Один из нас

– Какого хрена, что это такое?

– Сдохнуть мне на месте, если я знаю.

– Ну и мерзотина.

– Точно. Давай ее сожжем.

Вдоль стен помещения устроены всякие укромные уголки и ниши со столиками. На разной высоте – знаете, бывают такие ступенчатые рисовые поля. В углу, если приспичит, можно вообще забраться на платформу, расположенную чуть ниже потолка. И царственно любоваться оттуда, как наслаждаются дымом пассивные курильщики.

Я направился именно в этот угол. Нечасто удается смотреть на кого-то с превосходством. У места на платформе было дополнительное преимущество – Лоре будет не так просто сбежать. Вела она себя довольно тихо, спокойно сидела на заднем сиденье машины и отказалась от предложенного буррито[38] с тофу[39]. Мы с Деком испытали облегчение – ни один из нас не был готов унизить свое плотоядное достоинство таким заказом. Мы даже оставляли ее одну в машине, когда несколько раз выходили размять ноги, правда стараясь не отходить далеко. Казалось, она смирилась со своим положением, но я не позволил ей задурить мне голову. Я был абсолютно уверен, что еще до конца вечера она выкинет какой-нибудь фортель. Вопрос был только в том, когда.

Мы поднялись за верхний столик, и Дек вызвался сходить и принести выпивку, оставив нас вдвоем. Я с радостью зажег сигарету и предложил закурить Лоре, но она взглянула на меня стеклянным взглядом.

– Не курю.

– Нет, куришь. «Кимз».

– Я взяла себя в руки и бросила.

– Когда, два дня назад? – рассмеялся я.

– Три, если точно.

– Зашибись, – сказал я и отвернулся.

Хотя было всего шесть часов вечера, большинство столиков уже заняли, поэтому какое-то время я просто наблюдал за публикой. Я с трудом воспринимаю то, что у каждого человека есть своя жизнь, что люди не просто актеры, играющие во второсортной эпопее моей жизни. И только когда я вижу их в местах вроде баров и кафе, я начинаю понимать, что они приходят туда не просто так, что у них есть отношения с людьми, с которыми они там встречаются, и что они тоже люди, хотя подчас производят совершенно другое впечатление. Начав работать с воспоминаниями, я стал привыкать. Иногда, когда сильно устаю, я чувствую, как стираются различия. Тогда я почти верю, что я вовсе не индивидуум, а лишь часть какой-то бесконечной жизни. Но возможность подсматривать за жизнью других, к сожалению, не позволяет их лучше понять. Насколько я знаю, никто на свете еще не вмещал в себя столь большой кусок чужой жизни, как это произошло у меня с воспоминанием Лоры Рейнольдс, и тем не менее она оставалась для меня загадкой. Я не мог понять, как она превратилась из девочки, которая стояла на берегу ручья, в женщину, которая сейчас сидела передо мной.

– Неужели все должно быть именно так? – неожиданно спросила она, чем сильно меня удивила. Я был уверен, что мы будем молчать.

– Что? – спросил я. – Ну, в общем, декор немного корявый, но…

– Я о воспоминании, – вмешалась она. – Неужели мне надо забрать его назад?

Лора выглядела усталой, круги под глазами напоминали застарелые синяки. Длинные рукава платья скрывали порезы, но я знал, что они еще болят.

– Да. Извини, конечно, но – да. Если меня поймают с твоим воспоминанием в башке, то мне придется мотать срок за тебя. И еще кое-что похуже.

Она поставила локти на стол и подперла подбородок руками. Этот взгляд должен был выражать мольбу. И он выражал.

– А почему «еще кое-что похуже»? Потому что ты мужчина или потому что это не первый раз?

– Меня никогда не ловили, и на мой арест не выдано ни одного ордера. Кроме одного, – я заколебался, а потом подумал: какого черта! Когда она не грубила, она была вполне приятным собеседником. – Несколько лет назад я попал в переделку. Не по своей вине – не думал, что все так обернется. Но несколько человек было убито, и это здорово разозлило одного из копов. Пару лет он охотился за мной по всей стране, но я нанял кое-кого, и следы преступления уничтожили. У копа на руках ничего не осталось, и он был вынужден от меня отвязаться.

– А что, он не мог упечь тебя просто так? Или подставить?

Эта же мысль приходила мне в голову несчетное количество раз.

– По-видимому, нет. Насколько я понимаю, это очень честный коп.

– Последний из вымирающей популяции, – уголок ее рта печально задрожал.

– Послушай – держи себя в руках. В любом случае этот коп сейчас расследует убийство человека, которого ты застрелила.

Лора подняла брови и вроде как согласилась, что это может быть проблемой.

– Странное совпадение, правда?

– Он лучший в отделе по расследованию убийств, – пожал я плечами. – А Рэй Хаммонд большая шишка в полицейском Управлении. Так что все само собой разумеется. И если он сможет законно прижать меня на чем-то, то мне конец.

– Но ведь тебя с убийством ничего не связывает. И ты это знаешь. Ты же сам сказал, что если мне не повезет, то меня могут прихватить, а тебя там даже не было.

– Но кое-кто уже установил связь между нами. Ребята в сером. Я не хочу следующие пять лет постоянно оглядываться. Я это уже проходил. – Я увидел, что Дек внизу добрался до бара и теперь набирал выпивку про запас. Догадливый.

– Но разве обязательно, чтобы воспоминание вернулось ко мне? – не сдавалась Лора. – Разве нельзя достать его из твоей головы и развеять по ветру?

– Его нельзя взять и выбросить, – покачал я головой. – Тогда оно просто сгустится где-то – на улице или возле ручья, превратится в невидимое облако. Если кто-то пройдет сквозь него, то хотя бы часть воспоминания попадет в голову. И возникнет синдром ложной памяти – люди будут думать, что с ними произошли ужасные вещи, и винить в этом своих близких. В самом начале от этого синдрома пострадали многие семьи.

– Но…

– Но даже если тебя ни капли не волнует, – продолжал я, – есть специальные криминалисты, которые смогут определить, откуда изначально взялось воспоминание. В любом случае я на это не пойду.

– И это твое окончательное решение? Ты просто вбросишь его обратно мне в голову и слиняешь?

– Давай свой банковский счет, и я верну тебе деньги, – пожал я плечами. – Думаю, что с моей стороны это достаточно благородно, учитывая, что из-за тебя я не работал целую неделю и здорово испортил отношения со своим работодателем.

– А что же мне…

– Я устал от всех этих вопросов, Лора, – и я действительно вдруг почувствовал себя уставшим. – Почему бы нам не поменяться местами? Ведь это твое дерьмо, не мое. Почему ты его убила? Почему прошлой ночью ты попыталась совершить самоубийство? Что у тебя за проблемы и почему ты не можешь в них разобраться?

– Не суй свой нос в чужие дела, кретин, – ответила женщина и отвернулась.

В этот момент появился Дек в сопровождении двух официантов, которые еле тащили подносы, полные выпивки.

– Веселитесь, дети мои? – поинтересовался он.

– Веселее не бывает, – ответил я.

* * *

Без двадцати восемь я стоял у бара и проверял время. Я размышлял над тем, как лучше всего подойти к моему контакту и при этом заказать еще выпивки. Лора требовала продолжения банкета, и уже не первый раз. Она была сильно пьяна, причем набралась очень быстро. Мне понадобилось время, чтобы понять, что она прикладывалась к бутылке, которая была у нее в сумке, всю вторую половину дня. А когда понял, почувствовал смущение. Сам я не против алкоголя. Но я пью для поднятия настроения и потому что он мне нравится на вкус. И только иногда – с целью сбежать от сложностей жизни, реальных или воображаемых. У Лоры же все по-другому. Никто, кроме русских, не пьет водку ради нее самой, но русские редко мешают ее с клюквенным соком. Лора пила большими глотками, как лекарство. В ней была какая-то мрачная целеустремленность, точно это лекарство она прописала себе сама, зная, что оно может лишь ухудшить ее состояние. Конечно, это не мое дело, и я тут бессилен. Для меня главным было удержать ее на месте и не давать на нас бросаться, так что я заказал ей новую порцию.

Я был почти уверен, что как только бармен прекратит выпендриваться, он нальет требуемое – вместе с другими напитками, которые я заказал. Бармен был из тех, кто просто обязан превратить каждое свое движение в некое подобие действа, и этим он здорово утомлял меня. Мне не нужны дополнительные услуги от барменов – только наливайте вовремя, вашу мать!

План был следующий: Дек остается с Лорой за столом, а я в восемь спускаюсь и начинаю прогуливаться по залу. Наверное, Квот рассказал хакеру, как я выгляжу; кроме того, он намекнул, что парня будет достаточно легко узнать. После обмена мы вернемся в «Фолкленд», я заплачу кому-нибудь, чтобы он присмотрел за Лорой, или запру ее в машине, а мы с Деком достанем приемник из моей квартиры. С этой частью плана Дек упорно не соглашался весь вечер. Он настаивал на том, что в первую очередь нам надо достать приемник. Но посещение квартиры являлось рискованным, а я не хотел рисковать до самого последнего момента. Если все пройдет без проблем, я найду мотель, включу передатчик и отпущу Лору на все четыре стороны. Потом ночь, полная оплаченных снов, и наутро все будет так, как было неделю назад. Я чувствовал себя немного взвинченным, но не более того.

Я ждал, когда у меня примут отпечаток пальца на чек и рассматривал панно над баром, когда вечер перестал быть томным. Стилизованная картина изображала богов и богинь классической мифологии, и я размышлял над тем, как примитивно мы думаем о богах. Богиня любви, бог войны, бог пьянства… как вице-президенты некой корпорации «Земля» под руководством президента – господина Зевса. Ни расплывчатых образов, ни тайного присутствия, ни обитания в пустотах и щелях – примитивная система линейного менеджмента. С современными религиями дела обстоят еще хуже – все по ранжиру, ничего сверх. В былые времена бог хотя бы напоминал Говарда Хьюза[40] с пиццей, а нынче похож на старшего партнера загибающейся бухгалтерской компании в глубинке. Маленький офис над центральным магазином в заштатном городишке, неторопливое тиканье часов, пыльные комнаты, заполненные мужчинами, которые все являются членами «Ротари»[41] и внимательно следят за появлением каждой новой модели «Бьюика».

И все равно люди верят в это, как хотят верить в летающие тарелки. После стольких лет ожидания и ложных тревог черный обелиск[42] так и не появился, и интерес к существованию инопланетян должен был значительно ослабеть. Но нет – мы все еще ждем маленьких человечков с заострёнными ушками, которые придут и вежливо попросят провести их к нашему лидеру, как и все еще обращаемся к психоаналитикам или знахарям, хотя единственное, что они могут нам предложить, – некислые счета. Мы боимся взять в руки собственную судьбу, но с удовольствием ждем бога из машины[43].

Что-то заставило меня обернуться. К этому моменту я уже прикончил несколько кружек пива, поэтому подумал, что в барном зеркале появилось отражение кого-то, кого я точно знаю. Я не мог сказать, мужчину или женщину я увидел, а обернувшись, не обнаружил никого из знакомых. Обычные люди сидели за столами и говорили слишком громко и слишком быстро. Молодые мужчины в вычурных дизайнерских костюмах, женщины, оживленные и до такой степени привлекательные, что начинаешь жалеть, что они вообще здесь появились – придется весь вечер тайком пялиться на них. Я внимательно осмотрел пространство и не заметил ничего, что не пристало бы бару в Гриффите. И тем не менее я разнервничался.

– Сэр? – Бармен помахивал передо мной чеком. У него был такой вид, будто он ждет меня уже несколько дней, а не несколько секунд. Осматривая толпу, я приложил палец, сенсор считал мой банковский счет, привязанный к ДНК, и необходимая сумма была выделена.

– Там есть место для чаевых, – с готовностью напомнил бармен.

– Ах да, – сказал я и перечеркнул его жирной чертой. – Спасибо, что напомнил.

Бармен раздраженно вырвал у меня чек и перешел к другому клиенту.

Я махнул проходившему официанту и сгрузил напитки на его поднос.

– Ты знаешь, где находится самый неудобный стол в этом баре? – спросил я. Мне приходилось форсировать голос, чтобы перекрыть звуки, которые издавали двое музыкантов в углу помещения. Он печально вздохнул. Маленький и слегка запуганный – мой тип официанта. – Отнеси все это туда. Так, погоди секундочку.

Я нашел у себя клочок бумаги и написал Деку записку, положил на поднос под стакан, а потом полез за бумажником и только тут вспомнил, что у меня нет наличных.

– Скажи парню за тем столом, что я велел дать тебе большие чаевые, – сказал я карлику и взмахом руки отослал его.

Покончив с этим, я отошел от бара и смешался с толпой. В записке я советовал Деку не расслабляться и посматривать по сторонам. Может быть, начиналось похмельное перевозбуждение, но что-то заставляло меня все время передвигаться. Я прихлебывал пиво и бродил по залу, стараясь не выглядеть слишком подозрительно и в то же время оценивал все, что происходило вокруг, как бы со стороны. На память пришли прошлые годы – полные наркотиков и опасностей, – и мне это совсем не нравилось.

Тут я увидел парня, который стоял на противоположной стороне. Около двадцати пяти, длинные волосы и поношенный красный свитер с надписью «Программисты делают это. В обратном порядке». В руках он держал, похоже, банку энергетика, а у ног стоял небольшой чемоданчик.

Наверное, тот самый.

Я медленно подошел, давая ему время присмотреться ко мне.

– Привет, – поздоровался я.

Он был дюймов на шесть ниже меня и чувствовал это. Парень пару раз дернул головой и отошел от стойки. Краем рта он спросил:

– Хап?

– Насколько мне известно. А ты кто?

На этот раз он повертел головой – нервный тик, что ли. Квот был совершенно прав насчет этого парня: просто иллюстрация к словарной статье «беспокойство».

– Незачем тебе это знать, – заметил он мелодраматическим голосом.

– Это верно, – я постарался не закатить глаза. – Деньги получил?

Его напряженное лицо на мгновение осветила алчность.

– Да, благодарю.

– Отлично. Тогда почему бы тебе не рассказать мне, пока ты допиваешь, куда я должен привезти чемодан завтра, и не отчалить?

– Я так не могу. Я должен рассказать, как пользоваться прибором.

– У меня есть опыт обращения с подобными штуками – разберусь как-нибудь.

– Не получится, – еще одно подергивание головой. – Я сам сделал эту штуку, но даже мне приходится пользоваться инструкцией. Все коды вводятся вручную в режиме реального времени.

– Тогда пришли мне инструкцию, когда доберешься до компьютера.

– Такие вещи я Сети не доверяю.

– Боже, вы с Квотом поймете друг друга, – я тяжело дышал. – Хорошо, давай взглянем на игрушку. – Мне хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

– Сначала о кодах, – настойчиво предложил компьютерный фрик и достал блокнот из заднего кармана. – Сброс состоит из трех фаз. Принятие воспоминания, его кодировка для передачи на определенный приемник и собственно передача. С первой фазой проблем нет – я записал здесь последовательность паролей – два последних приличной сложности. Код передачи генерируется в реальном времени – это цифры серийных номеров передатчика и приемника набранные в произвольном порядке. Надо подождать, пока приборы синхронизируются, а потом дождаться соответствующего кодированного сигнала.

– А где я его увижу? Покажи прямо на приборе.

– Сначала закончим с последовательностью, – сказал он. – И нельзя ли говорить потише?

– Я заплатил тебе, – я уже начал терять терпение. – Покажи гребаную машину.

Хакер демонстративно поднял руки вверх.

– Хорошо. Вон там сзади я видел большую пустую комнату. Можем мы пройти туда?

Я развернулся и пошел, стараясь сдерживаться. По пятницам и субботам в кафе устраиваются большие приемы, и за аркой в стене позади бара скрывается огромная комната, где гости могут проветриться, если навеселятся до полной потери контроля над равновесием. Направляясь в ту сторону, я поднял глаза на наш столик, надеясь, что Дек видит, куда я иду, но дым был такой густой, что даже со второго яруса я, должно быть, выглядел размытым пятном.

Большая комната была темной и освещалась только электрическими свечами, стоявшими по ее краям и плавающими в бассейне посередине помещения. В ней почти никого не было, за исключением двух милующихся парней на диване. Один был молод и мускулист, а второй много старше, с растущим брюшком. Они были слишком поглощены друг другом, чтобы представлять для меня какую-то проблему. Я прошел в дальний угол и сел там. Фрик проследовал за мной, с подозрением поглядывая на влюбленную парочку, и сел на софу под углом ко мне.

– Я жду, – напомнил я.

Он засомневался, но потом поставил чемоданчик на колени. Наклонив его таким образом, чтобы содержимое было видно только нам двоим, он отщелкнул замки. Внутри громоздились всевозможные комплектующие вроде фрагментов материнских плат и индикаторов; их соединяли провода всех цветов радуги.

– О боже! – воскликнул я.

– Теперь понимаешь, что я имел в виду? Он немного не дотягивает до промышленного образца.

– Но он работает?

– Конечно, – ответил фрик, яростно кивая.

Он еще раз оглянулся на дверь, и я наконец понял, что меня так беспокоило. Я внимательно следил, как он доставал мини-клавиатуру из переплетения проводов, и заметил, что руки у него совсем не дрожат. Несоответствия, вот что. Его нервозность никак не вязалась с его желанием объяснить все в мельчайших подробностях, его дрожащий голос не вязался с твердыми руками. Все в нем говорило, что он хочет оказаться подальше от этого места, потому что для него я опасное дикое животное, и в то же время он не захотел просто передать мне товар. Он же получил деньги, так что ему еще надо? Весьма странно. И свитер его мне не нравился.

– Ведь все это где-то записано? – наклонился я поближе к нему. Он кивнул и начал что-то говорить.

– Хорошо, – прервал я его. – Давай записи.

– Ты не разберешься.

Я протянул руку и резко захлопнул чемодан, чуть не обрубив фрику пальцы, а потом достал пистолет и нацелился ему прямо в середину лба. Кадык его подпрыгнул, как лосось, идущий против течения, и рот с сухим звуком открылся.

– Просто дай мне эти гребаные записи. Я хочу уйти отсюда.

– Никуда ты не уйдешь, – раздался за спиной у меня мужской голос, и я услышал, как опускается предохранитель. Кто-то приставил ствол мне к затылку. – Встань и отдай мне пистолет.