Сказания вьетнамских гор

Сказал так Дам Шан, взмахнул секирой и снес Мэтао Мэсею голову, водрузил ее на кол и выставил возле дороги.

— Эй, рабы Мэтао Мэсея, птицы лесные! Пойдете ли вы со мной? — воскликнул Дам Шан и пошел по домам звать людей.

И люди, которые жили в селенье Мэтао Мэсея, сказали:

— Зачем нам здесь оставаться? Хозяин наш мертв, поди уж гниет его тело.

Тогда крикнул Дам Шан своим слугам:

— Стучите по стенам и стропилам домов, людей скликайте!

И снова сказали люди селенья:

— Зачем нам здесь оставаться? Подожди нас, Дам Шан, мы только зададим корму свиньям.

— Эй, рабы! Идите все за мною! Ваш хозяин мертв. Кто лошадей пасет, пусть гонит лошадей. Погонщики слонов пусть поймают слонов и приведут в наше селенье. Кто за буйволами ходит, пусть гонит буйволов.

Сказали люди:

— Мы пойдем за Дам Шаном! Наше селенье уже зарастает сорною травой, а там, где стояли дома, перец вырос. Нет у нас больше господина.

— Эй, рабы, птицы лесные! Живее собирайтесь!

И стали стекаться рабы Мэтао Мэсея к Дам Шану, бесчисленны, как стада оленей и ланей, которые на водопой идут. И было их множество, как муравьев крылатых и как черных муравьев. Стал Дам Шан еще могущественней, еще богаче. А сколько он захватил плоских медных гонгов и гонгов с шишаками! Как девушки и парни, которые несут воду из ручья, как пчелы, которые несут в улей нектар, так несли рабы добро Мэтао Мэсея.

Говорит Дам Шан:

— Эй, люди! Вино несите и ведите буйволов! Пять буйволов и пять кувшинов вина мы принесем в жертву почившим предкам, которые дают нам силу и помогают побеждать врагов, брать рабов в плен, захватывать угодья. Семь буйволов и семь кувшинов вина мы принесем в жертву духам, чтобы не гневались и укрывали нас от зла, как ветви старого раскидистого дерева, чтоб даровали нам богатство и силу! Пусть все придут: и те, которые ходили с нами в бой, и те, которые оставались дома. Ударьте в самые звонкоголосые гонги, ударьте в барабаны. А тот, кто поискусней, пусть ударит в переливчатый гонг. Слонихи и слоны друг за другом пусть подходят к помосту, будем привечать гостей! Надобно забить побольше буйволов и быков, чтоб вдоволь было мяса в доме, а чаши и блюда медные на помосте расставить, да столько, чтоб негде было между ними пройти.

Спросили слуги:

— В какие гонги ударить, о господин?

Дам Шан ответил:

— Ударьте в самые звонкоголосые гонги, в те, которые хранятся в плетеных корзинах. Бейте, пусть их звон дойдет до всех краев, пусть он в небеса взлетит! Бейте, бейте! Пусть его услышат в джунглях носороги, и слоны насторожатся. Пусть забудут самки детенышей своих молоком кормить. Пусть лягушки и цикады смолкнут, пусть внимают гонгам Дам Шана.

Дом наполнился гостями, они пришли, чтобы отведать вина. Вожди из всех окрестных селений с чадами и домочадцами собрались на победный пир. Дам Шан возлежал на ложе, волосы по бронзовому гонгу рассыпав. Гости пили вино и заедали его свининой и козлятиной. Свинину сварили в трубках из бамбука але, козлятину зажарили в трубках из бамбука мэо. Веревки, на которых гонги висели, переплелись, словно паутина, так много их было. А двор от пестрых тканей, которые на шестах висели, расцвел, как сад.

Целый день Дам Шан пил вино, всю ночь он пил вино, но не захмелел и вел с гостями мудрые речи.

Земля под домом промокла от вина и так им напиталась, что дождевые черви и букашки выползли на свет, лягушки заквакали, будто дождь полил или наводнение случилось. Так тесно было в доме, что мужчины друг друга плечом касались, а женщины — грудями, великой радостью наполнились сердца при виде могущественного вождя, который во множестве владеет гонгами и слонами, которому подвластны леса и горы, который истребил не одного врага. Его знают все племена на западе и на востоке, слава о нем дошла до горных духов.

Еще свинины принесли слуги, еще поставили вина.

А гости возносили хвалу Дам Шану, и не было конца их речам. Все сошлись на том, что он самый славный, самый смелый и самый могучий вождь. И если так случится, что в схватке он вдруг потерпит поражение, то все равно не отступит и напоследок своего добьется. Дам Шан накинул плащ поверх рубахи, в ушах у него звенели кольца, в руках он держал острый чеканный меч с узорами — кто бы мог сказать сейчас, что Дам Шан не богат. Ноги у Дам Шана были огромны, как стропила, бедра — как сваи. А сам он был словно могучий слон. Дышал он — будто гром гремел. Лег на помост — помост сломался, — вот какой он силой обладал, еще когда лежал во чреве матери. Но вот пированье к концу подошло, в кувшинах вино иссякло, гости утомились и разошлись по домам.

V

Целый день и всю ночь Дам Шан отдыхал. А утром бросил клич:

— Эй, И Сух! Эй, И Сах! Вы сладкоречивы, вы ловки, на самую высокую гору вскарабкаетесь, вы опора вождю. О И Блим из селенья Бло! О И Бло из селенья Бланг! Вы славитесь тем, что ловко лазаете по деревьям. Эй, люди селенья Хон и селенья Хун! Среди вас есть много умелых и сильных.

Спросили И Сух и И Сах:

— Зачем ты нас сзываешь, Дам Шан?

Дам Шан отвечал:

— Не ради забавы я кинул клич. Надо срубить деревья мрда и кту, ротанговую пальму и индийский тростник.

Молвил И Сух:

— Мы все пойдем. Только скажи, в каком лесу ты хочешь рубить деревья. И по какой тропе надобно идти?

Отправились они в путь. Впереди шла сотня человек, позади — тысяча. Каждый нес секиру или мотыгу. С утра и до ночи, от ночи до рассвета ходили и искали, — то в редколесье зайдут, то в самую чащу углубятся.

Велел Дам Шан:

— Эй, люди! Порубим этот лес. Кто может — пусть берется за секиру, кто топором работать горазд — пусть за топор берется. Но прежде скажите мне, что за дерево там стоит?

И услышал Дам Шан в ответ:

— Это — дерево Хэни и Хэбхи, зовется оно смук. Второе дерево смук растет к востоку от дома Хэни и Хэбхи, а третье — к западу. Это дерево жизни Хэни и Хэбхи. Оно наливается соками от вод глубинных ручьев. Листва на дереве смук прегустая, а веток не счесть. Ни одно из деревьев не может с ним сравниться. Чтоб обойти это дерево вокруг, надобен год. Чтобы взобраться на его вершину, надобен месяц. Каждый лист ширины такой, что конь не перескочит. Корнями оно уходит в глубь земли, а вершиной упирается в небеса. На всем свете нет дерева выше. А сколько ему веков — и сказать трудно. Само Небо посадило дерево смук, само его окопало. Растет дерево смук, а земля вокруг трещит и лопается. Согнется оно под ветром и тут же выпрямится — ни одна веточка не сломается — такое оно гибкое. Поистине, чудо-дерево.

Но сказал Дам Шан:

— Все равно мы его срубим. Топоры получше наточите! На ножах зазубрины сровняйте точильным камнем!

Ждут Хэни и Хэбхи Дам Шана. Ждут месяц, ждут год. Вскричала наконец Хэни:

— Эй, люди! Скорее слонов ведите!

И стали слуги звать слонов.

— Эй, Жут! Ты ешь побеги бамбука але! Эй, Де, ты кормишься бамбуком мэо! Хэни и Хэбхи, что владеют вами, собрались в джунгли искать Дам Шана. Он ушел за индийским тростником и лесными бананами. Год прошел с тех пор, минуло много лун. Цикада возвестила о том, что пришел Новый год.

Промолвила Хэни:

— Поедем искать Дам Шана. Можеть быть, он заблудился в джунглях или забрел в трясину?

Отвечали слуги:

— О госпожа! Мы немедля за тобой пойдем.

И двинулись в путь Хэни и Хэбхи, а с ними двое слуг и три умельца-краснослова. Хэни и Хэбхи позвали еще сто человек, не сто человек, тысячу позвали. Родичам кинули клич. На одного слона из индийского тростника надели седло, на другого надели седло с навесом. А в седла посадили самых красивых девушек селенья.

Пришли они в джунгли, которым нет ни конца ни края, и стали там бродить, подобно сухому листу, гонимому ветром. Ночью спали, а днем опять пускались в путь, и вдруг увидели: Дам Шан рубит дерево смук. Смотрят: закачалось дерево, стало клониться долу.

Хэни говорит:

— Дам Шан! Зачем ты рубишь дерево? Ведь это смук. Такие точь-в-точь деревья растут у нашего дома. Одно — к востоку, другое — к западу. Ведь это дерево наших предков. Нельзя его рубить! Или ты хочешь нашей смерти? Тогда пируй! Ешь бычье сердце с блюда, лакомься из чаши буйволиным сердцем. Пей отменное вино из кувшинов. А мы домой вернемся.

И видят Хэни и Хэбхи, что Дам Шан весел, как в новогодний праздник. Со всеми вместе пьет вино, ест свинину и буйволятину и рубит дерево.

Вскричал Дам Шан:

— Эй, люди! Ройте землю, как дикие кабаны! Рубите ствол с яростью, словно козлы, которые хотят забодать друг друга. Ну-ка, поднатужьтесь! Пусть топоры сверкают, как темной ночью молния!

Рабы ему отвечали:

— О господин! Дерево смук вросло глубоко в землю, оно уходит корнями в подземные ручьи, а ветвями в небо упирается. Может случиться, что у нас не достанет сил его срубить.

Но Дам Шан стоял на своем:

— Взгляните! Оно уже наклонилось. Скоро рухнет на землю. Еще там, сзади, подрубить надобно. Копайте же, ройте поглубже. Рыхлите землю, как дикие кабаны. Ударяйте по стволу что есть мочи, чтобы от топора летели искры, рубите с яростью, словно козлы, которые хотят друг друга забодать!

Взял Дам Шан факел, зажег его и поднес к дереву. Увидел на стволе рану. Была та рана глубокой и сочилась. Дерево качалось, долу клонилось и дрожало. Хэни и Хэбхи в испуге хотели убежать, но дерево их настигало — клонилось туда, куда они бежали, и над головой нависало.

Сказал Дам Шан:

— Эй, Хэни и Хэбхи! Скорее бегите!

Сестры устремились на запад — и дерево к западу склонилось. Кинулись к востоку — и дерево потянулось к востоку. Сестры помчались туда, где живет племя мнонг, потом стали искать спасенья там, где живет племя бих, а напоследок побежали к адхам, но дерево везде их настигало.

Воскликнул тут Дам Шан:

— О Хэни и Хэбхи! Быстрее бегите домой!

Хэни и Хэбхи помчались к своему селенью, но снова дерево раскинуло у них над головами ветви.

Хэни вскричала:

— О сестра! Нет у меня больше мочи бежать!

— Обопрись о мое плечо! — отвечала Хэни.

По дороге они растеряли весь бетель, который несли в узелке. Вот и селенье, но дерево все ниже и ниже склоняется, и только Хэни до дому добралась, как дерево со страшным стоном рухнуло на землю, и стон его отозвался эхом в небесах. Упало дерево и остальные деревья повалило, так что ни кустика в округе не осталось, будто тайфуном все смело. Только успела Хэни войти в дом, тотчас упала, кофта и юбка на ней изодрались в клочья. Хэбхи же прямо у порога упала.

А Дам Шан между тем бежал к селенью. Слезы лились у него из глаз. Увидел он, что Хэни лежит посреди дома, взял ее на руки и отнес в покои; увидел Хэбхи и тоже отнес в покои. Положил он своих жен, Хэни и Хэбхи, рядом.

Пришли рабы, чтоб в последний раз взглянуть на хозяек, не в глубоких водах они утонули, не от нечистой силы погибли, а все равно не своей смертью умерли. Запричитали рабы:

— О Небо! Нет у нас больше хозяек, остались мы одни в целом свете.

С утра до темной ночи и с ночи до утра Дам Шан оплакивал своих жен. Потом увидел, что слуги принесли могильный столб и на столбе вырезают фигуры. Сказал тогда Дам Шан:

— Эй, люди! Погодите сколачивать гроб и вырезать фигуры на могильном столбе. Я поднимусь на Небо, попрошу, чтоб оно смиловалось надо мной, чтоб отпустило женщин, которые готовили мне пищу, ткали набедренные повязки и рубахи! Эй вы, рабы! Повесьте гонги, пусть будет от них тесно в доме, ударьте в бронзовые гонги, да погромче! Стерегите Хэни и Хэбхи, которые погибли, как гибнет рис во время наводненья или трава под жгучим солнцем. Их души улетели из тел. Гостей зовите. Пусть пируют, как в новогодний праздник! Разнесите печальную весть по всем селеньям! Пусть она дойдет до горных духов. Пусть о ней услышит племя бих, пусть пригонит буйволов и принесет их в жертву. А лаосцы пусть пригонят быков. Племена бло и эпан пусть принесут в дар свиней и кур. Бейте в бронзовые гонги, бейте в бронзовые барабаны! А кто поискусней, пусть ударит в переливчатый гонг. Пусть слоны и слонихи друг за другом идут к помосту и привозят гостей.

Спросили И Сух и И Сах:

— О Дам Шан, куда же ты хочешь путь держать?

— Я хочу отправиться к духам глубоких рек и к духам земли. Я хочу подняться на Небо, чтобы поведать ему о своем горе.

Взял Дам Шан меч, наточил его так, чтобы муху он надвое рассекал, когда она на острие садится, подошел к дому, где жило Небо, и крикнул:

— О Небо! Спусти мне шест!

Небо спустило шест, но Дам Шан шест изрубил, потому что он был медный. Тогда Небо спустило ему шест из серебра, но Дам Шан и его разломал на куски. Разнес он и третий шест, сверкавший, как солнце. Наконец Небо спустило золотой шест. Дам Шан поднялся, и Небо его спросило:

— Что за дело привело тебя ко мне?

Ничего Дам Шан не ответил, ни слова не проронил. Тогда Небо его табаком угостило. Схватил тут Дам Шан Небо за волосы и вскричал:

— О Небо! Сейчас отрублю тебе голову!

— За что ты мне такую кару уготовил?

— За то, что не вняло моим мольбам. Сколько вина, сколько буйволов и свиней я принес тебе в жертву, но ты не открыло мне свои железные двери. Взгляни на меня! Я выплакал целую чашу слез, даже циновка, на которой я сплю, вся промокла. О Небо! Мертвы мои жены, некому больше рис мне варить и разные яства готовить, некому ткать рубахи и набедренные повязки! Небо! Это ведь ты мне повелело перейти в дом Хэни и Хэбхи! А им наказало стать моими женами! Это ты лошадь взнуздало, буйволу продело в ноздри веревку. Ты этот брак заключило. Ты грозило превратить меня в раба Хэни, если не возьму ее в жены, а если возьму, обещало сделать меня богатым, могучим вождем, который владеет множеством гонгов: бронзовых гонгов, плоских гонгов, гонгов, украшенных шишаками. Но на что мне все эти гонги из бронзы, рабы и рабыни, если некому больше варить мне рис, разные яства, если некому ткать больше рубахи и набедренные повязки!

Говорит Небо:

— Возьми трехлетний настой пестиков цветка кпо и тычинок цветка кпун и три дня подряд каждое утро орошай им твоих жен.

Молвил Дам Шан:

— А что толку, когда они мертвы, когда их уже коснулся тлен. Неужто они оживут и будут, как прежде, красивы?

Отвечает Небо:

— Разжуй хорошенько чеснок и приложи его к ушам твоих жен, возьми волшебный корень тиа и брось его на террасу.

Сказало так Небо и вдохнуло жизнь в Хэни и Хэбхи, которые были мертвы, словно побеги риса, затопленные водой, словно спаленные жарким солнцем былинки, словно люди, у которых нечистая сила украла душу.

Когда Дам Шан вернулся домой, волосы его были спутаны, как будто он захворал и вот-вот последний вздох испустит. Стал Дам Шан слушать, как бьют его слуги в звонкоголосые гонги и барабаны из бронзы. Стал смотреть, как один за другим подходят к помосту слоны и привозят гостей. Будто первый день Нового года настал, столько людей собралось хоронить Хэни и Хэбхи. Воинов тоже пришло великое множество, мечи их и пики издали можно было принять за луг, поросший травой и цветами, на которых играет отблеск вечерней зари.

Дам Шан вошел в дом, увидел Хэни и Хэбхи и снова заплакал.

— О жены мои, срезанные на лугу былинки. О, горе мне, горе Дам Шану! Словно небесные духи, вы меня одарили, сделали богатым и могучим вождем. Как поит соками свою листву баньян, так вы кормили меня и поили. О небесные духи! Дайте мне силу оживить моих жен, чтоб они, как прежде, ели печень буйвола из чаши, чтоб они ели из блюда печень быка, чтоб пили вино из самых лучших кувшинов. О Хэни, о Хэбхи! Зачем вы смертным сном уснули? Неужто я не смогу вас оживить! Вы забыли о нас! Взгляните, какое отменное вино слуги несут в кувшинах гостям, каких быков и буйволов уводят на заклание. Посмотрите, сколько разной живности у вас в хлевах — свиней, быков, а буйволов шесть раз по десятку. Сейчас я намажу вам волшебным снадобьем уши и еще в рот вам его положу.

И ожили Хэни и Хэбхи, восстали ото сна. Омыли руки в тазу, лицо ополоснули в медной чаше и говорят:

— О Дам Шан! О чем ты плачешь? Мы просто спали. Скажи, зачем разложены все эти белые и разноцветные ткани?

Вскричал Дам Шан:

— О люди! Мои жены ожили! Кто буйволов пасет, пусть гонит их сюда. Кто сторожит быков, приводит пусть быков. Вино несите! Ударьте в гонги и барабаны. Кто в гонги бить горазд, пусть ударит в гонг, да так, чтоб переплелся серебряный звон с золотым звоном. Бейте в барабан дамбло, священный барабан, который громче грома гремит! Бейте же в гонги, ударьте в барабаны! Ожили Хэни и Хэбхи! Мне Небо их послало, чтоб стал я богатым и могучим вождем, чтоб носил на голове двойную повязку, а на плече — мешок из звериных шкур.