Грань человечности

Утро было прекрасным. Без преувеличений. Ветер утих, морозный воздух звенел и был таким прозрачным, таким чистым, что его хотелось пить. Захар стоял возле снегохода, вокруг столпились зеки и старатели. Хотя, какие зеки, какие старатели? Вокруг стояли жители, возможно, последнего поселка на Земле. Сумевшие выжить, не превратиться в зверей окончательно. Устроиться и самим своим существованием плевать в оскаленную морду Судьбы, устроившей глобальную зачистку на планете. Захар смотрел на них и думал: может, действительно, зря? Может, стоит остаться, дожить здесь спокойно и не дергаться попусту? И тут же сам себя оборвал. Хватит. Насиделся в чаще. Больше – не хочется.

К снегоходу подошел Крапленый:

– Ну что, Хирург? Не передумал?

Захар отрицательно помотал головой:

– Нет, Крапленый. Поеду я.

Старый вор лишь пожал плечами. Захар ухмыльнулся и ударил ногой по рычагу, заводя снегоход. Техника коротко взревела и, будто одумавшись, тихо замурчала на холостых оборотах.

– Эй, Крапленый!

Вор, уже отошедший было, вернулся назад. Захар пригнулся к нему и сказал вполголоса:

– В город можете попробовать вернуться. Твари там больше нет. А в колокола священник звонил. Тоже… умер.

Бывший лесник не смог сдержать улыбки, глядя на округлившиеся глаза пахана. Наконец тот пришел в себя.

– Спасибо… Захар. Удачи тебе!

– Спасибо, Крапленый! И тебе удачи! Вам всем. Я еще воспользуюсь твоим приглашением, если вдруг чего.

Не затягивая больше, Захар повернулся в седле, плавно выжал газ, и машина двинулась по глубокому снегу вперед. Въехав на холм, он притормозил, еще раз взглянул на лагерь, лежащий у подножия, и, выкрутив газ, помчался к своему временному убежищу. Времени терять больше не хотелось.

Глава 9. Монастырь

Ржавый засов заскрежетал, отодвигаемый в сторону, дверь отворилась, и тесную клетушку осветил рваный свет факела.

– Эй, ты! Как там тебя? На выход давай, короче.

Захар встал, хрустнул затекшими запястьями и выпрямился перед дверью во весь свой немаленький рост.

– Чего замер? Выходи, говорю. Старшой зовет.

Захар не стал препираться. В конце концов, плохого ему пока ничего не сделали. Смысл дергаться?

Человек за дверью сделал шаг назад, и Захар, пригнувшись, дабы не стукнуться о низкую притолоку, вышел из клетушки.

Широкий двор монастыря был погружен в ночную тьму. Лишь кое-где она слегка рассеивалась тусклым светом факелов, установленных в тех местах, где без освещения совсем уж было нельзя. Как, например, у входа в местную КПЗ.

За дверью стояли двое. Один из ожидающих, невысокий рыжий бородач, держал в руках ружье – старую одностволку. Держал не картинно, не угрожающе. Просто пришел с ней. На всякий случай. Второй с виду был безоружен. В правой руке он держал раритетный фонарь-«переноску», с трепещущим в глубине огоньком пламени, а левую засунул в карман.

Захар внимательно осмотрел обоих и вопросительно вскинул брови.

Рыжий посмотрел на него испытующе и мотнул головой в ответ, обозначая направление, в котором следовало двигаться.

– Да ты говорун, – пробормотал Захар.

Через несколько шагов его обогнал тот, что с фонарем, но толку от этого особого Захар не увидел. Тусклый свет если и освещал что-то – то только для того, кто фонарь и нес. Сам же лесник успел споткнуться по дороге уже несколько раз.

Днем, когда его вели по территории, он заметил, насколько тут все неплохо. И даже технологично при необходимости. Одни ангары со снегарями чего стоят. Когда его проводили мимо ворот, за которыми скрылся и его «Кот», он четко услышал запах сварки, а потом услышал и характерные звуки работающего сварочного аппарата. Да и то место, где его взяли – не просто так там все, для антуража, верно? Так чего ж тут темно тогда так, как в жопе негра-то? Хотя… А правильно же. Нахрена тратить ресурс генераторов? Зачем палить топливо, гонять почем зря электростанцию? Ток и от нее, и от ветряков можно набирать в аккумуляторы, а потом и расходовать при необходимости. Так же? Так. Все правильно делает тот, кто тут рулит всем этим хозяйством. Экономия должна быть экономной. Ну и рассказывать иллюминацией ночной по секрету всему свету, что тут кто-то неплохо устроился – не нужно. И так днем маскировку не наведешь. А уж ночью – и подавно. Ладно. За старшего тут мужик умный, это видно. Осталось выяснить, насколько. Ну, это станет сейчас понятным. Вот же вляпался. А ведь ничего не предвещало…

* * *

Дорога до Байкала оказалась намного проще, чем он думал. Он готовился к высоченным заносам, к тому, что проехать будет невероятно сложно, а то и вовсе невозможно. Однако это было не так. До самого озера он добрался всего за двое суток, притом что в движении каждый день находился не больше восьми часов. Холодно все же на снегоходе рассекать, даже на небольшой скорости. Поэтому он останавливался каждые четыре часа, разбивал палатку, разжигал примус и отогревался горячим чаем. Остановки выходили долгими, но его все полностью устраивало. Припасов должно было хватить на всю дорогу с запасом, а торопиться ему особо некуда, хотя из головы не уходил дурной сон, в котором Аня говорила «они ждут тебя». Но, во-первых, кто такие эти самые «они» – ему было неизвестно, а во-вторых – если двадцать лет прождали, то и еще подождут, ничего с ними не случится.

Когда после затяжного и нервного подъема на очередную сопку перед ним раскинулась безбрежная белая гладь, Захар даже не сразу понял, что ему все же удалось достигнуть промежуточной цели путешествия. А когда понял – почему-то не обрадовался. Таким недружелюбным, неприветливым выглядел скованный льдом Байкал. Аж тоскливо на душе стало. Только сейчас, увидев озеро своими глазами, а не на карте, посмотрев, как теряется вдали край гладкого, белого поля, Захар в полной мере осознал масштаб предстоящего предприятия. Проехать почти весь Байкал в одиночку, на открытом всем ветрам снегоходе… Дьявол, да на что он вообще надеется? Однако природное упрямство взяло верх. И что, что далеко? Не возвращаться же теперь!

Тряхнув головой, Захар добавил оборотов и начал осторожный спуск.

Ехать он решил не по самому краю, резонно опасаясь возможно хрупкого льда у берегов, а так, чтоб и не терять берег из виду, но и не приближаться к нему. Слишком живы в памяти воспоминания о мишках. Этот край всегда был богат на живность. Но ночевать в любом случае придется на берегу. Тут ничего не поделаешь.

Первый день пути по озеру прошел обыденно и однообразно. Снегоход ворчал, уверенно двигаясь в пространстве, волоча за собой прицеп с припасами и неся на себе мерзнущего Захара, лед издавал странные звуки, а временами раздавался настоящий взрыв, и где-то глубоко под снегом лед пересекала очередная трещина. Услышав этот звук в первый раз, Захар порядком перенервничал. Одно дело – знать о том, что лед лопается от смены уровня воды, или от чрезмерного давления, или от температуры неравномерной, и совсем другое – слышать это лично, когда едешь на тяжелом снегоходе, с припасами на прицепе, а под тобой – в среднем семьсот метров черной холодной воды. Однако вскоре Захар уже привык к этим звукам, не особо на них отвлекаясь.

Первая ночь на озере прошла неспокойно. Кто-то в чаще ходил, хрустел ветками и, кажется, даже рычал. Захар сидел в палатке, держа на коленях карабин и не пытаясь выглянуть наружу, чтобы узнать, кому не спится по ночам. В конце концов он даже привык к этим звукам, а еще через час, убедившись, что никто его сожрать не спешит, махнул рукой и завалился спать.

Следующий день прошел примерно так же, если не считать того факта, что Захару ужасно хотелось спать. Он откровенно клевал носом, и один раз едва не свалился со снегохода. После этого он остановился, хорошенько растер лицо снегом и выпил крепкого чая из термоса, приготовленного еще перед выездом. Но несмотря на все ухищрения, спать хотелось до безумия, и потому он плюнул на все, присмотрел место на берегу и разбил лагерь еще засветло.

А на следующий день случилось то, благодаря чему он и попал сюда и находился сейчас на положении то ли пленника, то ли проходящего фильтрацию – непонятно.

Остановившись перекурить и глотнуть чая, Захар услышал шум. После тишины, стоящей над озером, этот шум очень неприятно резанул по ушам. Первым поползновением было прыгнуть в седло и уехать, но через какое-то время любопытство взяло верх.

Прихватив карабин, Захар направился к берегу и нырнул в заросли, намереваясь пройти по ним до источника шума. Идти пришлось недалеко. В нескольких десятках метров от того места, где он вошел в лес, берег резко вилял вправо. Его на две части делило русло речушки, впадающей в озеро. Сверху быстрая вода была покрыта льдом, текла будто в футляре, но вот выше по течению кто-то этот самый лед сломал.

Казалось бы – ничего интересного. Прошло животное, лед треснул. Можно ехать дальше. Но что-то подсказывало Захару, что животные не ставят кособокие деревянные строения возле речек. И не погружают в разломы во льду портативные гидроэлектростанции. А ничем другим та штука, что вращала лопастями в быстрой воде, быть не могла.

Подойдя ближе, он увидел и толстый кабель, упитанной змеей уползающий к ветхой постройке, слепленной из досок разной степени дряхлости. Скорее всего, там стоял аккумулятор.

Узнать так это или нет он не успел. Увлекшись наблюдениями, лесник выбрался на пригорок. Где его и окликнули.

Дергаться было поздно. Захар медленно опустил карабин на снег и приподнял руки вверх. На пригорке кто-то зашевелился, поднимаясь в полный рост, из-за постройки вышел сурового вида мужик с берданкой в руках, а сзади кто-то ткнул ему стволами между лопаток.

– Твой снегоход на льду? – послышался хриплый голос из-за спины.

– Мой, – не нашел причины отпираться Захар.

Видимо, стоящий за спиной что-то скомандовал жестами, так как один из мужичков с той стороны потрусил вдоль речушки к озеру.

– Иди. На ту сторону.

Немногословные ребята, однако.

Захар аккуратно спустился к речке. На ту сторону был перекинут хлипкий деревянный мостик, жалобно заскрипевший под весом лесника.

Его отвели за пригорок, где стояло два снегохода. Попроще, чем его, постарее с виду. Но и такая техника в здешних краях была признаком роскоши. Интересно, что это за дядьки такие серьезные? На бандитов непохожи вроде. Хотя, с другой стороны, кого сейчас считать бандитом? Самого Захара считать или нет? Вполне могут эти бородатые дядьки его тут грохнуть и прикопать. Не надо судить по оснащению.

Со стороны озера раздался шум двигателя, и в распадок медленно вполз «Арктик Кэт» с прицепом. Судя по широкой ухмылке, которую восседающий за рулем мужик пытался изо всех сил скрыть – такая богатая добыча была им в диковинку. Захар помрачнел еще сильнее. Ну точно грохнут. Кто ж отпустит обладателя такого хабара?

Однако, вопреки ожиданиям, никто убивать Захара не стал. Ему крепко стянули руки и усадили на один из снегоходов. Усадили грамотно, впереди себя. Чтобы, значит, не потерять пленника по дороге. При этом все происходило в полной тишине. Ну и Захар не стал с вопросами лезть. Захотят – скажут. Не захотят – сам увидит. Какая разница?

Ехали недолго. Едва выехав из длинной ложбины между холмами, снегоходы забрали влево, и у Захара отвалилась челюсть.

Примерно в километре от них, на опушке леса, вздымались серые каменные стены. Башенки, зубцы, огромные ворота, сложенные из цельных бревен, загнанных в стальную раму – если бы у него не были связаны руки, он бы обязательно протер глаза. На видимом участке стены прохаживался часовой. По мере приближения к стене, Захар смог рассмотреть добротную одежду серого цвета, бинокль, висящий на груди и «калашников» с внушительной блямбой оптического прицела.

Часовой повернулся к ним спиной и подал какой-то знак. Тут же одна створка ворот начала медленно открываться.

За воротами стояли еще двое с «калашниковыми». Тоже в серой форме, сливающейся с каменными стенами, как и часовой наверху. Процессия притормозила, и один из встречающих подошел к снегоходу, на котором сидел Захар.

– Возле гидрухи взяли. Пялился. Вон его транспорт.

По шевельнувшемуся телу сзади Захар понял, что говоривший показал на его снегоход.

– Сопротивлялся? – хмуро поинтересовался человек с автоматом.

– Нет. Спокойный. И даже вопросов не задавал.

– Ясно. Все равно заприте его. Пусть посидит, пока старшой освободится. Он занят сейчас. Снегоход его в ангар загоните. У, здоровый какой! – Это уже про Захара.

Снегоход снова двинулся с места, медленно въезжая во двор.

Внутренний двор внушал уважение своими размерами. Вдоль стен стояли несколько добротных бараков, в одном из них сверкала сварка. Еще постройки стояли посредине, вытянувшись в несколько рядов. Захар прикинул, что место здесь экономят, а значит, людей тут проживает немало.

«Монастырь! Елки, это же монастырь! – проскочила в голове мысль. – Ну да. Что бы еще строили с таким воистину средневековым размахом? Только то, что в средневековье и строилось. – Интересно, сколько же тут народа?»

Народа во дворе было прилично, и все при деле. Кто-то колол дрова, кто-то возился с большими санями. Мужички, такого же вида, что и «принявшие» Захара, таскали что-то в мешках из одного барака в другой. На противоположной стене маячила фигура часового.

Снегоход снова остановился.

– Технику – в ангар. Да позовите кого-то, пусть этого заберут, обыщут хорошенько да запрут пока. Старшой освободится – будет разбираться – кто, откуда, да чего надо тут ему.

«Спокойный, говорите? Значит, таким и буду. Раз вам западло со мной разговаривать, так и я только со старшим вашим базарить стану.» – злорадно подумал Захар. Так и сделал. Не проронил ни слова ни когда его обыскивали, ни когда вели через двор. Один только раз повернулся и тяжелым взглядом вперился в паренька, что собрал в кучу все снятое с него снаряжение и собрался уходить. Дождавшись, когда тот почувствует взгляд, Захар добавил в голос угрожающих ноток и произнес:

– Не потеряй ничего. А то обижусь.

Подействовало. Парень старался не показать виду, но проняло его знатно. Захар про себя усмехнулся. Так-то.

И вот теперь, после нескольких часов, проведенных на морозе, в тесной клетушке пристройки, его наконец-то соизволил принять Сам. Ну-ну. Посмотрим, чего тут за старшой.

Скрипнула обитая железом дверь, они вошли внутрь. Тут фонарь давал больше света, отражающегося от каменных стен, и Захар смог еще раз убедиться в том, что здание это постройки очень и очень старой.

Они долго шли по коридорам, то спускаясь, то поднимаясь по лестницам. Останься Захар вдруг один – он вряд ли бы нашел дорогу назад. Один раз они прошли через очень оживленный этаж. Здесь было светло и жарко, по коридору бегали дети, и за дверью слышался женский смех. Захара будто током ударило. До него только сейчас дошло, что он уже много лет не то что не видел женщины – даже не слышал женского голоса. Если не считать, конечно, Ани, приходящей в его сны в последнее время все чаще. И этот вот смех будто молотом в грудь ударил. Вдруг захотелось увидеть женщину, прикоснуться к ней, провести заскорузлым пальцем по нежной белой коже. Нет, никакого сексуального контекста. Хотя, если задуматься…

– Иди давай! Встал он тут!

Оказывается, он аж остановился, и тут же в первый раз за все время шествия его пихнули в спину стволами ружья. Ну да. Женщины и дети. Генофонд колонии. Единственный шанс на выживание. Немудрено, что провожатый разнервничался.

– Иду, иду. Только с игрушкой своей осторожнее будь. Она стреляет иногда, – прогудел Захар, продолжая играть роль крутого парня. Или уже не играть? Лесник затруднялся сказать, насколько он изменился, как за эти восемь лет, прошедшие с начала Срани, так и за то недолгое время, что он находился в пути. Но что-то подсказывало ему, что трансформации, произошедшие с его психикой с того момента, как он покинул дом, едва ли были сильнее всего одного события, навсегда изменившего Захара.

Дойдя до конца коридора, идущий впереди открыл двери, и они снова вышли на лестницу. Только здесь его провожатые расслабились. М-да. Не надо бы мужиков против себя настраивать. Хотя он что? Да ничего он. Просто остановился.

– Стой тут, – пробурчал мужик с фонарем, когда они уперлись в дверь, которой заканчивался коридор. Сам же он вошел в двери. Послышался стук кулака по дереву, скрип несмазанных петель, и глубокий, хорошо поставленный голос спросил:

– Привели?

– Ну да, – ответил провожатый.

– Пусть заходит.

– Нам с ним или тут подождать?

– Спать идите. Отработали на сегодня. Хотя нет, стой. Ты останься. А Федор пусть идет. Жена уже, небось, заждалась.

Жена… Захар покатал полузабытое слово на языке. Вы поглядите, какая у них тут роскошь! Жена, понимаешь, постоянная… Значит, приличное общество. Только вот где они баб столько набрали? Интересно вообще, что это за поселение. С виду-то монастырь, только вот живут в нем точно не монахи.

– Заходи, – снова мотнул головой повеселевший рыжий, также услышавший разговор.

Захар пожал плечами и шагнул вперед. За дверью оказалась небольшая прихожая. Справа стоял деревянный стол со скамьей, слева пристроился большой сундук. Не задерживаясь, Захар прошел ко второй двери, открыл ее и остановился на пороге, оглядываясь.

Тут было тепло и уютно. В углу потрескивала поленьями небольшая печка, обмазанная глиной, посредине стоял круглый стол, чуть в стороне – стол поменьше, обычный. Если первый стол пустовал, то второй, наоборот, был завален бумагами. Но нельзя сказать, что на нем был беспорядок, нет. Бумаги были аккуратно разложены по стопкам и лежали едва ли не в шахматном порядке – видно было, что владелец этого кабинета любит чистоту. Возле стола стояло кожаное кресло внушительного размера, в углу – большой железный ящик – сейф, старый еще, советского производства. Всю левую стену занимал шкаф с книгами. На потолке вполнакала горела электрическая лампочка – надо же! На себе не экономим, значит? Последней подмеченной Захаром деталью был пистолет, тускло поблескивающий воронением на краю стола.

Хозяин кабинета стоял у окна, заложив руки за спину. Красуется или действительно настолько задумчив, что стоит, пялясь в окно и не реагируя на гостя? Будто услышав мысли Захара, здешний глава развернулся и подошел к столу. Захар смог рассмотреть его получше.

В плотном свитере с высоким горлом и серых шерстяных штанах. Среднего роста, коренастый и крепкий, с ухоженной бородой до груди, волосы аккуратно острижены под машинку. На вид – лет пятьдесят. Под густыми бровями блестели умные серые глаза.

– Ну заходи-заходи, тепло не выпускай.

К вящему удивлению лесника, старший вышел из-за стола и протянул ему руку для приветствия.

– Андрей.

Хмыкнув про себя, Захар пожал протянутую руку. Рукопожатие у Андрея было крепким и уверенным.

– Захар.

Андрей кивнул на стул напротив своего стола и бросил мужичку, так и торчащему у двери.

– Сереж, сделай нам чайку, пожалуйста. Будешь чай, Захар? Хороший, на травках. Успокаивает и сил придает, – Андрей будто рекламировал чай.

Захар, намерзшийся на улице, жеманничать не стал.

– Буду.

А потом не выдержал и спросил:

– А это вы всех гостей сначала на улице морозите, а потом чаем отпаиваете? Или только меня?

Андрей удивленно вскинул брови: