Точка невозвращения

Индра Незатейкина

Точка невозвращения

Колиска там, гойдаючись, скрипить,

И спогади у небуття стирає,

Стихає вітер, немовлятко спить,

Вже вороття назад для нас немає…

«Ми йдемо», песня М. Бурмаки.

Утром Джедай снова вернулся на песчаную косу на берегу реки. Белый песчаный берег переходил здесь в поросшую вереском лесную прогалину, вокруг теснились молодые ровные сосны, выросшие за последние тридцать лет.

Утро выдалось таким же ненастно-промозглым, как и вчерашний вечер. Дождь нудно барабанил по слежавшейся ржавой листве в ольховом подлеске, холодный ветер нещадно мотал верхушки сосен. Темную речную воду покрывала зябкая рябь, сырой прибрежный песок был испещрен оспинами от дождевых капель.

Джедай накинул капюшон и посмотрел в выцветшее осеннее небо. На лице оседала дождевая морось, небо на востоке расслаивалось мутновато-холодными светлеющими полосами. Странные, если вдуматься, вещи творятся с погодой в Зоне. Здесь всегда поздняя осень. «Теперь у нас всегда зима, и Новый год никогда не наступает». Почему так — никто не знает, а спрашивать как-то не принято. Говорят, надо просто привыкнуть, — «в Зоне странного нет». Впрочем, и в Зоне в холодные ясные ночи на небе изредка можно увидеть звезды, но Джедай, астрофизик по образованию, предпочитал на них не смотреть. В такие ночи небосвод густо усеивают яркие звезды, но ни одного знакомого созвездия найти невозможно. У Джедая это вызывало неприятные подозрения насчет того, что Солнечная система переместилась куда-то в центр шарового звездного скопления, и вводило в полную дезориентацию на местности.

За ночь, точнее, за прошедшие девять часов, «комариная плешь» сместилась почти на два метра — вчерашнее ее положение обозначали шесть глубоких дыр, проделанных гайками в глинистой почве. Сегодня на этом месте было уже вполне безопасно, а «плешь» по хитрой траектории переползла в новую расчетную точку, утрамбовав жухлую траву и вдавив глубоко в землю забитый вчера Джедаем колышек. Колышек находился точно по центру нынешнего положения гравиконцентрата, это означало, что траекторию движения Джедай рассчитал правильно, и вызывало определенное удовлетворение.

— Ну, с богом, — пробормотал Джедай и вонзил лопату в суглинок.

Рядом с дырами от вчерашних гаек зиял еще один провал диаметром сантиметров в десять. Аккуратно обкопав его по периметру, примерно с метровой глубины Джедай извлек плоский полиэтиленовый сверток. Не разворачивая, прополоскал в речке, смывая глину. В полиэтилен был запаяна плашка древесного спила. Вторую такую же плашку Джедай, подумав, достал из кармана куртки и положил рядом с побывавшей в «комариной плеши». Вода в речке была ледяной, руки в ней окоченели, и пальцы плохо слушались.

Оба спила были сделаны с одной ветки и выглядели абсолютно одинаково. Так и должно было быть, но по спине Джедая вдруг пробежали предательские мурашки — а что, если они и вправду одинаковые, что, если расчеты не подтвердились?

В любом случае, проверить это можно было только одним способом, и Джедай, спрятав лопату в кустах и убрав обе плашки в рюкзак, двинулся в направлении Янтаря.

Метров за пятьсот до лагеря ученых, когда за деревьями уже показались унылые корпуса лабораторий, в кармане пискнул детектор движения. Джедай мгновенно остановился, прижался спиной к стволу ближайшей сосны и осторожно вытянул из кармана КПК, чтобы посмотреть, в чем дело. На экране наладонника маячило две зеленых точки — как и положено, у ворот «Янтаря». Но Джедая все равно что-то настораживало, почему-то он был уверен, что спокойствие только кажущееся.

Выждав еще минуту, он осторожно двинулся к лагерю по болотистому подлеску. Не успел он сделать нескольких шагов, как слева послышались громкий треск веток, одиночные выстрелы и хриплые возгласы: «Мочи-и-и-и! Кроши-и-и!»

«Тьфу ты, зомбей развелось!», — с досадой подумал Джедай. — «И откуда только лезут!»

Не раздумывая, он плюхнулся за ближайшую поваленную сосну, срывая с плеча «винторез». Трое свежих зомби ломились сквозь кусты со стороны болота, беспорядочно стреляя и выкрикивая какую-то бессвязицу, но Джедая пока, вроде бы, не замечали.

«Черт бы побрал этот треклятый Выжигатель», — мысленно выругался Джедай. — «Тоже одна из загадок Зоны — может, кто-то до него и доходил, но теперь уже не расскажет…»

Те, кому приходилось стрелять в зомби, знают, насколько это неприятно: страшно вглядываться в их лица — вдруг увидишь знакомое?

Зомби, не замечая Джедая, обогнули его сосну и поковыляли к лагерю ученых.

«Сейчас ведь переполошат там всех, долговцы займут круговую оборону, и к ним до вечера будет не подойти», — с тревогой подумал Джедай. — «Вот заразы, принесло же их сюда ни свет ни заря!»

Сжав зубы, он поймал в прицел башку одного из зомбированных в сильно потраченной голубой миротворческой каске, аккуратно надавил спуск. Щелкнул выстрел, зомби упал и замер без движения, остальные двое продолжали переть вперед, как танки, не замечая «потери бойца». Второго не получилось снять так же точно и бесшумно — он упал и конвульсивно забился, ломая болотный сухостой и нечленораздельно причитая. Боеспособный зомби развернулся и попер прямо на Джедая, поливая перед собой очередями из «Абакана».

«Елки-палки!» — Джедай еле успел откатиться за вывороченный упавшей сосной пласт грунта. Две пули вошли глубоко в сухую сосновую древесину в нескольких сантиметрах от его лица.

— Гаси-и-и! — провозгласил зомби где-то уже совсем рядом, автоматная очередь полоснула по черничнику в полуметре от Джедая.

«Когда ж у этой нежити обойма-то закончится?» — с беспокойством подумал Джедай, отползая обратно за сосну и аккуратно прицеливаясь в предполагаемую точку, где вот-вот должна была появиться башка зомби.

— Мочи-и-и! — яростно прохрипел зомби, показавшись из-за вывороченных сосновых корней и продолжая ненаправленно молотить по черничнику.

«Ага, щас тебе!» — мрачно подумал Джедай, нажимая спусковой крючок.

Зомби рухнул и замолчал. Джедай перезарядил «винторез», подождал пару минут, прислушиваясь. Вокруг было тихо, только стонал и хлюпал, все глубже погружаясь в болотную жижу, недобитый зомби.

«Черт с ним, сам утонет», — решил Джедай, закинул за спину винтовку и двинулся к краю леса. Часовые у ворот базы напряженно смотрели в его сторону — видимо, еще не решили, объявлять ли по лагерю общую тревогу или пока не стоит? Джедай вышел на открытое пространство и успокаивающе помахал им рукой — свои, мол, все в порядке.

Узнав его, долговцы неподдельно обрадовались.

— Привет, Джедай! — еще издали крикнул сталкер с оперативным псевдонимом Сарыч. — «Кого мы видим, кого мы лицезреем!»

Джедай, подойдя, поздоровался за руку с Сарычем и его напарником Везучим. Вообще-то в Зоне за руку здороваться не принято, но на «своей», безопасной территории можно.

— Что там было-то? — радостно улыбаясь, Сарыч мотнул головой в сторону леса. — Зомби?

— Угу, — подтвердил Джедай. — В количестве трех персон.

— Всех уложил? Больше не видел? Не ранен? — озабоченно уточнил Везучий.

Джедай отрицательно покачал головой.

— Ну и ладно. От имени клана «Долг» — спасибо за помощь.

— Служу Советскому Союзу, — без тени улыбки откликнулся Джедай.

— Как жизнь-то? — широко улыбаясь, поинтересовался Сарыч.

— Спасибо, брат, все нормально, — ответил Джедай, отвел взгляд и покусал губу.

Сарыч заметил это его замешательство, но выспрашивать подробности счел бестактным, поэтому просто слегка умерил свою веселость.

— А что давно не заходишь?

— Как это — давно? Неделю всего у вас и не был, — оправдываясь, сказал Джедай. — Ваши подошефные просили «кристальную колючку» раздобыть, а они ж просто так на дороге не валяются, сам знаешь.

— Да уж знаю, — саркастически хмыкнул Сарыч.

Везучий понимающе усмехнулся:

— Ты их слушай больше — совсем на шею сядут. Этим ребятам тоже наглеть не надо позволять, а то сегодня — «кристальная колючка», завтра — контейнер «холодца»…

— А послезавтра — «смерть-лампа»! — ухмыльнулся Сарыч.

— Да я же в личных корыстных интересах, — объяснил Джедай. — Взаимовыгодное сотрудничество. Я им еще пару образцов на углеродный анализ подкину.

— Слушай, а почему ты никогда толком не рассказываешь, что у тебя за самостоятельные альтернативные исследования? — с подозрением поинтересовался Везучий. — Это ты зря, брат. Может, тебе ученые бы чем помогли. И от тебя бы, глядишь, польза науке была.

— Удои, так сказать, народному хозяйству, — передразнивая профессора Сахарова, подсказал Сарыч.

— Я обязательно все расскажу, — вздохнув, очень серьезно пообещал Джедай. — Если получится. А если не получится… в общем, пока лучше помолчу.

— Ну, дело твое, — с неодобрением пожал плечами Везучий. — Хочешь в одиночку мучиться — кто тебе запретит. У тебя с «воронками» там что-то?

— Нет, с «комплешами», — ответил Джедай. — Разбираюсь, как они пространство-время искривляют.

— Да, наши гравиконцентратами не занимаются, — с сожалением цокнул языком Сарыч. — Вроде, на соседней базе НИИ «Агропрома» гравитационщики сильные, ты у них не был?

— Не был. Сам справлюсь, — покачал головой Джедай.

— Ну, как знаешь, брат, — хмыкнул Везучий. — А ты по образованию-то кто — физик, никак?

— Типа того, — уклончиво ответил Джедай.

— Вот за что я физиков не люблю, так это за то, что они под человечество копают, — укоризненно покачав головой, сообщил Везучий. — Вон, люди, — он кивнул в северном направлении, откуда только что пришел Джедай, где далеко за деревьями с самых высоких крыш заброшенных лабораторий можно было разглядеть много лет пустующие многоэтажки Припяти, — жили себе-жили, дома строили, деревья сажали, детишек растили, а тут раз — и двадцать шестое апреля! Это как, по-вашему, — правильно?

— Да ну, брось, брось, — примирительно сказал Сарыч.

— Угробили такой город, — продолжал гнуть свое Везучий. — У меня там покойные дед с бабушкой жили, станцию строили, и отец там родился. Так знаешь, как они по своему городу убивались? Все вспоминали — какая планировка в квартире была, куда окна выходили, как с соседями вместе дачу строили, какие розы перед кинотеатром на субботниках сажали, сколько минут до магазина было идти и сколько сортов колбасы на прилавках лежало. А потом уже жили в Славутиче, но так и не свыклись. Не смогли свой город забыть. Люди там были счастливы, понимаешь ты? — Везучий безнадежно махнул рукой, как будто и не рассчитывал, что его могут понять. — Так каждый год 26-ого апреля туда и ездили — с соседями встретиться, помянуть и поплакать. Пока этот чертов первый Выброс не случился, и Зону для посещений не закрыли насовсем.

— А к физикам-то ты чего прицепился? Они-то тут при чем? — поморщился Сарыч. — Физики, что ли, город угробили?

— А кто тогда при чем? Ну? Кто виноват, скажи?

— Ну вот, снова-здорово, начались поиски крайнего, — вздохнул Сарыч, сочувственно посмотрев на Джедая.

Везучий в ответ только рукой махнул, криво усмехнувшись:

— А, что уж теперь после драки-то кулаками размахивать… Через тридцать лет…

— К Сахарову-то можно? — осторожно спросил Джедай.

— Да иди, иди. Вроде, они там свои утренние совещания с большой землей уже закончили, — ответил Сарыч, мотнув головой в сторону ворот.

— А то ты смотри, подумай, — предостерегающе сказал Везучий вслед Джедаю.

— Зомбей посматривайте на всякий случай, — сдержанно напомнил Джедай.

— Топай, без тебя разберемся, — раздраженно отрезал Везучий.

База на Янтаре была самой старой научно-исследовательской станцией в Зоне и существовала, по слухам, чуть ли не со дня ее образования. Сначала это была маленькая мобильная лаборатория из нескольких сборных домиков, но за последние годы, когда стало ясно, что людям еще очень далеко до понимания Зоны, «Янтарь» разросся, превратившись в полноценный научный городок. В последние годы, после того, как в «Успехах физических наук» начали печататься статьи с осторожными намеками на возможность использования некоторых артефактов в интересах военной промышленности, исследованием природы Зоны резко заинтересовались правительства сопредельных государств. Положение дел с финансированием науки в Зоне значительно улучшилось, и внутри Периметра было организовано не менее десятка исследовательских станций разной направленности. «Янтарь» же сохранил свою универсальность и продолжал оставаться наиболее авторитетной резиденцией ученых в Зоне.

Джедай отсидел положенные полчаса в дезактивационной камере, «бане», как ее называли работники станции, герметичном помещении с горячим влажным воздухом, где проводилась санобработка пришедших из Зоны. Здесь было тепло, скучно и тихо, только негромко шипел подаваемый под давлением горячий воздух. Джедай согрелся, задремал и очнулся только от резко тренькнувшего звонка, сообщившего, что санобработка закончена, дверь открыта, и он может выходить. Джедай неохотно разлепил веки и зябко потянулся, хрустнув затекшими суставами. Из дезактивационной камеры он прошел в центральный вестибюль главного здания, поздоровался с долговцами, которые, позевывая, вяло играли в карты у поста охраны.

— Здорово, — ответил Тахорг, командир отряда охраны научной станции. — Что-то тебя долго видно не было, даже профессор уже занервничал. Переживает за судьбу очередного ценного для науки артефакта и выбирает уже третьего лаборанта, которого бы за ним отправить.

Долговцы из соображений субординации вежливо погыгыкали над незамысловатой шуткой своего командира.

— Остряки, ох, остряки, — сдержанно улыбнулся Джедай.

— Так ты чё, брат, — с хабаром? — поинтересовался один из долговцев по кличке Шуруп. И шутя пригрозил: — А то не пропустим!

— Пропустите, у вас работа такая, — усмехнулся Джедай. — А то, неровен час, самим же придется вакансии лаборантов занять.

— Ну иди, черт с тобой, — гоготнул Шуруп.

— Нет, погоди, — окликнул его Тахорг. — Дозорные говорят, ты только что на краю болота троих зомбей отстрелил?

— Благодарность от имени клана мне уже выразили, — отмахнулся Джедай.

— А можно тебе, брат, неполиткорректнывй вопрос задать? — с многообещающей улыбкой осведомился Тахорг. — Джедай, когда мы тебя в рядах «Долга» увидим?

— Ты меня уже раз, наверное, пятый спрашиваешь, — попробовал отшутиться Джедай.

— Ну так и? — Тахорг не дал сбить себя с толку. — Ты много раз нам помогал, всегда рады будем видеть тебя в своей команде. Или что-то не так?

— Я подумаю, ребята, спасибо, — ответил Джедай, покривив душой.

Пройдя по коридору до лаборатории профессора Сахарова, руководителя научного городка на Янтаре, он добавил про себя: «Только не в этот раз».

В лаборатории было тихо, и нарушали эту утренне-дремотную нерабочую тишину только стук дождевых капель по металлическому подоконнику и ожесточенное клацанье компьютерной мыши. Джедай осторожно заглянул за ряд стеллажей с приборами — там располагалось рабочее место младшего научного сотрудника, лаборанта Васи. Судя по картинке на мониторе, Вася напряженно работал: расстреливал не очень похоже нарисованных монстров в совсем непохоже нарисованной Припяти.

— Вась! — позвал Джедай.

Лаборант не услышал — в наушниках у него как раз гвоздили гаусс-пушки монолитовцев.

Джедай несколько минут постоял, наблюдая за игрой. Говорят, первоначально ее разрабатывали как тренажер для миротворцев. Тогда совсем даже не удивительно, что представления вояк о Зоне, в основном, далеки от адекватных. Можно было бы отвлечь Васю от игры, тихо подойдя, осторожно положив руку ему на плечо и поинтересовавшись: «А тебе моя водичка зачем?» Но Джедая всю жизнь коробили шутки, прямо или косвенно относящиеся к теме «Чернобыля». Он не понимал людей, способных цинично ржать в ситуации, когда правильнее было бы выдержать минуту молчания. Поэтому он без лишних церемоний тряхнул Васю за плечо и спросил:

— Начальник здесь?

— А-а-а, привет, — лаборант несколько растерялся. — Был с утра… — он стянул наушники и покрутил головой, поискав своего руководителя и, не увидев его, пожал плечами: — Вышел, наверное.

— Можно догадаться, — мрачно согласился Джедай, прикидывая, надолго ли может затянуться ожидание профессора.

— Новость слышал? — подмигнув, спросил Вася. — Наши-то друзья-конкуренты с соседней базы… Небось, и в инете не читал?

— Не-ет, — в замешательстве ответил Джедай. Он подозревал какой-то подвох. — А что случилось-то?

— Раскрыта тайна аномалии «электра», — понизив голос, таинственно сообщил Вася. — И знаешь, что это оказалось?

— Блин, — сказал Джедай, чувствуя, что явно ведется на какую-то глупую подколку. — Ну, что?

— Всем давно известная и интереса для науки не представляющая тривиальщина — так себя, оказывается, проявляет монополь Дирака! — выпалил Вася и залился счастливым, по-детски искренним смехом.

— Работнички, — не найдя, куда сплюнуть, в сердцах пробормотал Джедай. — Остряки-самоучки.

В этот же момент, резко распахнув дверь, в лаборатории появился Сахаров собственной персоной — седовласый профессор с залысинами на высоком лбу, в накинутом на плечи поверх своеобычной ковбойки белом халате. Он почему-то всегда напоминал Джедаю злодеев из научной элиты — бюрократов и консерваторов, которых было принято костерить в советской прозе времен войны физиков и лириков.

Прижимая трубку плечом, Сахаров устало отругивался от собеседника по телефону. Руки у него были заняты ворохом каких-то картонных папок. Заметив Джедая, он энергично кивнул и, слегка нахмурясь, помотал головой, мол, только давайте не все сразу.

Он решительно прошагал к своему столу, свалил папки, перехватил трубку поудобнее и еще минут пять на повышенных тонах выяснял отношения с оппонентом на том конце. Из их разговора можно было понять, что Киев отказывается поставлять на «Янтарь» какое-то ранее обещанное оборудование, на котором уже распланировано несколько серий важных экспериментов. Джедая, впрочем, содержание разговора нисколько не волновало, он терпеливо ждал, когда же профессор, наконец, положит трубку.

— Доброе утро, Джедай, прошу прощения, — наконец сказал Сахаров, нажав кнопку отбоя и устало вздохнув. — Замучили совсем эти смежники, все планы нам срывают, — извиняющимся тоном пояснил он и добавил, поморщившись: — Такие вот с них удои народному хозяйству. Так что у вас?

Джедай посмотрел на него с недоумением.