— Чисто, но не без неприятностей.
— Михайлов просил сразу к нему зайти.
— Поесть сообразите!
— Через полчаса будет готово, товарищ командир.
Сергей пошёл освещенными коридорами к кабинету Михайлова. Тот спал, Сергей толкнул его в плечо.
— Приветствую! С возвращением. За время Вашего отсутствия сумели восстановить связь с Народной.
— Что это?
— Такая же батарея, как и наша. Раньше мы дивизионами назывались, а теперь батареями. Ну, это чтобы денег не платить. Сами понимаете. Должность была полковничья, а на новой технике, так и генеральская. А так — майор командует.
— Связь какая?
— Кабельная!
— Как нашли?
— Ну, она всегда была, вот только отключилась вместе со всей связью, почему-то. Исполняли Ваше приказание по поводу проверки всего, что может работать на излучение или приём. На первой и двадцать четвертой позициях нашли две нештатные антенны. Когда и кем установлены — выяснить не удалось. Нет никаких отметок в реестре и журналах. Прошли по кабелю, обнаружили два приемопередатчика в вентиляционных колодцах, от них идут провода к двум релюшкам, которые отключают связь с Полуночным и с Народной. Релюшки мы оставили включенными, там контрольный провод идет, а рубильник включили. Связи с Полуночным нет, как не было, мы его отключили обратно, а связь с Народной работает. У них те же самые проблемы, как и у нас: неполный комплект ключей, и сданы коды изделий. Но 'Кулибин' и Хворостовский что-то 'химичат'. Говорят, что сделают дубликаты. С кодами изделий уже разобрались: все ракеты, кроме одной, из одной партии, одной серии и номера сквозные. Код присвоения номеров ID 'ломают' третьи сутки, говорят, что завтра закончат и выдадут коды.
— Хорошая новость!
— Но, тащ полковник, как передать то, что они делают?
— Где находится Народная!
Михайлов подошёл к карте на стене и показал место. Стрельников измерил расстояние: 456 километров по прямой.
— Как туда людей доставляли?
— Двумя Ми-26-ми.
— То есть: топливо там есть?
— Было. Можно спросить. Но кто поведёт вертолёт? У нас ни лётчиков, ни техников. Раньше были... Впрочем... Захарова ко мне! — рявкнул он дежурному. Прибыл заспанный капитан Захаров.
— Палыч! Ты на какой вертолёт учился в позапрошлом году?
— На 28-й!
— Вот, Сергей Петрович: техник.
— Ну, а вертолётчик у меня есть! Где расписание спутников?
— Вот, но оно старое, как смерть!
— Что делать! Новее нету, и хрен где получишь!
Наблюдение за районом было плотным. Единственное приличное окно было между 20-ю и 22-мя часами. Днем всё было забито плотно.
— Херово! — заметил Михайлов.
— Обсуждение переносится на несколько дней. Вертолётчик ещё не здесь. Может быть, воспользуемся парой тройкой других окон, с посадкой. Не нам решать. Ладно! Спасибо, Борис Павлович. Порадовал.
— Служу... Служу Советскому Союзу, товарищ полковник!
За завтраком Сергей отдал распоряжение переодеть всех вновь прибывших, тщательно осмотреть их форму и личные вещи на предмет посторонних включений, и дальше нижней караулки не пропускать. Тех, кто прибудет с группой Хабарова, внимательно осмотреть, оказать медпомощь, полностью взять все анализы, вплоть до химсостава крови, одежду и личные вещи осмотреть и сжечь в мусоросжигателе. События разворачивались так, что допускать малейший риск совершенно не хотелось. Через двое суток появился Хабаров. Доложил, что происшествий не случилось, но отметил появившегося дрона со стороны Свердловской области. Видимо, лесничество посетили, и надо усилить наблюдение в том направлении. Сергей согласился с ним, и в направлении Сосьвы направили маневренную группу из четырёх человек. Пошли двое 'ленинградцев', уже там бывавших, и двое солдат из взвода охраны. Через неделю их сменят.
Врач доложил о результатах осмотра Кудрявцева, Захарова и Антиповой. В крови Кудрявцева и Захарова — обнаружены следы сильнодействующего лекарства, у Антиповой след удара тяжёлым предметом по голове. Кровоподтёки нанесены одним предметом, видимо резиновой палкой, имевшей характерную отметину в верхней части. У Захарова перелом двух пальцев левой руки, у Антиповой множественные разрывы вагины и ануса, следы спермы четырёх человек. Одежда проверена и распорота по швам, ничего не обнаружено. Врач рекомендовал перевести Антипову в помещение взвода связи, где было шесть женщин. Сергей внимательно прочёл заключение капитана медицинской службы.
— Вы уверены в Ваших выводах?
— У меня был опыт работы судмедэкспертом. Над ребятами поработали настоящие садисты.
— Приговор уже приведён в исполнение. Хорошо, Кудрявцева и Антипову перевести на основную базу. Захарова долечивать в медпункте караулки. Доктор, нужно, как можно быстрее, привести в нормальное состояние Славу. Он нужен, как воздух!
С Кудрявцевым Сергей встретился через час в медсанчасти.
— Привет! Как себя чувствуешь?
— Значительно лучше, чем покойник.
— О! Шутит! Значит, пошёл на поправку! Как так получилось, Слава? Ты что, сразу не понял, что это 'цирк'?
— Извини, даже в голове не шелохнулось! Настолько достала консервированная пицца, а тут картошечка с салом, горилка, да со слезой, из погреба. Очнулся уже в выгребной яме.
— Ладно, выздоравливай! Работа есть!
— Где мы?
— На базе! Всё, выздоравливай!
Ещё через неделю Сергей, Борис Павлович и Слава обсуждали полёт в Народную.
— Нужен штурман-оператор, необходимо проверить все системы, подвесить ПТБ, зарядить 'ловушки', провести ТО ракетам и подвесить их. Вооруженцев нет. Техник один, и тот без практического опыта работы с этой машиной. Курсы и двадцать часов практики. Больше похоже на авантюру, впрочем, как и всё, чем в последнее время приходится заниматься. — глубокомысленно закончил свою речь майор запаса.
— Деваться нам некуда, Слава. На пеший переход уйдет месяца два. Компьютерщики сделали два комплекта ключей, одну группу я уже готовлю, но это — запасной вариант. Не дадут нам долго здесь отсиживаться. Трижды засветились. Гости будут скоро. А людей — кот наплакал. Помнишь, когда 'Ил' поднимали, ты тоже говорил, что это невозможно и полосы не хватит.
— Я понял, командир. Разрешите начать подготовку?
— Валяй!
'Грачи' дальше Лесничества идти не решились. Две недели активно бороздили небо, затем свернулись и уехали. Обошлось. Зато на западе они создали большую базу на месте уничтожения их подразделения и возле места падения самолёта. Но, 'точка' была в теневом секторе их локатора, дроны ближе 50 километров не приближались. Пешую разведку противник не вёл. Его авиация была активна много севернее и восточнее: там проходили нефте и газопроводы. Там отмечалась активность самолётных радиолокаторов. А остатки российской армии американцев мало интересовали. Реальной силой разрозненные группы людей в погонах не обладали. Любая активность радиостанций отслеживалась, и туда направлялись 'грачи'. В составе групп 'грачей' самих американцев было мало: использовались 'латиносы', негры, немцы и славяне. Группой, обычно, командовал немецкий офицер. В группу входили вооруженцы, непосредственно операторы беспилотных летательных аппаратов, взвод или рота охраны, связисты, 'химики', если работа велась на заражённых территориях. При обнаружении больших групп сопротивления, большие дроны или авиация наносили удар, вплоть до тактических ядерных боеприпасов. Поэтому Стрельников продолжал готовиться и соблюдал максимальную маскировку. В некотором роде: пассивность. Это не замедлило сказаться на взаимоотношениях с группой, вырвавшейся из-под Ленинграда.
— Долго ещё будем отсиживаться, командир? Там, под Питером, гибнут люди. — такой вопрос услышал Сергей в столовой караулки от Авраменко. Лейтенант потерял всех своих в общежитии на Охте: жену, мать и маленькую дочь. Он рвался мстить, и сожалел о том, что не остался в бункерах под Матоксой. Командир остро ощутил необходимость иметь комиссара.
— А, как ты себе это представляешь?
— Нас здесь 57 человек, и мы в состоянии уничтожать противника, много оружия, а сидим, тихонечко, как крысы, боимся лишний раз пошевелиться.
— И кого ты здесь бить собрался? Ближайший противник в 300 километрах отсюда.
— Говорят, что на объекте ещё есть люди, пусть сами защищают свою 'норку'. А те, кто может носить оружие, должны уничтожать оккупантов!
— А их нет! Есть группы 'грачей', бороться с которыми, в некотором смысле, можно до бесконечности. Выбьешь одних, потеряешь кучу людей, а пришлют других. За то время, пока ты будешь уничтожать следующих, успеют навербовать и обучить ещё обезьянок. И так до бесконечности.
— И что? Сложить оружие?
— Ни в коем случае, Коля. Готовить возмездие. Чем мы и занимаемся.
— Да слышал я, что здесь ракеты, так 'п-нуть' по Америке.
— Ну, и... А дальше? Дальше что, лейтенант? Требуется выиграть войну, а не нанести булавочный укол противнику. А это — время на подготовку удара. Это совсем не просто, лейтенант. Поэтому я и ТРЕБУЮ: соблюдать полную маскировку, не привлекать сюда противника. И любые активные действия запрещаю. И ни одного человека отсюда не отпущу. Развязывать языки на той стороне умеют мастерски. И те, кто своими глазами видел то, что творят на нашей земле пиндосы, должны раскрывать глаза тем, кто этого не видел. Это твоё предназначение, лейтенант. И учить пацанов, которые, вон, рот раскрыли и слушают тебя.
'Плохо дело, вряд ли до Авраменко дошло то, что я ему сказал' — подумал Сергей, выходя из столовой караула. — 'Надо усилить воспитательную работу. А где взять такого 'воспитателя'?'
Воспитатель нашёлся: Сашка Хабаров, капитан-спецназовец, слышал этот разговор и самостоятельно сделал такие же выводы. Набрал в фильмотеке фильмы, документальные ленты, устраивал показы и лекции, вместе с другими спецназовцами демонстрировал приёмы рукопашного боя, огневого контакта, приемы владения холодным и огнестрельным оружием. Привлёк всех, чтобы учить друг друга тем навыкам, которые будут необходимы в этой борьбе. Заодно, дал идею о том, что с нас начнётся восстановление могущественного Советского Союза. В библиотеке части нашлись уставы и присяга Советской Армии, на складах завалялись эмблемы, кокарды и нашивки СА. В общем, стал комиссаром части. А на КП шла напряженная работа по расшифровке целеуказания ракет, стоявших в Тюра-Таме. Требовалось исключить нанесение двойных ударов. Все 64 ракеты 22 дивизии имели индивидуальное наведение каждой из шести БЧ на ракете. И все 47 ракет двух батарей имели по 10 отделяемых БЧИНов. Работы у ракетчиков было навалом! Карасик спал по три часа в день. Всё проходило через него.
В один из дней, в переходе между санчастью и столовой, Сергей столкнулся с Дарьей, она возвращалась из столовой.
— Тащ полковник! Разрешите обратиться?
— Слушаю Вас, Даша.
— Я не Даша! Я — гвардии старший прапорщик Антипова, Воздушно-Десантные Войска!
— Слушаю Вас, товарищ старший прапорщик.
— Почему, товарищ полковник, меня разоружили, раздели, перевели к этим девкам, которых я ненавижу, из боевой группы? Почему меня никуда не выпускают, не дают одежды? Кубрик — санчасть — столовая!
— Сейчас вы познакомитесь ещё с двумя помещениями, товарищ прапорщик: с моим кабинетом и гаупвахтой! За мной! Пропустите!
В кабинете он вырубился на Дарью из-за её истерики. И заявил, что доклада о том, что она здорова и боеспособна не было, что все эти вопросы решает лечащий врач, а не командир части, который вынужден тратить на её истерики время.
— Так это не из-за брата? — изменившимся голосом спросила Антипова.
— Нет. — хмуро ответил Сергей.
— Меня достали эти девицы! Да, мы лопухнулись, и я не успела воспользоваться оружием, и подставилась, как... За что и получила, по полной. Больше этого не повторится, товарищ подполковник. Но, я принимала присягу и такой же боец, как и все. Я здорова, и не надо меня жалеть. Прошу разрешения приступить к своим обязанностям.
— Обязанностей у Вас, пока, нет. Вы находитесь на секретной базе, выход с её территории запрещён всем, кроме нескольких человек. Чем занимались до войны?
— Шифровальщик секретного отдела.
— Вакантных должностей нет. Дайте мне некоторое время, я найду Вам обязанности. А пока, можете получить форму и переодеться. Займитесь этим, товарищ старший прапорщик.
— Спасибо! Разрешите идти?
— Я провожу, Вас не пропустят!
А спустя несколько дней улыбающийся 'Кулибин' доложил, что составление карточек закончено.
— Тащ полковник, здесь 854 цели. Вроде ничего не забыл! — и он положил на стол две стопки перфокарт. — Эта наша, это — Народной. Вот карта, синим обведены цели 22-й, оранжевым -цели 139-й, и красным — наши.
— Стратег, мать твою! Помирать собрался, что ли? Отставить! Девять ракет из расписания долой! Не учёл ты ракет Великобритании и Франции. А их надо учитывать. — сказал Сергей.
— Так что, ещё и по ним стрелять?
— Ни в коем случае! Но погрозить пальчиком — надо обязательно! А ты чем будешь грозить, коли всё выпустишь? И продолжать искать код к последней ракете в Народной! Иди, дай покумекать!
— Есть!
— Ну что, Палыч? Надо отправлять борт в Народную. Зови Захарова и Кудрявцева!
Зарявкал 'Каштан', вызывая к командиру техника и пилота вертолёта. Оба вошли и доложились.
— Готов, Славик?
— Готовы! Штурманом пойдёт Захаров, иначе назад не вылететь.
— Ну, лететь, скорее всего, не придётся.
— Придётся или не придется, не знаю, но иметь такую возможность необходимо.
— Ладно, не принципиально. Когда?
— В большое окно, ночью.
— А, сядешь?
— Подсветить надо будет. Один раз на подходе поморгать, затем при посадке включить освещение на площадке. Рацию использовать нельзя, поэтому только на условных сигналах.
— До окна три часа! По готовности взлёт.
Связались с Народной, передали им информацию. Снаряжали мужиков по полной, на случай, если собьют.
— Всё, окно! Навались! — вытолкали вертолёт из ангара, присоединили к питанию, завыл вспомогач, Захаров отсоединил питание, и залез в кабину, прогрели двигатели, вертолёт завис над площадкой, чуть наклонил нос и ушёл в непроглядную тьму. Сергей стоял на площадке, придерживая берет рукой, другой рукой помахал в след вертолёту. Сплюнул через левое плечо, пожелав им удачи. Спустился на КП и сел напротив радиостанции. Через час раздался один щелчок: всё в порядке.
— Заход там сложный! — сказал Михайлов.
— Не каркай! Славка — лётчик от бога. Если будет сложно сесть, то я дал команду сесть поближе и добираться одиннадцатым маршрутом.