" he exclaimed, "you are not trifling with me?"	-О, Грэс! - воскликнул он. - Вы не шутите со мною?

"What makes you think I am trifling with you?"	- Что заставляет вас думать, будто я шучу с вами?
Horace was innocent enough to answer her seriously.	Орас был настолько наивен, что ответил ей серьезно.
"You would not even let me speak of our marriage just now," he said.	- Вы не позволяли мне сейчас заговорить о нашем браке, - сказал он.
"Never mind what I did just now," she retorted, petulantly. "They say women are changeable.	- Не обращайте внимания на то, что я сейчас сказала, - возразила она с раздражением, -говорят, женщины изменчивы.
It is one of the defects of the sex."	Это - один из недостатков нашего пола.
"Heaven be praised for the defects of the sex!" cried Horace, with devout sincerity.	- Хвала небу за этот недостаток! - вскричал Орас с неподдельной искренностью.
"Do you really leave me to decide?"	- Вы точно предоставляете мне решить?
"If you insist on it."	- Если вы настаиваете.
Horace considered for a moment-the subject being the law of marriage.	Орас соображал с минуту о брачных законах.
"We may be married by license in a fortnight," he said. "I fix this day fortnight."	- Мы можем обвенчаться по увольнению от оглашения через две недели, - сказал он, - я назначу день нашей свадьбы ровно через две недели.
She held up her hands in protest.	Мерси подняла руку в знак несогласия.
"Why not?	- Почему же нет?
My lawyer is ready.	У моего поверенного все готово.
There are no preparations to make.	Никаких других приготовлений делать не надо.
You said when you accepted me that it was to be a private marriage."	Вы сказали, когда приняли мое предложение, что свадьба наша будет тихая.
Mercy was obliged to own that she had certainly said that.	Мерси была принуждена сознаться, что она сказала это.
"We might be married at once-if the law would only let us.	- Мы можем обвенчаться сейчас, если закон позволит нам.
This day fortnight!	Через две недели!
Say-Yes!"	Скажите - да!
He drew her closer to him.	Он привлек ее ближе к себе.
There was a pause.	Наступило молчание.
The mask of coquetry-badly worn from the first-dropped from her.	Маска кокетства, плохо надетая с самого начала, свалилась с Мерси.
Her sad gray eyes rested compassionately on his eager face.	Ее грустные серые глаза сострадательно остановились на его пылающем лице.
"Don't look so serious!" he said.	- Не глядите так серьезно! - сказал он.
"Only one little word, Grace!	- Только одно словечко, Грэс!
Only Yes."	Только одно: да.

She sighed, and said it.	Она вздохнула и сказала.
He kissed her passionately.	Он страстно поцеловал ее.
It was only by a resolute effort that she released herself.	Только решительным усилием высвободилась она из его объятий.
"Leave me!" she said, faintly. "Pray leave me by myself!"	- Оставьте меня, - сказала она слабым голосом, -пожалуйста, оставьте меня одну!
She was in earnest-strangely in earnest.	Она говорила серьезно - необыкновенно серьезно.
She was trembling from head to foot.	Она дрожала с головы до ног.
Horace rose to leave her.	Орас встал, чтобы оставить се.
"I will find Lady Janet," he said; "I long to show the dear old lady that I have recovered my spirits, and to tell her why."	- Я отыщу леди Джэнет, - сказал он, - я желаю показать милой старушке, что я повеселел, и сообщить ей почему.
He turned round at the library door.	Он повернулся к двери библиотеки.
"You won't go away?	- Вы не уйдете?
You will let me see you again when you are more composed?"	Вы позволите увидеть вас опять, когда успокоитесь?
"I will wait here," said Mercy.	- Я буду здесь ждать, - сказала Мерси.
Satisfied with that reply, he left the room.	Довольный этим ответом, он вышел из комнаты.
Her hands dropped on her lap; her head sank back wearily on the cushions at the head of the sofa.	Руки ее опустились на колени, голова бессильно откинулась на подушки дивана.
There was a dazed sensation in her: her mind felt stunned.	Ею овладело какое-то помрачение, душа ее как будто отуманилась.
She wondered vacantly whether she was awake or dreaming.	Она смутно спрашивала себя, наяву ли было это, или во сне.
Had she really said the word which pledged her to marry Horace Holmcroft in a fortnight?	Точно ли она сказала слово, которое обязывало ее обвенчаться с Орасом Голмкрофтом через две недели?
A fortnight!	Через две недели!
Something might happen in that time to prevent it: she might find her way in a fortnight out of the terrible position in which she stood.	Что-нибудь может случиться в это время, чтобы этому помешать? Может быть, за две недели она выпутается из страшного положения, в которое она поставлена.
Anyway, come what might of it, she had chosen the preferable alternative to a private interview with Julian Gray.	Как бы то ни было, она сделала этот выбор предпочтительно перед разговором наедине с Джулианом Грэем.
She raised herself from her recumbent position with a start, as the idea of the interview-dismissed for the last few minutes-possessed itself again of her mind.	Она вздохнула и приподнялась, когда мысль об этом свидании, прогнанная несколько минут тому назад, опять овладела ее душою.
Her excited imagination figured Julian Gray as present in the room at that moment, speaking to her as Horace had proposed.	Ее взволнованное воображение представило Джулиана Грэя в этой комнате в ту же самую минуту разговаривавшим с нею, как предлагал Орас.

She saw him seated close at her side-this man who had shaken her to the soul when he was in the pulpit, and when she was listening to him (unseen) at the other end of the chapel-she saw him close by her, looking her searchingly in the face; seeing her shameful secret in her eyes; hearing it in her voice; feeling it in her trembling hands; forcing it out of her word by word, till she fell prostrate at his feet with the confession of the fraud.	Она увидела его сидящим возле себя - этого человека, который потряс ее до глубины души, когда говорил с кафедры, когда она слушала его (невидимо) с другого конца капеллы, - она видела его возле себя смотрящим проницательно на ее лицо, видящим ее постыдную тайну в глазах ее, слышащим ее в ее голосе, чувствующим ее в ее трепещущих руках, выпытывающим ее у нее слово за словом, пока она не упадет к его ногам с признанием своего обмана.
Her head dropped again on the cushions; she hid her face in horror of the scene which her excited fancy had conjured up.	Г олова ее опять опустилась на подушки, она спрятала лицо, ужасаясь сцены, которую вызвало ее взволнованное воображение.
Even now, when she had made that dreaded interview needless, could she feel sure (meeting him only on the most distant terms) of not betraying herself?	Даже теперь, когда она сделала ненужным этот страшный разговор, могла ли она быть уверена (если она даже встретится с ним, не вступая в какие-либо отношения), что она не изменит себе?
She could not feel sure.	Она не могла быть уверена.
Something in her shuddered and shrank at the bare idea of finding herself in the same room with him.	Что-то трепетало в ней и замирало от одной мысли остаться с ним в одной комнате.
She felt it, she knew it: her guilty conscience owned and feared its master in Julian Gray!	Она это чувствовала, она это знала; ее виновная совесть сознавала своего властелина Джулиана Грэя и боялась его!
The minutes passed.	Минуты проходили.
The violence of her agitation began to tell physically on her weakened frame.	Пережитые волнения начали сказываться физически на ее ослабевшем организме.
She found herself crying silently without knowing why.	Она плакала молча, сама не зная о чем.
A weight was on her head, a weariness was in all her limbs.	В голове была тяжесть, во всем теле утомление.
She sank lower on the cushions-her eyes closed-the monotonous ticking of the clock on the mantelpiece grew drowsily fainter and fainter on her ear.	Она ниже опустилась на подушки, с закрытыми глазами, однообразный стук часов на камине все слабее и слабее раздавался в ее ушах.
Little by little she dropped into slumber-slumber so light that she started when a morsel of coal fell into the grate, or when the birds chirped and twittered in their aviary in the winter-garden.	Мало помалу она впала в дремоту такую легкую, что вздрагивала всякий раз, когда уголь вываливался из камина или когда птички начинали чирикать в своем садке в зимнем саду.
Lady Janet and Horace came in.	Леди Джэнет и Орас вошли.
She was faintly conscious of persons in the room.	Мерси слабо сознавала чье-то присутствие в комнате.
After an interval she opened her eyes, and half rose to speak to them.	Спустя некоторое время она раскрыла глаза и приподнялась, чтобы заговорить.
The room was empty again.	Комната опять была пуста.
They had stolen out softly and left her to repose.	Они тихо вышли и оставили ее отдыхать.
Her eyes closed once more.	Глаза Мерси снова закрылись.

She dropped back into slumber, and from slumber, in the favoring warmth and quiet of the place, into deep and dreamless sleep.	Она опять впала в дремоту, а из дремоты в глубокий и спокойный сон.
CHAPTER VIII. THE MAN APPEARS.	Глава VIII ЧЕЛОВЕК ЯВЛЯЕТСЯ
After an interval of rest Mercy was aroused by the shutting of a glass door at the far end of the conservatory.	Сладко спящую Мерси разбудил стук затворявшейся стеклянной двери в дальнем конце оранжереи.
This door, leading into the garden, was used only by the inmates of the house, or by old friends privileged to enter the reception-rooms by that way.	Дверь эта, отворявшаяся в сад, служила только для обитателей дома или друзей, которым позволялось входить в приемные комнаты этой дорогою.
Assuming that either Horace or Lady Janet was returning to the dining-room, Mercy raised herself a little on the' sofa and listened.	Предположив, что или Орас, или леди Джэнет возвращались в столовую, Мерси приподнялась на диване и невольно прислушалась.
The voice of one of the men-servants caught her ear. It was answered by another voice, which instantly set her trembling in every limb.	Голос одного из слуг долетел до ее слуха, ему отвечал другой голос, который заставил ее задрожать всем телом.
She started up, and listened again in speechless terror.	Она вздрогнула и опять прислушалась в безмолвном ужасе.
Yes! there was no mistaking it.	Да! Нельзя было ошибиться.
The voice that was answering the servant was the unforgotten voice which she had heard at the Refuge.	Голос, отвечавший слуге, был тот незабвенный голос, который она слышала в приюте.
The visitor who had come in by the glass door was-Julian Gray!	Г ость, вошедший в стеклянную дверь, был Джулиан Грэй!
His rapid footsteps advanced nearer and nearer to the dining-room.	Его быстрые шаги все приближались к столовой.
She recovered herself sufficiently to hurry to the library door.	Мерси оправилась от испуга настолько, что смогла поспешить к двери библиотеки.
Her hand shook so that she failed at first to open it.	Рука ее дрожала так, что она сначала не могла отворить дверь.
She had just succeeded when she heard him again-speaking to her.	Она только что успела отворить, когда опять услышала его голос, говорящий с ней.
"Pray don't run away!	- Пожалуйста, не убегайте!
I am nothing very formidable.	Я вовсе не так грозен.
Only Lady Janet's nephew-Julian Gray."	Я только племянник леди Джэнет - Джулиан Грэй.
She turned slowly, spell-bound by his voice, and confronted him in silence.	Она медленно обернулась, очарованная его голосом, и молча встретилась с ним лицом к лицу.
He was standing, hat in hand, at the entrance to the conservatory, dressed in black, and wearing a white cravat, but with a studious avoidance of anything specially clerical in the make and form of his clothes.	Он стоял, со шляпой в руке, у входа в оранжерею, не было ничего специально клерикального в фасоне его костюма.
Young as he was, there were marks of care already on his face, and the hair was prematurely thin and scanty over his forehead.	Как ни был он молод, на его лице проступали уже следы забот, а волосы преждевременно выпали и были особенно редки около его высокого лба.

His slight, active figure was of no more than the middle height.	Его легкая, подвижная фигура была не выше среднего роста.
His complexion was pale.	Цвет лица его - бледный.
The lower part of his face, without beard or whiskers, was in no way remarkable.	Нижняя часть лица, без бороды и бакенбард, ничем не приметна.
An average observer would have passed him by without notice but for his eyes.	Обыкновенный наблюдатель прошел бы мимо него без внимания - если бы не глаза.
These alone made a marked man of him.	Они одни делали его примечательным человеком.
The unusual size of the orbits in which they were set was enough of itself to attract attention; it gave a grandeur to his head, which the head, broad and firm as it was, did not possess.	Необыкновенная величина глаз сама по себе привлекала внимание. Она придавала голове величие, которого голова, хотя и обладала правильными пропорциями, не имела.
As to the eyes themselves, the soft, lustrous brightness of them defied analysis No two people could agree about their color; divided opinion declaring alternately that they were dark gray or black.	А что касается самих глаз, то нежный светлый блеск их не поддавался анализу. Относительно их цвета никто не мог согласиться, мнения расходились. Одни считали их темно серыми, другие черными.
Painters had tried to reproduce them, and had given up the effort, in despair of seizing any one expression in the bewildering variety of expressions which they presented to view.	Живописцы старались их изобразить и отказывались с отчаянием уловить хоть одно выражение из изумительного разнообразия выражений, которое они представляли взору, эти глаза могли очаровывать в одну минуту и ужасать в другую.
They were eyes that could charm at one moment and terrify at another; eyes that could set people laughing or crying almost at will.	Эти глаза могли заставлять людей смеяться или плакать почти по своей воле.
In action and in repose they were irresistible alike.	И в движении, и в отдохновении они были равно непреодолимы.
When they first descried Mercy running to the door, they brightened gayly with the merriment of a child.	Когда глаза приметили Мерси, бегущую к двери, они засияли веселостью ребенка.
When she turned and faced him, they changed instantly, softening and glowing as they mutely owned the interest and the admiration which the first sight of her had roused in him.	Когда она обернулась, они тотчас изменились, смягчаясь и сверкая при безмолвном сознании интереса и восторга, которые при первом взгляде на нее были в нем возбуждены.
His tone and manner altered at the same time.	Его тон и обращение изменились в то же время.
He addressed her with the deepest respect when he spoke his next words.	Он обратился к ней с глубочайшим уважением, когда сказал следующие слова:
"Let me entreat you to favor me by resuming your seat," he said. "And let me ask your pardon if I have thoughtlessly intruded on you."	- Позвольте мне умолять вас сделать мне одолжение сесть на ваше место и позвольте мне попросить у вас прощения, если я нечаянно помешал вам.
He paused, waiting for her reply before he advanced into the room.	Он остановился, ожидая ее ответа, прежде чем вошел в комнату.
Still spell-bound by his voice, she recovered self-control enough to bow to him and to resume her place on the sofa.	Все еще очарованной его голосом, Мерси настолько хватило самообладания, чтобы поклониться ему и опять занять свое место на диване.

It was impossible to leave him now.	Теперь невозможно было оставить его.
After looking at her for a moment, he entered the room without speaking to her again.	Посмотрев на нее с минуту, он вошел в комнату, не заговаривая с ней опять.
She was beginning to perplex as well as to interest him.	Она начала не только интересовать его, но и приводить в недоумение.
"No common sorrow," he thought, "has set its mark on that woman's face; no common heart beats in that woman's breast.	"Необыкновенное горе, - думал он, - запечатлело свои следы на лице этой женщины. Необыкновенное сердце бьется в груди этой женщины.
Who can she be?"	Кто она? "
Mercy rallied her courage, and forced herself to speak to him.	Мерси собралась с мужеством и принудила себя заговорить с ним.
"Lady Janet is in the library, I believe," she said, timidly. "Shall I tell her you are here?"	- Леди Джэнет, кажется, в библиотеке, - сказала она робко, - сказать ей, что вы здесь?
"Don't disturb Lady Janet, and don't disturb yourself."	- Не тревожьте леди Джэнет и не тревожьтесь сами.
With that answer he approached the luncheon-table, delicately giving her time to feel more at her ease.	С этим ответом он подошел к столу, деликатно давая ей время оправиться от замешательства.
He took up what Horace had left of the bottle of claret, and poured it into a glass.	Он взял бутылку с остатками бордоского после Ораса и налил себе рюмку.
"My aunt's claret shall represent my aunt for the present," he said, smiling, as he turned toward her once more.	- Бордоское тетушки будет пока ее представителем, - сказал он, улыбаясь и опять обращаясь к Мерси.
"I have had a long walk, and I may venture to help myself in this house without invitation.	- Я много ходил пешком и могу осмелиться сам угостить себя в этом доме без приглашения.
Is it useless to offer you anything?"	Можно предложить вам что-нибудь?
Mercy made the necessary reply.	Мерси дала отрицательный ответ.
She was beginning already, after her remarkable experience of him, to wonder at his easy manners and his light way of talking.	Она начала уже удивляться, вспоминая то, что она знала о нем прежде, его непринужденному обращению и небрежному разговору.
He emptied his glass with the air of a man who thoroughly understood and enjoyed good wine.	Джулиан опорожнил рюмку с видом человека, вполне понимавшего и ценившего хорошее вино.
"My aunt's claret is worthy of my aunt," he said, with comic gravity, as he set down the glass. "Both are the genuine products of Nature."	- Бордоское тетушки достойно ее, - сказал он с комической серьезностью, поставив рюмку на стол, - оба подлинные произведения природы.
He seated himself at the table and looked critically at the different dishes left on it.	Он сел за стол и критически осмотрел различные блюда, оставшиеся на нем.
One dish especially attracted his attention.	Особенно одно блюдо привлекло его внимание.
"What is this?" he went on. "A French pie!	- Это что такое? - продолжал он, - французский пирог?
It seems grossly unfair to taste French wine and to pass over French pie without notice."	Грубо и несправедливо было бы попробовать французского вина и оставить без внимания французский пирог.

He took up a knife and fork, and enjoyed the pie as critically as he had enjoyed the wine.	Он взял ножик и вилку и съел пирог с таким же удовольствием, как выпил вино.
"Worthy of the Great Nation!" he exclaimed, with enthusiasm.	- Достоин великой нации! - воскликнул он с энтузиазмом.
"Vive la France!"	- Vive la France!
Mercy listened and looked, in inexpressible astonishment.	Мерси слушала и смотрела с невыразимым изумлением.
He was utterly unlike the picture which her fancy had drawn of him in everyday life.	Он вовсе не походил на тот образ, в котором ее воображение представляло его ей в повседневной жизни.
Take off his white cravat, and nobody would have discovered that this famous preacher was a clergyman!	Снимите его белый галстук, и никто не узнал бы, что это знаменитый проповедник-пастор.
He helped himself to another plateful of the pie, and spoke more directly to Mercy, alternately eating and talking as composedly and pleasantly as if they had known each other for years.	Он наложил себе еще полную тарелку пирога и снова заговорил с Мерси, уплетая пирог и разговаривая так спокойно и приятно, как будто они знали друг друга несколько лет.
"I came here by way of Kensington Gardens," he said.	- Я пришел сюда через Кенсингтонский сад, -сказал он.
"For some time past I have been living in a flat, ugly, barren, agricultural district.	- Некоторое время я жил в плоском, некрасивом, обнаженном земледельческом округе.
You can't think how pleasant I found the picture presented by the Gardens, as a contrast.	Вы не можете себе представить, как приятен показался мне сад по контрасту.
The ladies in their rich winter dresses, the smart nursery maids, the lovely children, the ever moving crowd skating on the ice of the Round Pond; it was all so exhilarating after what I have been used to, that I actually caught myself whistling as I walked through the brilliant scene! (In my time boys used always to whistle when they were in good spirits, and I have not got over the habit yet.) Who do you think I met when I was in full song?"	Дамы в богатых зимних платьях, щеголеватые няни, хиленькие дети, вечно движущаяся толпа катающихся на коньках по льду Круглого пруда -все было так весело после того, к чему я привык, что я, право, начал свистеть, шагая по этой блестящей сцене. В мое время мальчики всегда свистели, когда им было весело, и я еще не потерял этой привычки. Кого, вы думаете, я встретил в самый разгар насвистываемой мной песни?
As well as her amazement would let her, Mercy excused herself from guessing.	Насколько ей позволяло изумление, Мерси извинилась за то, что не может угадать.
She had never in all her life before spoken to any living being so confusedly and so unintelligently as she now spoke to Julian Gray!	Она никогда в жизни ни с кем не говорила с таким смущением и так невнятно, как говорила теперь с Джулианом Грэем.
He went on more gayly than ever, without appearing to notice the effect that he had produced on her.	Он продолжал веселее прежнего, по-видимому, не примечая того впечатления, которое производил на нее.
"Whom did I meet," he repeated, "when I was in full song?	- Кого я встретил, - повторил он, - когда гулял?
My bishop!	Моего епископа!

If I had been whistling a sacred melody, his lordship might perhaps have excused my vulgarity out of consideration for my music.	Если бы я насвистывал священную мелодию, его преосвященство, может быть, извинил бы пошлость моего пения из уважения к моей музыке.
Unfortunately, the composition I was executing at the moment (I am one of the loudest of living whistlers) was by Verdi-"La Donna e Mobile"-familiar, no doubt, to his lordship on the street organs.	К несчастью, сочинение, исполняемое мною в ту минуту (никто на свете не свистит так громко, как я), было "La Donna e mobile" Верди - без сомнения, знакомое его преосвященству по уличным шарманкам.
He recognized the tune, poor man, and when I took off my hat to him he looked the other way.	Он узнал мотив, бедняжка, и когда я ему поклонился, он стал смотреть в другую сторону.
Strange, in a world that is bursting with sin and sorrow, to treat such a trifle seriously as a cheerful clergyman whistling a tune!"	Странно в таком свете, который переполнен грехом и горем, обращать серьезное внимание на такую безделицу, как насвистывание мотива веселым пастором!
He pushed away his plate as he said the last words, and went on simply and earnestly in an altered tone.	Он оттолкнул от себя тарелку, произнося последние слова, и продолжал просто и серьезно совсем другим тоном:
"I have never been able," he said, "to see why we should assert ourselves among other men as belonging to a particular caste, and as being forbidden, in any harmless thing, to do as other people do.	- Я никогда не мог понять, зачем мы должны выдавать себя между другими людьми как бы принадлежащими к особенной касте и почему нам должно быть запрещено в безвредных вещах поступать, как поступают другие.
The disciples of old set us no such example; they were wiser and better than we are.	В старину служители церкви нам не подавали подобных примеров. Тогда люди были умнее и лучше нас.
I venture to say that one of the worst obstacles in the way of our doing good among our fellow-creatures is raised by the mere assumption of the clerical manner and the clerical voice.	Я осмелюсь сказать, что одно из самых трудных препятствий делать добро нашим ближним состоит в том, что мы принимаем клерикальное обращение и клерикальный голос.
For my part, I set up no claim to be more sacred and more reverend than any other Christian man who does what good he can."	Я, со своей стороны, не предъявляю притязания казаться священнее и внушать более благоговения, чем всякий друг мой христианин, который делает какое может добро.
He glanced brightly at Mercy, looking at him in helpless perplexity.	Он весело взглянул на Мерси, которая смотрела на него с недоумением.
The spirit of fun took possession of him again.	Он заговорил опять шутливым тоном.
"Are you a Radical?" he asked, with a humorous twinkle in his large lustrous eyes.	- Вы радикалка? - спросил Джулиан с насмешливым выражением в своих больших блестящих глазах.
"I am!"	- Я радикал!
Mercy tried hard to understand him, and tried in vain.	Мерси очень старалась понять его, но напрасно.
Could this be the preacher whose words had charmed, purified, ennobled her?	Неужели это тот проповедник, слова которого очаровали, очистили, облагородили ее?

Was this the man whose sermon had drawn tears from women about her whom she knew to be shameless and hardened in crime?	Неужели это тот человек, проповедь которого заставляла плакать женщин, которые, как ей было известно, были бесстыдными и закоренелыми преступницами?
Yes!	Да!
The eyes that now rested on her humorously were the beautiful eyes which had once looked into her soul.	Глаза, теперь смотревшие на нее с насмешкой, были те самые прелестные глаза, которые когда-то заглядывали в ее душу.
The voice that had just addressed a jesting question to her was the deep and mellow voice which had once thrilled her to the heart.	Голос, обратившийся к ней сейчас с шутливым вопросом, был тот самый глубокий и мягкий голос, который когда-то заставил затрепетать ее сердце.
In the pulpit he was an angel of mercy; out of the pulpit he was a boy let loose from school.	На кафедре он был ангелом милосердия, не на кафедре - мальчиком, вырвавшимся из школы.
"Don't let me startle you," he said, good-naturedly, noticing her confusion.	- Не пугайтесь! - сказал он добродушно, приметив ее замешательство.
"Public opinion has called me by harder names than the name of 'Radical.'	- Общественное мнение прозвало меня более суровым именем чем "радикал".
I have been spending my time lately-as I told you just now-in an agricultural district. My business there was to perform the duty for the rector of the place, who wanted a holiday.	Я последнее время находился, как говорил вам, в земледельческом округе, Я исполнял там обязанности ректора, которому захотелось погулять.
How do you think the experiment has ended?	Как, вы думаете, кончился опыт?
The Squire of the parish calls me a Communist; the farmers denounce me as an Incendiary; my friend the rector has been recalled in a hurry, and I have now the honor of speaking to you in the character of a banished man who has made a respectable neighborhood too hot to hold him."	Сквайр назвал меня коммунистом, фермеры донесли на меня как на зажигателя, другой ректор был призван назад, и я теперь имею честь разговаривать с вами в качестве изгнанника, которому неловко было оставаться в порядочной местности.
With that frank avowal he left the luncheon table, and took a chair near Mercy.	С этим откровенным признанием он встал из-за стола и сел возле Мерси.
"You will naturally be anxious," he went on, "to know what my offense was.	- Вы, конечно, полюбопытствуете узнать, - сказал он, - в чем состояла моя вина.
Do you understand Political Economy and the Laws of Supply and Demand?"	Вы понимаете политическую экономию и законы спроса и предложения?
Mercy owned that she did not understand them.	Мерси призналась, что не понимает их.
"No more do I-in a Christian country," he said.	- И я также не понимаю в христианской стране, -сказал он.
"That was my offense.	- Вот в чем состояла моя вина.
You shall hear my confession (just as my aunt will hear it) in two words."	Вы услышите мое признание (точь-в-точь как узнает его тетушка) в двух словах.
He paused for a little while; his variable manner changed again.	Он немного помолчал, его изменчивое обращение опять переменилось.

Mercy, shyly looking at him, saw a new expression in his eyes-an expression which recalled her first remembrance of him as nothing had recalled it yet.	Мерси, застенчиво смотря на него, увидела новое выражение в его глазах - выражение, вызвавшее ее первое воспоминание о нем так, как ничего еще не вызывало его до сих пор.
"I had no idea," he resumed, "of what the life of a farm-laborer really was, in some parts of England, until I undertook the rector's duties.	- Я не имел ни малейшего понятия, - продолжал он, - до тех пор, пока не принял на себя обязанности ректора, о том, какова жизнь земледельца в некоторых частях Англии.
Never before had I seen such dire wretchedness as I saw in the cottages.	Никогда прежде не видел я такой ужасной бедности, какую увидел в коттеджах.
Never before had I met with such noble patience under suffering as I found among the people.	Никогда прежде не встречал я такого благородного терпения в страданиях, какое нашел между этими людьми.
The martyrs of old could endure, and die.	Прежние мученики могли терпеть и умирать.
I asked myself if they could endure, and live, like the martyrs whom I saw round me?-live, week after week, month after month, year after year, on the brink of starvation; live, and see their pining children growing up round them, to work and want in their turn; live, with the poor man's parish prison to look to as the end, when hunger and labor have done their worst!	Я спрашивал себя, могли ли они терпеть и жить как мученики, которых я видел около себя - жить неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом, чуть не умирая с голоду. Жить и видеть, как вырастают около них чахоточные дети, для того, чтобы работать и нуждаться в свою очередь, жить для того, чтобы кончить жизнь в приходской тюрьме, когда голод и трудности доведут их до этого!
Was God's beautiful earth made to hold such misery as this?	Разве божья прелестная земля была создана для того, чтобы терпеть на себе такие бедствия.
I can hardly think of it, I can hardly speak of it, even now, with dry eyes!"	Я не могу думать об этом, я не могу говорить об этом даже теперь с сухими глазами!
His head sank on his breast.	Голова его опустилась на грудь.
He waited-mastering his emotion before he spoke again.	Он ждал, преодолевая свое волнение, прежде чем заговорить опять.
Now, at last, she knew him once more.	Теперь, наконец, она узнала его опять.
Now he was the man, indeed, whom she had expected to see.	Теперь это был тот человек, которого она ожидала увидеть.
Unconsciously she sat listening, with her eyes fixed on his face, with his heart hanging on his words, in the very attitude of the by-gone day when she had heard him for the first time!	Бессознательно она сидела и слушала, устремив глаза на его лицо, с замиранием сердца слушая его слова, в той самой позе, когда она слушала его в первый раз.
"I did all I could to plead for the helpless ones," he resumed.	- Я сделал все, что мог, ходатайствуя за несчастных, - продолжал он.
"I went round among the holders of the land to say a word for the tillers of the land.	- Я обошел землевладельцев, чтобы замолвить слово за возделывателей земли.
'These patient people don't want much' (I said); 'in the name of Christ, give them enough to live on!' Political Economy shrieked at the horrid proposal; the Laws of Supply and Demand veiled their majestic faces in dismay.	"Этим терпеливым людям не много нужно, -говорил я, - Христа ради, дайте им столько, чтобы они могли жить! " Политическая экономия вскрикнула при этом ужасном предложении. Законы спроса и предложения со смятением закрыли свои величественные лица.

Starvation wages were the right wages, I was told.	Мне сказали, что этого скудного жалования слишком достаточно.
And why?	Почему?
Because the laborer was obliged to accept them!	Потому, что земледелец обязан принять его!
I determined, so far as one man could do it, that the laborer should not be obliged to accept them.	Я решил, насколько один человек может это сделать, что земледелец не будет обязан принять его.
I collected my own resources-I wrote to my friends-and I removed some of the poor fellows to parts of England where their work was better paid.	Я собрал свои средства, написал к моим друзьям -и отправил некоторых из этих бедняков в такие части Англии, где их работа лучше оплачивалась.
Such was the conduct which made the neighborhood too hot to hold me.	Этот поступок был причиною того, что мне невозможно было оставаться в тех местах.
So let it be!	Пусть будет так!
I mean to go on.	Я намерен продолжать.
I am known in London; I can raise subscriptions.	Я известен в Лондоне, я могу собрать подписку.
The vile Laws of Supply and Demand shall find labor scarce in that agricultural district; and pitiless Political Economy shall spend a few extra shillings on the poor, as certainly as I am that Radical, Communist, and Incendiary-Julian Gray!"	Гнусные законы спроса и предложения найдут мало работников в том земледельческом округе, а безжалостная политическая экономия истратит несколько лишних шиллингов на бедных. Это видно так же, как то, что я радикал, коммунист и поджигатель - Джулиан Грэй!
He rose-making a little gesture of apology for the warmth with which he had spoken-and took a turn in the room.	Он встал, провел рукой по лицу, чтобы остыть от жара, с которым говорил, и прошелся по комнате.
Fired by his enthusiasm, Mercy followed him. Her purse was in her hand, when he turned and faced her.	Захваченная его энтузиазмом, Мерси шла за ним, она держала кошелек в руке, когда он обернулся к ней.
"Pray let me offer my little tribute-such as it is!" she said, eagerly.	- Позвольте мне предложить мою маленькую дань, какова бы она ни была! - сказала она с жаром.
A momentary flush spread over his pale cheeks as he looked at the beautiful compassionate face pleading with him.	Минутный румянец разлился по его бледным щекам, когда он взглянул на прелестное, сострадательное лицо, умолявшее его.
"No! no!" he said, smiling; "though I am a parson, I don't carry the begging-box everywhere."	- Нет! Нет! - сказал он улыбаясь. - Хотя я пастор, я не повсюду таскаю с собой суму для пожертвований.
Mercy attempted to press the purse on him.	Мерси пыталась навязать ему кошелек.
The quaint humor began to twinkle again in his eyes as he abruptly drew back from it.	Странный юмор опять начал сверкать в его глазах, когда он круто отступил.
"Don't tempt me!" he said.	- Не искушайте меня! - сказал он.
"The frailest of all human creatures is a clergyman tempted by a subscription."	- Ни одного человека на свете нельзя так легко искусить, как пастора подпиской.

Mercy persisted, and conquered; she made him prove the truth of his own profound observation of clerical human nature by taking a piece of money from the purse.	Мерси настаивала и одержала победу. Она заставила его доказать истину его глубокого наблюдения клерикальной натуры, принудив его взять монету из ее кошелька.
"If I must take it-I must!" he remarked.	- Нечего делать, если уж должен взять, - заметил он.
"Thank you for setting the good example! thank you for giving the timely help!	- Благодарю вас за то, что вы подаете хороший пример. Благодарю вас за то, что вы подаете помощь.
What name shall I put down on my list?"	Кстати, чье имя должен я записать в моем списке?
Mercy's eyes looked confusedly away from him.	Бедная Мерси со смущением отвернулась от него.
"No name," she said, in a low voice. "My subscription is anonymous."	- Ничье, - сказала она тихим голосом, - моя подписка безымянная.
As she replied, the library door opened.	Когда она произнесла эти слова, дверь библиотеки отворилась.
To her infinite relief-to Julian's secret disappointment-Lady Janet Roy and Horace Holmcroft entered the room together.	К ее чрезвычайному облегчению, к тайной досаде Джулиана, леди Джэнет и Орас Г олмкрофт вместе вошли в комнату.
"Julian!" exclaimed Lady Janet, holding up her hands in astonishment.	- Джулиан! - воскликнула леди Джэнет, с изумлением подняв кверху руки.
He kissed his aunt on the cheek.	Он поцеловал тетку в щеку.
"Your ladyship is looking charmingly."	- Ваше сиятельство, вы очаровательно выглядите.
He gave his hand to Horace.	Он подал руку Орасу.
Horace took it, and passed on to Mercy.	Орас пожал ее и подошел к Мерси.
They walked away together slowly to the other end of the room.	Они медленно ушли на другой конец комнаты.
Julian seized on the chance which left him free to speak privately to his aunt.	Джулиан воспользовался этим случаем, чтобы поговорить по секрету с теткой.
"I came in through the conservatory," he said. "And I found that young lady in the room.	- Я пришел через оранжерею, - сказал он, - и нашел здесь эту молодую девицу.
Who is she?"	Кто она?
"Are you very much interested in her?" asked Lady Janet, in her gravely ironical way.	- Ты очень ею интересуешься? - спросила леди Джэнет со своей обычной иронической улыбкой.
Julian answered in one expressive word.	Джулиан ответил одним словом:
"Indescribably!"	- Невыразимо!
Lady Janet called to Mercy to join her.	Леди Джэнет подозвала к себе Мерси.
"My dear," she said, "let me formally present my nephew to you.	- Душа моя, - сказала она, - позвольте мне формально представить вам моего племянника.
Julian, this is Miss Grace Roseberry-" She suddenly checked herself.	Джулиан, это мисс Грэс Розбери... Леди Джэнет вдруг остановилась.
The instant she pronounced the name, Julian started as if it was a surprise to him.	Как только она произнесла это имя, Джулиан вздрогнул, как будто она удивила его.

"What is it?" she asked, sharply.	- Что с тобой? - спросила она резко.
"Nothing," he answered, bowing to Mercy, with a marked absence of his former ease of manner.	- Ничего, - ответил он, кланяясь Мерси с заметным отсутствием его прежней непринужденности.
She returned the courtesy a little restrainedly on her side.	Она ответила на вежливый поклон несколько сдержанно со своей стороны.
She, too, had seen him start when Lady Janet mentioned the name by which she was known.	Она тоже видела, как он вздрогнул, когда леди Джэнет произнесла имя, под которым она была известна.
The start meant something.	Это вздрагивание что-нибудь означало.
What could it be?	Что могло это быть?
Why did he turn aside, after bowing to her, and address himself to Horace, with an absent look in his face, as if his thoughts were far away from his words?	Затем он отвернулся, поклонившись ей, и обратился к Орасу с рассеянным выражением на лице, как будто его мысли были далеки от его слов.
A complete change had come over him; and it dated from the moment when his aunt had pronounced the name that was not her name--the name that she had stolen!	С ним произошла решительная перемена, и она началась с той минуты, когда его тетка произнесла имя, которое не принадлежало ей, -имя, украденное ею.
Lady Janet claimed Julian's attention, and left Horace free to return to Mercy.	Леди Джэнет привлекла внимание Джулиана и предоставила Орасу свободу вернуться к Мерси.
"Your room is ready for you," she said.	- Твоя комната готова для тебя, - сказала она.
"You will stay here, of course?"	- Ты, разумеется, останешься здесь?
Julian accepted the invitation--still with the air of a man whose mind was preoccupied.	Джулиан принял приглашение с видом человека, мысли которого заняты другим.
Instead of looking at his aunt when he made his reply, he looked round at Mercy with a troubled curiosity in his face, very strange to see.	Вместо того чтобы посмотреть на тетку, когда он давал ответ, он оглянулся на Мерси с волнением и любопытством на лице, очень странным для присутствующих.
Lady Janet tapped him impatiently on the shoulder.	Леди Джэнет нетерпеливо ударила его по плечу.
"I expect people to look at me when people speak to me," she said. "What are you staring at my adopted daughter for?"	- Я люблю, чтобы на меня смотрели, когда со мною говорят, - сказала она, - для чего ты вытаращил глаза на мою, приемную дочь?
"Your adopted daughter?" Julian repeated-looking at his aunt this time, and looking very earnestly.	- На вашу приемную дочь? - повторил Джулиан, смотря на тетку на этот раз, и смотря очень серьезно.
"Certainly!	- Конечно!
As Colonel Roseberry's daughter, she is connected with me by marriage already.	Как дочь полковника Розбери, она мне родственница по моему мужу.
Did you think I had picked up a foundling?"	Неужели ты думаешь, что я подцепила подкидыша?
Julian's face cleared; he looked relieved.	Лицо Джулиана прояснилось, он как будто почувствовал облегчение.

"I had forgotten the Colonel," he answered. "Of course the young lady is related to us, as you say."	- Я забыл о полковнике, - ответил он, -разумеется, эта молодая девица нам родня, как вы говорите.
"Charmed, I am sure, to have satisfied you that Grace is not an impostor," said Lady Janet, with satirical humility.	- Очень рада, если доказала тебе, что Грэс не самозванка, - сказала леди Джэнет с насмешливым смирением.
She took Julian's arm and drew him out of hearing of Horace and Mercy.	Она взяла Джулиана за руку и отвела его подальше от Ораса и Мерси.
"About that letter of yours?" she proceeded. "There is one line in it that rouses my curiosity.	- Что же насчет твоего письма, - продолжала она, -в нем есть одна строчка, возбуждающая мое любопытство.
Who is the mysterious 'lady' whom you wish to present to me?"	Кто эта таинственная особа, которую ты желаешь представить мне?
Julian started, and changed color.	Джулиан вздрогнул и изменился в лице.
"I can't tell you now," he said, in a whisper.	- Не могу сказать вам теперь, - проговорил он шепотом.
"Why not?"	- Почему?
To Lady Janet's unutterable astonishment, instead of replying, Julian looked round at her adopted daughter once more.	К невыразимому удивлению леди Джэнет, Джулиан, вместо того чтобы отвечать, опять оглянулся на ее приемную дочь.
"What has she got to do with it?" asked the old lady, out of all patience with him.	- Ей какое до этого дело? - спросила старушка, потеряв с ним всякое терпение.
"It is impossible for me to tell you," he answered, gravely, "while Miss Roseberry is in the room."	- Я не могу сказать вам, - ответил он серьезно, -пока мисс Розбери находится в этой комнате.
CHAPTER IX. NEWS FROM MANNHEIM.	Глава IX ИЗВЕСТИЯ ИЗ МАНГЕЙМА
LADY JANET'S curiosity was by this time thoroughly aroused.	Любопытство леди Джэнет в это время было возбуждено вполне.
Summoned to explain who the nameless lady mentioned in his letter could possibly be, Julian had looked at her adopted daughter.	Когда она потребовала, чтоб Джулиан объяснил, о какой особе упоминал он в своем письме, он посмотрел на ее приемную дочь.
Asked next to explain what her adopted daughter had got to do with it, he had declared that he could not answer while Miss Roseberry was in the room.	Когда она просила потом объяснить, какое дело до этого ее приемной дочери, он объявил, что не может отвечать, пока мисс Розбери находится в комнате.
What did he mean?	Что это значило?
Lady Janet determined to find out.	Леди Джэнет решилась узнать.
"I hate all mysteries," she said to Julian. "And as for secrets, I consider them to be one of the forms of ill-breeding.	- Я ненавижу всякие таинственности, - сказала она Джулиану, - а секреты я считаю одним из видов дурного воспитания.
People in our rank of life ought to be above whispering in corners.	Люди нашего положения не должны унижать себя до того, чтобы шептаться в углах.
If you must have your mystery, I can offer you a corner in the library.	Если ты непременно хочешь секретничать, я могу предложить тебе уголок в библиотеке.
Come with me."	Пойдем со мною.

Julian followed his aunt very reluctantly.	Джулиан очень неохотно пошел за теткой.
Whatever the mystery might be, he was plainly embarrassed by being called upon to reveal it at a moment's notice.	В чем ни состояла бы тайна, он, очевидно, находился в затруднении рассказать ее тотчас же.
Lady Janet settled herself in her chair, prepared to question and cross-question her nephew, when an obstacle appeared at the other end of the library, in the shape of a man-servant with a message.	Леди Джэнет села на свое кресло, приготовляясь допросить своего племянника, когда на другом конце библиотеки появилось препятствие в виде слуги с докладом.
One of Lady Janet's neighbors had called by appointment to take her to the meeting of a certain committee which assembled that day.	Одна из соседок леди Джэнет приехала, по договоренности, везти ее на собрание комитета, собиравшегося в тот день.
The servant announced that the neighbor-an elderly lady-was then waiting in her carriage at the door.	Слуга доложил, что соседка, пожилая дама, ждала в экипаже у подъезда.
Lady Janet's ready invention set the obstacle aside without a moment's delay.	Находчивость леди Джэнет сняла препятствие тотчас же.
She directed the servant to show her visitor into the drawing-room, and to say that she was unexpectedly engaged, but that Miss Roseberry would see the lady immediately.	Она велела слуге попросить гостью в гостиную и сказать, что ее неожиданно задержали, но что мисс Розбери выйдет сейчас.
She then turned to Julian, and said, with her most satirical emphasis of tone and manner:	Потом она обернулась к Джулиану и сказала с самой иронической выразительностью в тоне и обращении:
"Would it be an additional convenience if Miss Roseberry was not only out of the room before you disclose your secret, but out of the house?"	- Не будет ли еще удобнее, если мисс Розбери не только не будет в комнате, но даже и в доме, прежде чем ты откроешь свой секрет?
Julian gravely answered:	Джулиан ответил серьезно:
"It may possibly be quite as well if Miss Roseberry is out of the house."	- Может статься, и хорошо, если мисс Розбери не будет в доме.
Lady Janet led the way back to the dining-room.	Леди Джэнет вернулась в столовую.
"My dear Grace," she said, "you looked flushed and feverish when I saw you asleep on the sofa a little while since.	- Любезная Грэс, - сказала она, - вы были в жару и в лихорадочном волнении, когда я увидела вас спящей на диване.
It will do you no harm to have a drive in the fresh air.	Вам не повредит прогулка на свежем воздухе.
Our friend has called to take me to the committee meeting.	Наша приятельница заехала за мною, мы едем с ней на собрание комитета.
I have sent to tell her that I am engaged-and I shall be much obliged if you will go in my place."	Я послала сказать, что я занята. Я буду очень вам обязана, если вы поедете вместо меня.
Mercy looked a little alarmed.	На лице Мерси появился испуг.
"Does your ladyship mean the committee meeting of the Samaritan Convalescent Home?	- Ваше сиятельство изволите говорить о собрании комитета общества Самаритянского приюта для выздоравливающих?
The members, as I understand it, are to decide to-day which of the plans for the new building they are to adopt.	Я слышала, что члены должны решить выбор нового плана для здания.
I cannot surely presume to vote in your place?"	Не могу же я подать голос вместо вас!

"You can vote, my dear child, just as well as I can," replied the old lady.	Вы можете подать голос точно так же, как и я, -ответила старушка.
"Architecture is one of the lost arts.	- Архитектура - одно из потерянных искусств.
You know nothing about it; I know nothing about it; the architects themselves know nothing about it.	Вы ничего в этом не понимаете, и я ничего не понимаю, и архитекторы ничего не понимают.
One plan is, no doubt, just as bad as the other.	Вероятно, все планы никуда не годятся.
Vote, as I should vote, with the majority.	Подайте голос, как я подала бы, с большинством.
Or as poor dear Dr. Johnson said,	Или, как говорил бедный, милый доктор Джонсон:
' Shout with the loudest mob.'	"Кричите с теми, кто громче кричит".
Away with you-and don't keep the committee waiting."	Прочь отсюда, не заставляйте ждать членов комитета.
Horace hastened to open the door for Mercy.	Орас поспешил отворить дверь Мерси.
"How long shall you be away?" he whispered, confidentially.	- Долго ли вы будете в отсутствии? - спросил он.
"I had a thousand things to say to you, and they have interrupted us."	- Я хотел сказать вам тысячу разных разностей, и нас прервали.
"I shall be back in an hour."	- Я возвращусь через час.
"We shall have the room to ourselves by that time.	- Тогда мы в этой комнате будем одни.
Come here when you return.	Приходите сюда, когда вернетесь.
You will find me waiting for you."	Я буду здесь ждать вас.
Mercy pressed his hand significantly and went out.	Мерси значительно пожала ему руку и ушла.
Lady Janet turned to Julian, who had thus far remained in the background, still, to all appearance, as unwilling as ever to enlighten his aunt.	Леди Джэнет обратилась к Джулиану, который до сих пор оставался на заднем плане, по-видимому, по-прежнему не желая разъяснить дело тетке.
"Well?" she said.	- Ну? - сказала она.
"What is tying your tongue now?	- Что теперь связывает твой язык?
Grace is out of the room; why won't you begin?	Грэс ушла, почему ты не начинаешь?
Is Horace in the way?"	Или тебе мешает Орас?
"Not in the least.	- Вовсе нет.
I am only a little uneasy-"	Я только немного беспокоюсь...
"Uneasy about what?"	- На счет чего?
"I am afraid you have put that charming creature to some inconvenience in sending her away just at this time."	- Я боюсь, что вы подвергли это очаровательное существо какому-нибудь неудобству, отослав ее отсюда именно в это время.
Horace looked up suddenly, with a flush on his face.	Орас вдруг вспыхнул и поднял глаза.
"When you say 'that charming creature,'" he asked, sharply, "I suppose you mean Miss Roseberry?"	- Я полагаю, что вы мисс Розбери называете очаровательным существом? - спросил он резко.
"Certainly," answered Julian. "Why not?"	- Конечно, - ответил Джулиан, - что же тут такого?

Lady Janet interposed. "Gently, Julian," she said.	- Потише, Джулиан, - вмешалась леди Джэнет.
"Grace has only been introduced to you hitherto in the character of my adopted daughter-"	- Грэс до сих пор была представлена тебе только как моя приемная дочь...
"And it seems to be high time," Horace added, haughtily, "that I should present her next in the character of my engaged wife."	- И кажется пора, - надменно прибавил Орас, -чтоб я представил ее как мою невесту.
Julian looked at Horace as if he could hardly credit the evidence of his own ears.	Джулиан посмотрел на Ораса так, как будто не верил своим собственным ушам.
"Your wife!" he exclaimed, with an irrepressible outburst of disappointment and surprise.	-Вашу невесту! - воскликнул он с неудержимым порывом досады и удивления.
"Yes. My wife," returned Horace. "We are to be married in a fortnight.	- Да, как мою невесту, - возразил Орас, - мы венчаемся через две недели.
May I ask," he added, with angry humility, "if you disapprove of the marriage?"	Могу я спросить, - прибавил он с гневным смирением, - вы не одобряете этот брак?
Lady Janet interposed once more.	Леди Джэнет вмешалась опять.
"Nonsense, Horace," she said.	- Какой вздор, Орас! - сказала она.
"Julian congratulates you, of course."	- Разумеется, Джулиан поздравляет тебя.
Julian coldly and absently echoed the words.	Джулиан холодно и рассеянно повторил эти слова.
"Oh, yes!	- О, да!
I congratulate you, of course."	Разумеется, я поздравляю вас.
Lady Janet returned to the main object of the interview.	Леди Джэнет вернулась к главному предмету разговора.
"Now we thoroughly understand one another," she said, "let us speak of a lady who has dropped out of the conversation for the last minute or two.	- Теперь, когда мы вполне понимаем друг друга, -сказала она, - будем говорить об особе, ускользнувшей из нашего разговора.
I mean, Julian, the mysterious lady of your letter.	Я говорю, Джулиан, о таинственной даме в твоем письме.
We are alone, as you desired.	Мы одни, как ты желал.
Lift the veil, my reverend nephew, which hides her from mortal eyes!	Приподними покрывало, мой преподобный племянник, скрывающее ее от смертных глаз.
Blush, if you like-and can.	Красней, если хочешь - и можешь.
Is she the future Mrs. Julian Gray?"	Это будущая мистрис Джулиан Грэй?
"She is a perfect stranger to me," Julian answered, quietly.	- Она совершенно посторонняя для меня, -спокойно ответил Джулиан.
"A perfect stranger!	- Совершенно посторонняя!
You wrote me word you were interested in her."	А ты мне писал, что интересуешься ею.
"I am interested in her.	- Я интересуюсь ею.
And, what is more, you are interested in her, too."	И мало того, вы ею интересуетесь.
Lady Janet's fingers drummed impatiently on the table.	Леди Джэнет нетерпеливо забарабанила пальцами по столу.

"Have I not warned you, Julian, that I hate mysteries?	- Не предупредила ли я тебя, Джулиан, что я терпеть не могу таинственностей?
Will you, or will you not, explain yourself?"	Хочешь ты или нет объясниться?
Before it was possible to answer, Horace rose from his chair.	Прежде чем Джулиан ответил, Орас встал с своего стула.
"Perhaps I am in the way?" he said.	- Может быть, я мешаю, - сказал он.
Julian signed to him to sit down again.	Джулиан сделал ему знак сесть опять.
"I have already told Lady Janet that you are not in the way," he answered.	- Я уже говорил леди Джэнет, что вы не мешаете, - ответил он.
"I now tell you-as Miss Roseberry's future husband-that you, too, have an interest in hearing what I have to say."	- А теперь я вам скажу, как будущему мужу мисс Розбери, что вам интересно будет услышать то, что я вам скажу.
Horace resumed his seat with an air of suspicious surprise.	Орас, сел на свое место с видом подозрительного удивления.
Julian addressed himself to Lady Janet.	Джулиан обратился к леди Джэнет.
"You have often heard me speak," he began, "of my old friend and school-fellow, John Cressingham?"	- Вы часто слышали от меня, - начал он, - о моем старом приятеле и школьном товарище Джоне Кресингаме.
"Yes.	-Да.
The English consul at Mannheim?"	Это английский консул в Мангейме?
"The same.	- Он самый.
When I returned from the country I found among my other letters a long letter from the consul.	Когда я вернулся из деревни, я нашел между другими моими письмами длинное письмо от консула.
I have brought it with me, and I propose to read certain passages from it, which tell a very strange story more plainly and more credibly than I can tell it in my own words."	Я принес его с собою и предлагаю прочесть из него несколько мест, в которых рассказана очень странная история гораздо ясней и правдоподобней, чем я могу рассказать ее своими словами.
"Will it be very long?" inquired Lady Janet, looking with some alarm at the closely written sheets of paper which her nephew spread open before him.	- Очень долго это будет? - осведомилась леди Джэнет, смотря с испугом на мелко исписанные листы, которые ее племянник разложил перед собой.
Horace followed with a question on his side.	Орас со своей стороны задал вопрос.
"You are sure I am interested in it?" he asked.	- Точно ли вы уверены, что это интересно для меня? - спросил он.
"The consul at Mannheim is a total stranger to me."	- Консул в Мангейме совсем мне незнаком.
"I answer for it," replied Julian, gravely, "neither my aunt's patience nor yours, Horace, will be thrown away if you will favor me by listening attentively to what I am about to read."	- Я ручаюсь за это, - ответил Джулиан, - ни тетушкино терпение, ни ваше, Орас, не пропадут даром, если вы согласитесь внимательно послушать то, что я хочу прочесть.
With those words he began his first extract from the consul's letter.	Этими словами он начал свое первое извлечение из письма консула:

* * * "'My memory is a bad one for dates.	"Память у меня дурная на числа.
But full three months must have passed since information was sent to me of an English patient, received at the hospital here, whose case I, as English consul, might feel an interest in investigating.	Но, должно быть, прошло три месяца после того, как ко мне было прислано извещение об одной больной англичанке, принятой в здешний госпиталь, о которой мне, как английскому консулу, интересно было разузнать.
"'I went the same day to the hospital, and was taken to the bedside.	Я отправился в тот же день в госпиталь, и меня привели к постели больной.
"'The patient was a woman-young, and (when in health), I should think, very pretty.	Больная была женщина молодая и (когда была здорова), мне кажется, была очень хорошенькая.
When I first saw her she looked, to my uninstructed eye, like a dead woman.	Когда я увидел ее в первый раз, она показалась моим неученым глазам похожею на мертвую.
I noticed that her head had a bandage over it, and I asked what was the nature of the injury that she had received.	Я приметил, что голова ее была обвязана, и спросил, какою болезнью она страдала.
The answer informed me that the poor creature had been present, nobody knew why or wherefore, at a skirmish or night attack between the Germans and the French, and that the injury to her head had been inflicted by a fragment of a German shell.'"	Мне отвечали, что это бедное создание присутствовало, никто не знал зачем и для чего, при стычке или ночной атаке между немцами и французами и что рана на ее голове нанесена осколком немецкой гранаты".
Horace-thus far leaning back carelessly in his chair-suddenly raised himself and exclaimed,	Орас, до сих пор сидевший небрежно откинувшись на спинку кресла, вдруг приподнялся и воскликнул:
"Good heavens! can this be the woman I saw laid out for dead in the French cottage?"	- Боже мой! Неужели это та самая женщина, которую я принял за мертвую во французском домике?
"It is impossible for me to say," replied Julian. "Listen to the rest of it.	- Этого я не могу сказать, - ответил Джулиан, -послушайте остальное.
The consul's letter may answer your question."	Письмо консула, может быть, ответит на ваш вопрос.
He went on with his reading:	Он продолжал читать:
"'The wounded woman had been reported dead, and had been left by the French in their retreat, at the time when the German forces took possession of the enemy's position.	"Раненая женщина была сочтена мертвой и оставлена ретировавшимися французами в то время, когда немцы заняли позицию неприятеля.
She was found on a bed in a cottage by the director of the German ambulance-"	Она была найдена на постели в домике начальником немецкого лазарета... "
"Ignatius Wetzel?" cried Horace.	- Игнациусом Вецелем? - вскричал Орас.
"Ignatius Wetzel," repeated Julian, looking at the letter.	- Игнациусом Вецелем, - повторил Джулиан, смотря на письмо.
"It is the same!" said Horace.	- Это она! - сказал Орас.
"Lady Janet, we are really interested in this.	- Леди Джэнет, для вас действительно это будет интересно.

You remember my telling you how I first met with Grace? And you have heard more about it since, no doubt, from Grace herself?"	Помните, я вам говорил, как я в первый раз встретился с Грэс, и, конечно, он подробнее слышал об этом от самой Грэс.
"She has a horror of referring to that part of her journey home," replied Lady Janet.	- Она терпеть не может говорить о своем путешествии, - ответила леди Джэнет.
"She mentioned her having been stopped on the frontier, and her finding herself accidentally in the company of another Englishwoman, a perfect stranger to her.	- Она упоминала, что была остановлена на границе и случайно очутилась в обществе другой англичанки, совершенно незнакомой ей.
I naturally asked questions on my side, and was shocked to hear that she had seen the woman killed by a German shell almost close at her side.	Я натурально задала несколько вопросов и с ужасом услышала, что она видела, как эта женщина была убита немецкой гранатой возле нее.
Neither she nor I have had any relish for returning to the subject since.	Ни она, ни я не имели никакого желания возвращаться к этому предмету.
You were quite right, Julian, to avoid speaking of it while she was in the room.	Ты совершенно прав, Джулиан, что не хотел говорить об этом, пока она находилась в комнате.
I understand it all now.	Теперь я понимаю все.
Grace, I suppose, mentioned my name to her fellow-traveler.	Должно быть, Грэс упомянула мое имя своей спутнице.
The woman is, no doubt, in want of assistance, and she applies to me through you.	Эта женщина, конечно, нуждается в помощи и обращается ко мне через тебя.
I will help her; but she must not come here until I have prepared Grace for seeing her again, a living woman.	Я помогу ей, но она не должна приходить сюда, пока я не приготовлю Грэс увидеть ее живою.
For the present there is no reason why they should meet."	Пока я не вижу никакой причины, для чего им встречаться.
"I am not sure about that," said Julian, in low tones, without looking up at his aunt.	- Насчет этого я не уверен, - сказал Джулиан тихим голосом, не поднимая глаз на тетку.
"What do you mean?	- Что ты хочешь сказать?
Is the mystery not at an end yet?"	Разве тайна еще не раскрыта?
"The mystery has not even begun yet.	- Тайна еще не раскрыта.
Let my friend the consul proceed."	Пусть продолжает мой приятель консул.
Julian returned for the second time to his extract from the letter:	Джулиан вернулся к извлечению из письма:
"'After a careful examination of the supposed corpse, the German surgeon arrived at the conclusion that a case of suspended animation had (in the hurry of the French retreat) been mistaken for a case of death.	"Старательно рассмотрев мнимый труп, немецкий доктор сделал заключение, что при торопливом отступлении французов потеря сознания была принята за смерть.
Feeling a professional interest in the subject, he decided on putting his opinion to the test.	Заинтересовавшись этим случаем как врач, он решился на практике проверить правильность своего мнения.
He operated on the patient with complete success.	Он сделал успешную операцию этой раненой женщине.

After performing the operation he kept her for some days under his own care, and then transferred her to the nearest hospital-the hospital at Mannheim.	После операции он несколько дней сам наблюдал за ней, а потом перевел ее в ближайший госпиталь - в Мангейм.
He was obliged to return to his duties as army surgeon, and he left his patient in the condition in which I saw her, insensible on the bed.	Он был принужден вернуться к своим обязанностям военного врача и оставил свою пациентку в том положении, в котором я увидел ее бесчувственной на постели.
Neither he nor the hospital authorities knew anything whatever about the woman.	Ни он, ни госпитальное начальство ничего не знали об этой женщине.
No papers were found on her.	При ней не было найдено никаких бумаг.
All the doctors could do, when I asked them for information with a view to communicating with her friends, was to show me her linen marked with her, name.	Доктора могли только, когда я спросил у них, нет ли сведений для того, чтобы дать знать ее друзьям, показать мне ее белье с ее меткой.
I left the hospital after taking down the name in my pocket-book.	Я вышел из госпиталя, записав ее имя в моей записной книжке.
It was "Mercy Merrick......	Звали ее Мерси Мерик".
Lady Janet produced her pocket-book.	Леди Джэнет вынула свою записную книжку.
"Let me take the name down too," she said. "I never heard it before, and I might otherwise forget it.	- Дайте мне записать это имя, - сказала она, - я никогда не слышала о нем прежде и могу забыть.
Go on, Julian."	Продолжай, Джулиан.
Julian advanced to his second extract from the consul's letter:	Джулиан перешел ко второй выписке из письма консула:
"'Under these circumstances, I could only wait to hear from the hospital when the patient was sufficiently recovered to be able to speak to me.	"В таких обстоятельствах я мог только подождать, тюка узнаю в госпитале, когда больная оправится настолько, чтобы поговорить со мной.
Some weeks passed without my receiving any communication from the doctors.	Прошло несколько недель, прежде чем я получил известие от докторов.
On calling to make inquiries I was informed that fever had set in, and that the poor creature's condition now alternated between exhaustion and delirium.	Когда я приехал навести справки, мне сказали, что больная лежит в горячке и что эта бедная женщина находится попеременно то в бесчувственности, то в бреду.
In her delirious moments the name of your aunt, Lady Janet Roy, frequently escaped her.	В минуты бреда имя ее тетки, леди Джэнет Рой, часто срывалось с ее губ.
Otherwise her wanderings were for the most part quite unintelligible to the people at her bedside.	А вообще ее бред был по большей части совершенно непонятен людям, ухаживавшим за нею.
I thought once or twice of writing to you, and of begging you to speak to Lady Janet.	Я думал, было, написать вам и просить вас поговорить с леди Джэнет.
But as the doctors informed me that the chances of life or death were at this time almost equally balanced, I decided to wait until time should determine whether it was necessary to trouble you or not.'"	Но так как доктора сказали мне, что теперь нельзя решить, останется ли она жива или умрет, то я решился ждать до тех пор, пока время решит, надо ли беспокоит вас, или нет".
"You know best, Julian," said Lady Janet.	- Тебе это лучше известно, - сказала леди Джэнет.

"But I own I don't quite see in what way I am interested in this part of the story."	- Но признаюсь, я не вижу, в каком отношении я заинтересована в этой истории.
"Just what I was going to say," added Horace.	- Вот именно, что я хотел сказать, - прибавил Орас.
"It is very sad, no doubt.	- Конечно, это очень грустно.
But what have we to do with it?"	Но нам какое до этого дело?
"Let me read my third extract," Julian answered, "and you will see."	- Позвольте мне прочесть третье извлечение, -ответил Джулиан, - и вы увидите.
He turned to the third extract, and read as follows:	Он вернулся к третьему извлечению и прочел:
"'At last I received a message from the hospital informing me that Mercy Merrick was out of danger, and that she was capable (though still very weak) of answering any questions which I might think it desirable to put to her.	"Наконец я получил известие из госпиталя, что Мерси Мерик вне опасности и что она может (хотя еще очень слаба) отвечать на все вопросы, которые я сочту нужным предложить ей.
On reaching the hospital, I was requested, rather to my surprise, to pay my first visit to the head physician in his private room.	По прибытии моем в госпиталь меня попросили к главному доктору в его комнату.
"I think it right," said this gentleman, "to warn you, before you see the patient, to be very careful how you speak to her, and not to irritate her by showing any surprise or expressing any doubts if she talks to you in an extravagant manner.	"Я считаю нужным, - сказал этот господин, -предупредить вас, прежде чем вы увидитесь с больной, чтобы вы очень осторожно говорили с ней и не раздражали ее, выказывая удивление или выражая сомнение, если она станет говорить с вами сумасбродно.
We differ in opinion about her here.	Мы здесь не сходимся во мнениях насчет нее.
Some of us (myself among the number) doubt whether the recovery of her mind has accompanied the recovery of her bodily powers.	Некоторые из нас (я сам в том числе) сомневаются, возвратится ли к ней рассудок с возвращением физических сил.
Without pronouncing her to be mad-she is perfectly gentle and harmless-we are nevertheless of opinion that she is suffering under a species of insane delusion.	Не называя ее сумасшедшей - она очень кротка и безвредна, - мы тем не менее придерживаемся того мнения, что она страдает помрачением рассудка.
Bear in mind the caution which I have given you-and now go and judge for yourself."	Помните мое предостережение, а теперь ступайте к ней и судите сами.
I obeyed, in some little perplexity and surprise.	Я повиновался с некоторым недоумением и изумлением.
The sufferer, when I approached her bed, looked sadly weak and worn; but, so far as I could judge, seemed to be in full possession of herself.	Больная, когда я подошел к постели, была очень слаба и изнурена, но, насколько я мог судить, казалась в полном рассудке.
Her tone and manner were unquestionably the tone and manner of a lady.	Ее тон и обращение показывали образованную женщину.
After briefly introducing myself, I assured her that I should be glad, both officially and personally, if I could be of any assistance to her.	Объяснив ей в коротких выражениях, кто я, я уверил ее, что буду очень рад, и официально, и лично, если могу быть полезен ей.
In saying these trifling words I happened to address her by the name I had seen marked on her clothes.	Г оворя эти пустые слова, я назвал ее тем именем, которым было помечено ее белье.

The instant the words "Miss Merrick" passed my lips a wild, vindictive expression appeared in her eyes.	Как только слова: "мисс Мерик" сорвались с моих губ, дикое, мстительное выражение появилось в ее глазах.
She exclaimed angrily, "Don't call me by that hateful name!	- Не называйте меня этим ненавистным именем.
It's not my name.	Это не мое имя.
All the people here persecute me by calling me Mercy Merrick.	Все здесь преследуют меня, называя Мерси Мерик.
And when I am angry with them they show me the clothes. Say what I may, they persist in believing they are my clothes.	А когда я сердилась на них, они показывали мне мое платье.
Don't you do the same, if you want to be friends with me."	Не делайте этого, если желаете быть со мной в дружеских отношениях.
Remembering what the physician had said to me, I made the necessary excuses and succeeded in soothing her.	Помня, что доктор сказал мне, я извинился и постарался успокоить ее.
Without reverting to the irritating topic of the name, I merely inquired what her plans were, and assured her that she might command my services if she required them.	Не возвращаясь к ее имени, так как этот предмет раздражал ее, я только спросил, в чем состояли ее планы, и уверил ее, что она может распоряжаться моими услугами, если они ей нужны.
"Why do you want to know what my plans are?" she asked, suspiciously.	- Для чего вам нужно знать мои планы? - спросила она подозрительно.
I reminded her in reply that I held the position of English consul, and that my object was, if possible, to be of some assistance to her.	Я напомнил ей, что я английский консул и что моя цель, если возможно, оказать ей помощь.
"You can be of the greatest assistance to me," she said, eagerly.	- Вы можете оказать мне величайшую помощь, -сказала она с жаром.
"Find Mercy Merrick!"	- Отыщите Мерси Мерик!
I saw the vindictive look come back into her eyes, and an angry flush rising on her white cheeks.	Я увидел, что мстительное выражение вернулось в ее глаза и гневный румянец вспыхнул на ее бледных щеках.
Abstaining from showing any surprise, I asked her who Mercy Merrick was.	Удержавшись от выражения удивления, я спросил ее, кто эта Мерси Мерик.
"A vile woman, by her own confession," was the quick reply.	- Гнусная женщина, по ее собственному признанию, - ответила она с живостью.
"How am I to find her?" I inquired next.	- Как я ее отыщу? - спросил я потом.
"Look for a woman in a black dress, with the Red Geneva Cross on her shoulder; she is a nurse in the French ambulance."	- Отыщите женщину в черном платье, с красным женевским крестом на плече, она сиделка во французском лазарете.
"What has she done?"	- Что она сделала?
"I have lost my papers; I have lost my own clothes; Mercy Merrick has taken them."	- Я лишилась моих бумаг, я лишилась моего белья и платья. Мерси Мерик взяла их.
"How do you know that Mercy Merrick has taken them?"	- Почему вы знаете, что их взяла Мерси Мерик?

"Nobody else could have taken them-that's how I know it.	- Никто другой не мог их взять - вот почему я это знаю.
Do you believe me or not?"	Верите вы мне или нет?
She as beginning to excite herself again; I assured her that I would at once send to make inquiries after Mercy Merrick.	Она опять начала волноваться. Я уверил ее, что тотчас пошлю навести справки о Мерси Мерик.
She turned round contented on the pillow.	Она с удовольствием повернулась на изголовье.
"There's a good man!" she said.	- Вот какой вы добрый! - сказала она.
"Come back and tell me when you have caught her."	- Вернитесь и скажите мне, когда вы ее поймаете.
Such was my first interview with the English patient at the hospital at Mannheim.	Таково было мое первое свидание с больной англичанкой в мангеймском госпитале.
It is needless to say that I doubted the existence of the absent person described as a nurse.	Бесполезно говорить, что я сомневался в существовании отсутствующей женщины, названной сиделкой.
However, it was possible to make inquiries by applying to the surgeon, Ignatius Wetzel, whose whereabouts was known to his friends in Mannheim.	Однако навести справки было можно, обратившись к врачу Игнациусу Вецелю, местопребывание которого было известно его друзьям в Мангейме.
I wrote to him, and received his answer in due time.	Я написал к нему и получил его ответ.
After the night attack of the Germans had made them masters of the French position, he had entered the cottage occupied by the French ambulance.	После той ночной атаки, когда немцы овладели французской позицией, он вошел в домик, занимаемый французским лазаретом.
He had found the wounded Frenchmen left behind, but had seen no such person in attendance on them as the nurse in the black dress with the red cross on her shoulder.	Он нашел раненую француженку, оставленную там, но не видал сиделки в черном платье с красным крестом на плече.
The only living woman in the place was a young English lady, in a gray traveling cloak, who had been stopped on the frontier, and who was forwarded on her way home by the war correspondent of an English journal.'"	Единственная живая женщина, находившаяся там, была молодая англичанка в сером дорожном плаще, которая была остановлена на границе и опять отправлена в путь военным корреспондентом английской газеты".
"That was Grace," said Lady Janet.	- Это была Грэс, - сказала леди Джэнет.
"And I was the war correspondent," added Horace.	- А корреспондент - я, - прибавил Орас.
"A few words more," said Julian, "and you will understand my object in claiming your attention."	- Еще несколько слов, - сказал Джулиан, - и вы поймете, для чего я прошу вас обратить на это внимание.
He returned to the letter for the last time, and concluded his extracts from it as follows:	Он вернулся к письму в последний раз и заключил свои извлечения из него следующим:
"'Instead of attending at the hospital myself, I communicated by letter the failure of my attempt to discover the missing nurse.	"Вместо того, чтоб отправиться в госпиталь самому, я письменно сообщил о своей неудачной попытке найти пропавшую сиделку.
For some little time afterward I heard no more of the sick woman, whom I shall still call Mercy Merrick.	Некоторое время после этого я ничего не слышал о больной женщине, которую я все же буду называть Мерси Мерик.

It was only yesterday that I received another summons to visit the patient.	Только вчера получил я новое приглашение посетить больную.
She had by this time sufficiently recovered to claim her discharge, and she had announced her intention of returning forthwith to England.	Она в это время уже выздоровела и объявила о своем намерении вернуться в Англию.
The head physician, feeling a sense of responsibility, had sent for me.	Главный доктор, чувствуя на себе некоторую ответственность, послал за мною.
It was impossible to detain her on the ground that she was not fit to be trusted by herself at large, in consequence of the difference of opinion among the doctors on the case.	Вследствие различия мнений докторов о ее болезни, ее невозможно было удерживать на том основании, что ее нельзя выпустить на свободу.
All that could be done was to give me due notice, and to leave the matter in my hands.	Можно было только дать мне знать и передать все дело в мои руки.
On seeing her for the second time, I found her sullen and reserved.	Увидев ее во второй раз, я нашел ее угрюмой и сдержанной.
She openly attributed my inability to find the nurse to want of zeal for her interests on my part.	Она прямо приписала недостатку моего усердия к ее интересам мою неудачу отыскать сиделку.
I had, on my side, no authority whatever to detain her.	Я, со своей стороны, не имел никакой власти удерживать се.
I could only inquire whether she had money enough to pay her traveling expenses.	Я мог только осведомиться, достаточно ли у нее денег на дорожные издержки.
Her reply informed me that the chaplain of the hospital had mentioned her forlorn situation in the town, and that the English residents had subscribed a small sum of money to enable her to return to her own country.	Из ответа я узнал, что капеллан госпиталя рассказал в городе о ее одиноком положении и что англичане собрали по подписке небольшую сумму, которая позволяла ей вернуться на родину.
Satisfied on this head, I asked next if she had friends to go to in England.	Успокоившись на этот счет, я спросил и о том, есть ли у нее в Англии друзья.
"I have one friend," she answered, "who is a host in herself-Lady Janet Roy."	- У меня есть один друг, - ответила она, - который стоит множества других, - леди Джэнет Рой.
You may imagine my surprise when I heard this.	Вы можете представить мое удивление, когда я это услышал.
I found it quite useless to make any further inquiries as to how she came to know your aunt, whether your aunt expected her, and so on.	Я подумал, что мои расспросы о том, как она познакомилась с вашей теткой, ожидает ли ее ваша тетка и т, д. были совершенно бесполезны.
My questions evidently offended her; they were received in sulky silence.	Мои вопросы, очевидно, оскорбляли ее. Она выслушивала их в угрюмом молчании.
Under these circumstances, well knowing that I can trust implicitly to your humane sympathy for misfortune, I have decided (after careful reflection) to insure the poor creature's safety when she arrives in London by giving her a letter to you.	Поэтому, хорошо зная, что я могу безусловно положиться на ваше человеколюбие, сострадание к несчастным, я решил (после некоторых размышлений) обеспечить безопасность этой бедной женщины по приезде ее в Лондон, дав ей письмо к вам.
You will hear what she says, and you will be better able to discover than I am whether she really has any claim on Lady Janet Roy.	Вы услышите, что она скажет, и лучше меня будете иметь возможность узнать, имеет ли она какие-нибудь права на знакомство с леди Джэнет Рой.

One last word of information, which it may be necessary to add, and I shall close this inordinately long letter.	Еще одно слово, которое может быть необходимо прибавить, и я закончу это необыкновенно длинное письмо.
At my first interview with her I abstained, as I have already told you, from irritating her by any inquiries on the subject of her name.	При первом свидании с ней я воздерживался, как уже говорил вам, раздражать ее расспросами об ее имени.
On this second occasion, however, I decided on putting the question.'"	Во второй раз, однако, я решился задать этот вопрос".
As he read those last words, Julian became aware of a sudden movement on the part of his aunt.	Читая эти последние слова, Джулиан заприметил внезапное движение со стороны тетки.
Lady Janet had risen softly from her chair and had passed behind him with the purpose of reading the consul's letter for herself over her nephew's shoulder.	Леди Джэнет тихо приподнялась со своего кресла и встала позади него для того, чтобы самой прочесть письмо консула через плечо племянника.
Julian detected the action just in time to frustrate Lady Janet's intention by placing his hand over the last two lines of the letter.	Джулиан заприметил это движение как раз вовремя, чтоб помешать намерению леди Джэнет, и закрыл рукой последние две строчки письма.
"What do you do that for?" inquired his aunt, sharply.	- Для чего ты это делаешь? - Спросила его тетка.
"You are welcome, Lady Janet, to read the close of the letter for yourself," Julian replied.	- Извольте, леди Джэнет, читать сами окончание письма, - ответил Джулиан.
"But before you do so I am anxious to prepare you for a very great surprise.	- Но прежде чем вы это сделаете, я желаю приготовить вас к очень странному сообщению.
Compose yourself and let me read on slowly, with your eye on me, until I uncover the last two words which close my friend's letter."	Успокойтесь и позвольте мне читать медленно, а сами смотрите на меня, пока я не открою последних двух слов, заключающих письмо моего приятеля.
He read the end of the letter, as he had proposed, in these terms:	Он прочел конец письма, вот что в нем говорилось:
"'I looked the woman straight in the face, and I said to her,	"Я прямо посмотрел в лицо этой женщины и сказал ей:
"You have denied that the name marked on the clothes which you wore when you came here was your name.	- Вы отказываетесь от имени, которым помечено белье, бывшее на вас, когда вас привезли сюда.
If you are not Mercy Merrick, who are you?"	Если вы не Мерси Мерик, то кто же вы?
She answered, instantly,	Она тотчас отвечала:
"My name is —.....	- Меня зовут..."
Julian removed his hand from the page.	Джулиан снял руку со страницы.
Lady Janet looked at the next two words, and started back with a loud cry of astonishment, which brought Horace instantly to his feet.	Леди Джэнет посмотрела на следующие два слова и отпрянула с громким криком изумления, который заставил Ораса вскочить.
"Tell me, one of you!" he cried. "What name did she give?"	- Скажет ли мне кто-нибудь из вас, - воскликнул он, - каким именем она назвалась?
Julian told him.	Джулиан сказал ему:
"GRACE ROSEBERRY."	- Грэс Розбери!

CHAPTER X.	Глава X
A COUNCIL OF THREE.	СОВЕТ ТРЕХ
FOR a moment Horace stood thunderstruck, looking in blank astonishment at Lady Janet.	С минуту Орас стоял как бы пораженный громом, смотря с изумлением на леди Джэнет.
His first words, as soon as he had recovered himself, were addressed to Julian.	Его первые слова, как только он оправился от услышанного, обращались к Джулиану:
"Is this a joke?" he asked, sternly.	- Это шутка? - спросил он сурово.
"If it is, I for one don't see the humor of it."	- Если это так, то я, по крайней мере, не вижу в ней никакого юмора.
Julian pointed to the closely written pages of the consul's letter.	Джулиан указал на мелко исписанное письмо консула.
"A man writes in earnest," he said, "when he writes at such length as this.	- Человек пишет серьезно, - сказал он, - когда пишет так длинно.
The woman seriously gave the name of Grace Roseberry, and when she left Mannheim she traveled to England for the express purpose of presenting herself to Lady Janet Roy."	Эта женщина действительно назвала себя Грэс Розбери и уехала из Мангейма в Англию с намерением явиться к леди Джэнет Рой.
He turned to his aunt.	Он обернулся к тетке.
"You saw me start," he went on, "when you first mentioned Miss Roseberry's name in my hearing.	- Вы видели, как я вздрогнул, - продолжал он, -когда вы в первый раз назвали мисс Розбери при мне.
Now you know why."	Теперь вы знаете почему.
He addressed himself once more to Horace.	Он опять обратился к Орасу:
"You heard me say that you, as Miss Roseberry's future husband, had an interest in being present at my interview with Lady Janet.	- Вы слышали, как я сказал, что вы, как будущий муж мисс Розбери, должны быть заинтересованы моим разговором с леди Джэнет.
Now you know why."	Теперь вы знаете почему.
"The woman is plainly mad," said Lady Janet.	- Очевидно, эта женщина сумасшедшая, - сказала леди Джэнет.
"But it is certainly a startling form of madness when one first hears of it.	- Но этот вид помешательства не может не испугать, когда слышишь о нем в первый раз.
Of course we must keep the matter, for the present at least, a secret from Grace."	Разумеется, мы должны, по крайней мере теперь, скрыть это от Грэс.
"There can be no doubt," Horace agreed, "that Grace must be kept in the dark, in her present state of health.	- Не может быть никакого сомнения, - согласился Орас, - что при теперешнем состоянии здоровья Грэс она не должна ничего знать об этом.
The servants had better be warned beforehand, in case of this adventuress or madwoman, whichever she may be, attempting to make her way into the house."	Слуг надо предупредить заранее на случай, если эта искательница приключений или сумасшедшая, Бог ее знает, кто она такая, будет пытаться пробраться сюда.
"It shall be done immediately," said Lady Janet.	- Это будет сделано немедленно, - сказала леди Джэнет.

"What surprises me Julian (ring the bell, if you please), is that you should describe yourself in your letter as feeling an interest in this person."	- А меня удивляет, Джулиан (пожалуйста позвони в колокольчик), как это ты написал в письме, что интересуешься этой особой.
Julian answered-without ringing the bell.	Джулиан ответил, не звоня в колокольчик.
"I am more interested than ever," he said, "now I find that Miss Roseberry herself is your guest at Mablethorpe House."	- Я интересуюсь более прежнего, - сказала он, -теперь, когда нахожу, что мисс Розбери гостит у вас в Мэбльторнском доме.
"You were always perverse, Julian, as a child, in your likings and dislikings," Lady Janet rejoined.	- Ты всегда был капризен, Джулиан, как ребенок, в твоем пристрастии и отвращении, - возразила леди Джэнет.
"Why don't you ring the bell?"	- Почему ты не звонишь в колокольчик?
"For one good reason, my dear aunt.	- По одной основательной причине, милая тетушка.
I don't wish to hear you tell your servants to close the door on this friendless creature."	Я не желаю, чтобы вы приказали вашим слугам не впускать к вам это одинокое существо.
Lady Janet cast a look at her nephew which plainly expressed that she thought he had taken a liberty with her.	Леди Джэнет бросила на племянника взгляд, ясно выражавший, что она находит его поступок неприличной вольностью.
"You don't expect me to see the woman?" she asked, in a tone of cold surprise.	- Неужели ты ожидаешь, что я приму эту женщину? - спросила она с холодным удивлением.
"I hope you will not refuse to see her," Julian answered, quietly.	- Я надеюсь, что вы не откажетесь принять ее, -спокойно ответил Джулиан.
"I was out when she called.	- Меня не было дома, когда она была у меня.
I must hear what she has to say-and I should infinitely prefer hearing it in your presence.	Я должен выслушать, что она хочет сказать мне. Предпочитаю выслушать это в вашем присутствии.
When I got your reply to my letter, permitting me to present her to you, I wrote to her immediately, appointing a meeting here."	Когда я выслушал ваш ответ на мое письмо, позволяющее мне представить ее вам, я написал ей тотчас, назначив ей свидание.
Lady Janet lifted her bright black eyes in mute expostulation to the carved Cupids and wreaths on the dining-room ceiling.	Леди Джэнет подняла свои блестящие черные глаза с немым упреком на резные купидоны и гирлянды на потолке в столовой.
"When am I to have the honor of the lady's visit?" she inquired, with ironical resignation.	- Когда эта дама сделает мне честь своим визитом? - спросила она с иронией.
"To-day," answered her nephew, with impenetrable patience.	- Сегодня, - ответил ей племянник с невозмутимым видом.
"At what hour?"	- В котором часу?
Julian composedly consulted his watch.	Джулиан спокойно посмотрел на свои часы.
"She is ten minutes after her time," he said, and put his watch back in his pocket again.	- Она опоздала на десять минут, - сказал он и опять положил часы в карман.
At the same moment the servant appeared, and advanced to Julian, carrying a visiting card on his little silver tray.	В эту самую минуту вошел слуга и подал Джулиану на маленьком серебряном подносе визитную карточку.