Газета Завтра 19 (1171 2016)

"Картинка". Глухая стена, заклеенная плёнкой под "дуб" с псевдоколоннами, арками, кляксами из лепнины в медальонах. Это — задник сцены. Перед стеной экран, рядов пять-шесть офисных стульев. Вот в проходе между рядами появляется технический сотрудник, из карманов джинсового комбинезона торчат провода, гаечный ключ, пассатижи. Он тычет пальцем по пульту и, видимо, никак не может попасть в нужную кнопку. Наконец попадает. Включается экран. На экране кино: младенец бежит вдоль берега моря, плещется в воде; юноша "грызёт гранит науки"; зрелый муж в компании с Феллини, Антониони… На сцене суета уже, человека три шатаются без дела между рядами, а один, важный, застыл, как сфинкс, не оторвать от кино… Fortuna dies natalis! дону Паскуале 70! — вспыхивает на мониторе поздравление.

И ощущение deja-vu завладевает, как саднящая зубная боль. "Картинка" "Дона Паскуале" сливается с "картинкой" из "Воццека", "Дон Жуана", перекликается с "картинками" из "Евгения Онегина", "Золотого петушка", виденных-перевиденных в эмблемных постановках Большого театра в его новейшей истории от режиссёров из золотого, едва не оговорилась, миллиона не миллиона, конечно, но "российского театрального генофонда".

Задумка Тимофея Кулябина теперь такова. Действие оперы "Дон Паскуале" перенести в Римский университет Св. Иеронима в наши дни. Ну, а чтобы публика Римский университет Св. Иеронима не попутала с Мюнхенским университетом имени Людвига-Максимилиана, сценограф Олег Головко сообразил кроме флага Евросоюза поставить рядом с кафедрой и флаг Италии тоже. Дон Паскуале теперь президент Римского университета Св. Иеронима, лауреат премии Общества Истории и Археологии. Доктор Малатеста — специалист по фандрайзингу (а вот это провал! — решила я, — оммаж экс-директору ГАБТ Анатолию Иксанову!), Эрнесто и Норина интеллектуального шторма переосмыслений не претерпели. Нафталинных персонажей — слуг, мажордома и модистку — режиссёр заменил на актуальных: Проректор по административной работе, Секретарь ректора, Аспирант и Заведующий хозяйственной частью университета. Последний, в джинсовом комбинезоне, и убил своим появлением на сцене увертюру. Нотариусу, не знаю, кто уж — сам Тимофей Кулябин или Илья Кухаренко — придумали фамилию Карлотто, нужную ему по ходу оперы, как дону Паскуале премия Общества Истории и Археологии, как телеге пятое колесо. Что же касается костюмов, костюма Эрнесто, к примеру, в зелёном, как новинка-тушь от Max Factor, свитерке с оленями, брючках, с ботиночками американского пехотинца, то о них — ни хорошо, ни плохо.

Первое впечатление: во что-то постановщики "Дона Паскуале" не доиграли. Какие‑то комплексы не изжили. Тимофей Кулябин — тот, очевидно, не доиграл в кино, со зверской маниакальностью выносит на сцену театра оперы и балета сор навязчивости от "важнейшего из искусств". Олег Головко, — тот отвязаться не в силах от игр поры 90-х в Кена и Барби. Посреди сцены на подиуме выстроил комнату из домика Барби (может быть, кто помнит такой) в несколько увеличенном масштабе, приблизительно два на два метра. Розовые стены в метра три, мебель из белого пластика: кровать, кресло, туалетный столик. Модно, современно, молодежно. И уже над ней, над комнатой, как тень отца Гамлета нависает стена Римского университета Св. Иеронима. Это — апартаменты Норины. Здесь доктор Малатеста и соблазняет вдовушку, влюблённую в Эрнесто, на фиктивный брак с доном Паскуале, здесь доктор Малатеста трясёт перед Нориной трусами, делает похабный жест, намекая на импотенцию старика. Норина тоже в карман за словом не полезет. "Но если меня разозлить, я и врезать могу!" — фигуру речи в стиле "гламурных журналов" вложил в уста героини оперы драматург Илья Кухаренко.

Кульминация спектакля — третье действие. Вечер, сад, Эрнесто поёт с хором знаменитую серенаду Com’e gentil ("Чудесная ночь"). Музыка пропитана благоуханьем ночных фиалок, капризами влюблённых женщин и обидами ревнивых мужчин и являет собой одно из наивысших достижений Доницетти… Но это в мракобесном прошлом. Новый виток эволюции для нового поколения сад трансформировал в ночной клуб, где в ураганном темпе вращается зеркальный диско-болл, а в центре сцены среди малиновых дымовых шашек взрастает такая дура в виде жёлто‑зелёной гусеницы до потолка. Мерзкая жирная гусеница покачивается, шевелится, весьма угрожающе для оркестровой ямы… выпрастывает одну ногу, другую… Вот он, звёздный час, момент услады! и лавровый венок на шею Тимофея Кулябина!

Всё будет хорошо! Гротескно и вульгарно, словно не в стенах Римского университета Св. Иеронима, а в заплёванном кабаке, Норина проучит дона Паскуале, "бабло" не победит зло, и Норина с Эрнесто найдут свое счастье. Но Михала Клаузу, дирижёра‑постановщика, специально выписанного из Польши, было не угомонить. Он так надрывался! Так размахивал руками, словно угрожая кому-то. Вот-вот выпрыгнет из ямы. Но ни артистам, ни публике дела не было ни до фиоритур, ни до изысков печальной арии Sogno soave e casto ("Сладостный, чистый сон") или плачевной Ah! E finite, don Pasquale ("Ах, все кончено, дон Паскуале"). В чём, справедливости ради сказать надо, не было ничего внезапного, из ряда вон выходящего. Просто "Тимофей Кулябин и партнёры" представили ещё один образчик оценки музыки.

"Хотите узнать, хороша ли эта музыка? — вопрос Стендаля витал где-то под люстрой Новой сцены Большого театра. — Уберите аккомпанемент!" И вокал уберите тоже!

Белый кот на воеводстве

Белый кот на воеводстве

Татьяна Воеводина

Экономика Автаркия Общество

Нынче принято патриотически гордиться достижениями отечественной науки и техники. Особенно продвинутой. Россия лидирует в такой космической услуге, как выведение на орбиту чужих аппаратов, — чем не повод для гордости!

Но если перейти от эмоций к цифрам — вполне открытым и общедоступным — то выходит вот что. Старт "Протона" стоил 60 млн. долларов. Приличные деньги. Но выводит он аппарат стоимостью уже 500 млн. долларов. И аппарат этот, как вы понимаете, в преобладающей степени не наш. Нашим он быть не может, поскольку для этого надо иметь продвинутую электронику, а её в одночасье не создашь.

Но не нужно посыпать голову пеплом: в космосе есть штуки и подороже. Какие же? А вот какие. Этот аппарат, ценой в сотни миллионов, предоставляет телекоммуникационные услуги на миллиарды долларов. Соотношение стоимости вывода на орбиту аппарата и услуг — 1:10:100.

Куда же нам следует стремиться? Очевидно: к предоставлению услуг. Подлинный заработок лежит там. Вот этим бы следовало нам заниматься. И это для нас посильно и возможно. Задача эта, безусловно, непростая и очень творческая: выдумывать, разрабатывать новые услуги. В наши дни очень многие, если не большинство экономических взлётов связаны именно с новыми, продвинутыми, невиданными прежде услугами. Собственно, и Трансатлантическое партнёрство затеяно Соединёнными Штатами ради того, чтобы подгрести под себя рынок услуг: не джинсами же они вознамерились заполонить мировой рынок. Продвинутые услуги сегодня (и уже довольно давно) — самый прибыльный товар.

Будут ли они кому-то нужны? Кроме хлеба и картошки на свете нет ничего ни абсолютно нужного, ни бесспорно ненужного. В этом и состоит искусство маркетинга: в превращении ненужного или неизвестного — в интересное, интересного — в полезное, полезного — в нужное, а нужного — в насущно необходимое.

Именно здесь должно быть направление нашего главного удара — в передовых услугах. У нас нет своих приборов? Ну и что. Под новые услуги в мире есть кому разработать нужные приборы. А нам следует приложить голову к изобретению ценных услуг. Иначе мы навеки останемся космическими "таджиками".

"Таджиками" в наших краях называют копщиков канав под фундамент коттеджей. Они копают вручную, очень ловко и квалифицированно, они незаменимы в местах, куда нельзя запустить технику. В общем, "таджики" — отличные работники. Одна беда: подлинные заработки в том же строительстве — не в копке. Они даже не возведении стен — они в квалифицированной отделке. Она стоит две-три цены "коробки". Этому, конечно, надо учиться, приобретать новую квалификацию, но заработок того стоит.

К несчастью, наша страна, наш народ всё время тяготеют к роли условных "таджиков" — бедняков и батраков в кругу народов. Да мы ещё и радуемся своей "пролетарской" роли, гордимся ею!

Мы, например, наладились гордиться тем, что вывозим за границу зерно и оспариваем первые места в этой работе у традиционных экспортёров зерна. Либералы умиляются: при советской власти зерно закупали, а теперь — продаём. На самом деле, причина зернового "изобилия", случившегося в постсоветский период — в разгроме животноводства. Ведь именно скотина — главный потребитель зерна.

Для сельскохозяйственной самодостаточности страна должна производить примерно тонну зерна на душу населения, а до этого мы далеко не дотягиваем: около 100 млн. тонн сбор зерновых, 146 млн. — население, 30 млн. тонн — экспорт. (Есть мнение, что при современных передовых агротехнологиях можно обойтись и меньшим количеством зерна, но нам лучше ориентироваться на старые нормы).

До революции зерно вывозили, но ценой постоянного недоедания внутри страны. Почитайте позднюю публицистику Льва Толстого: как бедно и попросту голодно жили крестьяне в тульской деревне, в той же Ясной Поляне. Хлеб с лебедой — нормальная и привычная еда, и это не тупая большевистская агитка. Сегодня все вроде сыты, но наше население недопотребляет белковой пищи, а ведь мясо и молоко происходят из зерна.

Сходным образом обстоит дело с минеральными удобрениями: их увозят за границу, оставляя на родине экологический ущерб от химического производства и поля, истощённые хроническим недовнесением удобрений.

Бедняцкая, батраческая работа ещё никогда не обогатила ни одного человека и ни один народ. Обогащает то, что дальше от земли и к чему приложено много ума. Вот к этому нам и следует стремиться!

Это трудно, невозможно, кто ж нас пустит на чужие рынки? Для начала хорошо бы отыграть назад свой собственный рынок, наладив производство высокотехнологических изделий, которые сегодня закупаем. А там уж и на другие рынки можно замахиваться. Это большая, но вполне возможная и посильная нашему народу работа.

Мне порой кажется, что мешает нам, в числе прочего, страх, неверие в свои силы, низкая самооценка, традиционное наше низкопоклонство перед велемудрой и умелой заграницей, от которой мы, по любимому нашему присловью, "отстали навсегда". Но нельзя поддаваться страху: надо браться и делать. Тем более, что легендарный жареный петух — на подлёте.

Дальневосточная Спарта

Дальневосточная Спарта

Андрей Фефелов

Политика Корея Чучхе Ким Чен Ын

весенний привет из столицы КНДР

В эти дни в Пхеньяне завершился VII съезд Трудовой партии Кореи. Это эпохальное событие для небольшой, но очень целеустремлённой страны, расположенной на восточном краю нашего великого материка, тектоническая плита которого в древнейшей древности надломилась на линии старых Уральских гор. Такая вот материковая конструкция: на западе Пиренейский полуостров, на востоке — Корейский. Две чашечки великих континентальных весов. 

ТПК не собиралась на съезд целых 35 лет. Последний раз это было ещё при основателе Северной Кореи, вечном президенте, великом вожде Ким Ир Сене. 

Спарта Дальнего Востока по-прежнему мобилизована и готова к любым испытаниям. Нация по-прежнему напряжена, как сжатый кулак. Колоссальные усилия трёх поколений северных корейцев дали свои плоды. Мощная тренированная армия, собственная военная промышленность, колоссальный строительный комплекс, машиностроение, энергетика, космос, ядерное и водородное оружие — всё это создало определённый задел, возможность осмотреться по сторонам, перевести дух, собрать съезд.

Нынешний съезд корейские партийные и государственные деятели именуют "великим водоразделом", после которого на новом организационном и технологическом уровне будет продолжено "мощное наступательное движение" к построению на корейской земле — земного рая. Съезд провозгласил курс на сплочение партии вокруг вновь избранного её руководителя, лидера КНДР маршала Ким Чен Ына. 

По-прежнему партия и её лидер, опираясь на идеи Чучхе, нацелены на создание собственного производства и использование собственных видов сырья. Что не просто желательно, но жизненно необходимо в условиях жёстких международных санкций, которыми обложили в последние десятилетия Корейскую народную демократическую республику — этот единственный островок экономического социализма в современном мире. Также живой пример успешного функционирования плановой экономики в критических условиях беспрецедентного военного, политического и экономического давления извне. 

Указанные на съезде ТПК приоритетные направления развития КНДР пригодятся и для России: оборона, энергетика, наука, культура, образование, медицина и спорт. Для нас я бы ещё добавил такие пункты, как строительство и транспорт, плюс создание единой национальной информационной системы, включающей в себя внутренний интернет, телефонию, дистанционное образование и многочисленные базы данных электронной информации по всем отраслям знаний и по всем регионам страны. Однако проблема в том, что в России путь от слов к делу бывает порой довольно долгим. В КНДР всё совсем по-другому. Общество демонстрирует опережающие темпы решения поставленных партией и лидером задач. В кратчайшие сроки в Северной Корее реализуются крупные инфраструктурные проекты — строятся плотины, электростанции, жилые кварталы и новые виды производства. Всё это становится возможным ценой тотальной мобилизации всех ресурсов — трудовых, интеллектуальных, материальных и организационных. Инструментами этой мобилизации являются идеологическая доктрина, партия и сакральная фигура вождя нации. 

Северная Корея — крепкий орешек. Ещё раз почувствовал это, находясь на центральной трибуне праздничных мероприятий, устроенных в честь завершения съезда Трудовой партии Кореи. Стотысячная демонстрация, разграниченная на чёткие сегменты, несущая послание городу и миру о несгибаемой воле северокорейской нации. Марширующие народные массы, преисполненные восторга и энтузиазма при виде своего молодого лидера. Гигантские иероглифы, тысячи знамён, огромные скульптуры и композиции на движущихся платформах, разноцветные шарики, возгласы, боевые выкрики и великолепный строевой "кордебалет" вымуштрованного военного оркестра, из недр которого девушки цвета хаки выдвинулись строевым шагом, а затем обнажили и подняли вверх сверкающие стальные клинки. 

Невзирая на жесточайший режим международной изоляции, направленной против КНДР, несмотря на ежегодную военную активность США у границ этого государства — на исторических часах страны царит мирный полдень. Жители города общительны и доброжелательны. Санкции и шпионаж не сделали из корейцев врагов иностранцев. 

У жителей северной части корейского полуострова чистые лица, без греха и лукавства. Мало толстяков. Это поджарый, спортивный народ. 

Гулял по Пхеньяну, поражающему античными масштабами своих монументальных сооружений. Снимал удивительную архитектуру, памятники, посвящённые вождям Северной Кореи. 

О, это море пышных розовых цветов, экстатический восторг сплочённых адептов великих идей, вибрация восхищённых душ! 

В чем же идейно-политическая концепция суровой Северной Кореи? 

Лучше всего она видна на примере монументальных лозунгов, плывущих над головами участников праздничного шествия. 

"СОЦИАЛИЗМ, НЕЗАВИСИМОСТЬ, ОБОРОНА!"

"ЕДИНАЯ ИДЕОЛОГИЯ, ЕДИНОЕ ДЫХАНИЕ, ЕДИНЫЙ ШАГ!" 

"СПЛОТИМСЯ, И ЕЩЁ РАЗ СПЛОТИМСЯ!"

"ПОСТРОИМ СОВЕРШЕННОЕ ОБЩЕСТВО!"

"КОРЕЯ — СПОРТИВНАЯ ДЕРЖАВА!"

"РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ДЕРЖИМ ШАГ!"

"НАРОД — ПРЕВЫШЕ ВСЕГО!"

"ТОЛЬКО ВПЕРЁД!"

"СТАНЕМ БОМБАМИ — ЗАЩИТИМ ЖИЗНЬ ВОЖДЯ!"

"ВОССТАНОВИМ ЕДИНСТВО РОДИНЫ!"

"СДЕЛАЕМ ВСЕ СТРАНЫ МИРА НЕЗАВИСИМЫМИ!"

Во всём этом дышит идея исключительности своей судьбы и своего предназначения. Жители КНДР говорят: "Мы лучшие! Но не потому, что мы корейцы, а потому, что мы много сделали и много испытали…" 

Как всякий столичный город, Пхеньян просыпается рано. В солнечной дымке, где-то над многоэтажными домами зарождается таинственная надмирная музыка. Это не ревущая истошно сирена, предупреждающая об очередном налёте штатовских бомбардировщиков. И не резкие гудки оборонных заводов, зовущие людей к трудовому подвигу, к бессонному производству в чаду сталеплавильных цехов. Сейчас по утрам над столицей КНДР витают ангельские голоса, удивительные психоделические вибрации, похожие ещё на меланхолические далёкие вздохи поющей морской раковины. Музыка вскоре исчезает, а потом возрождается в самой сердцевине дня уже в виде бодрых бравурных военных маршей и патетических ораторий, посвящённых великим вождям корейского народа. 

Небольшая страна на краю Евразии живёт и борется, в условиях вынужденной изоляции демонстрируя поистине спартанскую выдержку и целеустремлённость.