Помоги проекту - поделись книгой:
Вдоль улицы расположились дворы московской знати. Конечно, дворяне предпочитали участок Тверской в Белом городе. Некоторые дворянские дома сохранились до наших дней, например, дом Е. И. Козицкой, в котором находится Елисеевский магазин. В XVIII столетии на Тверской и в ее окрестностях было больше каменных зданий, чем в любом другом районе города. Один из этих прекрасных домов стал официальной резиденцией московских генерал-губернаторов.
Несмотря на особенный дворянский лоск, Тверская улица не утратила своего торгового характера: рядом с домами знати по-прежнему стояли здания с лавками, магазинами и гостиницами.
В XIX веке большую часть дворянских усадеб стали сдавать в аренду и превратили в доходные владения торгового назначения. На дореволюционных снимках видно, что почти все дома на Тверской улице возле Страстной площади от нижних этажей до самых крыш были увешаны вывесками и рекламой. Однако в переулках близ Тверской (Леонтьевском, Вознесенском, Петровском) сохранялась дворянская усадебная застройка со скромными послепожарными домами.
Сегодня от станций метро «Тверская», «Пушкинская» и «Чеховская» веером расходятся московские улицы, каждая из которых представляет неподдельный интерес. «Бронзовый Пушкин» смотрит в сторону Тверского бульвара – самого первого и самого протяженного. Малая и Большая Дмитровки сохранили разнообразную застройку от церквей XVII столетия до предреволюционных доходных домов с египетскими символами. По переулкам Большой Бронной можно дойти до Патриарших прудов, любуясь между делом шедеврами Ф. О. Шехтеля.
К сожалению, Тверская улица уже никогда не будет такой, какой ее описывают дореволюционные путеводители. Расширенная в 1930-х годах, она получила новую масштабную застройку и стала символом советских преобразований в Москве. Но в переулках и во дворах ее огромных зданий порой еще встречаются следы Тверской ушедших столетий.
Церковь Космы и Дамиана в Шубине (Столешников пер., 2)
Свое название Столешников переулок получил оттого, что в XVI–XVII веках здесь жили столешники – ткачи, производившие скатерти для царского двора. По другой версии, «столешниками» назывались сами скатерти. П. В. Сытин отмечает: «Впервые Столешников переулок, как Рождественская улица, упоминается в духовной грамоте Ивана III в 1504 году. Но стоявшая уже в первой половине XIV века церковь Космы и Дамиана, что в Шубине, и наименование в XVIII веке переулка Шубиным заставляют предполагать, что переулок существовал в XIV веке»[48]
. В Столешниковом переулке жил В. А. Гиляровский, который говорил, что в нем, «как в капле воды солнышко, отражается вся жизнь города». У В. В. Маяковского есть замечательные строчки:
Люблю Кузнецкий
(простите грешного!),
потом Петровку,
потом Столешников;
по ним
в году
раз сто или двести я
хожу из «Известий»
и в «Известия».
По одной из версий, название местности Шубино дали «шубники» – скорняки, торговавшие шубами и мехами. Об этом пишет И. К. Кондратьев в «Седой старине Москвы». По другой, более обоснованной версии, здесь в XIV веке находился двор боярина Иакинфа Шубы – сподвижника великого князя Дмитрия Донского. В 1368 году литовский князь Ольгерд пошел войной на Московское княжество. Об этом упоминает Н. М. Карамзин в «Истории государства Российского»: «Изумленный великий князь отправил гонцов во все области для собрания войска и, желая остановить стремление неприятеля, велел боярину, Димитрию Минину, идти вперед с одними полками московскими, коломенскими и дмитровскими. Вторым начальником был воевода князя Владимира Андреевича, именем Иакинф Шуба. Уже Ольгерд, как лев, свирепствовал в Российских владениях: не уступая монголам в жестокости, хватал безоружных в плен, жег города. Многие наши князья, бояре легли на месте, и полки московские были истреблены совершенно. Три дня Ольгерд стоял под стенами Кремля, грабил церкви, монастыри, не приступая к городу: каменные стены и башни устрашали его; а зимние морозы не позволяли ему заняться трудною осадою»[49]
. Иакинф Шуба героически погиб в крупном сражении близ Тростенского озера. Известный историк И. М. Снегирев связывал название местности Шубино с гонцом Шубиным-Грязновым, который, возможно, являлся потомком Иакинфа Шубы.
Святые Косма и Дамиан были родными братьями, жившими в III веке в Асии. Асией (или Азией) римляне называли юго-западную часть нынешнего полуострова Малая Азия. С течением времени наименование Азия стали прилагать ко всему полуострову и, наконец, ко всей части света, лежащей на востоке от Европы. В житии Космы и Дамиана, написанном Димитрием Ростовским, говорится: «Косма и Дамиан были как бы два светильника на земле, сияющие добрыми делами. Они получили от Бога дар исцелений и подавали здравие душам и телам, врачуя всякие болезни, исцеляя всякий недуг и всякую язву среди людей и изгоняя злых духов. Они подавали помощь не только людям, но и скоту, и ни от кого ничего не брали за сие: ибо они делали все сие не ради прибытка, не для обогащения золотом и серебром, но ради Бога, желая через любовь к ближним выразить свою любовь к Нему. Они избавляли от болезней не столько травами, сколько именем Господним, без платы и награды, даром, посему они и получили от верующих наименование безмездных врачей и бессребреников»[50]
.
Даже после кончины Косма и Дамиан продолжали совершать чудеса. Братьев похоронили в одной гробнице, к которой приходило огромное число больных, получавших исцеление. Уже в IV–V веках их почитают как покровителей врачей и аптекарей, а позже – всех нищих. К Косме и Дамиану обращались за помощью во время эпидемий и лечения язвенных заболеваний. На Руси святые братья-врачеватели были покровителями святости и нерасторжимости христианского брака, устроителями счастливого супружества. В народе их считали «рукомесленниками», кузнецами-бессребрениками или Божьими кузнецами. У кузнечных мастеров в день памяти святых был профессиональный праздник, в который они никогда не работали. В иконографии святых отражалась их причастность к врачебному мастерству: их изображали держащими в руках коробочки для хранения лекарственных средств.
Е. Л. Мадлевская в энциклопедии «Русская мифология» отмечает: «Косму и Демьяна почитали как покровителей лекарей и знахарей и обращались к ним с просьбами и молитвами об исцелении людей или животных. Имена святых нередко встречаются в заговорных текстах, направленных на избавление от кровотечений, грыжи, трясовицы (лихорадки), ураза (ушиба), уроков (сглаза), укуса змеи, скорби, а также от «ногтя» (падучей болезни скота) и других недугов. Вот как, например, выглядит обращение в тобольском заговоре от зубной боли, где святые братья превращаются в единый персонаж: «Батюшка Козьма Демьян лежит в пещере, его белые зубы не болят, и у меня раба Божия (имярек) не боли»[51]
. На Руси к братьям-бессребреникам относились с особым трепетом, любовью и благоговением. Их воспринимали как кузнецов, которые выковывают свадебные венцы и сами свадьбы, причем благополучие брака зависело от качества работы святых кузнецов. Перед свадьбой невеста обращалась к Косме и Дамиану в свадебной песне:
Матушка, Кузьма-Демьян!
Скуй нам свадьбу
Крепко-накрепко,
До седой головушки,
До долгой бородушки!
Кузьма-Демьян
По сеням ходила,
Гвозди собирала,
Свадьбу ковала!
Первое упоминание о церкви в местности Шубино находим в Софийском временнике под 1368 годом. В нем говорится, что воевода Дмитрия Донского «Иакинф Шуба имел двор около Тверской, основал церковь своего имени Иакинфа, в ней затем явился второй Космодамианский придел». Но информацию о том, что эта церковь и есть храм Космы и Дамиана в Шубине, проверить невозможно. Древнейшим названием церкви было «Космы и Дамиана на Ржищах». Трудно поверить, но когда-то на этом месте находились широкие ржаные нивы, возле которых происходили народные гуляния. В документах XVIII века встречается и другое название – «Космы и Дамиана, что за Гагариным двором», потому что на Тверской улице с XVII века находилась усадьба знатных князей Гагариных.
В архивных документах Космодомианская церковь впервые упоминается в 1625 году. Тогда храм был деревянным и имел приделы Святителя Николая и Священномученика Поликарпа. В 1626 году в Москве случился сильный пожар. Вместо сгоревшей во время пожара деревянной церкви решили возвести каменную. Судя по всему, строительство храма затянулось, так как обнаруженный реставраторами орленый кирпич в кладке здания обычно датируется серединой XVII века. Церковное правило того времени разрешало освящать главный престол только в честь одного из главных Богородичных или Христовых праздников. Поэтому нововыстроенный храм освятили во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Однако в народе церковь по-прежнему называли Космодамианской.
В 1703 году началась капитальная перестройка сильно обветшавшего храма. Приход церкви Космы и Дамиана в Шубине был беден, поэтому восстановительные работы затянулись. А указ 1714 года о запрете каменного строительства во всей России, кроме Петербурга, прервал строительство на неопределенный срок. Только через восемь лет восстановление храма продолжилось: «1722 года октября 6-го дня запечатан указ о строении церкви по челобитью церкви Космы и Дамиана, что в Шубине, попа Дмитрия Иванова с прихожаны, велено им недостроенную тоя каменную Космодемьянскую церковь противу указу достроить»[52]
. Каким образом священнику удалось получить разрешение на возобновление строительства храма «противу указу», остается загадкой для исследователей.
Церковь Космы и Дамиана в Шубине. Фотография из альбома Н. А. Найденова. 1881 год
Церковь Космы и Дамиана приобрела облик, характерный для первой четверти XVIII века, но сохранила плановую композицию и части кладки храма, заложенного в 1626 году. Над четвериком был возведен широкий восьмерик, завершенный сводом с главкой на ажурной белокаменной подставке из волют. В результате затянувшегося более чем на двадцать лет строительства церковь вобрала в себя особенности архитектуры конца XVII – начала XVIII века. Фигурные наличники на окнах четверика и арочные волюты, приставленные к шейке главы, – такое сочетание можно встретить лишь на разновременных частях одного храма. В это же время была построена двухъярусная колокольня (также восьмерик на четверике), завершенная шпилем.
В XVIII веке частым топонимическим уточнением в названии Космодамианской церкви было «за Золотой решеткой». Исследователи точно не знают, где находилась эта решетка. Может быть, она закрывала высокое крыльцо, ведшее в храм с переулка. В 1773 году церковь ремонтировалась после очередного пожара. Во время нашествия на Москву французов в 1812 году произошло настоящее чудо: храм Космы и Дамиана в Шубине уцелел в страшном московском пожаре и даже не был разграблен неприятелем, хотя все соседние строения сильно пострадали. В сентябре 1812 года у стен церкви были расстреляны «зажигальщики Москвы» – случайно схваченные на улицах москвичи. По свидетельству современников, «безвинные жертвы смерть претерпели» перед изображенной снаружи на церковной стене иконой Спасителя.
Согласно церковной справке 1813 года, «церковь Космы и Дамиана в хорошем состоянии, не горела, и ничем не повреждена ни по наружности, ни по внутренности, серебряные вещи как то: три Евангелия, двои сосуды, три креста, два кадила и оклады с образов, сколько их было, соблюдены, риз шелковых материй пар по десяти и книги, потребные для священнослужения, имеются, приходских дворов не горелыми остались три, из обгорелых отстраиваются два, у священно- и церковнослужителей домов собственных нет, а живут они в отведенном казенном доме главнокомандующего»[53]
. Во время послепожарной реконструкции Москвы была закрыта и разобрана церковь Воскресения Словущего на Дмитровке. Ее приход перевели в Космодамианский храм, к которому в память об упраздненной церкви в 1823 году построили северный Воскресенский придел. Тогда же осуществили переделку апсиды главного храма и колокольни в духе классицизма. Восьмерик колокольни был окружен колоннами тосканского ордера. Рядом с церковью по линии переулка выстроили двухэтажный каменный ампирный дом причта.
В «Московских церковных ведомостях» за 1889 год описана краткая история церкви Космы и Дамиана в Шубине. Вот какие интересные подробности там приведены: «В 1840–1842 годах храм сей усердием церковного старосты, почетного гражданина Московской первой гильдии купца В. И. Борисовского, обновлен. В настоящей церкви Благовещения устроен трехъярусный с колоннами и резьбою иконостас лучшей работы, вызолоченный с написанными вновь иконами. Храм освящен Высокопреосвященнейшим митрополитом Филаретом (Дроздовым) в 1842 году, весною, причем произнесено было и слово»[54]
. В 1857 году усилиями сыновей купца Борисовского вместо прежней колокольни была возведена новая. Одновременно построили южный придел, куда из трапезной перенесли Космодамианский престол. Ампирная обработка фасадов была заменена псевдовизантийской. В 1887–1897 годах на средства купца Д. Р. Вострякова, пожертвовавшего Космодамианской церкви более 10 тысяч рублей, расписали масляной живописью купол, стены храма и алтаря, обновили главный иконостас и устроили новый иконостас в приделе Космы и Дамиана.
В 1910-х годах регентом храма был знаменитый композитор П. Г. Чесноков, произведения которого входили в репертуар Синодального хора и других крупных хоров. В 1922 году после появления декрета ВЦИК об изъятии церковных ценностей в помощь голодающим Космодамианскую церковь разграбили. Изъяли более семи пудов серебра, один бриллиант, сорок драгоценных камней, ризу с драгоценными камнями и крест с алмазом. В 1929 году храм Космы и Дамиана закрыли. Через четыре года колокольня церкви была разрушена до второго яруса. Рядом вплотную к храму пристроили жилой дом с рестораном «Арагви». В конце 1950-х годов вместо Космодамианской церкви планировалось возведение многоэтажного дома. К счастью, этот проект не был осуществлен. Долгое время в здании храма находилось книгохранилище Библиотеки иностранной литературы.
В 1958 году в церкви разместилась типография хозуправления Министерства культуры. Благодаря главному инженеру типографии В. А. Светлову сохранились настенные росписи. Валерий Алексеевич распорядился замазать фрески краской, но так, чтобы их можно было легко восстановить. Хоть Космодамианскую церковь и удалось спасти от сноса, некоторых разрушений избежать не удалось. Помещение храма приспособили под нужды типографии, к зданию сделали пристройку. У алтарей устроили площадку для выгула собак. В 1970-х годах снесли двухэтажный дом причта XIX века. В 1977 году началась реставрация церкви Космы и Дамиана: были восстановлены главка с золотым ажурным крестом, верхний ряд окон четверика и некоторые украшения восьмерика.
Церковь Космы и Дамиана в Шубине. Современная фотография
Летом 1991 года по благословению патриарха Алексия II в Космодамианском храме возобновились богослужения. Правда, совершались они в небольшой комнатке в нижнем ярусе колокольни, потому что здание храма продолжала занимать типография. На Пасху 1992 года, после шестидесятилетнего перерыва, в церкви Космы и Дамиана вновь совершилась Божественная литургия. Только в 1995 году были разобраны конструкции второго этажа типографии и начались работы по восстановлению внутреннего убранства храма. К настоящему времени благодаря реставраторам во главе с В. Г. Ветошновым удалось раскрыть и восстановить росписи XIX века в центральной части храма. Иногда реставраторам приходилось удалять до десяти красочных слоев. В ходе восстановительных работ в центральном алтаре под слоем штукатурки была найдена икона Благовещения. 13 ноября 1997 года в Космодамианскую церковь возвратили храмовую икону святых бессребреников Космы и Дамиана Ассийских, которая в течение долгого времени хранилась в церкви Воскресения Словущего в Брюсовом переулке. В 1998 году возле храма, наконец, возвели звонницу. Новые колокола отлили на заводе ЗИЛ и установили как раз накануне Пасхи.
Почти незаметная с многолюдной Тверской улицы, церковь Космы и Дамиана в Шубине, несомненно, достойна внимания каждого, кто прогуливается в районе Тверской площади. Незатейливый восьмерик на четверике обладает рядом характерных черт. Углы объемов храма выделены лопатками, грани восьмерика украшены широкими прямоугольными арочными нишами. Окна четверика обрамлены наличниками с разорванными фронтонами в духе московского барокко. В северном портале церкви сохранились кованые железные двери, относящиеся, по мнению исследователей, к первой четверти XVIII века – времени строительства храма. К востоку от южного портала в наружной стене уцелела белокаменная надгробная закладная доска в виде барочного картуша. Нижняя белокаменная часть ограды, появившейся в XVIII веке, служила подпорной стенкой церковного холма. Разновременные элементы Космодамианской церкви на удивление гармонично сочетаются друг с другом. Будем надеяться, что совсем скоро у этого самобытного московского храма появится настоящая колокольня, и он вновь обретет свой голос.
Усадьба Трубецких-Бове (Петровский пер., 6)
Петровский переулок получил свое название по расположенному неподалеку Высоко-Петровскому монастырю, основанному в конце XIV века. Переулок сформировался в XV–XVI веках, а в XVII веке здесь появились первые каменные палаты. С. К. Романюк в книге «Из истории московских переулков» пишет: «Петровский переулок переменил несколько названий. В XVIII веке это был Хлебный, потом Богословский – по храму Святого Григория Богослова, стоявшему на месте пустыря на левой стороне. Он был выстроен заново на месте древнего, построенного в 1638 году и перестроенного в 1709–1722 годах. В 1946–1992 годах назывался улицей Москвина – по фамилии актера, выступавшего в здании (№ 3), построенном для одного из первых частных театров в Москве»[55]
.
С 1668 года в Петровском переулке находилась часть родовой усадьбы Нарышкиных – знатных дворян царя Алексея Михайловича. Возможно, владельцем усадьбы был Федор Полуэктович Нарышкин – думный дьяк, воевода и двоюродный дед Петра I по материнской линии. От Федора Полуэктовича владение могло перейти к его брату Кириллу Полуэктовичу – влиятельному чиновнику при дворах Алексея Михайловича и Петра I. Внучкой Кирилла Полуэктовича была Анна Львовна Нарышкина – жена князя Алексея Юрьевича Трубецкого. По другой версии, заказчиком каменных палат в Петровском переулке выступил противник реформ Петра I патриарх Адриан, ставший последним (до учреждения Священного синода) Патриархом Московским и всея Руси. В 1700 году Адриан скончался, и владение перешло государю, который пожаловал его стольнику Дмитрию Петровичу Протасьеву. По крайней мере, в одном из документов начала XVIII века воевода числится хозяином участка. В 1731 году палаты принадлежали уже князю Алексею Юрьевичу Трубецкому. А может, представители двух дворянских родов после свадьбы объединили принадлежавшие им соседние участки в одно большое владение.
Усадьба Трубецких-Бове. Фотография начала XX века
Дом в Петровском переулке, построенный в XVII веке, является одним из первых в Москве жилых зданий с симметричной планировкой. Парадным фасадом он выходил в ныне не существующий, перпендикулярный Петровскому, Трубецкой переулок, хорошо видный на Мичуринском и Горихвостовском планах Москвы. Массивное здание из красного кирпича имело П-образную форму благодаря двум большим выступам-ризалитам на восточном фасаде. С северной и южной сторон устроили наружные лестницы, которые заканчивались арочными крыльцами. В XVII веке ризалиты дома воспринимались почти как самостоятельные объемы. Они были выдвинуты относительно торцов, имели особые кровли и обладали ясно выраженной башнеобразностью. Фасады дома украсили в стилистике московского барокко. Некоторые украшения, такие как наличники с разорванными фронтонами, были сходны по форме с наличниками Высоко-Петровского монастыря. Исследователи не исключают, что зодчий, работавший в то время в монастыре, участвовал и в строительстве палат в Петровском переулке. Окна второго этажа были декорированы более нарядно.
Целое столетие владельцами палат оставались князья Трубецкие. Этот род ведет свое начало от Дмитрия Ольгердовича – внука Гедимина, князя брянского, стародубского и трубчевского, участника Куликовской битвы. Среди знаменитых представителей древнейшего рода выделяется Дмитрий Тимофеевич Трубецкой – руководитель Первого ополчения, за свою деятельность получивший титул «Спасителя Отечества» и бывший даже одним из претендентов на царский престол. Князья Трубецкие с XV по XIX век играли выдающуюся роль в истории России и принимали самое активное и деятельное участие в важнейших событиях внутренней и внешней политики. Историк С. Ю. Шокарев в книге «Тайны российской аристократии» заключает главу о Трубецких следующими словами: «С именем князей Трубецких связаны многие славные страницы истории Отечества. Многовековое служение России на поле брани, государственной службе и на ниве русской культуры выработало в Трубецких истинное благородство, соединенное с чувством общественного долга и святости добродетели. Аристократизм духа – возвышенное понятие о чести, справедливости, вере, любви и патриотизме – вот та сила, благодаря которой Трубецким удалось перенести выпавшие на их долю испытания, сохранить высокую славу своего имени»[56]
.
В последней четверти XVIII века при сыне Алексея Юрьевича Иване Алексеевиче Трубецком дом перестроили в стиле классицизма, и с тех пор его облик практически не менялся. Наружные лестницы были сломаны и заменены пристройками, ставшими частью палат. В результате дом увеличился в объеме, что характерно для градостроительной ситуации того времени, предполагавшей уплотнительную застройку. Западный и северный фасады получили богатую декоративную обработку, здание потеряло черты московского барокко. На стенах появились лепные украшения в виде розеток и барельефов в углублениях. Исследователи отмечают, что Иван Алексеевич немного перестарался, украшая дом в классицистическом духе, и поэтому декор фасадов отличается некоторой перегруженностью, особенно заметной в центральном фасаде с колонками большого и малого ордера. Трубецкой произвел перепланировку помещений и изменил расположение окон.
Дом в Петровском переулке достался по наследству сыну Ивана Алексеевича гвардии поручику князю Алексею Ивановичу Трубецкому. Он был женат на Авдотье Семеновне Гурьевой – дочери профессора Семена Емельяновича Гурьева, который известен как автор первого в России учебника по высшей математике «Дифференциальное и интегральное исчисления». В 1812 году Алексей Иванович служил в действующей армии и сражался с французами. Во время московского пожара усадьба Трубецких чудом уцелела, однако хозяину не было суждено вернуться в свой дом. Алексей Иванович погиб героической смертью в так называемой Битве народов под Лейпцигом, в которой император Наполеон Бонапарт был окончательно разгромлен союзными армиями России, Австрии, Пруссии и Швеции.
В 1816 году вдова Алексея Ивановича Авдотья Семеновна Трубецкая вторично вышла замуж за известнейшего московского архитектора О. И. Бове. Этот брак наделал в Москве много шума. Историк Р. Э. Рахматуллин в статье «Облюбование Москвы: Кузнецкий Мост и выше» описывает настроение высшего общества: «Москва помешалась: художник, архитектор, камердинер – все подходят, лишь бы выйти замуж», – судила о княгине Трубецкой княгиня Туркестанова. Кузнецкому Мосту столько же важно европейское происхождение супруга. Конечно, архитектор со времен Петра не равен камердинеру. Петр перевел его из мужиков в чиновники, а Табель о рангах позволяла выслужить дворянство – достижением восьмого класса. Навстречу двинулись в архитектуру дворяне по рождению, не исключая столбовых аристократов, как князь Ухтомский и Николай Львов. И все же разница между супругами Бове огромна. Сын неаполитанского художника стал обладателем многих поместий, в их числе нескольких подмосковных, – а Трубецкая лишилась княжеского титула, чтобы писаться чиновницей седьмого класса, то есть женой недавнего дворянина»[57]
.
Биографы Бове отмечают, что Авдотья Семеновна была единственной любовью Осипа Ивановича. Конечно, высшему свету было невдомек, как княгиня может полюбить архитектора, пусть даже такого великого. Бове руководил воссозданием Москвы после пожара 1812 года, создал Театральную площадь и Триумфальные ворота, проектировал кварталы вокруг исчезнувшей реки Неглинной (в том числе Александровский сад). Он поучаствовал в создании Большого и Малого театров, построил несколько московских церквей, среди которых храм Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» и Троицкий собор Свято-Данилова монастыря. Своими архитектурными сооружениями Бове создал яркий, выразительный образ Москвы, олицетворяющий военную мощь, славу и величие России, героизм ее воинов – победителей Наполеона.
До самой смерти Осип Иванович жил вместе с женой в усадьбе в Петровском переулке. Здесь он создавал свои проекты послепожарной застройки Москвы. К востоку от дома Трубецких в 1833 году Бове выстроил небольшой особняк в формах позднего ампира, полностью переделанный в начале XX века в стиле модерн. В этот дом семья Трубецких-Бове переехала на постоянное жительство из старинного здания XVII века, которое было продано ротмистру гвардии Леонтию Кирилловичу Черепову. Впрочем, еще до продажи дом сдавался внаем. В конце 1820-х годов у Трубецких-Бове квартировал генерал-майор М. А. Дмитриев-Мамонов – участник Отечественной войны 1812 года и один из основателей преддекабристской организации «Орден русских рыцарей». Матвей Александрович прославился тем, что перед нашествием Наполеона на Москву вызвался на свой счет набрать, обмундировать и вооружить целый полк. А. С. Пушкин в неоконченном романе о 1812 годе «Рославлев» упомянул об этом патриотическом порыве: «Везде толковали о патриотических пожертвованиях. Повторяли бессмертную речь молодого графа Мамонова, пожертвовавшего всем своим имением. Некоторые маменьки после того заметили, что граф уже не такой завидный жених, но мы все были от него в восхищении»[58]
.
Усадьба Трубецких-Бове. Современная фотография
В 1840-х годах Черепов продал особняк богатому купцу, золотопромышленнику, коллекционеру и меценату Платону Васильевичу Голубкову. Этот знаменитый благотворитель происходил из бедной мещанской семьи, жившей в Костромской губернии. Будучи чрезвычайно любознательным молодым человеком, Голубков целые ночи проводил без сна за чтением в холодных покоях губернской библиотеки. Платон Васильевич долго скитался по России, пока не занялся питейными откупами, казенными поставками и золотопромышленностью в Сибири. Он нажил себе огромное состояние и был известен всей Москве своей благотворительной и меценатской деятельностью. В бывшем особняке Трубецких-Бове Голубков разместил свою картинную галерею с произведениями П.-П. Рубенса, Ж.-Б. Грёза, Д. Тенирса и музей уникальных редкостей, среди которых был и рукописный экземпляр скандального «Путешествия из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева.
После смерти Платона Васильевича в 1855 году его личные бумаги бесследно исчезли, а прекрасную коллекцию растащили многочисленные родственники. В 1860-х годах усадьбой владела семья Спиридоновых. Коммерции советник Владимир Христофорович Спиридонов был попечителем Спиридоновской богадельни, убежища и дома Братолюбивого общества. Последней владелицей усадьбы перед Октябрьским переворотом 1917 года являлась генерал-майорша М. В. Сокол, в память о которой остались инициалы в кружевном переплетении ограды балкона. В 1920-х годах в бывшем особняке Трубецких-Бове находился Всероссийский комитет помощи больным и раненым красноармейцам (Всерокомпом), председателем которого был М. И. Калинин. Почти десять лет в этом доме прожил замечательный оперный певец Г. М. Нэлепп – лучший советский тенор 1940–1950-х годов, «интеллектуал, профессионал высочайшей пробы, владеющий новой языковой интонацией».
Особняк Трубецких-Бове называют не иначе как «дом-загадка». И действительно, с ним связано много тайн. На этом акцентирует внимание и С. К. Романюк: «Во многих трудах, посвященных Москве, утверждалось, что дом № 6 построен в 1830-х годах – в то время, когда здесь жил Осип Иванович Бове, – ему и приписывалось авторство. В некоторых работах высказывалось предположение, что дом старше – второй половины XVIII века. Но когда реставраторы начали производить натурные исследования этого дома, то под штукатуркой выявились детали XVII века, а здание оказалось древними палатами, да еще почти полностью сохранившимися. На заднем фасаде сейчас можно увидеть архитектурные детали нарышкинского барокко конца XVII века – сочные, виртуозно выложенные наличники окон, орнаментальный пояс-поребрик, сдвоенные угловые колонки»[59]
.
Старинный дом в Петровском переулке и теперь полон если не загадок, то чудесных открытий. Сейчас он принадлежит Большому театру. Жилых палат XVII века в Москве осталось не слишком много. Не поленитесь перевести взгляд и на соседнее здание (Петровский пер., 8), построенное Бове. Знаменитые «лорелеи», появившиеся здесь в самом начале XX века, никого не оставляют равнодушными. Стоя между этими двумя домами в уютном московском переулке, можно ознакомиться с несколькими значимыми эпохами в русской архитектуре – московским барокко, классицизмом и модерном. Нагляднее любого архитектурного пособия!
Усадьба А. А. Яковлева, или Литературный институт имени А. М. Горького (Тверской бул., 25)
Но, – виноват, я знаю, вам милей
Тверской бульвар неведомых полей!
Тверской бульвар. Необычайно красивый и романтичный. О Тверском бульваре знает каждый, у кого на полке есть хотя бы пять книг русской классической литературы. Ну а любители пеших прогулок исходили его вдоль и поперек – и приходят сюда вновь и вновь. Ю. А. Федосюк на страницах книги «Москва в кольце Садовых» с присущей ему любовью говорит о Тверском: «Это не только старейший, но и знаменитейший из всех московских бульваров. Здесь что ни шаг – история, что ни дом – материал для увлекательного рассказа. Ни одно из остальных звеньев кольца не упоминается в литературных произведениях, мемуарах и исторических документах столь же часто, как Тверской бульвар. Первый из московских бульваров, Тверской был разбит летом 1796 года. Сначала тут были посажены березки, но влаголюбивые деревья быстро засохли, и их заменили липами. Очень скоро бульвар стал любимым местом прогулок московского барства. Есть сведения, что неимущий люд, во всяком случае в разгар гулянья, сюда не допускался. Своим «зеленым клубом» называли бульвар московские дворяне»[60]
.
Поделиться книгой: