Помоги проекту - поделись книгой:
— Когда, ты сказала, он возвращается?
— Самолет прилетает в Орли около двадцати двух часов, точно не помню. Но какое это теперь имеет значение?
— Это нам дает… подожди…
Он откинул рукав и посмотрел на часы.
— Сейчас чуть больше половины первого ночи… у нас около двадцати часов.
Она встала, надела до конца пижаму.
— Все это бессмысленно, — произнесла она с неожиданной твердостью в голосе. — Оставь. Ты очень мил.
Именно это слово могло разбередить старые раны, удерживая его на расстоянии, как постороннего человека, от которого хотят вежливо избавиться.
— Фло… Мне с тобой просто не везет… Разве я мог подумать… Но повторяю, у нас впереди почти целый день… Конечно, о самолете нечего и думать. Все забронировано на недели вперед. А на поезде в твоем состоянии… Но у меня машина — «Ситроен-ДС». Фло, послушай серьезно. Глупо не попробовать. Можно успеть. На все уйдет двенадцать или тринадцать часов, с учетом заторов. Видишь, ничто не потеряно.
Слышала ли она его? Глаза ее смотрели в пустоту, как у человека, которому непреодолимо хочется спать.
— Ты его знаешь, — чуть слышно произнесла она. — Он выяснит, откуда ты отправил телеграмму, и не замедлит вычислить тебя. Он способен на все. Заведет дело. Приложит туда мою записку и твою телеграмму. Потом наведет справки. Выкопает что-нибудь против тебя и будет использовать информацию… И каждый день за столом или вечером, в спальне, будет рассказывать мне: «Кстати, о твоем любовнике… узнал такое… Не везет тебе с любовниками…» Любовник… Любовник… и так без конца… А ведь ему известно, что это не так. Я с ним играла честно. Не я виновата, что ему нравится жульничать.
Она глубоко вздохнула, повернулась к Рене и грустно улыбнулась.
— Напрасно стараюсь, для него я навсегда останусь шлюхой.
— Перестань! Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь?
— Но ведь именно так можно понять твою телеграмму.
Рене потерял терпение. Чтобы не дать выход гневу, пошел выпить стакан воды. Потом набил трубку.
— Согласен быть лишним, — сказал он, — если тебе так нравится. Но мне кажется, что ты поступила немного поспешно.
Он не решился добавить: «Ты, как всегда, думала только о себе». Раскурил трубку, из которой на ковер посыпались раскаленные кусочки табака.
— Фло… еще раз… пока не поздно… Можно забрать телеграмму… а заодно и твою записку.
— Да, но хватит ли у меня сил начать все сначала? Если вернусь, это конец. Я проиграла.
Начинался бесконечный спор, подогреваемый усталостью.
— Хватит, — отрезал он. — Дай ключи. Я поеду один.
— Ты уверен, что это правильно?
— Другого выхода нет.
Она взяла его руку и тоже посмотрела на часы. Потом привлекла к себе.
— Ты такой добрый, Рене, настоящий товарищ… Ты меня понимаешь.
Рукой нежно погладила его лицо и прижалась головой к плечу.
— Ты же знаешь, — продолжала она, — я не отпущу тебя одного… но, может, есть еще время отдохнуть до отъезда. Как все это глупо!
Она легла на кровать.
— Иди ко мне, бедный Рене. Успокойся.
Потушила ночник.
— Раздевайся.
Он понимал, что во время любви она не переставала думать о Жерсене.
Жерсен двигался через Эстрель. Часы на приборной доске показывали четыре с половиной. Он чувствовал себя сломленным, пламя гнева едва теплилось, как угасающий костер. Он слишком много думал, слишком долго внутренне репетировал сцену встречи. А теперь уже не очень хорошо себе представлял, как ее лучше разыграть. Грубо? Или иронично? Скорее иронично. Ирония удавалась ему лучше. Надо заказать комнату, если еще есть свободные. Немного поспать, два или три часа, ведь ему предстоит снова отправиться в путь, а обратная дорога будет настоящим испытанием. Уже сейчас встречные машины шли почти непрерывным потоком. Свет фар, идущий едва ли не от самого горизонта, ослеплял его. Все это будет тягостно. Но он все равно получит удовольствие от монолога перед безмолвной и застывшей в напряжении женщиной.
«Он недурен, этот парень. И вроде тебя любит. А чем он занимается? Может, пляжный сутенер?.. Нет?.. Если бы ты обратилась ко мне, я бы дал тебе совет… Но ты всегда поступаешь по-своему».
Именно так — комедийный тон на фоне угроз. А что до этого прохвоста, нужные сведения можно получить, пустив по следу Блеша. У всех есть что скрывать, у всех.
Он ехал над Каннским заливом. Белое пятно вдали было большим пароходом на рейде. Его окружали счастливые люди, парочки, занимавшиеся любовью или спавшие, держась за руки, перед открытыми в ночь окнами. Он покопался в отделении для перчаток, куда положил пистолет, и сунул его в карман брюк. Простая предосторожность. Все пройдет тихо и гладко. Жерсен гордился своим воспитанием.
Флоранс заканчивала приготовления. Рене открыл ставни балкона и смотрел на море, лениво катившее на береговую гальку мелкие волны. Впечатление покинутого города. Как на полотне Кирико. Пустые стулья на Променад. Конец ночи. Он тоже чувствовал себя опустошенным и рассеянным. Уставшим. А теперь еще эта глупая поездка. Они оба не спали. В который раз возобновляли тот же спор. Неизменно приходя к одному и тому же выводу: если Жерсен найдет телеграмму и записку, расплата последует незамедлительно. Но это возмездие не может зайти слишком далеко. Фло взвинчивала себя. Что ей грозит: развод по ее вине?.. А если Жерсен пронюхает о деле со строительством портов, что это ему дает?.. Скандал… И что дальше?.. Но была Фло со своим нелепым самолюбием. Или гордостью. Спасти лицо! Остаться безупречной супругой! Ей хотелось заставить Жерсена уступить. Мало-помалу она встала на сторону тех, с кем тот боролся, напрасно она это отрицает, именно так. А сам он превратился в заложника, оказался между молотом и наковальней. И тем не менее он шел на это. Не выглядеть же жалким слабаком… В награду она еще раз или два переспит с ним. Приласкает, как собаку. А потом, ну что ж, она сама об этом сказала: они останутся добрыми друзьями, она расцелует его в обе щеки, несколько месяцев будет писать, а затем он больше о ней не услышит.
Заря начинала вычерчивать горы за аэропортом. Наступали минуты, в которые страдальцы доходят до предела своего отчаяния и с широко раскрытыми глазами сводят счеты с жизнью. Рене попытался сделать глубокий вдох, он слегка задыхался. Перед гостиницей остановился автобус. Из него вышел водитель в голубой фуражке и белом пыльнике. Вероятно, организованная турпоездка. Рене вернулся в комнату.
— Ты готова? Поторопись.
— Иду.
Он звал ее уже в третий раз. Его раздражало нарушение холостяцких привычек.
— Мы сможем позавтракать в пути? — спросила она.
— Откуда мне знать! Думаю, сможем.
Она вышла из ванной комнаты, осмотрела свою фигуру перед зеркалом шкафа, слегка приподняла юбку.
— Еще один чулок поехал… Эти чулки ни к черту не годятся. Одну минуту, дорогой.
— Пора ехать, Фло, уверяю тебя. Иначе с самого начала попадем в пробку.
— Иди… Я тебя догоню… Какая погода?
— Прекрасная. Чем больше задержимся, тем будет жарче.
— Выводи машину. Я спускаюсь.
Жерсен оставил «вольво» позади автобуса. На тротуаре грудились чемоданы с написанными мелом номерами. Рядом суетились два человека, укладывая их в багажное отделение. Вестибюль «Бристоля» был заполнен группой туристов, столпившихся вокруг гида и переговаривавшихся по-немецки. Гид раздавал документы в протянутые ему руки. Шума было больше, чем во дворе школы во время перемены. Жерсен протиснулся к столику портье, у которого с видимым нетерпением стоял мужчина в сером костюме.
— Сущие несчастья эти организованные поездки, — проговорил мужчина.
Когда появился портье, тот схватил его за руку.
— Счет, пожалуйста.
— Сейчас… вот… Готово.
— Пожалуйста, — вмешался Жерсен. — Можно у вас остановиться?
— Да, — сказал портье, — конечно… Подождите немного.
— Здесь есть гараж?
— Да, на соседней улице. Первый поворот направо. Гараж открыт. Но, видите ли, сейчас вас некому проводить.
— О! — сказал Жерсен. — Найду сам.
— Можете пройти по коридору. Нет смысла делать крюк. Свет включается справа от двери.
— Счет, будьте любезны, — настаивал Рене.
Но портье уже бежал за гидом. Жерсен прошел по коридору, по которому разносились сложные кухонные запахи. Зажег свет в гараже и покачал головой. Гараж был почти битком забит. Но он нашел свободное место между белым «Ситроеном-ДС» и «симкой». Скудный свет мрачно падал на автомобиль. Железная дверь была приоткрыта. Жерсену пришлось налечь плечом, чтобы откатить ее до конца. Он оказался на пустынной улице, в конце которой на перекрестке мерцали огни. Прижавшись к стене, осторожно пробирался кот.
«Больше не могу, — подумал Жерсен. — Мне действительно надо немного поспать».
Он повернул и вышел на Променад. Увидел женщин, садящихся в автобус. Оживленную группу мужчин на тротуаре, от которых доносился запах сигар. С усталым видом Жерсен снова уселся за руль.
— Давай за ним, — сказал Жоэль, — это самый подходящий момент.
«Вольво» обогнул автобус. Жорж на первой скорости последовал за Жерсеном в пустынный переулок. Они увидели, как «вольво» въехал в гараж. Чтобы лучше видеть, Жерсен включил фары, и ангар осветился, как праздничный зал.
— Тут никого нет, — сказал Жоэль. — Я пошел. Приставлю к брюху пистолет, и увозим.
— Ты не думаешь…
— Старик, надо решиться!.. Надоело… Въезжай на тротуар… Так… теперь подай чуть назад.
Он вынул пистолет, проверил глушитель и легко выскочил из машины, прежде чем она остановилась.
— Ну и помотала нас эта сволочь!
Наклонившись к открытому окну, добавил:
— Поведу я… Заглуши двигатель и выключи огни.
Он пошел чуть согнувшись, с пистолетом в руке, у входа в гараж привычно потрогал усы.
Жерсен еще не поставил машину. Он постепенно, сантиметр за сантиметром, загонял ее на место, наполовину высунувшись из дверцы. Жоэль несколькими прыжками добежал до «шевроле», немного выдававшегося из ряда машин, и пригнулся за ним. «Вольво» замер, внезапно наступила тишина и темень. Издалека доносился приглушенный шум из холла гостиницы. У Жерсена не оставалось места, чтобы вылезти со стороны водителя, и он перебрался к правой дверце, попытался открыть ее. На полпути она уперлась в «ситроен».
— Не соскучишься, — проворчал Жерсен.
Его слова разнеслись, как в церкви. Он выбрался из машины, осмотрел «ДС», чтобы убедиться, не оцарапал ли его, произнес слова, которые Жоэль не смог точно разобрать: «Я был уверен…» или «Буду уверен…». Жерсен заглянул внутрь «ситроена», протянул руку, вытащил оттуда платок, развернул его, внимательно осмотрел и понюхал. Теперь он разговаривал сам с собой, но очень тихо. Казалось, он обращается к платку, как к живому существу.
«Совсем спятил», — подумал Жоэль.
Жерсен запихнул платок в карман. Еще больше Жоэля удивило то, что он открыл багажник «ситроена» и склонится над ним. Жоэль больше не колебался. Он подошел и наставил пистолет.
— Руки вверх, — приказал он.
Жерсен медленно выпрямился и неожиданно ударил Жоэля ногой в колено. И сразу же обернулся. В руке он держал небольшой автоматической пистолет. Жоэль инстинктивно спустил курок, и выстрел отбросил Жерсена назад. Он ударился о «вольво», медленно сполз с него и повалился на бок. Его пистолет упал на бетонный пол и исчез под машинами. Из гостиницы продолжал доноситься шум голосов туристов, обезумевшее сердце Жоэля билось как молот. Появился металлической запах пороха.
— Боже мой, — выдавил из себя Жоэль. — Что на него нашло?
Он склонился над Жерсеном. Из груди возле сердца сочилась кровь. Совершенно очевидно, Жерсен убит наповал. Это катастрофа! Именно этого нельзя было делать. Клод не скоро выйдет из тюряги.
Жоэль бросился к «пежо».
— Быстро, — крикнул он. — Смываемся. Я его убил.
— Что?
— Он хотел меня застрелить. Что бы ты сделал на моем месте?
Жорж привык думать быстро. Или они оставляют тело на месте и начнется поиск преступника, или они его увозят. Он вышел из машины, повторяя себе: «Спокойно… Без паники… Без паники…»
— Надо его увезти, — сказал он. — Заткнись.
Автобус дважды посигналил. Предупреждение об отъезде. Не говоря ни слова, они бегом бросились в гараж. Дело решалось минутами, даже секундами. Когда автобус уедет, гараж закроют.
— Берем на плечи, — бросил Жорж. — Черт!
Открылась внутренняя дверь. Они пригнулись, оставив труп на виду. В проеме увидели фигуру человека, разговаривавшего с невидимым собеседником.
— Скажите моей жене, что я вывожу машину, — крикнул он. — Флоранс! Подожди!
Мужчина вернулся назад, но оставался неподалеку. Они слышали его голос. Жорж заметил все еще открытый багажник «ситроена». В голове сразу созрел план. Ему казалось, он играет в рулетку. Но в сущности, они этим занималась вот уже три минуты.
— В багажник… Быстро…
Поделиться книгой: