Вооруженные силы Японии. История и современность

Непосредственно для десанта предназначались войска численностью 30 тыс. Для переброски десанта было зафрахтовано до 50 судов, а для прикрытия операции с моря был специально сформирован 2-й флот[65].

Правительства США и Великобритании были озабочены активностью Японии в Китае. Они не прочь были сами приобрести германские «арендованные территории». Поэтому подготовка японских вооруженных сил к операции велась под прикрытием миролюбивых заявлений представителей японских властей. Даже по истечении срока ультиматума, предъявленного Германии, когда японские корабли с десантом находились уже в 80 милях от побережья Китая и первый эшелон вторжения приступил к выполнению приказа о высадке, японский премьер-министр Окума продолжал заверять США, что Япония не имеет намерений приобретать чужие территории или лишать самостоятельности какое-либо государство Востока[66].

Что же касается Великобритании, то ее правительство, занятое войной в Европе, понимало, что не сможет воспрепятствовать высадке японских войск в Шаньдуне, и поэтому решило принять участие в ней на их стороне, чтобы иметь возможность оказывать влияние па развитие событий в этом районе.

Целью операции был в первую очередь портовый город-крепость Циндао (40 тыс. жителей). Со стороны моря его защищали восемь батарей калибра 150–280 мм с дальностью стрельбы до 13,5 км. Со стороны суши крепость имела две линии хорошо оборудованных оборонительных сооружений. Гарнизон Циндао к началу военных действий составляли 183 офицера, 4572 рядовых и унтер-офицера[67].

Отправка японского десанта на континент началась 28 августа и осуществлялась четырьмя эшелонами. Высадка производилась со 2 сентября по 5 октября в бухте Лункоу в Чжилийском заливе на территории нейтрального Китая (150 км севернее Циндао) и в бухте Ляошань (Родзан), в 40 км к северо-востоку от Циндао[68]. Помимо японских войск в операции принимали участие английские силы: линкор, эсминец и отряд из 1,5 тыс. солдат и офицеров.

Опасаясь провала своих планов, японское командование внимательно наблюдало за ходом боевых действий в Европе и действовало с большой осторожностью. После высадки японцы лишь к 25 сентября подошли к границам германской концессии в 20–25 км от Циндао, где произошли первые стычки с германскими частями. К 28 сентября крепость была блокирована с суши[69].

Подготовка штурма велась 10 дней. В ночь на 7 ноября японцы предприняли разведку боем, во время которой им удалось захватить форт в центре оборонительной линии. Оттуда японские подразделения проникли в глубину обороны. К этому времени у немцев кончились боеприпасы, поэтому комендант крепости отдал приказ о капитуляции. Область Цзяочжоу на Шаньдунском полуострове оказалась в руках японцев. За пределами Цзяочжоу японские войска захватили принадлежавшую германскому капиталу железную дорогу Циндао — Цзинань, находившуюся в совместном владении Германии и Китая (около 400 км), ряд горнорудных и других промышленных предприятий. Фактически японцы поставили под свой контроль весь Шаньдун, создав в ряде мест этой провинции свою администрацию[70].

Одновременно действовавшая в Тихом океане английская эскадра уничтожила несколько германских военных кораблей в районе Маршалловых, Каролинских и Марсианских островов. Группа японских кораблей, находившихся на близких подступах к этим островам, уже с 18 августа, т. е. в период, когда срок ультиматума Германии еще не истек, теперь воспользовалась благоприятной обстановкой и без труда захватила их[71].

Японские потери в период первой мировой войны составили лить около 2 тыс. человек убитыми и ранеными.

Относительно легкий захват германских владений в Китае и на Тихом океане, увеличение ввоза из Китая и Кореи золота, серебра и стратегического сырья, рост экспорта японских товаров на рынки Азии позволили Японии упрочить свое положение на Дальнем Востоке.

В годы первой мировой войны Япония продолжала укреплять свой военно-экономический потенциал. Были построены и введены в действие 33 новых дока и ремонтные базы. Их число выросло до 271; они позволяли одновременно строить и ремонтировать 443 корабля общим водоизмещением более 540 тыс. т[72]. Увеличилась и военно-промышленная база производства вооружения для армии.

В июле 1917 г. в Токио возвратилась из Европы первая группа японских офицеров, направленных туда в 1915 г. формально для связи с союзным командованием, а фактически — с целью изучения опыта боевых действий и состояния вооруженных сил стран Антанты. Они представили командованию ряд докладов, в том числе об организации артиллерийского огня, групповой поддержке авиацией наземных войск, о применении в бою танков и бронемашин, о возникновении теорий «танковой войны» и воздушной войны». Что касается боевого духа войск Антанты, то японские офицеры отмечали его снижение и все более частые случаи участия военнослужащих в антивоенных выступлениях. В докладах делался вывод о необходимости перевооружения японских вооруженных сил новейшими видами оружия и усиления идеологической обработки личного состава[73].

Японская интервенция против Советской России

Победа Великой Октябрьской социалистической революции и создание первого в мире рабоче-крестьянского государства явились стимулом к активизации борьбы за социальное и национальное освобождение трудящихся во всем мире. Это вызвало глубокую тревогу империалистических держав, поставивших своей целью любыми средствами, вплоть до интервенции, удушить Советское государство и ликвидировать прорыв в системе мирового капитала. В Токио также начали спешно разрабатывать планы преграждения пути «коммунистической революции» на восток от Уральского хребта[74].

Представители Японии приняли активное участие в совещаниях стран Антанты, на которых составлялись планы военной интервенции против Советской России[75]. На Японию возлагались большие надежды, как на силу, которая сможет нанести серьезный удар по Советской России с востока. Один из вдохновителей интервенции, У. Черчилль, писал: «В Сибири был только один союзник, который мог действовать быстро и с надлежащей мощью. Япония была близка, свежа и сильна, готова и глубоко предана делу»[76]. На конференции представителей стран Антанты, состоявшейся в конце ноября 1917 г., территория революционной России была разделена на «зоны действия», причем японцам и американцам отводились в качестве такой зоны Сибирь и Дальний Восток[77].

Япония стала сосредоточивать войска в Корее и Северо-Восточном Китае для интервенции против Советской России. Военное командование принимало меры по усилению соответствующей идеологической обработки японских военнослужащих.

Уже в январе 1918 г. японская военщина начала демонстрацию силы. На Владивостокском рейде, где уже находился американский крейсер «Бруклин», появились японские крейсеры «Ивами» и «Асахи». Вслед за ними на рейде бросил якорь английский крейсер «Суффолк».

Поводом для интервенции послужило организованное агентами японской разведки в ночь на 4 апреля 1918 г. нападение «неизвестных лиц» на японскую контору «Исидо» во Владивостоке и убийство двух коммерсантов. На следующий день, не дожидаясь расследования, японский адмирал Като высадил десант во Владивостоке. В обращении и жителям города он лицемерно заявлял о «глубоком сочувствии» положение России и выражал пожелания «блестящего осуществления революции»[78].

В. И. Ленин предвидел дальнейшие действия японцев. В телеграмме Владивостокскому совету 7 апреля он указывал: «Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать. Это неизбежно. Им помогут, вероятно, все без изъятия союзники»[79].

Действительно, японский генеральный штаб надеялся на захват Дальнего Востока и Сибири. В основу замысла боевых действий на территории России был положен «План национальной обороны империи», разработанный еще в 1905 г. и уточненный в 1914 г. План интервенции предусматривал быструю переброску войск, захват Приморья, Забайкалья и стремительное продвижение японских дивизий в глубь страны по сибирской магистрали. Союзники по интервенции должны были оказывать Японии финансовую и материально-техническую помощь и участвовать небольшими силами в отдельных операциях[80]. Главной целью вторжения была ликвидация Советской власти на Дальнем Востоке и в Сибири. Для осуществления своих целей японские генералы считали необходимым привлечь внутренние контрреволюционные силы и марионеток в лице казачьих атаманов Семенова — в Забайкалье, Гамова и Кузнецова — в Амурской области, Калмыкова — в Приморье, а также чехословацкий корпус[81].

29 июня 1918 г. в результате мятежа белочехов была временно свергнута Советская власть во Владивостоке. В Приморье высадились крупные десанты японских, английских, а затем и американских войск. В августе к ним присоединились канадские и французские войска. Командующим союзными войсками на Дальнем Востоке стал японский генерал Отани.

Весть о победе Великой Октябрьской социалистической революции достигла Японии и становилась стимулом для подъема японского рабочего и демократического движения. Непосредственным откликом на революцию в России были так называемые «рисовые бунты», охватившие страну в августе 1918 г. В них участвовало около 10 млн. человек. Рабочие и крестьяне захватывали рисовые амбары, раздавали рис нуждавшейся бедноте, уничтожали дома спекулянтов, сжигали полицейские участки[82]. «Рисовые бунты» были жестоко подавлены, в карательных операциях наряду с жандармерией принимали участие и вооруженные силы Японии, выполняя функцию стража капиталистического государства.

Правящие круги Японии торопились ликвидировать Советскую власть на Дальнем Востоке. Начав с высадки небольшого контингента войск в апреле 1918 г., японское командование в августе — сентябре 1918 г. ввело на Дальний Восток 70-тысячную армию.

Японские интервенты продвигались в глубь советской территории по железным и шоссейным дорогам, захватывая прежде всего города, железнодорожные станции с подвижным составом, промышленные предприятия. Вслед за японскими войсками шли банды Калмыкова и Семенова. О том, что они собой представляли, генерал Грэвс, руководивший тогда интервенционистскими войсками США в Сибири, пишет следующее: «Солдаты Семенова и Калмыкова, находясь под защитой японских войск, действовали в стране подобно диким животным, убивали и грабили народ». Атамана Семенова генерал Грэвс характеризует как «убийцу, грабителя и самого беспутного негодяя», а Калмыкова — как «знаменитого убийцу, разбойника и головореза»[83].

С помощью японских войск Семенов захватил центр Забайкалья г. Читу, а Калмыков — Хабаровск и ряд других городов Приморья. В руках японцев оказалась Амурская область, 18 сентября 1918 г. они вошли в Благовещенск и захватили корабли Амурской флотилии. Одновременно, опираясь на военное соглашение с китайским правительством, японские интервенты заняли КВЖД (там хозяйничал белогвардейский генерал Хорват) и превратили Северную Маньчжурию в плацдарм для дальнейшего развертывания интервенции[84].

Японские монополии использовали оккупацию советской территории для грабежа ее природных богатств — леса и рудных месторождений. Из захваченного белогвардейцами в Казани и вывезенного в Омск золотого запаса России Япония получила 2672 пуда (Англия — 2883 пуда, США — 2118, Франция — 1225 пудов). Японские капиталисты начали скупать у вернувшихся русских помещиков и капиталистов земельные участки, заводы и фабрики. Японские монополии (Мицубиси, Мицуи, Кухара) и банки открыли на оккупированной территории советского Дальнего Востока свои конторы и отделения[85].

Японские интервенты с помощью русских белогвардейцев установили режим террора и насилия на оккупированных территориях. За время пребывания только в Амурской области интервенты ограбили 5775 крестьянских хозяйств, сожгли 1617 построек. Ущерб, нанесенный крестьянам, достигал суммы 25 млн. руб. золотом[86].

Японское командование перебрасывало на территорию Советской России все новые контингенты войск. В октябре 1919 г. на Дальнем Востоке и в Сибири было уже 120 тыс. японских солдат и офицеров. Американский экспедиционный корпус насчитывал 10 тыс. человек, войска других стран — 28 тыс.[87].

Население Дальнего Востока под руководством подпольных большевистских организаций создало партизанские отряды, героически боровшиеся против японцев и белогвардейцев.

Победа Красной Армии над белогвардейскими войсками к концу 1919 г. заставила правительства стран Антанты пересмотреть свою политику в отношении Советской России. Они на деле убедились, что свергнуть Советскую власть путем интервенции не удастся. Кроме того, в армиях интервентов началось революционное брожение. На совещании в Лондоне 16 декабря 1919 г. союзные правительства были вынуждены принять решение об отзыве своих войск с Дальнего Востока и из Сибири. В начале 1920 г. английские, французские и американские войска были в основном эвакуированы (американская эскадра оставалась во Владивостоке до 1922 г.)[88].

В это время на советской территории находились 11 японских пехотных дивизий (из 21 имевшейся в то время в японской армии) общей численностью около 175 тыс. человек, а на рейде Владивостока и в районе города — крупные боевые корабли и морская пехота[89]. Помимо войск, действовавших совместно с воинскими частями других стран, Япония направила на советский Дальний Восток и в Сибирь соединения, действовавшие независимо от союзных войск и руководимые штабом Квантунской армии в Порт-Артуре и генеральным штабом армии в Токио[90].

