Союз нерушимый

Услышав эти слова, парень вздрогнул и повернулся к Андрею, глядя на него широко раскрытыми глазами.

- Я что-то не то сказал? Инженер Куксенко применил катушки в своей схеме и генерация стала устойчивой. Потому, что ёмкость лампы вместе с катушкой образуют колебательный контур.

Глаза у парня сделались еще шире, что казалось невозможным, и буквально взлетели на широкий крутой лоб. А на длинном и ровном носу выступили капельки пота.

- Я... Ты... Контур... Ты откуда мою схему знаешь?!

'Во, блин, вляпался. Говорила мама - не торопись языком молоть, да черта с два сынок послушал. Кристадин, кристадин... Так, Нижний Новгород, кристадин, 31-й год. Мать! Не в Лосева ли я вляпался? С другой стороны - 'моя схема'. Блин, хоть бы фотография его приличная сохранилась. Посмотрим: лицо узкое, щеки впалые, длинный нос, глаза смотрят куда-то вверх. По-моему, похож'.

- Но ты же Олег Лосев, верно? А про твою схему в журнале читал.

- В каком журнале?!

- В каком, каком... 'Радио всем' называется. Забыл?

Парень сглотнул и немного успокоился. Резко поднялся, рассыпав листы бумаги по полу беседки. Наклонился, собрал записи и снова сел, повернувшись к Андрею.

- Ты извини, друг. Это от неожиданности. Я над этой схемой месяц бьюсь, а тут подходит какой-то прохожий и начинает мне про контур говорить. Вот и... А ты что, радиоделом увлекаешься?

- 'Увлекаешься' - слишком сильно сказано. Так, интересуюсь по мере возможности. Учетчик я, на 'Красном Сормово'.

- Хорошие у нас сегодня учетчики пошли, колебательные контуры знают. Кроме шуток, откуда мою схему так хорошо знаешь?

- 'Так хорошо', это как? Как я её вообще могу знать, если ты её рисовал вживую, когда я подошел? Это же радиоприемник? Детекторный. А ты усилитель на кристадине сочиняешь. Кстати, а почему именно цинкит?

Глаза у парня снова начали раскрываться. 'Стоп, хорош. Так у него совсем башню сорвет. Да что за нервные изобретатели пошли?! Чуть что, как барышни в обморок норовят. Я же ничего особенного и не сказал. Уй, бли-и-ин! Совсем ты, Андрюха, мозги потерял. Это у нас, там, каждый шкет телемастером назывался, и горсть конденсаторов в кармане таскал. А сейчас-то радио из разряда фантастики, передовой край науки, так сказать. И вдруг какой-то учетчик про него как про что-то совершенно привычное рассуждает. Так, придется врать чего-нибудь'.

- Олег, ты чего опять? Ты на меня так не реагируй, это у меня со школы. Я когда с колхозным стадом под грозу попал, меня здорово оглушило, когда молния рядом шарахнула. Двух коров насмерть, а у меня вот какая-то ерунда в мозгах произошла. Что увижу - запоминаю сразу. Любую железку понимаю. Меня председатель ни в какую из колхоза на завод отпускать не хотел, еле упросил. Фельдшер говорил, что я этот, уникум, во.

- Иди к черту, Андрей. Уникум он, понимаешь. Ты мне повтори, что ты про кристадин сказал. Какой еще усилитель? Чего усилитель?..

Подошедшая к беседке Наташа, с любопытством смотрела на двух молодых людей, увлеченно рисующих что-то, перебивая друг друга, на клочках бумаги. С минуту постояла, а потом бесцеремонно втиснулась между ними, растолкав их острыми локтями.

- О, Натка. Извини, пожалуйста, увлеклись. Ты знаешь, с кем я тебя сейчас познакомлю?! Вот, знакомься - Олег Лосев. Наш гений радио. Помнишь, мы с тобой журнал читали? Вот, его работа. Здорово, правда?

- Очень приятно, Наташа. А что это Вы тут рисуете? А, поняла. Детекторный радиоприемник.

Буквально отключившийся после этих слов Лосев, совместными усилиями был приведен в чувство, обрызган водой, за которой Андрею пришлось спуститься к самому берегу, и усажен в угол беседки. Немного придя в себя, изобретатель взял с них честное благородное слово, что через два дня они придут к нему в лабораторию, где он познакомит их с руководителем лаборатории, выдающимся физиком, Михаилом Александровичем Бонч-Бруевичем, и всеми своими коллегами. Наташка с визгом радости согласилась сразу, а Андрей просто, молча, кивнул. Кто-кто, а он знал, как встречают ученые посторонние таланты. Оставалось надеяться, что теперешние ученые действительно ученые, а не носители ученых званий. Ну, там посмотрим. Опыт так называемых 'ученых диспутов' у него был не малый. Начиная с самого первого, на котором ему довелось присутствовать. Когда он только пришел работать в институт, в его лаборатории работал старый инженер по фамилии Зборовский. Старый не по возрасту, а по опыту. И вот, первый ученый совет, на котором как раз Зборовский делал доклад о результатах своих исследований. Он развешивал плакаты и графики, когда из зала раздался ехидный голос:

- Ну, вот. Не иначе, докторская.

И спокойный ответ Зборовского, ни на мгновение не прервавшего своё занятие:

- Не угадал. 'Краковская'.

А потом, помахав новому знакомому на прощание и взявшись за руки, Наташа и Андрей медленно пошли к речному порту. Свидание, всё-таки.

Новиков

'Вот и лето прошло - словно и не бывало'. Даже не прошло, а пролетело, просвистело. Новиков, несмотря на все свое здоровье, почернел как головешка, осунулся, давно забыл, что такое нормально поспать и спокойно поесть. Что уж говорить про остальных. Народ буквально с ног валился. Приходилось внимательно следить, чтобы не перегнуть палку. А то люди могли просто сломаться от усталости. Подключил медиков. Задействовал Ковалева. Хотя замполита и подгонять не надо было. Тот сам все прекрасно понимал. И Новиков, в который раз, сам себе завидовал - повезло ему с комиссаром. Но дело делалось, и это было самое главное. Дивизия становилась единым организмом. Слаженным и смертоносным. До идеала, по мнению Новикова, было еще далеко, но идеал - это штука такая, недостижимая. Хотя стремиться к нему надо. Собственно пришло время делать первые выводы, и Новиков решил собрать совещание с участием командиров полков, батальонов, начальников служб и их заместителями. Поговорить было о чем.

В том, что тем для обсуждения на таком совещании накопилось преизрядно, Новиков не ошибся. Три месяца он гонял полки и батальоны до седьмого пота. Учил, объяснял, если было необходимо, заставлял. Но времени объяснять всем и каждому, зачем это необходимо - просто не было. А вот теперь появились и повод и возможность. И начинать пришлось с Китая. С того, чему он, командир дивизии, там научился.

- Любая несогласованность в действиях частей и подразделений - это неоправданные потери. И, чаще всего, невыполнение боевого задания. Войны без потерь не бывает. Это правильно. Но неоправданные потери - это не просто ошибка командира - это преступление! Родина доверила нам жизни своих сыновей не для того что бы мы их по дурости и лености в землю укладывали. А для того, чтобы врага били и побеждали. И если возникает необходимость выполнения приказа - 'Любой ценой!', - то это чаще всего результат ошибки командира. Недооценил противника. Не рассчитал свои силы. А цена выполнения такого приказа - жизни бойцов и командиров.

Он-то видел, к чему приводит такое командование. На своей шкуре испытал, когда его бригаду, бросили затыкать прорыв. Почему? А потому, что не перевелись еще 'коверные' командиры и горе - теоретики.

Бригада Ротмистрова, обеспечивавшая устойчивость всего левого фланга группировки советских войск, была брошена в бой с приказом: 'Любой ценой обеспечить взятие к 1 мая, населенного пункта Цуяхинь.'. И ведь приказ отдавал не командующий группировкой Чуйков, он в то время лежал в госпитале, а член военного совета совместно с приехавшими партийными деятелями. Ротмистров бросился выполнять приказ со всей дури, иначе не скажешь. И горели среди улочек никому не нужного городка, до этого непобедимые Т-19! А эта очкастая тварь, все гнала и гнала на убой, свои батальоны. Пока гнать оказалось некого. А китайцы потом просто ушли из городка. Он им и не нужен был. Как и нам. Ломалась вся конфигурация фронта и для его обороны сил требовалось в несколько раз больше, чем, если бы он оставался у китайцев. А в Москву уже летели победные телеграммы. Вот только результат оказался для этих 'полководцев' не тот, которого они ожидали. Вместо новеньких дырочек на мундирах под ордена им в срочном порядке сделали новые дырочки в их 'гениальных' головах. А только что сформированной бригаде Новикова, пришлось затыкать дыру в обороне. Заткнули. Успели. Но какой ценой! До трети лично состава осталось лежать в маньчжурской земле. И что с того, что потери китайцев были в десятки раз больше, а нарком обороны вынес благодарность всему личному составу. Бесцельно загубленные жизни не вернешь. А о захваченных в плен в городке танкистах и вспоминать не хочется. Даже ему, прошедшему школу жизни конца двадцатого века, выдержка отказала, когда он увидел, что с ними сделали. Почти сорок молодых ребят. Было. Остались мелко нарезанные кусочки тел, присыпанные солью. Это что бы кровь останавливалась! А командира батальона нашли с разрезанным животом куда ему, живому! - засыпали негашеную известь. Единственное на что его хватило, это отнять камеру у блюющего корреспондента 'Красной звезды' и снимать, снимать, пока не кончилась пленка. А потом... Потом, оказалось, что ни одного китайца в плен не взяли. Это для официального отчета. Просто не осталось их в живых. Как и спирта. Это была тризна. Другого определения у Новикова не было. Начальство все, конечно, поняло. Но мер не принимало. Не зря он все ЭТО, снимал на камеру.

Зато потом, через месяц, когда бригада была уже подготовлена к боям, когда Новиков со спокойной совестью смог доложить, что формирование и подготовка бригады закончены - вот тогда они показали, и китайцам, и японцам, что такое современная маневренная война. Введенная в прорыв бригада, громила тылы и подходящие подкрепления. Захватила, если можно такое сказать о куче трупов, несколько штабов. И завершая окружение китайской группировки, соединилась с бригадой Катукова. И все это с минимальными потерями.

Вот об этом он и рассказывал командирам.

- А теперь представьте, какой круг задач может и должна решать танковая дивизия. И какой согласованности требуется добиться в наших действиях, чтобы наш удар был для врага страшен, а оборона неприступна.

Я знаю, что все устали. Что и люди и техника на пределе. Но время сейчас такое, что нет у нас с вами возможности подготовку проводить спокойно и не торопясь. Наш опыт нужен всей армии. Мы первые! И нам особенно трудно. Но это не только тяжкий труд - это и почет. Это признание нашим правительством и командованием того, что на нас можно положиться. И нам нельзя, права мы такого не имеем, обмануть это доверие.

Новиков смотрел на лица командиров. Молодые, обветренные. Смотрят с пониманием. И есть в этих лицах, в этих глазах, что такое... Уверенность! Да, именно так. Уверенность в своих силах. И вера в него, как в командира. Значит, все было не зря. И теперь надо не растерять, эту уверенность. Надо её закрепить. Чтобы это осознание собственной силы стало плотью и кровью. Чтобы это почувствовали не только командиры, но и бойцы.

Зарядившие осенние дожди принесли с собой долгожданную передышку. Занимались обслуживанием поработавшей техники, принимали новую, изучали теорию и часами сидели на тренажерах. Но по сравнению с прошедшим летом, это был отдых. Правда, недолгий. По первым холодам предстояли большие маневры, в которых, судя по намекам в письме Роммеля, могли участвовать и немецкие войска. Каким образом части Вермахта окажутся здесь в Поволжье, это было для Новикова загадкой. Единственный реальный путь, это через Ленинград. Перебросить туда дивизию морским путем, а потом перевезти её через половину России, задача фантастически сложная, и ради участия в обычных маневрах вряд ли реализуемая. Значит, за этим кроется еще что-то. А что? Ответ напрашивался. Но слишком уж фантастический! Высадка войскового десанта. Вроде бы больше ничего достойного приложенным усилиям быть не может. Не слабо! А если подумать, как следует, то целью такого десанта могут быть только Британия или Норвегия. Вот так вот. Но такие мысли лучше держать при себе. От греха, так сказать.

'А не лучше ли вам, товарищ комдив, воспользоваться возможностью, пока она есть, и посвятить несколько дней своей семье. В театр сходить. В кино. Давно ведь обещал Мишке, что схожу с ним на 'Истребителей'. А потом оставим детей на попечение няни и с Танюшей в ресторан. Ну а после ресторана... Ох, как же я оказывается по тебе соскучился, белочка ты моя. Все, решено. Сегодня дела доделываю и на пару дней посылаю все к черту! Комдив я, или погулять вышел?!' - мысли о семье, о доме. А по спине мурашки волной, от предстоящего праздника души.

Праздник действительно удался. Что нам непогода, когда мы на машине! И в кинотеатре побывали. И в оперный попали. Смотрел Новиков на сияющие лица детей, на буквально светящиеся от счастья глаз жены и ругал себя последними словами. И клялся себе, что будет уделять семье больше времени, что больше не будет пропадать неделями, а то и месяцами. А в глубине души понимал, что ничего он изменить не сможет. Что не то сейчас время. Что это счастье может закончиться в любой момент. И что жена это тоже прекрасно понимает. И возможно именно поэтому, каждый проведенный в семье день, а тем более ночь - становятся таким вот праздником. Смотрел на свою Тюшу-Танюшу, такую очаровательную в вечернем облегающем платье. И не скажешь что мать двоих детей! И никак не мог дождаться, когда же закончится этот спектакль. Но выдержал до конца. И обещанный ресторан тоже был. И награда, от прекрасно чувствовавшей его нетерпение жены тоже была. Два дня сказки! И две ночи.

И вновь ревут моторы. Сотрясают землю своей многотонной массой танки. 'Царица полей' - пересевшая на бронетранспортеры, все так же учится стремительно закапываться в эту дрожащую землю, и выковыривать от туда других. 'Боги войны' - получившие в свое распоряжение новые орудия на механической тяге, больше не отстают от танков. Самоходки, грозно покачивая длинными стволами, готовы в любой момент разнести все, что мешает стремительному продвижению танков. Сила! Сила и мощь. Как прав был Александр III, царь и самодержец, когда говорил, что у России есть только два верных союзника - её армия, и её флот.

Как же можно этого не понимать! Как мы смогли допустить, чтобы русскую армию и флот уничтожили? Почему позволили продавать новейшие корабли, построенные на народные деньги, по цене металлолома?! Смотрели по телевизору, как режут подаренными 'благодетелями' из-за океана инструментами самолеты и не возмущались! Не выкинули из страны к чертовой матери, этих реформаторов! Как?! Почему?! Сколько лет прошло, а эти вопросы по-прежнему мучили Новикова. Да, мы уже не верили власти. Но причем здесь армия?! Правительства приходят и уходят, а страна остается. И она должна быть защищена. Ответов не было. Были только догадки и чувство горечи и ненависти, так ни куда и не прошедшее за это время.

Приказ пришел вместе с первым снегом и морозом. Распечатав конверт и ознакомившись с приказом, Новиков не выдержал и смачно помянул и чертей и их прародителей и тех, кто им потворствует. Читавший приказ вместе с ним Черфас, только уважительно крякнул. И сам бы хотел, но так у него не получалось.

Собственно все было честь по чести. Приказ они ждали и к маневрам были готовы. Но вот то, что прибыть на эти маневры надо своим ходом, да за пятьсот километров - это была новость. И крайне неприятная. Это расстояние превышало нормативный пробег гусеничной техники почти на сто км. А времени в обрез. Вот и крутись комдив.

Пришлось крутиться. Выход нашли. Но вот возможность подобного решения для обычной дивизии была под большим вопросом. Все-таки дивизия имела не стандартный ремпарк, а чуть ли не ремонтный завод. Вот этим и решили воспользоваться. Вместе с разведкой, вперед по маршруту, уходили передвижные мастерские. Станции делали через каждые 70-100 км. Полковые мастерские шли в составе полков. А замыкали колонну передвижные мастерские службы тыла дивизии. Так и дошли. И все машины привели. Хотя каких усилий это стоило техникам... Эх, рыцари гаечного ключа и отвертки. Тяжек ваш труд. И незаметен. Но ведь так и должно быть, если все работает как надо.

Прибытие на место в полном составе это конечно здорово, но это даже не полдела. Командование подготовило еще множество всяческих каверз, видимо с одной целью - утяжелить и без того не легкую службу танкистам. Шутка конечно, но от этого не легче.

Силы для проведения учений были задействованы просто огромные. И задачи по ходу отрабатывались самые разнообразные. Причем в отличие от уже привычных сценариев, на этот раз все постарались приблизить к реальности.

Собственно пред сторонами были поставлены только самые общие задачи. А уж как вы их будите выполнять, это только от вас зависит.

'Синие', в состав которых входили и три! дивизии вермахта, одна танковая, две пехотные и две стрелковых дивизии РККА, наступают на позиции красных. Всё. Все условия. 'Красные', под командованием Тимошенко, начали учение ограниченными силами. Подкрепление приходило постепенно. 'Синие', полностью готовая ударная группировка, наступали, наращивая удар.

Вот Новикову и довелось воочию убедиться, что побеждает не столько техника, сколько правильное её использование. 'Синие', под командованием генерала Герда фон Рунштеда, провели классическую операцию. Нанесли несколько массированных ударов, сконцентрировав все подвижные соединения в две ударные группировки. А Тимошенко? Тимошенко умудрился вытянуть свои войска почти в линию, и к исходу первых суток эта линия оказалась рассечена и войска вынуждены были сражаться в полуокружении. Прибывающие подкрепления вводились в бой по мере прибытия и конечно, тут же перемалывались наступающим противником. Видимо в штабе 'красных' царила тихая паника. Как же так?! Красные проигрывают! Это не по правилам! Положение спас Рокоссовский, под командование которого была передана дивизия Новикова. Сосредоточив против наступающего противника все наличные противотанковые средства и закопав пехоту по уши, он сумел задержать наступление 'синих'. И перегруппировав часть сил, нанес удар через болотистую местность, по их флангу. А вот дальше началась каша.

Находящийся на острие удара Новиков, не стал дожидаться отставшую пехоту из стрелковой дивизии и вышел в тыл наступающей группировки, заблокировав дороги и умудрившись по пути захватить аэродром. В это время вторая ударная группировка 'синих', под командованием Роммеля, полностью прорвала фронт и вышла в тыл войск Тимошенко. На этом учения были остановлены.

Такого разбора Новиков до этого не видел и не слышал. И хотя ему лично за действия своей дивизии краснеть не пришлось, но слушать разбор действий 'красных' было стыдно. Тем более что разбор проводил сам Фрунзе. Досталось, и 'синим', которые проворонили контрудар Рокоссовского, после чего их основные коммуникации оказались перерезаны и блокированы.

Выступление Тимошенко Новиков слушать не мог. Отвратительное зрелище, когда большой, сильный и не глупый человек, мнется, исходит потом и пытается объяснить свои действия 'линией партии'.

А вот выступление Рунштеда выслушал с максимальным вниманием. У этого генерала было, чему поучится. В том числе и самообладанию. Благо, что немецкий язык Новиков выучил еще в Казанской танковой. Слушать выступление генерала через переводчика - это занятие не для слабонервных. Но разбор он провел классический - с цифрами, схемами, хронометражем. И вывод сделал очень необычный, если исходить из хода учений.

- В заключение, вынужден признать тот факт, что в условиях реальных боевых действий армия 'синих' оказалась бы на грани поражения или оперативного коллапса. Дальнейшее развитие наступления, без привлечения дополнительных сил и средств, по не контролируемой территории с устойчивыми очагами обороны в тылу наступающих войск и перерезанными линиями снабжения - обреченно на провал. Следует отметить тот факт, что при планировании маневров не были учтены работы генералов Триандафиллова и Шапошникова, по теории глубокой наступательной операции.

А под конец, Рунштед, пролил бальзам на израненную душу Новикова - признав подготовку и действия танковой дивизии безупречными.

Ну а потом все поехало по накатанной дорожке. Командиры ударных группировок. Командиры дивизий и отдельных полков. Служба тыла. Отчеты. Предложения. Разборки - а как же без них! Вот только доклады Роммеля и Новикова были отменены.

С Эрвином Новикову удалось встретиться только в перерыве. Посмотрели друг на друга и, неожиданно, крепко обнялись. Стояли, курили в стороне ото всех и не столько разговаривали, сколько смотрели. Тяжело начинать разговор после долгой разлуки. А Роммель, за прошедшие годы, заматерел - этакий матерый, опытный и страшный в бою волчище. Но постепенно разговорились. Оказывается, Роммель тоже успел отметиться в Китае. Только в отличие от Новикова непосредственного участия в боях не принимал, состоял советником-наблюдателм при штабе японской армии. Так и перерыв пролетел незаметно. Но успели договориться, что обязательно встретятся.

Честно говоря, вторую половину совещания, Новиков выдержал с трудом. И не содержание выступлений в этом виновато. Здесь все было правильно и по делу. Просто устал. Но все когда-нибудь, заканчивается - закончилось и совещание. Вот только отдохнуть не получилось.

Не успел Новиков подняться со своего места, как к нему протиснулся порученец и передал приглашение наркома обороны, остаться. Приглашение начальника - приказ для подчиненного. Истина старая. Пришлось с невозмутимым видом, мол, мы и не такое видали, проследовать за порученцем.

Встреча оказалась в узком и весьма необычном кругу. Фрунзе, Рунштед, Роммель, Рокоссовский, Новиков и первый замнаркома НКГБ Берия. Тот самый Лаврентий Павлович. Вот кого Новиков ни как не ожидал здесь увидеть. Конечно, до таких высот, как в старом мире Новикова, он не взлетел, но фигурой был весьма заметной и влиятельной. В число его, наверняка многочисленных, обязанностей входило и курирование оборонной промышленности и научных исследований. Не больше, но и не меньше.

Вот в такой компании и состоялся очень необычный разговор, на очень интересную тему. 'Каким образом добиться максимального обеспечения защиты сухопутных границ, без перенапряжения мобилизационных и промышленных ресурсов, и при этом обеспечить не только оборону, но стремительно наращиваемый ответный удар'. Как вам такая задача? И почему этот вопрос задают именно им, полевым командирам? Ну, Рунштед - понятно. Он еще до первой мировой академию Генерального штаба заканчивал. А они тут причем? Да и присутствие Берии.

Но как раз Берия такой состав и объяснил.

- Не удивляйтесь, что мы вас пригласили в таком составе. Поставленный товарищем наркомом вопрос конечно уже неоднократно и всесторонне рассматривался и разрабатывался как в Генеральном штабе, так и в правительстве и наркоматах. Но все существующие разработки основаны на современном, если не сказать вчерашнем, техническом оснащении армии. Мы обязаны смотреть вперед. В том числе и для того, чтобы правильно определить приоритеты для нашей науки и промышленности. Вы постоянно работаете с новой техникой. Вам лучше других, на практике, видны её сильные и слабые стороны. Что нам нужно еще? И как мы можем лучше использовать то, что имеем? Вот в этом направлении мы и хотим услышать от вас советы и пожелания.

В общем-то, правильно. Ну, кто лучше полевых командиров мог знать о реальных возможностях техники. Если конечно командир нормальный. И нельзя сказать, что Новиков о таких вопросах не задумывался. Задумывался. И еще как задумывался. И с Роммелем, и с Катуковым, и с Черфасом на эти темы спорили неоднократно. Но такой подход на государственном уровне? Это впечатляет! 'А предложения у нас имеются. Вот только подождем немного, что другие скажут'.

Фрунзе

Народный комиссар по военным и морским делам Союза Советских Социалистических Республик Михаил Васильевич Фрунзе, сидел в мягком удобном кресле и, оторвавшись от разложенных перед ним бумаг, смотрел, отодвинув шторку, через квадратный иллюминатор на проплывавшую далеко в низу землю. Два мощных мотора BMW по 1200 л.с., равномерно гудели, невольно навевая дрему. С высоты семи километров, на которой шел ПБ (пассажирский Бартини), земля казалась темным размытым ковром с непонятным рисунком. Сумерки уже начали стирать краски, только зеркала множества рек и озер вспыхивали тревожными отблесками заката. А здесь, на верху, было еще совсем светло. До последней заклепки видны необычно, в виде 'обратной чайки', загнутые крылья и радужный диск пропеллера. Пассажирский салон, впервые в мире, полностью герметизирован. Тепло и комфортно. Не верится, что за окном - 40° по Цельсию. Вдали, у горизонта появилась свинцово-серая полоска - Белое море. