Мельница на Флоссе - английский и русский параллельные тексты

George Eliot	Джордж Элиот
The Mill on the Floss	Мельница на Флоссе
Book I	Книга первая
Boy and Girl	Брат и сестра
Chapter I	Глава I
Outside Dorlcote Mill	ОКРЕСТ ДОРЛКОУТСКОЙ МЕЛЬНИНЫ
A wide plain, where the broadening Floss hurries on between its green banks to the sea, and the loving tide, rushing to meet it, checks its passage with an impetuous embrace.	По широкой равнине, раскинув зеленые берега, спешит к морю Флосс, и прилив, как нетерпеливый влюбленный, стремясь реке навстречу, сливается с нею в пылком объятии.
On this mighty tide the black ships-laden with the fresh-scented fir-planks, with rounded sacks of oil-bearing seed, or with the dark glitter of coal-are borne along to the town of St. Ogg's, which shows its aged, fluted red roofs and the broad gables of its wharves between the low wooded hill and the river-brink, tingeing the water with a soft purple hue under the transient glance of this February sun.	Этот могучий прилив несет темные корабли, груженные смолистыми сосновыми досками, тугими мешками льняного семени или черным сверкающим углем, к городку Сент-Огг, что стоит между невысоким лесистым холмом и обрывистым берегом реки; крутые крыши из красной черепицы и широкие фронтоны портовых складов, загораясь под мимолетным взглядом февральского солнца, бросают на воду мягкие багряные блики.
Far away on each hand stretch the rich pastures, and the patches of dark earth made ready for the seed of broad-leaved green crops, or touched already with the tint of the tender-bladed autumn-sown corn.	По обе стороны тянутся вдаль тучные пастбища и полоски темной земли, вспаханной под весенние посевы или покрытой нежным пушком озими.
There is a remnant still of last year's golden clusters of beehive-ricks rising at intervals beyond the hedgerows; and everywhere the hedgerows are studded with trees; the distant ships seem to be lifting their masts and stretching their red-brown sails close among the branches of the spreading ash.	Кое-где еще видны золотые шапки прошлогодних стогов, и над живыми изгородями повсюду кроны деревьев; кажется, что мачты и коричневые паруса проплывающих вдали судов вздымаются прямо из ветвей раскидистого ясеня.
Just by the red-roofed town the tributary Ripple flows with a lively current into the Floss.	Сразу за красноверхим городком во Флосс впадает его приток - Рипл.
How lovely the little river is, with its dark changing wavelets!	Как красива эта быстрая речушка, покрытая живым узором темной ряби!
It seems to me like a living companion while I wander along the bank, and listen to its low, placid voice, as to the voice of one who is deaf and loving.	Когда я брожу по ее берегам и внимаю ее тихому, спокойному голосу, словно голосу любящего, хотя и неспособного услышать меня друга, она представляется мне живым существом.
I remember those large dipping willows.	Мне не забыть старых ив, купающих ветви в воде.
I remember the stone bridge.	Мне не забыть каменного моста.
And this is Dorlcote Mill.	А вот и Дорлкоутская мельница.
I must stand a minute or two here on the bridge and look at it, though the clouds are threatening, and it is far on in the afternoon.	Не могу не постоять минуту-другую на мосту, чтобы полюбоваться на нее, хотя на небе собираются тучи и уже близок вечер.

Even in this leafless time of departing February it is pleasant to look at,-perhaps the chill, damp season adds a charm to the trimly kept, comfortable dwelling-house, as old as the elms and chestnuts that shelter it from the northern blast.	Даже сейчас, на исходе февраля, когда деревья еще не оделись листвой, на нее приятно смотреть, а возможно, холодная и сырая погода только прибавляет очарования уютному чистенькому домику, такому же старому, как вязы и каштаны, укрывающие его от порывов северного ветра.
The stream is brimful now, and lies high in this little withy plantation, and half drowns the grassy fringe of the croft in front of the house.	Река полна до краев, вода поднялась так высоко, что затопила лозняк и покрыла чуть ли не всю лужайку перед домом.
As I look at the full stream, the vivid grass, the delicate bright-green powder softening the outline of the great trunks and branches that gleam from under the bare purple boughs, I am in love with moistness, and envy the white ducks that are dipping their heads far into the water here among the withes, unmindful of the awkward appearance they make in the drier world above.	Когда я гляжу на полноводный поток, на сочную траву, на нежный светло-зеленый лишайник, скрадывающий очертания могучих, чуть поблескивающих стволов и путаницу ветвей на пурпурных обнаженных суках, мне думается - нет ничего прекраснее воды, и я завидую белым уткам, которые плавают среди лозняка и окунают свои головки глубоко в воду, не заботясь о том, какая непривлекательная картина открывается взору тех, кто глядит на них сверху.
The rush of the water and the booming of the mill bring a dreamy deafness, which seems to heighten the peacefulness of the scene. They are like a great curtain of sound, shutting one out from the world beyond.	Шум воды и гул мельницы, словно огромная завеса из Звуков, отделяют вас от внешнего мира и, навевая немую дрему, как будто еще усиливают безмятежный покой всего окружающего.
And now there is the thunder of the huge covered wagon coming home with sacks of grain.	Но вот слышится грохот - это катит домой громадный фургон, набитый мешками с зерном.
That honest wagoner is thinking of his dinner, getting sadly dry in the oven at this late hour; but he will not touch it till he has fed his horses,-the strong, submissive, meek-eyed beasts, who, I fancy, are looking mild reproach at him from between their blinkers, that he should crack his whip at them in that awful manner as if they needed that hint!	Честный возница думает об обеде, который -увы! - все еще томится в печи, несмотря на поздний час; но он не прикоснется к нему, пока не накормит своих лошадей - выносливых безответных животных, которые, чудится мне, с мягким укором поглядывают на него из-за шор своими кроткими глазами: к чему так ужасающе щелкать над их головами кнутом - точно они нуждаются в этом намеке!
See how they stretch their shoulders up the slope toward the bridge, with all the more energy because they are so near home.	Видите, как они напрягают все мышцы, одолевая подъем к мосту, тем усерднее, чем ближе они к дому.
Look at their grand shaggy feet that seem to grasp the firm earth, at the patient strength of their necks, bowed under the heavy collar, at the mighty muscles of their struggling haunches!	Посмотрите на их громадные с мохнатыми бабками ноги, словно впивающиеся в землю, на их сильные выи, покорно склоненные под тяжелыми хомутами, на могучие крупы с играющими под кожей мускулами.
I should like well to hear them neigh over their hardly earned feed of corn, and see them, with their moist necks freed from the harness, dipping their eager nostrils into the muddy pond.	Хотелось бы мне услышать их ржание, когда они получат свой заработанный тяжким трудом овес, поглядеть, как опустив освобожденные от упряжи потные шеи, они нетерпеливо погрузят морды в мутную воду пруда.
Now they are on the bridge, and down they go again at a swifter pace, and the arch of the covered wagon disappears at the turning behind the trees.	Вот они уже на мосту, а там - вниз, все ускоряя свой бег, и задок фургона скрывается за деревьями на повороте дороги.

Now I can turn my eyes toward the mill again, and watch the unresting wheel sending out its diamond jets of water.	Теперь я могу снова обратить взор к мельнице и глядеть, как из-под неутомимого колеса вылетают алмазные струи.
That little girl is watching it too; she has been standing on just the same spot at the edge of the water ever since I paused on the bridge.	Вон та маленькая девочка в меховом капоре тоже смотрит на реку; с тех пор, как я на мосту, она не двинулась со своего места у самой воды.
And that queer white cur with the brown ear seems to be leaping and barking in ineffectual remonstrance with the wheel; perhaps he is jealous because his playfellow in the beaver bonnet is so rapt in its movement.	Смешная белая собачонка с коричневым ухом прыгает и ревниво лает на колесо, безуспешно протестуя против того, что ее подруга столь поглощена его движением.
It is time the little playfellow went in, I think; and there is a very bright fire to tempt her: the red light shines out under the deepening gray of the sky.	Я думаю, девочке пора бы уже домой, где так заманчиво горит яркий огонь - красноватые отблески пламени далеко видны в сгущающихся сумерках.
It is time, too, for me to leave off resting my arms on the cold stone of this bridge....	Пора и мне убрать локти с холодного каменного парапета моста...
Ah, my arms are really benumbed.	Ах, у меня и в самом деле онемели руки.
I have been pressing my elbows on the arms of my chair, and dreaming that I was standing on the bridge in front of Dorlcote Mill, as it looked one February afternoon many years ago.	Все это время мои локти тяжело опирались на ручки кресла, и мне чудилось, что я стою на мосту перед Дорлкоутской мельницей, точно такой, какой она была февральским вечером много лет назад.
Before I dozed off, I was going to tell you what Mr. and Mrs. Tulliver were talking about, as they sat by the bright fire in the left-hand parlor, on that very afternoon I have been dreaming of.	До того как я задремала, я собиралась поведать вам, о чем говорили мистер и миссис Талливер, сидя в гостиной у пылающего камина в тот самый день, который мне приснился.
Chapter II Mr. Tulliver, of Dorlcote Mill, Declares His Resolution about Tom	Глава II МИСТЕР ТАЛЛИВЕР, ХОЗЯИН ДОРЛКОУТСКОИ МЕЛЬНИНЫ, ОБЪЯВЛЯЕТ О СВОЕМ РЕШЕНИИ ОТНОСИТЕЛЬНО ТОМА
"What I want, you know," said Mr. Tulliver,-"what I want is to give Tom a good eddication; an eddication as'll be a bread to him.	- Чего бы я хотел, понимаешь, - начал мистер Талливер, - чего бы я хотел - так это дать Тому дельное образование, чтоб он имел свой кусок хлеба.
That was what I was thinking of when I gave notice for him to leave the academy at Lady-day.	Вот это и было у меня на уме, когда я передал, что забираю его от Джейкобза на благовещение.
I mean to put him to a downright good school at Midsummer.	Думаю послать его с Иванова дня в другую, путную школу.
The two years at th' academy 'ud ha' done well enough, if I'd meant to make a miller and farmer of him, for he's had a fine sight more schoolin' nor I ever got. All the learnin' my father ever paid for was a bit o' birch at one end and the alphabet at th' other.	Кабы я прочил его в мельники или фермеры, двух лет у Джейкобза было бы за глаза; он проучился куда больше, нежели довелось мне: моя паука отцу не дорого встала - только и всего, что букварь под нос да розгу под хвост.
But I should like Tom to be a bit of a scholard, so as he might be up to the tricks o' these fellows as talk fine and write with a flourish.	Ну, а Тома я бы хотел сделать малость поученей, чтобы его не могли обвести вокруг пальца все эти господа, что красно говорят и подписываются с этаким росчерком.

It 'ud be a help to me wi' these lawsuits, and arbitrations, and things.	Был бы мне подмогой в разных там тяжбах да арбитражах и всем таком прочем.
I wouldn't make a downright lawyer o' the lad,-I should be sorry for him to be a raskill,-but a sort o' engineer, or a surveyor, or an auctioneer and vallyer, like Riley, or one o' them smartish businesses as are all profits and no outlay, only for a big watch-chain and a high stool.	Форменного законника я из парня делать не собираюсь - не хочу, чтоб он негодяем вышел, - а так что-нибудь вроде механика, или землемера, или аукциониста и оценщика, как Райли, или мастака по какой-нибудь другой части, где только знай себе загребай денежки и никаких расходов на обзаведение, разве что на толстую часовую цепочку да высокий табурет.
They're pretty nigh all one, and they're not far off being even wi' the law, I believe; for Riley looks Lawyer Wakem i' the face as hard as one cat looks another.	Все они, по-моему, на один лад, да и законами их не запугаешь. Райли перед стряпчим Уэйкемом глаз не опустит, все равно что кот перед котом.
He's none frightened at him."	Уж он-то его не боится.
Mr. Tulliver was speaking to his wife, a blond comely woman in a fan-shaped cap (I am afraid to think how long it is since fan-shaped caps were worn, they must be so near coming in again.	Речь мистера Талливера была обращена к жене, миловидной белокурой женщине лет сорока, в чепце с оборками наподобие веера. (Страшно подумать, как давно носили такие чепцы - они, наверно, вот-вот опять войдут в моду.
At that time, when Mrs. Tulliver was nearly forty, they were new at St. Ogg's, and considered sweet things).	В то время они только появились в Сент-Огге и считались премиленькими.)
"Well, Mr. Tulliver, you know best: I've no objections.	- Что ж, мистер Талливер, тебе виднее. Я-то ничего не имею против.
But hadn't I better kill a couple o' fowl, and have th' aunts and uncles to dinner next week, so as you may hear what sister Glegg and sister Pullet have got to say about it?	А только, может, зарежем мы на будущей неделе пару кур да позовем к обеду дядюшек и тетушек, послушаем, что про это думают сестрица Глегг и сестрица Пуллет.
There's a couple o' fowl wants killing!"	У нас есть птица, которая так и просится под нож!
"You may kill every fowl i' the yard if you like, Bessy; but I shall ask neither aunt nor uncle what I'm to do wi' my own lad," said Mr. Tulliver, defiantly.	- Перережь хоть весь птичий двор, Бесси, коли твоей душе угодно, но спрашивать, что мне делать со своим родным сыном, я не намерен ни у тетушек, ни у дядюшек, - с вызовом ответил мистер Талливер.
"Dear heart!" said Mrs. Tulliver, shocked at this sanguinary rhetoric, "how can you talk so, Mr. Tulliver?	-Господи помилуй!- воскликнула миссис Талливер, потрясенная этим кровожадным заявлением. - Как ты можешь так говорить, мистер Талливер?
But it's your way to speak disrespectful o' my family; and sister Glegg throws all the blame upo' me, though I'm sure I'm as innocent as the babe unborn.	И всегда ты отзываешься о моей родне неуважительно, а сестрица Глегг валит весь грех на меня, хотя я, право, неповинна, как новорожденный младенец.
For nobody's ever heard me say as it wasn't lucky for my children to have aunts and uncles as can live independent.	Да я вечно всем твержу, как нашим детям повезло, что у них тетушки и дядюшки со средствами.

Howiver, if Tom's to go to a new school, I should like him to go where I can wash him and mend him; else he might as well have calico as linen, for they'd be one as yallow as th' other before they'd been washed half-a-dozen times.	А только, ежели Том пойдет в новую школу, я бы хотела, чтоб жил он неподалеку и я могла стирать и чинить его платье, не то хоть давай ему миткалевое белье вместо полотняного - все одно станет желтым после дюжины стирок.
And then, when the box is goin' back'ard and forrard, I could send the lad a cake, or a pork-pie, or an apple; for he can do with an extry bit, bless him! whether they stint him at the meals or no.	И потом, ежели бы это было по пути нашему фургону, я могла бы посылать ему пирожок, или паштет, или яблочко: он, благослови его господь, управится с лишним кусочком, как бы там его ни накормили.
My children can eat as much victuals as most, thank God!"	Мои дети, благодарение господу, могут поесть не хуже других.
"Well, well, we won't send him out o' reach o' the carrier's cart, if other things fit in," said Mr. Tulliver.	- Ладно, ладно, мы не отошлем его дальше, чем ходит фургон, ежели все остальное подойдет, -сказал мистер Талливер.
"But you mustn't put a spoke i' the wheel about the washin,' if we can't get a school near enough.	- Ну, и ты не ставь палки в колеса с этой своей стиркой, коли мы не найдем школы поблизости.
That's the fault I have to find wi' you, Bessy; if you see a stick i' the road, you're allays thinkin' you can't step over it.	Есть у тебя дурная черта, Бесси: увидишь ты на дороге прутик, тебе уже кажется, что через него и не переступить.
You'd want me not to hire a good wagoner, 'cause he'd got a mole on his face."	Ты бы не дала мне нанять хорошего возчика потому только, что у него на лице родинка.
"Dear heart!" said Mrs. Tulliver, in mild surprise, "when did I iver make objections to a man because he'd got a mole on his face?	-Господи помилуй!- промолвила миссис Талливер с кротким изумлением. - Когда это я возражала против человека оттого, что у него на лице родинка?
I'm sure I'm rether fond o' the moles; for my brother, as is dead an' gone, had a mole on his brow.	Да они мне даже нравятся, и у моего брата, царство ему небесное, была родинка на лбу.
But I can't remember your iver offering to hire a wagoner with a mole, Mr. Tulliver.	Но я что-то не помню, чтобы ты когда собирался нанять возчика с родинкой, мистер Талливер.
There was John Gibbs hadn't a mole on his face no more nor you have, an' I was all for having you hire him; an' so you did hire him, an' if he hadn't died o' th' inflammation, as we paid Dr. Turnbull for attending him, he'd very like ha' been drivin' the wagon now.	Вот Джон Гиббз, так родинок у него было не больше, чем у тебя, и я очень даже хотела, чтоб ты его взял; ты и нанял его, и ежели б он не помер от горячки - а мы еще платили доктору Тэрнбулу за его лечение, - он бы, верно, и сейчас ездил с нашим фургоном.
He might have a mole somewhere out o' sight, but how was I to know that, Mr. Tulliver?"	Может, у него и была родинка где не видно, но я-то как могла об этом знать, мистер Талливер?
"No, no, Bessy; I didn't mean justly the mole; I meant it to stand for summat else; but niver mind-it's puzzling work, talking is.	- Да нет, нет, Бесси, я не имел в виду именно родинку, я так, для примера. Ну, неважно; мудреное это дело - разговаривать.
What I'm thinking on, is how to find the right sort o' school to send Tom to, for I might be ta'en in again, as I've been wi' th' academy.	Я все думаю, как найти для Тома подходящую школу. Ведь тут можно снова дать маху, как с Джейкобзом.

I'll have nothing to do wi' a 'cademy again: whativer school I send Tom to, it sha'n't be a 'cademy; it shall be a place where the lads spend their time i' summat else besides blacking the family's shoes, and getting up the potatoes.	О таких заведениях я больше и слышать не желаю. В какую бы школу я Тома теперь ни определил, уж там не будет как у Джейкобза. Там парни будут не только чистить башмаки всей семье да копать картошку.
It's an uncommon puzzling thing to know what school to pick."	Ох, и мудреная же это задача - выбрать школу.
Mr. Tulliver paused a minute or two, and dived with both hands into his breeches pockets as if he hoped to find some suggestion there.	Мистер Талливер умолк и сунул руки в карманы штанов, как будто надеялся найти там какое-нибудь решение.
Apparently he was not disappointed, for he presently said,	По-видимому, его ожидания оправдались, так как, помолчав несколько минут, он сказал:
"I know what I'll do: I'll talk it over wi' Riley; he's coming to-morrow, t' arbitrate about the dam."	- Я знаю, что я сделаю. Поговорю об этом с Райли. Он приезжает завтра на арбитраж насчет запруды.
"Well, Mr. Tulliver, I've put the sheets out for the best bed, and Kezia's got 'em hanging at the fire.	- У меня уже вынуты простыни для парадной кровати, мистер Талливер, и Кезия повесила их перед огнем.
They aren't the best sheets, but they're good enough for anybody to sleep in, be he who he will; for as for them best Holland sheets, I should repent buying 'em, only they'll do to lay us out in.	Это не самые лучшие наши простыни, но их не стыдно постлать хоть кому угодно. А что до простынь из голландского полотна, мне вроде и жаль, что мы на них потратились, да ведь надо же нас как положено обрядить, когда придет наш час.
An' if you was to die to-morrow, Mr. Tulliver, they're mangled beautiful, an' all ready, an' smell o' lavender as it 'ud be a pleasure to lay 'em out; an' they lie at the left-hand corner o' the big oak linen-chest at the back: not as I should trust anybody to look 'em out but myself."	И приведись тебе завтра умереть, мистер Талливер, они разглажены без единой морщиночки, и совсем готовы, и пахнут лавандой, так что любо их развернуть. Они лежат в большом дубовом сундуке для белья, в левом углу, в самой глубине, - хотя, понятно, я никому другому и пальцем до них дотронуться не позволю.
As Mrs. Tulliver uttered the last sentence, she drew a bright bunch of keys from her pocket, and singled out one, rubbing her thumb and finger up and down it with a placid smile while she looked at the clear fire.	Произнеся все это, миссис Талливер вытащила из кармана блестящую связку ключей и, выбрав из них один, стала поглаживать его двумя пальцами, с безмятежной улыбкой глядя на яркий огонь.
If Mr. Tulliver had been a susceptible man in his conjugal relation, he might have supposed that she drew out the key to aid her imagination in anticipating the moment when he would be in a state to justify the production of the best Holland sheets.	Будь мистер Талливер ревнивым супругом, он мог бы заподозрить, что она вынула ключи, дабы помочь своему воображению представить ту минуту, когда он даст ей основание пустить наконец в ход голландские простыни.
Happily he was not so; he was only susceptible in respect of his right to water-power; moreover, he had the marital habit of not listening very closely, and since his mention of Mr. Riley, had been apparently occupied in a tactile examination of his woollen stockings.	К счастью, дело обстояло иначе: ревниво он относился только к своим правам на воды Флосса. К тому же за годы супружеской жизни у него выработалась привычка слушать свою благоверную только вполслуха, и с той минуты, как он упомянул о мистере Райли, он был, судя по всему, поглощен проверкой на ощупь качества своих шерстяных чулок.
"I think I've hit it, Bessy," was his first remark after a short silence.	- Сдается, я попал в самую точку, Бесси, - сказал он после короткого молчания.

"Riley's as likely a man as any to know o' some school; he's had schooling himself, an' goes about to all sorts o' places, arbitratin' and vallyin' and that.	- Райли скорей, чем кто другой, может присоветовать мне школу; он человек ученый и разъезжает повсюду - с арбитражем, и оценкой, и всем прочим.
And we shall have time to talk it over to-morrow night when the business is done.	И у нас будет время потолковать об этом завтра вечером, когда мы покончим с запрудой.
I want Tom to be such a sort o' man as Riley, you know,-as can talk pretty nigh as well as if it was all wrote out for him, and knows a good lot o' words as don't mean much, so as you can't lay hold of 'em i' law; and a good solid knowledge o' business too."	Понимаешь, я хочу, чтобы Том был вроде Райли, -умел говорить как по-писаному, знал кучу слов, которые можно повернуть и так и этак, а закону к ним не придраться, ну, и в делах понимал толк.
"Well," said Mrs. Tulliver, "so far as talking proper, and knowing everything, and walking with a bend in his back, and setting his hair up, I shouldn't mind the lad being brought up to that.	- Что ж, - сказала миссис Талливер, - я не против, чтобы он говорил как надо, и все знал, и ходил сутулясь, и взбивал на голове кок, - пусть мальчика всему этому обучат.
But them fine-talking men from the big towns mostly wear the false shirt-fronts; they wear a frill till it's all a mess, and then hide it with a bib; I know Riley does.	А только эти краснобаи из больших городов всегда носят пристежные манишки, брыжи донашивают, пока совсем жеваные не станут, и тогда прикрывают их шейным платком. Райли, я знаю, так делает.
And then, if Tom's to go and live at Mudport, like Riley, he'll have a house with a kitchen hardly big enough to turn in, an' niver get a fresh egg for his breakfast, an' sleep up three pair o' stairs,-or four, for what I know,-and be burnt to death before he can get down."	И опять же, ежели Том уедет и поселится в Мадпорте, как Райли, то придется ему жить в доме, где на кухне и повернуться трудно, и не видать ему свежих яиц к завтраку, и спать он будет на четвертом, а почем знать, может, и на пятом этаже и, случись пожар, сгорит живьем, покуда доберется донизу.
"No, no," said Mr. Tulliver, "I've no thoughts of his going to Mudport: I mean him to set up his office at St. Ogg's, close by us, an' live at home.	- Что ты, что ты, - сказал мистер Талливер, - у меня и в мыслях не было, чтоб он уезжал в Мадпорт. Я хочу, чтобы он открыл свою контору в Сент-Огге, рядом с нами, и жил дома.
But," continued Mr. Tulliver after a pause, "what I'm a bit afraid on is, as Tom hasn't got the right sort o' brains for a smart fellow.	А только боюсь, - продолжал, помолчав, мистер Талливер, - дельца из Тома не выйдет - голова не та.
I doubt he's a bit slowish.	Что греха таить, не больно-то он бойкий.
He takes after your family, Bessy."	Он в вашу семью, Бесси.
"Yes, that he does," said Mrs. Tulliver, accepting the last proposition entirely on its own merits; "he's wonderful for liking a deal o' salt in his broth.	- Да, это верно, - согласилась миссис Талливер, не улавливая в его словах задней мысли. - Прямо удивительно, как он любит суп посолонее.
That was my brother's way, and my father's before him."	Ну точь-в-точь мой брат или отец.
"It seems a bit a pity, though," said Mr. Tulliver, "as the lad should take after the mother's side instead o' the little wench.	- А все-таки жаль, - снова заговорил мистер Талливер, - что девчушка пошла в отцову породу, а малый - нет.
That's the worst on't wi' crossing o' breeds: you can never justly calkilate what'll come on't.	То-то и худо с этими скрещиваниями - никогда наперед не знаешь, что выйдет.
The little un takes after my side, now: she's twice as 'cute as Tom.	Девчонка - та в нашу семью; в два раза шустрей и смышленей Тома.

Too 'cute for a woman, I'm afraid," continued Mr. Tulliver, turning his head dubiously first on one side and then on the other.	Пожалуй, слишком смышленая для женщины, -продолжал мистер Талливер, раздумчиво покачивая головой.
"It's no mischief much while she's a little un; but an over-'cute woman's no better nor a long-tailed sheep,-she'll fetch none the bigger price for that."	- Сейчас, покуда она мала, еще ладно, но слишком умная женщина - что длиннохвостая овца: дороже ее за это не ценят.
"Yes, it is a mischief while she's a little un, Mr. Tulliver, for it runs to naughtiness.	- Нет, мистер Талливер, не ладно и покуда она мала, потому что это ведет к упрямству.
How to keep her in a clean pinafore two hours together passes my cunning. An' now you put me i' mind," continued Mrs. Tulliver, rising and going to the window,	А как добиться, чтобы хоть два часа ее фартучек оставался чистым, тут я и ума не приложу... Да, совсем из головы вон, - продолжала миссис Талливер, поднимаясь и подходя к окну.
"I don't know where she is now, an' it's pretty nigh tea-time.	- Понятия не имею, где она, а уж скоро время чай пить.
Ah, I thought so,-wanderin' up an' down by the water, like a wild thing: She'll tumble in some day."	Так я и думала - бродит по берегу, словно дикарка. Ох, свалится она когда-нибудь в воду!
Mrs. Tulliver rapped the window sharply, beckoned, and shook her head,-a process which she repeated more than once before she returned to her chair.	Миссис Талливер громко постучала пальцами по стеклу и поманила кого-то, укоризненно качая головой. Проделав это несколько раз, она вернулась на свое место.
"You talk o' 'cuteness, Mr. Tulliver," she observed as she sat down, "but I'm sure the child's half an idiot i' some things; for if I send her upstairs to fetch anything, she forgets what she's gone for, an' perhaps 'ull sit down on the floor i' the sunshine an' plait her hair an' sing to herself like a Bedlam creatur', all the while I'm waiting for her downstairs.	- Вот ты говоришь - смышленая, мистер Талливер, - продолжала она, садясь, - но, право, в некоторых вещах она самая настоящая дурочка; пошлешь ее за чем-нибудь наверх, а она забудет, за чем пошла, усядется на пол на солнышке и давай заплетать косы и петь про себя - как есть помешанная. А я все это время сиди и дожидайся ее внизу.
That niver run i' my family, thank God! no more nor a brown skin as makes her look like a mulatter.	Нет, этого у нас в семье, слава богу, не бывало, да и смуглой кожи также, - ведь она словно цыганка.
I don't like to fly i' the face o' Providence, but it seems hard as I should have but one gell, an' her so comical."	Не хочу роптать на провидение, а что ни говори, обидно - одна у меня дочь, и та блажная.
"Pooh, nonsense!" said Mr. Tulliver; "she's a straight, black-eyed wench as anybody need wish to see.	- Фу ты, глупости какие! - возмутился мистер Талливер - Она складная черноглазая девчушка, любо-дорого смотреть.
I don't know i' what she's behind other folks's children; and she can read almost as well as the parson."	Не знаю, чем это она хуже других детей, а читает - ну, прямо как пастор.
"But her hair won't curl all I can do with it, and she's so franzy about having it put i' paper, and I've such work as never was to make her stand and have it pinched with th' irons."	- Да, зато волосы у нее не хотят виться, как я с ними ни бьюсь, и она не терпит, когда их накручивают на бумажки, а заставить ее стоять спокойно, чтобы завить их щипцами, об этом и не думай.
"Cut it off-cut it off short," said the father, rashly.	-Подрежь их... остриги ее покороче,-опрометчиво посоветовал отец.
"How can you talk so, Mr. Tulliver?	- Как ты можешь так говорить, мистер Талливер?

She's too big a gell-gone nine, and tall of her age-to have her hair cut short; an' there's her cousin Lucy's got a row o' curls round her head, an' not a hair out o' place.	Ей уже десятый год пошел - и высока не по летам, - разве пристало ей ходить с короткими волосами? А у ее двоюродной сестрицы Люси вся головка в локончиках, и ни один волосок не выбьется.
It seems hard as my sister Deane should have that pretty child; I'm sure Lucy takes more after me nor my own child does. Maggie, Maggie," continued the mother, in a tone of half-coaxing fretfulness, as this small mistake of nature entered the room, "where's the use o' my telling you to keep away from the water?	Прямо зависть берет, что у сестры Дин такая хорошенькая девочка. Право, Люси больше на меня похожа, чем мое собственное детище... Мэгги, Мэгги, - продолжала мать раздраженным и вместе просительным тоном, когда эта малолетняя ошибка природы вошла в комнату, -сколько раз тебе говорить, чтоб ты не подходила близко к воде?
You'll tumble in and be drownded some day, an' then you'll be sorry you didn't do as mother told you."	Свалишься когда-нибудь да утонешь, вот тогда пожалеешь, что не слушалась матери.
Maggie's hair, as she threw off her bonnet, painfully confirmed her mother's accusation.	Мэгги скинула капор, и волосы ее полностью подтвердили, что у миссис Талливер есть все основания сетовать.
Mrs. Tulliver, desiring her daughter to have a curled crop, "like other folks's children," had had it cut too short in front to be pushed behind the ears; and as it was usually straight an hour after it had been taken out of paper, Maggie was incessantly tossing her head to keep the dark, heavy locks out of her gleaming black eyes,-an action which gave her very much the air of a small Shetland pony.	Стремясь, чтобы у дочки были локоны "не хуже, чем у других детей", она подстригла ее спереди слишком коротко, и волосы невозможно было убрать за уши, а так как они обычно становились совершенно прямыми через час после того, как их вынимали из папильоток, Мэгги беспрестанно встряхивала головой, чтобы откинуть тяжелые темные пряди, свисавшие ей на глаза, -точь-в-точь маленький шетландский пони.
"Oh, dear, oh, dear, Maggie, what are you thinkin' of, to throw your bonnet down there?	- Боже милостивый, Мэгги, о чем ты только думаешь - бросить свой капор здесь!
Take it upstairs, there's a good gell, an' let your hair be brushed, an' put your other pinafore on, an' change your shoes, do, for shame; an' come an' go on with your patchwork, like a little lady."	Будь умницей, отнеси его наверх, причешись и надень другой фартучек да перемени туфли... Ну как тебе не стыдно... А потом спускайся сюда и берись за свое шитье, веди себя как барышня.
"Oh, mother," said Maggie, in a vehemently cross tone, "I don't want to do my patchwork."	- Ах, мама, - со страстным протестом в голосе воскликнула Мэгги, - не хочу я сшивать эти гадкие лоскуты!
"What! not your pretty patchwork, to make a counterpane for your aunt Glegg?"	- Что? ! Не хочешь сшивать лоскуты, чтобы сделать хорошенькое одеяло для тетушки Глегг?
"It's foolish work," said Maggie, with a toss of her mane,-"tearing things to pieces to sew 'em together again.	- Глупое это занятие, - заявила Мэгги, встряхивая своей гривой, - разрезать тряпки на кусочки, а потом опять их сшивать.
And I don't want to do anything for my aunt Glegg. I don't like her."	Да и не хочу я делать ничего для тетушки Г легг, я не люблю ее.
Exit Maggie, dragging her bonnet by the string, while Mr. Tulliver laughs audibly.	Волоча капор за ленты, Мэгги скрывается, сопровождаемая громким смехом мистера Талливера.
"I wonder at you, as you'll laugh at her, Mr. Tulliver," said the mother, with feeble fretfulness in her tone.	-Удивляюсь я тебе, мистер Талливер! Чему тут смеяться? - сказала мать с легким раздражением.

"You encourage her i' naughtiness.	- Опять ты. ей потакаешь.
An' her aunts will have it as it's me spoils her."	А потом тетушки скажут, что это я избаловала ее.
Mrs. Tulliver was what is called a good-tempered person,-never cried, when she was a baby, on any slighter ground than hunger and pins; and from the cradle upward had been healthy, fair, plump, and dull-witted; in short, the flower of her family for beauty and amiability.	Миссис Талливер была, как говорится, кроткого нрава. В детстве разве только голод или вонзившаяся в тело булавка могли вызвать у нее слезы; с самой колыбели она была здоровая, румяная, пухлая и скучная - короче говоря, перл красоты и привлекательности в своем семействе.
But milk and mildness are not the best things for keeping, and when they turn only a little sour, they may disagree with young stomachs seriously.	Но кротость, как и молоко, нестойкий продукт и когда немного прокиснет, может оказаться не по нутру молодым желудкам.
I have often wondered whether those early Madonnas of Raphael, with the blond faces and somewhat stupid expression, kept their placidity undisturbed when their strong-limbed, strong-willed boys got a little too old to do without clothing.	У меня не раз возникал вопрос, удавалось ли ранним мадоннам Рафаэля, этим бело-розовым красавицам с довольно глупыми лицами, сохранять безмятежность, когда их крепкие норовистые мальчуганы вырастали настолько, что не могли уже ходить голышом.
I think they must have been given to feeble remonstrance, getting more and more peevish as it became more and more ineffectual.	Я полагаю, они были склонны кротко увещевать свои чада и становились все более и более раздражительными по мере того, как увещания их все менее и менее достигали цели.
Chapter III Mr. Riley Gives His Advice Concerning a School for Tom	Глава III МИСТЕР РАЙЛИ ДАЕТ СОВЕТ ОТНОСИТЕЛЬНО ШКОЛЫ ДЛЯ ТОМА
The gentleman in the ample white cravat and shirt-frill, taking his brandy-and-water so pleasantly with his good friend Tulliver, is Mr. Riley, a gentleman with a waxen complexion and fat hands, rather highly educated for an auctioneer and appraiser, but large-hearted enough to show a great deal of bonhomie toward simple country acquaintances of hospitable habits.	Джентльмен в пышном белом галстуке и брыжах, который с таким благосклонным видом попивает грог в обществе своего доброго друга Талливера, и есть мистер Райли. Это мужчина с нездоровым цветом лица и пухлыми руками, пожалуй, даже слишком образованный для аукциониста и оценщика, но достаточно снисходительный, чтобы выказывать bonhomie по отношению к своим деревенским знакомым, простым и гостеприимным людям.
Mr. Riley spoke of such acquaintances kindly as "people of the old school."	Мистер Райли любезно именовал их "людьми старой школы".
The conversation had come to a pause.	Беседа прервалась.
Mr. Tulliver, not without a particular reason, had abstained from a seventh recital of the cool retort by which Riley had shown himself too many for Dix, and how Wakem had had his comb cut for once in his life, now the business of the dam had been settled by arbitration, and how there never would have been any dispute at all about the height of water if everybody was what they should be, and Old Harry hadn't made the lawyers.	Мистер Талливер не без задней мысли воздержался от того, чтобы в седьмой раз повторить, как хладнокровно Райли осадил Дикса - показал, что тому с ним не тягаться, - и как с Уэйкема хоть раз в жизни сбили спесь, разрешив вопрос о запруде арбитражем, и что споров о воде и вовсе бы не возникало, веди себя каждый так, как ему положено, и не сотвори нечистый законников.

Mr. Tulliver was, on the whole, a man of safe traditional opinions; but on one or two points he had trusted to his unassisted intellect, and had arrived at several questionable conclusions; amongst the rest, that rats, weevils, and lawyers were created by Old Harry.	Мистер Талливер обычно придерживался надежных общепринятых взглядов, но в некоторых вопросах он больше полагался на собственное разумение и пришел к нескольким весьма сомнительным выводам. Так, он считал, что долгоносики, крысы и стряпчие - порождение дьявола.
Unhappily he had no one to tell him that this was rampant Manichaeism, else he might have seen his error.	К сожалению, некому было объяснить ему, что это чистейший манихеизм, не то он понял бы свою ошибку.
But to-day it was clear that the good principle was triumphant: this affair of the water-power had been a tangled business somehow, for all it seemed-look at it one way-as plain as water's water; but, big a puzzle as it was, it hadn't got the better of Riley.	Однако сегодня добро наконец восторжествовало. Это дело по поводу уровня воды оказалось довольно запутанным, хотя на первый взгляд выглядело проще простого.
Mr. Tulliver took his brandy-and-water a little stronger than usual, and, for a man who might be supposed to have a few hundreds lying idle at his banker's, was rather incautiously open in expressing his high estimate of his friend's business talents.	Но пусть и сильно пришлось голову поломать, Райли всем им нос утер... Мистер Талливер смешал себе грог крепче, чем обычно, и теперь излагал свое высокое мнение о деловых талантах мистера Райли с откровенностью, несколько опрометчивой для человека, у которого, по слухам, лежит в банке кругленькая сумма.
But the dam was a subject of conversation that would keep; it could always be taken up again at the same point, and exactly in the same condition; and there was another subject, as you know, on which Mr. Tulliver was in pressing want of Mr. Riley's advice.	Но с разговором о запруде можно было и повременить, к нему всегда будет случай вернуться, возобновив его с того же самого места, а мысли мистера Талливера, как вы знаете, занимал другой предмет, насчет которого ему совершенно необходимо было посоветоваться с мистером Райли.
This was his particular reason for remaining silent for a short space after his last draught, and rubbing his knees in a meditative manner.	Вот по этой-то самой причине, выпив последний глоток, он некоторое время молча, с задумчивым видом, потирал колени.
He was not a man to make an abrupt transition.	Не такой он был человек, чтобы так вот вдруг перескакивать с одной темы на другую.
This was a puzzling world, as he often said, and if you drive your wagon in a hurry, you may light on an awkward corner.	Мудреная штука - нынешний свет, любил говорить мистер Талливер, погонишь фургон слишком быстро, как раз опрокинешь на повороте.
Mr. Riley, meanwhile, was not impatient.	Мистер Райли меж тем спокойно ждал.
Why should he be?	Чего бы ему торопиться?
Even Hotspur, one would think, must have been patient in his slippers on a warm hearth, taking copious snuff, and sipping gratuitous brandy-and-water.	Даже Хотспер - и тот бы, надо думать, сидел спокойно, греясь у пылающего камина, сунув ноги в мягкие туфли, угощаясь огромными понюшками табака и прихлебывая даровой грог.
"There's a thing I've got i' my head," said Mr. Tulliver at last, in rather a lower tone than usual, as he turned his head and looked steadfastly at his companion.	- Есть у меня кое-что на уме, - заговорил наконец мистер Талливер, несколько умерив свой обычно громкий голос, и, повернувшись к собеседнику, пристально на него посмотрел.
"Ah!" said Mr. Riley, in a tone of mild interest.	- Вот как? - вежливо отозвался мистер Райли.

He was a man with heavy waxen eyelids and high-arched eyebrows, looking exactly the same under all circumstances.	У него были тяжелые восковые веки, дугообразные брови, выражение его лица не менялось ни при каких обстоятельствах.
This immovability of face, and the habit of taking a pinch of snuff before he gave an answer, made him trebly oracular to Mr. Tulliver.	Эхо непроницаемое выражение и привычка закладывать в нос понюшку табаку, прежде чем ответить на вопрос, делали его в глазах мистера Талливера сверхоракулом.
"It's a very particular thing," he went on; "it's about my boy Tom."	- Это предмет особого рода, - продолжал Талливер, - насчет моего мальчишки Тома.
At the sound of this name, Maggie, who was seated on a low stool close by the fire, with a large book open on her lap, shook her heavy hair back and looked up eagerly.	Услышав слово "Том", Мэгги, сидевшая на низкой скамеечке у самого огня с большой книгой на коленях, откинула назад тяжелые волосы и с живым интересом подняла глаза на отца.
There were few sounds that roused Maggie when she was dreaming over her book, but Tom's name served as well as the shrillest whistle; in an instant she was on the watch, with gleaming eyes, like a Skye terrier suspecting mischief, or at all events determined to fly at any one who threatened it toward Tom.	Нелегко было пробудить ее, когда она грезила над книгой, но имя брата действовало на нее подобно самому пронзительному свистку. В тот же миг глаза ее загорались и она настораживалась, как скайтерьер, почуявший, что его хозяину грозит беда, и готовый бесстрашно ринуться ему на помощь.
"You see, I want to put him to a new school at Midsummer," said Mr. Tulliver; "he's comin' away from the 'cademy at Lady-day, an' I shall let him run loose for a quarter; but after that I want to send him to a downright good school, where they'll make a scholard of him."	- Видите ли - хочу определить его летом в новую школу. На благовещение он приедет от Джсйкобза; я дам ему побегать на воле месяца два-три, но после хочу отдать его в другую, путную школу, чтоб сделали из него грамотея.
"Well," said Mr. Riley, "there's no greater advantage you can give him than a good education.	- Что ж, - заметил мистер Райли, - хорошее образование - большое преимущество в жизни.
Not," he added, with polite significance,-"not that a man can't be an excellent miller and farmer, and a shrewd, sensible fellow into the bargain, without much help from the schoolmaster."	Я не хочу сказать, - добавил он с учтивым намеком, - я не хочу сказать, что нельзя быть превосходным мельником и фермером и к тому же дальновидным и здравомыслящим человеком без особой помощи школьного учителя.
"I believe you," said Mr. Tulliver, winking, and turning his head on one side; "but that's where it is. I don't mean Tom to be a miller and farmer.	- Оно верно, - отозвался мистер Талливер, подмигивая и склоняя голову к плечу, - но в том-то и вся штука: я вовсе не хочу, чтоб Том был мельником или фермером.
I see no fun i' that.	Что мне за радость?
Why, if I made him a miller an' farmer, he'd be expectin' to take to the mill an' the land, an' a-hinting at me as it was time for me to lay by an' think o' my latter end.	Помилуйте, станет он мельником или фермером, так ему сразу мельницу и землю подавай; пойдут обиняки да намеки, что пора, дескать, на покой, надо и о душе подумать.
Nay, nay, I've seen enough o' that wi' sons.	Нет, нет, с этими сыновьями всегда одна и та же история.
I'll never pull my coat off before I go to bed.	Зачем снимать одёжу прежде, чем ляжешь спать?
I shall give Tom an eddication an' put him to a business, as he may make a nest for himself, an' not want to push me out o' mine.	Я сделаю из Тома грамотея, пристрою его к делу, а там пусть сам свое гнездо вьет, а меня из моего не выталкивает.