Японское правительство решило использовать уход войск союзников с Дальнего Востока и из Сибири, чтобы установить единоличный контроль над этими районами. Оно заключило соответствующие договоры с атаманом Семеновым, которого еще Колчак назначил своим преемником «на всей территории Российской восточной окраины»[91].

Для того чтобы как-то оправдать «необходимость» сохранения своих войск на Дальнем Востоке (более того, Япония продолжала наращивать их численность), японские власти спровоцировали кровавые события в Николаевске-на-Амуре. В начале 1920 г. партизанские отряды осадили город. Располагая значительным превосходством в силах, партизаны имели полную возможность разгромить небольшой японский гарнизон. Во избежание излишнего кровопролития и в надежде на благоразумие японского командования партизаны трижды предлагали противнику начать переговоры о перемирии. Однако посланные от них парламентеры были зверски убиты. 28 февраля партизанам все же удалось заключить с японским командованием соглашение «о мире и дружбе японцев и русских», предусматривавшее полное разоружение белогвардейцев и передачу караулов в городе частям Красной Армии по мере их подхода[92]. Но японская сторона вероломно нарушила соглашение. В ночь на 12 марта 1920 г. японцы напали на партизан, убив и ранив многих бойцов и мирных жителей. В городе развернулись ожесточенные бои, в ходе которых японцы были разбиты. Остатки японского гарнизона, укрывшись в помещении консульства и в казарме, продолжали оказывать упорное сопротивление. Здания были обстреляны партизанской артиллерией, в них возник пожар, который привел к гибели засевших там японцев[93]. Пожар уничтожил значительную часть города.

Этот инцидент, ответственность за который полностью несет японская военщина, был немедленно использован правящими кругами Японии, поднявшими шумную антисоветскую кампанию. День гибели японских военнослужащих был объявлен днем траура. По всей стране были проведены «митинги мщения». Парламент в присутствии членов императорской семьи провел траурное заседание. Было решено соорудить памятник «жертвам большевизма»[94].

Еще одним характерным примером вероломства японского командования явились события в ночь на 5 апреля 1920 г. в Приморье. В нарушение достигнутого соглашения с владивостокскими властями — Приморской областной земской управой, объявившей себя 1 апреля Временным правительством Дальнего Востока, японские войска внезапно атаковали партизан, а также воинские части Приморской земской управы, расположенные во Владивостоке, Хабаровске, Никольске-Уссурийском, Спасске и ряде других городов и разоружили их. Жертвами японской провокации стали свыше 5 тыс. человек (убитых, раненых и арестованных), в том числе мирные жители.

Этой военной акции японских войск предшествовало заявление генерала Сиродзу, командовавшего японскими частями в Хабаровске. Стремясь замаскировать подготавливаемую провокацию, он объявил о предстоящей эвакуации войск и поместил в местной газете статью, где, в частности, говорилось: «В стране водворился долгожданный порядок и мир, за сохранение и поддержание которого японцы боролись… Жалко покидать население Дальнего Востока, с которым мы познакомились так близко, так кровно, питая к нему самую теплую дружбу. Желаем полного успеха в строительстве и сохранении мира и порядка».

Временное правительство Дальнего Востока обратилось к происходившему во Владивостоке совещанию консулов Великобритании, Франции, США, Японии и других стран с резким протестом, настаивая на освобождении арестованных, возвращении оружия и принесении извинений со стороны японского командования. Совещание консулов высказалось за восстановление власти Приморской областной земской управы, и 7 апреля она возобновила свою деятельность.

Новые попытки японского командования перейти к активным действиям имели ограниченный успех. Тылы и коммуникации японских войск систематически подвергались ударам со стороны партизан. Кроме того, части 5-й Красной Армии, громившие остатки колчаковских войск, в начале марта 1920 г. дошло уже до Верхнеудинска.

Вместе с тем Советская Россия не хотела допускать прямого столкновения частей Красной Армии с японскими войсками, чреватого войной с Японией. По указанию В. И. Ленина предпринимались усилия по созданию на Дальнем Востоке самостоятельной республики в качестве буферного государства между РСФСР и японцами. Это облегчило бы использование в интересах борьбы против иностранной интервенции японо-американских противоречий, их соперничества в получении концессий и установлении сфер влияния и политического господства на Дальнем Востоке. Решено было создать такой буфер в форме буржуазно-демократического государства, но под руководством большевиков. 6 апреля 1920 г. съезд трудящихся Забайкалья провозгласил образование Дальневосточной Республики (ДВР), объявив ее парламентской демократической республикой. 14 мая ДВР была признана правительством РСФСР[95].

Правительство ДВР решило в первую очередь покончить с семеновскими бандами, находившимися в районе Читы. Поддерживаемые японцами, они мешали объединению Забайкалья с Амурской областью и Приморьем. В апреле 1920 г. Народно-революционная армия ДВР и партизаны начали наступление на семеновцев и, разгромив их, дошли до Читы. Одновременно начала действовать Амурская армия, организованная из партизанских отрядов.

Поняв, что японским войскам не удержаться в Забайкалье, и боясь их окружения Народно-революционной армией, японское правительство заявило 3 июля 1920 г., что оно эвакуирует свои войска из Забайкалья, но оставит их во Владивостоке, Хабаровске и их окрестностях[96].

25 июля японские войска приступили к эвакуации Читы. Уходя из Забайкалья, японское командование решило оккупировать Амурскую область. 2 августа генерал Оои послал в Хабаровск командиру 14-й японской пехотной дивизии секретное указание начать не позднее конца августа наступление на Благовещенск[97].

Однако это наступление не состоялось вследствие усиления мощи РСФСР, ухудшения международного и внутреннего положения Японии. Японское правительство сообщило 4 августа 1920 г. штабу сибирской экспедиционной армии: «Общее положение в Европе, победы советских армий на польском фронте, возрастающее давление со стороны советского правительства, ощущаемая антипатия со стороны США и Китая, шаги, предпринимаемые Америкой в вопросе о Сахалине, общая подготовка Соединенных Штатов к войне… заставляют нас не осуществлять полностью наши политические проекты в Сибири… Настоящее положение вынуждает нас отказаться на некоторое время от оккупационных планов в отношении ее, оставаясь, однако, в тех районах, где расположены наши войска… Операцию против Амурской области необходимо приостановить, но войска должны находиться в готовности»[98].

В Японии тем временем нарастало движение протеста против интервенции в Сибири, даже в буржуазных кругах высказывалась тревога в связи с начинающимся разложением в армии, появлением среди военнослужащих революционных настроений.

Японские войска полностью очистили Забайкалье, а затем и Хабаровск. После их ухода семеновские банды были разгромлены войсками Народно-революционной армии и их остатки отброшены в Монголию и Маньчжурию. Оттуда японцы перебросили их по КВЖД в Приморье. Под прикрытием японских штыков белые банды засели в Гродеково, недалеко от маньчжурской границы.

31 марта 1921 г. японцы руками белогвардейцев предприняли попытку свергнуть народную власть во Владивостоке, но потерпели неудачу. Однако 26 мая им все же удалось организовать во Владивостоке контрреволюционный переворот. Во главе приморского правительства японцы поставили крупных купцов братьев Меркуловых. Одновременно японское командование предприняло «общее наступление» на ДВР силами зависимых от него белогвардейских банд атамана Семенова, барона Унгерна и генерала Сычева. Однако барон Унгерн, пытавшийся вторгнуться со своими войсками в Забайкалье из Монголии, был разбит, банды генерала Сычева, находившиеся в Маньчжурии на китайском берегу Амура, под давлением правительства ДВР были разоружены китайскими властями, а действия атамана Семенова были блокированы революционными частями. «Общее наступление» на ДВР провалилось.

Японцы были вынуждены пойти на переговоры с ДВР, открывшиеся 26 августа в г. Дайрене. Но и во время переговоров японское командование вновь предприняло попытку организовать наступление против ДВР силами так называемой «белоповстанческой армии» из остатков семеновских и каппелевских (бывших колчаковских) отрядов. В ноябре 1921 г. эта «белоповстанческая армия» начала наступление. 22 декабря она захватила Хабаровск. Но уже через несколько дней ее наступление было приостановлено. Белые с помощью японцев укрепили свои позиции под Хабаровском. 7–8 февраля 1922 г. Народно-революционная армия ДВР совместно с партизанами перешла в наступление. 12 февраля в решительном бою под станцией Волочаевкой белые потерпели поражение. 14 февраля Хабаровск был освобожден Народно-революционной армией. Белые укрылись под защитой японских войск.

Поражение белых войск вызвало отставку «правительства» Меркуловых во Владивостоке. Их заменил генерал Дитерихс. Японское правительство приняло решение об эвакуации экспедиционный войск из Приморья, о чем объявил 15 августа командовавший ими генерал Татибана. Однако оно не спешило с выполнением этого решения.

Народно-революционная армия, возобновив 6 октября 1922 г. наступление против белогвардейцев, разбила отряды Дитерихса, взяла штурмом укрепления Спасска и 19 октября подошла к Владивостоку. Японские солдаты были вынуждены 25 октября 1922 г. покинуть Владивосток, однако на Северном Сахалине они оставались до 1925 г. — вплоть до установления дипломатических отношений между СССР и Японией.

События 1918–1922 гг. развеяли в прах далеко идущие намерения Японии в отношении восточной части Советской России. Японские интервенты вместо перспективы удержать захваченные районы на Дальнем Востоке и эксплуатировать их богатства столкнулись с необходимостью вести затяжную, кровопролитную войну против народа, руководимого большевиками. Участник интервенции — японский офицер Т. Мори впоследствии писал: «Порой казалось, что земля под нами полна таинственной враждебности, готова поглотить нас». Японцам становилось ясно, что «идеи большевизма близки народным массам и никакие обещания и посулы, никакое насилие не в состоянии их повернуть спиной к большевикам, которым они верят и за которыми идут»[99].

Солдаты и офицеры японских сухопутных войск тяжело переносили тяготы войны, зимнюю стужу. Имели место случаи массового обморожения со значительным числом смертельных исходов. Отмена командованием наказаний за насилия и грабеж населения привела к еще большему разложению войск. Росло недовольство среди солдат, которое все чаще проявлялось в их неповиновении офицерам. Японская газета «Хоти» в январе 1920 г. писала: «Число солдат, осужденных военным судом в Сибири к тюремному заключению, все время возрастает. Не было случая, чтобы шедший из Владивостока пароход не привез нескольких арестованных»[100].

Цели, поставленные военно-политическим руководством Японии при принятии решения о направлении своих войск на Дальний Восток, не были достигнуты. Разумеется, японская оккупация нанесла большой ущерб нашей стране, но она не смогла повернуть вспять развитие событий. Дальний Восток остался советским.

Сухопутные войска Японии оказались неподготовленными к интервенции не только в морально-политическом, но и в техническом отношении. Японская армия, прошедшая школу русско-японской войны 1904–1905 гг., хорошо натренированная для наступательных действий и для штыкового боя, столкнулась с незнакомой ей маневренной партизанской тактикой. Командиры частей и подразделений сетовали на то, что большевики ведут войну не по правилам: они появляются неожиданно там, где их совсем не ждут, и исчезают, как только японцы открывают ответный массированный огонь и готовятся к атаке. Офицеры жаловались на невозможность определить как численность противника, так и границу между тылом и фронтом, ибо воюют не только регулярные части и партизанские отряды, но и все население[101].

Таким образом, опыт русско-японской и первой мировой войн мало пригодился японской армии во время ее интервенции против Советской России. В сложной политической обстановке успех в борьбе с революционными силами России не мог быть достигнут действиями хотя бы и умелыми, но рассчитанными на борьбу с регулярной армией. Успех, и то временный, достигался лишь посредством организации военных переворотов, поддержкой марионеток-белогвардейцев, блокированием районов с целью создания условий для массовых расправ с населением, поддерживающим большевиков.

Вместе с тем японский командный состав приобрел навыки офицеров колониальных войск, действующих особыми методами в новой, чрезвычайно сложной обстановке гражданской войны и иностранной интервенции. Эти навыки были использованы несколько лет спустя японской армией в Маньчжурии, а затем и в других районах Китая.

Агрессивные действия Японии против СССР и стран Азиатско-Тихоокеанского региона (1927–1939)

Курс на дальнейшее развитие японских вооруженных сил был выработан в 1923 г. на совещании военно-политического руководства в присутствии императора. Было определено по-прежнему совершенствовать японскую армию и флот с учетом того, что вероятными противниками Японии являются в первую очередь Россия (теперь уже Советская Россия) и США[102]. Что касается первого из противников, Советского Союза, то он вызывал особую тревогу Японии как новый фактор, появившийся на Дальнем Востоке, оказывающий на народы этого региона революционизирующее влияние и мешающий тем самым японскому империализму в осуществлении его экспансионистских планов. Что те касается США, то империалистические противоречия между ними и Японией продолжали углубляться. Поэтому японское высшее руководство поставило перед собой задачу иметь сухопутные войска, превосходящие по мощи соединения Красной Армии на Дальнем Востоке, и военно-морской флот, способный вести успешную борьбу с американскими ВМС, дислоцированными в бассейне Тихого океана. Это, по расчетам японского командования, должно было бы обеспечить Японии «свободу рук» как в осуществлении ее агрессивных замыслов в Китае, так и на Азиатском континенте в целом.

Военщина продолжала форсировать планы перевооружения, невзирая на экономические трудности, с которыми Японии пришлось столкнуться сначала в связи с крупным землетрясением, разрушившим важнейший промышленный район страны — Токио — Йокогама в сентябре 1923 г., а затем в связи с началом мирового финансово-экономического кризиса в 1929 г.

В 1925–1930 гг. сухопутные войска получили новые образцы оружия, в том числе ручной пулемет, батальонную пушку, 105-мм орудие, зенитное орудие японской конструкции.

Однако общая слабость промышленной базы не позволяла осуществить современную по тому времени механизацию войск, в частности создать крупные танковые и механизированные соединения, необходимость использования которых подсказывал опыт первой мировой войны на европейском театре военных действий. Первая танковая группа в японской армии была создана в апреле 1925 г. В нее входили устаревшие английские и французские танки типа «А» и «Рено». Первый танк собственной конструкции японская промышленность выпустила лишь в 1929 г.[103]. В целом к 1931 г. японская армия по качеству и количеству вооружения значительно уступала армиям крупнейших империалистических держав.

Что касается военно-морского флота, то он за годы первой мировой войны был основательно пополнен.

Учитывая ограничения, наложенные на Японию Вашингтонской конференцией 1922 г. в отношения числа линкоров, японские военно-морские круги форсировали строительство кораблей других классов. В 1922–1926 гг. было построено 11 крейсеров, 29 эскадренных миноносцев и 28 подводных лодок, всего 68 боевых кораблей общим водоизмещением примерно 120 тыс. т[104]. Строительство подводных лодок осуществлялось на основе иностранных образцов. Если до 1914 г. Япония заказывала подводные лодки в Великобритании, Франции, Италии и США, то в 20-х годах в Японию были приглашены немецкие инженеры-кораблестроители. С их помощью на верфях Куре и Йокосука были построены подводные лодки дальнего действия «Г-1», «Г-8» со стандартным водоизмещением 1970 т и скоростью хода до 17,5 узла; подводные лодки большого и среднего типа; подводные заградители; подводные лодки-малютки[105]. Всего за 1920–1931 гг. в Японии было построено 68 подводных лодок (за эти же годы Франция построила 67 подлодок, Англия — 20, США — 14), причем большинство их было новейших конструкций.

Еще до окончания Вашингтонской конференции 1922 г. Япония спустила на воду авианосец «Хосё» (вступил в строй в 1922 г.). Стремясь обойти ограничения на строительство линкоров и крейсеров, Япония переоборудовала в авианосцы линкор «Кага» и линейный крейсер «Акаги»; в 1929 г. оба авианосца были введены в строй. С учетом опыта постройки трех авианосцев в 1930 г. на верфи в Йокогама был заложен авианосец «Рюдзё», который в апреле 1931 г. был уже спущен на воду. Эти три первых авианосца имели на борту 134 самолета, в основном истребители «Т-3» с моторами «Бристоль-420»[106].

Военно-политическое руководство Японии, считавшее, что достигнутый уровень вооружений армии и флота недостаточен для осуществления широких завоевательных планов, осуществило ряд мер по дальнейшему развитию отраслей военного производства. В сентябре 1928 г. правительству был представлен «План подъема национальной экономики», в соответствии с которым предлагалось увеличить государственные субсидии компаниям военной промышленности[107]. Были ассигнованы дополнительные средства на развитие металлургической и машиностроительной промышленности. На ряде металлургических и металлообрабатывающих заводов были созданы орудийные цеха. Частные компании при субсидировании со стороны правительства построили к 1931 г. восемь самолетостроительных и шесть авиамоторных заводов. Создавались заводы и цеха по выпуску приборов, радио— и телеграфной аппаратуры.

Наращивая свои вооружения, Япония внимательно следила за развитием событий в соседнем Китае. Китайская революция 1925–1927 гг. чрезвычайно обеспокоила японские правящие круги, рассматривавшие Китай в качестве объекта дальнейшей колониальной экспансии японских монополий. Совместно с другими империалистическими державами Япония стремилась помешать развитию революционного процесса в Китае и использовать борьбу различных сил в этой стране для упрочения своих позиций за счет других империалистических стран-конкурентов. В 1925–1926 гг. Япония оказала прямую военную поддержку своему ставленнику в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии) генералу Чжан Цзолиню.

Особенно усилились провокационные действия японской военщины в Китае после контрреволюционного переворота Чан Кайши в апреле 1927 г. 28 мая 1927 г. на основании принятого накануне кабинетом министров решения японские войска были отправлены из Маньчжурии в Шаньдун, в частности в крепость Циндао, откуда они должны были помогать Чжан Цзолиню удерживать за собой Северный Китай[108]. В апреле 1928 г. Япония вновь ввела войска в Шаньдунь якобы для защиты жизни и имущества своих подданных, в действительности же для того, чтобы поддержать прояпонское пекинское правительство перед лицом продвигавшихся на север войск нанкинского правительства. Японская военщина спровоцировала так называемый Цзинаньский инцидент, когда под тем предлогом, что китайцы якобы стреляли по японским солдатам, японские войска (6-я японская дивизия в Цзинани и высадившаяся в Циндао 3-я японская дивизия) с 3 по 11 мая вели военные действия против китайских войск (за эти дни было убито и ранено около 5 тыс. китайских солдат и гражданских лиц).

Несмотря на поддержку японцев, пекинское правительство (формально считавшееся Центральным правительством) прекратило свое существование[109]. Северный Китай оказался под властью нанкинского правительства Чан Кайши. Генерал Чжан Цзолинь бежал из Пекина в Маньчжурию. По дороге в Мукден поезд Чжан Цзолиня был взорван. Сам Чжан Цзолинь погиб. Последующие события показали, что его убийство было организовано японцами, которые подозревали Чжан Цзолиня в связях с Соединенными Штатами. В условиях возрастающего сопротивления народных масс Китая японскому проникновению сын Чжан Цзолиня генерал Чжан Сюэлян номинально признал нанкинское правительство центральным китайским правительством.

Япония не отказалась от своих намерений в отношении Китая. В сентябре 1930 г. штаб Квантунской армии приступил к разработке плана захвата Северо-Восточного Китая (Маньчжурии). Наиболее активную роль в подготовке агрессии играла фашизированная военщина, деятельность которой инспирировалась высшим военным командованием и финансировалась представителями так называемых «новых» концернов.

В ночь на 19 сентября 1931 г. японские войска, провокационно обвинив китайцев в разрушении полотна железной дороги близ Мукдена, напали на их казармы. К утру 19 сентября в руках японских войск оказались Шеньян (Мукден) и другие крупные города на ЮМЖД: Далянь, Инькоу, Ляоян, Фынхуанчен, Порт-Артур. Численность Квантунской армии, которая насчитывала до сентября 1931 г. всего 11,5 тыс. солдат и офицеров (2-я пехотная дивизия и части усиления), к 15 декабря того же года выросла уже до 50 тыс. человек[110].

Маньчжурские войска в 1931 г. численно превосходили японцев (они имели в своем составе 12 пехотных и 3 кавалерийские бригады общей численностью 115 тыс. человек)[111]. Однако Чан Кайши под нажимом США запретил китайской армии оказывать сопротивление японцам. Лишь отдельные части войск Чжан Сюэляна, вопреки его распоряжениям, оказывали сопротивление японцам[112].

В течение сентября — декабря 1931 г. японские войска, почти не встречая сопротивления со стороны армии Чжан Сюэляна, заняли значительную часть Северо-Восточного Китая. В середине ноября они начали продвигаться к Большому Хингану и Барге. В конце 1931 г. началось наступление японских войск на южный маньчжурский город Цзиньчжоу. Одновременно японские военные корабли стали прибывать в Шанхай, создавая угрозу вторжения в бассейн Янцзы. В Тяньцзине переодетые в штатское японские солдаты совершили нападение на китайскую полицию и население[113].

К концу 1931 г. весь Северо-Восточный Китай с населением 35,8 млн. человек был оккупирован японскими войсками. Там был создан марионеточный режим под строгим контролем японцев. В марте 1932 г. было объявлено о создании «независимого» государства Маньчжоу-го. Для внешнего мира Маньчжоу-го выглядело как государство, где есть император, конституция, правительство, суд, полиция, армия. Но за «национальным» фасадом скрывался механизм жесточайшего японского контроля, превращавшего государственный аппарат в фикцию. Этот контроль осуществлял командующий Квантунской армией — он же чрезвычайный и полномочный посол Японии в Маньчжоу-го. Жизнь марионеточного государства регулировалась многотысячной армией японских советников, большинство которых являлись офицерами резерва императорской армии[114].

Японская оккупация Северо-Восточного Китая не встретила противодействия со стороны США и Великобритании, несмотря на то что она затрагивала их интересы в Китае, поскольку оккупация проводилась под антисоветскими лозунгами. Империалистические круги Соединенных Штатов и других стран рассчитывали, что Япония вслед за захватом Маньчжурии приступит и осуществлению агрессии против СССР.

Действительно, усиление Квантунской армии (к началу 1933 г. ее численность была доведена до 100 тыс. солдат и офицеров)[115] имело целью подготовку нападения на советский Дальний Восток и МНР. Однако вместе с тем оно представляло и прямую угрозу распространения японской агрессии на Северный Китай.

Десантная операция в районе Шанхая — Ханчжоу, начатая японским командованием вслед за оккупацией Маньчжурии 23 января 1932 г., серьезно встревожила американское, английское и французское правительства, надеявшихся, что острие японской агрессии будет направлено против СССР.

С 23 по 28 января корабли японской эскадры высадили на берег 2800 морских пехотинцев, которые должны были «поддержать шанхайский, японский охранный гарнизон и подавить антияпонский выступления и антияпонскую пропаганду в Шанхае»[116].

19-я китайская армия, поддержанная населением, оказала японским морским пехотинцам упорное сопротивление. Японцам не удалось с ходу захватить Шанхай. 7 февраля 24-я японская смешанная бригада высадилась севернее Шанхая и начала наступление на 19-ю армию с тыла. 13 февраля в Шанхай прибыла 9-я японская дивизия. Японцы попытались развернуть наступление, но не смогли продвинуться дальше побережья. После этого в район Шанхая были переброшены 11-я и 14-я дивизии. Всего в районе было сосредоточено около 100 тыс. японских солдат и офицеров, 60 боевых кораблей и 100 самолетов. При поддержке авиации и флота японская армия предприняла новое наступление. К 1 марта японским войскам удалось захватить северную часть Шанхая. Однако упорное сопротивление китайских войск и протесты со стороны США, Англии и Фракции, империалистические интересы которых были ущемлены, вынудили японцев 5 мая подписать японо-китайское соглашение о перемирии. Войска агрессора были выведены из Шанхая.

Военно-политическое руководство Японии сделало вывод, что и широкомасштабной войне против Китая японская армия еще недостаточно подготовлена. Поэтому в Токио было решено принять меры по наращиванию мощи вооруженных сил, ускоренно создания в Маньчжурии военно-экономического плацдарма. Кроме того, разрабатывались планы «ползучей» агрессии против Китая путем поддержки сепаратистов в соседних с Маиьчжоу-го китайских провинциях и насаждения там своих марионеток.

Особое внимание уделялось оснащению сухопутных войск новым вооружением, особенно танками, самолетами, противотанковыми и зенитными орудиями. В 1930 г. армия имела 720 танков, 600 самолетов, 1184 орудия, 5950 крупнокалиберных, станковых и ручных пулеметов[117]. В течение 1931–1935 гг. сухопутные войска получили 574 танка, 1070 самолетов, 1651 орудие, более 10 тыс. пулеметов[118]. В составе артиллерийского вооружения в армию поступили 498 противотанковых и 170 новых 105-мм орудий. Количество 75-мм пушек увеличилось вдвое, а зенитных возросло в семь раз[119]. Однако по-прежнему была слаба моторизация армии. Японские танки по своим тактико-техническим данным уступали советским. Средний японский танк модели «2594» (1934 г.) имел скорость до 45 км/ч, но толщину брони — всего лишь 11–17 мм. В другой модели — «2597» (1937 г.) — толщина брони была увеличена до 22–25 мм, однако скорость одновременно снизилась до 25 км/ч[120].

К началу 1937 г. японскому командованию не удалось перевооружить армию в такой степени, чтобы она могла быть с успехом использована против хорошо вооруженных войск.

Военные приготовления Японии были нацелены не только против Китая. Летом 1936 г. японское правительство приняло секретную программу достижения господства Японии в Восточной Азии и бассейне Тихого океана. 11 августа на узком заседании кабинета (в котором участвовали пять членов кабинета: премьер Хирота, министр иностранных дел Арита, военный министр Тэраути, морской министр Нагано и министр финансов Вада) был подписан документ «Основные принципы государственной политики Японии», по сути дела являвшийся программой создания обширной японской колониальной империи. Характерно, что в нем ставилась задача достижения Японией такой мощи, чтобы она могла «противостоять любым вооруженным силам, которые СССР сможет выставить и использовать на Дальнем Востоке». Особое внимание уделялось усилению японской военной мощи в Корее и Маньчжурии, с тем чтобы Япония могла «нанести решающий удар русским в самом начале войны». Военно-морские силы страны планировалось довести до такого уровня, который позволил бы обеспечить превосходство над флотом Соединенных Штатов в западной части Тихого океана[121].

После принятия японским правительством упомянутой выше программы подготовка широкой агрессии против Китая и «большой войны» стала проводиться ускоренными темпами. Своего союзника по реализации агрессивных планов передела мира Япония видела в фашистской Германии. 23 октября 1936 г. в Берлине между Японией и Германией был подписан «Антикоминтерновский пакт», который 25 ноября был ратифицирован Тайным советом Японии[122]. В конце 1936 г. командование ВМФ освободило себя от всех обязательств по ограничению военно-морских вооружений в связи с истечением срока действия Вашингтонского договора (31 декабря 1936 г.). Вслед за этим 20 января 1937 г. японские подмандатные территории — Марианские, Маршалловы и Каролинские острова, находящиеся в центральном районе западной части Тихого океана, — были переданы правительством в административное управление японскому военно-морскому флоту[123]. На этих островах спешно стали создаваться военно-морские базы.

Японские вооруженные силы в ' 1937 г. насчитывали 1084 тыс. человек, в том числе сухопутные войска — 950 тыс.

В 1937 г. в составе сухопутных войск было 25 дивизий (1 — 3-я гвардейские, 1 — 20, 26, 101-я пехотные). Из них в Маньчжурии к 1937 г. было сконцентрировано 6 дивизий, свыше 400 танков и до 300 самолетов[124].

Военно-морской флот Японии имел в строю 289 кораблей, из которых 235 — основных классов, в том числе 6 линкоров, 3 линейных крейсера (и 1 учебный), 14 тяжелых и 17 легких крейсеров, 4 авианосца, 112 эсминцев и 79 подводных лодок. С 1928 по 1936 г. численность личного состава ВМФ увеличилась с 80599 до 107641 человека[125].

План кораблестроения, принятый в 1937 г., предусматривал постройку еще 70 военных кораблей, в их числе 2 линкоров, 2 авианосцев, 18 эсминцев и 14 подводных лодок[126]. За 3 года (1938–1940) было построено 62 военных корабля[127], часть которых заменила устаревшие.

В июле 1937 г. японское военно-политическое руководство начало широкомасштабную агрессию против Китая с целью превращения его в японскую колонию. Поводом для нападения стал спровоцированный японской стороной инцидент у моста Лугоуцяо близ Пекина. В ночь на 7 июля 1937 г. японские войска, проводившие здесь учения, напали на китайские части. Бои продолжались до 9 июля, после чего было заключено перемирие. На 10 июля генеральный штаб японской армии принял решение послать крупные подкрепления японским войскам в Северном Китае путем переброски двух бригад из Маньчжурии, одной дивизии из Кореи и трех дивизий из Японии. Это решение получило одобрение японского правительства. Сосредоточив в районе Тяньцзиня и Пекина 20 тыс. войск и более 100 самолетов, 14 июля японские войска возобновили боевые действия. 26 июля, получив новые подкрепления, японское командование предъявило ультиматум, потребовав, чтобы в течение 48 часов из Пекина была выведена 37-я китайская дивизия. Китайское командование отклонило ультиматум, и с 27 июля начались крупные военные действия. С тех пор война не прекращалась в течение восьми лет (вплоть до разгрома и капитуляции Японии). В этот день (27 июля), выступая в парламенте, премьер-министр Ф. Коноэ заявил о решимости правительства добиться установления «Нового порядка в Азии»[128].

Одновременно началась мобилизация 2-й очереди призывников, в результате которой были сформированы три пехотные дивизии, а также танковые, артиллерийские и инженерные части общей численностью 209 тыс. человек. К концу сентября количество японских войск в Китае достигло 350 тыс., из которых около 100 тыс. участвовало в военных действиях в районе Шанхая. С моря их прикрывал японский флот в составе 38 военных кораблей[129].

Руководствуясь положением военной доктрины о «молниеносной войне», японское командование рассчитывало завершить войну в течение трех месяцев. План войны предусматривал, что вооруженные силы Японии на первом ее этапе, «июле — августе 1937 г., захватят Пекин и Шанхай и образуют два изолированных фронта — Северный и Центральный, а затем ударами по сходящимся направлениям объединят их. На втором этапе — после захвата в Южном Китае городов Гуанчжоу (Кантон), Шаньтоу (Сватоу), Сямынь (Амой) — будет создан Южный фронт и встречными ударами этого нового, Южного, и Центрального фронтов их войска соединятся и овладеют южной частью Китая. Затем японское командование планировало ударом из района Гуанчжоу и Нанкина па запад прервать пути сообщения, связывающие Китай с французским Индокитаем и Бирмой. Кроме того, предусматривались бомбардировки городов западной части Китая. Все это, по мнению генерального штаба армии, должно было привести к быстрой капитуляции Китая[130].

Однако японские стратеги просчитались. Они не учли способности китайского народа противостоять агрессии, возможности создания антияпонского фронта и эффективности советской помощи Китаю. Наступательные операции японской армии затянулись. Сосредоточив в Северном Китае до 300 тыс., а в Центральном Китае — более 100 тыс. солдат и офицеров, японское командование потратило пять месяцев на захват Пекина и Шанхая с прилегающими районами и еще столько же — на объединение Северного и Центрального фронтов[131].

Лишь осенью 1938 г. японское командование приступило к операциям на юге Китая, захвативший октября Гуанчжоу. Одновременно 240-тысячная группировка японцев, наступавшая от Нанкина вверх по Янцзы при поддержке 180 танков и 150 самолетов, заняла Ухань и перерезала связь между военными районами гоминьдановской армии. Гоминьдановское правительство эвакуировалось в Чунцин (пров. Сычуань), где находилось до окончания войны.

Ведя военные действия в Китае, японские войска в соответствии со своей теорией «тотальной войны» наносили удары с воздуха по гражданскому населению. Только с июля 1937 по июнь 1938 г. 275 уездов в 16 провинциях Китая 2472 раза подвергались налетам авиации, в результате чего было убито и ранено 38 тыс. человек, главным образом женщин и детей[132].

Японская армия творила на китайской земле неслыханные злодеяния. Массовое уничтожение жителей городов и сел было повседневным явлением. Захватив столицу Китая г. Нанкин, японские солдаты уничтожили более 200 тыс. его жителей. Международный военный трибунал в своем приговоре дал следующую картину того, что произошло в этом многострадальном городе: «К моменту вступления японской армии в город утром 13 декабря 1937 года всякое сопротивление прекратилось. Японские солдаты бродили толпами по городу, совершая различного рода зверства. Многие солдаты были пьяны, они проходили по улицам, без разбору убивая китайцев: мужчин, женщин и детей, пока площади, улицы и переулки не были завалены трупами. Насиловали даже девочек-подростков и старух. Многих женщин, изнасиловав, убивали, а их тела обезображивали. После ограбления магазинов и складов японские солдаты часто поджигали их»[133].

Взятие Нанкина сопровождалось массовым убийством десятков тысяч китайских военнослужащих, сдавшихся в плен. Выступивший на заседании Международного военного трибунала капитан санитарного корпуса китайских войск Ли Тинфан рассказал, что произошло с ним и другими пленными китайцами в ночь на 17 декабря 1937 г.: «Японцы приказали нам отправиться на берег реки Янцзы. Нас было пять тысяч человек, и мы шли в колонне, которая растянулась на три четверти мили. Когда подошли к реке, нас расставили вдоль берега, с боков и сзади стояли японские солдаты с пулеметами, нацеленными на нас. На двух грузовиках привезли веревки, пленных начали связывать по пять человек. Кроме того, каждому связали за спиной руки. Я видел, как первых расстреливали из винтовок и трупы сбрасывали в реку. Нас привезли на берег в семь часов вечера… расстрел пленных продолжался до двух часов ночи»[134].

Основной способ проведения японским командованием оперативно-стратегических операций состоял в том, что подвижные группировки войск при поддержке авиации прорывали фронт на сравнительно узком участке в направлении железнодорожных и шоссейных дорог и стремились окружить противника. Однако китайским войскам, как правило, удавалось выйти из окружения. Упорство вооруженных сил Китая возрастало. С помощью советских военных советников командный состав гоминьдановской армии совершенствовал навыки управления войсками в бою. Китайские соединения и части создавали на направлениях наступления японских войск оборонительные рубежи, выводили из строя железнодорожные пути и шоссейные дороги, затопляли отдельные участки территории. Китайские войска применяли контратаки, замедляя наступление врага. Если в начале войны тактические темпы продвижения японских частей составляли 10–20 км в сутки, то в Уханьской операции они не превышали 1–3 км. Темп продвижения японцев в оперативном масштабе был еще ниже. В первый год войны японские войска продвинулись на 1100 км, а в первую половину второго года — менее чем на 300 км[135].

Сухопутные войска Японии несли в боях все большие потери. Если в Шанхай-Нанкинской операции их потери по отношению к китайским составляли 1:5, то в Уханьской операции они почти сравнялись (японцы потеряли до 120 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными). План «молниеносной войны» против Китая провалился.

В это время правящие круги империалистических держав, все еще надеясь на столкновение Японии с Советским Союзом, не предпринимали для прекращения ее агрессии в Китае каких-либо эффективных мер, ограничиваясь лишь дипломатическими жестами. Более того, в 1937–1939 гг. США предоставили Японии военные материалы и стратегическое сырье на сумму 511 млн. долл.[136].

Председатель сенатской комиссии по иностранным делам конгресса США Питтман заявил в сенате: «Заблуждаются те, кто думает, что США являются нейтральной нацией и не участвуют в уничтожении человеческих жизней. Мы участвуем в массовом убийстве в Китае, помогая военными материалами Японии, которая покупает у нас 80 % бензина, а также железного и стального лома, нужного ей для вооружения»[137]. Китай имел к началу войны с Японией до 1900 тыс. солдат и офицеров, 500 самолетов, 70 танков, 1000 орудий различных калибров, 10 крейсеров, 15 сторожевых и торпедных катеров. В решающих боях за свою столицу китайские вооруженные силы потеряли практически все самолеты, танки, артиллерию и боевые корабли. В этих условиях жизненно важное значение для Китая имела военная помощь СССР. К весне 1938 г. СССР поставил Китаю 297 самолетов, 82 танка, 425 артиллерийских орудий, 1825 пулеметов, 400 автомашин, 360 тыс. снарядов и 10 млн. винтовочных патронов. В ноябре 1938 г. были доставлены в Рангун, а затем переправлены в Китай 100 37-мм противотанковых пушек, 2 тыс. ручных и станковых пулеметов, 300 грузовых автомашин, а также боеприпасы[138]. Поставки Китаю оружия и боевой техники осуществлялись и в последующем.

Благодаря советской военной помощи, а также поставкам из других страх и середине 1939 г. Китай развернул крупные вооруженные силы: 245 пехотных, 16 кавалерийских и одну механизированную дивизию (всего 3 млн. человек, имевшие на вооружении в первой линии 800 тыс. винтовок, 50 тыс. пулеметов, 1075 орудий, 213 танков, 150 самолетов)[139].

В Токио хорошо понимали, что без изоляции Советского Союза никакие военные усилия Японии не могут привести к победе в Китае. Поэтому летом 1938 г., используя напряженную обстановку в Европе в связи с подготовкой Германии к захвату Чехословакии, японское военно-политическое руководство решило предпринять агрессивные акты против СССР и МНР.