Съездили на рыбалку, отдохнули [СИ]

— Нет, товарищ Букреев. Вы больше необходимы здесь, в Москве, чем на фронте. Заедете к Устинову, будете работать с ним и с Шахуриным.

— У нас нет документов, товарищ Сталин.

-Да-да, я понимаю. Товарищ Холодов, согласуйте вопрос и решите его.

Я передал Сталину свой наладонник, куда слил папку VOV.

— Включается вот здесь, вот папка, там ещё книги различные, много про себя интересного прочтёте. Это зарядка к нему. Требуется 220 вольт переменного тока.

— Спасибо. А сделать много таких штук сможете?

— Нет, эти технологии пока не доступны.

Разместили нас в какой-то офицерской общаге Генштаба. Там мы от души поругались со Светланой, что она не предупредила о том, что она готовит.

— Чего ты добилась? Испортила нам отпуск и ухудшила жилищные условия. Пойми, староваты мы для подобных приключений. Всё давным-давно сделано за нас, мы ничего реально изменить не можем. Денег нет, корма собакам только то, что с собой. Уж лучше бы в бункере остались.

— Ты бы не стенал, а съездил к Устинову, и вообще, ты много говорил о том, что можно и нужно изменить, чтобы всё пошло по-другому. Вот тебе и карты в руки. Действуй.

Наш спор прервало появление сразу двух Дмитрий Федоровичей: Устинова и Холодова. Холодов привёз документы и пропуск по Москве, а Устинову позвонил Сталин и приказал взять на себя размещение и использование обоих Букреевых. В наркомате обороны большие изменения: Жуков отправлен на Западный фронт, затыкать дыру и организовывать гибкую активную оборону. Вместо него вернули Шапошникова, замом Василевского. Мы с Холодовым съездили в Кубинку и забрали Мерседес. Там к Мерседесу прикрутили армейские номера, на стекло повесили пропуск НКО. Вернулись на нём к Наркомату вооружений. В наркомате я застал отчаянно спорящую Светлану с Ванниковым. Ей выделили довольно большие мастерские МИФИ, только он называется МИБ сейчас, чего-то не хватало, и она пошла в атаку на замминистра.

— Мне поставлена задача, в кратчайшие сроки, обеспечить промышленность техническими алмазами, а Вы говорите, что планом не предусмотрено! Вот, срочно и в полном объёме!

Её работа для меня всегда находилась за семью печатями, секретность такая, что не подходи, поэтому я впервые вижу её в деле. И это не завкаф, отчитывающий очередного двоечника. Где только набралась таких язвительных выражений?

Устинов, который ожидал моего появления, пошёл вниз смотреть дизель 'Мерседеса' и топливную аппаратуру. На осмотр ушло минут пять-семь, мы возвращались в кабинет:

— Алексей Николаевич, три больших дыры: топливная аппаратура к двигателям В-12, завод номер 62, гонят брак. Второе: пальцы и траки на всех танковых заводах, выходят из строя через 300 км, в лучшем случае, и эвакуация Кировского и Харьковского танковых заводов. Приказ сегодня получен. Я связался с Шахуриным, он просил посетить Московский и Пермский моторостроительные заводы и посмотреть, что можно предпринять по увеличению мощности и надёжности авиадвигателей. Это ближайшие задачи. Вы — мой заместитель, так что прав у Вас хватает, как и ответственности. Вас не смущает разница в возрасте?

— Нисколько, я был курсантом, а Вы были министром обороны.

Получив задание, поехал на 62 завод в Ярославль. Сбоку в машине сидел энкавэдешник. Якобы, охрана. В этой истории 'Шестьдесят второй' не будет эвакуирован. Завод новый, но подшипники на большинстве шлифовальных станков бьют. Угроблены отсутствием ТО и плохой смазкой. Фильтры все забиты, система: 'давай-давай' и 'Стаханов — это круто', в действии. Инженер — мямля, и полностью находится под директором. Директор — редкостное хамло и очковтиратель. Вначале было море гонору, но, когда я составил акт, он притих, затем заскулил, что он всё исправит и даст план.

— Мне не план нужен, а работоспособная топливная аппаратура.

Посоветовался с мастерами. Вначале разговор не клеился, но форма подействовала, и статус представителя заказчика: военпреда. Мастера объяснили, что лучше вызвать старого директора, его уволили три года назад, поставили этого. В качестве рекомендации написал о необходимости замены директора и направлении на завод военной приёмки. С этим вернулся в Москву и доложил Устинову. Никак не привыкну к слову 'НарКом'. Направили на завод подшипники для станков из резерва. В тот же день в самолёт и в Сталинград, требуется внести изменения в конструкцию воздушного фильтра и отдать чертежи полуавтоматической и пятиступенчатой коробки передач танков. Заодно присмотреться, что можно сделать с ходовой частью.

— Вот, габариты те же, узлы крепления совпадают, меняем оснастку в литейке, и ставим на поток ещё один вал и 2 шестерни. Вот на этом валу ставим синхронизаторы, которые на вашей коробке отсутствуют. Всё делать без остановки конвейера. — я передал чертежи главному инженеру Павлову. Тот внимательно посмотрел на них, потом на меня.

— Оригинальное решение, но, что оно даст?

— Наработок на отказ 15 лет. Устраивает? Облегчение переключения передач механиком-водителем и увеличение манёвренности танка на поле боя. А, заодно, увеличение маршевой скорости на 15 км/час.

С пальцами всё понятно: ради экономии времени и для плана недогревают. Здесь нужен контроль по времени прогрева и температуре. Лучше всего поставить СВЧ нагрев, но где взять столько магнетронов? Просто настучал по голове местное НКВД и пообещал оторвать всё, если пальцы будут идти сырыми или перекалёнными. Надо уводить их производство с завода! Где-то читал, что вместо СВЧ использовали что-то другое, но никак не мог вспомнить что! Помнил, что сделал это профессор Вологдин. Но, кто это и где он находится сейчас, я не знал. Задал вопрос сопровождающему сотруднику НКВД, тот обещал узнать и сообщить руководству своей конторы.

Из Сталинграда в Ленинград, на Кировский. Требуются траншеекопатели и много, а для них — вал отбора мощности. В наши годы он есть на любом тракторе, а здесь только на двух из восьми выпускающихся. И валы разные. Ленинградцы приняли радушно и инициативно, несмотря на то, что завод начал демонтаж производства, нашли место, где роторные машины можно делать. Жаль, что нет принтера. Приходится перерисовывать с монитора. Объявили о том, что занят Минск. Двое суток разницы с тем временем, но это может быть пропагандистская задержка. А вот то, что наступление немецких войск остановлено на подступах к Риге и Двинску, такого в той войне не было. Ригу взяли сходу. На Юге, пока, также как было, пали Львов и Комель, бои под Ровно. Зацепиться там не за что, хотя довольно много сил и средств. Совинформбюро передаёт сводки каждый час, но отличить, где правда, а где ложь, пока нет никакой возможности. Первые же траншеекопатели будут направлены на создание обороны под Псковом и Нарвой. Здесь меня застал приказ возвращаться в Москву. Я прилетел на Центральный, приехал в Наркомат. Доложил о проделанной работе.

— Да, из Сталинграда поступило две пятиступенчатых коробки для испытаний, но вызывал Вас не я, вот пропуск в Кремль, Вас вызывает Сам. — сообщил Дмитрий Фёдорович. — Вот, звоните. Позывной: товарищ Иванов.

Трубку взял Поскрёбышев.

— Да, вызывал, будьте сегодня в 21.00.

— По какому вопросу?

— Он не уточнял, просто приказал вызвать. — сказал Поскрёбышев и повесил трубку.

Я связался со Светланой и поехал к ней на Мясницкую. Нашёл её в подвалах института. Серая от недосыпа, злющая, кто-то что-то натворил.

— Как дела?

— Нормально.

— А чё злющая?

— Бывает, сам-то где пропадал?

— В Ярославле, в Сталинграде и Питере. Меня Сталин вызывает.

— Это хорошо, покажешь ему вот это. — даёт мне черный порошок в полиэтиленовом пакете. — Заодно, и вот эти сопла для двигателей гранатомётов. Их можем уже сейчас производить до 10000 в день. А вот с алюминиевым литьём не идёт, вот и злюсь. Где-то химики прокололись. Придётся катать. Масс-спектрометров нет, обещали доставить из Харькова, а до сих пор нет. Скажи ему.

— Ты бы поспала, свалишься ведь.

— Не лезь, всё: иди отсюда, а то разревусь, а мне нельзя. Устала очень.

Я не стал ей говорить, что она сама этого хотела.

В Кремле Сталин познакомил меня с Шапошниковым, точнее, Шапошников решил познакомиться и задать несколько вопросов. Дело касалось тактики действий различных генералов вермахта. От кого чего можно было ожидать. 'Сам' настроен достаточно благодушно, полностью в курсе наших дел, заинтересованно посмотрел на технические алмазы и сопла.

— Но ведь их можно просто отливать?

— Не получим такой точности изготовления и цена будет выше, да и по количеству провалимся. Товарищ Букреева говорит, что как только будет получен корпус для двигателя, можно будет начать выпуск противотанковых гранатомётов. Проблема в том, что идут большие раковины при литье из-за какой-то присадки в алюминии, а вычислить эту присадку она не может из-за отсутствия спектрографа.

— Противотанковые средства нужны как воздух, пусть заменит чем-нибудь материал корпуса.

Я достал рацию и передал всё Светлане.

— Бесшовные трубы здесь не делают! Хотя... Скажи, что завтра доложу.

Опять у Светки бессонная ночь! У меня — тоже. Маршал вцепился в меня клещом, истерзал мою папку VOV, и, в конце концов, вынес приговор: сидеть мне при Генштабе на постоянной основе.

— Товарищ маршал, не штабной я, совсем не штабной, а работать ходячим справочником, это не по мне. Отдать Вам компьютер не могу, тут слишком много по промышленности и автокад стоит. Вся эта папка есть у Верховного.

— Вы меня не понимаете, товарищ капитан второго ранга. Важен ваш опыт маневренной войны с получением информации из различных источников. Вот по авиации постоянно проваливаемся, а научить, как использовать ту же самую авиацию — некому. Нет, я буду настаивать перед Верховным о переводе Вас к нам.

— Товарищ маршал, нет у немцев никакого 'секрета победы'! Есть преимущество в количестве автотранспорта и авиации у противника. Мобильность выше, чем у нас. Поставьте авиации задачу в первую очередь уничтожать автомобили и бронетранспортёры противника. А я дожму наши танки до нормального состояния, а все лёгкие танки переделаем в бронемашины. Сейчас туго приходится: лето, даже плохие дороги проходимы для немецкой техники. Надо продержаться до осени, и они скиснут.

— Ваши бы слова, да богу в уши. Это хорошо, то, что Вы делаете, но этого пока недостаточно, для того, чтобы связать немцев по рукам и ногам, заставить их отказаться от маневренной войны. И, требуется Ваша помощь в авиации. Летаем много, потери большие, а толку мало.

— Я побывал у Климова, передал ему всё по М-108: четырёхклапанную головку цилиндров, по поверхностному виброупрочению шатунов, составу антифрикционного чугуна для втулок и колец, сейчас передадим алмазные пасты. Требуется слетать в Пермь и передать всё для М-82ФНК, М-71ФНК и М-73ТК, заодно, посмотреть на те нарушения техпроцесса, которые, наверняка, допускаются. Это — горит, причём, синим пламенем. Тем более, что Лавочкину уже переданы его чертежи по Ла-5ФН.

— Ну, хорошо, товарищ Букреев. Но и Вы меня поймите, что вопрос с авиацией требуется решать срочно, иначе без неё останемся. Слишком велики потери.

Зато всё узнал по положению на фронтах: Жуков зарылся в землю у Борисова и остановил Гудериана. Тот маневрирует, но 3-я и 10-я армии, получившие приказ на отход, треплют ему тылы и выходят в район Полоцка, сужая ему возможности для манёвра. На ожидаемом ударе в районе Могилёва разворачиваются Брянский и Юго-западный фронты. Им, пока удаётся сдерживать удары 2 немецкой армии. Но у немцев есть резерв: VI армия Рейхенау. Она уткнулась в непроходимые Пинские болота, взорванные мосты, и стойкую оборону 5-й армии генерала Потапова, оставила аръегард, и начала манёвр в сторону Минска на усиление II армии. Основные бои развернутся на подступах к Могилёву.

Ватутин держит оборону на восточном берегу Даугавы (Западной Двины), все мосты взорваны, такого предательства, как прошлый раз, когда остался не взорванным железнодорожный мост в Риге, в этот раз не наблюдается. Сил и средств у него достаточно, так как войска, которые были сосредоточены в Литве, успешно отошли после приказа на второй день войны. И из глубины успела подойти свежая армия, сконцентрированная, в том времени, у Пскова.

В КОВО Будённый постоянно маневрирует, у него много мехкорпусов, но он действует из засад, во встречные бои не ввязывается. Он — кавалерист, и знает, что конницу на пулемёты посылать бессмысленно. Средних и тяжёлых танков у него мало, поэтому действует именно так. Окружить себя он не даёт, если намечается прорыв, то он подрезает его, пропустив ударный кулак, а потом расстреливает, остановившиеся без топлива, танки. В общем, партизанит! Это как раз для него!

Но южном фланге, у немцев наметился успех. Они обошли Сафронова, разрезали армии Малиновского и Коротеева, и наступают на Умань. В резерве там только Тюленев. Там давление огромное. Немцы уже поняли, что-то идёт не так, как было задумано. Успех во Франции и Польше им не повторить. Эх, если бы англичане поддержали нас бомбёжками! Но, пока, кроме заявления Черчилля в первый день войны, от них ничего не поступало. Все ждут, когда подломятся коленки 'у колосса на глиняных ногах'. А он сопротивляется, не хочет падать. Весь мир замер в ожидании. Сволочи!

Опять самолёт и в Пермь. Там на крупнейшем в СССР моторостроительном заводе изготавливались и собирались авиадвигатели для бомбардировщиков и истребителей. Требовалось передать им технологические карты производства трех двигателей: АШ-62ИР, АШ-82ФН и АШ-73ТК. Швецов встретил меня на заводском аэродроме. С удивлением рассматривал подписанные им самим распечатки ксерокопий старинных чертежей, некогда входивших в мой реферат, в котором я обобщал работу КБ Швецова по усовершенствованию двигателей в период с 1939 по 1954 год.

— А М-71?

— Вы же в курсе, что М-71 — это спарка М-63. Он оказался очень ненадёжным, а вот АШ-62ИР — чрезвычайно надёжен и долговечен. — я посмотрел на реакцию Аркадия Дмитриевича.

— Вы полагаете, что его надо 'спаривать'?

— Я думаю, что да. Повышение степени сжатия свыше 7 для используемых материалов просто губительно. Плюс недостаточная 'масляная культура', плюс сами масла очень низкого качества. Поэтому и не пошло.

— Я тоже думаю, что здесь собака зарыта! На заводе этот двигатель отработал 100 часов.

— А АШ-62ИР — 600!

— А удельная мощность?

— Упадет на 0,3 — 0,6 лошади на кг, не принципиально, но надежность повысится. 2000, конечно, не получить, а вот 1850 — это реально. И работы не много: только изменить толщину прокладки.

— Да-да, конечно! Лучшее — враг хорошего! Я понимаю. Действительно: не удастся? — Швецов ещё продолжал сомневаться. Рубеж в две тысячи сил был так близок.

— Аркадий Дмитриевич, на масле МС-20 вы достигли предела мощности. Увеличение степени сжатия ведёт к резкому уменьшению ресурса двигателя. А запустить производство полусинтетических масел с многочисленными присадками технологически сложно в военных условиях. Насколько я в курсе, есть установка Верховного на скорейшее приобретение и монтаж завода по изготовлению масел фирмы 'Shell', но, когда реально это произойдёт, тогда и будем говорить о М-71ФН. Пока, мне даны указания нацелить Вас на скорейшее увеличение выпуска 'восемьдесят вторых' и налаживание выпуска АШ-73ТК по имеющимся чертежам Wright R-3350.

— Мои технологи утверждают, что для производства '73ТК' предварительно нужно запустить производство компрессоров ТК-19!

— Нет! Приказано начать выпуск и отладку линии немедленно, а ТК-19 устанавливать в полевых условиях! Времени ждать нет.

— Я не понимаю причину такой спешки! Машин под этот двигатель просто нет!

— Честно говоря, я этого тоже не понимаю, но, это приказ ставки и наркомата. Увы, дорогой Аркадий Дмитриевич.

— А почему так резко возросло количество АШ-82 в плане? Мы просто зашиваемся!

— Они пойдут дополнительно на истребители Ла-5, Пе-8 и Ту-2. Здесь просили уделить особое внимание срочному выпуску новой топливной аппаратуры непосредственного впрыска, но, без снижения плана по выпуску АШ-82Ф и АШ-82ФК. Переход на '82ФН' и '82ФНК' производить без остановки линии. А вот это его развитие: АШ-83ФНК, передайте в опытное производство, пожалуйста, и готовьтесь переходить на него. Срок — максимум полгода, товарищ Швецов.

— Обрадовали, нечего сказать, Алексей Николаевич! — мы попрощались, подергивая чуть опущенной головой, Швецов из цеха направился в управление, а я сел в Эмку и поехал на аэродром. Шапошников категорически запретил задерживаться. На полигоне в Кубинке начались испытания новой коробки для Т-34 и КВ.

Зачем это требовалось, осталось за кадром моего восприятия мира. На этих коробках мы въехали в Берлин. Полуавтомат-коробку отклонили, как слишком дорогую, да и бог с ней, но это — родная коробка Т-34 и Т-44. Вместо того, чтобы ставить на поток, два танка утюжат полигон в Кубинке. Единственное, что радует, что из Свердловска, Челябинска и Омска пришло подтверждение, что корпуса для них уже отливаются. А мне требуется 2000 штук, чтобы переделать фронтовые машины. Они начали поступать в конце июля месяца, но партии были по пять-шесть коробок в сутки. Сформировали шесть ремонтных бригад, согласовали с ГАБТУ, и приступили к установке и переоборудованию имеющихся в войсках танков. Эти танки направлялись во вновь формируемую 1-ю танковую армию под командованием Катукова. Мы 'вылавливали' машины первых выпусков, и 'с боем', пару раз с реальным боем, ставили их на переоборудование. Каждая группа имела в хозяйстве по два тягача на базе КВ, что позволяло вытаскивать подбитые танки и с поля боя, ремонтировать и переоборудовать их. Таким образом, было переделано более трехсот машин. Остальные проходили эту операцию более или менее в стационарных условиях.

В Горьком около месяца налаживал выпуск СУ-76М, потребность в которых была просто бешенная. А времени ждать, когда раскачается СКБ-2 не было. Существовал проект танка Т-70, используя его ходовую и имеющиеся схемы СУ-76, быстренько налаживали ее производство, сразу поставив двигатели один за другим. Часть машин выпускалась двигателями 70 л/с, на других ставился форсированные двигатели в 85 л/с. Вместе с этой самоходкой на поток были поставлены ЗСУ-37, и две ее модификации: со спаренными ДШК и полностью закрытой башней, и со спаренной ВЯ-23 в полуоткрытой башне. Лафет позволял устанавливать с небольшими переделками и пулеметы Браунинг, которые еще не поступали, но, они будут, и скоро! На зенитных самоходках устанавливался дальномер и радиостанция. Это повышало их эффективность. Однако, скорость внедрения новой техники не позволяла мгновенно насытить ею войска. Тем не менее, ровно через месяц после начала работ, первая СУ-76М сошла с конвейера, в августе 41.

В конце июля немцы прорвали фронт у Березина, форсировали Березину сразу в трёх местах. Бои за Матевичи они выиграли. Нащупали стык Брянского и Юго-западного фронта. Войска начали отход к Могилёву, на заранее подготовленные позиции на берегу Днепра. Форсировать его сходу у немцев не получилось. Но, из-за угрозы окружения, четыре армии были вынуждены отойти за Днепр от Мозырских болот. В этот момент группа Клейста повернула на юг во фланг ведущей тяжелые бои 6 армии Малиновского. Гудериан и Клейст устремились на Киев. С воздуха их поддерживало два воздушных флота. Киев обороняла 37 армия Власова. Почти два месяца она держала оборону города. Это дало возможность подготовить три новых мехкорпуса на новых, с новыми коробками и новыми ленивцами, танках, и перебросить их на киевское направление. В районе Бузовой произошёл первый в этой войне встречный танковый бой, который выиграл, с разгромным счётом, генерал Катуков. Его Т-34, поддержанные тяжёлыми КВ, разнесли ударный кулак Клейста. Немцам не повезло с погодой. Их авиация в тот день была прижата к земле туманом. Танкисты Катукова совершили марш до Житомира и основательно потрепали люфтваффе на аэродромах. Но и потери от огня зениток были солидные. После этого, вечером того же дня, Катуков отошёл обратно. Переформировавшись, он нанес удар Гудериану. С гораздо меньшим успехом, но, тоже, чувствительный. 37 армию пополнили, туда же была введена 5-я армия Потапова.

Немцы перешли к обороне, пытаясь пополнить танковый кулак и переформироваться.

Я просился на юг, но приходилось читать лекции командирам и инженерам авиадивизий: как использовать радиосвязь, заземлять электропроводку, о роли авианаводчика, использовании радиолокатора, организации эффективной ПВО аэродромов. Дела у Светланы пошли гораздо лучше, в июле начались полигонные испытания гранатомётов: ручного и станкового. А в Чкаловском появились первые Ла-5, переделанные из ЛаГГ-3. И Як-9 с двигателем М-108. Они прибыли на государственные испытания. Ещё одной новостью был прилёт Гарримана в Москву. Стало полегче! Появилась хоть какая-то координация действий с будущими союзниками. Англичане нанесли дневной удар по Кельну, и Гитлер убрал большую часть истребительной авиации на запад. Заканчивался демонтаж оборудования на Кировском заводе в Ленинграде. С особой тщательностью были отправлены карусельные станки, которые 'потерялись' в спешке того 41 года. На этот раз все они успешно добрались до места в Нижнем Тагиле. Но, по-прежнему, броня шла сырая, пальцы либо были хрупкими, либо сырыми. Кардинально взялся за это только профессор Вологдин, без него ничего не получалось. У меня не хватало ни опыта, ни специфических знаний, чтобы окончательно решить эти проблемы. Вместо СВЧ, он использовал ТВЧ, пригодились схемы умножителей частоты. Его установки решили проблемы с закаливанием, но произошло это только 8 месяцев спустя. Т-34 полегчал на три тонны, и, начал показывать хорошую скорость и выносливость. А пока, приходилось много мотаться по городам и весям, посещать кучу заводов, требовать, грозить, разносить, снимать и ставить руководство. Показывать: как и что должно работать, разбираться с конструкцией, подсказывать, хвалить и поощрять.

До середины октября сохранялось хрупкое равновесие на всём советско-германском фронте. Он застыл на берегах Днепра и Западной Двины. На юге держалась Одесса, но черноморский флот понёс солидные потери от действий люфтваффе. Поняв, что блицкриг провалился, немцы решили срезать Киевский выступ. Наша разведка засекла сосредоточение немецких войск севернее и южнее Киева. При мне, Шапошников предупреждал Будённого, что если немцы прорвутся, то их будет не удержать до самого Донца, пройдут до самого Ростова. Удар немцев состоялся. Они прорвались, и, двумя клиньями, двинулись на Харьков. Спустя неделю они подошли к Харькову, где входящие в город танки встретили бригады истребителей танков с новыми гранатомётами, а Будённый подрезал клинья и разбомбил переправы. Защищать их было почти некому. Истребителей у немцев стало не хватать. А у нас появились двухместные 'Ил-2' под надёжным истребительным прикрытием. Клейст, отскочив от зубастого Харькова, с половиной техники, пытался маневрировать в степях, но выпавший ранний снег и активный поиск его группы авиацией, решили всё не в его пользу.

