Другая жизнь [СИ]

— Беллона, я не хочу заниматься пустословием, поэтому перейду к делу — разговор пойдёт о твоей помолвке.

Принцесса чуть не рухнула на пол. Вопреки тому, что сиденье глубоко погружало в себя сидящего, у неё было ощущение, что она выскальзывает из него. Сознание терять она не собиралась, так как за плечами девушки были и более серьёзные переживания, но к такому подвоху судьбы она и не думала готовиться! Казалось, всё начало налаживаться, всё пошло хорошо, даже замечательно. И вот, это рушат не кто-нибудь, а её родные родители.

— Но, отец, вы просили меня самой подобрать себе мужа. Однако я такового пока не нашла, поэтому не вижу необходимости обручаться. Впрочем, и не с кем!

— Об этом тебе больше думать не придётся. Я сам подобрал нужную кандидатуру. Твоим суженым будет Ричард. Завтра же, за обедом, в кругу семьи, мы объявим о том, что вы жених и невеста.

— Ричард? Но он мне совсем не нравится! Он, он… — Беллона не знала, что сказать. Какой он? Некрасивый? Нет, с его внешностью всё в полном порядке. Скучный? Нет, с ним можно долго и занятно разговаривать. Тогда в чём дело? Сказать, что она любит олтернского графа, было равносильно тому, что саму себя заключить в тюрьму. После такого признания отец непременно запер бы её в монастырь до самого замужества, или отправил в Интермедию, до поры до времени, пока не образумится. Если бы принцесса была опытнее и знала одну простую вещь, которую знают все взрослые люди, она бы толково всё объяснила родителям, хотя им бы такое оправдание вряд ли понравилось. Ричард Линкольн не влёк её к себе, как мужчина, он не притягивал и не возбуждал. Ей не хотелось быть с ним ближе, чем они были во время вальса. Беллона не осознавала, что именно всё это она переживает при встрече с Дереком.

— Вот видишь, ты просто сама не знаешь, что к нему испытываешь. Вы слишком мало знакомы, но пройдёт время, и вы станете прекрасной парой! Главное общайтесь побольше.

— Нет! Я же сказала — нет! Я не пойду с ним под венец и не буду его женой!

— В тебе говорит твоё вечное желание противопоставить себя кому-либо, — Робин стал суровее, — я твой отец, и мне решать твою судьбу. Тот, кого я выбрал — будет твоим мужем.

— Тогда зачем вы оба обещали мне свободу выбора? Зачем были эти ничего не значащие, напрасные слова, в которых говорилось, что вы не торопите меня, что я сама вольна строить своё счастье?

Тут не выдержала и вмешалась королева. Голос Весты был дрожащим, но, тем не менее, решительным.

— Так сложились обстоятельства. Мы не хотели гнать события, но нам приходится так поступать. Ради твоего же блага.

— Какие обстоятельства? Вы можете мне нормально объяснить, что произошло. Или происходит? — Беллона переводила взгляд с отца на мать и обратно. Тщетно она пыталась найти там путь к отступлению, оба были настроены твёрдо, а королева и вовсе категорично. Она и продолжила полемику.

— Если ты ещё ничего не слышала и оставалась слепой и глухой к творящемуся вокруг, то я всё тебе расскажу. Баронесса Клотильда сообщила мне всё, о чём ходят сплетни в замке.

— Эта выдумщица, которая рассаживает слухи?

— Прошу тебя, не перебивай! Клотильда не сказала мне ни слова лжи. Так вот, назревает скандал, и связан он с тобой!

— Со мной? Боже, но я ведь ничего такого не сделала!

— Всё из-за того, что к тебе проявил благосклонность император Голубого квазара. О нём ходят дурные слухи, он известен как человек, который портит репутацию молодым девушкам и даже замужним женщинам! Он постоянно смотрит на тебя, пытается приблизиться. Это всё пугает и настораживает нас, а окружающих заставляет осуждать тебя за то, что ты потакаешь его знакам внимания.

— Это наглая клевета! Мы с ним просто стараемся подружиться!

— Вот как? — глаза Весты потемнели и, казалось, в них засверкали молнии. — И когда же это вы успеваете?

— Вчера он по-доброму отнёсся ко мне, — Беллона пыталась выкрутиться из угрожающей ей наказанием и позором ситуации, нужно же было как-то объяснить их отношение друг к другу, не упоминая о ночи. — А сегодня за танцем мы говорили о разных мелочах. Ничего плохого или постыдного! Мама, я же обещала тебе когда-то, что никогда не подвергну имя Карлеалей осмеянию или оскорблению, неужели я должна клясться вам в том, что не преступлю законов приличия?

Король и королева замолчали. Веста повернулась лицом к огню, но обращалась по-прежнему к дочери.

— Я слышала, как тебя назвали Минервой Второй. Для меня было ужасно это услышать. Я хочу, чтобы ты никогда, никогда не стала на неё похожей.

— Если бы я знала, какой она была, я бы такой не становилась. Но вы мне ничего о ней не рассказываете!

— Когда-нибудь, возможно, я всё тебе о ней поведаю, но не сейчас. Сначала ты должна устояться, как личность. Стать добродетельной, со стержнем внутри, тогда и посмотрим…

Беллона перестала слушать поучения матери, которая, порой, противоречила сама себе. Как-то она утверждала, что нужно слепо повиноваться старшим, а после этого повествовала о том, что вопреки отговоркам своего отца убедила его выдать её замуж за принца Феира. Она утверждала, что любовь с первого взгляда — это не стоящая внимания привязанность, которую нужно стараться забыть, однако рассказала, как ей хватило одного мгновения перед портретом далёкого юноши, чтобы оцепенеть от его красоты, полюбить его и через много лет стать его супругой. Супругу прервал Робин, немного смягчившийся и ослабивший напор на дочь. Он понял, что виной слухам была не она, а Виталий Дьюс и само это «высшее» общество, которое мнило себя правильным, образцом для подражания, а на деле просто завидовало и пыталось сбросить со своей высоты конкуренцию, возникавшую порой.

— Белл, извини за грубость. Мы не собираемся силой заставить тебя выйти замуж, если того не потребуют крайние обстоятельства. В любом случае, не в нашей власти приказать тебе полюбить кого-либо. Я и твоя мать не будем торопиться ещё некоторое время, но в отношении Ричарда я даю тебе эту ночь — обдумай всё тщательно и завтра за утренней трапезой дашь нам свой ответ. Когда будешь размышлять, прими к сведению одну важную деталь — ты очень понравилась наследнику Медео и пришлась по душе его родителям. Насколько я разбираюсь в людях, Ричард стал бы заботливым мужем, не требующим чего-то сверхъестественного. Он внимателен и терпелив. И, по-моему, он начинает любить тебя…

Беллона встала, сделала реверанс в знак уважения и солидарности, и удалилась. Пока она шла по коридорам и помещениям, заполненным придворными, дворянами с голубой кровью и правителями, с поистине великой родословной, по девушке нельзя было сказать, что она хоть чуточку волнуется или испытывает какие-то потрясения. Принцесса спокойно шагала, мило улыбаясь и здороваясь. Дошла до распахнутых дверей в главный торжественный зал и застыла перед входом, оставшись в тени крайней колонны, первой из бесконечно длинного ряда. Там, в центре, при свете тысяч свечей и дополнительно вставленных в железные подставки факелов, продолжали танцевать, кружиться, выполнять сложные па люди, разные, но кем бы они не были, они, всё же, были людьми, ни чем, по сути и строению, не отличавшимися друг от друга. Так зачем же они оговаривали, вредили, плели интриги, портили жизнь? Вторая Минерва! Да, принцесса интересовалась судьбой и жизнью женщины, как-никак, она была её родной тётей, но если она и собиралась кому-то подражать, то уж точно не ей, для этого у неё вчера был выбран другой объект. Куда более значительный и важный для неё.

Среди пар Беллона выхватила взглядом Виталия Дьюса. К её удивлению, слабому, но всё же немного встряхнувшему девушку, он плясал рука об руку с Матильдой фон Даберлёф. Они оба лучезарно смотрели друг другу в глаза. Он при этом ослеплял своим чарующим оскалом хищника, а она завораживала застывшей соблазнительной ухмылкой. Так вот какова цена дружбы императора? Не прошло и получаса после его заверений в лучших к ней чувствах, как он точно так же любезничает с её фрейлиной, которую она не любила настолько, что не скрывала этого. Беллона уже не в состоянии была продолжительное время оставаться в уравновешенном состоянии и склонила голову, прислонившись лбом к холодному мрамору. Он слегка освежил её и придал сил для того, чтобы достойно и с высоко поднятой головой покинуть бал. В эту минуту к ней подоспела Энжел с одной из своих телохранительниц.

— Я заметила тебя издалека. Мне показалось, что ты неважно себя чувствуешь? Уж не заболела ли ты, простудившись на местных сквозняках?

— Нет, Энжи, спасибо за беспокойство, но я здорова. Просто мне наскучило всё это, и я решила удалиться.

— Ты почти впервые в жизни на подобных праздниках, а тебе уже скучно? Вот ненормальная! А как же повеселиться до самого рассвета? Как же почувствовать настоящий вкус праздника и удовольствия?

— Всего этого я ещё успею вдоволь получить. А пока, тут, я испытываю дискомфорт, как будто не в своей тарелке. Как будто, против меня что-то задумано. Помнишь, как тогда, на Феире? Я рассказывала тебе о покушениях.

— Помню, конечно, помню! Бедняжка, тебя просто преследуют призраки прошлого. В таких случаях нужно кардинально менять атмосферу, окружение и всё-всё прочее. Может, немедленно займёмся этим?

— Ах, прости, но не сейчас. Я хочу побыть одна. Мне есть о чем подумать. Я стою перед дилеммой, которую вряд ли сможет решить кто-либо, кроме меня самой.

— Всегда замечала, что ты слишком глубокомысленна и часто занимаешься отвратительной вещью — самопознанием. Если бы ты относилась ко всему и всем проще, тебе и самой бы стало легче. Но, спорить не стану, могу лишь предложить проводить тебя до покоев.

— Спасибо, не стоит.

Девушка повела плечами и с сопровождающей её амазонкой затерялась в толпе. Беллона, не думая о том, куда она идёт, подчинялась своим ногам. Однажды она им уже слепо доверилась и повстречала Дерека. Так разве могли они её подвести? К тому же, для мозга работы и без того хватало. Обручиться с Ричардом. Вот так задача! Не замечая того, что шум и звуки музыки оставались где-то позади, всё дальше и дальше, девушка вышла к фонтану. Подсвечиваемый масляными лампами, конь выглядел устрашающе. Ему как никогда соответствовало слово «мощь» из девиза правителей Вермаша. Но в чём же был его «ум»? Беллона открепила одну из ламп, удостоверившись, что её света хватит ещё надолго, и покинула атриум. Выйдя во внешний двор, принцесса, в богатом и переливающемся драгоценными каменьями, ярком голубо-жёлтом платье, приковала к себе взоры стражи и охранников, отвечавших за безопасность замка. Они ничего ей не сказали, а один из них лишь рассыпался в поклонах и приседаниях, когда она попросила отворить калитку, выводящую за пределы королевского дома. Он беспрекословно выполнил просьбу и попросил, когда она вернётся, стукнуть по дверце трижды, тогда он снова её отворит и впустит племянницу Виктории Атики. Беллона поблагодарила его и отправилась туда, где днём обрела уверенность и хладнокровие — к беседке над обрывом. Одно дело было совершать такое путешествие ночью, но совсем другое — ночью на Вермаше! Ведь небо его было темнее самой чёрной расщелины ада; ни лун, ни крупных звёзд, только лампа в руке девушки. Но у принцессы была одна замечательная и часто помогающая ей особенность — она имела удивительную зрительную и осязательную память, поэтому с поддержкой хилого огонька Беллона с лёгкостью сориентировалась по единожды пройденной тропке, и, вскоре, достигла вершины, ни разу не споткнувшись и ни разу не оступившись.

Стоя уже в беседке, облокотившись на перила, принцесса пожалела, что не взяла с собой тёплый плащ, так как подувший ветер, развевающий её локоны и треплющий юбки, был не то что свежим, а буквально холодным, пронизывающим до костей. Прикрывая рукой во время особо сильных порывов слабое пламя светильника, Беллона стала подумывать, что надо бы возвращаться, как вдруг вздрогнула от того что ей на плечи опустилась накидка, подбитая тонким мягким мехом. Обернувшись, девушка увидела королеву Сивиллу.

— Тётя? Как ты нашла меня? — из молчания женщины Беллона поняла одно: пора бы ей привыкнуть к чутью и непредсказуемости Сивиллы и перестать задавать дурацкие вопросы. — Ты боялась, что меня продует? Не переживай, у меня здоровье достаточно крепкое, чтобы не схватить простуду. Да, к тому же, я не собиралась долго здесь торчать.

— Я волновалась не только из-за этого. В этих горах живут волки, разве ты не знаешь об этом?

Беллона знала, но забыла, как и многое, что вылетало у неё из головы в связи с последними событиями. Она и правда слышала их вой из своей спальни, но он казался таким далёким, что о серьёзной возможности встретиться с этими зверьми, принцессе не мыслилось. Приняв безмятежный вид, девушка снова повернулась к парапету и посмотрела вдаль, а вернее — никуда, ведь горизонт был покрыт той же тьмой, что и всё вокруг. Действительно, вой можно было расслышать и теперь, но прежде он не был таким близким и реальным.

— Волки — животные ночи, они боятся света, а у меня с собой есть огонь, который при желании можно разжечь сильнее и отпугнуть их, — заявила Беллона.

— Это верно, но если начать обороняться агрессивно, то они уйдут лишь на время, затаив ещё большую злобу и обиду от унижения, ведь здесь — они законные хозяева. Волки что люди, только обличье имеют другое…

Теперь принцесса наконец-то поняла, о чём пыталась втолковать ей тётя! Та никогда, или редко, говорила прямо, предпочитая метафоры и сравнения, загадки и ребусы, чтобы собеседник сам додумался до того, что от него требовалось. Сейчас речь шла о тех, кто находился в замке и кто пытался испортить Беллоне репутацию и дальнейшую судьбу, кто пытался запугать её, чтобы она знала своё место. Можно было найти главных заводил и сплетниц, оговорить их, припугнуть, устрашить любыми методами, но разве этим избавишься от такого количества женщин и девушек, желавших жить её, Беллоненной, жизнью? Сравнение с волками было как нельзя более точным.

— Но, Сивилла, как же тогда отвязаться от их преследования? Как огородиться от зла, идущего от них?

Тётя снова ничего не сказала. Поведя рукой куда-то в сторону, откуда они пришли, она шагнула в ту же непроглядную черноту. Беллона было последовала за ней, но вдруг заметила сверкающие пары глаз и тихо вскрикнула, больно прикусив губу. Девушка застыла, не зная, что предпринять, понимая, что они окружены немногочисленной стаей волков. Королева Луны дальше сделала то, что принцессе представилось миражом — это было слишком сказочным для реальности, но слишком реальным для сказки. Женщина подошла к самому крупному животному — по всей видимости, вожаку стаи — погладила его по вытянутой мордочке и он, о чудо! сел перед ней, будто преклоняясь, и завилял хвостом, как верный пёс. Остальные последовали его примеру, пригнувшись, но поджав свои хвосты. Сивилла заговорила:

— Просто нужно понять, что они нападают, только когда измучены нуждой или когда сами боятся нас. Не нужно противостоять им и враждовать с ними. Постигни их разум, отнесись со снисхождением, покажи, что ты равна им, и не уступишь предназначенного тебе одной места.

— То есть, стать такой же, как они?

— Вот видишь, ты опять думаешь, что волки недостойные и грязные лесные звери. Но это не так! У них есть душа, как и у всего живого, есть чувства и ум.

Вот оно! Ключевое слово «ум». Он состоял в том, что и делал мраморный конь — занимал своё место, не оспаривая его ни с кем, не мешая никому. И в то же время, не привлекая к себе внимания, он являлся постоянным его центром. Наблюдал за всем сверху, поглядывал с тем самым снисхождением и был невероятно умён своим поведением. Странно Беллоне было принять, что мёртвое изваяние оказалось мудрее её, всегда стремившейся быть особенной, или невольно становившейся средоточием наблюдателей. Так вот в чём была загвоздка: не успев появиться в свете, она уже замаячила рядом с императором Голубого квазара, то есть там, где ей пока быть не предназначалось. Прыгнула выше головы. Нужно было вернуться с небес на землю и продолжить своё постепенное восхождение. Нужно было умерить свой пыл и перестать на какое-то время думать о Стелле, Минерве, Виталии, и быть самой собой, не подражать и не подделываться под кого-либо. Сивилла повернулась посмотреть на племянницу. На её лице возникло довольство оттого, что она прочитала в глазах девушки.

— Ты всё правильно поняла. Волки могут быть и союзниками между собой, когда они все равны перед вожаком, и они могут принять к себе в стаю нового волчонка. Если он позволит им руководить и направлять его, до поры, до времени. А там, кто знает, может он и сам вырастет в вожака… — звери поднялись с земли, и, сбившись в тесную кучку, уходили вниз, с гор, в леса. Королева взяла Беллону под руку и сказала, что пора идти обратно, иначе о них могут что-нибудь не то подумать. Девушка безропотно последовала в замок, но, уже подходя к калитке, остановилась и снова обратилась к Сивилле.

— Тётя, а что мне делать сейчас? — принцесса была уверена, что не нужно делать уточнений, так как эта женщина, унаследовавшая древние тайны колдовства и чародейства, скорее всего, уже догадывалась о происходящем. — Что мне ответить завтра отцу и матери?

— Прими то решение, которое подскажет тебе сердце. И не робей, когда дело касается твоего счастья — оно стоит того, чтобы за него побороться. Главное определи для себя, в чём именно оно заключается, иначе изберёшь не то, что нужно.

Глава VII

Пытаясь найти ответ на вопрос «в чём же именно заключается моё счастье?», Беллона долго не могла уснуть. Постановив, что уж точно не в браке с Ричардом Линкольном, принцесса вынесла за завтраком свой вердикт: с наследником Медео они друзья, и только друзья. Помимо этого между ними ничего быть не могло. Родители приняли это с разочарованием, но всё же покоряясь судьбе. Больше настаивать они не стали. Из замка потихоньку разъезжались гости. Становилось пусто, грустно и ещё холоднее. Князь Дмитрий Рейнтфилд передал Беллоне устное послание от Виталия Дьюса, что он хотел бы с ней попрощаться, но она на него ничего не ответила, и только идя по открытой галерее одной из башен с Габи и Дорой, наблюдала, как он отъезжает со своей свитой, придворными, императрицей и её огромным окружением нарядных и пышущих избалованностью леди всевозможных титулов. Она не стала всматриваться в это столпотворение и поспешно отодвинулась от окна, чтобы и её никто не заметил. Её сердило, не успела она ещё подняться с кровати, буквально всё, такой, видно, был день. Этому немало способствовала неважная погода. Ещё её рассердило пренебрежение Матильды своими обязанностями фрейлины — сопровождать госпожу. Та куда-то запропастилась. Это было на руку Беллоне, ведь когда есть причина для недовольства, её можно высказать, а последствием этого может стать удаление баронессы от двора.

Чуть позже ей пришлось проститься и с Астериксом. Вместе с отцом и матерью и четырьмя друзьями, он уезжал к себе в Южные Ветра, как всегда беззаботный, радостный и в состоянии вечного праздника. Такое ощущение, что омрачить его существование было просто невозможно. В то время как кузина едва сдерживала слезу при расставании на неопределённый срок, он продолжал улыбаться и говорил ей приободряющие слова. Императрица Мериан тоже подошла к Беллоне. Она выразила своё удовлетворение по поводу девушки и пожелала, в будущем, познакомить её с наречённой невестой сына, Лилой. Той недавно исполнилось шестнадцать и её ожидало испытание, которое стойко выдержала принцесса Феира.

— Вы непременно станете подругами. Она, судя по рассказам Астерикса, походит на вас характером.

Беллона низко поклонилась и поблагодарила за добрые слова. Оставшийся день ей надлежало провести среди родственников в одном нудном, но очень важном занятии — ожидании приглашения на следующее торжество или праздник от какого-нибудь правителя. Конечно, этого могло и не произойти прямо сегодня, или завтра. Приглашение могло прийти и потом, на Феир, вместе с гонцом или посыльным. Но это значило бы, что успех принцессы не был полным и то, что её отъезд куда угодно по собственному желанию откладывался. К счастью Беллоны, уже поздним вечером, когда она сидела и грустила в компании фрейлин, к ней прибыла Энжел, с видом самодовольным и раздувающимся от собственной значительности.

— Догадайся, для чего я к тебе пришла?

— Это нетрудно. Наверное, как и все, попрощаться и оставить меня совсем одну, пока завтра я и сама отсюда не уеду.

— А вот и нет, не только для этого! — наследница Гиганта протянула подруге конверт.

— Что это?

— Открой и прочитай.

Беллона, с надеждой в душе и с трясущимися руками сорвала громоздкую синюю восковую печать и вытащила оттуда сложенный пополам листок. По краям он был оформлен замысловатыми узорами, вроде холмиков и вершин скал — полукругов и острых углов, чередующимися между собой. От бумаги пахло духами и чернилами. Содержание было следующим:

«Её высочеству принцессе Феирской, Беллоне.

Приглашаю Вас со свитой на торжественное венчание моего брата — герцога Гиганта Эдгара Бига, с баронессой Антуанной ди Пуа, которое состоится 1-ого числа следующего месяца в храме Великой Богини, на Гиганте. Но Мы будем ждать Вас несколько раньше, чтобы Вы успели устроиться и почувствовать себя, как дома. Написано 20-ого июля в замке Атика-Форт.

Её величество Элизабетта I, королева Гиганта»

Первым делом принцессе хотелось запрыгать от радости. Так скоро! Её позвали! Её ждали, и скоро она сможет сама выбирать куда ехать! Но потом настал внезапный приступ разочарования. На свадьбе дяди Энжел она должна быть первого августа, а на Северной Луне ей хотелось быть уже двадцать девятого июля.

— Вот, возьми, — принцесса Гиганта вынула из поясной сумочки ещё один точно такой же конверт, — передашь брату.

Стоило ей это произнести, как Габриэль подскочила со стула и выхватила письмо вперёд Беллоны, которая слишком медленно тянула руку, в связи со своим удрученным состоянием.

— Позвольте, это сделаю я. Меня не затруднит, и даже доставит удовольствие.

Возражать никто не стал. Энжел и её спутницы всегда помогали Габи в её развлечениях и потехах, Дора никогда не встревала в разговоры вышестоящих, Матильда как-то странно целый день не пыталась ехидничать, язвить и портить настроение, а Беллона озаботилась другим. Она пробежалась ещё раз глазами по строчкам и снова подчеркнула для себя одну фразу — венчание герцога с баронессой. Как такое могло быть? Она сама ведь тоже, по сути, будущая герцогиня, значит что же, ей можно выйти замуж за графа? Энжел уже собралась уходить, когда Беллона её остановила.

— Энжи, слушай, а твой дядя Эдгар, он… сколько ему лет? — принцессе не хотелось сразу выдавать свои мысли и невоплощаемые в жизнь планы.

— О, ты тоже уже наслышана о том, что мой зрелый дядя нашёл слишком молодую невесту? Ему сорок один, ей двадцать два. Ну и что ж? Неужели, ты это осуждаешь?

— Нет, я совсем не этим была удивлена, — Беллону слегка сбил с толку новый факт из биографии Эдгара Бига, поэтому она не сразу снова заговорила, — просто, он же герцог, а она — баронесса!

— И что же дальше?

— Как что, а закон, принятый в две тысячи девяносто третьем году? Он же запрещает монархам вступать в брак с кем-либо, кроме кого-то тоже королевской крови, и наоборот!

— А, ты об этом! Нет, мой дядя может и распутник, и бес в ребро ему ударил, но законы он не преступает. Во-первых, он уже был женат на королеве, у него родился сын, а его супруга скончалась в послеродовой горячке. А во-вторых, тщательнее изучай политику, Белл. В этой статейке про свадьбы венценосных особ есть оговорочка. Если до сорока лет эта особа не находит себе равного по рождению благоверного, то после четвёртого десятка может удовлетвориться любым приглянувшимся. Разумеется, опять же, из дворянской семьи. Так что, вот такие дела.

После этого разговора, Беллона снова полночи ворочалась с боку на бок. Чудненько! Она вполне может стать графиней Аморвил, осталось только подождать самую малость — двадцать с лишним лет. И то, если повезёт, и она к тому времени ещё не будет замужем. А это полностью зависело от родителей.

Следующий день, как и все последние дни, был таким насыщенным, что у Беллоны снова не оставалось времени подолгу останавливать мысли на чём-то одном. Ещё до обеда она простилась со всеми родственниками: тётей Викторией и её мужем Жераром, их сыновьями и своей маленькой кузиной Аннет, дядей Вильгельмом и Сивиллой. Мельком ей удалось перекинуться парой фраз с отцом Марии, королём Антонио. Она хотела рассказать ему, как поживает его дочь, но заметила, что эта тема не сильно его волнует, и он старается перевести разговор. Что ж, тогда это были не её трудности, и Беллона с чистой совестью приготовилась к отправлению домой. На самом деле она немного страшилась этого возвращения. Придётся вернуться в ту атмосферу, в которой всё напоминало о Дереке. И не будет толп людей, друзей и родственников, которые бы постоянно отвлекали от воспоминаний. Успокаивало то, что по прибытии можно будет сразу же начать собираться на Гигант. А по ходу дела обмениваться впечатлениями с Марией, Бернардо, Сержио, если он, конечно, ещё не отбудет к тому времени на Северную Луну. Если же отбудет, то принцесса с нетерпением будет ждать его возвращения, чтобы он подробно рассказал, как всё прошло. Хотя сидеть сложа руки ей, опять же, будет некогда. Началась новая, отличная от прежней, другая жизнь, светская, похожая на воронку, образовавшуюся на воде — она закручивается и засасывает в себя, из неё очень сложно выбраться, а порой просто невозможно. Да и хотела ли сейчас Беллона из неё выкарабкиваться? Она точно знала, что нет, иначе тень графа Аморвила никогда, ни на миг не оставит её в покое. Страшащаяся одиночества, девушка забралась в карету, где её уже ждали Габи, Дора и Матильда. Габриэль уже тараторила без умолку, что порадовало до глубины души принцессу, которая бросила последний взгляд на Атика-Форт, в котором открылись двери к самостоятельности и в котором начался путь к свободе, долгожданной и спасительной. Но сумеет ли Беллона верно ей распорядиться? Родители, которые ехали в карете чуть впереди очень на это надеялись. Король Робин был уверен, что его дочь не поддастся дурному влиянию со стороны, а сама по себе она не наделает глупостей. Веста же была погружена в противоположные мысли. После того, как она сделала открытие, что Беллона и олтернский рыцарь нравятся друг другу, её перестало покидать беспокойство, что девушка может совершить какую-нибудь страшную ошибку, которая будет иметь большие последствия. А уж после пребывания на Вермаше, поведения императора Голубого Квазара и возникших мелких сплетенок, у королевы Феира появилось нечто вроде фобии — обнаружить в дочери что-то от своей покойной сестры. К своему кошмару такого она находила не мало. Поэтому, как и Беллона, женщина искала спасения в болтовне своих фрейлин — баронессы, маркизы и двух графинь.

Теперь самое время уделить внимание немаловажному предмету — порталу, с помощью которого собственно все и перемещались с одной планеты на другую и не только. Итак, как же всё это происходило? Порталы представляли собой везде фактически одно и то же: своеобразный павильон, наподобие античных храмов — белоснежный, на колонах, находящийся на возвышении. Внутри располагалось всего одно помещение круглой или овальной формы, в центре которого тоже возвышалась площадка, вмещающая от двадцати до ста человек или несколько экипажей, запряжённых четвёркой лошадей. Эта осторожность была продумана с целью предотвращения внезапного нападения или нежелательного проникновения армии чужестранцев, но эта же осторожность затрудняла передвижение правителей с большими свитами или дипломатические посольства, которые обычно прибывали очень большими составами. А поскольку им уступали очередь по особым указаниям и документам, то образовывались пробки из купеческих караванов, граждан, путешествующих по личным делам, студентов, праздных бродяг, ученых, рыцарей, компаний дворян, едущих в гости.

Эта площадка была подвижной, то есть могла вращаться по кругу. На неё было направлено множество зеркал и кристаллов, которые преломлением лучей и падающего света помогали магическим силам телепортировать путников в то место, куда они собираются. Хотя магию и запретили, но эти порталы остались единственным, что не предали разрушению, а, напротив, способствовали их нормальной работе и функционированию. Они были трёх видов: внутренние, которые на особо крупных планетах могли переместить кого-то или что-то на расстояние более чем две тысячи километров, внешние, которые в основном располагались около столиц или королевских владений, они перемещали с планеты на планету или на кафедральный портал, третий и последний их вид, тот, который находился у выхода из системы и с которого можно было переместиться в другую систему. На нём обычно находилось огромное количество войск с каждой планеты из этой системы. Это был своеобразный таможенный пост, с очень строгими правилами и долгими досмотрами, разумеется, если ехал простой человек или несколько людей обычного вида. Королей и императоров никогда не задерживали в таких местах.

На Вермаше портал находился с противоположной стороны города. То есть, выехав из замка, туда нужно было добираться около часа, пересекая столицу славного королевства. Принцесса с подругами с интересом разглядывали прохожих и местные строения, которые немало отличались от феирских. Основная часть населения была дворянского происхождения. Придворные жили всё лето в городе и лишь осенью отчаливали по родным пенатам, где располагались их обширные владения. Хотя их городские дома тоже мало отличались от дворцов, которые теснились друг с другом бок о бок. На зиму эти светские особы недорого сдавали свои особняки купцам, лавочникам, врачам, преподавателям или артистам, чтобы дома не пустовали и не обветшали. Поэтому зимой жизнь Верстола — а именно так называлась столица — продолжала кипеть и бурлить, иногда даже ещё сильнее, чем летом. К новому году город и вовсе делался похожим на одну сплошную ярмарку или арену, где веселились, пели, торговали, танцевали и проводили безобидные соревнования, больше похожие на игры для детей.

Беллона улыбалась и махала всем дамам и мужчинам, которые кланялись её карете. Печаль охватывала девушку всё сильнее, ей казалось, что на Феире её снова ждут грусти и расстройства. Но на Вермаше она тоже не нашла успокоения и решения всех своих проблем. Стало быть нужно двигаться дальше, как сказала Энжел, полностью сменить обстановку и окружение. С обстановкой она была согласна, но вот с окружением… Беллона ужасно себя чувствовала, когда оказывалась среди незнакомых людей, поэтому этот пункт придётся опустить. Как любительница природы, принцесса сейчас жалела лишь о том, что не выкроила пару часочков для прогулки по знаменитому лесу, который говорил неведомыми голосами духов прямо у подножья замка. Когда ещё ей представится случай увидеть что-либо кроме своих полей да лесочка, расстилающегося между дворцом Карлеалей и Риджейсити. Впрочем, о природе Гиганта Беллона ещё тоже ничего не знала, а там она будет уже через неделю.

Портал на Феире находился между Риджейсити и Стенбурдом, следующим по отдалённости от королевского дворца городом. Он был почти в два раза меньше столицы и больше напоминал крепость, так как большая часть его населения представляла собой военных, солдат, гвардейцев и их семьи, которые следили за пребыванием и убыванием кого бы то ни было с планеты или на планету. Их мэр вёл строгий учёт всех перемещений с помощью целого штата секретарей и писцов.

Таким образом, уже добравшись до родного Феира, королевской свите ещё следовало ехать не менее трёх-четырёх часов до загородного дворца. После Вермаша местное лето казалось душным и жарким, благо поездка выпала на послеобеденное время. Беллоне не хотелось, чтобы эта карета останавливалась. Она бы вечно ехала и ехала вот так, не зная никаких хлопот и проблем, там, за дверцей. Правда, после пары часов тряски, она так утомилась, что уже согласна была поскорее прибыть в свои покои, упасть в прохладный бассейн, потом расслабиться в тёплой ванне, хорошенько вымыться с дороги, и забыться долгим беззаботным сном. Вскоре её мечты воплотились в реальность, и она уже лежала на шёлковых простынях, умиротворённая и засыпающая. «Я так устала, что даже не зашла ни к Бернардо, ни к Мари. Они обидятся, что я не поздоровалась с ними. Впрочем, могли бы заглянуть и сами. Но, я думаю, Габриэль со всем справится за меня. Она, наверное, уже обежала весь замок и рассказала всем о своих впечатлениях. А самое главное передала приглашение Энжел Робину. Боже! А если там сейчас князь?! Нужно было додуматься заранее…» Но принцесса была так вымотана, что уснула, не попытавшись узнать, грозит ли её подруге какая-либо опасность от МакДжойна или нет.

Возможно, это было и к лучшему, что Беллона не сразу узнала о тех изменениях, которые произошли в её отсутствие. Ей нужно было хорошенько отдохнуть, прежде чем всё услышать и подготовиться ещё сильнее к тому, что её ожидало в ближайшем будущем. А пока ей снились смутные непонятные сны, всё кружилось хороводом: лица подруг, знакомых, родственников, Дерека и та маска, под которой спряталось лицо, укравшее её первый поцелуй. Ничего конкретного из этого сна изъять было нельзя, а всё вместе представляло собой полный абсурд. Такой и была первая мысль Беллоны, когда она проснулась утром — всё, что с ней происходило до сих пор, похоже на какой-то абсурд, бардак. Нужно как-то упорядочить собственную жизнь. Когда есть цель — а она у неё была — нужно не просто держать всё время её в голове, но и представлять хотя бы приблизительно, как её добиться, иметь план, что ли. Но, помня своё обещание, отдать всё в руки судьбы до конца лета, Беллона решила, что попробует его начать сначала, зачеркнув всё от того весеннего денька семнадцатого мая, когда её понесло гулять по всему дворцу, и до сегодняшнего утра, в котором она проснулась, озарённая этими свежими позитивными мыслями.

Глава VIII

— Сержио, ну наконец-то я встретила хоть кого-то! И я безумно рада, что этим кем-то оказался ты! — Беллона бродила по замку с Дорой уже добрых три часа. Направившись на прогулку сразу после завтрака, они надеялись встретить кого-нибудь знакомого и хорошо провести время, но вот приближался обед, а в её восточном крыле было пусто. Марии не было. В поисках Бернардо девушки забрели в крыло королевы, но там сообщили, что он уехал на Олтерн с дипломатической миссией. Тогда ничего не оставалось, как пойти в западное крыло, чтобы вытащить оттуда Габриэль, которая, как оказалось, с вечера никуда не пошла, будучи такой же уставший, а побежала передавать приглашение с утра пораньше.

— Ваше высочество, с возвращением! — маркиз учтиво поклонился. — Как прошла ваша премьера?

— Всё прошло замечательно, как-нибудь я тебе расскажу всё в подробностях, но пока у меня самой миллион вопросов, я очень надеюсь, что ты сможешь на них ответить.

— Я постараюсь, если позволит моя осведомлённость.

— Во-первых, зачем Бернардо уехал на Олтерн?

— Это задумка принца. Он решил, что раз рыцари приезжали налаживать отношения для будущего к нему, то он тоже должен отправиться туда с делегацией и тоже понапрягать там всех своим присутствием. Вы же знаете своего брата, он любит веселиться, а для того, чтобы его с компанией не вышвырнули вон за неподобающее поведение, он взял Бернардо и ещё парочку серьёзных ребят из нашего консульского кабинета, чтобы они придали прибывшим приличествующий вид.

— А он, что, поехал с визитом к рыцарям?

— Нет, хуже, к тринадцатилетнему принцу Эдгару.

— Боже, да за такую насмешку король Элиос объявит войну!

— Не беспокойтесь, этот мудрый король вряд ли воспримет вашего брата в серьёз. Тем более, там есть королева, которая имеет не меньший вес, чем её супруг, а уж она-то не позволит обидеть такого обаятельного молодого человека, как наш принц Робин.

— Хорошо бы было. А что же ты? Почему не сопровождаешь его?

— Ну… я должен отбыть через пять дней на Северную Луну.

— Ах, да! Я совсем забыла. День рождения Стеллы Нордмунской…