Pretty well if he gets it when I'm dead an' gone.	Хватит, что после моей смерти все ему достанется.
I sha'n't be put off wi' spoon-meat afore I've lost my teeth."	Не по мне есть кашку, покуда зубы целы.
This was evidently a point on which Mr. Tulliver felt strongly; and the impetus which had given unusual rapidity and emphasis to his speech showed itself still unexhausted for some minutes afterward in a defiant motion of the head from side to side, and an occasional "Nay, nay," like a subsiding growl.	Это был, по-видимому, пунктик мистера Талливера, и еще долго после этой тирады, прозвучавшей с несвойственными ему живостью и выразительностью, он возмущенно потряхивал головой, и обуревавшие его чувства прорывались в резком "нет уж, нет!", похожем на утихающее рычание.
These angry symptoms were keenly observed by Maggie, and cut her to the quick.	Эти признаки гнева были тотчас замечены Мэгги и больно ее задели.
Tom, it appeared, was supposed capable of turning his father out of doors, and of making the future in some way tragic by his wickedness.	Про Тома, выходит, думают, что он способен, когда вырастет, выгнать родного отца из дому и сделать их несчастными, - такой он гадкий.
This was not to be borne; and Maggie jumped up from her stool, forgetting all about her heavy book, which fell with a bang within the fender, and going up between her father's knees, said, in a half-crying, half-indignant voice,-	Нет, она не может этого вынести. Мэгги вскочила на ноги, забыв о тяжелой книге, которая с шумом свалилась за каминную решетку, подбежала к отцу и, остановившись перед ним, воскликнула со слезами негодования:
"Father, Tom wouldn't be naughty to you ever; I know he wouldn't."	- Отец, Том всегда будет тебя слушаться, я знаю, что будет!
Mrs. Tulliver was out of the room superintending a choice supper-dish, and Mr. Tulliver's heart was touched; so Maggie was not scolded about the book.	Слова дочки тронули сердце мистера Талливера, и, так как миссис Талливер не было в комнате -она надзирала за приготовлением к ужину своего коронного блюда, - Мэгги не получила нагоняя за книгу.
Mr. Riley quietly picked it up and looked at it, while the father laughed, with a certain tenderness in his hard-lined face, and patted his little girl on the back, and then held her hands and kept her between his knees.	Мистер Райли спокойно поднял ее и стал перелистывать, а отец засмеялся, и его суровое лицо засветилось нежностью. Похлопав дочку по спине, он взял ее за руки и притянул к себе.
"What! they mustn't say any harm o' Tom, eh?" said Mr. Tulliver, looking at Maggie with a twinkling eye.	- Что ж, про Тома и слова нельзя худого сказать, а? - глядя на Мэгги, промолвил мистер Талливер, и в глазах его заплясал огонек.
Then, in a lower voice, turning to Mr. Riley, as though Maggie couldn't hear, "She understands what one's talking about so as never was.	Затем, повернувшись к мистеру Райли и несколько тише, словно так Мэгги его не услышит, продолжал: - Она понимает все, что говорят, прямо удивительно.
And you should hear her read,-straight off, as if she knowed it all beforehand.	А вы бы послушали, как она читает! Разом, без запинки, словно знает все наперед.
And allays at her book!	И всегда за книгой!
But it's bad-it's bad," Mr. Tulliver added sadly, checking this blamable exultation. "A woman's no business wi' being so clever; it'll turn to trouble, I doubt.	Но это плохо, очень плохо, - печально добавил мистер Талливер, стараясь подавить свой достойный порицания восторг, - к чему женщине ум, боюсь - только до беды доведет.

But bless you! "-here the exultation was clearly recovering the mastery,-"she'll read the books and understand 'em better nor half the folks as are growed up."	А все же, вы не поверите, - здесь отцовская гордость снова явно взяла верх, - она прочтет вам книгу и разберется в ней куда лучше, чем многие люди втрое ее старше.
Maggie's cheeks began to flush with triumphant excitement.	У Мэгги от радости и волнения запылали щеки.
She thought Mr. Riley would have a respect for her now; it had been evident that he thought nothing of her before.	Уж теперь-то она поднимется в глазах мистера Райли: раньше, судя по всему, он ее просто не замечал.
Mr. Riley was turning over the leaves of the book, and she could make nothing of his face, with its high-arched eyebrows; but he presently looked at her, and said,-	Мистер Райли перелистывал книгу, и она ничего не могла прочесть на его непроницаемом лице; но вот он посмотрел на нее и сказал:
"Come, come and tell me something about this book; here are some pictures,-I want to know what they mean."	- Ну-ка, поди сюда, расскажи мне об этой книжке; здесь есть картинки, я хочу знать, что тут такое нарисовано.
Maggie, with deepening color, went without hesitation to Mr. Riley's elbow and looked over the book, eagerly seizing one corner, and tossing back her mane, while she said,-	Еще пуще покраснев, Мэгги, не задумываясь, подошла к мистеру Райли и, нетерпеливо схватив книгу, взглянула на нее; затем, откинув со лба свою гриву, начала:
"Oh, I'll tell you what that means.	-О, я скажу вам, что это значит.
It's a dreadful picture, isn't it?	Вот страшная картинка, правда?
But I can't help looking at it.	А мне так и хочется смотреть на нее.
That old woman in the water's a witch,-they've put her in to find out whether she's a witch or no; and if she swims she's a witch, and if she's drowned-and killed, you know-she's innocent, and not a witch, but only a poor silly old woman.	Вон та старуха - она ведьма; ее бросили в воду, чтобы узнать - заправдашняя она ведьма или нет; если она выплывет - значит, ведьма, если потонет - и умрет, понимаете? - она не виновата и не ведьма, а просто бедная глупая старуха.
But what good would it do her then, you know, when she was drowned?	Но ей-то что пользы, раз она уже потонула?
Only, I suppose, she'd go to heaven, and God would make it up to her.	Ну, бог, верно, возьмет ее на небо и воздаст ей за все.
And this dreadful blacksmith with his arms akimbo, laughing,-oh, isn't he ugly?-I'll tell you what he is.	А вот тот страшный кузнец, что стоит подбоченясь и хохочет - вот гадкий, да? - я вам скажу, кто это.
He's the Devil really" (here Maggie's voice became louder and more emphatic), "and not a right blacksmith; for the Devil takes the shape of wicked men, and walks about and sets people doing wicked things, and he's oftener in the shape of a bad man than any other, because, you know, if people saw he was the Devil, and he roared at 'em, they'd run away, and he couldn't make 'em do what he pleased."	Он на самом деле вовсе не кузнец (здесь голос Мэгги зазвучал громче и выразительнее), а нечистый. Он, знаете, принимает вид нехороших людей, и разгуливает повсюду, и подговаривает делать нехорошие вещи, и он чаще бывает в образе злого человека, чем в каком другом, потому что если бы люди увидели, что он нечистый, и он рычал бы на них, они бы убегали от него и не делали, что ему хочется.
Mr. Tulliver had listened to this exposition of Maggie's with petrifying wonder.	Мистер Талливер с немым изумлением внимал ее словам.

"Why, what book is it the wench has got hold on?" he burst out at last.	- Откуда она взяла эту книгу? - вырвалось у него наконец.
"The	- Это
'History of the Devil,' by Daniel Defoe,-not quite the right book for a little girl," said Mr. Riley.	"История дьявола" Даниэля Дефо... Не совсем подходящее чтение для маленькой девочки, -сказал мистер Райли.
"How came it among your books, Mr. Tulliver?"	- Как это к вам попало?
Maggie looked hurt and discouraged, while her father said,-	С Мэгги сразу слетела вся ее самоуверенность; а мистер Талливер воскликнул:
"Why, it's one o' the books I bought at Partridge's sale.	- Что? ! Да это же одна из книг, что я купил на распродаже у Партриджа.
They was all bound alike,-it's a good binding, you see,-and I thought they'd be all good books.	Они все были в одинаковых переплетах - и дорогие, знаете, переплеты - так я думал, и книги все, верно, хорошие.
There's Jeremy Taylor's 'Holy Living and Dying' among 'em.	Там еще есть "Святое житие и блаженная кончина" Джереми Тейлора.
I read in it often of a Sunday" (Mr. Tulliver felt somehow a familiarity with that great writer, because his name was Jeremy); "and there's a lot more of 'em,-sermons mostly, I think,-but they've all got the same covers, and I thought they were all o' one sample, as you may say.	Я частенько читаю ее вслух по воскресеньям. (Мистер Талливер питал к этому славному писателю особую симпатию, так как ему нравилось его имя.) Этих книг у нас целая куча, по большей части проповеди; у всех у них схожие корочки, вот я и полагал, что все они на один образец, как говорят.
But it seems one mustn't judge by th' outside.	Да, знать, не суди об арбузе по корке.
This is a puzzlin' world."	И мудреный же это свет!
"Well," said Mr. Riley, in an admonitory, patronizing tone as he patted Maggie on the head, "I advise you to put by the	- Ну-ну, - назидательным тоном произнес мистер Райли, снисходительно поглаживая Мэгги по голове, - советую тебе отложить
'History of the Devil,' and read some prettier book.	"Историю дьявола" и читать какие-нибудь другие, хорошие книги.
Have you no prettier books?"	Разве у тебя нет книг получше?
"Oh, yes," said Maggie, reviving a little in the desire to vindicate the variety of her reading.	- Есть, есть, - воскликнула Мэгги, слегка оживившись - ей очень хотелось показать, как много она читает.
"I know the reading in this book isn't pretty; but I like the pictures, and I make stories to the pictures out of my own head, you know.	- Я знаю, в этой книжке написано про нехорошие вещи, но мне нравятся картинки, и я придумываю к ним истории из головы.
But I've got 'AEsop's Fables,' and a book about Kangaroos and things, and the	У меня еще есть басни Эзопа, и книжка про кенгуру и других зверей, и
'Pilgrim's Progress.'"	"Путь паломника".
"Ah, a beautiful book," said Mr. Riley; "you can't read a better."	- Вот прекрасная книга, - сказал мистер Райли, -лучше не сыщешь.

"Well, but there's a great deal about the Devil in that," said Maggie, triumphantly, "and I'll show you the picture of him in his true shape, as he fought with Christian."	- Да, но в ней очень много про нечистого, -торжествующе воскликнула Мэгги, - там даже есть картинка, где он нарисован в своем настоящем виде; это когда он сражался с Христианином. Сейчас покажу.
Maggie ran in an instant to the corner of the room, jumped on a chair, and reached down from the small bookcase a shabby old copy of Bunyan, which opened at once, without the least trouble of search, at the picture she wanted.	Мэгги стремительно кинулась в угол комнаты, взобралась на стул и достала с небольшой книжной полки старый, потрепанный том Беньяна, который сразу, избавив ее от труда искать нужную страницу, открылся там, где была эта картинка.
"Here he is," she said, running back to Mr. Riley, "and Tom colored him for me with his paints when he was at home last holidays,-the body all black, you know, and the eyes red, like fire, because he's all fire inside, and it shines out at his eyes."	- Вот, - сказала она, снова подбегая к мистеру Райли, - Том раскрасил его для меня, когда был в последний раз дома на каникулах, - видите, тело все черное, а глаза красные, как огонь, потому что у нечистого внутри огонь и он светит у него из глаз.
"Go, go!" said Mr. Tulliver, peremptorily, beginning to feel rather uncomfortable at these free remarks on the personal appearance of a being powerful enough to create lawyers; "shut up the book, and let's hear no more o' such talk.	- Полно, полно, - сказал мистер Талливер тоном, не допускавшим возражений; ему стало немного не по себе от того, с какой легкостью она обсуждала наружность могущественного существа, породившего законников.
It is as I thought-the child 'ull learn more mischief nor good wi' the books.	- Закрой книгу, и чтоб я больше не слышал подобных разговоров... Так я и думал: ребенок из этих книг не столько доброго, сколько худого наберется.
Go, go and see after your mother."	Ступай посмотри, где твоя мать.
Maggie shut up the book at once, with a sense of disgrace, but not being inclined to see after her mother, she compromised the matter by going into a dark corner behind her father's chair, and nursing her doll, toward which she had an occasional fit of fondness in Tom's absence, neglecting its toilet, but lavishing so many warm kisses on it that the waxen cheeks had a wasted, unhealthy appearance.	Глубоко обиженная, Мэгги тотчас закрыла книгу, но, не имея особого желания заниматься поисками матери, пошла на компромисс и, забившись в темный уголок позади отцовского кресла, принялась нянчить куклу, к которой изредка, обычно в отсутствие Тома, начинала вдруг испытывать нежность; о туалете ее она не заботилась, зато запечатлевала на ней столько горячих поцелуев, что восковые щеки куклы приобрели нездоровый, сероватый оттенок.
"Did you ever hear the like on't?" said Mr. Tulliver, as Maggie retired.	- Ну, слыхали вы что-нибудь подобное? - сказал мистер Талливер, когда Мэгги скрылась.
"It's a pity but what she'd been the lad,-she'd ha' been a match for the lawyers, she would.	- Какая жалость, что она не мальчик; уж ее-то законники вокруг пальца бы не обвели, провались я на этом месте.
It's the wonderful'st thing"-here he lowered his voice-"as I picked the mother because she wasn't o'er 'cute-bein' a good-looking woman too, an' come of a rare family for managing; but I picked her from her sisters o' purpose, 'cause she was a bit weak like; for I wasn't agoin' to be told the rights o' things by my own fireside.	Ведь вот что удивительно, - здесь он понизил голос, - я взял ее мать за то, что она проста и собой не урод, к тому же в их семье все- редкие хозяйки; а главное - она не очень-то свой нрав выказывает, за то я ее из всех сестер и выбрал - не позволю же я, чтоб меня учили в моем собственном доме.

But you see when a man's got brains himself, there's no knowing where they'll run to; an' a pleasant sort o' soft woman may go on breeding you stupid lads and 'cute wenches, till it's like as if the world was turned topsy-turvy.	Да, видите ли, когда сам ты не дурак, так наперед и не скажешь, г. кого пойдут дети, и даже славная, покладистая женщина может нарожать вам бестолковых парней и вострух девчонок. Воистину свет вверх дном перевернулся.
It's an uncommon puzzlin' thing."	Только диву даешься!
Mr. Riley's gravity gave way, and he shook a little under the application of his pinch of snuff before he said,-	Тут даже невозмутимому мистеру Райли изменила серьезность, и, когда он отправлял в нос очередную понюшку табаку, плечи его подозрительно тряслись. Успокоившись, он сказал:
"But your lad's not stupid, is he?	- Но ведь ваш малый не глуп?
I saw him, when I was here last, busy making fishing-tackle; he seemed quite up to it."	Я видел, когда был здесь в прошлый раз, как он налаживал удочки; у него это очень ловко получалось.
"Well, he isn't not to say stupid,-he's got a notion o' things out o' door, an' a sort o' common sense, as he'd lay hold o' things by the right handle.	- Не то чтобы глуп, на вольном воздухе он знает, что к чему, и смекалка вроде у него есть, понимает, с какого конца за что взяться.
But he's slow with his tongue, you see, and he reads but poorly, and can't abide the books, and spells all wrong, they tell me, an' as shy as can be wi' strangers, an' you never hear him say 'cute things like the little wench.	А только у него не очень-то хорошо подвешен язык, видите ли, и читает он плоховато, и терпеть не может книг, и пишет, говорят, неправильно. А уж при чужих из него и словечка не вытянешь, от него вы не услышите таких забавных вещей, как от девчушки.
Now, what I want is to send him to a school where they'll make him a bit nimble with his tongue and his pen, and make a smart chap of him.	Вот я и хочу послать его в школу, пусть он на язык побойчей станет да набьет малость руку в письме - словом, сделается попроворней да понаходчивей.
I want my son to be even wi' these fellows as have got the start o' me with having better schooling.	Я хочу, чтоб мой сын был не хуже всех этих молодчиков, которые обскакали меня только потому, что больше учились.
Not but what, if the world had been left as God made it, I could ha' seen my way, and held my own wi' the best of 'em; but things have got so twisted round and wrapped up i' unreasonable words, as aren't a bit like 'em, as I'm clean at fault, often an' often.	Само собой, кабы все на свете оставалось, каким бог его сотворил, я бы знал, как к чему подойти, и не уступил бы никому из них; но все теперь само на себя сделалось не похоже, и такие несуразные слова ко всему прицеплены, что я уж не раз впросак попадал.
Everything winds about so-the more straightforrad you are, the more you're puzzled."	До того все дорожки стали путаные - чем прямей человек идет, тем скорей заблудится.
Mr. Tulliver took a draught, swallowed it slowly, and shook his head in a melancholy manner, conscious of exemplifying the truth that a perfectly sane intellect is hardly at home in this insane world.	Мистер Талливер отхлебнул грога, медленно его проглотил и мрачно покачал головой, сознавая, что служит живым примером того, как трудно приходится разумному человеку в этом безумном мире.
"You're quite in the right of it, Tulliver," observed Mr. Riley.	- Вы совершенно правы, Талливер, - заметил мистер Райли.

"Better spend an extra hundred or two on your son's education, than leave it him in your will.	- Лучше потратить лишнюю сотню фунтов на образование сына, чем оставить их ему в наследство.
I know I should have tried to do so by a son of mine, if I'd had one, though, God knows, I haven't your ready money to play with, Tulliver; and I have a houseful of daughters into the bargain."	Я бы сделал именно так, будь у меня сын; хотя, видит бог, у меня нет под рукой столько свободных денег, да к тому же еще полон дом дочерей.
"I dare say, now, you know of a school as 'ud be just the thing for Tom," said Mr. Tulliver, not diverted from his purpose by any sympathy with Mr. Riley's deficiency of ready cash.	- Так вы, может статься, знаете какую-нибудь подходящую школу для Тома? - спросил мистер Талливер; сколько бы он ни сочувствовал мистеру Райли, не располагавшему наличными деньгами, это не могло заставить его забыть о своей цели.
Mr. Riley took a pinch of snuff, and kept Mr. Tulliver in suspense by a silence that seemed deliberative, before he said,-	Мистер Райли заложил в нос понюшку табаку и, словно испытывая терпение мистера Талливера, помедлил, прежде чем ответить:
"I know of a very fine chance for any one that's got the necessary money and that's what you have, Tulliver.	- Да, есть у меня в виду одна прекрасная возможность для человека со средствами, а вы как раз такой человек, Талливер.
The fact is, I wouldn't recommend any friend of mine to send a boy to a regular school, if he could afford to do better.	Сказать вам правду, я никому из своих друзей не посоветовал бы отдать сына в обычную школу, если он может позволить себе что-нибудь получше.
But if any one wanted his boy to get superior instruction and training, where he would be the companion of his master, and that master a first rate fellow, I know his man.	И если человек хочет, чтобы его сын получил отличное образование и воспитывался там, где все внимание учителя - превосходного человека -уделялось бы ему одному, - я знаю, кто ему нужен.
I wouldn't mention the chance to everybody, because I don't think everybody would succeed in getting it, if he were to try; but I mention it to you, Tulliver, between ourselves."	Я не указал бы на эту возможность кому попало, потому что не всем удалось бы ею воспользоваться, как бы им того ни хотелось, но вам, Талливер, я на нее укажу, только пусть это останется между нами.
The fixed inquiring glance with which Mr. Tulliver had been watching his friend's oracular face became quite eager.	В глазах мистера Талливера, который все это время не сводил вопрошающего взгляда с лица своего друга, словно перед ним был оракул, еще явственнее засветилось любопытство.
"Ay, now, let's hear," he said, adjusting himself in his chair with the complacency of a person who is thought worthy of important communications.	- А ну-ка, ну-ка, послушаем, - сказал он, устраиваясь поудобнее, с самодовольством человека, которого сочли достойным важного сообщения.
"He's an Oxford man," said Mr. Riley, sententiously, shutting his mouth close, and looking at Mr. Tulliver to observe the effect of this stimulating information.	- Он окончил Оксфордский университет, -многозначительно произнес мистер Райли и, крепко сжав губы, посмотрел, какой эффект произвело на мистера Талливера это вдохновляющее обстоятельство.
"What! a parson?" said Mr. Tulliver, rather doubtfully.	- Как, он пастор? - произнес мистер Талливер с сомнением в голосе.
"Yes, and an M.A.	- Да, и к тому же магистр искусств.

The bishop, I understand, thinks very highly of him: why, it was the bishop who got him his present curacy."	Я слышал, что епископ очень высокого мнения о нем. Да, ведь это епископ и дал ему его приход.
"Ah?" said Mr. Tulliver, to whom one thing was as wonderful as another concerning these unfamiliar phenomena.	- А! - сказал мистер Талливер, для которого что Оксфорд, что магистр искусств были понятия, равно чуждые и удивительные.
"But what can he want wi' Tom, then?"	- Но зачем ему тогда Том?
"Why, the fact is, he's fond of teaching, and wishes to keep up his studies, and a clergyman has but little opportunity for that in his parochial duties.	- Видите ли, дело такое: он любит учить и сам желал бы продолжать занятия науками, а его приходские обязанности почти не предоставляют ему для этого случая.
He's willing to take one or two boys as pupils to fill up his time profitably.	Поэтому он не прочь взять одного двух учеников, чтобы с пользой проводить свой досуг.
The boys would be quite of the family,-the finest thing in the world for them; under Stelling's eye continually."	Мальчики будут как в родной семье - лучше и придумать нельзя - нее время под присмотром Стеллинга.
"But do you think they'd give the poor lad twice o' pudding?" said Mrs. Tulliver, who was now in her place again.	- А добавку пудинга станут давать бедному мальчонке, как вы думаете? - спросила миссис Талливер, к тому времени снова занявшая свое место.
"He's such a boy for pudding as never was; an' a growing boy like that,-it's dreadful to think o' their stintin' him."	- Редко кто так любит пудинг, да и растет он к тому же! Даже подумать страшно, что ему, может, не придется есть досыта.
"And what money 'ud he want?" said Mr. Tulliver, whose instinct told him that the services of this admirable M.A. would bear a high price.	- А сколько это будет стоить?- спросил мистер Талливер; инстинкт подсказывал ему, что услуги этого несравненного магистра искусств обойдутся ему в изрядную сумму.
"Why, I know of a clergyman who asks a hundred and fifty with his youngest pupils, and he's not to be mentioned with Stelling, the man I speak of.	- Я знаю пастора, который берет полтораста фунтов с младших учеников, а его даже не сравнить со Стеллингом - человеком, о котором я говорю.
I know, on good authority, that one of the chief people at Oxford said, Stelling might get the highest honors if he chose.	Мне известно из достоверных источников, что одна уважаемая персона в Оксфорде сказала о нем: "Стеллинг, если бы захотел, мог бы достичь самых высоких степеней".
But he didn't care about university honors; he's a quiet man-not noisy."	Но он не гонится за университетскими отличиями. Он человек спокойный, шума не любит.
"Ah, a deal better-a deal better," said Mr. Tulliver; "but a hundred and fifty's an uncommon price.	-А, это неплохо... это неплохо, - сказал мистер Талливер. - Но сто пятьдесят фунтов -неслыханная цена.
I never thought o' paying so much as that."	У меня и в мыслях не было платить так много.
"A good education, let me tell you, Tulliver,-a good education is cheap at the money.	- Хорошее образование, разрешите вам сказать, Талливер, стоит этих денег.
But Stelling is moderate in his terms; he's not a grasping man.	Но Стеллинг скромен в своих требованиях, он человек не жадный.

I've no doubt he'd take your boy at a hundred, and that's what you wouldn't get many other clergymen to do.	Не сомневаюсь, что он согласится взять вашего парнишку за сто фунтов, а на это не всякий священник пойдет.
I'll write to him about it, if you like."	Я напишу ему, если хотите.
Mr. Tulliver rubbed his knees, and looked at the carpet in a meditative manner.	Мистер Талливер потер колени и с задумчивым видом посмотрел на ковер.
"But belike he's a bachelor," observed Mrs. Tulliver, in the interval; "an' I've no opinion o' housekeepers.	- А он, не ровен час, не холостяк? - вставила миссис Талливер. - Я не очень-то высоко ставлю домоправительниц.
There was my brother, as is dead an' gone, had a housekeeper once, an' she took half the feathers out o' the best bed, an' packed 'em up an' sent 'em away. An' it's unknown the linen she made away with-Stott her name was.	У моего брата - царство ему небесное - была одно время домоправительница. Так она вынула половину перьев из лучшей перины, запаковала их и куда-то отправила; а сколько белья она перетаскала, трудно и сказать... Стотт ее звали.
It 'ud break my heart to send Tom where there's a housekeeper, an' I hope you won't think of it, Mr. Tulliver."	У меня сердце не на месте будет, ежели мы пошлем Тома в дом с управительницей. Ведь ты этого не сделаешь, мистер Талливер?
"You may set your mind at rest on that score, Mrs. Tulliver," said Mr. Riley, "for Stelling is married to as nice a little woman as any man need wish for a wife.	- Могу рассеять ваши опасения на этот счет, миссис Талливер, - сказал мистер Райли, -Стеллинг женат на такой милой маленькой женщине, какую только можно пожелать себе в жены.
There isn't a kinder little soul in the world; I know her family well.	На свете нет более доброго существа; я ее хорошо знаю, и отца ее, и мать.
She has very much your complexion,-light curly hair.	У нее с вами много общего - такой же цвет лица и светлые вьющиеся волосы.
She comes of a good Mudport family, and it's not every offer that would have been acceptable in that quarter.	Она из хорошей мадпортской семьи: ее не выдали бы за кого попало.
But Stelling's not an every-day man; rather a particular fellow as to the people he chooses to be connected with.	Но такие люди, как Стеллинг, на каждом шагу не встречаются... И он довольно разборчив в своих знакомствах.
But I think he would have no objection to take your son; I think he would not, on my representation."	Однако, я думаю, у него не будет никаких возражений против вашего сына... уверен, что не будет, если я его порекомендую.
"I don't know what he could have against the lad," said Mrs. Tulliver, with a slight touch of motherly indignation; "a nice fresh-skinned lad as anybody need wish to see."	- Интересно знать, что он может иметь против мальчугана, - несколько резко сказала миссис Талливер, задетая в своих материнских чувствах.- Славный румяный парнишка, любо-дорого смотреть.
"But there's one thing I'm thinking on," said Mr. Tulliver, turning his head on one side and looking at Mr. Riley, after a long perusal of the carpet.	- Но я вот о чем думаю, - заговорил мистер Талливер, оторвавшись наконец от созерцания ковра, и, склонив голову набок, посмотрел на мистера Райли.
"Wouldn't a parson be almost too high-learnt to bring up a lad to be a man o' business?	- Боюсь, пастор занят слишком уж высокими материями, чтобы сделать из парня делового человека.

My notion o' the parsons was as they'd got a sort o' learning as lay mostly out o' sight.	Я всегда полагал, что пасторов обучают таким вещам, которых по большей части пальцами не пощупаешь.
And that isn't what I want for Tom.	А мне для Тома не это нужно.
I want him to know figures, and write like print, and see into things quick, and know what folks mean, and how to wrap things up in words as aren't actionable.	Я хочу, чтобы он знал счет, и писал, как по-печатному, и быстро до всего доходил, и знал, что у людей на уме и как прикрыть мысли такими словами, за которые тебя к суду не притянут.
It's an uncommon fine thing, that is," concluded Mr. Tulliver, shaking his head, "when you can let a man know what you think of him without paying for it."	Куда как приятно, - заключил мистер Талливер, покачивая головой, - показать человеку, что ты о нем думаешь, и не быть за это в ответе.
"Oh, my dear Tulliver," said Mr. Riley, "you're quite under a mistake about the clergy; all the best schoolmasters are of the clergy.	- Ах, любезный мой Талливер, - сказал мистер Райли, - вы совершенно заблуждаетесь насчет духовенства; лучшие школьные учителя- из духовного сословия.
The schoolmasters who are not clergymen are a very low set of men generally."	Те же, кто не из духовных, обычно люди самого низкого пошиба...
"Ay, that Jacobs is, at the 'cademy," interposed Mr. Tulliver.	- Да, это Джейкобз, у которого Том сейчас учится, как раз такой и есть, - прервал его мистер Талливер.
"To be sure,-men who have failed in other trades, most likely.	-Без сомнения... Чаще всего это люди, которых постигла неудача в другом деле.
Now, a clergyman is a gentleman by profession and education; and besides that, he has the knowledge that will ground a boy, and prepare him for entering on any career with credit.	Ну, а священник - джентльмен по профессии и воспитанию, к тому же достаточно сведущий и в состоянии дать ученику основательную подготовку, чтобы тот с честью мог подвизаться в дальнейшем на любом поприще.
There may be some clergymen who are mere bookmen; but you may depend upon it, Stelling is not one of them,-a man that's wide awake, let me tell you.	Есть, конечно, священники, которые только и знают, что свои книги, но можете быть уверены, Стеллинг не из их числа. Он не витает в облаках, разрешите вам сказать.
Drop him a hint, and that's enough.	Вы только намекните ему, чего вам надо, и этого будет достаточно.
You talk of figures, now; you have only to say to Stelling,	Вот вы говорили о счете; так вам стоит только сказать:
'I want my son to be a thorough arithmetician,' and you may leave the rest to him."	"Я хочу, чтобы мой сын досконально знал арифметику", и остальное можете предоставить ему.
Mr. Riley paused a moment, while Mr. Tulliver, some-what reassured as to clerical tutorship, was inwardly rehearsing to an imaginary Mr. Stelling the statement,	Мистер Райли умолк, и мистер Талливер, несколько успокоенный в своих сомнениях, мысленно повторил несколько раз, обращаясь к воображаемому мистеру Стеллингу:
"I want my son to know 'rethmetic."	"Я хочу, чтобы мой сын хорошо знал арихметику".

"You see, my dear Tulliver," Mr. Riley continued, "when you get a thoroughly educated man, like Stelling, he's at no loss to take up any branch of instruction.	- Понимаете, мой любезный Талливер, -продолжал мистер Райли, - для такого глубоко образованного человека, как Стеллинг, не составит труда взяться за любую отрасль науки.
When a workman knows the use of his tools, he can make a door as well as a window."	Когда мастеровой владеет своим инструментом, ему все равно, что смастерить - дверь или окно.
"Ay, that's true," said Mr. Tulliver, almost convinced now that the clergy must be the best of schoolmasters.	- Что правда, то правда, - согласился мистер Талливер, уже почти убежденный в превосходстве учителей из духовных.
"Well, I'll tell you what I'll do for you," said Mr. Riley, "and I wouldn't do it for everybody.	- Вот что я сделаю, - сказал мистер Райли, - и я не стал бы это делать для первого встречного.
I'll see Stelling's father-in-law, or drop him a line when I get back to Mudport, to say that you wish to place your boy with his son-in-law, and I dare say Stelling will write to you, and send you his terms."	Когда вернусь в Мадпорт, я повидаю тестя Стеллинга или черкну ему несколько слов - что, мол, вы хотите устроить своего сынка к его зятю. Полагаю, Стеллинг напишет вам и поставит в известность о своих условиях.
"But there's no hurry, is there?" said Mrs. Tulliver; "for I hope, Mr. Tulliver, you won't let Tom begin at his new school before Midsummer.	- Ну, это еще не к спеху, правда? - вступила в разговор миссис Талливер. - Я надеюсь, мистер Талливер, ты не пошлешь Тома в школу раньше Иванова дня.
He began at the 'cademy at the Lady-day quarter, and you see what good's come of it."	Он пошел к Джейкобзу на благовещение, и видишь, что из этого вышло.
"Ay, ay, Bessy, never brew wi' bad malt upo' Michael-masday, else you'll have a poor tap," said Mr. Tulliver, winking and smiling at Mr. Riley, with the natural pride of a man who has a buxom wife conspicuously his inferior in intellect. "But it's true there's no hurry; you've hit it there, Bessy."	- Еще бы, Бесси, еще бы! Никогда не вари пива на худом солоде в Михайлов день, не то пиво худое выйдет, - сказал мистер Талливер, улыбаясь и подмигивая мистеру Райли с естественной гордостью человека, который может похвастаться миловидной женой, заметно уступающей ему в умственных способностях, - но, верно, время еще терпит, Здесь ты попала в самую точку, Бесси.
"It might be as well not to defer the arrangement too long," said Mr. Riley, quietly, "for Stelling may have propositions from other parties, and I know he would not take more than two or three boarders, if so many.	- Однако лучше все же не откладывать этого в долгий ящик и договориться сейчас, - спокойно заметил мистер Райли, - у Стеллинга могут быть и другие предложения, а я знаю, что он не возьмет больше двух-трех учеников, а может, и того меньше.
If I were you, I think I would enter on the subject with Stelling at once: there's no necessity for sending the boy before Midsummer, but I would be on the safe side, and make sure that nobody forestalls you."	На вашем месте я начал бы переговоры со Стеллингом немедля. Нет необходимости посылать к нему мальчика раньше лета, но осторожность никогда не мешает, и я бы принял меры, чтобы мне кто-нибудь не перебежал дорогу.
"Ay, there's summat in that," said Mr. Tulliver.	- А что ж, и то верно, - согласился мистер Талливер.
"Father," broke in Maggie, who had stolen unperceived to her father's elbow again, listening with parted lips, while she held her doll topsy-turvy, and crushed its nose against the wood of the chair,-"father, is it a long way off where Tom is to go?	- Отец, - прервала их Мэгги, которая снова незаметно пробралась к самому креслу мистера Талливера и с полуоткрытым ртом слушала разговор, держа куклу вниз головой и придавив ее носом к спинке кресла, - отец, а далеко это, где Том станет учиться?

Sha'n't we ever go to see him?"	Мы будем когда-нибудь к нему туда ездить?
"I don't know, my wench," said the father, tenderly.	- Не знаю, дочка, - ласково ответил отец.
"Ask Mr. Riley; he knows."	- Спроси Лучше мистера Райли.
Maggie came round promptly in front of Mr. Riley, and said,	Мэгги немедля подошла к мистеру Райли и, став прямо перед ним, опросила:
"How far is it, please, sir?"	- Скажите, пожалуйста, сэр, далеко это?
"Oh, a long, long way off," that gentleman answered, being of opinion that children, when they are not naughty, should always be spoken to jocosely.	- О, очень, очень далеко, - ответил этот джентльмен, считавший, что всерьез с детьми следует говорить, только когда они капризничают.
"You must borrow the seven-leagued boots to get to him."	- Тебе придется раздобыть семимильные сапоги, чтобы к нему попасть.
"That's nonsense!" said Maggie, tossing her head haughtily, and turning away, with the tears springing in her eyes.	- Ну конечно!- воскликнула Мэгги, тряхнув головой, и, надувшись, отвернулась; на глазах у нее выступили слезы.
She began to dislike Mr. Riley; it was evident he thought her silly and of no consequence.	Противный этот мистер Райли... Ясно, он считает ее дурочкой и ни во что не ставит.
"Hush, Maggie! for shame of you, asking questions and chattering," said her mother.	- Замолчи, Мэгги, как не стыдно - пристаешь с вопросами и болтаешь невесть что, - сказала мать.
"Come and sit down on your little stool, and hold your tongue, do.	- Поди сядь на скамеечку, и чтоб тебя не было слышно.
But," added Mrs. Tulliver, who had her own alarm awakened, "is it so far off as I couldn't wash him and mend him?"	Но, - добавила миссис Талливер, у которой тоже пробудились некоторые опасения, - неужели это так далеко, что я не смогу обстирывать его и чинить ему платье?
"About fifteen miles; that's all," said Mr. Riley.	- Миль пятнадцать, не больше, - успокоил ее мистер Райли.
"You can drive there and back in a day quite comfortably.	- Вы можете с полным удобством съездить за один день туда и обратно.
Or-Stelling is a hospitable, pleasant man-he'd be glad to have you stay."	А не то... Стеллинг гостеприимный, милый человек - он будет только рад, если вы останетесь переночевать.
"But it's too far off for the linen, I doubt," said Mrs. Tulliver, sadly.	- Боюсь, это слишком далеко, со стиркой ничего не выйдет, - печально произнесла миссис Талливер.
The entrance of supper opportunely adjourned this difficulty, and relieved Mr. Riley from the labor of suggesting some solution or compromise,-a labor which he would otherwise doubtless have undertaken; for, as you perceive, he was a man of very obliging manners.	К счастью, подали ужин, и это отсрочило обсуждение вопроса и избавило мистера Райли от необходимости предложить какой-нибудь выход или компромисс - иначе он, несомненно, счел бы своим долгом это сделать: мистер Райли, как вы могли уже заметить, был весьма обязательный джентльмен.

And he had really given himself the trouble of recommending Mr. Stelling to his friend Tulliver without any positive expectation of a solid, definite advantage resulting to himself, notwithstanding the subtle indications to the contrary which might have misled a too-sagacious observer.	И действительно, он взял на себя труд рекомендовать мистера Стеллинга своему другу Талливеру, отнюдь не ожидая, что это принесет непосредственную и ощутимую выгоду ему самому.
For there is nothing more widely misleading than sagacity if it happens to get on a wrong scent; and sagacity, persuaded that men usually act and speak from distinct motives, with a consciously proposed end in view, is certain to waste its energies on imaginary game.	Правда, кое-что как будто намекало и на обратное, и это могло ввести в заблуждение чересчур проницательного наблюдателя, ибо ничто не уводит нас так далеко от истины, как проницательность, если она случайно нападет на ложный след.
Plotting covetousness and deliberate contrivance, in order to compass a selfish end, are nowhere abundant but in the world of the dramatist: they demand too intense a mental action for many of our fellow-parishioners to be guilty of them.	Считать, что люди в своих словах и поступках руководствуются определенными мотивами, идут по заранее намеченному пути, все равно что бить дальше цели.
It is easy enough to spoil the lives of our neighbors without taking so much trouble; we can do it by lazy acquiescence and lazy omission, by trivial falsities for which we hardly know a reason, by small frauds neutralized by small extravagances, by maladroit flatteries, and clumsily improvised insinuations.	Козни и происки предусмотрительной алчности, стремящейся к осуществлению своих эгоистических замыслов встречаются куда чаще на сцене, нежели в действительной жизни.
We live from hand to mouth, most of us, with a small family of immediate desires; we do little else than snatch a morsel to satisfy the hungry brood, rarely thinking of seed-corn or the next year's crop.	Они требуют слишком большого умственного напряжения, чтобы в них можно было обвинить большинство наших братьев-прихожан. Можно и без особых усилий испортить жизнь своим ближним; мы достигаем этого снисходительной уступкой и беспечной забывчивостью, мелким вероломством, которое сами едва ли сумеем объяснить, и мелким обманом, жалкой подачкой, бестактной лестью и наспех состряпанной клеветой. Все мы живем сегодняшним днем, у каждого из нас есть небольшая семейка неотложных желаний, и мы только и в силах, что урвать кусочек, дабы утолить голод этого прожорливого выводка, редко задумываясь о зерне для посева или об урожае будущего года.
Mr. Riley was a man of business, and not cold toward his own interest, yet even he was more under the influence of small promptings than of far-sighted designs.	Мистер Райли был делец и не пренебрегал собственными интересами, однако даже он чаще был движим неясными побуждениями, нежели дальновидными расчетами.
He had no private understanding with the Rev. Walter Stelling; on the contrary, he knew very little of that M.A. and his acquirements,-not quite enough, perhaps, to warrant so strong a recommendation of him as he had given to his friend Tulliver.	Его не связывали с преподобным Уолтером Стеллингом узы дружбы; напротив, он даже мало был знаком с этим магистром искусств и его познаниями... далеко не достаточно, быть может, чтобы оправдать ту уверенность, с какой он рекомендовал его своему другу Талливеру.

But he believed Mr. Stelling to be an excellent classic, for Gadsby had said so, and Gadsby's first cousin was an Oxford tutor; which was better ground for the belief even than his own immediate observation would have been, for though Mr. Riley had received a tincture of the classics at the great Mudport Free School, and had a sense of understanding Latin generally, his comprehension of any particular Latin was not ready.	Правда, мистер Райли считал его превосходным знатоком латыни - по крайней мере так о нем отозвался Гэдсби, брат которого преподавал в Оксфорде и чье мнение было для мистера Райли в данном случае более веским, чем собственное. Хотя сам мистер Райли и получил в мадпортской Открытой школе некоторое представление об античной литературе и ему казалось, что в общих чертах он латынь понимает, разобраться в каком-нибудь латинском тексте было для него не так-то просто.
Doubtless there remained a subtle aroma from his juvenile contact with the	Несомненно, его юношеское знакомство с
"De Senectute" and the fourth book of the	"De Senectute" и четвертой книгой
"AEneid," but it had ceased to be distinctly recognizable as classical, and was only perceived in the higher finish and force of his auctioneering style. Then, Stelling was an Oxford man, and the Oxford men were always-no, no, it was the Cambridge men who were always good mathematicians.	"Энеиды" оставило на нем неуловимый отпечаток, но классический аромат ныне уже был утерян и ощущался только в изысканном слоге и пафосе его речей на аукционах... Кроме того, Стеллинг был из Оксфорда, а там - впрочем, нет, это, кажется, в Кембридже - все хорошие математики.
But a man who had had a university education could teach anything he liked; especially a man like Stelling, who had made a speech at a Mudport dinner on a political occasion, and had acquitted himself so well that it was generally remarked, this son-in-law of Timpson's was a sharp fellow.	Ну, неважно, человек, получивший университетское образование, может учить всему, чему пожелает, - особенно такой человек, как Стеллинг, который своей речью на городском обеде, данном по случаю какого-то политического события, произвел столь хорошее впечатление, что все сошлись на одном: этот зять Тимпсона - не дурак.
It was to be expected of a Mudport man, from the parish of St. Ursula, that he would not omit to do a good turn to a son-in-law of Timpson's, for Timpson was one of the most useful and influential men in the parish, and had a good deal of business, which he knew how to put into the right hands.	Естественно было ожидать от обитателя Мадпорта, прихожанина церкви святой Урсулы, что он не преминет оказать услугу зятю Тимпсона, тем более что Тимпсон был одним из самых влиятельных людей в приходе, через его руки проходили крупные сделки и он мог быть весьма полезен.
Mr. Riley liked such men, quite apart from any money which might be diverted, through their good judgment, from less worthy pockets into his own; and it would be a satisfaction to him to say to Timpson on his return home,	Мистеру Райли нравились такие люди даже независимо от того, что в случае их благосклонности в его карман могли перекочевать деньги из карманов людей менее достойных; и ему было приятно представить себе, как, вернувшись домой, он скажет Тимпсону:
"I've secured a good pupil for your son-in-law."	"Я раздобыл для вашего зятя хорошего ученика".
Timpson had a large family of daughters; Mr. Riley felt for him; besides, Louisa Timpson's face, with its light curls, had been a familiar object to him over the pew wainscot on a Sunday for nearly fifteen years; it was natural her husband should be a commendable tutor.	У Тимпсона был полон дом дочерей. Мистер Райли мог ему посочувствовать. Кроме того, он не мыслил себе воскресной службы без Луизы Тимпсон - он так привык за пятнадцать лет видеть ее лицо и светлые локоны на фоне высокой спинки дубовой скамьи; было вполне естественно, чтобы ее муж оказался учителем, достойным всяческих похвал.

Moreover, Mr. Riley knew of no other schoolmaster whom he had any ground for recommending in preference; why, then, should he not recommend Stelling?	К тому же у мистера Райли не было никаких оснований отдать предпочтение кому-либо другому из известных ему учителей. Почему бы в таком случае не рекомендовать Стеллинга?
His friend Tulliver had asked him for an opinion; it is always chilling, in friendly intercourse, to say you have no opinion to give.	Его друг Талливер попросил у него совета. Откажись он его дать, это внесло бы холодок в дружескую беседу.
And if you deliver an opinion at all, it is mere stupidity not to do it with an air of conviction and well-founded knowledge.	Ну, а если уж высказывать свое мнение вообще, -глупо не сделать этого с таким видом, будто вы полностью убеждены в том, что говорите, и имеете для этого все основания.
You make it your own in uttering it, and naturally get fond of it.	А коль скоро вы высказали свое мнение, вы дали ему жизнь и, естественно, начинаете любить свое детище.
Thus Mr. Riley, knowing no harm of Stelling to begin with, and wishing him well, so far as he had any wishes at all concerning him, had no sooner recommended him than he began to think with admiration of a man recommended on such high authority, and would soon have gathered so warm an interest on the subject, that if Mr. Tulliver had in the end declined to send Tom to Stelling, Mr. Riley would have thought his "friend of the old school" a thoroughly pig-headed fellow.	Поэтому мистер Райли, не зная о мистере Стеллинге ничего дурного и желая ему добра (если у мистера Райли вообще были на этот счет какие-нибудь желания), едва успев его рекомендовать, стал с восхищением думать о человеке, рекомендованном столь высоким авторитетом, как он сам, и вскоре почувствовал к предмету разговора такой горячий интерес, что откажись в конце концов мистер Талливер послать Тома к Стеллингу, Райли счел бы своего "друга старой школы" совершеннейшим болваном.
If you blame Mr. Riley very severely for giving a recommendation on such slight grounds, I must say you are rather hard upon him.	Если вы находите, что мистер Райли заслуживает сурового порицания за то, что дает рекомендации, не имея на то достаточных резонов, поверьте мне, вы к нему слишком строги.
Why should an auctioneer and appraiser thirty years ago, who had as good as forgotten his free-school Latin, be expected to manifest a delicate scrupulosity which is not always exhibited by gentlemen of the learned professions, even in our present advanced stage of morality?	Почему вы думаете, что тридцать лет назад аукционист-оценщик, почти забывший свою школьную латынь, должен был проявить особую щепетильность, когда мы не всегда встречаем ее у джентльменов ученых профессий даже в наш высоконравственный век?
Besides, a man with the milk of human kindness in him can scarcely abstain from doing a good-natured action, and one cannot be good-natured all round.	К тому же человеку, преисполненному млека добросердечия, трудно устоять против великодушного поступка, а не можем же мы быть великодушны ко всем сразу.
Nature herself occasionally quarters an inconvenient parasite on an animal toward whom she has otherwise no ill will.	Даже природа иной раз поселяет докучного паразита на теле животного, которому она вовсе не желает зла.
What then?	Ну и что же?
We admire her care for the parasite.	Мы восхищаемся ее заботой о паразите.

If Mr. Riley had shrunk from giving a recommendation that was not based on valid evidence, he would not have helped Mr. Stelling to a paying pupil, and that would not have been so well for the reverend gentleman.	Если бы мистер Райли воздержался от рекомендации, для которой не имел веских оснований, он не мог бы предложить мистеру Стеллингу выгодного ученика, и это было бы весьма прискорбно для преподобного джентльмена.
Consider, too, that all the pleasant little dim ideas and complacencies-of standing well with Timpson, of dispensing advice when he was asked for it, of impressing his friend Tulliver with additional respect, of saying something, and saying it emphatically, with other inappreciably minute ingredients that went along with the warm hearth and the brandy-and-water to make up Mr. Riley's consciousness on this occasion-would have been a mere blank.	Примите также в расчет, что все эти смутные соображения - о том, что следует быть в ладу с Тимпсоном, что нехорошо отказывать в совете, когда к тебе за ним обращаются, и надо что-нибудь сказать, а если уж говоришь, то говори убедительно, и что не худо внушить другу Талливеру еще больше уважения, - приятно щекотавшие самолюбие мистера Райли и, в сочетании с пылающим камином, горячим грогом и кое-какими другими неуловимыми ингредиентами, определившие позицию, которую он занял в этом вопросе, так и остались бы втуне.
Chapter IV Tom Is Expected	Глава IV В ОЖИДАНИИ ТОМА
It was a heavy disappointment to Maggie that she was not allowed to go with her father in the gig when he went to fetch Tom home from the academy; but the morning was too wet, Mrs. Tulliver said, for a little girl to go out in her best bonnet.	К великому разочарованию Мэгги, ей не позволили поехать вместе с отцом в двуколке, когда он отправился в школу за Томом; утро слишком сырое, сказала миссис Талливер, чтобы маленькой девочке выходить из дому в парадном капоре.
Maggie took the opposite view very strongly, and it was a direct consequence of this difference of opinion that when her mother was in the act of brushing out the reluctant black crop Maggie suddenly rushed from under her hands and dipped her head in a basin of water standing near, in the vindictive determination that there should be no more chance of curls that day.	Мэгги придерживалась противоположного мнения, и непосредственным результатом этого расхождения во взглядах было то, что не успела миссис Талливер причесать ее непослушные черные волосы, как Мэгги выскользнула у нее из рук и, подбежав к стоящему тут же тазу, окунула голову в воду, с мстительным намерением отнять у матери всякую возможность снова завить ей сегодня локоны.
"Maggie, Maggie!" exclaimed Mrs. Tulliver, sitting stout and helpless with the brushes on her lap, "what is to become of you if you're so naughty?	- Мэгги, Мэгги! - воскликнула миссис Талливер, опускаясь на стул и беспомощно глядя на щетки, которыми она ее причесывала. - Ну, что из тебя выйдет, ежели ты будешь такой непослушной?
I'll tell your aunt Glegg and your aunt Pullet when they come next week, and they'll never love you any more.	Я расскажу все тетушке Глегг и тетушке Пуллет, когда они приедут на той неделе, и они больше не станут тебя любить.
Oh dear, oh dear! look at your clean pinafore, wet from top to bottom.	О господи! Посмотри только на свой чистый фартучек - мокрый сверху донизу.
Folks 'ull think it's a judgment on me as I've got such a child,-they'll think I've done summat wicked."	Чистое наказание, а не ребенок! Люди могут подумать, что я невесть какая грешница.
Before this remonstrance was finished, Maggie was already out of hearing, making her way toward the great attic that run under the old high-pitched roof, shaking the water from her black locks as she ran, like a Skye terrier escaped from his bath.	Она еще не кончила своих сетований, а Мэгги уже и след простыл. Отряхиваясь на бегу, как выскочивший из лохани скайтерьер, она взбиралась на чердак.

This attic was Maggie's favorite retreat on a wet day, when the weather was not too cold; here she fretted out all her ill humors, and talked aloud to the worm-eaten floors and the worm-eaten shelves, and the dark rafters festooned with cobwebs; and here she kept a Fetish which she punished for all her misfortunes.	Этот огромный чердак, под высокой и крутой, по-старинному, крышей, был ее любимым убежищем в сырые, не слишком холодные дни; здесь она громко изливала свой гнев и досаду перед ветхими полками и потемневшими от времени стропилами, украшенными гирляндами паутины; здесь же она хранила божка, на котором вымещала все свои обиды.
This was the trunk of a large wooden doll, which once stared with the roundest of eyes above the reddest of cheeks; but was now entirely defaced by a long career of vicarious suffering.	Это была безрукая и безногая деревянная кукла; во время оно кукла таращила самые круглые, какие только можно представить, глаза над самыми румяными, какие только можно представить, щеками, но в результате долгой службы в качестве козла отпущения совершенно потеряла свое обличье.
Three nails driven into the head commemorated as many crises in Maggie's nine years of earthly struggle; that luxury of vengeance having been suggested to her by the picture of Jael destroying Sisera in the old Bible.	Три гвоздя, вбитые в деревянную голову, служили напоминанием о трех самых тяжких огорчениях, которые пришлось испытать Мэгги за девять лет ее тернистого жизненного пути, - такую ужасную месть подсказала ей картинка в старой Библии, где Иаиль умерщвляет Сисара.
The last nail had been driven in with a fiercer stroke than usual, for the Fetish on that occasion represented aunt Glegg.	Последний гвоздь был заколочен с большим ожесточением, нежели обычно, ибо кукла олицетворяла в тот раз тетушку Глегг.
But immediately afterward Maggie had reflected that if she drove many nails in she would not be so well able to fancy that the head was hurt when she knocked it against the wall, nor to comfort it, and make believe to poultice it, when her fury was abated; for even aunt Glegg would be pitiable when she had been hurt very much, and thoroughly humiliated, so as to beg her niece's pardon.	Но затем Мэгги рассудила, что если она загонит слишком много гвоздей, труднее будет представлять себе, что кукле больно, когда она лупит ее головой об стену, да и ласкать ее и класть воображаемые примочки, когда гнев уляжется; ведь даже то тушка Глегг может вызвать жалость, если предварительно наказать ее как следует и заставить просить у племянницы прощения.
Since then she had driven no more nails in, but had soothed herself by alternately grinding and beating the wooden head against the rough brick of the great chimneys that made two square pillars supporting the roof.	С тех пор Мэгги больше не вбивала в куклу гвоздей и утешалась тем, что попеременно то дубасила, то шар кала ее деревянной головой о кирпичи больших дымовых труб, которые двумя четырехгранными колоннами подпирали крышу.
That was what she did this morning on reaching the attic, sobbing all the while with a passion that expelled every other form of consciousness,-even the memory of the grievance that had caused it.	Этому занятию, забравшись на чердак, они предавалась и сейчас, не переставая рыдать с таким само забвением, что в душе у нее не осталось места ни для чего другого - даже для воспоминания о причине ее слез.
As at last the sobs were getting quieter, and the grinding less fierce, a sudden beam of sunshine, falling through the wire lattice across the worm-eaten shelves, made her throw away the Fetish and run to the window.	Наконец рыдания ее стали стихать, и удары, сыпавшиеся на куклу, сделались менее яростными. Внезапно сквозь решетку слухового окна на ветхие полки упал луч солнца; это заставило ее бросить куклу и выглянуть наружу.

The sun was really breaking out; the sound of the mill seemed cheerful again; the granary doors were open; and there was Yap, the queer white-and-brown terrier, with one ear turned back, trotting about and sniffing vaguely, as if he were in search of a companion.	И правда, показалось солнце; шум мельницы стал веселее; двери амбара были распахнуты настежь, и по двору, вопросительно обнюхивая воздух, будто ища себе товарища, носился Йеп, забавный белый с коричневым терьер с завернутым ухом.
It was irresistible.	Устоять было невозможно.
Maggie tossed her hair back and ran downstairs, seized her bonnet without putting it on, peeped, and then dashed along the passage lest she should encounter her mother, and was quickly out in the yard, whirling round like a Pythoness, and singing as she whirled,	Мэгги тряхнула головой и сбежала вниз; схватив капор, выглянула в прихожую и, кинувшись стремглав, чтобы не попасться на глаза матери, мигом очутилась во дворе. Здесь она принялась кружиться как одержимая, распевая:
"Yap, Yap, Tom's coming home!" while Yap danced and barked round her, as much as to say, if there was any noise wanted he was the dog for it.	"Йеп, Йеп, Том приезжает!", а Йеп прыгал вокруг нее и заливался лаем с таким видом, словно хотел сказать: "Если уж нужен шум, так лучше меня никого не сыщешь".
"Hegh, hegh, Miss! you'll make yourself giddy, an' tumble down i' the dirt," said Luke, the head miller, a tall, broad-shouldered man of forty, black-eyed and black-haired, subdued by a general mealiness, like an auricula.	- Эй, эй, мисс, этак у вас голова закружится, и вы шлепнетесь прямо в грязь! - крикнул ей Люк, старший мельник, высокий широкоплечий мужчина лет сорока, черноглазый и черноволосый, но добела запорошенный мукой, как листья медвежьего ушка - белым пухом.
Maggie paused in her whirling and said, staggering a little,	Мэгги на миг остановилась и сказала, слегка пошатываясь:
"Oh no, it doesn't make me giddy, Luke; may I go into the mill with you?"	- О нет, Люк, у меня не кружится голова; можно мне с тобой на мельницу?
Maggie loved to linger in the great spaces of the mill, and often came out with her black hair powdered to a soft whiteness that made her dark eyes flash out with new fire.	Мэгги любила бродить по просторным помещениям мельницы, и часто, когда она выходила оттуда, ее темные волосы до того были напудрены мукой, что черные глаза сверкали еще ярче, чем обычно.
The resolute din, the unresting motion of the great stones, giving her a dim, delicious awe as at the presence of an uncontrollable force; the meal forever pouring, pouring; the fine white powder softening all surfaces, and making the very spidernets look like a faery lace-work; the sweet, pure scent of the meal,-all helped to make Maggie feel that the mill was a little world apart from her outside every-day life.	Неумолчный грохот, неустанное движение огромных жерновов, внушавших ей и ужас и восхищение, которые охватывают нас подчас перед необузданными силами природы, безостановочно текущая мука, эта тончайшая, смягчающая все очертания белая пудра, от которой даже паутина выглядела как сказочное кружево, приятный сладковатый запах - все это вызывало у Мэгги такое чувство, будто мельница - особый мирок, не имеющий ничего общего с ее повседневной жизнью.
The spiders were especially a subject of speculation with her.	Больше всего нищи для размышлений давали ей пауки.

She wondered if they had any relatives outside the mill, for in that case there must be a painful difficulty in their family intercourse,-a fat and floury spider, accustomed to take his fly well dusted with meal, must suffer a little at a cousin's table where the fly was au naturel, and the lady spiders must be mutually shocked at each other's appearance. But the part of the mill she liked best was the topmost story,-the corn-hutch, where there were the great heaps of grain, which she could sit on and slide down continually.	Она раздумывала, есть ли у них родственники в других местах, и полагала, что если есть, то между ними и пауками с мельницы должны быть очень натянутые отношения: жирному мельничному пауку, привыкшему к мухам, обвалянным в муке, вряд ли придется по вкусу поданная у кузена муха au naturel, а леди паучихи, естественно, будут шокированы внешностью друг друга... Больше всего любила Мэгги верхний этаж мельницы - хлебный закром, где лежали огромные кучи зерна; ей никогда не надоедало скатываться с них на пол.
She was in the habit of taking this recreation as she conversed with Luke, to whom she was very communicative, wishing him to think well of her understanding, as her father did.	Она обычно занималась этим, беседуя с Люком, -Мэгги была с ним очень общительна, желая заслужить у него такое же высокое мнение, какое имел о ней отец.
Perhaps she felt it necessary to recover her position with him on the present occasion for, as she sat sliding on the heap of grain near which he was busying himself, she said, at that shrill pitch which was requisite in mill-society,-	Возможно, в то утро ей особенно хотелось поднять себя в его глазах, потому что, скатываясь с горы зерна, возле которой он был чем-то занят, она обратилась к нему, стараясь перекричать шум мельницы:
"I think you never read any book but the Bible, did you, Luke?"	- Ты, наверно, не читаешь никаких книг, кроме Библии, Люк?
"Nay, Miss, an' not much o' that," said Luke, with great frankness. "I'm no reader, I aren't."	- Оно так, мисс, да и Библию-то не больно, -чистосердечно признался Люк, - какой уж я чтец!
"But if I lent you one of my books, Luke?	- А хочешь, я дам тебе одну из своих книг, Люк?
I've not got any very pretty books that would be easy for you to read; but there's	У меня нет таких книг, что бы тебе нетрудно было читать, но вот могу дать
'Pug's Tour of Europe,'-that would tell you all about the different sorts of people in the world, and if you didn't understand the reading, the pictures would help you; they show the looks and ways of the people, and what they do.	"Поездку Пага по Европе" - в ней рассказывают про самых разных людей на свете и, если что непонятно, можно посмотреть картинки, - там нарисовано, какие эти люди с виду, как они живут и что делают.
There are the Dutchmen, very fat, and smoking, you know, and one sitting on a barrel."	Там есть голландцы, все толстые-претолстые и курят трубки, а один сидит на бочке.
"Nay, Miss, I'n no opinion o' Dutchmen.	- Нет, мисс, я невысоко ставлю голландцев.
There ben't much good i' knowin' about them."	Какой толк читать про них?
"But they're our fellow-creatures, Luke; we ought to know about our fellow-creatures."	- Но ведь они наши ближние, Люк; мы должны знать наших ближних.
"Not much o' fellow-creaturs, I think, Miss; all I know-my old master, as war a knowin' man, used to say, says he,	- Какие они нам ближние, мисс! Мой старый хозяин - толковый был человек - часто говаривал:
'If e'er I sow my wheat wi'out brinin', I'm a Dutchman,' says he; an' that war as much as to say as a Dutchman war a fool, or next door.	"Пусть я буду проклятым голландцем, коли посею пшеницу, не просолив ее", а это все одно, что сказать "дураком" или вроде того.
Nay, nay, I aren't goin' to bother mysen about Dutchmen.	Нет, нет, у меня и без голландцев забот хватает.

There's fools enoo, an' rogues enoo, wi'out lookin' i' books for 'em."	Дураков и негодяев и так достаточно - к чему еще в книгах о них читать?
"Oh, well," said Maggie, rather foiled by Luke's unexpectedly decided views about Dutchmen, "perhaps you would like	- Ну, ладно, - в некотором замешательстве проговорила Мэгги, не ожидавшая, что Люк держится таких категорических взглядов, - может, тебе больше понравится
'Animated Nature' better; that's not Dutchmen, you know, but elephants and kangaroos, and the civet-cat, and the sunfish, and a bird sitting on its tail,-I forget its name.	"Одушевленная природа"; это не про голландцев, а про слонов, знаешь, и кенгуру, и мангуст, и луну-рыбу, и про птицу, которая сидит на хвосте... забыла, как ее звать.
There are countries full of those creatures, instead of horses and cows, you know.	Знаешь, есть страны, где вместо коров и лошадей полно таких тварей.
Shouldn't you like to know about them, Luke?"	Неужто тебе не хочется узнать про них, Люк?
"Nay, Miss, I'n got to keep count o' the flour an' corn; I can't do wi' knowin' so many things besides my work.	- Нет, мисс; мне надо вести счет зерну и муке -куда мне держать в голове столько разных вещей, кроме моей работы!
That's what brings folks to the gallows,-knowin' everything but what they'n got to get their bread by.	Это людей до виселицы и доводит - чего не надо, они знают, а вот дела-то, с которого кормятся, не смыслят.
An' they're mostly lies, I think, what's printed i' the books: them printed sheets are, anyhow, as the men cry i' the streets."	И, почитай, все это враки, я думаю, что в книгах пишут; а уж на этих печатных листках, которые продают на улицах, - и подавно.
"Why, you're like my brother Tom, Luke," said Maggie, wishing to turn the conversation agreeably;	- Ой, Люк, ты как мой брат Том, - сказала Мэгги, стремясь придать разговору более приятный оборот.
"Tom's not fond of reading.	- Том тоже читать не охотник.
I love Tom so dearly, Luke,-better than anybody else in the world.	Я так люблю Тома, Люк, - больше всех на свете.
When he grows up I shall keep his house, and we shall always live together.	Когда он вырастет, я стану вести у него хозяйство, и мы всегда будем жить вместе.
I can tell him everything he doesn't know.	Я буду рассказывать ему все, что знаю.
But I think Tom's clever, for all he doesn't like books; he makes beautiful whipcord and rabbit-pens."	Но, я думаю, Том умный, хоть и не любит читать: он делает такие хорошие кнутики и клетки для кроликов.
"Ah," said Luke, "but he'll be fine an' vexed, as the rabbits are all dead."	- Угу, - сказал Люк, - и он шибко разгневается -кролики-то ведь все перемерли.
"Dead!" screamed Maggie, jumping up from her sliding seat on the corn.	- Что? ! - закричала Мэгги, соскакивая со своего неустойчивого седалища.
"Oh dear, Luke!	- Перемерли?!
What! the lop-eared one, and the spotted doe that Tom spent all his money to buy?"	И вислоухий и пятнистая крольчиха, за которую Том отдал все свои деньги?

"As dead as moles," said Luke, fetching his comparison from the unmistakable corpses nailed to the stable wall.	- Мертвы, как кроты, - ответил Люк; это сравнение было явно подсказано прибитыми к стене конюшни зверьками, вид которых не вызывал сомнений в том, что их счеты с жизнью давно покончены.
"Oh dear, Luke," said Maggie, in a piteous tone, while the big tears rolled down her cheek;	- Ах, Люк, - жалобно проговорила Мэгги, и слезы градом покатились у нее из глаз.
"Tom told me to take care of 'em, and I forgot.	- Том велел мне о них заботиться, а я и забыла.
What shall I do?"	Что мне теперь делать?
"Well, you see, Miss, they were in that far tool-house, an' it was nobody's business to see to 'em.	- Видите ли, мисс, их поместили в том дальнем сарайчике, где хранятся инструменты, и кто обязан был за ними приглядывать - неизвестно.
I reckon Master Tom told Harry to feed 'em, but there's no countin' on Harry; he's an offal creatur as iver come about the primises, he is.	Я так думаю, кормить их молодой хозяин наказал Гарри. А на него понадейся! Хуже работника у нас не бывало.
He remembers nothing but his own inside-an' I wish it 'ud gripe him."	Только и помнит, что о своей утробе... чтоб его скрутило!
"Oh, Luke, Tom told me to be sure and remember the rabbits every day; but how could I, when they didn't come into my head, you know?	- Ах, Люк, Том велел непременно наведываться к ним каждый день, но как мне было о них помнить, если это выскочило у меня из головы?
Oh, he will be so angry with me, I know he will, and so sorry about his rabbits, and so am I sorry.	Ой, он так рассердится, знаю, что рассердится, ему будет очень жалко кроликов. И мне их очень жалко.
Oh, what shall I do?"	Ах, что мне делать?
"Don't you fret, Miss," said Luke, soothingly; "they're nash things, them lop-eared rabbits; they'd happen ha' died, if they'd been fed.	- Не горюйте, мисс, - принялся успокаивать ее Люк, - никуда они, эти вислоухие, не годятся; корми их, не корми - они бы все равно сдохли.
Things out o' natur niver thrive: God A'mighty doesn't like 'em.	Из того, что противу естества, вовек толку не будет, бог всемогущий этого не любит.
He made the rabbits' ears to lie back, an' it's nothin' but contrairiness to make 'em hing down like a mastiff dog's.	Он кроликов сотворил ушами назад, - так зачем супротив идти и уши им делать, чтоб висели, как у собаки?
Master Tom 'ull know better nor buy such things another time.	Тут мастер Том промашку дал; ужо в другой раз не оплошает.
Don't you fret, Miss.	Не плачьте, мисс.
Will you come along home wi' me, and see my wife?	Пойдемте-ка лучше ко мне, старуху мою навестите.
I'm a-goin' this minute."	Я сейчас домой.
The invitation offered an agreeable distraction to Maggie's grief, and her tears gradually subsided as she trotted along by Luke's side to his pleasant cottage, which stood with its apple and pear trees, and with the added dignity of a lean-to pigsty, at the other end of the Mill fields.	Это приглашение направило мысли Мэгги в более приятное русло, и пока она рысцой бежала за Люком к его, окруженному яблонями и грушами, уютному домику в дальнем конце талливеровских земель, которому прилепившийся сбоку свинарник придавал весьма достойный вид, слезы ее мало-помалу высохли.

Mrs. Moggs, Luke's wife, was a decidedly agreeable acquaintance.	Водить знакомство с миссис Моггз, женой Люка, было одно удовольствие.
She exhibited her hospitality in bread and treacle, and possessed various works of art.	Она потчевала Мэгги хлебом с патокой, к тому же была обладательницей самых разнообразных произведений искусства.
Maggie actually forgot that she had any special cause of sadness this morning, as she stood on a chair to look at a remarkable series of pictures representing the Prodigal Son in the costume of Sir Charles Grandison, except that, as might have been expected from his defective moral character, he had not, like that accomplished hero, the taste and strength of mind to dispense with a wig.	И Мэгги совсем позабыла, что у нее в это утро были основания печалиться, когда, взобравшись на стул, она разглядывала чудесные картинки, где изображен был Блудный сын, одетый как сэр Чарлз Грандисон, с той только разницей, что, в отличие от этого наделенного всеми совершенствами героя, у него, как и следовало ожидать от человека с такой скверной репутацией, не хватило вкуса и силы воли отказаться от парика.
But the indefinable weight the dead rabbits had left on her mind caused her to feel more than usual pity for the career of this weak young man, particularly when she looked at the picture where he leaned against a tree with a flaccid appearance, his knee-breeches unbuttoned and his wig awry, while the swine apparently of some foreign breed, seemed to insult him by their good spirits over their feast of husks.	Однако гибель кроликов лежала смутной тяжестью у нее на душе и вызывала в ней еще больше сочувствия к этому слабохарактерному молодому человеку, - особенно когда она глядела на ту картинку, где он стоял в расстегнутых у колен панталонах и сдвинутом набок парике, бессильно прислонившись к дереву, а свиньи - по всей видимости, чужеземного происхождения, -казалось, нарочно, чтобы досадить ему, с удовольствием пожирали какую-то ботву.
"I'm very glad his father took him back again, aren't you, Luke?" she said.	- Я так рада, что отец простил его... А ты, Люк? -опросила она.
"For he was very sorry, you know, and wouldn't do wrong again."	- Он так жалел обо всем, что натворил, он никогда больше не станет поступать дурно.
"Eh, Miss," said Luke, "he'd be no great shakes, I doubt, let's feyther do what he would for him."	- Э. мисс, - возразил Люк, - что там отец для него ни делай, проку с него, боюсь, не будет.
That was a painful thought to Maggie, and she wished much that the subsequent history of the young man had not been left a blank.	Его слова огорчили Мэгги, и она очень сокрушалась, что ничего не знает о дальнейшей судьбе этого молодого человека.
Chapter V Tom Comes Home	Глава V ТОМ ПРИЕЗЖАЕТ ДОМОЙ
Tom was to arrive early in the afternoon, and there was another fluttering heart besides Maggie's when it was late enough for the sound of the gig-wheels to be expected; for if Mrs. Tulliver had a strong feeling, it was fondness for her boy.	Не у одной Мэгги тревожно замирало сердце, когда время подошло к полудню и вот-вот могло раздаться тарахтение двуколки: единственным сильным чувством, владевшим миссис Талливер, была ее любовь к сыну.
At last the sound came,-that quick light bowling of the gig-wheels,-and in spite of the wind, which was blowing the clouds about, and was not likely to respect Mrs. Tulliver's curls and cap-strings, she came outside the door, and even held her hand on Maggie's offending head, forgetting all the griefs of the morning.	Наконец послышался дробный перестук колес, и, несмотря на гнавший тучи ветер от которого вряд ли можно было ожидать особого почтения к локонам и лентам чепца миссис Талливер, она вышла на крыльцо и даже, забыв свои утренние горести, положила руку на непокорную голову Мэгги.
"There he is, my sweet lad!	- Вот он, ненаглядный мой сыночек!

But, Lord ha' mercy! he's got never a collar on; it's been lost on the road, I'll be bound, and spoilt the set."	Боже милостивый! Где у него воротничок? Не иначе как потерял в дороге, разрознил дюжину.
Mrs. Tulliver stood with her arms open; Maggie jumped first on one leg and then on the other; while Tom descended from the gig, and said, with masculine reticence as to the tender emotions,	Миссис Талливер раскрыла объятия, Мэгги от нетерпения прыгала то на одной, то на другой ноге; наконец Том сошел с двуколки и сказал с мужским презрением ко всяким нежностям:
"Hallo! Yap-what! are you there?"	- А, Йеп, и ты здесь?
Nevertheless he submitted to be kissed willingly enough, though Maggie hung on his neck in rather a strangling fashion, while his blue-gray eyes wandered toward the croft and the lambs and the river, where he promised himself that he would begin to fish the first thing to-morrow morning.	Тем не менее он вполне охотно позволил себя расцеловать, хотя Мэгги так повисла у него на шее, что чуть не задушила. Все это время серо-голубые глаза его были устремлены то на двор, то на овец, то на реку, куда он твердо решил завтра же утром отправиться удить рыбу.
He was one of those lads that grow everywhere in England, and at twelve or thirteen years of age look as much alike as goslings,-a lad with light-brown hair, cheeks of cream and roses, full lips, indeterminate nose and eyebrows,-a physiognomy in which it seems impossible to discern anything but the generic character to boyhood; as different as possible from poor Maggie's phiz, which Nature seemed to have moulded and colored with the most decided intention.	Это был один из тех пареньков, которых сколько угодно в Англии и которые в двенадцать -тринадцать лет похожи друг на друга, как гусята: светло-русые волосы, щеки - кровь с молоком, пухлые губы, нос неопределенных очертаний, еле заметные брови - физиономия, на которой, кажется, невозможно различить ничего, кроме общих черт, присущих отрочеству, - прямая противоположность рожице бедной Мэгги, которую Природа слепила и раскрасила, словно преследуя какую-то совершенно определенную цель.
But that same Nature has the deep cunning which hides itself under the appearance of openness, so that simple people think they can see through her quite well, and all the while she is secretly preparing a refutation of their confident prophecies.	Но этой самой природе присуще низкое коварство, которое она прячет за внешней прямотой, чтобы простаки думали, будто видят ее насквозь, меж тем как она потихоньку готовит опровержение их самонадеянных пророчеств.
Under these average boyish physiognomies that she seems to turn off by the gross, she conceals some of her most rigid, inflexible purposes, some of her most unmodifiable characters; and the dark-eyed, demonstrative, rebellious girl may after all turn out to be a passive being compared with this pink-and-white bit of masculinity with the indeterminate features.	За этими обыкновенными мальчишескими физиономиями, которые она словно выпускает целыми партиями, скрывается иногда на редкость твердая и непоколебимая воля, на редкость несгибаемый характер, и темноглазая норовистая бунтарка может в конце концов оказаться более покладистым существом, чем такой вот белый и румяный маленький мужчина с расплывчатыми чертами лица.
"Maggie," said Tom, confidentially, taking her into a corner, as soon as his mother was gone out to examine his box and the warm parlor had taken off the chill he had felt from the long drive, "you don't know what I've got in my pockets," nodding his head up and down as a means of rousing her sense of mystery.	- Мэгги, - доверительно начал Том, отведя ее в угол, как только их мать удалилась, чтобы осмотреть содержимое его сундучка, а он отогрелся в теплой гостиной после долгой езды на холоду, - знаешь, что у меня в кармане? - И он закивал с самым таинственным видом, чтобы еще сильнее разжечь ее любопытство.
"No," said Maggie.	- Что? - спросила Мэгги.
"How stodgy they look, Tom!	- Ой, Том, как они туго набиты!
Is it marls (marbles) or cobnuts?"	Мраморные шарики или орехи?

Maggie's heart sank a little, because Tom always said it was "no good" playing with her at those games, she played so badly.	- Мэгги несколько упала духом, потому что Том всегда говорил, что играть с ней в эти игры "нет никакого интереса" - так плохо она играет.
"Marls! no; I've swopped all my marls with the little fellows, and cobnuts are no fun, you silly, only when the nuts are green. But see here!"	- Шарики! Нет, я променял свои шарики, отдал их мелюзге; и на что мне орехи, глупышка?.. Если б еще зеленые... Ну-ка, посмотри!
He drew something half out of his right-hand pocket.	- Он стал медленно вытаскивать что-то из правого кармана.
"What is it?" said Maggie, in a whisper.	- Что это? - прошептала Мэгги.
"I can see nothing but a bit of yellow."	- Ничего не вижу, только желтое.
"Why, it's-a-new-guess, Maggie!"	- Это... новая... Угадай, Мэгги!
"Oh, I can't guess, Tom," said Maggie, impatiently.	- Ах, Том, не умею я угадывать! - в нетерпении воскликнула Мэгги.
"Don't be a spitfire, else I won't tell you," said Tom, thrusting his hand back into his pocket and looking determined.	- Не злись, а то возьму и не скажу, - проговорил Том, вновь засовывая руку в карман и всем своим видом показывая, что так оно и будет.
"No, Tom," said Maggie, imploringly, laying hold of the arm that was held stiffly in the pocket.	- Да нет, Том, - умоляюще произнесла Мэгги, беря его за локоть, крепко прижатый к боку.
"I'm not cross, Tom; it was only because I can't bear guessing.	- Я не злюсь: просто я терпеть не могу отгадывать.
Please be good to me."	Ну, пожалуйста, пожалуйста, не сердись!
Tom's arm slowly relaxed, and he said,	Рука Тома расслабла, и он сказал:
"Well, then, it's a new fish-line-two new uns,-one for you, Maggie, all to yourself.	-Ну ладно уж; это новая леса для удочки... двух новых удочек - одна для тебя, Мэгги, твоя собственная.
I wouldn't go halves in the toffee and gingerbread on purpose to save the money; and Gibson and Spouncer fought with me because I wouldn't.	Я не входил в долю на конфеты и имбирные пряники нарочно, чтобы скопить денег; и Гибсон со Спаунсером чуть не подрались со мной из-за этого.
And here's hooks; see here-I say, won't we go and fish to-morrow down by the Round Pool?	А вот крючки, гляди! Слушай, Мэгги, давай пойдем завтра утром на Круглый пруд.
And you shall catch your own fish, Maggie and put the worms on, and everything; won't it be fun?"	И ты сама будешь удить и насаживать черняков и все будешь сама делать. Вот весело будет, а?!
Maggie's answer was to throw her arms round Tom's neck and hug him, and hold her cheek against his without speaking, while he slowly unwound some of the line, saying, after a pause,-	В ответ Мэгги вскинула руки Тому на плечи, крепко обняла его и без единого слова прижалась щекой к его щеке, а Том медленно размотал леску и, помолчав немного, сказал:
"Wasn't I a good brother, now, to buy you a line all to yourself?	- Ну, разве не хороший я брат? - купил тебе леску.
You know, I needn't have bought it, if I hadn't liked."	Ты ведь знаешь, я мог бы этого не делать, если б не захотел.
"Yes, very, very good-I do love you, Tom."	- Очень, очень хороший. Я так люблю тебя, Том.

Tom had put the line back in his pocket, and was looking at the hooks one by one, before he spoke again.	Том положил лесу в карман и пересмотрел по очереди все крючки, прежде чем заговорил снова.
"And the fellows fought me, because I wouldn't give in about the toffee."	- И мальчишки дрались со мной, потому что я ни за что не уступал с конфетами.
"Oh, dear! I wish they wouldn't fight at your school, Tom.	- Ах зачем только вы деретесь в школе!
Didn't it hurt you?"	Тебе было больно, Том?
"Hurt me? no," said Tom, putting up the hooks again, taking out a large pocket-knife, and slowly opening the largest blade, which he looked at meditatively as he rubbed his finger along it.	- Мне больно? Нет, - сказал Том, снова пряча крючки; вынув складной нож, он медленно открыл большое лезвие и, задумчиво глядя на него, провел по нему пальцем.
Then he added,- "I gave Spouncer a black eye, I know; that's what he got by wanting to leather me; I wasn't going to go halves because anybody leathered me."	Затем добавил: - Я поставил Спаунсеру фонарь, это верно; ну и поделом, пусть не лезет; будто я сошел бы в долю оттого, что кто-то там меня поколотил.
"Oh, how brave you are, Tom!	- О Том, какой ты храбрый!
I think you're like Samson.	Я думаю, ты - как Самсон.
If there came a lion roaring at me, I think you'd fight him, wouldn't you, Tom?"	Если бы на меня сейчас набросился лев, ты бы стал с ним сражаться - а, Том?
"How can a lion come roaring at you, you silly thing?	- Ну, откуда тут взяться льву, дуреха?
There's no lions, only in the shows."	У нас львы только в зверинцах.
"No; but if we were in the lion countries-I mean in Africa, where it's very hot; the lions eat people there.	- Да, но если бы мы были в стране, где львы есть, ну в Африке, где очень жарко... там львы едят людей.
I can show it you in the book where I read it."	У меня это на картинке нарисовано в одной книге, показать?
"Well, I should get a gun and shoot him."	- Ну, я бы взял ружье и застрелил его.
"But if you hadn't got a gun,-we might have gone out, you know, not thinking, just as we go fishing; and then a great lion might run toward us roaring, and we couldn't get away from him.	- А если бы у тебя не было ружья?.. Мы могли бы выйти из дому просто так, ну как мы ходим удить рыбу, и вдруг на нас с ревом набрасывается лев, и нам некуда деться.
What should you do, Tom?"	Что тогда - а, Том?
Tom paused, and at last turned away contemptuously, saying,	Том помолчал и наконец отвернулся, презрительно кинув:
"But the lion isn't coming.	- Никаких львов тут нет.
What's the use of talking?"	К чему болтать ерунду?
"But I like to fancy how it would be," said Maggie, following him.	- А мне правится представлять, как все это может быть, - сказала Мэгги, идя за ним следом.
"Just think what you would do, Tom."	- Ну, подумай, что бы ты тогда сделал?
"Oh, don't bother, Maggie! you're such a silly.	- Ах, отстань, Мэгги. Ну и глупая же ты!
I shall go and see my rabbits."	Пойду-ка я проведаю своих кроликов.

Maggie's heart began to flutter with fear.	Сердце Мэгги замерло от страха.
She dared not tell the sad truth at once, but she walked after Tom in trembling silence as he went out, thinking how she could tell him the news so as to soften at once his sorrow and his anger; for Maggie dreaded Tom's anger of all things; it was quite a different anger from her own.	Она не осмелилась тут же открыть брату печальную правду и, дрожа, молча пошла за ним из комнаты, раздумывая, как бы ей так сообщить новость, чтоб смягчить и горе его и гнев. Мэгги боялась рассердить его больше всего на свете: у Тома гнев выражался совсем иначе, чем у нее.
"Tom," she said, timidly, when they were out of doors, "how much money did you give for your rabbits?"	- Том, - робко начала она, когда они вышли во двор, - сколько ты дал за своих кроликов?
"Two half-crowns and a sixpence," said Tom, promptly.	- Две полукроны и шесть пенсов, - сразу же отозвался Том.
"I think I've got a great deal more than that in my steel purse upstairs.	- Я думаю, у меня куда больше денег в копилке наверху.
I'll ask mother to give it you."	Я попрошу маму дать их тебе.
"What for?" said Tom.	- Дать их мне?
"I don't want your money, you silly thing.	А на что, глупая?
I've got a great deal more money than you, because I'm a boy.	У меня и так больше денег, чем у тебя, потому что я мальчик.
I always have half-sovereigns and sovereigns for my Christmas boxes because I shall be a man, and you only have five-shilling pieces, because you're only a girl."	Мне на рождество всегда дарят полсоверены и соверены, потому что я буду мужчиной, а тебе дают всего лишь пятишиллинговые монеты - ведь ты всего-навсего девочка.
"Well, but, Tom-if mother would let me give you two half-crowns and a sixpence out of my purse to put into your pocket and spend, you know, and buy some more rabbits with it?"	- Да, Том, но если мама позволит мне отдать тебе две полукроны и шесть пенсов из моей копилки, чтоб ты мог положить их в карман и тратить, ты бы, знаешь, купил еще кроликов.
"More rabbits?	- Еще кроликов?
I don't want any more."	Зачем мне еще?
"Oh, but, Tom, they're all dead."	- Ах, Том, они все подохли.
Tom stopped immediately in his walk and turned round toward Maggie.	Том остановился как вкопанный, повернулся к Мэгги:
"You forgot to feed 'em, then, and Harry forgot?" he said, his color heightening for a moment, but soon subsiding.	- Значит, ты забыла, что их нужно кормить, и Гарри тоже... - Кровь бросилась ему в лицо и тут же отхлынула.
"I'll pitch into Harry. I'll have him turned away.	- Я покажу Гарри... попрошу отца, он его выгонит.
And I don't love you, Maggie.	А тебя, Мэгги, я не люблю.
You sha'n't go fishing with me to-morrow.	И не возьму завтра с собой удить рыбу.
I told you to go and see the rabbits every day."	Я же велел тебе заглядывать к кроликам каждый день.
He walked on again.	- Он снова двинулся вперед.
"Yes, but I forgot-and I couldn't help it, indeed, Tom.	- Да, но я забыла; я не нарочно, правда же, Том.

I'm so very sorry," said Maggie, while the tears rushed fast.	Мне так, так жалко, - прошептала Мэгги, и слезы брызнули у нее из глаз.
"You're a naughty girl," said Tom, severely, "and I'm sorry I bought you the fish-line.	- Ты противная девчонка, - сурово сказал Том, - и я жалею, что купил тебе леску.
I don't love you."	Я не люблю тебя.
"Oh, Tom, it's very cruel," sobbed Maggie.	- О Том, не будь таким злым, - всхлипнула Мэгги.
"I'd forgive you, if you forgot anything-I wouldn't mind what you did-I'd forgive you and love you."	- Я бы простила тебе, если бы ты что-нибудь забыл... Что бы ты пи сделал, я бы простила тебя и любила все равно.
"Yes, you're silly; but I never do forget things, I don't."	- Да, потому что ты дура; но ведь я никогда ничего не забываю, скажешь - нет?
"Oh, please forgive me, Tom; my heart will break," said Maggie, shaking with sobs, clinging to Tom's arm, and laying her wet cheek on his shoulder.	- О Том, пожалуйста, прости меня, я этого не вынесу, - проговорила Мэгги, содрогаясь от рыданий, и, уцепившись за руку брата, прижалась мокрой щекой к его плечу.
Tom shook her off, and stopped again, saying in a peremptory tone,	Том оттолкнул ее и, снова остановившись, заговорил не допускающим возражений тоном:
"Now, Maggie, you just listen.	- Ну-ка, послушай, Мэгги.
Aren't I a good brother to you?"	Разве я тебе не хороший брат?
"Ye-ye-es," sobbed Maggie, her chin rising and falling convulsedly.	- Д-д-даа... - всхлипнула Мэгги, и у нее судорожно задергался подбородок.
"Didn't I think about your fish-line all this quarter, and mean to buy it, and saved my money o' purpose, and wouldn't go halves in the toffee, and Spouncer fought me because I wouldn't?"	- Разве я не думал о леске для тебя всю эту четверть, и решил купить ее тебе, и откладывал для этого деньги, и не хотел входить в долю на конфеты, и Спаунсер дрался со мной из-за этого?
"Ye-ye-es-and I-lo-lo-love you so, Tom."	- Д-д-да-а-а... и я... так тебя л люблю, Том.
"But you're a naughty girl.	- А ты дрянная девчонка.
Last holidays you licked the paint off my lozenge-box, and the holidays before that you let the boat drag my fish-line down when I'd set you to watch it, and you pushed your head through my kite, all for nothing."	На прошлых каникулах ты слизала краску с моей жестяной коробочки из-под леденцов, а на позапрошлых - не заметила, что мою леску затянуло под лодку, когда я велел тебе смотреть за удочкой, и ни с того ни с сего взяла и проткнула головой мой змей.
"But I didn't mean," said Maggie; "I couldn't help it."	- Я не нарочно, - сказала Мэгги, - я не могла удержаться.
"Yes, you could," said Tom, "if you'd minded what you were doing.	- Могла бы, - отрезал Том, - надо только думать, что делаешь.
And you're a naughty girl, and you sha'n't go fishing with me to-morrow."	Ты противная девчонка, и я не возьму тебя завтра с собой удить рыбу.
With this terrible conclusion, Tom ran away from Maggie toward the mill, meaning to greet Luke there, and complain to him of Harry.	Заключив свою речь этими ужасными словами, Том бросил Мэгги и пустился бегом к мельнице, чтобы поздороваться с Люком и пожаловаться ему на Гарри.

Maggie stood motionless, except from her sobs, for a minute or two; then she turned round and ran into the house, and up to her attic, where she sat on the floor and laid her head against the worm-eaten shelf, with a crushing sense of misery.	Минуту-другую Мэгги стояла недвижно, вздрагивая от рыданий, затем повернулась и побежала в дом, на свой чердак; здесь она села на пол и, совершенно подавленная горем, прислонилась головой к ветхой полке.
Tom was come home, and she had thought how happy she should be; and now he was cruel to her.	Том наконец дома, и она так мечтала об этом, мечтала, какое это будет счастье... а теперь он на нее сердится.
What use was anything if Tom didn't love her?	К чему ей все, если Том ее не любит?
Oh, he was very cruel!	О, это жестоко с его стороны!
Hadn't she wanted to give him the money, and said how very sorry she was?	Разве не хотела она отдать ему деньги, разве не сказала, что ей очень, очень жаль?
She knew she was naughty to her mother, but she had never been naughty to Tom-had never meant to be naughty to him.	Правда, она бывает нехорошей с матерью, но с Томом - никогда... никогда не хочет быть с ним нехорошей.
"Oh, he is cruel!" Maggie sobbed aloud, finding a wretched pleasure in the hollow resonance that came through the long empty space of the attic.	- О, какой он злой, - громко всхлипывала Мэгги, находя какое-то болезненное удовольствие в гулком отзвуке, разносившем ее голос по всему обширному чердаку.
She never thought of beating or grinding her Fetish; she was too miserable to be angry.	Ей и в голову не приходило бить и терзать свою куклу; она была слишком несчастна, чтобы сердиться.
These bitter sorrows of childhood! when sorrow is all new and strange, when hope has not yet got wings to fly beyond the days and weeks, and the space from summer to summer seems measureless.	Ах, эти горькие печали детства, когда страдания нам внове, когда у надежды еще не отросли крылья, чтобы переносить нас через дни и недели, и расстояние от лета до лета представляется неизмеримым!
Maggie soon thought she had been hours in the attic, and it must be tea-time, and they were all having their tea, and not thinking of her.	Мэгги казалось, что она уже много часов на чердаке, что уже, верно, наступил вечер и все пьют чай, а о ней забыли.
Well, then, she would stay up there and starve herself,-hide herself behind the tub, and stay there all night,-and then they would all be frightened, and Tom would be sorry.	Пусть, она останется здесь и уморит себя голодом... спрячется за бочку и проведет здесь всю ночь; вот тогда они перепугаются, и Том увидит, что был неправ.
Thus Maggie thought in the pride of her heart, as she crept behind the tub; but presently she began to cry again at the idea that they didn't mind her being there.	Так гордо говорила себе Мэгги, пробираясь за бочку, но тут же снова принялась плакать при мысли, что им все равно, хоть бы она и совсем там осталась.
If she went down again to Tom now-would he forgive her?	А если она пойдет сейчас вниз - простит ее Том?
Perhaps her father would be there, and he would take her part.	Может быть, отец будет в комнате и встанет на ее защиту.
But then she wanted Tom to forgive her because he loved her, not because his father told him.	Но она хочет, чтобы Том простил ее потому, что любит ее, а не по приказу отца.
No, she would never go down if Tom didn't come to fetch her.	Пет, она ни за что не спустится вниз, если Том не придет за ней.

This resolution lasted in great intensity for five dark minutes behind the tub; but then the need of being loved-the strongest need in poor Maggie's nature-began to wrestle with her pride, and soon threw it.	Этого твердого решения хватило ей на пять долгих минут в темноте за бочкой, но затем жажда любви - эта самая яркая черта в натуре бедной Мэгги - вступила в единоборство с гордостью и вскоре положила ее на обе лопатки.
She crept from behind her tub into the twilight of the long attic, but just then she heard a quick foot-step on the stairs.	Мэгги выбралась в более светлую часть длинного чердака и в эту минуту услышала на лестнице чьи-то быстрые шаги.
Tom had been too much interested in his talk with Luke, in going the round of the premises, walking in and out where he pleased, and whittling sticks without any particular reason,-except that he didn't whittle sticks at school,-to think of Maggie and the effect his anger had produced on her.	Том так увлекся разговором с Люком, обходом служб, возможностью идти куда заблагорассудится и строгать палки без особой нужды, просто потому, что ему нельзя было это делать в школе, что и думать забыл о Мэгги и о том, как подействовал на нее его гнев.
He meant to punish her, and that business having been performed, he occupied himself with other matters, like a practical person.	Он хотел наказать ее и, выполнив свое намерение, как человек практический, занялся другими делами.
But when he had been called in to tea, his father said,	Но когда его позвали пить чай, отец сказал:
"Why, where's the little wench?" and Mrs. Tulliver, almost at the same moment, said,	- А где же маленькая? И почти одновременно с ним миссис Талливер спросила:
"Where's your little sister?"-both of them having supposed that Maggie and Tom had been together all the afternoon.	-Где твоя сестра?
"I don't know," said Tom.	- Не знаю, - ответил Том.
He didn't want to "tell" of Maggie, though he was angry with her; for Tom Tulliver was a lad of honor.	Он не хотел ябедничать на Мэгги, хотя очень на нее сердился: Том Талливер был порядочный человек.
"What! hasn't she been playing with you all this while?" said the father.	- Что? Разве вы не вместе давеча играли? -спросил отец.
"She'd been thinking o' nothing but your coming home."	- Да она только тем и бредила, что ты домой приезжаешь.
"I haven't seen her this two hours," says Tom, commencing on the plumcake.	- Я уже два часа как ее не видел, - сказал Том, принимаясь за кекс с изюмом.
"Goodness heart; she's got drownded!" exclaimed Mrs. Tulliver, rising from her seat and running to the window.	- Боже милостивый, она утонула! - воскликнула миссис Талливер, вставая со своего места и подбегая к окну.
"How could you let her do so?" she added, as became a fearful woman, accusing she didn't know whom of she didn't know what.	- И куда они только смотрят?! - добавила она, обвиняя, как пристало богобоязненной женщине, неизвестно кого неизвестно в чем.
"Nay, nay, she's none drownded," said Mr. Tulliver.	- Ничего она не утонула, - сказал мистер Талливер.
"You've been naughty to her, I doubt, Tom?"	- Ты ее ненароком не обидел, Том?
"I'm sure I haven't, father," said Tom, indignantly.	- Я-то? Само собой, нет, отец, - с негодованием отозвался Том.
"I think she's in the house."	- Она, верно, где-нибудь в доме.

"Perhaps up in that attic," said Mrs. Tulliver, "a-singing and talking to herself, and forgetting all about meal-times."	- Может статься, она на чердаке, - сказала миссис Талливер, - поет и болтает сама с собой и совсем забыла, что пора чай пить.
"You go and fetch her down, Tom," said Mr. Tulliver, rather sharply,-his perspicacity or his fatherly fondness for Maggie making him suspect that the lad had been hard upon "the little un," else she would never have left his side.	- Отправляйся-ка и приведи ее, Том, - сердито приказал мистер Талливер; любовь к Мэгги сделала его прозорливым и заставила заподозрить, что Том плохо обошелся с сестрой, иначе она не отошла бы от него ни на шаг.
"And be good to her, do you hear?	- Да будь с ней поласковей, слышишь?
Else I'll let you know better."	А то смотри у меня!
Tom never disobeyed his father, for Mr. Tulliver was a peremptory man, and, as he said, would never let anybody get hold of his whip-hand; but he went out rather sullenly, carrying his piece of plumcake, and not intending to reprieve Maggie's punishment, which was no more than she deserved.	Том всегда беспрекословно слушался отца -мистер Тал ливер не терпел возражений и никому бы не позволил, как он выражался, взять над собой верх, - но вид у мальчика, когда, держа в руке кусок кекса, он вышел из комнаты, был довольно угрюмый; он не собирался смягчать наказание, раз Мэгги его заслужила.
Tom was only thirteen, and had no decided views in grammar and arithmetic, regarding them for the most part as open questions, but he was particularly clear and positive on one point,-namely, that he would punish everybody who deserved it.	Тому исполнилось только тринадцать, и он не имел твердых взглядов насчет грамматики и арифметики - и то и другое было для него по большей части сомнительным; но одно не вызывало у него абсолютно никаких сомнений, а именно - что каждый, кто заслуживает наказания, должен быть наказан.
Why, he wouldn't have minded being punished himself if he deserved it; but, then, he never did deserve it.	Что же, он сам и словечка бы не сказал против наказания, если бы заслужил его; но в том-то и штука, что сам он виноват не бывал никогда.
It was Tom's step, then, that Maggie heard on the stairs, when her need of love had triumphed over her pride, and she was going down with her swollen eyes and dishevelled hair to beg for pity.	Итак, шаги, которые Мэгги услышала в ту минуту, когда ее жажда любви восторжествовала над гордостью, были шаги Тома. Заплаканная и растрепанная, она уже решила идти вниз - просить о снисхождении.
At least her father would stroke her head and say,	По крайней мере отец погладит ее по голове и скажет:
"Never mind, my wench."	"Полно, полно, моя доченька".
It is a wonderful subduer, this need of love,-this hunger of the heart,-as peremptory as that other hunger by which Nature forces us to submit to the yoke, and change the face of the world.	Удивительный укротитель - эта потребность в любви, этот голод сердца; перед ним так же трудно устоять, как перед тем, другим голодом, который служит природе, чтобы заставлять нас тянуть лямку и изменять лицо земли.
But she knew Tom's step, and her heart began to beat violently with the sudden shock of hope.	Она узнала шаги Тома, и сердце ее отчаянно забилось от внезапно нахлынувшей надежды.
He only stood still at the top of the stairs and said,	Едва он остановился на верхней ступеньке и сказал:
"Maggie, you're to come down." But she rushed to him and clung round his neck, sobbing,	"Мэгги, тебе велено идти вниз", как она кинулась к нему и, обхватив за шею, зарыдала:

"Oh, Tom, please forgive me-I can't bear it-I will always be good-always remember things-do love me-please, dear Tom!"	- О Том, пожалуйста, прости меня! Я не могу этого вынести. Я всегда буду хорошая... всегда буду все помнить. Только люби меня... пожалуйста, Том, милый!
We learn to restrain ourselves as we get older.	С годами мы приучаемся обуздывать наши чувства.
We keep apart when we have quarrelled, express ourselves in well-bred phrases, and in this way preserve a dignified alienation, showing much firmness on one side, and swallowing much grief on the other.	Поссорившись, мы держимся врозь, изъясняемся благовоспитанными фразами и так с необыкновенным достоинством храпим отчужденность, одна сторона - выказывая твердость характера, другая - глотая свое горе.
We no longer approximate in our behavior to the mere impulsiveness of the lower animals, but conduct ourselves in every respect like members of a highly civilized society.	В наших поступках мы далеко отошли от непосредственности животных с более низкой организацией и ведем себя как члены общества но всех отношениях высокоцивилизованного.
Maggie and Tom were still very much like young animals, and so she could rub her cheek against his, and kiss his ear in a random sobbing way; and there were tender fibres in the lad that had been used to answer to Maggie's fondling, so that he behaved with a weakness quite inconsistent with his resolution to punish her as much as she deserved. He actually began to kiss her in return, and say,-	Мэгги и Том еще мало чем отличались от молодых зверенышей, и поэтому она могла тереться щекой о его щеку и, орошая слезами, целовать в ухо. И в душе мальчика нашлись нежные струны, откликнувшиеся на ласки Мэгги: он проявил слабость, совершенно несовместимую с его решением наказать ее как следует, -принялся целовать ее в ответ и уговаривать:
"Don't cry, then, Magsie; here, eat a bit o' cake."	- Ну, не плачь, Мэгзи, не надо; на вот, съешь кусочек кекса.
Maggie's sobs began to subside, and she put out her mouth for the cake and bit a piece; and then Tom bit a piece, just for company, and they ate together and rubbed each other's cheeks and brows and noses together, while they ate, with a humiliating resemblance to two friendly ponies.	Рыдания Мэгги стали стихать, она потянулась к кексу и откусила кусок; тут и Том откусил кусочек, просто так, за компанию, и они ели вместе и терлись друг о друга щеками, лбами и носами, напоминая, не в обиду им будь сказано, двух дружных пони.
"Come along, Magsie, and have tea," said Tom at last, when there was no more cake except what was down-stairs.	- Идем, Мэгзи. выпьем чаю, - сказал наконец Том, когда весь кекс, который он захватил с собой, был съеден.
So ended the sorrows of this day, and the next morning Maggie was trotting with her own fishing-rod in one hand and a handle of the basket in the other, stepping always, by a peculiar gift, in the muddiest places, and looking darkly radiant from under her beaver-bonnet because Tom was good to her.	Так окончились печали этого дня, и на следующее утро Мэгги рысцой бежала рядом с Томом, попадая, благодаря особому таланту, всегда в самую грязь; в одной руке у нее была удочка, другой она помогала брату нести корзинку; ее смуглая рожица, обрамленная меховым капором, сияла - Том был с ней ласков!
She had told Tom, however, that she should like him to put the worms on the hook for her, although she accepted his word when he assured her that worms couldn't feel (it was Tom's private opinion that it didn't much matter if they did).	Она попросила Тома надевать для нее червяков на крючок, хотя он и дал ей слово, что червякам не больно (по мнению Тома, это не имело особого значения).
He knew all about worms, and fish, and those things; and what birds were mischievous, and how padlocks opened, and which way the handles of the gates were to be lifted.	Он знал все о червяках, и рыбах, и тому подобных вещах; и каких птиц следует остерегаться, и как отпирать висячие замки, и в какую сторону отводить перекладину на воротах.

Maggie thought this sort of knowledge was very wonderful,-much more difficult than remembering what was in the books; and she was rather in awe of Tom's superiority, for he was the only person who called her knowledge "stuff," and did not feel surprised at her cleverness.	Мэгги считала познания такого рода удивительными, - для нее это было куда труднее, чем запомнить, что написано в книгах; его превосходство внушало ей благоговейный трепет, тем более что Том единственный считал нее, что она знала, "вздором" и не удивлялся ее уму.
Tom, indeed, was of opinion that Maggie was a silly little thing; all girls were silly,-they couldn't throw a stone so as to hit anything, couldn't do anything with a pocket-knife, and were frightened at frogs.	И действительно, по мнению Тома, Мэгги была глупая маленькая девочка. Все девчонки глупы: они не могут попасть камнем в цель, не умеют обращаться со складным ножом и боятся лягушек.
Still, he was very fond of his sister, and meant always to take care of her, make her his housekeeper, and punish her when she did wrong.	Все же он очень любил свою сестренку и собирался всегда о ней заботиться, оставить ее у себя домоправительницей и наказывать, когда она того заслужит.
They were on their way to the Round Pool,-that wonderful pool, which the floods had made a long while ago.	Они шли на Круглый пруд - этот удивительный пруд, который возник в давние времена, когда были большие разливы.
No one knew how deep it was; and it was mysterious, too, that it should be almost a perfect round, framed in with willows and tall reeds, so that the water was only to be seen when you got close to the brink.	Никто не знал, насколько он глубок, и таинственность его еще усугублялась тем, что он представлял почти правильный круг и его так тесно обступали ивы и высокий камыш, что вода открывалась взгляду, лишь когда вы подходили к самому берегу.
The sight of the old favorite spot always heightened Tom's good humor, and he spoke to Maggie in the most amicable whispers, as he opened the precious basket and prepared their tackle.	При виде любимого уголка у Тома всегда становилось веселее на сердце, и все время, пока он, открыв драгоценную корзинку, готовил наживу, он разговаривал с Мэгги самым дружеским шепотком.
He threw her line for her, and put the rod into her hand.	Он закинул для нее удочку и вложил удилище ей в руку.
Maggie thought it probable that the small fish would come to her hook, and the large ones to Tom's.	Мэгги допускала возможность, что ей попадется какая-нибудь мелкая рыбешка, но крупная, конечно, будет идти на крючок Тому.
But she had forgotten all about the fish, and was looking dreamily at the glassy water, when Tom said, in a loud whisper,	Она совсем забыла о рыбе и, глядя на зеркальную воду, унеслась мечтами вдаль, как вдруг Том вполголоса окликнул ее:
"Look, look, Maggie!" and came running to prevent her from snatching her line away.	"Не зевай, не зевай, Мэгги!" - и подбежал, чтобы помешать ей выхватить удочку из воды.
Maggie was frightened lest she had been doing something wrong, as usual, but presently Tom drew out her line and brought a large tench bouncing on the grass.	Мэгги испугалась, не натворила ли она чего-нибудь, как обычно, но тут Том сам потянул ее удочку, и на траве запрыгал большой линь.
Tom was excited.	Том ликовал:
"O Magsie, you little duck!	- Ай да Мэгзи! Молодчина!..
Empty the basket."	Опоражнивай корзинку.
Maggie was not conscious of unusual merit, but it was enough that Tom called her Magsie, and was pleased with her.	Мэгги не чувствовала за собой особых заслуг, но с нее было достаточно того, что Том назвал ее "Мэгзи" и похвалил.

There was nothing to mar her delight in the whispers and the dreamy silences, when she listened to the light dripping sounds of the rising fish, and the gentle rustling, as if the willows and the reeds and the water had their happy whisperings also.	Ничто не мешало ей наслаждаться шелестом, журчанием и навевающей мечты тишиной, когда она вслушивалась в легкий плеск играющей рыбы или в слабый шорох блаженно перешептывающихся ив, камыша и воды.
Maggie thought it would make a very nice heaven to sit by the pool in that way, and never be scolded.	Мэгги думала, что жизнь была бы истинным раем, если бы можно было сидеть вот так у пруда и никто бы тебя не бранил.
She never knew she had a bite till Tom told her; but she liked fishing very much.	Она не замечала, что у нее клюет, пока Том не говорил ей об этом, но ей очень понравилось удить рыбу.
It was one of their happy mornings. They trotted along and sat down together, with no thought that life would ever change much for them; they would only get bigger and not go to school, and it would always be like the holidays; they would always live together and be fond of each other.	Это был один из их самых счастливых дней; они бегали вместе и вместе садились отдыхать; им и в голову не приходило, что жизнь их когда-нибудь переменится. Они только подрастут и перестанут ходить в школу, каждый день будет вроде праздника, и они всегда будут жить вместе и любить друг друга.
And the mill with its booming; the great chestnut-tree under which they played at houses; their own little river, the Ripple, where the banks seemed like home, and Tom was always seeing the water-rats, while Maggie gathered the purple plumy tops of the reeds, which she forgot and dropped afterward; above all, the great Floss, along which they wandered with a sense of travel, to see the rushing spring-tide, the awful Eagre, come up like a hungry monster, or to see the Great Ash which had once wailed and groaned like a man, these things would always be just the same to them.	И грохочущая мельница, и большой каштан, под которым они так часто играли, и собственная их речушка, Рипл, где они чувствовали себя как дома, где Том всегда находил водяных крыс, а Мэгги собирала пурпурные плюмажи камыша, забывая о них потом и где-то роняя, - и, конечно, могучий Флосс, по берегам которого они бродили, словно отважные путешественники, отправляясь то посмотреть на ужасный весенний прилив, стремительно, как голодное чудовище, вырастающий в устье реки, то повидаться с Большим Ясенем, который в старину стонал и плакал, как человек, - все это навеки останется для них неизменным.
Tom thought people were at a disadvantage who lived on any other spot of the globe; and Maggie, when she read about Christiana passing "the river over which there is no bridge," always saw the Floss between the green pastures by the Great Ash.	Том полагал, что людям, живущим в других местах нашей планеты, сильно не повезло, а Мэгги, читая, как Христиана переходила "реку, через которую нет моста", всегда представляла себе текущий меж зеленых пастбищ Флосс у Большого Ясеня.
Life did change for Tom and Maggie; and yet they were not wrong in believing that the thoughts and loves of these first years would always make part of their lives.	Жизнь Тома и Мэгги, разумеется, переменилась, и все же они не ошибались, когда верили, что мысли и чувства ранних лет будут вечно с ними.
We could never have loved the earth so well if we had had no childhood in it,-if it were not the earth where the same flowers come up again every spring that we used to gather with our tiny fingers as we sat lisping to ourselves on the grass; the same hips and haws on the autumn's hedgerows; the same redbreasts that we used to call "God's birds," because they did no harm to the precious crops.	Мы никогда не любили бы так нашу землю, если б не провели на ней свое детство, если бы не видели каждую весну те же цветы, что когда-то собирали своими крохотными пальчиками, сидя на траве и что-то лепеча, те же ягоды осенью, на изгородях из шиповника и боярышника, тех же малиновок, которых мы когда-то звали "божьи птички"), потому что они не причиняют вреда драгоценным посевам.

What novelty is worth that sweet monotony where everything is known, and loved because it is known?	Какая смена впечатлений может сравниться со сладостным однообразием того, что нам привычно и потому любо?
The wood I walk in on this mild May day, with the young yellow-brown foliage of the oaks between me and the blue sky, the white star-flowers and the blue-eyed speedwell and the ground ivy at my feet, what grove of tropic palms, what strange ferns or splendid broad-petalled blossoms, could ever thrill such deep and delicate fibres within me as this home scene?	Лес, где я брожу в этот тихий майский день, -молодая желто-коричневая листва дубов, сквозь которую проглядывает синее небо, белые звездочки примул, и голубоглазая вероника, и низко стелющийся плющ, - какая тропическая пальмовая роща, какие диковинные папоротники или великолепные магнолии с огромными лепестками могут затронуть столь глубокие и тонкие струны в моей душе, как эта картина родной природы!
These familiar flowers, these well-remembered bird-notes, this sky, with its fitful brightness, these furrowed and grassy fields, each with a sort of personality given to it by the capricious hedgerows,-such things as these are the mother-tongue of our imagination, the language that is laden with all the subtle, inextricable associations the fleeting hours of our childhood left behind them.	Эти знакомые с детства цветы, эти запечатленные в памяти птичьи голоса, это небо, то ясное, то облачное, эти поля и луга, благодаря прихотливым Зеленым изгородям так непохожие друг на друга, - все это - родная речь нашего воображения, язык, полный сложных, неуловимых ассоциаций, которые оставило нам наше пролетевшее детство.
Our delight in the sunshine on the deep-bladed grass to-day might be no more than the faint perception of wearied souls, if it were not for the sunshine and the grass in the far-off years which still live in us, and transform our perception into love.	Возможно, наши утомленные души не могли бы так наслаждаться бликами солнца на густой сочной траве и лишь смутно ощущали их прелесть, если бы не солнечный свет и трава тех далеких дней, которые все еще живут в нашей душе и претворяют это ощущение в любовь.
Chapter VI The Aunts and Uncles Are Coming	Глава VI СКОРО ПОЖАЛУЮТ ТЕТУШКИ И ДЯДЮШКИ
It was Easter week, and Mrs. Tulliver's cheesecakes were more exquisitely light than usual.	Стояла пасхальная неделя, и сдобные ватрушки удались у миссис Талливер на славу - еще более пышные и легкие, чем обычно.
"A puff o' wind 'ud make 'em blow about like feathers," Kezia the housemaid said, feeling proud to live under a mistress who could make such pastry; so that no season or circumstances could have been more propitious for a family party, even if it had not been advisable to consult sister Glegg and sister Pullet about Tom's going to school.	"Дунь ветер, и они полетят, как перышко", -восхищалась Кезия, служанка, гордая тем, что живет у хозяйки, умеющей делать такое тесто. Трудно было выбрать время или обстоятельства, более благоприятные для семейного обеда, даже если бы не было нужды посоветоваться с сестрицей Глегг и сестрицей Пуллет относительно отправки Тома в школу.
"I'd as lief not invite sister Deane this time," said Mrs. Tulliver, "for she's as jealous and having as can be, and's allays trying to make the worst o' my poor children to their aunts and uncles."	- Я бы охотно не звала на этот раз сестрину Дин, -сказала миссис Талливер, - она такая завистливая и жадная я всегда старается выставить моих бедных детей перед их тетушками и дядюшками в самом дурном свете.
"Yes, yes," said Mr. Tulliver, "ask her to come.	- Да нет, - отозвался мистер Талливер, - позови ее, пусть приедет.
I never hardly get a bit o' talk with Deane now; we haven't had him this six months.	Мне теперь редко выпадает случай перемолвиться словечком с Дином - он вот уже полгода глаз не кажет.

What's it matter what she says?	Велика важность, что она там болтает.
My children need be beholding to nobody."	Мои дети ни в чьих милостях не нуждаются.
"That's what you allays say, Mr. Tulliver; but I'm sure there's nobody o' your side, neither aunt nor uncle, to leave 'em so much as a five-pound note for a leggicy.	- И всегда ты так говоришь, мистер Талливер, а небось из твоих-то никто, ни тетушка, ни дядюшка, и гроша ломаного им не оставит.
And there's sister Glegg, and sister Pullet too, saving money unknown, for they put by all their own interest and butter-money too; their husbands buy 'em everything."	А тут сестрица Глегг и сестрица Пуллет скопили уже бог знает сколько - ведь они откладывают проценты со своих личных денег и то, что сберегут на хозяйстве; им мужья сами всё покупают.
Mrs. Tulliver was a mild woman, but even a sheep will face about a little when she has lambs.	Миссис Талливер была кроткая женщина, но даже овца начинает брыкаться, когда дело коснется ее ягнят.
"Tchuh!" said Mr. Tulliver.	- Ш-ш! - прервал ее мистер Талливер.
"It takes a big loaf when there's many to breakfast.	- На много ртов и каравай большой нужен.
What signifies your sisters' bits o' money when they've got half-a-dozen nevvies and nieces to divide it among?	Что толку, что у твоих сестер есть кой-какие деньжонки, коли их надо поделить между полдюжиной племянников и племянниц.
And your sister Deane won't get 'em to leave all to one, I reckon, and make the country cry shame on 'em when they are dead?"	И сестрица Дин, надо думать, не позволит сестрам оставить деньги кому-нибудь одному, чтобы вся округа осуждала их после смерти.
"I don't know what she won't get 'em to do," said Mrs. Tulliver, "for my children are so awk'ard wi' their aunts and uncles.	- Уж не знаю, чего она там позволит или не позволит, - сказала миссис Талливер, - а только мои дети совсем не умеют себя вести при тетушках и дядюшках.
Maggie's ten times naughtier when they come than she is other days, and Tom doesn't like 'em, bless him!-though it's more nat'ral in a boy than a gell.	Мэгги при них упрямится в десять раз больше, чем обычно, да и Том их не жалует, благослови его господь... ну да в мальчике это понятнее, чем в девочке.
And there's Lucy Deane's such a good child,-you may set her on a stool, and there she'll sit for an hour together, and never offer to get off.	А Люси Дин такой славный ребенок: посади ее на стул - час просидит и не попросит, чтоб сняли.
I can't help loving the child as if she was my own; and I'm sure she's more like my child than sister Deane's, for she'd allays a very poor color for one of our family, sister Deane had."	Не могу не любить ее, как свое родное дитя; да что говорить - она вправду скорее в меня, чем в сестру Дин: у сестрицы Дин из всех нас всегда был самый плохой цвет липа.
"Well, well, if you're fond o' the child, ask her father and mother to bring her with 'em.	- Ну что же, коли тебе девчушка по сердцу, попроси отца с матерью захватить ее с собой.
And won't you ask their aunt and uncle Moss too, and some o' their children?"	И не позовешь ли ты также тетушку и дядюшку Мосс и кого-нибудь из их ребятишек?
"Oh, dear, Mr. Tulliver, why, there'd be eight people besides the children, and I must put two more leaves i' the table, besides reaching down more o' the dinner-service; and you know as well as I do as my sisters and your sister don't suit well together."	- О господи, мистер Талливер, и так будет восемь человек, не считая детей, и мне придется на две доски раздвинуть стол и достать из буфета чуть не весь столовый сервиз; и ты не хуже меня знаешь, что мои сестры и твоя сестра не под лад друг другу.

"Well, well, do as you like, Bessy," said Mr. Tulliver, taking up his hat and walking out to the mill.	- Ладно, ладно, делай как хочешь, Бесси, - сказал мистер Талливер, надевая шляпу и отправляясь на мельницу.
Few wives were more submissive than Mrs. Tulliver on all points unconnected with her family relations; but she had been a Miss Dodson, and the Dodsons were a very respectable family indeed,-as much looked up to as any in their own parish, or the next to it.	Во всем, что не касалось ее родни, миссис Талливер была покорнейшей из жен, но в девицах она звалась мисс Додсон, а Додсоны считались весьма почтенным семейством - семейством, на которое смотрели с не меньшим уважением, чем на любое другое, как в их приходе, так и в соседнем.
The Miss Dodsons had always been thought to hold up their heads very high, and no one was surprised the two eldest had married so well,-not at an early age, for that was not the practice of the Dodson family.	Было известно, что все мисс Додсон чрезвычайно высоко себя ставят, и никто не удивился, когда две старшие сделали такие удачные партии... в не слишком юном возрасте, ибо ранние браки у Додсонов были не в обычае.
There were particular ways of doing everything in that family: particular ways of bleaching the linen, of making the cowslip wine, curing the hams, and keeping the bottled gooseberries; so that no daughter of that house could be indifferent to the privilege of having been born a Dodson, rather than a Gibson or a Watson.	Все в этом семействе делалось особенным образом - особенным образом белили полотно, ставили настойку из белой буквицы, коптили впрок окорока и хранили в бутылях крыжовник; поэтому каждая дщерь этого дома считала несомненной привилегией быть урожденной Додсон, а не какой-то там Гибсон или Уотсон.
Funerals were always conducted with peculiar propriety in the Dodson family: the hat-bands were never of a blue shade, the gloves never split at the thumb, everybody was a mourner who ought to be, and there were always scarfs for the bearers.	Похороны протекали в семействе Додсонов с исключительной благопристойностью: креп на шляпах никогда не отливал синевой, перчатки никогда не лопались по шву, все, кому положено присутствовать, присутствовали, и факельщики всегда были украшены перевязью.
When one of the family was in trouble or sickness, all the rest went to visit the unfortunate member, usually at the same time, and did not shrink from uttering the most disagreeable truths that correct family feeling dictated; if the illness or trouble was the sufferer's own fault, it was not in the practice of the Dodson family to shrink from saying so.	Когда кого-нибудь из членов этого семейства постигала беда или болезнь, остальные являлись навестить незадачливого родича - обычно все в одно время - и не уклонялись от тягостного долга высказать самые неприятные истины, поскольку этого требовали их родственные чувства. Если бедняга заболевал или попадал в беду по собственной вине, не в привычках Додсонов было обходить это молчанием.
In short, there was in this family a peculiar tradition as to what was the right thing in household management and social demeanor, and the only bitter circumstance attending this superiority was a painful inability to approve the condiments or the conduct of families ungoverned by the Dodson tradition.	Короче говоря, семья эта следовала самым твердым принципам в отношении того, как нужно вести хозяйство и держать себя в обществе, и единственная печальная сторона этой их прерогативы заключалась в том, что для них абсолютно неприемлемы были ни соуса, ни поведение семейств, руководствующихся другими, не додсоновскими принципами.
A female Dodson, when in "strange houses," always ate dry bread with her tea, and declined any sort of preserves, having no confidence in the butter, and thinking that the preserves had probably begun to ferment from want of due sugar and boiling.	В "чужих домах" дамы Додсон к чаю брали один только хлеб, отказываясь от каких бы то ни было домашних изделий, ибо опасались, что масло несвежее, а варенье начало бродить, так как недостаточно проварено и пропорция сахара не та.

There were some Dodsons less like the family than others, that was admitted; but in so far as they were "kin," they were of necessity better than those who were "no kin."	Правда, попадались среди них Додсоны и менее правоверные; но поскольку это были "родичи", они тем самым превосходили любых "не родичей".
And it is remarkable that while no individual Dodson was satisfied with any other individual Dodson, each was satisfied, not only with him or her self, but with the Dodsons collectively.	И примечательно, что хотя ни один Додсон не бывал доволен другим Додсоном, каждый был доволен не только собственной персоной, но и всем семейством Додсонов в совокупности.
The feeblest member of a family-the one who has the least character-is often the merest epitome of the family habits and traditions; and Mrs. Tulliver was a thorough Dodson, though a mild one, as small-beer, so long as it is anything, is only describable as very weak ale: and though she had groaned a little in her youth under the yoke of her elder sisters, and still shed occasional tears at their sisterly reproaches, it was not in Mrs. Tulliver to be an innovator on the family ideas.	Самый незаметный член семьи - самый тихий и слабохарактерный - часто становится воплощением в миниатюре типичнейших семейных черт, ревностнее всех следует семейным традициям; так и миссис Талливер, несмотря на мягкость натуры, была истинной Додсон - ведь и сидр хотя и слабое, а все же вино; и пусть в юности она постанывала под игом своих старших сестер, да и теперь еще частенько проливала слезы из-за их укоров, - ей и в голову не приходило нарушать семейные обычаи.
She was thankful to have been a Dodson, and to have one child who took after her own family, at least in his features and complexion, in liking salt and in eating beans, which a Tulliver never did.	Она была благодарна судьбе за то, что она урожденная Додсон, и за то, что один из ее детей пошел в свою родню, хотя бы чертами и цветом лица да пристрастием к соли и к бобам, которых никто из Талливеров в рот не брал.
In other respects the true Dodson was partly latent in Tom, and he was as far from appreciating his "kin" on the mother's side as Maggie herself, generally absconding for the day with a large supply of the most portable food, when he received timely warning that his aunts and uncles were coming,-a moral symptom from which his aunt Glegg deduced the gloomiest views of his future.	В остальном истинный Додсон почти не проявлялся в Томе, и он столь же мало почитал свою родню с материнской стороны, как и Мэгги; если ему удавалось загодя узнать об их посещении, он обычно скрывался на целый день, захватив с собой достаточный запас подходящей провизии - симптом, указывающий, по мнению тетушки Глегг, на испорченность его натуры и предвещающий ему самое мрачное будущее.
It was rather hard on Maggie that Tom always absconded without letting her into the secret, but the weaker sex are acknowledged to be serious impedimenta in cases of flight.	Не очень-то хорошо было со стороны Тома, что он не посвящал Мэгги в свои намерения, но слабый пол всегда считался серьезной impedimenta в случаях, когда приходится обращаться в бегство.
On Wednesday, the day before the aunts and uncles were coming, there were such various and suggestive scents, as of plumcakes in the oven and jellies in the hot state, mingled with the aroma of gravy, that it was impossible to feel altogether gloomy: there was hope in the air.	Уже в среду, накануне приезда тетушек и дядюшек, разнообразные ароматы, доносившиеся из кухни, так живо вызывали в воображении то пекущийся кекс с изюмом, то не остывший еще студень, то мясную подливку, что на душе сразу становилось весело; сам воздух вселял надежды.
Tom and Maggie made several inroads into the kitchen, and, like other marauders, were induced to keep aloof for a time only by being allowed to carry away a sufficient load of booty.	Том и Мэгги совершили несколько набегов на кухню и, как это делают все мародеры, покидали ненадолго поле боя, только если им удавалось унести с собой хорошую добычу.
"Tom," said Maggie, as they sat on the boughs of the elder-tree, eating their jam-puffs, "shall you run away to-morrow?"	- Том, - спросила Мэгги, когда, примостившись на ветках бузины, они принялись за слоеные пирожки с вареньем, - ты убежишь завтра?

"No," said Tom, slowly, when he had finished his puff, and was eying the third, which was to be divided between them,-"no, I sha'n't."	- Не-ет, - протянул Том; он уже справился со своим пирожком и теперь сосредоточенно разглядывал еще один, который нужно было разделить между ними пополам. - Нет, не убегу.
"Why, Tom?	- Почему?
Because Lucy's coming?"	Потому что Люси приедет?
"No," said Tom, opening his pocket-knife and holding it over the puff, with his head on one side in a dubitative manner. (It was a difficult problem to divide that very irregular polygon into two equal parts.) "What do I care about Lucy?	- Вот еще, - сказал Том, раскрывая нож и, склонив голову набок, занес его над пирожком. На лице его было написано сомнение. (Разделить этот несимметричный многоугольник на две равные части представлялось довольно трудной задачей.) - На что она мне?
She's only a girl,-she can't play at bandy."	Девчонка! Даже мяч гонять не умеет.
"Is it the tipsy-cake, then?" said Maggie, exerting her hypothetic powers, while she leaned forward toward Tom with her eyes fixed on the hovering knife.	- Так из-за ромовой бабы с кремом? - сказала Мэгги, призывая на помощь всю свою смекалку; она наклонилась вперед, к Тому, и устремила взор на занесенный над пирожком нож.
"No, you silly, that'll be good the day after.	- Вот глупая! Ромовая баба и на другой день не хуже.
It's the pudden.	Нет, из-за рулета.
I know what the pudden's to be,-apricot roll-up-O my buttons!"	Я знаю, какой пекут, - с абрикосовым вареньем... А, была не была!
With this interjection, the knife descended on the puff, and it was in two, but the result was not satisfactory to Tom, for he still eyed the halves doubtfully.	Одновременно с этим восклицанием нож вонзился в пирожок и рассек его надвое; но результат, по-видимому, не удовлетворил Тома, так как он все еще с большим сомнением смотрел на половинки.
At last he said,-	Наконец он сказал:
"Shut your eyes, Maggie."	- Закрой глаза, Мэгги.
"What for?"	- Зачем?
"You never mind what for.	- Мало ли зачем.
Shut 'em when I tell you."	Закрывай, коли сказано.
Maggie obeyed.	Мэгги повиновалась.
"Now, which'll you have, Maggie,-right hand or left?"	- Тебе в какой руке - в правой или в левой?
"I'll have that with the jam run out," said Maggie, keeping her eyes shut to please Tom.	- Мне ту, где вытекло варенье, - сказала Мэгги, зажмурив глаза, чтобы угодить Тому.
"Why, you don't like that, you silly.	- Ну и дура, ведь она хуже.
You may have it if it comes to you fair, but I sha'n't give it you without.	Ты получишь ее, если она тебе достанется по-честному, а иначе - нет.
Right or left,-you choose, now.	Правая или левая... Ну?
Ha-a-a!" said Tom, in a tone of exasperation, as Maggie peeped.	А-а-а, - с сердцем протянул Том, так как Мэгги, не удержавшись, приоткрыла один глаз.

"You keep your eyes shut, now, else you sha'n't have any."	- Закрой глаза, кому я сказал, а то совсем не получишь.
Maggie's power of sacrifice did not extend so far; indeed, I fear she cared less that Tom should enjoy the utmost possible amount of puff, than that he should be pleased with her for giving him the best bit.	Способность Мэгги к самопожертвованию не заходила так далеко; боюсь, она движима была не столько заботой, чтобы Тому досталось больше, сколько жаждой заслужить его одобрение за то, что она уступила ему лучший кусок.
So she shut her eyes quite close, till Tom told her to "say which," and then she said,	Поэтому она еще крепче зажмурила глаза и, когда Том спросил: "Ну же, в которой?", ответила:
"Left hand."	"В левой".
"You've got it," said Tom, in rather a bitter tone.	- Бери, - сказал Том довольно кислым тоном.
"What! the bit with the jam run out?"	- Которую - ту, где вытекло варенье?
"No; here, take it," said Tom, firmly, handing, decidedly the best piece to Maggie.	- Нет, вот эту, - твердо проговорил Том, протягивая Мэгги явно большую долю.
"Oh, please, Tom, have it; I don't mind-I like the other; please take this."	- О Том, пожалуйста, возьми это себе. Мне все равно, мне нравится та половинка. Пожалуйста, возьми.
"No, I sha'n't," said Tom, almost crossly, beginning on his own inferior piece.	- Сказал - не возьму, - уже сердито ответил Том и принялся за тот кусок, что похуже.
Maggie, thinking it was no use to contend further, began too, and ate up her half puff with considerable relish as well as rapidity.	Считая, что спорить дальше бесполезно, Мэгги тоже взялась за свою половинку и уничтожила ее с большим удовольствием и с не меньшей быстротой.
But Tom had finished first, and had to look on while Maggie ate her last morsel or two, feeling in himself a capacity for more.	Но Том справился первым и, чувствуя, что он вполне способен съесть еще, должен был глядеть, как она приканчивает остатки.
Maggie didn't know Tom was looking at her; she was seesawing on the elder-bough, lost to almost everything but a vague sense of jam and idleness.	Мэгги не знала, что Том на нее смотрит; она самозабвенно раскачивалась на ветке, наслаждаясь пирожком и полной праздностью.
"Oh, you greedy thing!" said Tom, when she had swallowed the last morsel.	- Ах ты, жадина! - сказал Том, когда она проглотила последние крошки.
He was conscious of having acted very fairly, and thought she ought to have considered this, and made up to him for it.	Он был преисполнен сознания своей честности и справедливости и полагал, что Мэгги должна быть ему благодарна и как-то его вознаградить.
He would have refused a bit of hers beforehand, but one is naturally at a different point of view before and after one's own share of puff is swallowed.	Он отказался от ее половинки, это верно, но мы, естественно, по-разному смотрим на вещи до и после того, как покончим с нашей долей пирога.
Maggie turned quite pale.	Мэгги даже побледнела.
"Oh, Tom, why didn't you ask me?"	- О, Том, почему ты не попросил?
"I wasn't going to ask you for a bit, you greedy.	- Мне у тебя просить?! Ты, жадина!
You might have thought of it without, when you knew I gave you the best bit."	Могла бы сама догадаться, знала ведь, что я отдал тебе лучшую половину.
"But I wanted you to have it; you know I did," said Maggie, in an injured tone.	.- Но ведь я предлагала, чтобы ты ее взял... разве нет? - обиженно проговорила Мэгги.

"Yes, but I wasn't going to do what wasn't fair, like Spouncer.	- Да, но я не хотел делать то, что нечестно, как Спаунсер.
He always takes the best bit, if you don't punch him for it; and if you choose the best with your eyes shut, he changes his hands.	Он всегда хватает лучший кусок, если не стукнуть его за это, а если ты выберешь лучший с закрытыми глазами, он переменит руки.
But if I go halves, I'll go 'em fair; only I wouldn't be a greedy."	Делиться - так делиться честно... Только я не был бы такой жадюгой.
With this cutting innuendo, Tom jumped down from his bough, and threw a stone with a "hoigh!" as a friendly attention to Yap, who had also been looking on while the eatables vanished, with an agitation of his ears and feelings which could hardly have been without bitterness.	Бросив этот убийственный намек, Том соскочил с ветки и крикнув: "Эй!" - кинул камень в знак дружеского внимания к Йепу, который с волнением, не лишенным горечи, возбужденно подрагивая ушами, тоже смотрел, как исчезает пирожок.
Yet the excellent dog accepted Tom's attention with as much alacrity as if he had been treated quite generously.	Однако преданный пес откликнулся на привет Тома с таким пылом, будто получил щедрое угощение.
But Maggie, gifted with that superior power of misery which distinguishes the human being, and places him at a proud distance from the most melancholy chimpanzee, sat still on her bough, and gave herself up to the keen sense of unmerited reproach.	А Мэгги, наделенная той способностью к самобичеванию, которая отличает человеческое существо от всех прочих и возносит его над любым другим, даже над погруженным в самую черную меланхолию шимпанзе, замерла на своей ветке, терзаясь незаслуженным упреком.
She would have given the world not to have eaten all her puff, and to have saved some of it for Tom.	Она отдала бы все на свете, только бы ее пирожок еще не был съеден и она могла поделиться с Томом.
Not but that the puff was very nice, for Maggie's palate was not at all obtuse, but she would have gone without it many times over, sooner than Tom should call her greedy and be cross with her.	И не потому, что пирожок ей не понравился, -Мэгги прекрасно понимала, что вкусно, что нет, -но лучше бы ей за всю жизнь не съесть ни одного пирожка, лишь бы Том на нее не сердился и не называл ее жадиной.
And he had said he wouldn't have it, and she ate it without thinking; how could she help it?	Ведь он сказал, что не возьмет, вот она и съела, не подумав. Чем же она виновата?
The tears flowed so plentifully that Maggie saw nothing around her for the next ten minutes; but by that time resentment began to give way to the desire of reconciliation, and she jumped from her bough to look for Tom.	Слезы хлынули таким потоком, что минут десять Мэгги не видела ничего вокруг; но вот мало-помалу обида уступила место жажде примирения, и, соскочив с дерева, она стала высматривать Тома.
He was no longer in the paddock behind the rickyard; where was he likely to be gone, and Yap with him?	На лужке за двором, где стояло в скирдах сено, его уже не было. Куда бы ему деваться? И Йеп с ним.
Maggie ran to the high bank against the great holly-tree, where she could see far away toward the Floss.	Мэгги взбежала на пригорок против большого куста остролиста, откуда были видны все окрестности до самого Флосса.

There was Tom; but her heart sank again as she saw how far off he was on his way to the great river, and that he had another companion besides Yap,-naughty Bob Jakin, whose official, if not natural, function of frightening the birds was just now at a standstill.	А, вот и Том! Но тут сердце ее снова упало - она увидела, как близко он уже от реки, а рядом с ним, кроме Йена, еще один спутник - противный Боб Джейкин, тот, что нанимался гонять птиц с полей; в настоящее время он если и делал это, то не столько по обязанности, сколько из любви к искусству.
Maggie felt sure that Bob was wicked, without very distinctly knowing why; unless it was because Bob's mother was a dreadfully large fat woman, who lived at a queer round house down the river; and once, when Maggie and Tom had wandered thither, there rushed out a brindled dog that wouldn't stop barking; and when Bob's mother came out after it, and screamed above the barking to tell them not to be frightened, Maggie thought she was scolding them fiercely, and her heart beat with terror.	Мэгги была убеждена, что Боб - нехороший, не отдавая себе ясного отчета почему. Может быть, виной была мать Боба - огромная, тучная женщина, живущая в странном круглом доме вниз по реке. Однажды, когда Том и Мэгги забрели туда, на них выскочила пятнистая собака и стала яростно лаять; а когда мать Боба вышла вслед за ней и, стараясь заглушить лай, громко крикнула, чтобы они не боялись, Мэгги решила, что она их бранит, и душа у нее замерла от страха.
Maggie thought it very likely that the round house had snakes on the floor, and bats in the bedroom; for she had seen Bob take off his cap to show Tom a little snake that was inside it, and another time he had a handful of young bats: altogether, he was an irregular character, perhaps even slightly diabolical, judging from his intimacy with snakes and bats; and to crown all, when Tom had Bob for a companion, he didn't mind about Maggie, and would never let her go with him.	Мэгги ничуть не удивилась бы, узнай, что в первом этаже там водятся змеи, а на втором -летучие мыши: она видела однажды, как Боб снял шапку и показал Тому сидящую там маленькую змейку, а в другой раз у него в руках оказался целый выводок летучих мышей. В общем, Это была странная личность, может быть даже отчасти связанная с преисподней, судя по его близости со всякой нечистью; и в довершение всего, когда он появлялся, Том переставал играть с Мэгги и ни за что не брал ее с собой.
It must be owned that Tom was fond of Bob's company.	Спору нет, Том любил общество Боба.
How could it be otherwise?	Как же иначе?
Bob knew, directly he saw a bird's egg, whether it was a swallow's, or a tomtit's, or a yellow-hammer's; he found out all the wasps' nests, and could set all sort of traps; he could climb the trees like a squirrel, and had quite a magical power of detecting hedgehogs and stoats; and he had courage to do things that were rather naughty, such as making gaps in the hedgerows, throwing stones after the sheep, and killing a cat that was wandering incognito.	Стоило Бобу увидеть птичье яйцо, и он уже знал -ласточкино оно, от синицы ли или от овсянки; он с легкостью находил осиные гнезда и умел ставить всевозможные силки; по деревьям он лазал как белка и обладал магической способностью обнаруживать ежей и ласок. К тому же у него хватало смелости делать нехорошие вещи, например ломать изгороди, кидать камни в овец или бить кошек, бродящих инкогнито.
Such qualities in an inferior, who could always be treated with authority in spite of his superior knowingness, had necessarily a fatal fascination for Tom; and every holiday-time Maggie was sure to have days of grief because he had gone off with Bob.	Эти качества в человеке, который стоит ниже тебя с которым, хотя он куда больше тебя знает, можно общаться свысока, естественно, обладали в глазах Тома неотразимой притягательной силой; и каждые каникулы Мэгги ждало несколько грустных дней, потому что Том проводил их с Бобом.

Well! there was no hope for it; he was gone now, and Maggie could think of no comfort but to sit down by the hollow, or wander by the hedgerow, and fancy it was all different, refashioning her little world into just what she should like it to be.	Что ж, надеяться больше не на что. Том ушел, и Мэгги ничего не оставалось, как, сидя под деревом или бродя вдоль изгороди, воображать, что на самом деле все не так, и перекраивать окружающий ее мир на свой лад.
Maggie's was a troublous life, and this was the form in which she took her opium.	Трудная была у Мэгги жизнь, и утешения она искала в мечтах.
Meanwhile Tom, forgetting all about Maggie and the sting of reproach which he had left in her heart, was hurrying along with Bob, whom he had met accidentally, to the scene of a great rat-catching in a neighboring barn.	Тем временем Том, совершенно забыв про Мэгги и про то, какое жало он вонзил ей в сердце своим упреком, направлялся вместе с Бобом, попавшимся ему случайно навстречу, на большую травлю крыс, которая должна была состояться на гумне по соседству.
Bob knew all about this particular affair, and spoke of the sport with an enthusiasm which no one who is not either divested of all manly feeling, or pitiably ignorant of rat-catching, can fail to imagine.	Боб знал толк в этом тонком деле и говорил о предстоящем развлечении с энтузиазмом, который легко может вообразить каждый, кто не лишен чувств, приличествующих мужчине, и представляет себе, что такое крысиная травля.
For a person suspected of preternatural wickedness, Bob was really not so very villanous-looking; there was even something agreeable in his snub-nosed face, with its close-curled border of red hair.	Для испорченного существа, подозреваемого в общении с нечистой силой, Боб, право же, выглядел не таким уж злодеем; было даже что-то приятное в его курносом лице, окруженном короткими завитками рыжих полос.
But then his trousers were always rolled up at the knee, for the convenience of wading on the slightest notice; and his virtue, supposing it to exist, was undeniably "virtue in rags," which, on the authority even of bilious philosophers, who think all well-dressed merit overpaid, is notoriously likely to remain unrecognized (perhaps because it is seen so seldom).	Да, но штаны у него всегда были закатаны до колен, чтобы в случае нужды удобнее было шлепать по лужам, и добродетель его, если по отношению к нему вообще применимо это слово, была, без сомнения, "добродетель в рубище", а ей, даже по свидетельству желчных философов, считающих, что хорошо одетое достоинство ценится слишком высоко, суждено, как это ни грустно, оставаться без признания (возможно, потому, что мы с ней так редко встречаемся).
"I know the chap as owns the ferrets," said Bob, in a hoarse treble voice, as he shuffled along, keeping his blue eyes fixed on the river, like an amphibious animal who foresaw occasion for darting in.	- Я знаю одного парня, у которого есть хорьки, -говорил Боб хриплым дискантом, волоча по земле ноги и не отрывая голубых глаз от реки, словно некое земноводное, ожидающее, что вот-вот ему придется нырнуть в воду.
"He lives up the Kennel Yard at Sut Ogg's, he does.	- Он из Кеннел-Ярда, что в Сент-Огге, этот парень.
He's the biggest rot-catcher anywhere, he is.	Вот мастак крыс ловить - другого такого не сыщешь, это уж точно.
I'd sooner, be a rot-catcher nor anything, I would.	Я бы лучше хотел быть крысоловом, чем кем другим, ей-ей!
The moles is nothing to the rots.	Крот против крысы - тьфу!
But Lors! you mun ha' ferrets.	Тут хорьки нужны.
Dogs is no good.	От собак проку нет.

Why, there's that dog, now!" Bob continued, pointing with an air of disgust toward Yap, "he's no more good wi' a rot nor nothin'.	Да хоть этот вот пес, - продолжал Боб, указывая на Йепа и всем своим видом выражая глубочайшее отвращение.
I see it myself, I did, at the rot-catchin' i' your feyther's barn."	- С него толку на травле, что с козла молока. Сам видел своими глазами, когда ловили крыс на вашем гумне.
Yap, feeling the withering influence of this scorn, tucked his tail in and shrank close to Tom's leg, who felt a little hurt for him, but had not the superhuman courage to seem behindhand with Bob in contempt for a dog who made so poor a figure.	Чувствуя его уничтожающее презрение, Йеп поджал хвост и приник к самым ногам хозяина. Том, несколько задетый этими словами, был всего лишь простой смертный, и у него не хватило духу отстать от Боба в его пренебрежении к щенку, оказавшемуся отнюдь не на высоте.
"No, no," he said, "Yap's no good at sport.	- Да, - сказал он, - да, от Йепа на охоте никакой пользы.
I'll have regular good dogs for rats and everything, when I've done school."	Когда я кончу школу, я заведу настоящих собак и для крыс и для всего другого.
"Hev ferrets, Measter Tom," said Bob, eagerly,-"them white ferrets wi' pink eyes; Lors, you might catch your own rots, an' you might put a rot in a cage wi' a ferret, an' see 'em fight, you might.	- Лучше хорьков, мастер Том, - с живостью подхватил Боб, - таких белых, с розовыми глазами. Вы тогда сможете ловить у себя крыс, а не то - посадить хорька в одну клетку с крысой и смотреть, как они вцепятся друг в друга... Вот это да!
That's what I'd do, I know, an' it 'ud be better fun a'most nor seein' two chaps fight,-if it wasn't them chaps as sold cakes an' oranges at the Fair, as the things flew out o' their baskets, an' some o' the cakes was smashed-But they tasted just as good," added Bob, by way of note or addendum, after a moment's pause.	Уж я бы так сделал, точно; была бы потеха не хуже, чем когда парни дерутся... те, что продают на ярмарке пирожки и апельсины; ну, и летает это все у них из корзинок! Некоторые пирожки так шмякаются - прямо в лепешку. А все равно вкусные, - помолчав, добавил Боб в виде сноски или примечания.
"But, I say, Bob," said Tom, in a tone of deliberation, "ferrets are nasty biting things,-they'll bite a fellow without being set on."	- Но послушай, Боб, - сказал Том, как бы взвешивая в уме все за и против, - хорьки здорово кусаются, цапнут, когда и не ждешь.
"Lors! why that's the beauty on 'em.	- Разрази меня гром, то-то и красота!
If a chap lays hold o' your ferret, he won't be long before he hollows out a good un, he won't."	Коли кто схватит хорька, сразу завопит благим матом, - вот увидите.
At this moment a striking incident made the boys pause suddenly in their walk. It was the plunging of some small body in the water from among the neighboring bulrushes; if it was not a water-rat, Bob intimated that he was ready to undergo the most unpleasant consequences.	Тут мальчиков неожиданно задержало необыкновенное происшествие: из ближних камышей в воду метнулся какой-то маленький зверек; Боб заявил, что готов прозакладывать свою душу, коли это не водяная крыса.
"Hoigh! Yap,-hoigh! there he is," said Tom, clapping his hands, as the little black snout made its arrowy course to the opposite bank.	- Э-ге-гей, Йеп, э-ге-гей! Вот, вот она! - захлопал в ладоши Том, следя, как маленькая черная мордочка стрелой несется к противоположному берегу.
"Seize him, lad! seize him!"	- Хватай его, братец, хватай!

Yap agitated his ears and wrinkled his brows, but declined to plunge, trying whether barking would not answer the purpose just as well.	Йеп насторожил уши и наморщил лоб, но в воду кинуться отказался, решив попробовать, нельзя ли тут ограничиться лаем.
"Ugh! you coward!" said Tom, and kicked him over, feeling humiliated as a sportsman to possess so poor-spirited an animal.	- Эх ты, трус! - сказал Том и дал ему пинка с унизительным сознанием, что ни один уважающий себя охотник не захотел бы стать хозяином такой трусливой твари.
Bob abstained from remark and passed on, choosing, however, to walk in the shallow edge of the overflowing river by way of change.	Боб воздержался от замечания и пошел дальше, предпочтя, однако, для разнообразия, брести по воде, покрывавшей кромку берега.
"He's none so full now, the Floss isn't," said Bob, as he kicked the water up before him, with an agreeable sense of being insolent to it.	- Он сейчас не шибко разлился, Флосс-то, - сказал Боб, поднимая ногами брызги с приятным чувством, что наносит реке оскорбление.
"Why, last 'ear, the meadows was all one sheet o' water, they was."	- В прошлом году луга были что твое море, не сойти мне с этого места!
"Ay, but," said Tom, whose mind was prone to see an opposition between statements that were really accordant,-"but there was a big flood once, when the Round Pool was made.	- Да, а вот, - возразил Том, который был склонен противоречить, хотя бы никаких к тому оснований и не представлялось, - а вот однажды был разлив так разлив; тогда еще появился Круглый пруд.
I know there was, 'cause father says so.	Это верно, мне сам отец рассказывал.
And the sheep and cows all drowned, and the boats went all over the fields ever such a way."	И все овцы и коровы потонули, и лодки ходили по полям, словно по реке.
"I don't care about a flood comin'," said Bob; "I don't mind the water, no more nor the land. I'd swim, I would."	- Ну, меня этим не испугаешь, хоть бы и разлив, -похвастался Боб, - мне все одно - что вода, что земля, я поплыву себе, вот и вся недолга.
"Ah, but if you got nothing to eat for ever so long?" said Tom, his imagination becoming quite active under the stimulus of that dread.	- Да, а как нечего будет есть целый день или дольше? - сказал Том, воображение которого под воздействием такой угрозы сильно разыгралось.
"When I'm a man, I shall make a boat with a wooden house on the top of it, like Noah's ark, and keep plenty to eat in it,-rabbits and things,-all ready.	- Когда я вырасту большой, я сделаю баржу с деревянным домом наверху, как Ноев ковчег, и буду там держать целую кучу еды - кроликов и разное другое - на всякий случай.
And then if the flood came, you know, Bob, I shouldn't mind.	И как начнется разлив, мне все будет нипочем.
And I'd take you in, if I saw you swimming," he added, in the tone of a benevolent patron.	И я возьму тебя к себе в баржу, если увижу, что ты плывешь, - покровительственно добавил он.
"I aren't frighted," said Bob, to whom hunger did not appear so appalling.	- Да я не боюсь, - сказал Боб, которого не так уж пугал голод.
"But I'd get in an' knock the rabbits on th' head when you wanted to eat 'em."	- Но я бы забрался в баржу и стукал кроликов по голове, когда вы хотели бы их съесть.
"Ah, and I should have halfpence, and we'd play at heads-and-tails," said Tom, not contemplating the possibility that this recreation might have fewer charms for his mature age.	- И у меня были бы монетки в полпенса, и мы играли бы в орлянку, - продолжал Том, не допуская мысли, что, когда он достигнет зрелого возраста, это развлечение будет таить в себе куда меньше очарования.

"I'd divide fair to begin with, and then we'd see who'd win."	- Мы разделили бы их поровну, а там - кто выиграет.
"I've got a halfpenny o' my own," said Bob, proudly, coming out of the water and tossing his halfpenny in the air.	- А у меня есть свои полпенса, - гордо заявил Боб, выходя из воды и подкидывая монету в воздух.
"Yeads or tails?"	- Орел или решка?
"Tails," said Tom, instantly fired with the desire to win.	- Решка, - сказал Том, тотчас загораясь желанием выиграть.
"It's yeads," said Bob, hastily, snatching up the halfpenny as it fell.	- А тут орел, - крикнул Боб, поспешно хватая упавшую на землю монету.
"It wasn't," said Tom, loudly and peremptorily. "You give me the halfpenny; I've won it fair."	- Нет, решка, - громко возразил Том, - давай сюда, я выиграл честно.
"I sha'n't," said Bob, holding it tight in his pocket.	- Не дам, - сказал Боб, зажав монету в кулаке и сунув руку в карман.
"Then I'll make you; see if I don't," said Tom.	-Ну так я тебя заставлю... увидишь у меня!-рассердился Том.
"Yes, I can."	- Попробуй!
"You can't make me do nothing, you can't," said Bob.	- Заставлю.
"No, you can't."	- Как бы не так!
"I'm master."	- Я хозяин.
"I don't care for you."	- Подумаешь!
"But I'll make you care, you cheat," said Tom, collaring Bob and shaking him.	- Вот я тебе покажу "подумаешь", ты, плут! -закричал Том, хватая Боба за шиворот и тряся его.
"You get out wi' you," said Bob, giving Tom a kick.	- Отстань лучше, - сказал Боб, дав Тому пинка.
Tom's blood was thoroughly up: he went at Bob with a lunge and threw him down, but Bob seized hold and kept it like a cat, and pulled Tom down after him.	Том совершенно вышел из себя. Одним прыжком он бросился на Боба и сбил его с ног, но Боб вцепился в него, как кошка, и потянул Тома за собой.
They struggled fiercely on the ground for a moment or two, till Tom, pinning Bob down by the shoulders, thought he had the mastery.	Несколько минут они яростно барахтались на земле; наконец Том положил Боба на обе лопатки и решил, что победа за ним.
"You, say you'll give me the halfpenny now," he said, with difficulty, while he exerted himself to keep the command of Bob's arms.	- Скажи, что отдашь мне теперь полпенса, - с трудом проговорил он, напрягая все силы, чтобы не позволить Бобу вырвать руки.
But at this moment Yap, who had been running on before, returned barking to the scene of action, and saw a favorable opportunity for biting Bob's bare leg not only with inpunity but with honor.	В этот момент Йеп, убежавший было вперед, с лаем вернулся на поле битвы и увидел, что представляется благоприятная возможность укусить Боба за босую ногу - не только безнаказанно, но даже с честью.
The pain from Yap's teeth, instead of surprising Bob into a relaxation of his hold, gave it a fiercer tenacity, and with a new exertion of his force he pushed Tom backward and got uppermost.	Боль от внезапного укуса отнюдь не заставила Боба отпустить противника, напротив - он вцепился в Тома еще крепче, напрягая все силы, опрокинул на спину и сел на него верхом.

But now Yap, who could get no sufficient purchase before, set his teeth in a new place, so that Bob, harassed in this way, let go his hold of Tom, and, almost throttling Yap, flung him into the river.	Тут Йеп, который раньше не мог найти достаточной точки опоры, вонзил Зубы в новое место; Боб, подвергшийся вторичному нападению, отпустил Тома и, чуть не задушив Йепа, с размаху кинул его в воду.
By this time Tom was up again, and before Bob had quite recovered his balance after the act of swinging Yap, Tom fell upon him, threw him down, and got his knees firmly on Bob's chest.	К этому времени Том уже снова вскочил и, прежде чем Боб твердо стал на ноги после расправы с Йепом, бросился на него, повалил на землю и крепко уперся коленом ему в грудь.
"You give me the halfpenny now," said Tom.	- А нут, давай сюда монету, - сказал Том.
"Take it," said Bob, sulkily.	- Сам бери, - угрюмо пробормотал Боб.
"No, I sha'n't take it; you give it me."	- Нет, я сам ее брать не буду; ты мне ее дашь.
Bob took the halfpenny out of his pocket, and threw it away from him on the ground.	Боб вынул монету из кармана и бросил ее на землю.
Tom loosed his hold, and left Bob to rise.	Том выпустил его, и Боб смог подняться.
"There the halfpenny lies," he said.	- Вон лежат твои деньги, - сказал Том.
"I don't want your halfpenny; I wouldn't have kept it.	- Они мне не нужны. Я бы не взял их себе.
But you wanted to cheat; I hate a cheat.	Но ты захотел сжульничать. Обманывать подло.
I sha'n't go along with you any more," he added, turning round homeward, not without casting a regret toward the rat-catching and other pleasures which he must relinquish along with Bob's society.	Я никуда с тобой не пойду, - добавил он, поворачивая к дому не без вздоха сожаления о травле крыс и других удовольствиях, которых он лишал себя, отказавшись от общества Боба.
"You may let it alone, then," Bob called out after him.	- Ну, и пусть лежат, - крикнул вслед ему Боб.
"I shall cheat if I like; there's no fun i' playing else; and I know where there's a goldfinch's nest, but I'll take care you don't.	- Я буду жулить, коли захочу, иначе какой интерес играть. И я знаю, где есть гнездо щегла, да не скажу.
An' you're a nasty fightin' turkey-cock, you are--"	А ты поменьше рукам волю давай, ты, индюк надутый.
Tom walked on without looking around, and Yap followed his example, the cold bath having moderated his passions.	Том продолжал идти не оборачиваясь, и Йеп следовал его примеру - холодная ванна несколько умерила его пыл.
"Go along wi' you, then, wi' your drowned dog; I wouldn't own such a dog-I wouldn't," said Bob, getting louder, in a last effort to sustain his defiance.	- Ну, и проваливайте вместе со своей утоплой собакой, мне такой и задаром не надо... уж мне-то нет! - крикнул Боб стараясь показать, что поведение Тома его совсем не трогает.
But Tom was not to be provoked into turning round, and Bob's voice began to falter a little as he said,-	Но ничто не могло заставить Тома повернуть, и голос Боба дрогнул, когда он добавил:
"An' I'n gi'en you everything, an' showed you everything, an' niver wanted nothin' from you.	- А я еще все вам давал, и все показывал, и не просил у вас ничего.
An' there's your horn-handed knife, then as you gi'en me."	И раз так, вот вам ваш нож с роговым черенком, что вы мне подарили.
Here Bob flung the knife as far as he could after Tom's retreating footsteps.	- Тут Боб кинул нож как можно дальше вслед удаляющемуся Тому.

But it produced no effect, except the sense in Bob's mind that there was a terrible void in his lot, now that knife was gone.	Но и это не произвело никакого впечатления, а Боб почувствовал, что существование его потеряло всякий смысл, раз у него нет больше ножа.
He stood still till Tom had passed through the gate and disappeared behind the hedge.	Он неподвижно стоял на месте, пока Том не прошел в ворота и не скрылся за оградой.
The knife would do not good on the ground there; it wouldn't vex Tom; and pride or resentment was a feeble passion in Bob's mind compared with the love of a pocket-knife. His very fingers sent entreating thrills that he would go and clutch that familiar rough buck's-horn handle, which they had so often grasped for mere affection, as it lay idle in his pocket.	Какой толк валяться ножу на земле... а Том и внимания не обратил. Чувства гордости и обиды в душе Боба не могли перевесить его любовь к ножу; даже пальцы его дрожали от желания схватить хорошо им знакомую шершавую рукоятку из оленьего рога, которую они так часто сжимали просто из привязанности к другу, в бездействии лежащему в кармане.
And there were two blades, and they had just been sharpened!	И у него два лезвия, Боб только-только их наточил!
What is life without a pocket-knife to him who has once tasted a higher existence?	Ну что такое жизнь без складного ножа для того, кто хоть раз вкусил высокое блаженство обладать им!
No; to throw the handle after the hatchet is a comprehensible act of desperation, but to throw one's pocket-knife after an implacable friend is clearly in every sense a hyperbole, or throwing beyond the mark.	Нет, потеряв лезвие, кинуть вслед за ним черенок - это еще куда ни шло: чего не сделаешь с досады. Но, потеряв друга, кидать вслед ему целехонький нож - согласитесь, в известном смысле гипербола, уж это - хватить через край.
So Bob shuffled back to the spot where the beloved knife lay in the dirt, and felt quite a new pleasure in clutching it again after the temporary separation, in opening one blade after the other, and feeling their edge with his well-hardened thumb.	И Боб побрел обратно к тому месту, где лежал в грязи его любимый нож. С какой радостью он сжал его в руке после кратковременной разлуки, раскрыл одно за другим оба лезвия и провел по ним своим загрубелым пальцем.
Poor Bob! he was not sensitive on the point of honor, not a chivalrous character.	Бедный Боб! Он был не слишком щепетилен в вопросах чести - отнюдь не рыцарь без страха и упрека.
That fine moral aroma would not have been thought much of by the public opinion of Kennel Yard, which was the very focus or heart of Bob's world, even if it could have made itself perceptible there; yet, for all that, he was not utterly a sneak and a thief as our friend Tom had hastily decided.	Тонкий аромат рыцарской этики был бы совсем не по носу общественному мнению Кеннел-Ярда -самое средоточие, самый центр мира, в котором жил Боб, - даже если бы смог туда проникнуть. При всем том Боб не был ни подлецом, ни вором, как решил в запальчивости наш друг Том.
But Tom, you perceive, was rather a Rhadamanthine personage, having more than the usual share of boy's justice in him,-the justice that desires to hurt culprits as much as they deserve to be hurt, and is troubled with no doubts concerning the exact amount of their deserts. Maggie saw a cloud on his brow when he came home, which checked her joy at his coming so much sooner than she had expected, and she dared hardly speak to him as he stood silently throwing the small gravel-stones into the mill-dam.	Но Том, как вы, наверно, заметили, был настоящий Радамант, ибо обладал более развитым, чем это свойственно его возрасту, чувством справедливости - судья, стремящийся воздать виновным по заслугам и не сомневающийся в том, что знает точную меру этих "заслуг"... Мэгги видела, что он пришел домой хмурый, и это омрачило ее радость, хотя он вернулся гораздо раньше, чем она ожидала; она едва осмелилась заговорить с ним, когда он, стоя на мельничной плотине, молча швырял в воду камешки.

It is not pleasant to give up a rat-catching when you have set your mind on it.	Мало удовольствия отказаться от охоты на крыс, раз ты настроился на это.
But if Tom had told his strongest feeling at that moment, he would have said,	Ио если бы Тома спросили, какое чувство владеет им сейчас, он бы ответил:
"I'd do just the same again."	"Я снова поступил бы точно так же".
That was his usual mode of viewing his past actions; whereas Maggie was always wishing she had done something different.	Так он обычно относился к тому, что им уже сделано, в отличие от Мэгги, которая всегда жалела, зачем она не поступила иначе.
Chapter VII Enter the Aunts and Uncles	Глава VII НА СЦЕНЕ ПОЯВЛЯЮТСЯ ТЕТУШКИ И ДЯДЮШКИ
The Dodsons were certainly a handsome family, and Mrs. Glegg was not the least handsome of the sisters.	Семейство Додсонов, бесспорно, отличалось благообразием, и миссис Глегг была отнюдь не хуже своих сестер.
As she sat in Mrs. Tulliver's arm-chair, no impartial observer could have denied that for a woman of fifty she had a very comely face and figure, though Tom and Maggie considered their aunt Glegg as the type of ugliness.	Глядя на нее, когда она сидела в гостиной миссис Талливер, ни один беспристрастный наблюдатель не стал бы отрицать, что для ее пятидесяти лет у нее весьма недурны лицо и фигура; только Том и Мэгги считали свою тетушку Глегг образцом уродства.
It is true she despised the advantages of costume, for though, as she often observed, no woman had better clothes, it was not her way to wear her new things out before her old ones.	Что правда, то правда - она презирала наряды, и хотя, как она частенько говорила, ни одна женщина не могла бы потягаться с ней по части туалетов, не в ее привычках было надевать новое платье, пока не износилось старое.
Other women, if they liked, might have their best thread-lace in every wash; but when Mrs. Glegg died, it would be found that she had better lace laid by in the right-hand drawer of her wardrobe in the Spotted Chamber than ever Mrs. Wooll of St. Ogg's had bought in her life, although Mrs. Wooll wore her lace before it was paid for.	Другие женщины могли, если им угодно, отдавать свои лучшие кружева в стирку каждую неделю, но когда миссис Глегг умрет, все узнают, что в правом ящике комода, в спальне с крапчатыми обоями, у нее хранятся кружева подороже тех, что когда-либо носила сама миссис Вул из Сент-Огга, хотя миссис Вул надевает свои кружева, еще не успев за них заплатить.
So of her curled fronts: Mrs. Glegg had doubtless the glossiest and crispest brown curls in her drawers, as well as curls in various degrees of fuzzy laxness; but to look out on the week-day world from under a crisp and glossy front would be to introduce a most dreamlike and unpleasant confusion between the sacred and the secular.	То же самое можно было сказать и об ее накладных локонах: несомненно, в ящиках у миссис Глегг хранились сверкающие глянцем, круто завитые каштановые накладки, а также локоны, более или менее развившиеся; но каждый день взирать на мирр из-под глянцевитой, волосок к волоску, накладки было бы немыслимым, даже кощунственным смешением суетного и святого.

Occasionally, indeed, Mrs. Glegg wore one of her third-best fronts on a week-day visit, but not at a sister's house; especially not at Mrs. Tulliver's, who, since her marriage, had hurt her sister's feelings greatly by wearing her own hair, though, as Mrs. Glegg observed to Mrs. Deane, a mother of a family, like Bessy, with a husband always going to law, might have been expected to know better.	Правда, изредка, отправляясь на неделе с визитом, миссис Глегг надевала одну из своих третьесортных выходных накладок, но, конечно, не тогда, когда собиралась навестить какую-либо из сестер, особенно миссис Талливер, которая оскорбила миссис Глегг в ее лучших чувствах тем, что и после замужества продолжала носить собственные волосы, хотя, как заметила миссис Глегг в разговоре с миссис Дин, от матери семейства, да еще при муже, который вечно таскается по судам, можно было бы ожидать побольше благоразумия.
But Bessy was always weak!	Но Бесси никогда не отличалась характером!
So if Mrs. Glegg's front to-day was more fuzzy and lax than usual, she had a design under it: she intended the most pointed and cutting allusion to Mrs. Tulliver's bunches of blond curls, separated from each other by a due wave of smoothness on each side of the parting.	Так что если в этот день накладка миссис Глегг имела вид более всклокоченный, чем обычно, тут таился определенный умысел: это должно было служить острым и язвительным намеком на белокурые локоны миссис Талливер, спущенные согласно моде того времени на уши из-под гладко расчесанных на прямой пробор волос.
Mrs. Tulliver had shed tears several times at sister Glegg's unkindness on the subject of these unmatronly curls, but the consciousness of looking the handsomer for them naturally administered support.	Миссис Талливер пролила не одну слезу из-за нападок миссис Глегг на эти не подобающие замужней женщине кудряшки, но сознание того, что они ей к лицу, естественно, поддерживало ее дух.
Mrs. Glegg chose to wear her bonnet in the house to-day,-untied and tilted slightly, of course-a frequent practice of hers when she was on a visit, and happened to be in a severe humor: she didn't know what draughts there might be in strange houses.	В этот день миссис Глегг предпочла не снимать шляпки (правда, она развязала ленты и слегка сдвинула ее назад); миссис Глегг часто практиковала это когда ей случалось отправиться с визитом в дурном настроении. Мало ли какие сквозняки могли случиться в чужом доме!
For the same reason she wore a small sable tippet, which reached just to her shoulders, and was very far from meeting across her well-formed chest, while her long neck was protected by a chevaux-de-frise of miscellaneous frilling.	По этой самой причине на ней был небольшой соболий палантин, едва прикрывавший плечи и с трудом сходившийся на мощной груди, а ее длинную шею защищали chevaux de frise из множества оборок.
One would need to be learned in the fashions of those times to know how far in the rear of them Mrs. Glegg's slate-colored silk gown must have been; but from certain constellations of small yellow spots upon it, and a mouldy odor about it suggestive of a damp clothes-chest, it was probable that it belonged to a stratum of garments just old enough to have come recently into wear.	Нужно было быть хорошо знакомым с модами тех времен, чтобы понять, как далеко отстало от них ее шелковое платье стального цвета, но, судя по созвездиям желтых пятнышек, раскиданных по ткани, и по источаемому им затхлому запаху, наводящему на мысль о сыром сундуке для белья, оно, по всей вероятности, принадлежало к числу одеяний столь давнего геологического периода, что скоро снова могло войти в моду.
Mrs. Glegg held her large gold watch in her hand with the many-doubled chain round her fingers, and observed to Mrs. Tulliver, who had just returned from a visit to the kitchen, that whatever it might be by other people's clocks and watches, it was gone half-past twelve by hers.	Держа в руке большие золотые часы и несколько раз обмотав цепочку вокруг пальцев, миссис Глегг заметила, обращаясь к миссис Талливер, только что вернувшейся после очередного визита на кухню, что сколько бы там ни показывали чужие часы, хоть карманные, хоть стенные, по ее часам уже половина первого.

"I don't know what ails sister Pullet," she continued.	- Не знаю, что сталось с сестрой Пуллет, -продолжала она.
"It used to be the way in our family for one to be as early as another,-I'm sure it was so in my poor father's time,-and not for one sister to sit half an hour before the others came.	- Раньше у нас и в заводе не было, чтоб один приезжал позже другого - во всяком случае, при нашем покойном отце, - чтоб одна сестра полчаса сидела и ждала, покуда пожалуют остальные!
But if the ways o' the family are altered, it sha'n't be my fault; I'll never be the one to come into a house when all the rest are going away.	Но коли все порядки в семье перевернутся, это уж будет не моя вина - я то ни за что не стану входить в дом, когда другие из него уже выходят.
I wonder at sister Deane,-she used to be more like me.	Я удивляюсь сестре Дин - она всегда поступала так же, как я.
But if you'll take my advice, Bessy, you'll put the dinner forrard a bit, sooner than put it back, because folks are late as ought to ha' known better."	Но мой тебе совет, Бесси, не задерживать обеда; лучше начни чуть раньше, чтоб неповадно было опаздывать.
"Oh dear, there's no fear but what they'll be all here in time, sister," said Mrs. Tulliver, in her mild-peevish tone.	-Господи, боже мой! Нечего бояться, что они не поспеют, сестрица, - сказала миссис Талливер присущим ей мягко-раздражительным тоном.
"The dinner won't be ready till half-past one.	- Обед будет не раньше половины второго.
But if it's long for you to wait, let me fetch you a cheesecake and a glass o' wine."	А ежели ты проголодалась, давай я принесу тебе ватрушку и стакан вина.
"Well, Bessy!" said Mrs. Glegg, with a bitter smile and a scarcely perceptible toss of her head, "I should ha' thought you'd known your own sister better.	- Ну, Бесси, - с горькой усмешкой сказала миссис Глегг, чуть заметно покачав головой, - пора бы лучше знать свою сестру.
I never did eat between meals, and I'm not going to begin.	Я никогда в жизни не ела между завтраком и обедом и не намерена теперь начинать.
Not but what I hate that nonsense of having your dinner at half-past one, when you might have it at one.	Хотя, конечно, глупо обедать в половине второго, когда можно обедать в час.
You was never brought up in that way, Bessy."	Тебя не в таких правилах воспитывали, Бесси.
"Why, Jane, what can I do?	- Да что ж я могу поделать, Джейн?
Mr. Tulliver doesn't like his dinner before two o'clock, but I put it half an hour earlier because o' you."	Мистер Талливер не любит обедать раньше двух, я и так из-за вас велела подавать на полчаса раньше.
"Yes, yes, I know how it is with husbands,-they're for putting everything off; they'll put the dinner off till after tea, if they've got wives as are weak enough to give in to such work; but it's a pity for you, Bessy, as you haven't got more strength o' mind.	- Да, да, я знаю, как оно с мужьями - они все на свете рады отложить. Они отложат обед до чая, коли их жены по слабости потакают таким штучкам. Жаль мне тебя, Бесси, не хватает тебе характера.
It'll be well if your children don't suffer for it. And I hope you've not gone and got a great dinner for us,-going to expense for your sisters, as 'ud sooner eat a crust o' dry bread nor help to ruin you with extravagance.	Боюсь, твои детки хлебнут горя из-за этого... Я надеюсь, ты не вздумала готовить парадный обед - не стала из-за нас входить в лишние расходы; твои сестры скорей согласятся грызть сухую корку, чем пособлять твоему разорению.
I wonder you don't take pattern by your sister Deane; she's far more sensible.	Удивляюсь, почему ты не берешь пример с сестры Дин - она куда благоразумнее.

And here you've got two children to provide for, and your husband's spent your fortin i' going to law, and's likely to spend his own too.	Ведь у тебя на руках двое детей, а муженек порастряс все твое состояние на тяжбы, да и свое, верно, скоро спустит.
A boiled joint, as you could make broth of for the kitchen," Mrs. Glegg added, in a tone of emphatic protest, "and a plain pudding, with a spoonful o' sugar, and no spice, 'ud be far more becoming."	Кусок отварной говядины, чтоб вышла еще похлебка для слуг, - добавила миссис Глегг безапелляционным тоном, - да простой пудинг без специй, с ложкой сахара, были бы куда уместней.
With sister Glegg in this humor, there was a cheerful prospect for the day.	Ну, и веселенький обещал быть денек, раз сестрица Глегг в таком расположении духа!
Mrs. Tulliver never went the length of quarrelling with her, any more than a water-fowl that puts out its leg in a deprecating manner can be said to quarrel with a boy who throws stones.	Миссис Талливер так же трудно было заподозрить в желании ссориться с миссис Глегг, как цаплю, которая в целях самозащиты вытянула вперед одну ногу, можно заподозрить в желании ссориться с мальчишкой, кидающим в нее камни.
But this point of the dinner was a tender one, and not at all new, so that Mrs. Tulliver could make the same answer she had often made before.	Но вопрос об обеде был вопрос наболевший, поднимавшийся не в первый раз, и миссис Талливер могла ответить то же, что и всегда:
"Mr. Tulliver says he always will have a good dinner for his friends while he can pay for it," she said; "and he's a right to do as he likes in his own house, sister."	- Мистер Талливер говорит, что у него для друзей всегда найдется хороший обед, покуда он в состоянии заплатить за него, и он волен распоряжаться в своем доме, сестрица.
"Well, Bessy, I can't leave your children enough out o' my savings to keep 'em from ruin.	- Как знаешь, Бесси; только я не моту оставить твоим детям достаточно, чтобы уберечь их от разорения.
And you mustn't look to having any o' Mr. Glegg's money, for it's well if I don't go first,-he comes of a long-lived family; and if he was to die and leave me well for my life, he'd tie all the money up to go back to his own kin."	А получить хоть что-нибудь из денег мистера Г легга тебе и надеяться нечего; хорошо, коли я не отправлюсь на тот свет раньше его - в их семье все живут долго, - а ежели ему судьба умереть первым, так он обеспечит меня только пожизненно, а там все его деньги перейдут к его родне.
The sound of wheels while Mrs. Glegg was speaking was an interruption highly welcome to Mrs. Tulliver, who hastened out to receive sister Pullet; it must be sister Pullet, because the sound was that of a four-wheel.	Шум экипажа, прервавший речь миссис Глегг, к великому облегчению миссис Талливер положил конец неприятному разговору, и она поспешила на крыльцо встретить сестрицу Пуллет, - судя по стуку колес, это не мог быть никто иной, ибо только сестрица Пуллет ездила в фаэтоне.
Mrs. Glegg tossed her head and looked rather sour about the mouth at the thought of the "four-wheel."	При мысли о фаэтоне миссис Глегг вскинула голову и с кислым видом поджала губы.
She had a strong opinion on that subject.	У нее на этот счет было вполне определенное мнение.
Sister Pullet was in tears when the one-horse chaise stopped before Mrs. Tulliver's door, and it was apparently requisite that she should shed a few more before getting out; for though her husband and Mrs. Tulliver stood ready to support her, she sat still and shook her head sadly, as she looked through her tears at the vague distance.	Когда одноконный экипаж остановился у двери, миссис Талливер увидела, что сестрина Пуллет сидит вся в слезах и, судя по всему, испытывает потребность еще немного поплакать, ибо, не двигаясь с места, печально покачивает головой, глядя сквозь слезы в пространство, хотя ее муж и мистер Талливер стоят, готовые помочь ей сойти.

"Why, whativer is the matter, sister?" said Mrs. Tulliver.	- Что с тобой, не случилось ли чего, сестрица? -забеспокоилась миссис Талливер.
She was not an imaginative woman, but it occurred to her that the large toilet-glass in sister Pullet's best bedroom was possibly broken for the second time.	Она не отличалась богатым воображением, но тут ей пришло в голову, что, может статься, опять разбили большое зеркало на туалетном столике в парадной спальне миссис Пуллет.
There was no reply but a further shake of the head, as Mrs. Pullet slowly rose and got down from the chaise, not without casting a glance at Mr. Pullet to see that he was guarding her handsome silk dress from injury.	Ничего не ответив и все еще покачивая головой, миссис Пуллет медленно вышла из экипажа, кинув предварительно взгляд на мистера Пуллета, дабы убедиться, что он следит, как бы не пострадало ее нарядное шелковое платье.
Mr. Pullet was a small man, with a high nose, small twinkling eyes, and thin lips, in a fresh-looking suit of black and a white cravat, that seemed to have been tied very tight on some higher principle than that of mere personal ease.	Мистер Пуллет был низенький человечек с носом пуговкой, маленькими моргающими глазками и тонкими губами; на нем был свежевыглаженный черный костюм и белый галстук, завязанный чрезвычайно туго, по-видимому в соответствии с принципами более высокими, чем личное удобство.
He bore about the same relation to his tall, good-looking wife, with her balloon sleeves, abundant mantle, and a large befeathered and beribboned bonnet, as a small fishing-smack bears to a brig with all its sails spread.	Рядом со своей статной, красивой женой в платье с буфами, в широкой мантилье и большой, обильно украшенной лентами и перьями шляпке он выглядел как маленькое рыбачье суденышко рядом с бригом, распустившим все паруса.
It is a pathetic sight and a striking example of the complexity introduced into the emotions by a high state of civilization, the sight of a fashionably dressed female in grief.	Сколь трогательное зрелище и сколь поразительный пример того, как изощрила наши чувства цивилизация, являет собой охваченная горем дама, одетая по последней моде.
From the sorrow of a Hottentot to that of a woman in large buckram sleeves, with several bracelets on each arm, an architectural bonnet, and delicate ribbon strings, what a long series of gradations!	Какой длинный ряд переходных ступеней от скорби готтентотки до скорби дамы в платье с пышными рукавами, с множеством браслетов на обеих руках, в завязанной изящными лентами шляпке - настоящем произведении архитектурного искусства!
In the enlightened child of civilization the abandonment characteristic of grief is checked and varied in the subtlest manner, so as to present an interesting problem to the analytic mind.	У просвещенного детища цивилизации непосредственность чувств, свойственная горю, находится под контролем рассудка и проявляется в таких неуловимых и разнообразных черточках, что это может представить интерес для аналитического ума.
If, with a crushed heart and eyes half blinded by the mist of tears, she were to walk with a too-devious step through a door-place, she might crush her buckram sleeves too, and the deep consciousness of this possibility produces a composition of forces by which she takes a line that just clears the door-post.	Если бы сокрушенная горем, почти ничего не видя из-за слез, дама, проходя в дверь, отклонилась от прямого курса, она могла бы сокрушить и свои рукава, - и таящаяся в глубине сознания мысль об этом создает то самое равновесие сил, которое помогает ей благополучно миновать дверной косяк.

Perceiving that the tears are hurrying fast, she unpins her strings and throws them languidly backward, a touching gesture, indicative, even in the deepest gloom, of the hope in future dry moments when cap-strings will once more have a charm.	Чувствуя, что по щекам ее катятся слезы, она развязывает на шляпе ленты и томно отбрасывает их назад - трогательный жест, говорящий, что даже в момент глубочайшего уныния она не теряет надежды на будущее, когда слезы ее высохнут и ленты от шляпки вновь обретут былое очарование.
As the tears subside a little, and with her head leaning backward at the angle that will not injure her bonnet, she endures that terrible moment when grief, which has made all things else a weariness, has itself become weary; she looks down pensively at her bracelets, and adjusts their clasps with that pretty studied fortuity which would be gratifying to her mind if it were once more in a calm and healthy state.	Но вот рыдания ее понемногу стихают, и, откинув голову ровно настолько, чтобы не повредить шляпки, она осознает, что наступил тот ужасный миг, когда горе, притупившее радость жизни, начинает притупляться само; тогда она в задумчивости взглядывает на браслеты и приводит в порядок застежки с той прелестной намеренной непреднамеренностью, которая порадовала бы ее душу, если бы она была в более спокойном и здравом состоянии.
Mrs. Pullet brushed each door-post with great nicety, about the latitude of her shoulders (at that period a woman was truly ridiculous to an instructed eye if she did not measure a yard and a half across the shoulders), and having done that sent the muscles of her face in quest of fresh tears as she advanced into the parlor where Mrs. Glegg was seated.	Миссис Пуллет с большим изяществом обмахнула оба косяка своими широчайшими рукавами (в ту пору женщина была в глазах строгих ценителей поистине смешной, если не достигала полутора ярдов в плечах) и, войдя в гостиную, где сидела миссис Глегг, снова приготовилась плакать.
"Well, sister, you're late; what's the matter?" said Mrs. Glegg, rather sharply, as they shook hands.	- Поздно, поздно изволили пожаловать, сестрица. Что там еще стряслось? - довольно резко проговорила миссис Глегг, когда они поздоровались.
Mrs. Pullet sat down, lifting up her mantle carefully behind, before she answered,-	Миссис Пуллет села, осторожно приподняв сзади мантилью, и только тогда ответила:
"She's gone," unconsciously using an impressive figure of rhetoric.	"Она покинула нас", бессознательно применив выразительную риторическую фигуру.
"It isn't the glass this time, then," thought Mrs. Tulliver.	"Значит, на этот раз не зеркало", - подумала миссис Талливер.
"Died the day before yesterday," continued Mrs. Pullet; "an' her legs was as thick as my body,"' she added, with deep sadness, after a pause.	- Умерла третьего дня, - продолжала миссис Пуллет. - И ноги у нее были с меня толщиной, -немного помолчав, добавила она с глубокой скорбью.
"They'd tapped her no end o' times, and the water-they say you might ha' swum in it, if you'd liked."	- Счету нет, сколько раз ее кололи, чтоб выпустить воду, но воды было, говорят, хоть плавай в ней.
"Well, Sophy, it's a mercy she's gone, then, whoever she may be," said Mrs. Glegg, with the promptitude and emphasis of a mind naturally clear and decided; "but I can't think who you're talking of, for my part."	- Ну, Софи, тогда ее счастье, что она умерла, кто б она ни была, - отозвалась миссис Глегг с быстротой и категоричностью, свойственными ее от природы ясному и решительному уму, - хотя что до меня, понятия не имею, о ком ты толкуешь.
"But I know," said Mrs. Pullet, sighing and shaking her head; "and there isn't another such a dropsy in the parish.	- Но я-то имею, - вздохнула миссис Пуллет, покачивая головой, - в приходе еще не бывало такой водянки.

I know as it's old Mrs. Sutton o' the Twentylands."	Мне-то известно, что это старая миссис Саттон из Твентиленда.
"Well, she's no kin o' yours, nor much acquaintance as I've ever heared of," said Mrs. Glegg, who always cried just as much as was proper when anything happened to her own "kin," but not on other occasions.	- Ну, она тебе не родня и, насколько я знаю, не так уж близко знакома, - заявила миссис Глегг, которая проливала столько слез, сколько положено, если что-нибудь приключалось с ее "родней", но никогда не плакала в других случаях.
"She's so much acquaintance as I've seen her legs when they was like bladders. And an old lady as had doubled her money over and over again, and kept it all in her own management to the last, and had her pocket with her keys in under her pillow constant.	- Уж так близко, что я видела ее ноги, когда они раздулись, как пузыри... Старая леди, а до последней минуты сама всем заправляла, и пускала в оборот свои деньги, и всегда хранила все ключи под подушкой... Да, не много теперь осталось в приходе таких, как она.
There isn't many old parish'ners like her, I doubt."	- А уж сколько лекарств она выпила!
"And they say she'd took as much physic as 'ud fill a wagon," observed Mr. Pullet.	Говорят, в целый фургон не вместились бы, -вставил мистер Пуллет.
"Ah!" sighed Mrs. Pullet, "she'd another complaint ever so many years before she had the dropsy, and the doctors couldn't make out what it was.	- Ах, - вздохнула миссис Пуллет, - она много лет страдала от другого недуга, прежде чем у нее началась водянка, а доктора не могли выяснить, что это такое.
And she said to me, when I went to see her last Christmas, she said,	И она сказала мне, когда я навестила ее на рождество:
'Mrs. Pullet, if ever you have the dropsy, you'll think o' me.'	"Миссис Пуллет, если у вас когда-нибудь будет водянка, вспомните обо мне".
She did say so," added Mrs. Pullet, beginning to cry bitterly again; "those were her very words.	Так вот и сказала, - добавила миссис Пуллет, снова принимаясь горько плакать, - собственные ее слова.
And she's to be buried o' Saturday, and Pullet's bid to the funeral."	И ее хоронят в воскресенье, Пуллет приглашен на похороны.
"Sophy," said Mrs. Glegg, unable any longer to contain her spirit of rational remonstrance,-"Sophy, I wonder at you, fretting and injuring your health about people as don't belong to you.	-Софи! - воскликнула миссис Глегг, не в силах больше сдерживать естественное негодование. -Я удивляюсь тебе, Софи: волноваться и подрывать свое здоровье из-за чужих людей!
Your poor father never did so, nor your aunt Frances neither, nor any o' the family as I ever heard of.	Твой бедный отец никогда так не поступал, и тетушка Фрэнсис тоже, ни о ком из семьи не скажешь ничего подобного.
You couldn't fret no more than this, if we'd heared as our cousin Abbott had died sudden without making his will."	Ты не могла бы волноваться сильнее, ежели б вдруг стало известно, что кузен Эббот скоропостижно скончался и не оставил завещания.
Mrs. Pullet was silent, having to finish her crying, and rather flattered than indignant at being upbraided for crying too much.	Миссис Пуллет замолчала, ей пришлось унять слезы, но она была скорей польщена, чем рассержена тем, что ее укоряют в излишней чувствительности.

It was not everybody who could afford to cry so much about their neighbors who had left them nothing; but Mrs. Pullet had married a gentleman farmer, and had leisure and money to carry her crying and everything else to the highest pitch of respectability.	Не каждый мог позволить себе так убиваться по людям, которые не оставили вам ничего по завещанию, но миссис Пуллет вышла замуж за джентльмена-фермера и располагала досугом и деньгами, чтобы во всем, что она делает, даже в скорби, доходить до самых вершин респектабельности.
"Mrs. Sutton didn't die without making her will, though," said Mr. Pullet, with a confused sense that he was saying something to sanction his wife's tears; "ours is a rich parish, but they say there's nobody else to leave as many thousands behind 'em as Mrs. Sutton.	- Но миссис Саттон-то завещание оставила, -вмешался мистер Пуллет со смутным ощущением, что слова его подтверждают законность слез его жены. - Приход у нас богатый, но, говорят, никто еще не оставлял столько денет, как миссис Саттон.
And she's left no leggicies to speak on,-left it all in a lump to her husband's nevvy."	И она не стала их делить... так только, сущие пустяки... и отказала все целиком племяннику мужа.
"There wasn't much good i' being so rich, then," said Mrs. Glegg, "if she'd got none but husband's kin to leave it to.	- Тогда что толку было иметь много денег, -проговорила миссис Глегг, - коли ей некому было их оставить, кроме как мужниной родне.
It's poor work when that's all you've got to pinch yourself for.	Плохо дело, ежели только ради этого ты во всем себе отказываешь.
Not as I'm one o' those as 'ud like to die without leaving more money out at interest than other folks had reckoned; but it's a poor tale when it must go out o' your own family."	Оно, конечно, приятно, чтобы после твоей смерти у тебя нашли больше денег, отданных под проценты, чем полагали, а все ж скверная это история, когда деньги уходят из семьи.
"I'm sure, sister," said Mrs. Pullet, who had recovered sufficiently to take off her veil and fold it carefully, "it's a nice sort o' man as Mrs. Sutton has left her money to, for he's troubled with the asthmy, and goes to bed every night at eight o'clock.	- Право, сестрица, - сказала миссис Пуллет, успокоившись настолько, что могла снять и аккуратно сложить вуаль, - он славный человек, тот, кому миссис Саттон оставила свои деньги: он страдает астмой и каждый вечер ложится спать в восемь часов.
He told me about it himself-as free as could be-one Sunday when he came to our church.	Оп сам рассказал мне об этом - да еще тат; откровенно, - когда был однажды в воскресенье в нашей церкви.
He wears a hareskin on his chest, and has a trembling in his talk,-quite a gentleman sort o' man.	Он носит под рубашкой заячью шкурку и немного заикается - настоящий джентльмен.
I told him there wasn't many months in the year as I wasn't under the doctor's hands.	Я сказала ему, что редкий месяц обхожусь без врача.
And he said,	И он ответил:
' Mrs. Pullet, I can feel for you.'	"Миссис Пуллет, могу вам посочувствовать".
That was what he said,-the very words.	Так и сказал, этими самыми словами.

Ah!" sighed Mrs. Pullet, shaking her head at the idea that there were but few who could enter fully into her experiences in pink mixture and white mixture, strong stuff in small bottles, and weak stuff in large bottles, damp boluses at a shilling, and draughts at eighteenpence.	Ах! - вздохнула миссис Пуллет, покачивая головой при мысли, что мало кто мог похвастать таким богатым опытом по части белой микстуры и розовой микстуры, сильно действующих лекарств в маленьких бутылочках и слабо действующих лекарств в больших бутылях, облаток - шиллинг за дюжину - и пластырей по полтора шиллинга.
"Sister, I may as well go and take my bonnet off now.	- Ну, сестрица, теперь я могу пойти и снять шляпку...
Did you see as the cap-box was put out?" she added, turning to her husband.	Вы не видели, вынули из коляски картонку с чепцом? - добавила она, оборачиваясь к мужу.
Mr. Pullet, by an unaccountable lapse of memory, had forgotten it, and hastened out, with a stricken conscience, to remedy the omission.	У мистера Пуллета это почему-то совершенно выскочило из головы, и, мучимый угрызениями совести, он поспешил во двор, чтобы исправить свою оплошность.
"They'll bring it upstairs, sister," said Mrs. Tulliver, wishing to go at once, lest Mrs. Glegg should begin to explain her feelings about Sophy's being the first Dodson who ever ruined her constitution with doctor's stuff.	- Ее принесут наверх, сестрица, - сказала миссис Талливер, стремясь уйти, пока миссис Глегг не принялась выражать свои чувства по поводу пагубного для здоровья пристрастия Софи к лекарствам: никто из Додсонов сроду их в рот не брал.
Mrs. Tulliver was fond of going upstairs with her sister Pullet, and looking thoroughly at her cap before she put it on her head, and discussing millinery in general.	Для миссис Талливер было большим удовольствием подняться с сестрицей Пуллет в спальню, осмотреть со всех сторон ее чепчик, прежде чем она его наденет, и обсудить вопрос о головных уборах вообще.
This was part of Bessy's weakness that stirred Mrs. Glegg's sisterly compassion: Bessy went far too well dressed, considering; and she was too proud to dress her child in the good clothing her sister Glegg gave her from the primeval strata of her wardrobe; it was a sin and a shame to buy anything to dress that child, if it wasn't a pair of shoes.	Это было одной из слабостей Бесси и возбуждало в миссис Глегг сестринское сострадание: Бесси слишком любила наряжаться, и была слишком горда, чтобы надевать на Мэгги те отличные вещи, которые сестра Глегг извлекала из доисторических пластов своего гардероба. Стыд и срам покупать хоть что-нибудь для этой девочки, разве что башмаки.
In this particular, however, Mrs. Glegg did her sister Bessy some injustice, for Mrs. Tulliver had really made great efforts to induce Maggie to wear a leghorn bonnet and a dyed silk frock made out of her aunt Glegg's, but the results had been such that Mrs. Tulliver was obliged to bury them in her maternal bosom; for Maggie, declaring that the frock smelt of nasty dye, had taken an opportunity of basting it together with the roast beef the first Sunday she wore it, and finding this scheme answer, she had subsequently pumped on the bonnet with its green ribbons, so as to give it a general resemblance to a sage cheese garnished with withered lettuces.	Тут миссис Глегг была, однако, несправедлива к своей сестре: миссис Талливер прилагала величайшие усилия, чтобы заставить Мэгги носить шляпку из итальянской соломки и крашеное шелковое платье, перешитое из платья тетушки Глегг, но результаты были таковы, что миссис Талливер пришлось похоронить их в своем материнском сердце. Мэгги, объявив, что платье пахнет гадкой краской, постаралась залить его соусом от жаркого в первое же воскресенье, когда мать ей его надела, и, обнаружив, что это достигло своей цели, немного погодя окатила украшенную зелеными лентами шляпку водой из насоса, так что та стала похожа на шалфейный сыр, гарнированный увядшим латуком.

I must urge in excuse for Maggie, that Tom had laughed at her in the bonnet, and said she looked like an old Judy.	В оправдание Мэгги я должен сказать, что Том смеялся над ней, когда она ходила в этой шляпке, и сказал, что она вылитая старуха Джуди.
Aunt Pullet, too, made presents of clothes, but these were always pretty enough to please Maggie as well as her mother.	Тетушка Пуллет тоже дарила им разные вещи, но они были всегда так красивы, что нравились и Мэгги и ее матери.
Of all her sisters, Mrs. Tulliver certainly preferred her sister Pullet, not without a return of preference; but Mrs. Pullet was sorry Bessy had those naughty, awkward children; she would do the best she could by them, but it was a pity they weren't as good and as pretty as sister Deane's child.	Из всех своих сестер миссис Талливер, безусловно, больше всех любила сестрицу Пуллет, и та платила ей взаимностью, хотя и сетовала, что у Бесси такие непослушные и нескладные дети; она, понятно, сделает для них все, что может, но жаль, что они не такие примерные и хорошенькие, как дочка сестры Дин.
Maggie and Tom, on their part, thought their aunt Pullet tolerable, chiefly because she was not their aunt Glegg.	Мэгги и Том, со своей стороны, считали тетушку Пуллет сносной, главным образом потому, что она не была тетушкой Глегг.
Tom always declined to go more than once during his holidays to see either of them. Both his uncles tipped him that once, of course; but at his aunt Pullet's there were a great many toads to pelt in the cellar-area, so that he preferred the visit to her.	Том и к той и к другой отказывался ходить чаще одного раза за каникулы, хотя и получал от дядюшек по монетке, но, поскольку в подвале у Пуллетов жили жабы и в них можно было кидать камнями, Том предпочитал тетушку Пуллет.
Maggie shuddered at the toads, and dreamed of them horribly, but she liked her uncle Pullet's musical snuff-box. Still, it was agreed by the sisters, in Mrs. Tulliver's absence, that the Tulliver blood did not mix well with the Dodson blood; that, in fact, poor Bessy's children were Tullivers, and that Tom, notwithstanding he had the Dodson complexion, was likely to be as "contrairy" as his father.	Мэгги при виде жаб начинало трясти, ее потом мучили ночью кошмары, но ей нравилась музыкальная табакерка дядюшки Пуллета... Сестры миссис Талливер в ее отсутствие сходились на том, что кровь Талливеров плохо смешивается с кровью Додсонов, что, по сути, дети бедняжки Бесси - чистые Талливеры и что Том, несмотря на додсоновский цвет лица, обещает стать таким же "супротивником", как и его отец.
As for Maggie, she was the picture of her aunt Moss, Mr. Tulliver's sister,-a large-boned woman, who had married as poorly as could be; had no china, and had a husband who had much ado to pay his rent. But when Mrs. Pullet was alone with Mrs. Tulliver upstairs, the remarks were naturally to the disadvantage of Mrs. Glegg, and they agreed, in confidence, that there was no knowing what sort of fright sister Jane would come out next.	Что до Мэгги, то она - копия тети Мосс, сестры мистера Талливера, ширококостной женщины, вышедшей замуж до крайности неудачно; у нее даже не было сервиза, а муж ее едва-едва выплачивал аренду... Однако, когда миссис Пуллет оставалась наедине с миссис Талливер, сестры, естественно, принимались обсуждать слабости миссис Глегг, и в сегодняшней конфиденциальной беседе они пришли к единодушному мнению, что трудно представить, каким пугалом сестра Джейн вырядится в следующий раз.
But their t?te-?-t?te was curtailed by the appearance of Mrs. Deane with little Lucy; and Mrs. Tulliver had to look on with a silent pang while Lucy's blond curls were adjusted.	Их тет-а-тет был нарушен появлением миссис Дин с крошкой Люси, и миссис Талливер с молчаливой завистью наблюдала, как приводятся в порядок белокурые локоны ребенка.
It was quite unaccountable that Mrs. Deane, the thinnest and sallowest of all the Miss Dodsons, should have had this child, who might have been taken for Mrs. Tulliver's any day.	Чтобы у миссис Дин, самой худой и бледной из всех мисс Додсон, была такая дочь! Да она куда больше похожа на миссис Талливер.

And Maggie always looked twice as dark as usual when she was by the side of Lucy.	И Мэгги рядом с Люси выглядит в два раза смуглей, чем обычно.
She did to-day, when she and Tom came in from the garden with their father and their uncle Glegg.	В этом можно было еще раз убедиться, когда дети пришли из сада с отцом и дядюшкой Глеггом.
Maggie had thrown her bonnet off very carelessly, and coming in with her hair rough as well as out of curl, rushed at once to Lucy, who was standing by her mother's knee.	Мэгги кое-как стащила с головы капор, и волосы ее рассыпались прямыми растрепанными прядями; войдя в комнату, она сразу кинулась к Люси, стоявшей рядом с матерью.
Certainly the contrast between the cousins was conspicuous, and to superficial eyes was very much to the disadvantage of Maggie though a connoisseur might have seen "points" in her which had a higher promise for maturity than Lucy's natty completeness.	Что и говорить, контраст между двоюродными сестрами был разителен, и на первый взгляд не в пользу Мэгги, хотя знаток, возможно, увидел бы в ней "стати", сулящие в будущем куда больше, нежели аккуратная завершенность Люси.
It was like the contrast between a rough, dark, overgrown puppy and a white kitten.	Они выглядели рядом как взлохмаченный черный, непомерно вытянувшийся щенок и белый котенок.
Lucy put up the neatest little rosebud mouth to be kissed; everything about her was neat,-her little round neck, with the row of coral beads; her little straight nose, not at all snubby; her little clear eyebrows, rather darker than her curls, to match hazel eyes, which looked up with shy pleasure at Maggie, taller by the head, though scarcely a year older.	Люси подставила изящный розовый ротик, чтобы Мэгги ее поцеловала. В ней все было изящно -округлая шейка в коралловом ожерелье, прямой, ничуть не вздернутый носик, четко очерченные бровки, значительно темнее локонов, как раз под стать карим глазам, которые застенчиво, но с удовольствием глядели на Мэгги, переросшую ее на голову, хотя между ними не было и года разницы.
Maggie always looked at Lucy with delight.	Мэгги всегда любовалась Люси.
She was fond of fancying a world where the people never got any larger than children of their own age, and she made the queen of it just like Lucy, with a little crown on her head, and a little sceptre in her hand-only the queen was Maggie herself in Lucy's form.	Она любила представлять себе такой мир, где все люди не старше, чем дети их возраста, и королевой его она видела девочку - точь-в-точь Люси, с маленькой короной на голове и скипетром в руках... только королевой была сама Мэгги.
"Oh, Lucy," she burst out, after kissing her, "you'll stay with Tom and me, won't you?	- Ах, Люси, - выпалила она, поцеловав кузину, -ты останешься с Томом и со мной, ладно?
Oh, kiss her, Tom."	Ах, поцелуй ее, Том.
Tom, too, had come up to Lucy, but he was not going to kiss her-no; he came up to her with Maggie, because it seemed easier, on the whole, than saying, "How do you do?" to all those aunts and uncles.	Том тоже подошел к Люси, но целовать ее он не собирался, нет; он подошел к ней, потому что, в общем, это казалось легче, чем сказать "здравствуйте" всем этим тетушкам и дядюшкам.
He stood looking at nothing in particular, with the blushing, awkward air and semi-smile which are common to shy boys when in company,-very much as if they had come into the world by mistake, and found it in a degree of undress that was quite embarrassing.	Он стоял, ни на кого не глядя, не зная, куда девать руки и ноги, покраснев от смущения и неопределенно улыбаясь, как это свойственно застенчивым мальчикам в обществе - будто они появились там случайно и застали всех в самом неприличном неглиже.
"Heyday!" said aunt Glegg, with loud emphasis.	- Хорошенькое дело! - громко и отчетливо произнесла тетушка Глегг.

"Do little boys and gells come into a room without taking notice of their uncles and aunts?	- Где это видано, чтобы маленькие мальчики и девочки, входя в комнату, не здоровались со своими дядюшками и тетушками?
That wasn't the way when I was a little gell."	Когда я была маленькой девочкой, у нас такой повадки не было.
"Go and speak to your aunts and uncles, my dears," said Mrs. Tulliver, looking anxious and melancholy.	- Подойдите и поговорите со своими тетушками и дядюшками, голубчики, - сказала миссис Талливер с озабоченным и грустным видом.
She wanted to whisper to Maggie a command to go and have her hair brushed.	Ей хотелось потихоньку приказать Мэгги пойти наверх и причесаться.
"Well, and how do you do?	- Ну, как же вы поживаете?
And I hope you're good children, are you?" said Aunt Glegg, in the same loud, emphatic way, as she took their hands, hurting them with her large rings, and kissing their cheeks much against their desire.	Я надеюсь, вы хорошие детки? - спросила миссис Глегг все таким же громким и отчетливым голосом; она притянула их к себе за руки так, что сделала им больно своими массивными кольцами, и поцеловала в щеки совершенно вопреки их желанию.
"Look up, Tom, look up.	- Подними глаза, Том, подними глаза.
Boys as go to boarding-schools should hold their heads up.	Мальчики, поступающие в пансион, должны высоко держать голову.
Look at me now."	Ну-ка, взгляни на меня.
Tom declined that pleasure apparently, for he tried to draw his hand away.	- Том, видимо, решил уклониться от этого удовольствия, так как постарался вырвать у нее руку.
"Put your hair behind your ears, Maggie, and keep your frock on your shoulder."	- Убери волосы за уши, Мэгги, и поправь на плече платье.
Aunt Glegg always spoke to them in this loud, emphatic way, as if she considered them deaf, or perhaps rather idiotic; it was a means, she thought, of making them feel that they were accountable creatures, and might be a salutary check on naughty tendencies.	Тетушка Глегг всегда говорила с ними особым голосом, как будто считала их глухими или, возможно, немножко идиотами. Она надеялась этим заставить их почувствовать, что они должны отвечать за свои поступки, и думала этим благотворно воздействовать на них и сдержать их дурные наклонности.
Bessy's children were so spoiled-they'd need have somebody to make them feel their duty.	Дети Бесси так избалованы, просто необходимо, чтобы кто-нибудь внушил им чувство долга.
"Well, my dears," said aunt Pullet, in a compassionate voice, "you grow wonderful fast. I doubt they'll outgrow their strength," she added, looking over their heads, with a melancholy expression, at their mother.	- Ах, мои душечки, - сказала тетушка Пуллет сострадательным тоном, - удивительно, как вы быстро растете... Боюсь, как бы они от этого не ослабели, - добавила она, меланхолически поднимая глаза на миссис Талливер.
"I think the gell has too much hair. I'd have it thinned and cut shorter, sister, if I was you; it isn't good for her health.	- Мне кажется, у девочки слишком много волос... На твоем месте, сестрица, я бы подстригла ее покороче. Это вредно для Здоровья.
It's that as makes her skin so brown, I shouldn't wonder. Don't you think so, sister Deane?"	Я бы не удивилась, если бы мне сказали, что именно потому она такая смуглая... Как ты думаешь, сестрица Дин?

"I can't say, I'm sure, sister," said Mrs. Deane, shutting her lips close again, and looking at Maggie with a critical eye.	- Вот уж не знаю, сестрица, - ответила миссис Дин и снова поджала губы, глядя на Мэгги критическим взором.
"No, no," said Mr. Tulliver, "the child's healthy enough; there's nothing ails her.	- Чепуха, - сказал мистер Талливер, - девочка совершенно здорова... у нее нигде ничего не болит.
There's red wheat as well as white, for that matter, and some like the dark grain best.	Бывает белая пшеница, бывает и красная, коли уж о том речь зашла, и многим темное зерно больше по вкусу.
But it 'ud be as well if Bessy 'ud have the child's hair cut, so as it 'ud lie smooth."	Но неплохо бы, Бесси, постричь ее покороче, чтоб волосы не торчали в разные стороны.
A dreadful resolve was gathering in Maggie's breast, but it was arrested by the desire to know from her aunt Deane whether she would leave Lucy behind.	В душе у Мэгги зрел ужасный замысел, но привести его в исполнение мешало желание узнать у тетушки Дин, оставит ли она у них Люси.
Aunt Deane would hardly ever let Lucy come to see them.	Тетушка Дин так редко привозила ее к ним.
After various reasons for refusal, Mrs. Deane appealed to Lucy herself.	Исчерпав все резоны для отказа, миссис Дин обратилась к самой Люси:
"You wouldn't like to stay behind without mother, should you, Lucy?"	- Неужели ты захочешь здесь остаться без мамы, а, Люси?
"Yes, please, mother," said Lucy, timidly, blushing very pink all over her little neck.	- Да, мамочка, пожалуйста, - робко промолвила Люси, и у нее даже шейка залилась краской.
"Well done, Lucy!	- Молодец, Люси!..
Let her stay, Mrs. Deane, let her stay," said Mr. Deane, a large but alert-looking man, with a type of physique to be seen in all ranks of English society,-bald crown, red whiskers, full forehead, and general solidity without heaviness.	Пусть остается, миссис Дин, пусть остается, -сказал мистер Дин, крупный подвижной мужчина, с внешностью, равно типичной для всех слоев английского общества, - лысина на макушке, рыжие бакенбарды, выпуклый лоб, плотное, но не грузное телосложение.
You may see noblemen like Mr. Deane, and you may see grocers or day-laborers like him; but the keenness of his brown eyes was less common than his contour.	Вы можете встретить пэров этого типа и подобных же торговцев бакалейным товаром или поденщиков. Но такие проницательные карие глаза, как у него, вы увидите куда реже.
He held a silver snuff-box very tightly in his hand, and now and then exchanged a pinch with Mr. Tulliver, whose box was only silver-mounted, so that it was naturally a joke between them that Mr. Tulliver wanted to exchange snuff-boxes also.	Он крепко держал в руке серебряную табакерку и время от времени обменивался понюшкой табаку с мистером Талливером, табакерка которого была только посеребренной; это служило поводом для постоянно повторявшейся шутки: мистер Талливер пытался обменяться с мистером Дином и табакеркой.
Mr. Deane's box had been given him by the superior partners in the firm to which he belonged, at the same time that they gave him a share in the business, in acknowledgment of his valuable services as manager.	Табакерка мистера Дина была преподнесена ему вместе с паем в деле старшими компаньонами фирмы, где он был управляющим, в знак признания его ценных услуг.

No man was thought more highly of in St. Ogg's than Mr. Deane; and some persons were even of opinion that Miss Susan Dodson, who was once held to have made the worst match of all the Dodson sisters, might one day ride in a better carriage, and live in a better house, even than her sister Pullet.	Ни одного человека в Сент-Огге не ставили так высоко, как мистера Дина, и были люди, которые предсказывали, что, возможно, настанет день, когда мисс Сюзан Додсон, сделавшая, по общему суждению, самую невыгодную партию из всех сестер, будет ездить в лучшей карете и жить в лучшем доме, чем даже ее сестра Пуллет.
There was no knowing where a man would stop, who had got his foot into a great mill-owning, shipowning business like that of Guest & Co., with a banking concern attached.	Трудно заранее сказать, чего может достигнуть человек, ставший компаньоном такой большой фирмы, как фирма Гест и К0, владеющая мельницами, и кораблями, и даже собственным банком.
And Mrs. Deane, as her intimate female friends observed, was proud and "having" enough; she wouldn't let her husband stand still in the world for want of spurring.	А миссис Дин, как отмечали ее закадычные подруги, была дама честолюбивая и "загребущая". Уж она-то не даст своему муженьку стоять на месте, сумеет его как следует пришпорить.
"Maggie," said Mrs. Tulliver, beckoning Maggie to her, and whispering in her ear, as soon as this point of Lucy's staying was settled, "go and get your hair brushed, do, for shame.	- Мэгги, - поманив дочку к себе, тихо сказала миссис Талливер, когда вопрос, останется ли у них Люси, был разрешен, - пойди причешись... Ну же, как тебе не стыдно!
I told you not to come in without going to Martha first, you know I did."	Ты прекрасно знаешь, что я велела тебе сперва подняться к Марте.
"Tom come out with me," whispered Maggie, pulling his sleeve as she passed him; and Tom followed willingly enough.	- Том, пойдем со мной, - шепнула Мэгги, проходя мимо брата, и потянула его за рукав; Том с готовностью последовал за ней.
"Come upstairs with me, Tom," she whispered, when they were outside the door.	- Пойдем со мной наверх, - зашептала она, как только они очутились за дверью.
"There's something I want to do before dinner."	- Я хочу сделать до обеда одну вещь.
"There's no time to play at anything before dinner," said Tom, whose imagination was impatient of any intermediate prospect.	- Нам ни во что не успеть поиграть, - сказал Том, с нетерпением ожидавший обеда и неспособный представить себе, что можно чем-нибудь заняться в оставшееся время.
"Oh yes, there is time for this; do come, Tom."	- О, это мы успеем; ну, пойдем.
Tom followed Maggie upstairs into her mother's room, and saw her go at once to a drawer, from which she took out a large pair of scissors.	Том последовал за Мэгги в комнату матери и увидел, что сестра сразу же подошла к комоду и вынула из ящика большие ножницы.
"What are they for, Maggie?" said Tom, feeling his curiosity awakened.	- Зачем они тебе, Мэгги? - спросил Том с пробуждающимся любопытством.
Maggie answered by seizing her front locks and cutting them straight across the middle of her forehead.	Вместо ответа Мэгги схватила переднюю прядь волос и обрезала ее у самого лба.
"Oh, my buttons!	- Ой, Мэгги!
Maggie, you'll catch it!" exclaimed Tom; "you'd better not cut any more off."	Ну, и влетит тебе! - воскликнул Том. - Ты лучше больше не режь.
Snip! went the great scissors again while Tom was speaking, and he couldn't help feeling it was rather good fun; Maggie would look so queer.	Чик - снова щелкнули ножницы, и Том не мог не согласиться, что это неплохая забава: Мэгги будет выглядеть такой потешной!

"Here, Tom, cut it behind for me," said Maggie, excited by her own daring, and anxious to finish the deed.	- Ну-ка, Том, обрежь мне их сзади, - сказала Мэгги, опьяненная собственной смелостью и стремясь поскорей завершить свой подвиг.
"You'll catch it, you know," said Tom, nodding his head in an admonitory manner, and hesitating a little as he took the scissors.	- И попадет же тебе, знаешь, - оказал Том, предостерегающе покачивая головой, и нерешительно взял ножницы.
"Never mind, make haste!" said Maggie, giving a little stamp with her foot.	- Неважно, побыстрей! - крикнула Мэгги, топая ногой.
Her cheeks were quite flushed.	Щеки ее пылали.
The black locks were so thick, nothing could be more tempting to a lad who had already tasted the forbidden pleasure of cutting the pony's mane.	Черные пряди были так густы; трудно было найти что-нибудь более соблазнительное для мальчишки, уже вкусившего запретной радости стричь гриву пони.
I speak to those who know the satisfaction of making a pair of scissors meet through a duly resisting mass of hair.	Я обращаюсь к тем, кто знает, какое наслаждение сомкнуть лезвия ножниц, преодолевая тугую массу волос.
One delicious grinding snip, and then another and another, and the hinder-locks fell heavily on the floor, and Maggie stood cropped in a jagged, uneven manner, but with a sense of clearness and freedom, as if she had emerged from a wood into the open plain.	Один упоительный взмах, затем второй и третий -и задние пряди тяжело упали на пол; Мэгги стояла, остриженная неровной "лесенкой", но при этом испытывала такое чувство полной свободы, словно она вышла из лесу на открытую равнину.
"Oh, Maggie," said Tom, jumping round her, and slapping his knees as he laughed, "Oh, my buttons! what a queer thing you look!	- Ой, Мэгги, - воскликнул Том, прыгая вокруг нее и с хохотом хлопая себя по коленям, - ой, не могу, до чего ж ты смешная!
Look at yourself in the glass; you look like the idiot we throw out nutshells to at school."	Посмотри на себя в зеркало; ты похожа на того дурачка, в которого мы в школе кидали скорлупу от орехов.
Maggie felt an unexpected pang.	Мэгги ощутила неожиданный укол в сердце.
She had thought beforehand chiefly at her own deliverance from her teasing hair and teasing remarks about it, and something also of the triumph she should have over her mother and her aunts by this very decided course of action; she didn't want her hair to look pretty,-that was out of the question,-she only wanted people to think her a clever little girl, and not to find fault with her.	Раньше она думала прежде всего об избавлении от надоевших ей волос и не менее надоевших замечаний по их поводу и - чуточку - о победе, которую она одержит над матерью и тетками благодаря такому решительному образу действий. Она не стремилась к тому, чтобы ее волосы выглядели красиво, об этом не могло быть и речи; она только хотела, чтобы люди считали ее умной маленькой девочкой, а не находили в ней одни недостатки.
But now, when Tom began to laugh at her, and say she was like an idiot, the affair had quite a new aspect.	Но сейчас, когда Том стал над ней смеяться и сказал, что она похожа на дурачка, все это предстало пред ней совсем в ином свете.
She looked in the glass, and still Tom laughed and clapped his hands, and Maggie's cheeks began to pale, and her lips to tremble a little.	Она посмотрела в зеркало - Том все еще смеялся и хлопал в ладоши, - и ее раскрасневшиеся щеки побледнели, губы дрогнули.
"Oh, Maggie, you'll have to go down to dinner directly," said Tom.	- Ой, Мэгги, тебе придется идти сейчас к обеду, -сказал Том.
"Oh, my!"	- Ой, не могу!

"Don't laugh at me, Tom," said Maggie, in a passionate tone, with an outburst of angry tears, stamping, and giving him a push.	- Не смейся надо мной, - топая ногой, гневно закричала Мэгги и толкнула его; из глаз ее потоком хлынули сердитые слезы.
"Now, then, spitfire!" said Tom.	- Ну-ну, потише, злюка, - сказал Том.
"What did you cut it off for, then?	- Для чего ж ты их тогда обстригла?
I shall go down: I can smell the dinner going in."	Ну, я иду, нюхом слышу, что сейчас будет обед.
He hurried downstairs and left poor Maggie to that bitter sense of the irrevocable which was almost an every-day experience of her small soul.	Он поспешил вниз и оставил Мэгги ro власти горького чувства, что сделанного не воротишь, -чувства, которое терзало ее детское сердечко чуть не каждый день.
She could see clearly enough, now the thing was done, that it was very foolish, and that she should have to hear and think more about her hair than ever; for Maggie rushed to her deeds with passionate impulse, and then saw not only their consequences, but what would have happened if they had not been done, with all the detail and exaggerated circumstance of an active imagination.	Она уже ясно видела, что учинила глупость и что теперь ей придется больше чем когда-либо слышать о своих волосах. Мэгги всегда поступала не подумав, под влиянием порыва, а затем во всех мельчайших подробностях, подсказанных живым воображением, представляла не только последствия своего поступка, но и что было бы, если бы она его не совершила.
Tom never did the same sort of foolish things as Maggie, having a wonderful instinctive discernment of what would turn to his advantage or disadvantage; and so it happened, that though he was much more wilful and inflexible than Maggie, his mother hardly ever called him naughty.	Том, обладавший удивительной врожденной способностью чуять, что ему на пользу, что во вред, никогда не делал таких глупостей, как Мэгги, и хотя был куда более своеволен и упрям, чем сестра, мать редко бранила его за непослушание.
But if Tom did make a mistake of that sort, he espoused it, and stood by it: he "didn't mind."	А уже если Тол совершал какой-нибудь промах, он держался твердо, ему все было нипочем.
If he broke the lash of his father's gigwhip by lashing the gate, he couldn't help it,-the whip shouldn't have got caught in the hinge.	Если он испортил отцовский кнут, нахлестывая ворота, он-то чем виноват? - нечего кнуту застревать в петле.
If Tom Tulliver whipped a gate, he was convinced, not that the whipping of gates by all boys was a justifiable act, but that he, Tom Tulliver, was justifiable in whipping that particular gate, and he wasn't going to be sorry. But Maggie, as she stood crying before the glass, felt it impossible that she should go down to dinner and endure the severe eyes and severe words of her aunts, while Tom and Lucy, and Martha, who waited at table, and perhaps her father and her uncles, would laugh at her; for if Tom had laughed at her, of course every one else would; and if she had only let her hair alone, she could have sat with Tom and Lucy, and had the apricot pudding and the custard!	Раз Том Талливер стегает ворота, значит, поступок этот оправдан тем, что стегает их не кто другой, а именно он, Том Талливер, и он не намерен ни в чем раскаиваться... Но Мэгги, стоявшая в слезах перед зеркалом, чувствовала, что она просто не в состоянии сойти вниз и вынести суровые слова и взоры тетушек и смех, которым встретят ее Том, и Люси, и Марта, прислуживающая за столом, а возможно, даже отец и дядюшки, - раз Том смеялся, ясно - все остальные тоже будут. Ах, если бы она не трогала своих волос! Она сидела бы сейчас вместе с Томом и Люси и ела рулет с абрикосовым вареньем и дрочену.
What could she do but sob?	Что ей еще оставалось, как не плакать?
She sat as helpless and despairing among her black locks as Ajax among the slaughtered sheep.	Глядя на темные пряди срезанных волос, она была в таком же отчаянии, так же нуждалась в помощи, как Аякс, глядящий на перебитых им овец.

Very trivial, perhaps, this anguish seems to weather-worn mortals who have to think of Christmas bills, dead loves, and broken friendships; but it was not less bitter to Maggie-perhaps it was even more bitter-than what we are fond of calling antithetically the real troubles of mature life.	Возможно, закаленные невзгодами смертные, которым приходится думать о новогодних счетах, о погибшей любви и разбитой дружбе, назовут ее терзания пустыми, но для Мэгги они были не менее, а может быть и более мучительными, чем те, что в противовес им называют истинными огорчениями зрелых лет.
"Ah, my child, you will have real troubles to fret about by and by," is the consolation we have almost all of us had administered to us in our childhood, and have repeated to other children since we have been grown up.	"Ах, дитя мое, скоро тебя ждут настоящие печали, не то что теперь", - успокаивали нас в детстве, и мы, в свою очередь, став взрослыми, успокаиваем так других детей.
We have all of us sobbed so piteously, standing with tiny bare legs above our little socks, when we lost sight of our mother or nurse in some strange place; but we can no longer recall the poignancy of that moment and weep over it, as we do over the remembered sufferings of five or ten years ago.	Кому из нас не случалось, потеряв в незнакомом месте мать или няню, жалобно всхлипывать, глядя на свои голые ножки в маленьких носочках; но мы не можем теперь вызвать в памяти острую боль той минуты и поплакать над ней, как мы плачем над памятными до сих пор страданиями, испытанными каких-нибудь пять или десять лет назад.
Every one of those keen moments has left its trace, and lives in us still, but such traces have blent themselves irrecoverably with the firmer texture of our youth and manhood; and so it comes that we can look on at the troubles of our children with a smiling disbelief in the reality of their pain.	Каждая из таких горьких минут оставила свой неизгладимый след, но следы эти уже невозможно распознать под более поздними напластованиями поры нашей юности и зрелых лет; вот почему мы смотрим на горести детей с улыбкой, не верим в реальность их мучений.
Is there any one who can recover the experience of his childhood, not merely with a memory of what he did and what happened to him, of what he liked and disliked when he was in frock and trousers, but with an intimate penetration, a revived consciousness of what he felt then, when it was so long from one Midsummer to another; what he felt when his school fellows shut him out of their game because he would pitch the ball wrong out of mere wilfulness; or on a rainy day in the holidays, when he didn't know how to amuse himself, and fell from idleness into mischief, from mischief into defiance, and from defiance into sulkiness; or when his mother absolutely refused to let him have a tailed coat that "half," although every other boy of his age had gone into tails already?	Можем ли мы, оглядываясь на далекое детство, вспомнить не только то, что мы делали и что с нами случалось, что нам нравилось и что не нравилось, когда мы ходили в коротком платьице или штанишках, но и проникнуть духовным взором в те чувства, которые владели нами, когда так далеко было от одних летних каникул до других, можем ли возродить в сознании все пережитое, когда школьные товарищи не хотели с нами больше играть потому, что мы просто из упрямства неправильно подавали мяч; или когда в дождливый день, не зная, чем заняться, мы от безделья принимались за проказы, от проказ переходили к открытому непослушанию, от непослушания к угрюмой мрачности; или когда мать наотрез отказывалась сшить нам взрослое платье к новому полугодию, хотя добрая половина наших сверстников давно вышла из курточек?
Surely if we could recall that early bitterness, and the dim guesses, the strangely perspectiveless conception of life, that gave the bitterness its intensity, we should not pooh-pooh the griefs of our children.	Я уверен, если бы мы заново могли изведать горечь тех первых обид, тех неясных предчувствий, то ощущение полной безнадежности, которое во сто крат усугубляло эту горечь, мы бы не относились с таким пренебрежением к печалям наших детей.
"Miss Maggie, you're to come down this minute," said Kezia, entering the room hurriedly.	- Мисс Мэгги, вам велено сейчас же идти вниз, -сказала Кезия, поспешно входя в комнату.

"Lawks! what have you been a-doing?	- Батюшки! Что вы натворили!
I never see such a fright!"	В жизни такого пугала не видела.
"Don't, Kezia," said Maggie, angrily.	- Перестань, Кезия, - сердито сказала Мэгги.
"Go away!"	- Уходи.
"But I tell you you're to come down, Miss, this minute; your mother says so," said Kezia, going up to Maggie and taking her by the hand to raise her from the floor.	- Но, говорю вам, мисс, вам велено сейчас же идти вниз - так приказала ваша матушка, - повторила Кезия, подходя к Мэгги и беря ее за руку, чтобы поднять с полу.
"Get away, Kezia; I don't want any dinner," said Maggie, resisting Kezia's arm.	- Уйди, Кезия, я не хочу обедать! - крикнула Мэгги, отталкивая ее руку.
"I sha'n't come."	- Не пойду я вниз.
"Oh, well, I can't stay.	- Ну, как знаете, мне недосуг вас ждать.
I've got to wait at dinner," said Kezia, going out again.	Я должна прислуживать за столом, - ответила Кезия, выходя из комнаты.
"Maggie, you little silly," said Tom, peeping into the room ten minutes after, "why don't you come and have your dinner?	- Мэгги, глупая, - сказал Том, заглядывая в дверь минут десять спустя, - почему ты не идешь обедать?
There's lots o' goodies, and mother says you're to come.	Там целая куча сластей, и мама велит, чтобы ты шла.
What are you crying for, you little spooney?"	Ну чего ты ревешь, - экая ты нюня.
Oh, it was dreadful!	О, это ужасно!
Tom was so hard and unconcerned; if he had been crying on the floor, Maggie would have cried too.	Том так жесток и бессердечен! Если бы оп сидел на полу и плакал, Мэгги тоже заплакала бы вместе с ним.
And there was the dinner, so nice; and she was so hungry.	И обед, наверно, вкусный, а она так хочет, так хочет есть.
It was very bitter.	Ах, как ей тяжело!
But Tom was not altogether hard.	Однако Том был не так уж жесток.
He was not inclined to cry, and did not feel that Maggie's grief spoiled his prospect of the sweets; but he went and put his head near her, and said in a lower, comforting tone,-	Он не собирался плакать, и горе Мэгги не мешало ему с удовольствием предвкушать сладкое, но он подошел к ней и, прижав ее голову к своей, тихо сказал, стараясь ее утешить:
"Won't you come, then, Magsie?	- Значит, не придешь, Мэгги?
Shall I bring you a bit o' pudding when I've had mine, and a custard and things?"	Хочешь, я привесу тебе кусочек рулета, когда съем свой, и драчену, и разных разностей?
"Ye-e-es," said Maggie, beginning to feel life a little more tolerable.	- Хочу-у-у, - протянула Мэгги, чувствуя, что жизнь становится несколько более сносной.
"Very well," said Tom, going away.	- Хорошо, - сказал Том, выходя.
But he turned again at the door and said, "But you'd better come, you know.	Но у самых дверей он снова обернулся и добавил: - А все же лучше спускайся, знаешь.
There's the dessert,-nuts, you know, and cowslip wine."	Там на десерт - орехи и настойка из буквицы.

Maggie's tears had ceased, and she looked reflective as Tom left her.	Когда Том ушел, Мэгги перестала плакать и задумалась.
His good nature had taken off the keenest edge of her suffering, and nuts with cowslip wine began to assert their legitimate influence.	Его участливые слова немного смягчили ее горе, а орехи и настойка стали предъявлять свои законные права.
Slowly she rose from amongst her scattered locks, and slowly she made her way downstairs.	Медленно поднялась она с пола, усыпанного прядями срезанных волос, медленно спустилась вниз.
Then she stood leaning with one shoulder against the frame of the dining-parlour door, peeping in when it was ajar.	Здесь, прислонившись плечом к косяку, она заглянула внутрь, когда дверь в столовую приотворилась.
She saw Tom and Lucy with an empty chair between them, and there were the custards on a side-table; it was too much.	Она увидела Тома, и Люси, и пустой стул между ними, а рядом на столике дрочену. Это было выше ее сил.
She slipped in and went toward the empty chair.	Она проскользнула в комнату и направилась к своему месту.
But she had no sooner sat down than she repented and wished herself back again.	Но не успела она сесть, как пожалела об этом, и ей снова захотелось очутиться наверху.
Mrs. Tulliver gave a little scream as she saw her, and felt such a "turn" that she dropped the large gravy-spoon into the dish, with the most serious results to the table-cloth.	При виде ее миссис Талливер чуть не хватил удар: тихонько вскрикнув, она уронила большую ложку, которой набирала подливку, прямо в блюдо - с самыми неприятными последствиями для скатерти.
For Kezia had not betrayed the reason of Maggie's refusal to come down, not liking to give her mistress a shock in the moment of carving, and Mrs. Tulliver thought there was nothing worse in question than a fit of perverseness, which was inflicting its own punishment by depriving Maggie of half her dinner.	Кезия, не желая волновать хозяйку в то время, когда та режет мясо, не открыла ей истинной причины того, почему Мэгги отказалась спуститься вниз, и миссис Талливер думала, что речь идет не более чем о приступе упрямства, за которое Мэгги сама себя наказала, лишившись половины обеда.
Mrs. Tulliver's scream made all eyes turn towards the same point as her own, and Maggie's cheeks and ears began to burn, while uncle Glegg, a kind-looking, white-haired old gentleman, said,-	Возглас миссис Талливер заставил все глаза обратиться туда, куда был устремлен ее взор; щеки и уши Мэгги запылали огнем, а дядюшка Глегг, седой добродушный джентльмен, воскликнул:
"Heyday! what little gell's this?	- Ну и ну! Что это за маленькая девочка?
Why, I don't know her.	Да я совсем ее не знаю.
Is it some little gell you've picked up in the road, Kezia?"	Уж не на дороге ли вы ее подобрали, Кезия?
"Why, she's gone and cut her hair herself," said Mr. Tulliver in an undertone to Mr. Deane, laughing with much enjoyment.	- Гляди ты, ведь это она сама обрезала себе волосы, - вполголоса сказал мистер Талливер мистеру Дину и от души рассмеялся.
Did you ever know such a little hussy as it is?"	- Видели вы такую негодницу?
"Why, little miss, you've made yourself look very funny," said Uncle Pullet, and perhaps he never in his life made an observation which was felt to be so lacerating.	- Ну, мисс, и смешной же у тебя теперь вид, -заметил дядюшка Пуллет; и, вероятно, ни разу в жизни слова его никому не причиняли такой острой боли.

"Fie, for shame!" said aunt Glegg, in her loudest, severest tone of reproof.	- Фи, как не стыдно! - громко произнесла тетушка Глегг тоном самого сурового порицания.
"Little gells as cut their own hair should be whipped and fed on bread and water,-not come and sit down with their aunts and uncles."	- Маленьких девочек, которые стригут себе волосы, следует сечь и сажать на хлеб и воду, а не пускать за стол вместе с дядюшками и тетушками.
"Ay, ay," said uncle Glegg, meaning to give a playful turn to this denunciation, "she must be sent to jail, I think, and they'll cut the rest of her hair off there, and make it all even."	- Да, да, - подхватил дядюшка Глегг, желая обернуть эту угрозу в шутку, - я думаю, ее нужно отправить в тюрьму, там ей остригут остальные волосы - вот и подравняются.
"She's more like a gypsy nor ever," said aunt Pullet, in a pitying tone; "it's very bad luck, sister, as the gell should be so brown; the boy's fair enough.	- Она стала еще больше похожа на цыганку, чем раньше, - сказала тетушка Пуллет с жалостью в голосе. - Какая обида, сестрина, что девочка такая смуглая; мальчик-то беленький, ничего не скажешь.
I doubt it'll stand in her way i' life to be so brown."	Боюсь, как бы ей это не повредило в жизни.
"She's a naughty child, as'll break her mother's heart," said Mrs. Tulliver, with the tears in her eyes.	- Она гадкая девочка и хочет разбить своей маме сердце, - проговорила миссис Талливер со слезами на глазах.
Maggie seemed to be listening to a chorus of reproach and derision.	На Мэгги сыпался град упреков и насмешек.
Her first flush came from anger, which gave her a transient power of defiance, and Tom thought she was braving it out, supported by the recent appearance of the pudding and custard.	Сперва ее щеки вспыхнули от гнева, который на некоторое время, очень ненадолго, дал ей силы для внутреннего отпора, и Том решил, что, вдохновленная появлением рулета и дрочены, она стойко все перенесет.
Under this impression, he whispered,	Под этим впечатлением он шепнул:
"Oh, my! Maggie, I told you you'd catch it."	"Ой, не могу, Мэгги, говорил я тебе, что влетит".
He meant to be friendly, but Maggie felt convinced that Tom was rejoicing in her ignominy.	Он сказал это из дружеских чувств, но Мэгги подумала, что Том радуется ее позору.
Her feeble power of defiance left her in an instant, her heart swelled, and getting up from her chair, she ran to her father, hid her face on his shoulder, and burst out into loud sobbing.	И без того слабое сопротивление рухнуло, к горлу подкатил какой-то ком, и, вскочив со стула, она подбежала к отцу, уткнулась лицом ему в плечо и громко расплакалась.
"Come, come, my wench," said her father, soothingly, putting his arm round her, "never mind; you was i' the right to cut it off if it plagued you; give over crying; father'll take your part."	- Полно, полно, девонька, - принялся утешать ее отец, прижимая к себе, - ну что за беда; твое право было их обрезать, коли они тебе мешали. Брось плакать, отец не даст тебя в обиду.
Delicious words of tenderness!	Целительный бальзам нежности!
Maggie never forgot any of these moments when her father "took her part"; she kept them in her heart, and thought of them long years after, when every one else said that her father had done very ill by his children.	Мэгги не забыла ни одного из этих случаев, когда отец "не давал ее в обиду"; она хранила их в своем сердце и думала о них многие годы спустя, когда все толковали, что мистер Талливер плохо выполнил свой долг по отношению к детям.
"How your husband does spoil that child, Bessy!" said Mrs. Glegg, in a loud "aside," to Mrs. Tulliver.	- Ох, и балует же твой муж этого ребенка, Бесси! -громко произнесла "в сторону" миссис Глегг.
"It'll be the ruin of her, if you don't take care.	- Это ее погубит, ежели ты не примешь мер.

My father never brought his children up so, else we should ha' been a different sort o' family to what we are."	Мой отец так своих детей не воспитывал, иначе не бывать бы нашей семье такой, какая она есть.
Mrs. Tulliver's domestic sorrows seemed at this moment to have reached the point at which insensibility begins.	К этому времени расстройство миссис Талливер из-за семейных неприятностей достигло, видимо, того предела, за которым наступает полное безразличие.
She took no notice of her sister's remark, but threw back her capstrings and dispensed the pudding, in mute resignation.	Не обратив внимания на слова сестры, она откинула назад ленты чепчика и с немой покорностью судьбе принялась раскладывать рулет.
With the dessert there came entire deliverance for Maggie, for the children were told they might have their nuts and wine in the summer-house, since the day was so mild; and they scampered out among the budding bushes of the garden with the alacrity of small animals getting from under a burning glass.	Десерт принес Мэгги полное избавление, так как детям разрешили взять настойку и орехи в беседку, - день был очень теплый, - и с живостью букашек, выбравшихся из-под направленного на них зажигательного стекла, они выбежали из дома и помчались наперегонки по саду, где только-только стали набухать на кустах почки.
Mrs. Tulliver had her special reason for this permission: now the dinner was despatched, and every one's mind disengaged, it was the right moment to communicate Mr. Tulliver's intention concerning Tom, and it would be as well for Tom himself to be absent.	У миссис Талливер были особые основания отпустить детей. Теперь, когда покончили с обедом и мысли больше не были заняты едой, наступил подходящий момент, чтобы сообщить о планах мистера Талливера относительно Тома, и самому Тому при этом лучше было не присутствовать.
The children were used to hear themselves talked of as freely as if they were birds, and could understand nothing, however they might stretch their necks and listen; but on this occasion Mrs. Tulliver manifested an unusual discretion, because she had recently had evidence that the going to school to a clergyman was a sore point with Tom, who looked at it as very much on a par with going to school to a constable.	Дети привыкли, что о них говорят так свободно, словно они птицы и ничего не понимают, как бы они ни вытягивали свои шейки и ни прислушивались; но в данном случае миссис Талливер проявила необычную осмотрительность, так как за последнее время по некоторым признакам убедилась, что учение у пастора для Тома - перспектива столь же малоприятная, как, например, обучение у констебля.
Mrs. Tulliver had a sighing sense that her husband would do as he liked, whatever sister Glegg said, or sister Pullet either; but at least they would not be able to say, if the thing turned out ill, that Bessy had fallen in with her husband's folly without letting her own friends know a word about it.	Миссис Талливер со вздохом признавалась себе, что ее муж все равно сделает по-своему, что бы там ни говорили сестрица Глегг или сестрица Пуллет, но, во всяком случае, если дело обернется худо, никто не сможет ее упрекнуть, что она согласилась на безрассудный поступок мужа, ни слова не сказав своей родне.
"Mr. Tulliver," she said, interrupting her husband in his talk with Mr. Deane, "it's time now to tell the children's aunts and uncles what you're thinking of doing with Tom, isn't it?"	- Мистер Талливер, - прервала она беседу своего мужа с мистером Дином, - не пора ли уже рассказать тетушкам и дядюшкам, что ты решил насчет Тома?
"Very well," said Mr. Tulliver, rather sharply, "I've no objections to tell anybody what I mean to do with him.	- Ладно, - довольно резко ответил мистер Талливер, - я готов кому угодно сказать, что я решил с ним сделать.

I've settled," he added, looking toward Mr. Glegg and Mr. Deane,-"I've settled to send him to a Mr. Stelling, a parson, down at King's Lorton, there,-an uncommon clever fellow, I understand, as'll put him up to most things."	Я решил, - продолжал он, глядя на мистера Глегга и мистера Дина, - я решил послать его к мистеру Стеллингу, пастору в Кинг-Лортоне... Очень, говорят, сведущий человек, он Тома на ум наставит.
There was a rustling demonstration of surprise in the company, such as you may have observed in a country congregation when they hear an allusion to their week-day affairs from the pulpit.	Среди присутствующих пронесся шепот удивления, как это бывает в сельской церкви, когда священник коснется с кафедры житейских дел своей паствы.
It was equally astonishing to the aunts and uncles to find a parson introduced into Mr. Tulliver's family arrangements.	Для тетушек и дядюшек было полной неожиданностью узнать, что планы мистера Талливера как-то связаны с пастором.
As for uncle Pullet, he could hardly have been more thoroughly obfuscated if Mr. Tulliver had said that he was going to send Tom to the Lord Chancellor; for uncle Pullet belonged to that extinct class of British yeoman who, dressed in good broadcloth, paid high rates and taxes, went to church, and ate a particularly good dinner on Sunday, without dreaming that the British constitution in Church and State had a traceable origin any more than the solar system and the fixed stars.	Что до дядюшки Пуллета, он вряд ли был бы больше сбит с толку, если бы мистер Талливер заявил, что собирается послать Тома к лорду-канцлеру. Мистер Пуллет принадлежал к тому ныне вымершему классу английских йоменов, которые одевались в тонкое сукно, платили высокие налоги и подати, исправно ходили в церковь и уничтожали по воскресеньям праздничный обед, столь же твердо веря в то, что между британской церковью и государством нет никакого различия, как в то, что солнце вертится вокруг земли.
It is melancholy, but true, that Mr. Pullet had the most confused idea of a bishop as a sort of a baronet, who might or might not be a clergyman; and as the rector of his own parish was a man of high family and fortune, the idea that a clergyman could be a schoolmaster was too remote from Mr. Pullet's experience to be readily conceivable.	Печально, но факт - у мистера Пуллета было смутное представление, что епископ - это нечто вроде баронета, который может быть, а может и не быть священнослужителем, и так как пастор его прихода был человек родовитый и состоятельный, мысль о том, что священник выступает в роли учителя, настолько противоречила всем его понятиям, что совершенно не укладывалась в голове.
I know it is difficult for people in these instructed times to believe in uncle Pullet's ignorance; but let them reflect on the remarkable results of a great natural faculty under favoring circumstances.	Я знаю, в наш просвещенный век трудно поверить в столь глубокое невежество, но поразмыслите, каких блестящих результатов может достигнуть при благоприятных условиях человек, одаренный природными способностями.
And uncle Pullet had a great natural faculty for ignorance.	А дядюшка Пуллет отличался как раз исключительной природной способностью к невежеству.
He was the first to give utterance to his astonishment.	Он-то первый и выразил вслух свое недоумение.
"Why, what can you be going to send him to a parson for?" he said, with an amazed twinkling in his eyes, looking at Mr. Glegg and Mr. Deane, to see if they showed any signs of comprehension.	- Что? Зачем вам понадобилось посылать его к пастору? - спросил он, изумленно помаргивая, и поглядел на мистера Глегга и мистера Дина, чтобы увидеть, понимают ли они хоть что-нибудь.
"Why, because the parsons are the best schoolmasters, by what I can make out," said poor Mr. Tulliver, who, in the maze of this puzzling world, laid hold of any clue with great readiness and tenacity.	- Да затем, что пасторы, как я смекаю, - лучшие учителя, - сказал бедный мистер Талливер, который в лабиринте нашего мудреного света с величайшей готовностью крепко хватался за любую путеводную нить.

"Jacobs at th' academy's no parson, and he's done very bad by the boy; and I made up my mind, if I send him to school again, it should be to somebody different to Jacobs.	- Джейкобз, у которого был Том, не пастор, а что толку? Ничему он Тома не выучил. Вот я и решил - уж коли посылать Тома к учителю, так чтоб не был вроде Джейкобза.
And this Mr. Stelling, by what I can make out, is the sort o' man I want.	А этот мистер Стеллинг, судя по всему, как раз такой человек, какой мне нужен.
And I mean my boy to go to him at Midsummer," he concluded, in a tone of decision, tapping his snuff-box and taking a pinch.	Я собираюсь отправить к нему Тома после Иванова дня, - решительно закончил он, постучав по крышке табакерки, и заложил в нос понюшку табаку.
"You'll have to pay a swinging half-yearly bill, then, eh, Tulliver?	- Вам тогда придется оплатить солидный счет за полгода, э, Талливер?
The clergymen have highish notions, in general," said Mr. Deane, taking snuff vigorously, as he always did when wishing to maintain a neutral position.	Пасторы имеют о себе довольно высокое понятие, - заметил мистер Дин, с шумом втягивая табак, что он проделывал во всех тех случаях, когда хотел остаться в стороне.
"What! do you think the parson'll teach him to know a good sample o' wheat when he sees it, neighbor Tulliver?" said Mr. Glegg, who was fond of his jest, and having retired from business, felt that it was not only allowable but becoming in him to take a playful view of things.	- И вы думаете, сосед Талливер, пастор научит его различать с первого взгляда, какая пшеница хорошая, какая плохая? - засмеялся мистер Глегг; он любил пошутить и считал, что теперь, когда он удалился от дел, ему не только простительно, но даже подобает видеть вещи с их смешной стороны.
"Why, you see, I've got a plan i' my head about Tom," said Mr. Tulliver, pausing after that statement and lifting up his glass.	- Да я, понимаете, задумал тут кой-что насчет Тома, - начал мистер Талливер, но, сделав это заявление, умолк и поднес к губам стакан.
"Well, if I may be allowed to speak, and it's seldom as I am," said Mrs. Glegg, with a tone of bitter meaning, "I should like to know what good is to come to the boy by bringin' him up above his fortin."	- Ну, ежели мне дозволят раскрыть рот - а это не часто бывает, - с горькой многозначительностью вмешалась миссис Глегг, - я хотела бы узнать, какой толк дать мальчику воспитание не по средствам.
"Why," said Mr. Tulliver, not looking at Mrs. Glegg, but at the male part of his audience, "you see, I've made up my mind not to bring Tom up to my own business.	- Видите ли, - продолжал мистер Талливер, глядя не на миссис Г легг, а на мужскую половину своей аудитории, - я решил пустить Тома по другой части.
I've had my thoughts about it all along, and I made up my mind by what I saw with Garnett and his son.	Я уж давненько об этом подумывал, а как посмотрел на Г арнета и его сына, так и сомневаться перестал.
I mean to put him to some business as he can go into without capital, and I want to give him an eddication as he'll be even wi' the lawyers and folks, and put me up to a notion now an' then."	Хочу определить его к какому-нибудь делу, где бы он мог начать без капитала; вот и надо отдать его в науку, чтоб он не уступал законникам и всяким таким людям и меня мог при случае надоумить.
Mrs. Glegg emitted a long sort of guttural sound with closed lips, that smiled in mingled pity and scorn.	Не разжимая губ, на которых играла не то жалостливая, не то презрительная улыбка, миссис Глегг издала громкое "гм".

"It 'ud be a fine deal better for some people," she said, after that introductory note, "if they'd let the lawyers alone."	- Было бы куда лучше для иных людей, -произнесла она после столь многообещающего введения, - кабы они оставили законников в покое.
"Is he at the head of a grammar school, then, this clergyman, such as that at Market Bewley?" said Mr. Deane.	- Значит, он стоит во главе средней классической школы, этот пастор - вроде той, что на Маркет-Бейли? - спросил мистер Дин.
"No, nothing of that," said Mr. Tulliver.	- Нет... вовсе нет, - обернулся к нему мистер Талливер.
"He won't take more than two or three pupils, and so he'll have the more time to attend to 'em, you know."	- Он возьмет не больше двух-трех учеников, так что у него будет достаточно времени для каждого из них.
"Ah, and get his eddication done the sooner; they can't learn much at a time when there's so many of 'em," said uncle Pullet, feeling that he was getting quite an insight into this difficult matter.	- А-а, и он их быстрее выучит. А то им трудно учиться, когда их так много, - заметил дядюшка Пуллет, чувствуя, что наконец проник в самую суть этого трудного вопроса.
"But he'll want the more pay, I doubt," said Mr. Glegg.	-Но он, верно, и деньги спросит хорошие?..-осведомился дядюшка Глегг.
"Ay, ay, a cool hundred a year, that's all," said Mr. Tulliver, with some pride at his own spirited course.	-Да, добрых сто фунтов в год... не меньше,-произнес мистер Талливер, немало гордясь своим решительным образом действий.
"But then, you know, it's an investment; Tom's eddication 'ull be so much capital to him."	- Но это опять же не выброшенные деньги; образование для Тома будет тот же капитал.
"Ay, there's something in that," said Mr. Glegg.	- Да, это имеет свой смысл, - заметил мистер Глегг.
"Well well, neighbor Tulliver, you may be right, you may be right:	- Что ж, сосед Талливер, может, вы и правы, может, вы и правы.
'When land is gone and money's spent,	Коль нет земли и нет ни пенни,
Then learning is most excellent.'	То в пору взяться за ученье.
"I remember seeing those two lines wrote on a window at Buxton.	Я, помню, видел эти две строчки на витрине в Бакстоне.
But us that have got no learning had better keep our money, eh, neighbor Pullet?"	Но нам, неученым, лучше приберечь свои денежки, а, сосед Пуллет?
Mr. Glegg rubbed his knees, and looked very pleasant.	- И мистер Глегг с довольным видом потер колени.
"Mr. Glegg, I wonder at you," said his wife.	-Дивлюсь я вам, мистер Глегг,- заявила его супруга.
"It's very unbecoming in a man o' your age and belongings."	- Не к лицу это человеку вашего возраста и положения.
"What's unbecoming, Mrs. G.?" said Mr. Glegg, winking pleasantly at the company.	- Что не к лицу, миссис Г легг? - спросил мистер Глегг, весело подмигивая окружающим.
"My new blue coat as I've got on?"	- Новый синий костюм, который я сегодня надел?
"I pity your weakness, Mr. Glegg.	-Мне жаль вас, мистер Глегг: как можно проявлять такую слабость характера!

I say it's unbecoming to be making a joke when you see your own kin going headlongs to ruin."	Я говорю, не к лицу вам шутить, когда ваша родня очертя голову несется к разорению.
"If you mean me by that," said Mr. Tulliver, considerably nettled, "you needn't trouble yourself to fret about me. I can manage my own affairs without troubling other folks."	- Коли это вы обо мне, - отозвался мистер Талливер, задетый за живое, - так обо мне можете не беспокоиться, я справлюсь со своими делами без посторонней помощи.
"Bless me!" said Mr. Deane, judiciously introducing a new idea, "why, now I come to think of it, somebody said Wakem was going to send his son-the deformed lad-to a clergyman, didn't they, Susan?" (appealing to his wife).	- Как это я забыл, - сказал мистер Дин, благоразумно переводя разговор на другую тему, -ведь я слышал от кого-то, что Уэйкем тоже собирается послать своего сына - Этого калеку - к пастору. Ты не помнишь, Сюзан? - обратился он к своей супруге.
"I can give no account of it, I'm sure," said Mrs. Deane, closing her lips very tightly again.	- Ничего не могу об этом сказать, ровно ничего, -ответила миссис Дин и снова крепко сжала губы.
Mrs. Deane was not a woman to take part in a scene where missiles were flying.	Кто-кто, но уж никак не миссис Дин станет ввязываться в перебранку, где того и гляди достанется тебе самому.
"Well," said Mr. Tulliver, speaking all the more cheerfully, that Mrs. Glegg might see he didn't mind her, "if Wakem thinks o' sending his son to a clergyman, depend on it I shall make no mistake i' sending Tom to one.	- Что ж, - сказал мистер Талливер преувеличенно весело, чтобы миссис Глегг видела, что он и думать о ней забыл. - Уж коли Уэйкем хочет послать сына к пастору - будьте уверены, я не промахнусь, когда сделаю то же.
Wakem's as big a scoundrel as Old Harry ever made, but he knows the length of every man's foot he's got to deal with.	Уэйкем - самая продувная бестия, какую породил нечистый, но уж он-то насквозь видит всякого, с кем имеет дело.
Ay, ay, tell me who's Wakem's butcher, and I'll tell you where to get your meat."	Да, да, скажите мне, кто мясник Уэйкема, и я скажу вам, где покупать мясо.
"But lawyer Wakem's son's got a hump-back," said Mrs. Pullet, who felt as if the whole business had a funereal aspect; "it's more nat'ral to send him to a clergyman."	- Но сын адвоката Уэйкема - горбун, - заметила миссис Пуллет со смутным ощущением, что вся эта история принимает несколько похоронный характер, - натуральнее послать его к пастору.
"Yes," said Mr. Glegg, interpreting Mrs. Pullet's observation with erroneous plausibility, "you must consider that, neighbor Tulliver; Wakem's son isn't likely to follow any business.	- Да, - вмешался мистер Г легг, опрометчиво подхватывая слова миссис Пуллет, - не забывайте об этом, сосед Талливер. Сын Уэйкема вряд ли пойдет по деловой части.
Wakem 'ull make a gentleman of him, poor fellow."	Уэйкем сделает из него джентльмена, из бедного мальчонки.
"Mr. Glegg," said Mrs. G., in a tone which implied that her indignation would fizz and ooze a little, though she was determined to keep it corked up, "you'd far better hold your tongue. Mr. Tulliver doesn't want to know your opinion nor mine either.	- Мистер Г легг, - прервала его миссис Г легг тоном, свидетельствующим, что, хотя она решила крепко закупорить свое негодование, оно помимо ее воли с шумом просачивается наружу, -придержите лучше язык, мистер Талливер не желает знать ваше мнение, равно как и мое.
There's folks in the world as know better than everybody else."	Иные люди сами лучше всех все знают.
"Why, I should think that's you, if we're to trust your own tale," said Mr. Tulliver, beginning to boil up again.	- Ну, коли судить по вашим словам, так это к вам как раз и относится, - отрезал мистер Талливер, снова начиная кипятиться.

"Oh, I say nothing," said Mrs. Glegg, sarcastically.	- О, я молчу, - саркастически промолвила миссис Глегг.
"My advice has never been asked, and I don't give it."	- Моего совета не спрашивали, я и не даю его.
"It'll be the first time, then," said Mr. Tulliver.	- Редкий случай, - сказал мистер Талливер.
"It's the only thing you're over-ready at giving."	- Советы - единственное, что вы даете, даже чересчур охотно.
"I've been over-ready at lending, then, if I haven't been over-ready at giving," said Mrs. Glegg.	- Давать, может, я ничего и не даю, зато охотно ссужаю, - отпарировала миссис Глегг.
"There's folks I've lent money to, as perhaps I shall repent o' lending money to kin."	- Я одалживала деньги кой-кому, кто, может статься, заставит меня пожалеть, что я ссужала собственную родню.
"Come, come, come," said Mr. Glegg, soothingly.	- Полно, полно, полно, - пытался успокоить их мистер Глегг.
But Mr. Tulliver was not to be hindered of his retort.	Но ничто не могло удержать мистера Талливера от резкого ответа:
"You've got a bond for it, I reckon," he said; "and you've had your five per cent, kin or no kin."	- Ну, так вы, сдается мне, имеете долговое обязательство и получаете своп пять процентов, родня это или не родня.
"Sister," said Mrs. Tulliver, pleadingly, "drink your wine, and let me give you some almonds and raisins."	- Сестрица, - умоляюще промолвила миссис Талливер, - выпей настойки и возьми хоть немножко миндаля и изюма.
"Bessy, I'm sorry for you," said Mrs. Glegg, very much with the feeling of a cur that seizes the opportunity of diverting his bark toward the man who carries no stick.	- Бесси, мне жаль тебя, - обернулась к ней миссис Г легг; она сильно напоминала дворняжку, которая обрадовалась случаю оставить в покое прохожего с палкой и облаять безоружного.
"It's poor work talking o' almonds and raisins."	- Не к чему сейчас толковать мне о миндале да изюме.
"Lors, sister Glegg, don't be so quarrelsome," said Mrs. Pullet, beginning to cry a little.	- О боже, сестрица Г легг, не надо ссориться, -простонала миссис Пуллет, роняя слезу.
"You may be struck with a fit, getting so red in the face after dinner, and we are but just out o' mourning, all of us,-and all wi' gowns craped alike and just put by; it's very bad among sisters."	- Да еще после обеда. Тебя может хватить удар -смотри, ты вся красная сделалась... а мы только-только сняли траур и уложили в сундуки платья с крепом. Так сестры не поступают.
"I should think it is bad," said Mrs. Glegg.	- Надо думать, не поступают, - отрезала миссис Глегг.
"Things are come to a fine pass when one sister invites the other to her house o' purpose to quarrel with her and abuse her."	- Хорошенькие настали времена, ежели одна сестра приглашает к себе в дом другую нарочно, чтобы затеять ссору и оскорблять ее.
"Softly, softly, Jane; be reasonable, be reasonable," said Mr. Glegg.	- Легче, легче, Джейн, не горячись, - вступился мистер Глегг.
But while he was speaking, Mr. Tulliver, who had by no means said enough to satisfy his anger, burst out again.	Но не успел он договорить, как мистера Талливера, ни в коей мере еще не излившего свой гнев, снова прорвало.
"Who wants to quarrel with you?" he said.	- Да кто тут затевает ссоры? - вскричал он.

"It's you as can't let people alone, but must be gnawing at 'em forever.	- Вы сами не можете оставить людей в покое и вечно всех грызете.
I should never want to quarrel with any woman if she kept her place."	Я ни за что не стану ссориться с женщиной, ежели она знает свое место.
"My place, indeed!" said Mrs. Glegg, getting rather more shrill.	- Свое место! Еще чего? - повысила голос миссис Глегг.
"There's your betters, Mr. Tulliver, as are dead and in their grave, treated me with a different sort o' respect to what you do; though I've got a husband as'll sit by and see me abused by them as 'ud never ha' had the chance if there hadn't been them in our family as married worse than they might ha' done."	- И поважнее вас были люди, мистер Талливер, -они давно уже спят вечным сном, - а обращались со мной поуважительней, чем вы... хотя, конечно, мой муж сидит тут, словно воды в рот набрал, и смотрит, как меня оскорбляют. И кто? Тот, кто и думать бы об этом не посмел, когда бы некоторые члены нашей семьи не вышли замуж невесть за кого.
"If you talk o' that," said Mr. Tulliver, "my family's as good as yours, and better, for it hasn't got a damned ill-tempered woman in it!"	- Уж коли об этом речь зашла, - отпарировал мистер Талливер, - так моя семья не хуже вашей... и даже лучше - в ней нет женщины с таким вздорным характером.
"Well," said Mrs. Glegg, rising from her chair, "I don't know whether you think it's a fine thing to sit by and hear me swore at, Mr. Glegg; but I'm not going to stay a minute longer in this house.	- Отлично, - заявила миссис Г легг, поднимаясь, -не знаю, может, вы, мистер Глегг, думаете, что так и надо - сидеть здесь и слушать, как меня поносят, но только я и минуты не останусь в этом доме.
You can stay behind, and come home with the gig, and I'll walk home."	Вы можете оставаться и ехать домой в двуколке, я пойду пешком.
"Dear heart, dear heart!" said Mr. Glegg in a melancholy tone, as he followed his wife out of the room.	- Ах ты, господи, ах ты, господи, - горестно промолвил мистер Глегг, выходя из комнаты вслед за своей половиной.
"Mr. Tulliver, how could you talk so?" said Mrs. Tulliver, with the tears in her eyes.	- Ну, как ты мог это сказать? - со слезами на глазах проговорила миссис Талливер.
"Let her go," said Mr. Tulliver, too hot to be damped by any amount of tears.	- Скатертью дорожка, - проворчал мистер Талливер, слишком разгоряченный, чтобы его могли охладить даже ручьи слез.
"Let her go, and the sooner the better; she won't be trying to domineer over me again in a hurry."	- Пусть уходит, и чем скорее, тем лучше. В другой раз подумает, прежде чем указывать мне.
"Sister Pullet," said Mrs. Tulliver, helplessly, "do you think it 'ud be any use for you to go after her and try to pacify her?"	- Сестрица Пуллет, - растерянно обратилась к сестре миссис Талливер, - как ты полагаешь, выйдет что, ежели ты пойдешь за ней и попробуешь ее урезонить?
"Better not, better not," said Mr. Deane.	- Лучше не надо, лучше не надо, - сказал мистер Дин.
"You'll make it up another day."	- Уладите это в другой раз.
"Then, sisters, shall we go and look at the children?" said Mrs. Tulliver, drying her eyes.	- Тогда, сестрицы, пойдем посмотрим, что делают дети, - предложила миссис Талливер, вытирая глаза.
No proposition could have been more seasonable.	Ни одно предложение не могло быть более кстати.

Mr. Tulliver felt very much as if the air had been cleared of obtrusive flies now the women were out of the room.	Когда сестры вышли из комнаты, мистер Талливер вздохнул с облегчением: ну и надоели ему эти женщины - хуже мух.
There were few things he liked better than a chat with Mr. Deane, whose close application to business allowed the pleasure very rarely.	Одним из наибольших удовольствий мистер Талливер полагал беседу с мистером Дином, но тот был настолько занят, что видеться им удавалось очень редко.
Mr. Deane, he considered, was the "knowingest" man of his acquaintance, and he had besides a ready causticity of tongue that made an agreeable supplement to Mr. Tulliver's own tendency that way, which had remained in rather an inarticulate condition.	Мистер Талливер считал мистера Дина самым "смыслящим" из своих знакомых, к тому же тот обладал бойким и злым языком, чего так недоставало самому мистеру Талливеру, у которого любовь к острому словцу не находила себе членораздельного выражения.
And now the women were gone, they could carry on their serious talk without frivolous interruption.	И теперь, когда женщины ушли, они могли наконец завести серьезный разговор, не опасаясь, что их прервут из-за каких-нибудь пустяков.
They could exchange their views concerning the Duke of Wellington, whose conduct in the Catholic Question had thrown such an entirely new light on his character; and speak slightingly of his conduct at the battle of Waterloo, which he would never have won if there hadn't been a great many Englishmen at his back, not to speak of Blucher and the Prussians, who, as Mr. Tulliver had heard from a person of particular knowledge in that matter, had come up in the very nick of time; though here there was a slight dissidence, Mr. Deane remarking that he was not disposed to give much credit to the Prussians,-the build of their vessels, together with the unsatisfactory character of transactions in Dantzic beer, inclining him to form rather a low view of Prussian pluck generally.	Они могли обменяться мнениями насчет герцога Веллингтона, позиция которого в католическом вопросе показала его в совершенно новом свете, и выразить снос презрение к тому, как он вел себя во время битвы при Ватерлоо, которую он ни за что бы не выиграл, если бы в его распоряжении не было многочисленной английской армии, не говоря уже о Блюхере и пруссаках, подоспевших, как слышал мистер Талливер от весьма осведомленного человека, в самый последний момент. Тут, правда, между ними возникло небольшое разногласие, ибо мистер Дин заметил, что не склонен слишком доверять пруссакам -форма их морских судов и неудовлетворительный характер сделок с данцигскими пивоварами заставляют его придерживаться весьма низкого мнения о пруссаках вообще.
Rather beaten on this ground, Mr. Tulliver proceeded to express his fears that the country could never again be what it used to be; but Mr. Deane, attached to a firm of which the returns were on the increase, naturally took a more lively view of the present, and had some details to give concerning the state of the imports, especially in hides and spelter, which soothed Mr. Tulliver's imagination by throwing into more distant perspective the period when the country would become utterly the prey of Papists and Radicals, and there would be no more chance for honest men.	Потерпев поражение в этом вопросе, мистер Талливер принялся сетовать на то, что не бывать уже стране такой, какой она была когда-то; однако мистер Дин, связанный с фирмой, доходы которой с каждым годом росли, естественно, не так мрачно смотрел на будущее и привел несколько примеров насчет состояния экспорта, в частности экспорта кож и технического цинка, которые несколько успокоили страхи мистера Талливера и отодвинули в более отдаленное будущее те времена, когда страна окончательно станет добычей папистов и радикалов и честным людям трудно будет пробиться в жизни.
Uncle Pullet sat by and listened with twinkling eyes to these high matters.	Дядюшка Пуллет сидел и, помаргивая глазками, слушал, как они обсуждают эти высокие материи.
He didn't understand politics himself,-thought they were a natural gift,-but by what he could make out, this Duke of Wellington was no better than he should be.	Сам он в политике ничего не смыслил, считая, что тут нужен особый талант, но, судя по тому, что они говорили, этот герцог Веллингтон совсем не подходил для своего поста.

Chapter VIII Mr. Tulliver Shows His Weaker Side	Глава VIII МИСТЕР ТАЛЛИВЕР ПРОЯВЛЯЕТ СЛАБОСТЬ
"Suppose sister Glegg should call her money in; it 'ud be very awkward for you to have to raise five hundred pounds now," said Mrs. Tulliver to her husband that evening, as she took a plaintive review of the day.	- А что, ежели сестрица Г легг потребует обратно свои деньги?.. Тебе будет не так легко раздобыть сейчас пятьсот фунтов, - сказала в тот вечер миссис Талливер своему супругу, перебирая в памяти все события этого горестного дня.
Mrs. Tulliver had lived thirteen years with her husband, yet she retained in all the freshness of her early married life a facility of saying things which drove him in the opposite direction to the one she desired.	Миссис Талливер прожила с мужем тринадцать лет, однако в полной неприкосновенности сохранила с первых дней супружеской жизни способность говорить вещи, которые побуждали его делать как раз обратное тому, что ей хотелось.
Some minds are wonderful for keeping their bloom in this way, as a patriarchal goldfish apparently retains to the last its youthful illusion that it can swim in a straight line beyond the encircling glass.	Удивительно, как некоторые умы ухитряются не потерять своей первозданной свежести; так золотая рыбка, дожив до самого преклонного возраста, по-видимому, продолжает питать юношескую иллюзию, что она может проплыть прямо сквозь стенку аквариума.
Mrs. Tulliver was an amiable fish of this kind, and after running her head against the same resisting medium for thirteen years would go at it again to-day with undulled alacrity.	Миссис Талливер была милой рыбкой этого рода и в течение тринадцати лет, натыкаясь лбом на одну и ту же стенку, каждый раз снова пыталась прошибить ее все с тем же рвением.
This observation of hers tended directly to convince Mr. Tulliver that it would not be at all awkward for him to raise five hundred pounds; and when Mrs. Tulliver became rather pressing to know how he would raise it without mortgaging the mill and the house which he had said he never would mortgage, since nowadays people were none so ready to lend money without security, Mr. Tulliver, getting warm, declared that Mrs. Glegg might do as she liked about calling in her money, he should pay it in whether or not.	Замечание миссис Талливер немедленно склонило мистера Талливера к убеждению, что ему вовсе не трудно будет раздобыть пятьсот фунтов, а когда она стала довольно настойчиво спрашивать, как же это он их раздобудет, не закладывая мельницу и землю - чего, он, по его словам, никогда не сделает, - ведь в наши дни люди не очень-то охотно ссужают деньги без залога, - мистер Талливер, разгорячась, объявил, что миссис Глегг вольна поступать как ей угодно, деньги он вернет, потребует она их или нет.
He was not going to be beholden to his wife's sisters.	Он не желает быть обязанным ни одной из своячениц.
When a man had married into a family where there was a whole litter of women, he might have plenty to put up with if he chose.	Когда мужчина берет жену из семьи, где целая куча баб, ему со многим приходится мириться, коли он на это пойдет.
But Mr. Tulliver did not choose.	Но он, мистер Талливер, не пойдет.
Mrs. Tulliver cried a little in a trickling, quiet way as she put on her nightcap; but presently sank into a comfortable sleep, lulled by the thought that she would talk everything over with her sister Pullet to-morrow, when she was to take the children to Garum Firs to tea.	Миссис Талливер тихонько всплакнула, надевая ночной чепец, но очень скоро погрузилась в целительный сон, убаюканная мыслью, что завтра она переговорит обо всем с сестрицей Пуллет в Гэрум-Фёрзе, куда она была приглашена с детьми к чаю.
Not that she looked forward to any distinct issue from that talk; but it seemed impossible that past events should be so obstinate as to remain unmodified when they were complained against.	Не то чтобы она ожидала каких-нибудь определенных результатов от этого разговора, но, хотя сделанного не воротить, не может быть, чтобы ничего не изменилось, если как следует поплакаться.

Her husband lay awake rather longer, for he too was thinking of a visit he would pay on the morrow; and his ideas on the subject were not of so vague and soothing a kind as those of his amiable partner.	Муж ее не мог заснуть довольно долго - он тоже думал о визите, который нанесет на следующий день, и его размышления на этот счет имели далеко не такой неопределенный и утешительный характер, как мысли его любезной половины.
Mr. Tulliver, when under the influence of a strong feeling, had a promptitude in action that may seem inconsistent with that painful sense of the complicated, puzzling nature of human affairs under which his more dispassionate deliberations were conducted; but it is really not improbable that there was a direct relation between these apparently contradictory phenomena, since I have observed that for getting a strong impression that a skein is tangled there is nothing like snatching hastily at a single thread.	Под горячую руку мистер Талливер был способен на самые опрометчивые поступки, хотя это и может показаться несовместимым с тем опасливым недоверием к мудреной, удивительной природе человеческих отношений, которое было ему свойственно в минуты более спокойных раздумий. Однако вполне возможно, что между этими, как будто противоположными, чертами в действительности есть прямая связь: мне часто приходилось замечать, что нет лучшего способа запутать моток пряжи, как дернуть за одну нитку...
It was owing to this promptitude that Mr. Tulliver was on horseback soon after dinner the next day (he was not dyspeptic) on his way to Basset to see his sister Moss and her husband.	Вот почему на следующий день, вскоре после обеда (мистер Талливер не жаловался на пищеварение), он направлялся верхом в Бассет -повидать свою сестру Мосс и се мужа.
For having made up his mind irrevocably that he would pay Mrs. Glegg her loan of five hundred pounds, it naturally occurred to him that he had a promissory note for three hundred pounds lent to his brother-in-law Moss; and if the said brother-in-law could manage to pay in the money within a given time, it would go far to lessen the fallacious air of inconvenience which Mr. Tulliver's spirited step might have worn in the eyes of weak people who require to know precisely how a thing is to be done before they are strongly confident that it will be easy.	Дело в том, что, как только он бесповоротно решил вернуть взятые им взаймы у миссис Глегг пятьсот фунтов, ему, естественно, пришло в голову, что у него есть долговая расписка на триста фунтов, которые он ссудил своему зятю Моссу, и если бы вышеназванный Мосс ухитрился отдать деньги в ближайшее время, это в значительной степени опровергло бы ошибочное представление, будто мистер Талливер попал в затруднительные обстоятельства, - представление, которое его смелый поступок мог бы вызвать у слабых людей, непременно желающих в точности знать, как будет сделано то или иное, прежде чем они поверят в возможность благополучного исхода.
For Mr. Tulliver was in a position neither new nor striking, but, like other every-day things, sure to have a cumulative effect that will be felt in the long run: he was held to be a much more substantial man than he really was.	Мистер Талливер находился в положении, в котором не было ничего нового и примечательного, но, подобно многому другому, оно могло в конце концов привести к весьма плачевным результатам: его считали куда более состоятельным человеком, чем он был на самом деле.
And as we are all apt to believe what the world believes about us, it was his habit to think of failure and ruin with the same sort of remote pity with which a spare, long-necked man hears that his plethoric short-necked neighbor is stricken with apoplexy.	А так как все мы склонны верить тому мнению, которое составили о нас другие, то он обычно думал о банкротстве и разорении с тем же чувством, с каким поджарый, долговязый человек слышит, что полнокровного коротышку, его соседа, хватил удар: "Очень жаль, но уж мне-то это не грозит".

He had been always used to hear pleasant jokes about his advantages as a man who worked his own mill, and owned a pretty bit of land; and these jokes naturally kept up his sense that he was a man of considerable substance.	Он привык к милым шуткам о том, какая важная он персона - хозяин мельницы и владелец хорошего участка земли, и эти шутки, естественно, поддерживали в нем ощущение, что он человек со средствами.
They gave a pleasant flavor to his glass on a market-day, and if it had not been for the recurrence of half-yearly payments, Mr. Tulliver would really have forgotten that there was a mortgage of two thousand pounds on his very desirable freehold.	Они придавали особо приятный вкус стакану вина, который он выпивал с друзьями в рыночный день, и если бы не нужно было каждые полгода производить очередную выплату процентов, мистер Талливер и правда забыл бы, что его заманчивый для многих участок заложен за две тысячи фунтов.
That was not altogether his own fault, since one of the thousand pounds was his sister's fortune, which he had to pay on her marriage; and a man who has neighbors that will go to law with him is not likely to pay off his mortgages, especially if he enjoys the good opinion of acquaintances who want to borrow a hundred pounds on security too lofty to be represented by parchment.	Но разве он так уж в этом виноват? Тысячу он должен был выделить сестре в приданое, а как может рассчитывать выплатить деньги по закладной человек, соседи которого непременно хотят с ним судиться, в особенности если он пользуется хорошей репутацией у приятелей, которые предпочитают взять сотню фунтов взаймы, не оставляя в залог каких-то грязных бумажонок?
Our friend Mr. Tulliver had a good-natured fibre in him, and did not like to give harsh refusals even to his sister, who had not only come in to the world in that superfluous way characteristic of sisters, creating a necessity for mortgages, but had quite thrown herself away in marriage, and had crowned her mistakes by having an eighth baby.	В натуре нашего друга Талливера было много доброты, и ему неприятно было резко отказывать даже сестре, которая не только, как это свойственно сестрам, появилась на свет без малейшей в том надобности и послужила причиной того, что пришлось заложить землю, но к тому же неудачно вышла замуж и увенчала свои прегрешения восемью детьми.
On this point Mr. Tulliver was conscious of being a little weak; but he apologized to himself by saying that poor Gritty had been a good-looking wench before she married Moss; he would sometimes say this even with a slight tremulousness in his voice.	Мистер Талливер знал, что проявляет слабость, но, оправдывался он перед собой, - бедняжка Гритти была такая хорошенькая до того, как вышла за Мосса... иногда тут у него даже голос дрожал.
But this morning he was in a mood more becoming a man of business, and in the course of his ride along the Basset lanes, with their deep ruts,-lying so far away from a market-town that the labor of drawing produce and manure was enough to take away the best part of the profits on such poor land as that parish was made of,-he got up a due amount of irritation against Moss as a man without capital, who, if murrain and blight were abroad, was sure to have his share of them, and who, the more you tried to help him out of the mud, would sink the further in.	Однако в это утро он был в настроении более приличествующем деловому человеку, и пока он ехал по изрытым глубокими колеями проселкам Бассета, расположенного так далеко от города, что доставка на рынок продуктов и подвоз удобрений поглощали добрую половину доходов, которые давала бедная бассетская земля, - он достиг должной степени раздражения против Мосса, человека без средств, человека, который, если только случались падеж или засуха, непременно получал свою долю, человека, который, чем больше вы стараетесь вытащить его из болота, тем глубже в нем увязает.

It would do him good rather than harm, now, if he were obliged to raise this three hundred pounds; it would make him look about him better, and not act so foolishly about his wool this year as he did the last; in fact, Mr. Tulliver had been too easy with his brother-in-law, and because he had let the interest run on for two years, Moss was likely enough to think that he should never be troubled about the principal.	Это ему только на пользу пойдет, коли придется раздобыть триста фунтов: это заставит его не быть таким растяпой и не сделать в нынешнем году такой же глупости с шерстью, как в прошлом. Да что там, он, мистер Талливер, был слишком снисходителен к своему зятю, а раз он два года не спрашивал с него даже процентов, тот, верно, подумал, что об основном долге и тревожиться нечего.
But Mr. Tulliver was determined not to encourage such shuffling people any longer; and a ride along the Basset lanes was not likely to enervate a man's resolution by softening his temper.	Но мистер Талливер больше не собирается помогать таким людям, что сами на ногах не стоят, и поездка по дорогам Бассета вряд ли могла улучшить его настроение и поколебать эту решимость.
The deep-trodden hoof-marks, made in the muddiest days of winter, gave him a shake now and then which suggested a rash but stimulating snarl at the father of lawyers, who, whether by means of his hoof or otherwise, had doubtless something to do with this state of the roads; and the abundance of foul land and neglected fences that met his eye, though they made no part of his brother Moss's farm, strongly contributed to his dissatisfaction with that unlucky agriculturist.	Время от времени, когда лошадь спотыкалась, попадая в глубокие выбоины, оставленные подковами в самые грязные дни зимы, мистера Талливера подбрасывало в седле, и с уст его срывались отрывистые проклятья по адресу праотца законников, который так или иначе приложил свое копыто к этим дорогам; а заросшие сорняками земли и полуразвалившиеся изгороди, то и дело попадавшиеся ему на глаза, хотя и не имели отношения к хозяйству его зятя, Мосса, все же еще больше способствовали недовольству мистера Талливера этим незадачливым хлебопашцем.
If this wasn't Moss's fallow, it might have been; Basset was all alike; it was a beggarly parish, in Mr. Tulliver's opinion, and his opinion was certainly not groundless.	Пусть это поле чужое, но оно с успехом могло бы принадлежать и Моссу. Весь Бассет на один лад: нищенский приход. Так полагал мистер Талливер, и полагал, конечно, не без основания.
Basset had a poor soil, poor roads, a poor non-resident landlord, a poor non-resident vicar, and rather less than half a curate, also poor.	В Бассете была скудная почва, скверные дороги, бедный, не проживающий в своем поместье лендлорд, бедный, не проживающий в своем приходе священник и не менее бедный помощник священника - один на два прихода.
If any one strongly impressed with the power of the human mind to triumph over circumstances will contend that the parishioners of Basset might nevertheless have been a very superior class of people, I have nothing to urge against that abstract proposition; I only know that, in point of fact, the Basset mind was in strict keeping with its circumstances.	Если кто-нибудь, убежденный в способности человеческого духа торжествовать над обстоятельствами, станет утверждать, что прихожане Бассета при всем том могут быть превосходными людьми, мне нечего возразить против этого абстрактного положения: я знаю одно - в действительности духовный облик Бассета находился в полном соответствии с его обстоятельствами.
The muddy lanes, green or clayey, that seemed to the unaccustomed eye to lead nowhere but into each other, did really lead, with patience, to a distant high-road; but there were many feet in Basset which they led more frequently to a centre of dissipation, spoken of formerly as the	Глинистые, заросшие травой или покрытые жидкой грязью проселки, которые, казалось, не вели никуда, разве что друг к другу, на самом деле терпеливо шли к пролегавшей в отдалении большой дороге; однако жители Бассета куда чаще направляли свои стопы к средоточию беспутной жизни, официально именовавшемуся

"Markis o' Granby," but among intimates as	"Маркиз из Грэнби", а среди завсегдатаев известному как
"Dickison's."	"Дикисонов кабачок".
A large low room with a sanded floor; a cold scent of tobacco, modified by undetected beer-dregs; Mr. Dickison leaning against the door-post with a melancholy pimpled face, looking as irrelevant to the daylight as a last night's guttered candle,-all this may not seem a very seductive form of temptation; but the majority of men in Basset found it fatally alluring when encountered on their road toward four o'clock on a wintry afternoon; and if any wife in Basset wished to indicate that her husband was not a pleasure-seeking man, she could hardly do it more emphatically than by saying that he didn't spend a shilling at Dickison's from one Whitsuntide to another.	Большая низкая комната с посыпанным песком полом, пропитанная застарелым табачным духом, к которому примешивался запах прокисшего пива, унылое прыщавое лицо мистера Дикисона, прислонившегося к дверному косяку и выглядевшего при дневном свете столь же неуместно, как оплывший огарок с ночной пирушки, - все это может показаться не слишком заманчивым воплощением соблазна, но для большинства бассетских мужчин, проходивших мимо в зимние сумерки, здесь таилось роковое очарование. И если какая-нибудь из хозяек в Бассете хотела доказать, что муж ее не прожигатель жизни, вряд ли она могла сделать это более убедительно, чем заявив, что от одного троицына дня до другого он не оставил у Дикисона ни шиллинга.
Mrs. Moss had said so of her husband more than once, when her brother was in a mood to find fault with him, as he certainly was to-day. And nothing could be less pacifying to Mr. Tulliver than the behavior of the farmyard gate, which he no sooner attempted to push open with his riding-stick than it acted as gates without the upper hinge are known to do, to the peril of shins, whether equine or human.	Миссис Мосс не раз говорила это о своем муже, когда брат ее был расположен находить в нем одни недостатки - как, например, сегодня... А тут еще ворота на ферму... Не успел мистер Талливер толкнуть их рукояткой хлыста, как они сорвались с верхних петель и чуть не ушибли и его самого и лошадь; ничто не могло так усилить его раздражение.
He was about to get down and lead his horse through the damp dirt of the hollow farmyard, shadowed drearily by the large half-timbered buildings, up to the long line of tumble-down dwelling-houses standing on a raised causeway; but the timely appearance of a cowboy saved him that frustration of a plan he had determined on,-namely, not to get down from his horse during this visit.	Мистер Талливер уже собрался было спешиться и провести лошадь по жидкой грязи двора, покрытого тенью от мрачных деревянных строений, к длинному полуразрушенному жилому дому, стоящему в более высокой, мощеной части участка, но тут своевременно появился пастух, и это избавило его от необходимости нарушить твердое намерение не слезать с коня во время этого визита.
If a man means to be hard, let him keep in his saddle and speak from that height, above the level of pleading eyes, and with the command of a distant horizon. Mrs. Moss heard the sound of the horse's feet, and, when her brother rode up, was already outside the kitchen door, with a half-weary smile on her face, and a black-eyed baby in her arms.	Если человек хочет быть непреклонным, ему лучше оставаться в седле, чтобы не видеть ничьих умоляющих глаз, и говорить, обозревая далекий горизонт... Миссис Мосс услышала лошадиный топот и, когда брат подъехал, уже стояла перед кухонной дверью, устало ему улыбаясь; на руках у нее сидел черноглазый младенец.
Mrs. Moss's face bore a faded resemblance to her brother's; baby's little fat hand, pressed against her cheek, seemed to show more strikingly that the cheek was faded.	Миссис Мосс похожа была на брата, но лицо ее поблекло, - пухленькая ручонка малыша, прижавшаяся к ее увядшей щеке, казалось, еще резче подчеркивала это.
"Brother, I'm glad to see you," she said, in an affectionate tone.	- Рада видеть тебя, братец, - сказала она с нежностью в голосе.
"I didn't look for you to-day.	- Я не ждала тебя сегодня.

How do you do?"	Как поживаешь?
"Oh, pretty well, Mrs. Moss, pretty well," answered the brother, with cool deliberation, as if it were rather too forward of her to ask that question.	- О, неплохо, миссис Мосс, неплохо, - холодно обронил брат, как будто с ее стороны было изрядной дерзостью задать этот вопрос.
She knew at once that her brother was not in a good humor; he never called her Mrs. Moss except when he was angry, and when they were in company.	Она сразу поняла, что брат не в духе. Он звал ее миссис Мосс, только когда на нее сердился или когда они были на людях.
But she thought it was in the order of nature that people who were poorly off should be snubbed.	Но она считала вполне естественным, что бедных каждый может унизить.
Mrs. Moss did not take her stand on the equality of the human race; she was a patient, prolific, loving-hearted woman.	Миссис Мосс не придерживалась той точки зрения, что все люди равны. Это была безропотная, чадолюбивая, мягкосердечная женщина.
"Your husband isn't in the house, I suppose?" added Mr. Tulliver after a grave pause, during which four children had run out, like chickens whose mother has been suddenly in eclipse behind the hen-coop.	- А что, мужа твоего, видно, нет? - добавил мистер Талливер после нескольких минут угрюмого молчания, во время которого из дому, как цыплята из лукошка вслед за исчезнувшей вдруг наседкой, высыпали четверо ребятишек.
"No," said Mrs. Moss, "but he's only in the potato-field yonders. Georgy, run to the Far Close in a minute, and tell father your uncle's come. You'll get down, brother, won't you, and take something?"	-Да, но он близко, на картофельном поле... Джорджи, сбегай быстренько на Фар-Клоус, скажи отцу, что приехал твой дядя... Ты не сойдешь с лошади, братец, не перекусишь чего-нибудь?
"No, no; I can't get down.	- Нет, нет, не могу.
I must be going home again directly," said Mr. Tulliver, looking at the distance.	Мне надо будет сразу же ехать домой, - ответил мистер Талливер, глядя в пространство.
"And how's Mrs. Tulliver and the children?" said Mrs. Moss, humbly, not daring to press her invitation.	- А как миссис Талливер и дети? - смиренно спросила миссис Мосс, не решаясь настаивать на своем приглашении.
"Oh, pretty well.	- О, как нельзя лучше.
Tom's going to a new school at Midsummer,-a deal of expense to me.	Том с Иванова дня идет в новую школу... Сильно потратиться придется.
It's bad work for me, lying out o' my money."	Скверное дело, когда надобно дожидаться своих денег.
"I wish you'd be so good as let the children come and see their cousins some day.	- Будь добр, отпусти как-нибудь Тома и Мэгги в гости к их братишкам и сестренкам.
My little uns want to see their cousin Maggie so as never was. And me her godmother, and so fond of her; there's nobody 'ud make a bigger fuss with her, according to what they've got.	Мои малыши ждут не дождутся своей сестрички... А ведь я ее крестная и так ее люблю... Уж такую они вокруг нее суету поднимут, все, что есть, принесут.
And I know she likes to come, for she's a loving child, and how quick and clever she is, to be sure!"	И я знаю, ей нравится у нас бывать - такое любящее сердечко, а уж до чего шустрая да умненькая, и не расскажешь.

If Mrs. Moss had been one of the most astute women in the world, instead of being one of the simplest, she could have thought of nothing more likely to propitiate her brother than this praise of Maggie.	Будь миссис Мосс не воплощенное простодушие, а хитрей из хитрецов, и тогда она не могла бы придумать ничего более удачного, чтоб умилостивить брата, нежели эта похвала по адресу Мэгги.
He seldom found any one volunteering praise of "the little wench"; it was usually left entirely to himself to insist on her merits.	Он редко слышал, чтобы кто-нибудь по собственному почину хвалил "маленькую"; обычно отстаивать ее достоинства приходилось ему самому.
But Maggie always appeared in the most amiable light at her aunt Moss's; it was her Alsatia, where she was out of the reach of law,-if she upset anything, dirtied her shoes, or tore her frock, these things were matters of course at her aunt Moss's.	Но у тети Мосс Мэгги всегда показывала себя в наилучшем свете. Это была ее Элсейшия, куда не достигала рука закона: если она что-нибудь опрокидывала, пачкала башмаки или рвала платье - в доме тети Мосс это считалось в порядке вещей.
In spite of himself, Mr. Tulliver's eyes got milder, and he did not look away from his sister as he said,-	Взор мистера Талливера помимо его воли смягчился, и, отвечая, он уже не отвел глаз от сестры.
"Ay; she's fonder o' you than o' the other aunts, I think.	- Да, ты ей, видать, куда больше по сердцу, чем другие тетушки.
She takes after our family: not a bit of her mother's in her."	Она в нашу семью пошла, ни вот столечко на мать не похожа.
"Moss says she's just like what I used to be," said Mrs. Moss, "though I was never so quick and fond o' the books.	- Мосс говорит, она - вылитая я в молодости, -сказала миссис Мосс, - но я никогда не была такая шустрая и такая охотница до книг.
But I think my Lizzy's like her; she's sharp. Come here, Lizzy, my dear, and let your uncle see you; he hardly knows you, you grow so fast."	Я думаю, моя Лиззи в нее - вот она, и верно, смышленая... Подойди сюда, Лиззи, голубка, пусть дядя на тебя посмотрит. Он тебя и не узнает, так ты выросла.
Lizzy, a black-eyed child of seven, looked very shy when her mother drew her forward, for the small Mosses were much in awe of their uncle from Dorlcote Mill.	Лиззи, черноглазая девчушка лет семи, казалась немного испуганной, когда мать подтолкнула ее вперед: маленькие Моссы испытывали благоговейный трепет перед своим дядей с Дорлкоутской мельницы.
She was inferior enough to Maggie in fire and strength of expression to make the resemblance between the two entirely flattering to Mr. Tulliver's fatherly love.	Девочка настолько уступала Мэггп в живости характера и выразительности лица, что сравнение могло только польстить отцовской гордости мистера Талливера.
"Ay, they're a bit alike," he said, looking kindly at the little figure in the soiled pinafore.	- Да, они немного похожи, - сказал он, благожелательно глядя на фигурку в замусоленном передничке.
"They both take after our mother.	- Обе пошли в пашу мать.
You've got enough o' gells, Gritty," he added, in a tone half compassionate, half reproachful.	У тебя хватает девчонок, Гритти, - добавил он полусострадательным, полуукоризненным тоном.
"Four of 'em, bless 'em!" said Mrs. Moss, with a sigh, stroking Lizzy's hair on each side of her forehead; "as many as there's boys.	- Четверо, благослови их господь, - со вздохом отозвалась миссис Мосс, поглаживая Лиззи по головне, - столько же, сколько и мальчиков.
They've got a brother apiece."	На каждого брата по сестре.

"Ah, but they must turn out and fend for themselves," said Mr. Tulliver, feeling that his severity was relaxing and trying to brace it by throwing out a wholesome hint	- Да, но им придется самим пробивать себе дорогу, - сказал мистер Талливер, чувствуя, что твердость его поколеблена, и стремясь поддержать ее этим полезным намеком.
"They mustn't look to hanging on their brothers."	- Они не должны рассчитывать только на своих братьев.
"No; but I hope their brothers 'ull love the poor things, and remember they came o' one father and mother; the lads 'ull never be the poorer for that," said Mrs. Moss, flashing out with hurried timidity, like a half-smothered fire.	- Это верно; но, я надеюсь, братья будут любить бедняжек и не забудут, что их один отец с матерью породили. Парнишки от этого бедней не станут, - поспешно проговорила миссис Мосс, робко вспыхивая, как полупогасший огонь.
Mr. Tulliver gave his horse a little stroke on the flank, then checked it, and said angrily,	Мистер Талливер слегка ударил лошадь по крупу, затем придержал ее и сердито крякнул:
"Stand still with you!" much to the astonishment of that innocent animal.	"Но, ты, балуй у меня!" - к величайшему удивлению этого невинного животного.
"And the more there is of 'em, the more they must love one another," Mrs. Moss went on, looking at her children with a didactic purpose.	- И чем их больше, тем больше они должны любить друг друга, - наставительно молвила миссис Мосс, глядя на детей.
But she turned toward her brother again to say, "Not but what I hope your boy 'ull allays be good to his sister, though there's but two of 'em, like you and me, brother."	Но затем, снова поворачиваясь к брату, добавила: - Хотя, бог даст, и твой парнишка всегда будет хорош с Мэгги, пусть их только двое, как нас с тобой, брат.
The arrow went straight to Mr. Tulliver's heart.	Эта стрела попала мистеру Талливеру прямо в сердце.
He had not a rapid imagination, but the thought of Maggie was very near to him, and he was not long in seeing his relation to his own sister side by side with Tom's relation to Maggie.	Он не обладал слишком живым воображением, но мысль о Мэггп никогда не покидала его, и ему не требовалось особого труда, чтобы представить себе "маленькую" на месте ее тети Мосс.
Would the little wench ever be poorly off, and Tom rather hard upon her?	Неужели она будет когда-нибудь бедовать, и Том не пожалеет ее?
"Ay, ay, Gritty," said the miller, with a new softness in his tone; "but I've allays done what I could for you," he added, as if vindicating himself from a reproach.	- Да, да, Гритти, - сказал мельник с неожиданной мягкостью в голосе. - Но ведь я всегда делал для тебя все, что мог, - добавил он, словно оправдываясь.
"I'm not denying that, brother, and I'm noways ungrateful," said poor Mrs. Moss, too fagged by toil and children to have strength left for any pride.	- Я не спорю, брат, я не какая-нибудь неблагодарная, - согласилась бедная миссис Мосс, слишком измученная тяжким трудом и детьми, чтобы сохранить силы еще для гордости.
"But here's the father. What a while you've been, Moss!"	- Но пот и отец... Ну и долго ты, Мосс!
"While, do you call it?" said Mr. Moss, feeling out of breath and injured.	- Долго, говоришь? - обиженно молвил мистер Мосс, едва переводя дыхание.
"I've been running all the way. Won't you 'light, Mr. Tulliver?"	- Я всю дорогу бежал... Что же вы не сойдете с лошади, мистер Талливер?

"Well, I'll just get down and have a bit o' talk with you in the garden," said Mr. Tulliver, thinking that he should be more likely to show a due spirit of resolve if his sister were not present.	- Пожалуй, сойду; пройдем-ка в сад, я хочу кой о чем потолковать с вами, - сказал мистер Талливер, рассчитывая, что в отсутствии сестры он скорее выдержит характер.
He got down, and passed with Mr. Moss into the garden, toward an old yew-tree arbor, while his sister stood tapping her baby on the back and looking wistfully after them.	Он спешился и последовал за мистером Моссом к старой беседке под тисом, а сестра осталась на месте, похлопывая младенца по спинке и задумчиво глядя им вслед.
Their entrance into the yew-tree arbor surprised several fowls that were recreating themselves by scratching deep holes in the dusty ground, and at once took flight with much pother and cackling.	Их появление в беседке вспугнуло нескольких кур, наслаждавшихся купанием в пыли; громко кудахтая и хлопая крыльями, куры тут же бросились врассыпную.
Mr. Tulliver sat down on the bench, and tapping the ground curiously here and there with his stick, as if he suspected some hollowness, opened the conversation by observing, with something like a snarl in his tone,-	Мистер Талливер сел на скамью, с недоверчивым видом постукал рукояткой хлыста по земле, будто ожидая, что под ней вдруг окажется яма, и ворчливо начал:
"Why, you've got wheat again in that Corner Close, I see; and never a bit o' dressing on it.	- Что это, я вижу - у вас опять пшеница на Корнер-Клоус, и хоть бы горсть удобрений в земле.
You'll do no good with it this year."	Ничего у вас и в этом году не выйдет.
Mr. Moss, who, when he married Miss Tulliver, had been regarded as the buck of Basset, now wore a beard nearly a week old, and had the depressed, unexpectant air of a machine-horse.	Мистер Мосс, до женитьбы на мисс Талливер считавшийся первым щеголем Бассета, сейчас был покрыт щетиной недельной давности и имел уныло-безнадежный вид заезженной клячи.
He answered in a patient-grumbling tone,	Он ответил терпеливым и вместе раздраженным тоном:
"Why, poor farmers like me must do as they can; they must leave it to them as have got money to play with, to put half as much into the ground as they mean to get out of it."	- Что ж поделаешь? Нам, бедным фермерам, приходится изворачиваться, как можем. Пусть, у кого есть шальные деньги, зарывают в землю половину того, что хотят от нее взять.
"I don't know who should have money to play with, if it isn't them as can borrow money without paying interest," said Mr. Tulliver, who wished to get into a slight quarrel; it was the most natural and easy introduction to calling in money.	-Уж не знаю, у кого шальные деньги, как не у тех, кто берет взаймы и не платит процентов, -проворчал мистер Талливер, стремясь затеять ссору: это было бы самым простым и легким предлогом потребовать назад свои триста фунтов.
"I know I'm behind with the interest," said Mr. Moss, "but I was so unlucky wi' the wool last year; and what with the Missis being laid up so, things have gone awk'arder nor usual."	- Знаю, я запоздал с процентами, - сказал мистер Мосс, - но мне так не повезло с шерстью в прошлом году, а тут еще хозяйка моя прихворнула, все и пошло не как у людей.
"Ay," snarled Mr. Tulliver, "there's folks as things 'ull allays go awk'ard with; empty sacks 'ull never stand upright."	- Да уж, - проворчал мистер Талливер, - у нас вечно все не как у людей; пустой мешок прямо стоять не будет.
"Well, I don't know what fault you've got to find wi' me, Mr. Tulliver," said Mr. Moss, deprecatingly; "I know there isn't a day-laborer works harder."	- Ну, я не знаю, в чем вы можете меня упрекнуть, мистер Талливер, - запротестовал мистер Мосс, -ни один поденщик так не работает, как я.
"What's the use o' that," said Mr. Tulliver, sharply, "when a man marries, and's got no capital to work his farm but his wife's bit o' fortin?	- А что с того толку? - резко возразил мистер Талливер - Женится человек без гроша за душой, а с одного приданого ферму не поставишь.

I was against it from the first; but you'd neither of you listen to me.	Я был против этого с первого дня; да разве вы, вы оба, меня слушали?
And I can't lie out o' my money any longer, for I've got to pay five hundred o' Mrs. Glegg's, and there'll be Tom an expense to me. I should find myself short, even saying I'd got back all as is my own.	А я не могу больше дожидаться своих денег, я сам должен пять сотенных миссис Г легг, а тут еще на Тома потратиться придется; мне и так концы с концами не снести, даже коли я сполна получу, что мне причитается.
You must look about and see how you can pay me the three hundred pound."	Вы должны пораскинуть мозгами - как вернуть мне триста фунтов.
"Well, if that's what you mean," said Mr. Moss, looking blankly before him, "we'd better be sold up, and ha' done with it; I must part wi' every head o' stock I've got, to pay you and the landlord too."	- Ну, ежели вы к этому вели, - отозвался мистер Мосс, безучастно глядя в одну точку, - лучше нам все пустить с молотка и покончить разом; мне придется продать весь скот, до последней головы, чтобы расплатиться с вами и с лендлордом.
Poor relations are undeniably irritating,-their existence is so entirely uncalled for on our part, and they are almost always very faulty people.	Кто станет спорить, что от бедных родственников - одна досада? Что до нас, лучше бы их совсем не было на свете; к тому же почти всегда они сами во всем виноваты.
Mr. Tulliver had succeeded in getting quite as much irritated with Mr. Moss as he had desired, and he was able to say angrily, rising from his seat,-	Мистер Талливер дошел в своем раздражении до такого накала, что ему уже ничего не стоило, поднимаясь с места, сердито сказать:
"Well, you must do as you can.	- Ну, делайте что хотите.
I can't find money for everybody else as well as myself.	У меня нет денег для каждого встречного и поперечного.
I must look to my own business and my own family.	Я должен заботиться о собственных делах и о собственной семье.
I can't lie out o' my money any longer. You must raise it as quick as you can."	Не могу я больше дожидаться своих денег, извольте-ка раздобыть их, да поскорей.
Mr. Tulliver walked abruptly out of the arbor as he uttered the last sentence, and, without looking round at Mr. Moss, went on to the kitchen door, where the eldest boy was holding his horse, and his sister was waiting in a state of wondering alarm, which was not without its alleviations, for baby was making pleasant gurgling sounds, and performing a great deal of finger practice on the faded face.	С этими словами мистер Талливер, круто повернувшись, вышел из беседки и, не оглядываясь на мистера Мосса, направился к кухонной двери дома, где старший сын Мосса держал под уздцы его лошадь и ждала миссис Мосс. Ее недоумение и тревогу не могло вполне рассеять даже ласковое воркование малыша, разыгрывавшего пальчиками музыкальные пассажи на ее увядшем лице.
Mrs. Moss had eight children, but could never overcome her regret that the twins had not lived.	У миссис Мосс было восемь детей, и все же она никак не могла примириться с тем, что не выжили еще и близнецы.
Mr. Moss thought their removal was not without its consolations.	Мистер Мосс полагал, что их отбытие в лучший мир имеет свою утешительную сторону.
"Won't you come in, brother?" she said, looking anxiously at her husband, who was walking slowly up, while Mr. Tulliver had his foot already in the stirrup.	- Ты разве не зайдешь, брат? - спросила она, тревожно глядя на мужа, медленно подходившего к ним. Мистер Талливер уже вдел ногу в стремя.
"No, no; good-by," said he, turning his horse's head, and riding away.	- Нет, нет, прощайте, - сказал он, натягивая поводья и трогаясь с места.

No man could feel more resolute till he got outside the yard gate, and a little way along the deep-rutted lane; but before he reached the next turning, which would take him out of sight of the dilapidated farm-buildings, he appeared to be smitten by some sudden thought.	Он чувствовал себя твердым как кремень, пока не выбрался за ворота фермы и не проехал немного по изрезанной глубокими колеями дороге; но прежде чем он достиг следующего поворота, который скрыл бы от его глаз полуразрушенные строения фермы, его, казалось, поразила какая-то неожиданная мысль.
He checked his horse, and made it stand still in the same spot for two or three minutes, during which he turned his head from side to side in a melancholy way, as if he were looking at some painful object on more sides than one.	Он придержал коня и, стоя на месте, погрузился в горестное раздумье, склоняя голову то к одному плечу, то к другому, словно рассматривая какой-то трудный вопрос с разных сторон.
Evidently, after his fit of promptitude, Mr. Tulliver was relapsing into the sense that this is a puzzling world.	По-видимому, после сделанного сгоряча шага он снова проникся мыслью, что живем мы в мудреном мире.
He turned his horse, and rode slowly back, giving vent to the climax of feeling which had determined this movement by saying aloud, as he struck his horse,	Он повернул лошадь и, стегнув ее, медленно направился обратно, дав выход чувствам, заставившим его изменить свои намерения, в словах:
"Poor little wench! she'll have nobody but Tom, belike, when I'm gone."	"Бедная девчушка! У нее, может статься, не будет никого, кроме Тома, когда я помру"!
Mr. Tulliver's return into the yard was descried by several young Mosses, who immediately ran in with the exciting news to their mother, so that Mrs. Moss was again on the door-step when her brother rode up.	Мистер Талливер еще издали был замечен младшими Моссами, которые тут же поспешили с этим волнующим известием к матери, и не успел мистер Талливер подъехать, миссис Мосс снова была на пороге.
She had been crying, but was rocking baby to sleep in her arms now, and made no ostentatious show of sorrow as her brother looked at her, but merely said:	Она, видимо, плакала, но когда брат взглянул на нее, внешне никак не проявила своего горя и, убаюкивая на руках младенца, сказала только:
"The father's gone to the field, again, if you want him, brother."	- Отец снова в поле. Он тебе нужен, братец?
"No, Gritty, no," said Mr. Tulliver, in a gentle tone.	- Нет, Гритти, нет, - мягко промолвил мистер Талливер.
"Don't you fret,-that's all,-I'll make a shift without the money a bit, only you must be as clever and contriving as you can."	- Ты не тревожься... Вот и все, что я хотел сказать... Я пока как-нибудь обойдусь с деньгами... Только вы должны хозяйничать поразумней и экономить каждое пенни.
Mrs. Moss's tears came again at this unexpected kindness, and she could say nothing.	Эта нежданная доброта снова вызвала слезы у миссис Мосс, и она не могла произнести ни слова.
"Come, come!-the little wench shall come and see you.	- Полно, полно! А Мэгги к вам приедет.
I'll bring her and Tom some day before he goes to school.	Я привезу ее как-нибудь вместе с Томом, прежде чем он отправится в школу.
You mustn't fret. I'll allays be a good brother to you."	Ты не горюй, я всегда буду тебе добрым братом.
"Thank you for that word, brother," said Mrs. Moss, drying her tears; then turning to Lizzy, she said, "Run now, and fetch the colored egg for cousin Maggie."	- Спасибо тебе, брат, на этом слове, - вытирая слезы, промолвила миссис Мосс и, обернувшись к Лиззи, сказала: - Ну-ка, сбегай, принеси крашеное яичко для сестренки Мэгги.

Lizzy ran in, and quickly reappeared with a small paper parcel.	Лиззи вбежала в дом и скоро вернулась, держа в руке бумажный пакетик.
"It's boiled hard, brother, and colored with thrums, very pretty; it was done o' purpose for Maggie.	- Оно сварено вкрутую, братец, и покрашено цветными нитками, - очень хорошенькое. Мы сделали его нарочно для Мэгги.
Will you please to carry it in your pocket?"	Не возьмешь ли ты его с собой?
"Ay, ay," said Mr. Tulliver, putting it carefully in his side pocket.	- Хорошо, хорошо, - сказал мистер Талливер, осторожно опуская яйцо в боковой карман.
"Good-by."	- Прощай.
And so the respectable miller returned along the Basset lanes rather more puzzled than before as to ways and means, but still with the sense of a danger escaped.	И вот достойный мельник едет обратно по проселкам Бассета, снова ломая голову, как ему изыскать необходимые деньги, но вместе с тем с чувством, что он избежал какой-то опасности.
It had come across his mind that if he were hard upon his sister, it might somehow tend to make Tom hard upon Maggie at some distant day, when her father was no longer there to take her part; for simple people, like our friend Mr. Tulliver, are apt to clothe unimpeachable feelings in erroneous ideas, and this was his confused way of explaining to himself that his love and anxiety for "the little wench" had given him a new sensibility toward his sister.	Он не мог отделаться от мысли, что обойдись он плохо с сестрой, это неведомо как в отдаленном будущем приведет к тому, что Том плохо обойдется с Мэгги, когда уже не будет отца, чтобы встать на ее защиту. Простым людям вроде нашего друга мистера Талливера свойственно объяснять благородные порывы сердца мнимыми мотивами, и именно таким вот туманным образом он пытался оправдать любовью к дочке и беспокойством за ее судьбу вспыхнувшую вдруг в его душе нежность к сестре.
Chapter IX To Garum Firs	Глава IX ВИЗИТ В ГЭРУМ-ФЁРЗ
While the possible troubles of Maggie's future were occupying her father's mind, she herself was tasting only the bitterness of the present.	В то время, как ум отца занимали треволнения, ожидавшие Мэгги в будущем, сама она вкушала горести настоящего.
Childhood has no forebodings; but then, it is soothed by no memories of outlived sorrow.	В детстве нас не тревожат дурные предчувствия, зато и не утешают воспоминания о печалях, оставшихся позади.
The fact was, the day had begun ill with Maggie.	Что и говорить, день начался для Мэгги невесело.
The pleasure of having Lucy to look at, and the prospect of the afternoon visit to Garum Firs, where she would hear uncle Pullet's musical box, had been marred as early as eleven o'clock by the advent of the hair-dresser from St. Ogg's, who had spoken in the severest terms of the condition in which he had found her hair, holding up one jagged lock after another and saying,	Удовольствие, которое она получала от общества Люси, и перспектива послеобеденного посещения Гэрум-Фёрза, где она будет слушать музыкальную шкатулку дядюшки Пуллета, было омрачено уже в одиннадцать часов утра прибытием сент-оггского цирюльника, который в самых резких выражениях отозвался о том, в каком виде он застал ее волосы. Поднимая одну неровно обрезанную прядь за другой, он повторял тоном, в котором боролись отвращение и жалость:
"See here! tut, tut, tut!" in a tone of mingled disgust and pity, which to Maggie's imagination was equivalent to the strongest expression of public opinion.	"Вы только посмотрите! Ай-ай-ай!" - и для Мэгги это было равносильно открыто выраженному общественному порицанию.

Mr. Rappit, the hair-dresser, with his well-anointed coronal locks tending wavily upward, like the simulated pyramid of flame on a monumental urn, seemed to her at that moment the most formidable of her contemporaries, into whose street at St. Ogg's she would carefully refrain from entering through the rest of her life.	Мистер Рэппит, цирюльник, с густо напомаженными волнистыми волосами, которые венцом поднимались вверх, подобно языкам пламени на надгробных урнах, казался Мэгги в эту минуту самым грозным из современников; уж она постарается вовек не зайти на ту улицу в Сент-Огге, где помещается его заведение.
Moreover, the preparation for a visit being always a serious affair in the Dodson family, Martha was enjoined to have Mrs. Tulliver's room ready an hour earlier than usual, that the laying out of the best clothes might not be deferred till the last moment, as was sometimes the case in families of lax views, where the ribbon-strings were never rolled up, where there was little or no wrapping in silver paper, and where the sense that the Sunday clothes could be got at quite easily produced no shock to the mind.	К тому же, поскольку приготовления к визиту всегда считались в семействе Додсонов делом серьезным. Марте было приказано убрать комнату миссис Талливер на час раньше обычного, чтобы можно было загодя достать из шкафа лучшие наряды, не откладывая сборов до последней минуты, как это часто бывает в семьях с менее строгими правилами, где никогда не закатывают лент от шляпок, ничего не заворачивают в папиросную бумагу и где взять да вынуть воскресное платье кажется самым обыкновенным делом.
Already, at twelve o'clock, Mrs. Tulliver had on her visiting costume, with a protective apparatus of brown holland, as if she had been a piece of satin furniture in danger of flies; Maggie was frowning and twisting her shoulders, that she might if possible shrink away from the prickliest of tuckers, while her mother was remonstrating,	Уже в двенадцать часов миссис Талливер была облачена в свой парадный туалет, который защищало сооружение из сурового полотна, -точь-в-точь обтянутое атласом кресло, закрытое от мух чехлом; Мэгги, несмотря на увещания матери:
"Don't, Maggie, my dear; don't make yourself so ugly!" and Tom's cheeks were looking particularly brilliant as a relief to his best blue suit, which he wore with becoming calmness, having, after a little wrangling, effected what was always the one point of interest to him in his toilet: he had transferred all the contents of his every-day pockets to those actually in wear.	"Не надо, Мэгги, милочка... ну, не дуйся", -хмурилась и дергала плечами, стараясь по возможности не соприкасаться с жестко накрахмаленным стоячим воротничком; пышущие ярким румянцем щеки Тома казались особенно под стать его лучшему синему костюму, к которому он относился с полным равнодушием, добившись после небольших пререканий единственного, что было для него важно, -разрешения переложить содержимое карманов будничной куртки в ту, что он надел сегодня.
As for Lucy, she was just as pretty and neat as she had been yesterday; no accidents ever happened to her clothes, and she was never uncomfortable in them, so that she looked with wondering pity at Maggie, pouting and writhing under the exasperating tucker.	Что касается Люси, она была такая же хорошенькая и аккуратненькая, как и накануне. С ее платьями никогда ничего не случалось, ей всегда в них было удобно, и она с удивлением и жалостью глядела, как Мэгги, надув губы, ежится от раздражающего ее воротничка.
Maggie would certainly have torn it off, if she had not been checked by the remembrance of her recent humiliation about her hair; as it was, she confined herself to fretting and twisting, and behaving peevishly about the card-houses which they were allowed to build till dinner, as a suitable amusement for boys and girls in their best clothes.	Мэгги, конечно, содрала бы его с себя, если бы не воспоминание о пережитом недавно унижении из-за срезанных волос. Ей ничего не оставалось, как только злиться, дергать плечами и капризничать, пока они строили до обеда карточные домики - занятие это считается наиболее подходящим для девочек и мальчиков в праздничном платье.
Tom could build perfect pyramids of houses; but Maggie's would never bear the laying on the roof.	У Тома получались целые пирамиды, а Мэгги не удавалось уложить даже крышу.

It was always so with the things that Maggie made; and Tom had deduced the conclusion that no girls could ever make anything.	Так всегда бывало у Мэгги, и Том вывел из этого заключение, что девчонки вообще ничего не способны построить.
But it happened that Lucy proved wonderfully clever at building; she handled the cards so lightly, and moved so gently, that Tom condescended to admire her houses as well as his own, the more readily because she had asked him to teach her.	Но Люси оказалась очень искусной; движения ее были так мягки, она так легко клала карты одну на другую, что Том удостоил ее домики высокой похвалы, наравне со своими, - с тем большей охотой, что он сам учил ее по ее просьбе.
Maggie, too, would have admired Lucy's houses, and would have given up her own unsuccessful building to contemplate them, without ill temper, if her tucker had not made her peevish, and if Tom had not inconsiderately laughed when her houses fell, and told her she was "a stupid."	Мэгги тоже восхищалась бы домиками Люси и, бросив свои неудачные попытки, любовалась бы ими, если бы воротничок не натирал ей шею и она не была в плохом настроении, и если бы Том неосмотрительно не смеялся, когда падал ее домик, и не называл ее "бестолочь".
"Don't laugh at me, Tom!" she burst out angrily; "I'm not a stupid.	- Не смейся надо мной, Том, - вспыхнула она, - я не бестолочь.
I know a great many things you don't."	Я знаю много вещей, которых не знаешь ты.
"Oh, I dare say, Miss Spitfire!	- О, еще бы, мисс Злючка!
I'd never be such a cross thing as you, making faces like that.	Я бы не хотел быть вроде тебя... Вечно ворчишь и строишь такие противные рожи.
Lucy doesn't do so.	Люси так не делает.
I like Lucy better than you; I wish Lucy was my sister."	Мне Люси нравится больше. Я бы хотел, чтобы Люси была моей сестрой.
"Then it's very wicked and cruel of you to wish so," said Maggie, starting up hurriedly from her place on the floor, and upsetting Tom's wonderful pagoda.	- Гадко и жестоко говорить так, - крикнула Мэгги, быстро вскакивая с пола и обрушивая по пути удивительную пагоду Тома.
She really did not mean it, but the circumstantial evidence was against her, and Tom turned white with anger, but said nothing; he would have struck her, only he knew it was cowardly to strike a girl, and Tom Tulliver was quite determined he would never do anything cowardly.	Она вовсе этого не хотела, однако косвенные улики свидетельствовали против нее. Том побелел от гнева, но ничего не сказал. Он бы ударил ее, но он знал, что бить девочку - подло, а Том Талливер никогда не сделает подлости.
Maggie stood in dismay and terror, while Tom got up from the floor and walked away, pale, from the scattered ruins of his pagoda, and Lucy looked on mutely, like a kitten pausing from its lapping.	Мэгги застыла в смятении и ужасе. Том поднялся с пола и пошел прочь от развалин своей пагоды, а Люси молча глядела, как котенок, переставший лакать молоко.
"Oh, Tom," said Maggie, at last, going half-way toward him, "I didn't mean to knock it down, indeed, indeed I didn't."	- О, Том, - наконец проговорила Мэгги, делая к нему несколько шагов, - я не хотела опрокидывать... честное, честное слово, не хотела!
Tom took no notice of her, but took, instead, two or three hard peas out of his pocket, and shot them with his thumbnail against the window, vaguely at first, but presently with the distinct aim of hitting a superannuated blue-bottle which was exposing its imbecility in the spring sunshine, clearly against the views of Nature, who had provided Tom and the peas for the speedy destruction of this weak individual.	Не обращая на сестру никакого внимания, Том вытащил из кармана несколько сухих горошинок и стал щелчком посылать их одну за другой в окно... сперва так просто, а затем уже с определенным намерением попасть в престарелую навозную муху, которая грелась на весеннем солнышке, явно наперекор природе, избравшей Тома и горох для скорейшего уничтожения этой немощной особи.