Затаившийся Оракул

Рик Риордан

Затаившийся Оракул

Музе Каллиопе. Давно задолжал тебе посвящение. Пожалуйста, не бей меня.

Глава 1

Меня бьют в лицо Если бы смог, дал сдачи Смертность — это жуть

МЕНЯ ЗОВУТ АПОЛЛОН. Я был богом.

За четыре тысячи шестьсот двенадцать лет своего существования я много чего совершил: наслал мор на греков при осаждении Трои, благословил Бейба Рута на три хоум-рана в четвёртой игре Мировой Серии 1926-го, покарал Бритни Спирс на MTV Music Awards в 2007-ом.

Но за всю свою бессмертную жизнь я никогда не совершал аварийную посадку в мусорный бак. Я даже не понял, как именно это случилось.

Я просто очнулся, падая вниз. Небоскрёбы проносились перед глазами, языки пламени окутывали мое тело. Я попытался лететь, попытался превратиться в облако или переместиться на другой конец света — сделать сотню других вещей, которые должны были произойти с элементарной легкостью, но просто продолжал падать. Я провалился в узкий проём между двумя строениями и — БАМ!

Есть ли что-то более печальное, чем звук удара бога о груду мусорных пакетов?

Я лежал, стеная от боли, в открытом мусорном контейнере. Ноздри мои обжигал мерзкий запах протухшей болонской колбасы и использованных памперсов. Я буквально ощущал переломы своих ребер, пусть это и было невозможно.

Разум мой томился в замешательстве, но одно воспоминание все же всплыло на поверхность — голос моего отца, Зевса: «ТВОЯ ОШИБКА — ТВОЯ КАРА». Тогда я осознал, что произошло со мной. И зарыдал от отчаяния.

Даже для бога поэзии, такого как я, слишком трудно описать то, что я тогда чувствовал.

Как можете вы — простые смертные — понять это? Представьте, что вас нагих обдали из пожарного шланга на глазах у смеющейся толпы. Представьте, что вас беспомощных, пристыженных и абсолютно уязвленных, публично и жестоко лишили всего того, что делает вас собой. Так вот, моё унижение было даже хуже, чем это.

«ТВОЙ ПРОМАХ», звенел у меня в голове голос Зевса.

— Нет! — отчаянно вскрикнул я. — Нет, прошу!

Никто не ответил. По обе стороны от меня ржавые пожарные лестницы зигзагами поднимались к верхушкам кирпичных стен. Там, высоко надо мной, зимнее небо выглядело серым и неумолимым.

Я пытался вспомнить детали моего приговора: сказал ли отец, как долго продлится это наказание? Что я должен сделать, чтобы снова заслужить его благосклонность?

Но память у меня была слишком размыта. Я едва ли мог вспомнить, как выглядит Зевс, и ещё более смутно представлял, почему он решил сбросить меня на Землю. Я помнил войну с гигантами. Боги были застигнуты врасплох, растеряны, почти побеждены.

Единственная вещь, которую я знал наверняка: моё наказание было несправедливо. Зевсу надо было кого-то обвинить и конечно же он выбрал самого прекрасного, самого талантливого, самого популярного бога в пантеоне — меня.

Я лежал в мусорке, уставившись на маркировку внутренней стороны крышки бака: «ДЛЯ ПОГРУЗКИ ЗВОНИТЬ 1-555-STENCHY». Я сказал себе, что Зевс передумает. Что он лишь пытается запугать меня. В любой момент тащит назад на Олимп и отпустит меня, предварительно сделав выговор.

— Да… — голос мой, однако, звучал пусто и безнадёжно. — Да, так и будет.

Я попытался пошевелиться — хотел стоять на ногах, когда Зевс придёт с извинениями. Ребра у меня болезненно пульсировали, а желудок сводило. Я схватился за край бака, и умудрился перевалиться через него, но при падении с треском приземлился прямо на плечо.

— Араггидиии, — заскулил я сквозь боль. — Вставай… Вставай!

Подняться на ноги оказалось не так легко. У меня настолько кружилась голова, что я чуть не потерял сознание от усилий. Когда подняться все-таки вышло, я огляделся и обнаружил, что нахожусь в переулке-тупике. Примерно в пятидесяти футах от меня виднелся единственный возможный выход на грязную улицу с фасадами поручительского офиса и ломбарда. Кажется, я находился где-то на западном Манхэттене или, может быть, в районе Краун-Хайтс в Бруклине.

Зевс, должно быть, очень зол на меня.

Тогда я принялся осматривать своё новое тело — белый парень-подросток, одет в кроссовки, синие джинсы и зелёную рубашку-поло. До чего же скучно. Я чувствовал себя больным слабым и таким… таким смертным.

Никогда мне не понять, как вы, смертные, выносите это. Живёте всю жизнь, заключённые в мешок мяса, не имея возможности получить удовольствие от превращения в колибри или раствориться в мягком свете.

А сейчас, да помогут мне небеса, я был одним из вас — просто ещё одним мешком мяса. Роясь в карманах брюк, я отчаянно надеялся, что у меня всё ещё остались ключи от моей солнечной колесницы. Ага, как же! Там был лишь дешёвый нейлоновый бумажник, в котором обнаружилась сотня американских долларов — возможно, деньги на ланч в мой первый день в обличии человека — а также юношеские водительские права штата Нью-Йорк с фотографией тупого кудрявого подростка (который просто не мог быть мной), с именем Лестер Пападопулос.

Нет, жестокость Зевса совсем не знает границ!

Я заглянул в мусорку, надеясь, что мой лук, колчан и лира упали на Землю вместе со мной, я бы обрадовался даже моей гармонике. Но там не было ничего.

Я глубоко вздохнул, мысленно приказывая себе взбодриться. У меня должны были остаться какие-нибудь божественные способности. Не может же все быть так плохо.

Скрипучий голос позвал: «Эй, Кейд, посмотри на этого неудачника!».

Перекрывая выход из тупика, передо мной выросли два парня: один коренастый, платиновый блондин, другой высокий, рыжий. Оба были одеты в большие толстовки и мешковатые штаны.

Их шеи овивали змеевидные тату. Чего им не хватало, так это надписи посреди лба: «Я ГОЛОВОРЕЗ». Рыжеволосый приметил бумажник у меня в руках.

— А сейчас добрее, Майки. Этот парень выглядит вполне дружелюбно. — Он ухмыльнулся и вытащил охотничий нож из-за пояса. — Вообще, бьюсь об заклад, что он хочет отдать нам все свои деньги.

Спасибо моей дезориентации за то, что произошло потом. Я знал, что уже не бессмертен, но всё ещё считал себя могучим Аполлоном! Никто не может изменить чей-то образ мысли так же легко, как, к примеру, превратиться в снежного леопарда.

Наказывая меня прошлые разы (да, такое случалось уже дважды), Зевс оставлял мне небывалую мощь и, иногда, даже божественные силы. Я предполагал, что нечто подобное случится и на этот раз.

Я не собирался давать возможности двум смертным малолетним хулиганам забрать бумажник Лестера Пападопулоса, стоял прямо, надеясь, что Кейд и Майки испугаются моей царственной осанки и божественной красоты — разумеется, эти качества у меня забрать не могли, и неважно как выглядит фото на моих водительских правах. И старался не обращать внимания на теплые помои, стекающие по шее.

— Я Аполлон, — произнёс я. — У вас, смертные, есть три возможности: вы платите мне подношение, спасаетесь бегством или будете уничтожены.

Я хотел, чтобы мои слова эхом пронеслись по переулку, сотрясли башни Нью-Йорка и заставили небеса пролиться дождём на дымящиеся развалины, но ничего не произошло. На слове «уничтожены» мой голос сорвался.

Рыжий, Кейд, ухмыльнулся еще шире. Я подумал, как забавно было бы оживить их змеиные татуировки вокруг шей и заставить их задушить своих обладателей.

— Что думаешь, Майки? — спросил он своего друга. — Заплатим дань этому парню?

Майки насупился. Своими жесткими белыми волосами, жестоким насмехающимся взглядом и громоздким телосложением он напоминал мне чудовищную свинью, терроризировавшую Кроммион в старые добрые времена.

— Не думаю, Кейд, — его голос звучал так, будто во рту он держал зажженную сигарету. — Какие ещё были варианты?

— Бегство? — отозвался Кейд.

— Ха-ха, — сказал Майки.

— Быть уничтоженным?

Майки фыркнул.

— Как насчет того, чтобы нам уничтожить его?

Кейд перекинул нож из одной руки в другую, хватая его за ручку.

— Я смогу с этим жить. После тебя.

Я засунул кошелек в задний карман. Поднял кулаки. Мне не нравится идея размазывать смертных как свежие вафли, но я был уверен, что мог бы это сделать. Даже в ослабленном состоянии я куда сильнее любого человека.

— Я предупреждал вас, — сказал я, — мои силы превосходят ваши.

Майки похрустел костяшками.

— Ха-хах.

Он неуклюже двинулся вперед.

Как только он оказался в пределах досягаемости, я ударил его, вложив весь мой гнев в этот удар. Этого должно было быть достаточно, чтобы Майки испарился и от него остался только хулиганообразный след на асфальте.

Вместо этого он увернулся, что я посчитал довольно раздражающим.

Я подался вперед. Должен сказать, что, когда Прометей создал вас, людей, из глины, он сделал дрянную работу. Ноги смертных неуклюжи. Я старался компенсировать это, делая ставку на безграничные запасы своей маневренности, но Майки ударил меня в спину. Я упал на свое божественное лицо.

Мои ноздри раздулись, как воздушные мешки. В ушах зазвенело. Во рту почувствовался привкус меди. Я со стоном перевернулся и увидел двух размытых бандитов, смотрящих на меня сверху вниз.

— Майки, — сказал Кейд, — ты признаёшь силу этого парня?

— Неа, — ответил Майки.

— Глупцы! — прохрипел я. — Я вас уничтожу!

— Да, разумеется, — Кейд отшвырнул свой нож. — Но сначала мы растопчем тебя.

Блондин занёс свой ботинок над моим лицом, и мир перед глазами померк.

Глава 2

Явилось дитя Конец моим напастям Бананы бесят

МЕНЯ НЕ ПИНАЛИ ТАК ДОЛГО со времен батла гитар против Чака Берри в 1957.

Пока Кейд и Майки пинали меня, я свернулся в калачик, пытаясь укрыть от ударов рёбра и голову. Боль была невыносимой. Я трясся, меня рвало. Я потерял сознание, а когда очнулся перед глазами плавали красные пятна. Когда нападающим надоело пинать, они ударили меня по голове мусорным пакетом, который лопнул и покрыл меня слоем кофе и гнилой кожуры.

В итоге они отступили, тяжело дыша. Грубые руки отпустили меня и отобрали кошелёк.

— Гляди, — сказал Кейд. — Немного налички и ID… Лестер Пападопулос…

— Лестер? — рассмеялся Майки, — Это даже хуже, чем Аполлон.

Я коснулся своего носа, который по размеру и на ощупь больше напоминал водяной матрас. Мои пальцы окрасило что-то красное.

— Кровь, — пробормотал я. — Это невозможно…

— Очень даже возможно, Лестер, — Кейд присел ко мне. — В ближайшем будущем ее может быть намного больше! Ты не хочешь объяснить, почему у тебя нет кредитной карты? Или телефона?

Мне очень не хочется думать о том, что я пинал тебя только ради сотни баксов. Я все смотрел на кровь на своих пальцах. Но я был богом! В моих жилах никогда не текло крови! Когда меня превращали в смертного в прошлые разы, в моих венах играла кровь богов! Ихор! Я не был настолько… изменен. Это должна быть ошибка. Трюк. Что-нибудь!

Я попробовал сесть, наткнулся на банановую кожуру и упал снова. Мои противники даже завыли от восторга.

— Мне нравится этот парень! — воскликнул Майки.

— Да, но Босс сказал, что он нам не нужен, — объяснил Кейд.

— Босс… — пробормотал я. — Босс?

— Да, Лестер. — Кейд слегка ударил меня по голове. — «Идите на район», говорит, «Лёгкая добыча!». Приказал избить тебя и забрать всё, что есть. Но это… — он повёл наличными у меня перед носом, — этого едва ли хватит на чаевые.

Несмотря на мое положение, я почувствовал, прилив оптимизма. Если эти парни были отправлены сюда за мной, то их «босс» должен был быть богом. Ни один смертный не мог знать, что я приземлюсь именно сюда. Возможно Кейд и Майки и вовсе не люди, возможно это отлично замаскированные монстры или духи. Это хотя бы объясняет, почему они так легко меня избили.

— Кто… кто ваш босс? — я изо всех сил старался устоять на ногах, кофейные зерна осыпались с моих плеч. Голова у меня кружилась так, будто я пролетел слишком близко к границе владений Хаоса, но я не мог позволить себя унизить. — Вас отправил Зевс? Или может Арес? Я требую аудиенции!

Майки и Кейд переглянулись, будто задавая друг другу вопрос: «Что несет этот парень?»

Кейд вытащил свой нож.

— Ты не понимаешь намёков, не так ли, Лестер?

Майки же снял со своего пояса длинную велосипедную цепь и обмотал ей кулак.

Я подумал, что враги мои могут одолеть меня силой, но ни один смертный не может противостоять моему золотому голосу. Я решил им спеть. Я пытался выбрать между «You Send Me» или оригиналом «I’m Your Poetry God, Baby», когда кто-то крикнул:

— ХЭЙ!

Хулиганы повернулись. На втором этаже пожарной лестницы стояла девочка лет двенадцати.

— Оставьте его, — приказала она.

В первую секунду мне показалось, что это Артемида пришла мне на помощь. Моя сестра часто предстаёт в виде двенадцатилетней девочки по причине, до сих пор мне непонятной, но что-то подсказывало мне, что это не она.

Девочка на пожарной лестнице точно не внушала страх. Она была маленькой и полненькой, тёмные волосы подстрижены под мальчика, а черные очки «кошачий глаз» в уголках украшены блестящими стразами. Несмотря на холод, на ней не было куртки. Одежда выглядела так, будто была подобрана воспитателем: красные кроссовки, жёлтые колготки и зелёное платье без рукавов. Может она шла на костюмированную вечеринку в роли светофора?

Хотя… было что-то свирепое в её взгляде. Он был такой же упрямый, сердитый, как у моей старой подруги Кирены, она использовала его для отпугивания львов.

Майки и Кейд не выглядели напуганными.

— Отвали, девчонка, — сказал ей блондин.