Помоги проекту - поделись книгой:
Это все, что я теперь делала. Убегала. Я сбежала из тюрьмы, аббатства и лагеря беженцев. Это теперь была моя жизнь? Бесконечная череда битв на волосок от смерти, пока моё везение не закончиться.
Я никогда не буду в безопасности в Темпезии. Я нигде не смогу скрыться, кто-нибудь обязательно поймает меня и отправит в ближайший гарнизон или сдаст за вознаграждение. Я надеялась добраться до Тевроса и, спрятавшись уплыть на корабле, но если это было то, чего солдаты ожидали от меня, они будут следить за каждой дорогой, проверяя каждый причал.
Но настоящей проблемой оказалась моя совесть. Она больше не могла молчать. До тех пор, пока жив король, всегда будет другой капитан, другие набеги на деревни, пока мой народ не исчезнет. Когда Аркус и Брат Тисл пришли в тюрьму, они предложили мне шанс нанести удар по королю. Я не знала, верить ли им, но согласилась, потому что это лучше, чем умереть медленной смертью.
Но что, если у Аркуса и Брата Тисла был реальный план свержения или убийства короля… и я была его частью? Я была слишком напугана и слаба, чтобы чувствовать, что я могу чем-то помочь. Но, увидев страдания, которые последовали за моим побегом — сгоревшие деревни, потерянные люди, маленькая девочка, задыхающаяся от каждого вдоха — разве я не обязана была попробовать?
Мои помыслы небыли благородны. В жажде мести не было ничего благородного. Речь шла о том, чтобы получить то, что я хотела, шанс убить короля. И никому другому не пришлось бы страдать из-за меня.
Я посмотрела на звезды, затем повернула Баттер к аббатству.
После нескольких неудачных поворотов и возвратов в течение следующих нескольких дней мы вошли в массивный лес, в дне пути от аббатства, и стали пробираться сквозь деревья с выветренной серой корой, которая соответствовала небу. В полдень облака начали сбрасывать толстые хлопья снега, качающиеся на ветру, как крошечные салфетки, связанные из шелковых нитей. Во второй половине дня ветер изменил направления, задув с севера. Снег сыпал ещё больше. Он шипел и таял, когда касался моего лица. Вскоре моя кожа остыла, и я больше не могла чувствовать свои щеки.
Все было ярко-белым. Ветер ударил в глаза, невидимыми иглами, заставляя меня плакать. Я едва мог видеть на несколько метров вперед. Мы могли идти прямо к обрыву горы, и я бы не узнала об этом, пока мы не оказались бы на полпути вниз.
Позади нас было углубление в скале, образуя своего рода пещеру. Надо было остановиться там. Я ведь знала, что нельзя недооценивать зимнюю бурю в горах.
Проклиная себя, я снова потянул поводья. Я была уверена, что смогу пережить ночь. Мой дар не даст мне замерзнуть. Но не Баттер. У нее не было защиты от холода. Температура резко упала. Нам нужно было вернуться назад и найти это убежище.
С другой стороны, мы могли бы быть в часе от аббатства. Я не знала, как долго мы блуждали по лесу.
— Мы будем продолжать, — сказала я ей. — Слишком толстый снег, чтобы вернуться. Ты найдешь свой дом, не так ли, девочка?
Я подтолкнула ее вперед, и она поплелась дальше. Знала ли она куда идти или нет, темп кобыла замедлялся в течение следующих часов, пока она, наконец, не остановилась.
— Ещё немного, — сказала я ей, потирая ее покрытую льдом шею. Но, по правде говоря, не было никакого способа, чтобы сориентироваться в этой бесконечной череде белого цвета. Я соскользнула с Баттер и положила руки на ее бок.
— Вот чуточку тепла, — сказала я, растирая ей как и Кейтрин. Казалось, она ожила, хотя и оставалась шаткой и слабой. Мы ковыляли, бок о бок целую вечность сквозь падающий снег.
Я больше не чувствовала свои ноги. Ветер успокоился, но снег продолжал падать. Теперь это было, похоже, на шквал перьев. Мне захотелось поймать их, и потереть ими лицо. Я чувствовала себя странно. И так устала. Было бы неплохо посидеть и немного отдохнуть.
Едва эта мысль пришла мне в голову, как я упала, прислонившись спиной к дереву.
— Только на мгновение, — сказала я, понимая, что едва ощущаю губы. Возможно, я ошибался. Возможно, Огнекровная могла умереть на снегу, если она замерзла и устала. Однако эта мысль была далека и это было, скорее любопытство нежили тревога. Я закрыла глаза.
Смутно, я слышала, ржание Баттер и почувствовала, как она подтолкнуть меня в щеку своим холодным носом.
Я проснулась от толчка. Было еще светло. И я все еще сидела, прислонившись к дереву. Сугробы теперь были выше, и доходили до моей груди.
С огромным усилием я вырвалась из сугроба снега, и начала стонать, когда чувства возвращались к моим конечностям, словно крошечные ножи кололи все тело. Поискав среди деревьев, я не увидела никаких следов Баттер. Я разрывалась между гневом на ее дезертирство и облегчение, что она еще может быть жива.
Проклиная, каждый мускул, я проталкивалась свозь тяжелые заносы, шаг за шагом ступая ноющими ступнями. Я до сих пор не знала, иду ли я в правильном направлении.
— Баттер! — кричала я снова и снова, пока мой голос не сорвался. Как будто она знала имя, которое я только что дала, и была достаточно послушной, чтобы повиноваться мне, незнакомке, укравшей её ночью. Тем не менее, она была моей единственной надеждой найти выход из леса. Я искала следы, но они, должно быть, были засыпаны снегом. — Баттер, если ты не вернешься сюда прямо сейчас, я позабочусь о том, чтобы ты ела черствый овес всю оставшуюся жизнь!
Внезапно раздался ответ: отчетливое лошадиное фырканье.
— Баттер, сюда! — закричала я, с надеждой.
Но из-за побелевших деревьев вышла не Баттер. Это был жеребец, будто сделанный из снега, с сапфировыми глазами и всадником, облаченным во все черное.
Капитан нашел меня.
Я повернулась и побежала, но ноги провалились в сугроб. Я пыталась найти огонь внутри себя, но мне было слишком холодно. Я едва могла согреться.
Рука схватила меня за плащ и потянула вверх, тяжело поднимая меня на лошадь, чье седло больно впилась мне в живот. Я отбивалась и размахивала локтями так сильно, что жеребец начал брыкаться.
— Прекрати! — раздался голос.
Я подняла глаза. Он был в капюшоне, и маска, закрывала верхнюю половину его лица. Но я знала эти хорошо сложенные губы, искривленные гневом.
— Аркус.
— Так приятно, что ты помнишь меня. Теперь прекрати бороться, иначе я выкину тебя в ближайший сугроб. Я пять дней верхом на лошади, пытаюсь найти тебя, и я вовсе не уверен, что ты стоишь этих проблем.
Гнев исходил от него волнами, холоднее, чем северный ветер. Я перекинула онемевшую ногу через жеребца и схватилась за перекладину.
— Как ты меня нашел?
Он разжал челюсти, чтобы ответить. — Когда Витгерм вернулась в конюшню, я последовал по ее следам, пока они не исчезли. А потом я услышал, какое-то мычание и бред, и я знал, что это должны быть ты.
— Кто это, Витгерм?
— Лошадь, которую ты украла у аббатства, — сказал он, как, будто разговаривая с простаком.
— Ты имеешь в виду Баттер. И я не украла ее. А одолжила. Я так понимаю, она в безопасности?
— Замерзла и устала, но в безопасности, в конюшне, ест не отрываясь. Это она, вероятно, благодаря тебе. И ее имя не Баттер.
— Сейчас да.
— Она не твоя, чтобы назвать.
— Теперь она моя по духу, у нас было совместное приключение. И это имя ей подходит. Она мягкая и желтая, как масло.
Он издал насмешливый звук. — Если бы у всех нас были имена, подходящие нам, тебя бы назвали «Занозой в моей зарнице». Или «Наказанием богов».
Я ответила в его язвительном тоне. — И ты был бы «Жалкий Болван».
— Это лучшее, что ты смогла придумать?
— Дай мне время. Я наполовину замерзла.
Теперь, когда я была вне сугробов, чувство вернулись к моим ногам, тепло наполнило грудь. Единственная часть меня, которая не согрелась, — это моя спина, прижатая к Аркусу. С каждым движением лошади, я стала более осведомлена о незнакомом ощущение присутствия рядом мужского тела так долго. Его прямая осанка, была непоколебима, пока я покачивалась из стороны, в сторону удерживаясь от падения его руками крепко державшими меня.
— Ты меня заморозишь, — пожаловалась я, чтобы скрыть свое смущение. — Возможно, имя Ледяной Тиран подойдёт тебе больше. Нет, подожди. Холодный Деспот.
Он не пытался подражать моему дразнящему тону. — Меня не волнует, как ты меня называешь. Если бы не приказ Брата Тисла, я бы оставил тебя умирать.
После этого я молчала весь путь до аббатства.
Глава 8
На следующий день Брат Гамут отчитал меня за то, что я убежала, особенно зимой без провизии. Я умылась, переоделась в сухую одежду и сидела на койке в лазарете, а он тем временем заставлял меня выпить ещё одну чашку горячего чая.
Я сделала еще один глоток. — Я думала, вы будете рады, что я уйду.
Он смотрел на меня своими серыми глазами, поднимая кустистые брови. — В течение последних нескольких дней все было мирным. Честно говоря, были те, кто надеялись, что ты не вернёшься. Тем не менее, братья и сестры доверяют Брату Тислу и верны ему. Он дал многим из них дом и предназначение, когда они бежали из провинций, где разворачивались боевые действия. Если он скажет, что мы должны спрятать тебя здесь, они будут исполнять его волю. И ты завоевала симпатию некоторых, когда спасла Сестру Пастель из пожара.
Несколько дней назад я бы сказала язвительное замечание. Я бы не позволила себе признаться в том, что беспокоюсь о том, что последователи Форса подумают обо мне. Но как ни странно я была рада, тому что завоевала их доверия.
— Как твоя лодыжка? — спросил Брат Гамут.
Я пожала плечами. — Ваш чай помогает.
— Хорошо. Теперь пей. Тебе нужно встретиться с Аркусом в библиотеке для беседы.
Я застонала. — Вы имеете в виду для упреков.
— Возможно, если ты прикусишь язычок. Он будет спокойнее, когда у него появится возможность выйти. — Он помолчал. — Я думаю, он беспокоился о тебе.
Я усмехнулась. — Аркус — это глыба льда. Если у него и есть какие-то чувства, они, не будут тратиться на меня.
— Это не легко для Ледокровных признать свои чувства или даже допустить, что они имеют их. Логика и самоконтроль ценятся среди последователей Форса. Но мы должны идти. Ты не должна заставлять его ждать.
Я вздохнула, и последовала за ним из лазарета.
Когда я вошла, в библиотеку за одним из столов сидела высокая монахиня, с вздёрнутым носом и длинными пальцами державшими кисть. Она держала кисть с осторожностью, но при этом каждое её движение было легким и точным. Я заметила, что гобелен с изображением Темпуса был очищен от дыма и сажи, и висел над разбитым окном.
За монахиней в самом темном углу комнаты, задумчиво сидел Аркус. Его присутствие пульсировало в воздухе с почти слышимым гулом. Он сидел в деревянном кресле, которое я за несколько дней до этого использовала, чтобы выломать окно, его пальцы ритмично стучали по подлокотнику. — Сестра Пастель, не будете ли вы так любезны, предоставить нам комнату? — спросил он.
Сестра Пастель подняла глаза и заметила меня. Она торжественно склонила голову, и я кивнула в ответ, с облегчением увидев, что она выздоровела после пожара.
Когда она ушла, я осмотрела стол. Оказалось, что она работала над пергаментом с яркой иллюстрацией, изображающей богиню Циррус, одетую в чисто белую одежду и бросающую ее доброжелательный взгляд на поле, полное жирных овец. Богиня западного ветра, была также богиней дождя и земледелия. И моряков тоже. Фактически, она была богиней многих вещей, которые были благоприятными. В отличие от Форса, чей ледяной меч клялся, уничтожит любого, кто бросал ему вызов.
Краем глаза я заметила, что Аркус показывал мне, чтобы я села. Я покачала головой.
Он встал и подошел ближе. Все мое тело сжалось.
— Ты ушла, — наконец сказал он.
Тепло подкралось к моей шее. — Если ты планируешь ударить меня за нарушение твоей драгоценной границы, то мог бы выбрать место получше. Ты же не хочешь испачкать ни одну из книг.
Он ничего не сказал, но фактически вес вибрировал от напряжения. Его угрожающих размеров в сочетании с волнами холодной ярости, исходящими от его кожи, было достаточно, чтобы мое сердце в страхе забилось быстрее.
Я знала, что он делает. Охранники были экспертами в этом. Они были слишком напуганы, чтобы приближаться ко мне, но находили способы подвергнуть меня мучению и страху: ведро с ледяной водой, тяжелый предмет, брошенный в мне, когда я сжималась в дальнем углу моей камеры, удары стального меча о металлическую решетку, как только я засыпала. Тишина была своего рода насилием в руках людей, которые играли при раздаче боли.
Меня охватило разочарование. По какой-то причине я не думала, что Аркус такой человек. Я не сомневалась, что он накажет меня. Я просто не думала, что он сделает это игрой.
— Веселишься? — поддразнила я, изогнув губы.
— Я рассказал тебе правила, — сказал он тихим голосом.
— И я их нарушила. — Когда он все еще молчал, мой голос поднялся. — Позволь мне облегчить тебе жизнь. Жаль, что не я зажгла огонь в церкви. Хотелось бы, мне чтобы все аббатство сгорело дотла!
— Я никогда не хотел, чтобы ты была здесь.
Меня удивило, что его заявление было обидным. Он уже говорил об этом раньше и сказал ещё хуже: он позволил бы мне умереть в лесу, если бы не Брат Тисл. Но тогда это было сказано в гневе, теперь же он был спокоен и холоден. Я напомнила себе, что мне все равно, как он себя чувствует.
— К сожалению, ты — необходимость, — мрачно добавил он. — Ты ключ к получению всего, что мне нужно. И из-за этого, ты не можешь, просто уходит, когда захочешь. Слишком многое зависит от тебя.
— Забавно, как ты до сих пор не сказал мне, зачем я тебе нужна. Может побег был вполне разумной идеей.
— Я бы притащил тебя обратно.
— Значит, ваши планы не связаны с моим желанием участвовать? Меня можно просто заставить?
Он молчал. От гнева его ноздри начали раздуваться.
Я скрестила руки. — Я тебе нужна. А это значит, что мне нужна информация.
— И если тебя схватят, ты все расскажешь солдатам. Я не могу рисковать.
Молчание удлинилось и потянулось, я больше не могла его переносить. Я покачала головой и отвернулась. — В следующий раз, когда я уйду, я не вернусь.
— Я вытащил тебя из тюрьмы! — сказал он, подняв голос. — Я спас тебе жизнь.
Поделиться книгой: