Помоги проекту - поделись книгой:
Подняли тело, затолкали и уложили его. Все в порядке! Там даже был плед, который впитает кровь, если рана будет продолжать кровоточить. Жорж закрыл багажник. Щелчок был почти не слышен.
— Я же сказал, что заплатил, — прокричал мужчина. — Выезжаю.
Жорж с Жоэлем вышли, пытаясь придать себе самый естественный вид на случай, если им кто-нибудь встретится. Но на пути им никто не попался, и они сели в «пежо».
— Его надо забрать оттуда как можно быстрей, — сказал Жорж. — Как только этот тип уедет, провернем за минуту. Нельзя оставлять за собой труп. Найдем где-нибудь местечко и похороним… А потом уже пусть решает Влади.
Он еще не успел отдышаться. От волнения щемило в груди. Еще чуть-чуть, и он начнет стучать зубами. Из гаража донесся шум мотора, и показался выезжающий задом «Ситроен-ДС».
— О! Нет! — воскликнул Жоэль, не веря своим глазам. — Не может быть.
В машине сидели мужчина и женщина. «Ситроен» выехал на улицу, подкатил прямо к ним и двинулся в направлении Променад. Жоэль тоже тронул машину.
— Не может быть, — повторил Жорж.
— Все в порядке? — спросил Рене. — Пристегни ремень. На всякий случай.
Они ехали по дороге на Канны. Как и следовало ожидать, шоссе было забито. Но стрелка спидометра держалась на отметке «90». В открытые окна врывался пока еще свежий воздух. На востоке солнце золотило горизонт. Перед ними разворачивались сиреневые массивы Эстереля. Рене включил радио.
— Можно послушать, что творится на дорогах, — сказал он. — Иногда это бывает полезно.
Флоранс молчала. В ее молчании всегда сквозила как бы обида. Рене, подобно кошке, тонко улавливал ситуацию. Она не могла простить ему телеграммы. Конечно, дело в этом. Он положил руку ей на колено и нежно сжал его.
— Выкрутимся, — сказал он.
Дорога, описав дугу, стрелой начала подъем. Машины шли сплошным потоком до самого верха перевала. Не очень хорошее предзнаменование.
— Если все будет хорошо, — продолжал он, — выпьем кофе в Эксе.
В течение уже довольно длительного времени они следовали за «рено». На заднем сиденье мальчишка, стоя на коленях, подавал им дружеские знаки. Рядом с ним сидели две женщины, переговариваясь и поочередно поворачиваясь друг к другу, так что можно было видеть их профили и движение губ. Возникало чувство принадлежности к одной группе. Позади них шел «пежо», который спокойно вел молодой человек, жевавший резинку. Его спутник погрузился в изучение раскрытой дорожной карты. За «пежо» в зеркале заднего вида отражался нескончаемый поток других машин. При первом же замедлении возникнет пробка. Рене посмотрел на Флоранс. Она казалась далекой, озабоченной, усталой. Почувствовав на себе взгляд, она повернула к нему голову и выдавила улыбку.
— Правильно ли мы делаем? — произнесла она. — Я уже не знаю.
Их обогнал «триумф», заставив посторониться. Сколько людей погибнет сегодня в дорожных катастрофах? Рене прижался правее и, увидев, как зажглись красные огни «рено», притормозил. Движение замедлилось. Он переключил скорость.
— Конечно, правильно. Через несколько часов ты успокоишься. Потом у тебя будет время объясниться с мужем. Ты ведь этого хочешь?
— Сама не знаю, чего хочу. По правде…
Она умолкла, отстегнула ремень и перегнулась через спинку за сумочкой, которая лежала на заднем сиденье рядом с чемоданом.
— Интересно, — проговорила она. — Я думала, что оставила платок в машине… Наверное, забыла в гостинице.
Поток машин остановился, затем снова медленно тронулся в путь. Флоранс достала сигарету, закурила.
— По правде? — спросил Рене. — А в чем правда?
— Ах да, правда в том, что все мы трое одиночки. Поль живет сам по себе, я тоже, а ты? Если честно?
— И я, конечно.
— Вот видишь! Такие люди, как мы, не могут оставаться вместе. И в то же время они страшатся одиночества, У Поля… газета, друзья, кроме того дом. Он бывает там редко, наездами. Но, думаю, он ему дорог. У меня то же самое. Когда Поль уходит, я вздыхаю от облегчения… В определенном смысле мне нравится оставаться одной, но, как бы это лучше сказать, одной против него, в согласии с окружающими меня вещами, квартирой, улицей… Ты никогда не испытывал такого чувства?.. Тебе бы легко далось сразу сменить город, где живешь, профессию?.. У меня сейчас такое чувство, как будто я — перемещенное лицо… беженка… Я плохо выражаю свои мысли.
Рене слушал сжав зубы. Робко задал вопрос:
— Тебе не кажется, что у нас с тобой, несмотря ни на что?..
— Тебе быстро надоест.
— Фло, поверь…
Начал наполняться и левый ряд. Рядом с ними шел еще один белый «ситроен», и они смотрели друг на друга без всякого стеснения, оставаясь совершенно чужими, как пассажиры пригородных поездов, сидящие рядом и рассматривающие друг друга пустыми глазами. «Ситроен» потихоньку оторвался, и его место занял старый «фольксваген» с капотом, перевязанным ремнями, и бортами, разукрашенными цветами и надписями. Рене размышлял.
— Если разведешься, — спросил он, — чем будешь заниматься?
— У меня есть подруга, она держит антикварный магазин.
На второй скорости от двигателя ногам становилось жарко. Рене включил вентилятор. Откуда-то справа донеслось курлыканье журавля, потом другого. Флоранс отогнала муху, на мгновение севшую на ветровое стекло.
— Я бы не возражала, — продолжала Флоранс, — зарабатывать на жизнь, занимаясь коммерцией.
— Но это надо уметь делать.
— Можно научиться… и потом, может быть, ты мне поможешь?
С лица Рене долго не сходила улыбка, как у ребенка, которому пообещали игрушку. «Рено» прибавил скорость, но он быстро его догнал. Проехали развязку Манделье. На соединительной полосе скопилось около пятнадцати машин, ожидавших возможности выехать на трассу.
— И когда же у тебя появилось желание работать? — спросил Рене.
— Я об этом думаю уже много месяцев… И именно из-за этого начала отдаляться от Поля… Если бы он хоть попытался понять меня… но у него представления другой эпохи… обо всем.
В разговоре у них время от времени наступали паузы. Рене приходилось следить за дорогой, и зачастую он не слушал, а просто сидел, слегка наклонив голову, с видом человека, пытающегося понять иностранный язык. Это и вправду было похоже на иностранный язык, тонкости которого от него ускользали, несмотря на все старания. К примеру, желание работать при такой легкой жизни… Неудивительно, что Жерсен злится. А какова все-таки подлинная природа их отношений? Он опустил солнцезащитный козырек — утренний свет начинал ослеплять.
— В чем ты, в сущности, его упрекаешь? — спросил он. — Если отбросить эмоции… посмотреть на вещи объективно, как судья?
Вопреки его ожиданиям они ответила сразу.
— Ни в чем. Вообрази, в чем животное может упрекать своего дрессировщика. Например, лиса. Ее запирают в загон и пытаются научить поведению собачки. Сам по себе хозяин, может быть, неплохой. Он даже говорит: «Разве я тебя плохо кормлю?.. Разве тебе чего-нибудь не хватает?..»
Резкое торможение. Бампер чуть не коснулся «рено». Ребенок упал, и женщины принялись его успокаивать. «Пежо» сзади совсем рядом. У сидящих в нем пассажиров скучающий вид. За ними через заднее стекло виднеется «мерседес», а дальше угадываются радиаторы, капоты других машин. Половина седьмого. Слева видны неровные очертания Эстереля, до развилки Фрежюса еще далеко.
— Ты говорила… лиса? Но мне кажется, я смог бы тебя приручить.
— Нет, Рене. Зря ты вбиваешь себе в голову такие мысли. Перестань. Разве ты не можешь быть просто моим лучшим другом?
— Я хотел спросить тебя… Подожди… Извини за несуразный вопрос… Допустим, опасность угрожает только мне… Согласилась бы ты поехать в Париж только ради того, чтобы помочь мне выпутаться?
— Идиотский вопрос, как в какой-то игре.
— О нет, это не игра… Если откровенно?
— Ты хочешь заставить меня признаться, что я думаю только о себе. Возможно. Даже наверняка. Но не так, как ты это себе представляешь. Человек вынужден думать о себе, когда ему не хватает воздуха.
Она протянула руку и согнутым указательным пальцем постучала ему по виску.
— Упрямец. У вас у всех деревянные головы.
— Ладно… Согласен. Допустим: ты работаешь, свободна и стала счастливой… Что мешает мне переехать в Париж и быть рядом с тобой?.. Буду вести себя как мышка.
— Поначалу… А потом начнешь звонить. «Сегодня вечером встретимся?» И сердиться, если я буду отказываться. Тебе тоже трудно понять, что у меня может возникнуть желание пойти одной в кино, или запереться дома, чтобы почитать, или вообще ничего не делать.
Машины начали плестись.
— Думаешь, нам надо расстаться?
В его голосе сквозила такая тоска, что Флоранс пододвинулась к нему поближе и положила на руль свою руку возле его руки.
— Потерпи, — сказала она. — Я терплю все это, — она кивнула в сторону машин и сверкающей дороги, — только ради того, чтобы пристойно положить конец жизни с Полем. Понимаешь?.. Пристойно. Развод не любой ценой, а пристойный… Потом посмотрим.
Она достала из сумочки надушенный платок и осторожно, как будто обрабатывала рану, вытерла выступивший у него на лбу пот.
Они уже не спорили, просто не разговаривали. Согласия у них больше не было ни в чем. Жорж не переставал обдумывать ситуацию. Он считал партию проигранной. Жоэль навсегда останется просто халтурщиком. Возможно, он представляет ценность как головорез, но для действий, требующих тонкости, не подходит. Вот, например, эта дурацкая стрельба!.. Почему он выстрелил? Потому что был зачарован пистолетом с глушителем… из удовольствия просто выстрелить. Самозащита! Что за чепуха! А теперь вот они будут ехать за этой машиной… сколько времени и куда?.. И что потом?.. Тело все равно не вытащить. Кругом машины. Но начнем с того, что они упустят «ситроен». В силу обстоятельств. Стоит ему обогнать две или три машины, и все будет кончено. Но предположим: произойдет чудо и они его не упустят… Что, логичнее всего, произойдет? Пара остановится где-нибудь у заправочной станции. Типу в сером понадобится что-нибудь в багажнике. Он откроет его… и все, влипли. Разумеется, сначала подозрение падет на этого бедолагу. Но ему не составит труда оправдаться… Он абсолютно не связан с этим делом… Он не может быть ни родственником, ни знакомым Жерсена. В полиции не идиоты, там быстро свяжут убийство со взрывом на вилле… Политическая месть. С легавыми на хвосте ни одно укрытие не будет надежным… бордель да и только!..
Другая гипотеза: «ситроен» съедет с трассы на проселочные дороги. Ничто не изменится. Сейчас наплыв отпускников. Если и есть проселки, они заполнены велосипедистами, туристами. Даже если парочка отойдет на какое-то время от машины, будет ли место достаточно безлюдным, чтобы перенести труп… Жорж с ненавистью смотрел на дорогу. Причина… глубинная причина происходящего — опять же это параноидальное общество. В нормальном обществе люди должны уезжать в отпуск по очереди, а не так… в нормальном обществе можно будет захватить человека, не преследуя его из одного конца Франции в другой… впрочем, таких, как Жерсен, не будет. Не будет «Консьянс». Не будет продажной прессы. Все это порождается буржуазным обществом… В том числе и это чудовищное скопление перегретого железа с запахом бензина. Какая поразительная картина разложения страны — машина, несущая мертвеца, затерявшаяся в бесконечном потоке других машин, заполненных чемоданами, детьми, больными, чужими друг другу людьми, животными в корзинках, спорящими супругами… великое перемещение, массовая давка, бегство от Революции, приближение которой они чувствуют. Ладно, размечтался. Сейчас главное — не отстать от «8065 Р3 06». Приближаемся к Бриньолю. А чем занимается этот бретонец? Жует резинку… Играет на руле. Ладонью отстукивает мелодию какого-то рока. Он уже забыл о Жерсене. Он при деле среди всех этих машин, в глухом шуме моторов. Его окружает гигантский гараж. Он — пастух четырехколесного стада. В Бриньоле, конечно, будет затор, десятикилометровая пробка. Он наверняка предложит мне сменить его.
Жоэлю было жарко. Мысли его плавились. Он смотрел на багажник «ситроена» и думал о том, что там внутри сейчас, должно быть, паршиво. И о том, что из этого трупа можно было бы извлечь большие бабки. Похоронив Жерсена — а они так или иначе доберутся до трупа и избавятся от него, — можно дать понять, что его похитили, и предложить жене вернуть его за выкуп. Что его взяли заложником!.. Их группа может получить немалые деньги. Только Влади на это не пойдет. У Влади свои идеи. Понять его не всегда просто… Но если есть труп, почему бы его не использовать? Он мертв, ничего тут не поделаешь, произошел несчастный случай, и можно этим воспользоваться. Не для того, чтобы набить карманы, а чтобы легче было работать, купить копировальную машину, всякие конторские причиндалы, придающие серьезный вид. Сам Жоэль не испытывал неудобств от бедности, но он думал о Влади. Влади надо лучше одеваться. Тогда он выглядел бы настоящим руководителем. Ведь они не анархисты, не бродяги, на которых снизошло озарение. Революционная организация должна быть как завод, наподобие «Рено», с рядовыми членами, у которых руки в солидоле — это естественно, — но и с кабинетами, телефонами, со всей управленческой структурой и — на самом верху — Влади в единственном числе. Но Влади смотрит на вещи по-иному. Он никогда не станет практичным человеком. Все-таки уморительная эта поездка в погоне за покойником! Еще уморительнее, что не знаешь, куда направляется «ситроен». Это выводит Жоржа из себя.
При въезде в Бриньоль «пежо» остановился перед щитом, сообщавшим об ограничении скорости в городе до 50 километров в час. Просто издевательство! Если бы ехать хоть на второй или третьей скорости, уже было бы хорошо. Но на данный момент она нулевая. Из домов высовывались люди, пытаясь разглядеть, где кончается вереница машин. Переговаривались между собой. Вид у них был возбужденный, как у зевак, собравшихся посмотреть «Тур де Франс». Наверно, сравнивали пробку с затором на Пасху или 1 июля. На кузовах машин ослепительно блистали солнечные блики.
— Выключаю двигатель, — сказал Жоэль. — Вдруг еще полетит дюритовый шланг.
У ночного сторожа «Бристоля» голова шла кругом. Такого утра еще не было! Сначала этот автобус. Все хвалят дисциплинированность немцев, но в отпуске они ничем не лучше других. Пришлось побегать, чтобы собрать опоздавших, и все равно чуть не забыли почтенную краснолицую даму, пудрившуюся в туалете. Потом выехала пара из 132-го номера… Потом американцы из 124-го уехали на «шевроле». В семь часов попросили завтрак в 212-й номер. В семь часов! Куда подевалось время спокойных постояльцев, которые спали целое утро, а после завтрака отправлялись на прогулку пешком… «Бристоль» теперь превратился в подобие привокзальной гостиницы для разъездных коммерсантов и транзитных пассажиров. Суета продолжалась и после семи часов. Отнести багаж… пройти в гараж и там повторять: «Выезжайте… проходите нормально…» Без четверти восемь уехал бельгиец на «опеле». Когда сторож запирал за ним гараж, его внимание привлек какой-то блестящий предмет, валявшийся на бетонном полу там, где раньше стояла «Симка-1000». Память у сторожа была натренирована двадцатью годами службы. Здесь действительно стояла «симка». В этом он был уверен. Он подошел поближе.
На полу лежал пистолет. Он взял его за спусковую скобу, понюхал. Из него не стреляли. Такое оружие обычно из предосторожности возят с собой люди, путешествующие ночью, — калибр 6,35. В «Бристоле» постоянно находили забытые вещи: пудреницы, книги, шляпы, зонтики… но пистолет?.. Это впервые.
Сторож огляделся… Все в порядке. Он вдруг вспомнил о человеке, приехавшем, когда немцы заполнили холл. Куда он девался? Он заказал комнату и отправился поставить машину в гараж. Конечно же он приехал на этом «вольво» с номером департамента Сены: 7030 ВД 75. Сторож обошел «вольво», заглянул внутрь. Все нормально. Но все равно странно. Он отнес пистолет внутрь. Консьерж с удивленным и слегка встревоженным видом пошел вместе со сторожем к «вольво». Осмотрели и другие машины, на всякий случай. Они все больше приходили в недоумение. Неужели в гостинице бандит, готовящий какой-то налет? Решили поставить в известность директора.
Тот прибежал, едва узнав, что в гараже нашли пистолет. От одной мысли о скандале свело судорогой его внутренности. Он стоял и слушал объяснения сторожа. В итоге на одного клиента было меньше, на один пистолет больше. Но невозможно установить между ними связь. Кроме того, клиент, наверное, вскоре объявится. Может, он решил просто прогуляться по берегу моря, воспользовавшись великолепием погоды.
Но все равно стоило прикрыться. Директор позвонил в полицию, и через четверть часа в «Бристоле» появился офицер полиции Минелли. Вид у него был не очень встревоженный… Пистолет, тем более калибра 6,35… его мог подбросить любой прохожий, увидев открытые двери гаража… Пистолет не был снят с предохранителя. В таком виде оружие было безвредно. Можно предположить, что оно выпало из какой-то машины… Не ясно, правда, как. Но в любом случае повода для беспокойства нет. Что касается владельца «вольво», личность его установить предельно просто. Стоит только позвонить в парижскую полицию. Это займет полчаса. Офицер полиции Минелли открыл отделение для перчаток, порылся в других местах… ничего особенного… дорожная карта, электрический фонарь, инструкция по эксплуатации автомобиля… В багажнике чемодан с бельем, пижама с инициалами «П.Ж.», бритва, зубная щетка… Набор человека, отправившегося в короткое путешествие.
— Сообщите, когда ваш клиент вернется. В любом случае вы правильно сделали, что вызвали нас. Никогда не знаешь, что случится. Пока будем ждать. Но серьезного вроде бы нет ничего.
Он записал номер «вольво» и перед отъездом согласился выпить чашку кофе!
Они застряли в центре городка.
— Сен-Максимен, — сказал Рене, — и это одно из двух или трех самых неприятных мест.
Слева под платанами бил фонтан, где люди из этого громадного каравана заполняли пустые бутылки. От двигателей, работавших на холостых оборотах, на улице слышалось густое, непрестанное гудение, а выхлопные газы наполняли воздух зловонием. Из-за жары люди открывали дверцы, выставляли ноги наружу. Местные жители, шедшие по своим делам, протискивались между бамперами, бросая на ходу фразы: «Сколько нам уже обещают построить автостраду… И целыми днями это все у нас под окнами… А ночью грузовики… Надоело жаловаться…»
Раздался сигнал одного автомобиля, потом другого, кончилось диким ревом, который, отражаясь между фасадами древних зданий, разносился далеко за пределами города. Вопль застрявшей колонны.
Флоранс зажала уши руками.
— Не могу больше, — прокричала она.
Вдруг, как по мановению волшебной палочки, шум прекратился, но движения все равно не было.
— Подожди, — сказал Рене. — Попробую узнать.
Он вышел, сделал несколько шагов, пройдя две машины, ему не хотелось уходить далеко. На тротуаре стояла группа мужчин в рубашках с засученными рукавами и просто в майках.
— Что-то случилось? — спросил Рене.
— Не знаем. Булочник говорит, что там столкновение. Если будут составлять протокол, то это надолго.
Рене вернулся в машину. По замкнутому лицу Флоранс, по тому, как она обмахивалась платком, он сразу понял, что она вне себя.
— Понимаю, — сказал он. — Но трудно всем.
— Все это мерзко. Если так будет продолжаться, я поеду сама.
— Как?
— Где-нибудь поблизости есть вокзал. Вернусь в Ниццу.
— А… твой муж?
— Плевать на него, в конце концов.
Платком отогнала муху, разгуливавшую по приборной доске.
— Надо же, — продолжала она. — Остановиться прямо у мясной лавки.
— Я остановился там, где мог, — сухо ответил он. — Выбора не было.
Назревала ссора. Теперь Рене лучше осознавал всю абсурдность их плана. В гостинице, в тишине комнаты возвращение в Париж казалось вполне разумным делом. А теперь? Уже почти девять часов, а они еще в Сен-Максимене. После Экса все, конечно, пойдет быстрее. Но, не говоря уже о таких местах, как Вьенна и Турнюс, есть еще и пригороды Парижа. Ко всему прочему, надо где-то позавтракать. Двенадцать часов! Осталось двенадцать часов! О! Зачем он послал эту телеграмму!..
— Не могу себе простить, — пробормотал он. — Знаешь, я могу ехать один. Может, так лучше.
Поделиться книгой: