Зверь в отражении. Одержимый

Рималли не успел ответить на выпад.

— Вы все свободны. Я желаю поговорить с Морготом наедине.

— Госпожа... — начал Лиам, но сразу умолк: Кхалесса не терпела возражений. Склонив голову, лидер

Братства подчинился, остальные последовали его примеру.

Пока заклинатели покидали зал, Мариус пытливо воззрился на Фенрира.

— Каково это, воскреснуть? — он ехидно усмехнулся и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Тебя это не касается.

Улыбка мага стала шире.

— Одна проклятая сущность одержима другой. Как думаешь, долго протянешь? Вы оба?

Фенрир не счел нужным отвечать.

— Ослиное упрямство ты позаимствовал у Маккивера, или это и твоя черта? Лиам идиот, вряд ли он задумывался о последствиях. Каждый из вас слишком силен, и исход может быть только один.

Кхалесса слушала внимательно, но не вмешивалась. Когда за последним из магов захлопнулась дверь, она подошла к нему.

«— Приведи девушку ко мне. Достань из-под земли, пусть даже для этого тебе придется сцепиться с самим Демиургом».

Фенрир бросил взгляд на заклинателя, но мысли то и дело цеплялись за его последние слова.

«— В темнице у Лиама прозябает занятный персонаж», — Проклятый улыбнулся, перебирая воспоминания Гаррета. Он уже выбрал того, кто поможет ему в этом. Не связанный узами ликан, слышащий зов.

«— С его помощью я найду девчонку быстрее, чем ты успеешь соблазнить Моргота».

Она приблизилась. Едва касаясь, провела губами по щеке и игриво прошептала на ухо

— Ревнуешь?

Он никогда не испытывал этого чувства. Ревность — слабость, а позволить себе слабость Фенрир не мог. У каждого из них было множество любовников, но все они оставались развлечением, проходили мимо, даже не задерживаясь в памяти. Сколько их было? Фенрир никогда не считал. Сотни раз ему клялись в обожании и поклонении, выкрикивали его имя в экстазе, называли единственным, надеялись на взаимность. Только чувства, что он испытывал, находясь с подопечной, затмевали всех и вся.

Как и то, что Гаррет чувствовал к девчонке, появившейся в его жизни всего пару месяцев назад. Когда Лиам готовился провести ритуал слияния, вряд ли он догадывался, насколько близких по духу личностей собирается запереть в одном теле. Зверя тянет к Истинной силе, но может статься, что он почувствует угрозу и тогда остановить его будет непросто. Нужно проявить немалую выдержку, чтобы совладать с желанием расправы. Гаррет прочувствовал это на своей шкуре, и ему пришлось использовать магические безделушки. Фенрир же научился сдерживать беснующееся существо, но прочая выдержка летела в бездну Тьмы.

Первое время он оставлял за собой несчетное количество трупов. На месте деревень и небольших городов, где он проходил, оставались выжженные поля, а смрадный шлейф смерти стал постоянным спутником. Только со временем он сумел обуздать кровавую жажду. После охота стала развлечением: Зверь и человек сумели поладить. Оказавшись в теле Гаррета Фенрир без труда смог использовать тот же прием. Существо, голодавшее веками, мурлыкало как котенок, когда ему позволили убивать.

Конечно, Истинная сила может подчинить себе Зверя, но на такое был способен лишь один человек, и Фенрир наделся, что он до сих пор крепко спит в своей гробнице в некрополе Сансары.

Он обнял Кхалессу, наслаждаясь ее теплом, наклонился к шее, вдохнул ни с чем не сравнимый аромат. Нет, он не ревновал, он сочувствовал тем, чьи косточки Древняя будет выплевывать после того, как наиграется.

— Через три дня девчонка будет у тебя.

Коротко, но страстно поцеловав Кхалессу, он ушел. Внутри все клокотало: Зверь предвкушал славную охоту.

— 4 —

Мариус безуспешно пытался унять дрожь в руках. Слишком долго он был лишен возможности использовать магию: когда Рагнар избавил его от ловушек, стало совсем невыносимо. Мир вокруг, серый и непримечательный, засиял, нити эфира вспыхнули, даруя опьяняющую силу. Моргот сжал кулаки, подавив желание отправить во Тьму Лиама и всех его прихвостней. Это было бы не только форменным безумием, но и самым настоящим самоубийством. Ему просто не выстоять.

Когда за Проклятым захлопнулась дверь, стало совсем неуютно. Знакомая мина Маккивера хоть немного отвлекала, пусть он и не был собой, но вот смотреть на ту, о ком ему в детстве рассказывали легенды — то еще удовольствие. Мариусу казалось, что перед ним бомба с часовым механизмом, и она вот-вот рванет. Не скрыться, не убежать. Размажет по стенке в два счета.

— Скажите прямо, миледи, вас покорило мое обаяние или же вы освободили меня с иной целью?

За два месяца заклинатель смирился со своей участью. Никаких проблем, политики и заговоров на каждом углу. О нем будто все забыли. Из камеры его перевели в приличную комнату, где имелся душ и туалет. Кормили три раза в день. Если бы не охрана за дверью и наличие оков, можно было подумать, что Лиам отправил его в дом отдыха. Стражники даже делились с ним последними новостями. Только с Многоликой он больше не виделся, а новость о смерти Мадлен на долгое время выбила из колеи.

Стрикс — мерзкий ублюдок. Его стоило задушить еще во младенчестве. Именно из-за таких фанатиков вечно лилась кровь, с пеной у рта они доказывали всем свою правоту, а те, кто не желал соглашаться, заканчивали плохо. Таким был отец, и кто знает, быть может, Мариус сам уподобился бы им, не смешай Многоликая все карты. Моргот твердо решил — если выживет и судьбе будет угодно свести его со Стефаном лицом к лицу, он не упустит возможности отправить его на тот свет.

Против воли Мариус внимательно рассматривал Древнюю.

На ней было платье песочного цвета, пошитое на манер блио[2]. По бокам длинной юбки — разрезы. Стройные ноги в черных облегающих брюках, на левом бедре ножны. Длинные волосы, собранные в высокий хвост, открывали плечи и шею. Изящная, грациозная, она подошла совсем близко, и заклинатель с трудом заставил себя остаться на месте. Глядя в глаза этой женщине, он ощущал себя как на краю обрыва: черная беспросветная бездна, в которую сорвались тысячи тысяч.

— Ты был одним из тех, кто пытался помешать планам Лиама и моему воскрешению.

— Виновен, — Моргот пожал плечами.

— Кем ты меня считаешь, Мариус? Злой ведьмой из сказки?

— Я не знаю, кто вы, и не знаю, чего ожидать.

Рука на подлокотнике кресла дрогнула, что не укрылось от Кхалессы. Он погасил едва вспыхнувшую искру плетения. Основа слабого щита была готова, на случай если Древней надоест вести непринужденную беседу, но Мариус сомневался, что от заклятия будет хоть малейший толк.

— Ты честен, Моргот, — улыбнулась она. — Уже это делает тебя не таким как остальные. Они прячут свой страх за любезностью и не прекращают лебезить, в надежде получить то, чего не достойны. Ты заслуживаешь доверия.

— Весьма польщен, но мне не интересно.

Пальцы покалывало. Магия натянутой струной пульсировала в такт размеренному сердцебиению, натягиваясь с каждым вздохом и ослабевая с выдохом. Плетение щита медленно искажалось, менялось. Однажды он уже использовал это заклятие, на том злополучном балу, и им удалось уйти живыми. Он не представлял, что будет дальше, но продолжал свою опасную и глупую затею, прекрасно осознавая, что Кхалесса чувствует все.

Если получится, то быть может, ему хватит сил и на заклятие исчезающей мглы. Придется осваивать новые навыки на ходу и импровизировать. Не впервой. Защиту имения еще не восстановили, и у Моргота был шанс на побег, пусть совсем призрачный.

— А если я открою тебе истину, Мариус? Расскажу о прошлом вещи, о которых не написано в книгах? О чем никогда не говорили, а если и говорили, то их заставили замолчать... навеки.

Она резко подалась вперед, схватила его за запястья, пригвоздив к креслу. Моргот едва не зарычал: трепетно выстроенное плетение вспыхнуло как фитиль, плавя воздух и разлетаясь пеплом. Обдало жаром, а затем бросило в холод. Лицо ведьмы находилось в дюйме от него.

Заклинатель выругался.

— Я же просила без глупостей.

Сила окружала Древнюю, как вторая аура.

— Не смог удержаться, — криво усмехнулся маг. — Желание оказаться как можно дальше отсюда — крепнет с каждой минутой.

— Мне наплевать на твои желания, — прошипела Кхалесса, сомкнув руку на его горле. — Я предлагаю тебе выбор: быть заодно со мной, или умереть.

____________________________

[2] Блио — женская и мужская одежда. Для женского блио были характерны длинные рукава окончание рукава иногда расширялось до такой степени, что они доставали до земли. Также была характерна шнуровка по бокам и на животе.

Глава 4

IV. Истинные

— 5 —

США. Нью-Йорк.

С моря дул холодный пронизывающий ветер. Стоя на небольшой веранде, Марилли наблюдала, как волны мерно накатывают на берег. Это успокаивало.

— Так и заболеть не долго.

Мари повернулась на голос и радостно улыбнулась, впервые за все время в этом доме. Перемещение далось Кэт нелегко: она потеряла сознание и не приходила в себя несколько часов. Демиург использовал магию и заверил их что, как только принцесса проснется, все будет хорошо.

Кутаясь в теплое одеяло, Катерина подошла и встала рядом.

— Мы что, в Нью-Йорке?

— Наш новый знакомый неплохо устроился, — мрачно отозвалась Мари. — Пошли обратно в дом.

В комнатах пастельные тона гармонично сочетались с деревянными панелями. Мягкая мебель, антикварные статуэтки на резных столиках и светильники, в дальнем углу стояла наряженная елка. Над тихо потрескивающим камином висели рождественские украшения: разноцветные гирлянды, венок из еловых веток. За всем безумием Мари успела позабыть, что совсем скоро Рождество.

В гостиной в кресле спал Алекс. Они просидели возле Кэт несколько часов, и его сморил сон. Рискуя жизнью, он решился на опасную авантюру, чтобы вызволить их из поместья в Москве. Во сне инквизитор казался еще моложе: совсем мальчишка, рано узнавший, что такое смерть и предательство близких. Марилли подтянула сползший на пол плед, и укрыла им юношу.

— Думаю, тебе стоит его простить.

— Я простила, — принцесса мягко улыбнулась, и хитро прищурилась, — Но ему об этом не скажу. Пусть немного помучается.

Они тихо рассмеялись.

— А у Демиурга есть чувство стиля, — заключила Катерина.

— Благодарю, миледи.

Он стоял, прислонившись к стене: спокойный, расслабленный. Пепельные волосы спускались на плечи и спину. Дорогая и подобранная со вкусом одежда: светлые брюки, жилетка в тон, белая рубашка, на манжетах красовались бриллиантовые запонки. Рядом с ним Мари терялась, от страха холодели руки. Его гипнотический взгляд лишал воли. Все вокруг поплыло, исказилось и перестало существовать. Она до боли прикусила губу, вкус собственной крови прогнал нахлынувшее безумие. В зеленых глазах Древнего плясали озорные искры.

— Как такое возможно?

Звонкий голос Кэт помог окончательно прийти в себя.

— Вы тот самый Хранитель?

— Возможно, — он пожал плечами и подошел ближе. В каждом его движении была удивительная грация и легкость. — Истории со временем превращаются в легенды, и правда предается забвению.

— Я видела ваше лицо, на одной из старых фресок.

— Семьи ревностны к своему наследию, так было всегда. В каждом клане есть свои... байки, — он посмаковал последнее слово, искривил тонкие губы в подобии улыбки, — которыми они не делятся с другими. Одним известно больше, другим меньше. Видимо, Рималли сохранили что-то обо мне. Было ли что-то еще кроме фрески, принцесса?

— Книги, переписанные много раз. В них упоминается о первом из наших предков... Так это правда!?

— Правда давно растворилась в веках, а ее место заняла ложь. Не верь тому, что написано в ваших книгах.

— Тогда чему верить? — вмешалась Мари. — Мы не знаем кто ты, чего хочешь и для чего вызволил нас из плена? Чтобы запереть вновь, в этих стенах? Я оказала тебе услугу, так окажи ответную. Скажите правду. Обо всем!

— Я отвечу на твои вопросы Марилли. Я рассчитываю заручиться вашим доверием. Но прежде спрошу, готова ли ты к тому, что услышишь? Вы все?

Она уверенно кивнула: ей надоели бесконечные игры и обман, вызывающие раздражение и злость. Каждый пытался использовать ее силу. Катерина сложила руки на груди.

Алекс, выпрямившись в кресле, сонно потер глаза.

Демиург прошел к окну, за которым царствовала ночь. Он долго молчал, а когда заговорил, голос его звучал отстраненно:

— Истинные. Мы были последними из своего народа ступившими в этот мир чрез границу Перехода. Мы искали новый дом, так как наш был разрушен. Опустошенные, обессиленные, раненые. Нас выбросило в неприветливый, дикий мир, но полный энергии и силы. Прекрасное место для начала новой жизни. Время тут текло иначе, преломлялось, а вкупе с нашими возможностями — дарило вечность. Мы разбрелись по разным уголкам земли, нас принимали за богов. Мы щедро делились знаниями и умениями с людьми. Отстраивали города и империи. Каждый из нас проникся этим миром и стал по праву считать его своим. А кто-то и впрямь ощутил себя всемогущим божеством. Старые ошибки ничему не научили или же все просто успели позабыть о прошлом. И земля содрогнулась. Материки, уходящие под толщу океана, всемирные потопы, мор и Тьма знает что еще. Сила Истинных не знала преград. Но те из нас, кто воевал за свободу, сумели подавить противника. Было принято решение сделать все, чтобы не повторить печальную историю Керидверна — нашего истинного дома. Кто-то полностью отказался от сил и стал человеком.

Демиург выразительно посмотрел на Катерину и продолжил свой рассказ:

— Кто-то лишь наполовину. Но Истинная сила все равно оказалась утрачена, как бессмертие и могущество. Так появились стражи. Ослабевшие маги выбрали себе защитников среди людей — сильных выносливых воинов, и обратили их в ликанов. Я был и остался единственным, кто сохранил Истинную силу и знание моего народа. Меня выбрали Хранителем. Они добровольно отдали мне свои силы, отказались от всего во благо будущего этого мира. Жажда власти и бесконечные войны не привели бы ни к чему хорошему. Это понимали все, а те, кто не желали расставаться с магией или хотя бы ее частью, расставались с жизнью.

— А что же Кхалесса? — Алекс воспользовался паузой в рассказе Демиурга. — Как ей удалось сохранить силу и жизнь?

— Не забегай вперед, Александр. Я еще не закончил, — его лицо оставалось бесстрастным, но в голосе звучала сталь. — Кхалесса не была среди нас. До ее рождения должно было минуть еще несколько тысячелетий. Я остался в тени, поколения заклинателей сменяли друг друга. Я слишком увлекся своим одиночеством, мимо меня проходили целые эпохи, и пропустил, когда заклинатели ступили на путь своих предков. Одно слово — кровь. Пусть они и не обладали истинным могуществом праотцов, но в их жилах текла та же кровь. Склонные к разрушениям и обладающие неуемной гордыней, но уже не такие сильные. Наверное, поэтому я дал слабину, зная, что если они и навредят, то только себе. Но кое-кто переступил черту и занялся тем, о чем невозможно было помыслить. Экспериментами.

Марилли вздрогнула, а Демиург переключил внимание на нее.

— Я и сам до конца не знаю, как такое возможно. Шутка Судьбы? Обратная сторона магии? Непредвиденные последствия? Потомки тех, кто без остатка отдали свои силы и тех, кто сохранили крупицы дара, не могли иметь детей. Между ними выросла стена, расколовшая мир надвое.

Мари не заметила, как атаме Мадлен появился у него в руке. Он провел длинными пальцами по рукоятке и острому лезвию, и в следующий миг порезал ладонь. Ярко-алые капли безнадежно испортили обивку дорогого белоснежного дивана. Только Древнего это не волновало.

— Но как оказалось, кровь сильнейших способна возродить Истинную мощь. Рималли всегда стояли во главе семей, а могущество в их жилах оказалось ключом к возрождению утраченной истины. Закариам понял это одним из первых: он был силен и далеко не глуп. Когда до меня дошли слухи о его деянии, о ребенке которого ему родила смертная, я был в гневе, но убить новорожденную не смог. Девочка была подобной мне, первой за долгие тысячелетия. Я забрал ее и вырастил как свою дочь. Но даже будучи бессмертным и всемогущим, стать хорошим отцом у меня не вышло. Слишком поздно я заметил, что из милого ребенка она превращается в монстра. Чудовище, алчущее крови и власти, охочее до разрушительной силы, что когда-то погубила мой дом. Я даровал ей знания, и она обратила их против меня. Заклинатели пали со своих божественных пьедесталов и сошлись в смертельной схватке друг с другом, желая бросить все к ногам новой королевы. Кхалесса манипулировала ими в надежде заполучить то, что Истинные оберегали как зеницу ока.

— И что же это? — Кэт сидела на полу, подтянув колени к груди. Ее вопрос нарушил затянувшуюся паузу в откровении светловолосого мага.

Демиург тряхнул головой, обвел троицу взглядом и, поднявшись, протянул Марилли атаме.

— Уже поздно, продолжим завтра.

Пока Мари пыталась осмыслить услышанное, в комнату вошла женщина. Она не сразу узнала ее. Обесцвеченные волосы собраны в тугой пучок на макушке. Некогда округлое лицо заострилось, отчего широко распахнутые глаза казались намного больше. Серые и холодные, как у куклы. Пристрастию к розовому цвету эта леди не изменяла: пиджак, юбка ниже колена, рубашка светлее на несколько тонов — приторно-розовая, как сладкая вата. На тонкой шее болталась нитка жемчуга.

— Что она здесь делает?! — Мари соскочила с дивана, клинок обжег руку, и она неосознанно выставила его вперед. — Эта ненормальная пыталась меня убить и чуть не убила Гаррета!

— Теперь она на нашей стороне, — Демиург остался невозмутим.

— Это так, — не без опаски, но Эрнесса подошла ближе. — В прошлом у нас были разногласия, но ты должна понимать, почему я так поступила. На все были свои причины.

— Леди Ланье одна из первых откликнулась на мой зов и поклялась в верности. Благодаря ей у вас есть крыша над головой, а ее магия скрывает нас от врагов. Сам я еще слишком слаб, чтобы использовать силу, пока никто не должен знать о моем возвращении.

Эрнесса поклонилась.