Пионер, 1954 № 3 МАРТ

А потом Зинаида Васильевна предложила:

- Давайте соберёмся все вместе и поговорим о том, как мы относимся к своим мамам.

Разговор у нас получился очень хороший.

Юра Кургузов рассказывал, как любил и уважал свою мать Владимир Ильич Ленин, как дружили со своими матерями Олег Кошевой, Зоя Космодемьянская.

Потом мы стали говорить о своей жизни. Коля Петров спросил:

- Ребята, а мы сами всегда правильно поступаем?

- Нет, не всегда, - ответил Юра. И стал рассказывать о себе. Нас это удивило. Ведь Юра - хороший помощник в семье. Он заботится о младшем братишке, умеет хозяйничать и как-то даже спорил с нами, девочками, что сможет лучше нас состряпать обед.

Но Юра сказал, что бывали и у него случаи, когда не очень-то хотелось ему заниматься домашними делами. Один раз позвали его товарищи гулять, а мама в этот момент попросила сходить в магазин. Он начал отнекиваться, ворчать, губы надул: «Все гуляют, а мне в магазин…»

- Ну, ладно, погуляй, - разрешила мама.

В тот вечер мама долго сидела, проверяя тетради своих учеников. Ведь в магазин-то пришлось идти ей самой, а времени свободного у неё мало. И Юре стало очень стыдно.

Женя Алмазов тоже вспомнил, как однажды летом, не спросясь у мамы, он уехал с ребятами на Волгу. Мама очень беспокоилась, бегала по соседям, искала, не знала, куда он делся. А он гулял целый день без заботы! Только когда он явился домой и увидел заплаканные мамины глаза, понял, что виноват.

- А помните, ребята, как вёл себя Боря, когда его мама лежала в больнице? - сказала Тамара Орехова.

Борис покраснел, и было от чего. Ведь во время маминой болезни он пропускал уроки. Не потому, что был занят чем-нибудь, а, наоборот, был слишком свободен: некому было за ним следить.

Многим из нас пришлось покраснеть в тот день.

Конечно, все мы любим своих мам. Только иногда мы поступаем необдуманно и огорчаем их. А вот этот разговор заставил нас задуматься.

Валя Лопатина, Лариса Юдина, Валя Жигалова,

город Куйбышев, средняя школа № 85, 6-й класс «Б».

Наша семья

Я очень люблю рисовать. Сегодня выходной день, мама хозяйничает, а я сажусь за свою любимую работу. Я уже нарубил дров, принёс воды. Ведь я сейчас старший в доме. Младший брат, Вася, учится в третьем классе, а старший брат работает в Киеве на станкозаводе фрезеровщиком.

Нас у мамы трое. Отец погиб на фронте в годы Отечественной войны. Я был тогда совсем маленьким. Мама работает в колхозе. Я очень люблю свою маму. Она такая ласковая, спокойная, никогда не обижает нас, и я привык быть с нею откровенным.

Помню, однажды я разбил комнатный цветок и решил скрыть это от мамы, чтобы не огорчать её. Но мне было очень неприятно молчать, и я рассказал всё маме. Она только посмеялась над моей нерешительностью. У нас маленькая, но дружная семья. Мама приучила нас к труду, потому что любит трудиться, хоть она здоровьем слабая. Летом я часто работаю в колхозе и стараюсь всё делать хорошо, чтобы маме не было стыдно. Среди трудодней, заработанных нашей семьёй, есть и мои трудодни.

С тех пор как мама болеет, я больше помогаю ей. И учиться стараюсь как можно лучше, а то мама очень огорчилась бы. Когда я выучусь, я стану художником и нарисую большой портрет моей мамы.

Павел Медведь,

село Шпытьки, Киевской области,

средняя школа, 6-й класс «Б».

Моя вторая мама

Когда мне было три года, умерла моя мама. Я не помню её, и я часто вспоминаю, как в первый раз увидела свою вторую маму… Мы шли умываться на ночь. Когда мы проходили мимо комнаты мальчиков, оттуда вышла маленькая женщина с немного растрёпанными волосами. Она поправила полотенце, которое сползло у меня с плеча и волочилось по полу, и так, держа руку на моём плече, дошла с нами до умывальной. «Кто это?» - спросила я. И одна из старших девочек сказала: «Наверное, комиссия». Я знала, что всякого взрослого человека называют по имени и отчеству, и подумала: «Комиссия, а как же дальше?» Я приняла слово «комиссия» за имя этой женщины.

На следующий день мы узнали, что незнакомая женщина - наша новая воспитательница Нина Александровна Заневская.

С тех пор прошло много лет, но удивительно: до сих пор суховатое слово «комиссия» связано для меня с чем-то очень милым и тёплым…

Сейчас я уже взрослая. Мне девятнадцать лет. Я сама теперь воспитательница. Мы с Ниной Александровной вместе обсуждаем на педагогических советах разные дела. Дело в том, что я работаю в том самом детском доме, в котором выросла. Глядя на своих воспитанников, я вспоминаю собственное детство. Разные картины встают предо мной, и всегда в них присутствует Нина Александровна.

Летишь, бывало, из школы и представляешь, какое лицо будет у Нины Александровны, когда увидит она твою пятерку. Или еле бредёшь, когда в дневнике плохая отметка, и с тоской думаешь, как покажешь её Нине Александровне. И знаешь, ругать она не будет, только посмотрит на тебя и скажет: «Ну что ж, спасибо». Это её «спасибо» было для нас горше всего.

…Вот я больна. У меня сильно болит бок, кажется, начинается плеврит. Я лежу в постели и слышу, что делается вокруг. По коридору тащат что-то тяжёлое, наверно, декорации: сегодня в детском доме вечер. В зале кто-то играет на пианино, слышен топот - там уже танцуют. И мне так жалко себя: все про меня забыли, никому до меня нет дела, а я такая больная и слабая, мне даже дышать больно! Я слышу, как отворяется дверь. Это Нина Александровна. Я зажмуриваюсь. Всё равно она сейчас уйдёт, станет она тут сидеть, мало ли у неё других дел. Вот если бы у меня была мама… Нина Александровна трогает мой лоб, подвигает стул, садится. Всё равно уйдёт, растравляю я себя. Тихонько скрипит дверь. Ну вот, это за ней! «Пусть начинают без меня», - шёпотом говорит кому-то Нина Александровна. Ну, не сейчас, так позже, упрямо думаю я, не будет же она сидеть тут всю ночь… Ночь длинная, тяжёлая, душная. Я засыпаю, просыпаюсь в ужасе: она ушла? Но в полумраке я вижу Нину Александровну, она суёт мне под одеяло что-то тёплое. Грелка, догадываюсь я, и снова засыпаю. К утру мне становится легче. Нина Александровна всё ещё сидит у моей постели.

…Лето. Лагерь. Наш отряд собирается в трёхдневный поход. «Только смотрите, - говорит Нина Александровна, - что бы там с нами ни приключилось, - не хныкать. А случиться может всякое. Тигров и леопардов, правда, не обещаю, но вот дождь - вещь вполне реальная». «Подумаешь, дождь, - говорим мы, - пусть!» «Он может зарядить на все три дня». «Пусть!» «Но дождь ещё не всё, может быть и гроза с громом, молнией, с отчаянным ливнем». «Пусть!!!» - кричим мы. Мы жаждем грозы, ливня, самума, смерча, шторма, мы хотим доказать Нине Александровне, что нам всё нипочём.

И вот она в белой панаме, в простых мальчишечьих ботинках, с рюкзаком за плечами шагает с отрядом. Она останавливает нас у лесного озера, и мы слушаем рассказ об обитателях воды. Мы смотрим в ночное небо, и Нина Александровна рассказывает нам о планетах и звёздах. Мы останавливаемся у памятника воинам-героям, и наша воспитательница рисует перед нами картину боёв, которые происходили тут, боёв за нашу жизнь, за наше счастье… И мне кажется, нет такого камня, такой травинки, такого исторического события, которые были бы незнакомы нашей Нине Александровне.

По правде сказать, я и сейчас продолжаю так думать. Недавно я как-то сказала об этом Нине Александровне. «Ох, Зина, - ответила она мне, - как можно так заблуждаться! Я знаю очень мало по сравнению с тем, что я должна знать, чтобы быть настоящей воспитательницей. Может быть, меня извиняет только то, что я стараюсь узнавать».

Я окончила седьмой класс, поступила в педагогическое училище и осталась жить в детдоме. Придёшь, бывало, с занятий и ищешь по всему дому Нину Александровну. Она в классной комнате занимается с ребятами. Обернётся сердито: что ещё там такое? Поднимешь руку с растопыренными пальцами: пятёрка, мол. Она вся просияет. А вечером обязательно разыщет тебя, расспросит обо всём и сунет в руку конфету или яблоко.

«Ну ладно, ладно, знаю, что ты уже взрослая, студентка, а всё-таки съешь…»

У Нины Александровны сейчас новые воспитанники: тридцать мальчиков и девочек, которых она учит быть честными, добрыми, трудолюбивыми, как учила когда-то нас. Если бы собрать всех воспитанников Нины Александровны, то, пожалуй, тесным оказался бы наш просторный детский дом.

Всё, что есть в моём детстве и юности светлого и прекрасного, связано с чудесным человеком - моей второй матерью Ниной Александровной Заневской.

3. Головачёва,

воспитательница детского дома № 21,

город Москва.

Мама - это первое слово, которое ты произнёс. И первое лицо, которое ты начал узнавать, которому стал улыбаться, - это лицо твоей мамы. И первый в своей жизни шаг ты сделал, держась за руку своей матери… Даже если у тебя очень много друзей, наверно, никто из них не обрадуется твоему успеху больше, чем мать, и никто больше неё не опечалится, если с тобой стрясётся какая-нибудь беда. И как бы много она о тебе ни заботилась, как бы ни была преданна тебе, она не требует награды за это: она мать и не может поступать иначе. Если случалось тебе с ней надолго расставаться, ты, вероятно, чувствовал, как тебе её не хватает и как хорошо, когда она рядом с тобой. Но когда вы вместе, всегда ли ты ценишь это?

Мы напечатали здесь пять писем. В этих письмах наши читатели рассказывают о том, как любят и ценят они своих матерей. Но вот ещё одно письмо, шестое. Его написала московская девочка, имя и фамилия которой нам неизвестны. Мы знаем только, что она учится в 605-й школе.

«Я очень люблю каток, - пишет неизвестная девочка. - Никакая сила не может удержать меня дома в воскресенье. Один раз мама не позволила мне идти на каток (для этого была важная причина), но мне ужасно не хотелось сидеть дома, и в конце концов мама отняла у меня коньки. «Ах, так! - сказала я. - Тогда уж я ни за что не останусь!» И я ушла и весь вечер прокаталась на чужих коньках… До сих пор не могу забыть, какое было лицо у мамы, когда она мне открыла дверь. Это - самое плохое воспоминание во всей моей жизни».

Мы верим девочке. Такое воспоминание может долго мучить человека. Пройдёт много времени прежде, чем оно изгладится из её памяти. А может быть, воспоминание это всегда будет жить в её душе, и, даже став взрослой, она будет с болью и стыдом вспоминать, как когда-то в детстве обидела свою мать.

От всего сердца желаем тебе никогда не испытывать таких минут. Пусть ни сейчас, ни после, когда ты вырастешь, ты не сможешь упрекнуть себя ни в одном дурном, неуважительном поступке по отношению к твоему лучшему другу - матери. Пусть никогда никакая горечь не примешивается к твоим мыслям о её доброте и заботливости, о её всегда открытом для тебя сердце. И если до сих пор случалось тебе хоть изредка, хоть невзначай быть невнимательным к своей матери, скажи себе: этого больше не будет.

Твоя мама - большая труженица. Но занимается ли она домашним хозяйством, работает ли счетоводом или врачом, дояркой или учительницей, кондуктором или агрономом, она всегда помнит о тебе, заботится о тебе. Она сидит возле твоей кровати, когда ты болен, она хлопочет о том, чтобы в январе у тебя была ёлка и чтобы летом ты хорошо отдохнул. Она не забывает отдать в починку твои башмаки и сшить для тебя тёплые рукавицы. Её любовь всегда деятельна. И если ты бежишь усталой маме навстречу и помогаешь ей снять пальто, если ты не даёшь ей пойти на кухню и сам разогреваешь обед, если ты помогаешь в домашних делах и делаешь всё, чтобы доставить маме радость и покой, - не считай это своей заслугой: это твой долг.

КАЗАЛОСЬ МНЕ…

Рашид Рашидов

Рисунки А. Ливанова.

Однажды в сакле шапку я

Подкинул так умело,

Что шапка новая моя

До потолка взлетела.

И в этот день, клянусь, друзья,

Казалось мне бесспорным,

Что самый сильный - это я

В ауле нашем горном.

Мои товарищи кругом

Меня превозносили.

Они, как я, под стол пешком

Ещё в тот год ходили…