В этот момент Светлана сообщила, что переходит на другую работу. Сталин выделил средства для начала работ по ядерному оружию. При очередной встрече с Верховным, а он не забывал посещать ГенШтаб, удалось забросить удочку о том, что я не своим делом занимаюсь. Всё, что я мог отдать РККА и промышленности — отдано. Я нужнее там, где с оружием в руках решается всё.

— Нет, товарищ Букреев. Это было бы преждевременным. Вы в курсе об изменении направления работ у Вашей жены?

— Частично, в подробностях мне об этом неизвестно.

— Вы показали себя грамотным инженером, особенно, как мне говорили, при доводке конструкций, устранении производственного брака. Так как мы смогли удержать в руках наши крупнейшие заводы по производству алюминия, и есть необходимость в авиации дальнего действия, а товарищ Петляков, в основном, сейчас занимается производством и доводкой своего Пе-2, и говорит, что конструкция Пе-8 себя исчерпала, мы бы хотели поручить Вам часть завода номер 22. Нам необходимо провести модернизацию самолётов Пе-8, увеличить их дальность и высотность, снабдить их новой аппаратурой. Группа конструкторов, которая работала с этой машиной, и все технологи остаются в вашем распоряжении. Соответствующий приказ мы уже подготовили.

'Оба на! Приехали! Он с ума сошёл! Какой Пе-8, если мы с трудом удерживаем немцев на Западной Двине? Что ему Светлана наговорила? Она понимает, что нет носителей для этого оружия? На этой скорости из зоны поражения не выскочить!'

— Товарищ Букреева говорит, что для доставки её 'изделий' потребуется управляемая крылатая ракета. В Уфе начали изготавливать реактивный двигатель для неё. Само изделие и самолёт-носитель будут изготавливаться в Казани, в тех цехах, которые поручаются Вам.

— Товарищ Сталин, я же не конструктор! Тем более, не авиаконструктор.

— Вам не требуется быть авиаконструктором, Вам поручается наладить производство изделия и самолётов по готовым чертежам. Светлана Евгеньевна говорит, что у Вас это лучше всех получится.

— Почему именно у меня?

— Потому, что требуется доработать дизельный двигатель ЦИАМ-30, плюс, Вы — единственный, пока, инженер, знакомый с плазово-шаблонным методом сборки корпусов и новыми материалами.

— Товарищ Сталин! По-моему, Светлана Евгеньевна не понимает всей сложности таких работ. Особенно, когда на любом заводе высится гора брака, на много миллионов рублей, а чуть кого прижмёшь, они сразу начинают строчить анонимки в НКВД. И по ним с удовольствием 'работают'. Насколько я в курсе событий, человек, разработавший этот движок, находится в местах, не столь отдалённых от Магадана. Именно из-за анонимок, когда он попытался прижать мастеров и рабочих литейного цеха, которые не давали нужной точности.

— Его дело пересмотрено, он в Вашем распоряжении. Вопрос решён, товарищ Букреев, Ваша кандидатура утверждена ГКО СССР. Приступайте!

'Вот сволочи! Это — подстава! И кто! Собственная жена! Дура!' — с такими мыслями я взял под козырёк.

Поехал к ней, но её не было на месте: в командировке, на связь по рации не выходит. Через два часа, после разговора со Сталиным, раздался звонок ВЧ: Берия. Приказал прибыть к нему. Еду на Лубянку.

После довольно длительной процедуры оформления всяких бумажек и пропусков, наконец, меня провели в приёмную. Сижу, с интересом осматривая достаточно хорошо знакомый кабинет. Поменялось здесь не шибко много. Разве что другие портреты висели, немного другие телефоны и мордашка дежурного другая. Отделка, практически не изменилась. Последний раз я был здесь в 89 году. Дежурный снял телефон, и сказал мне: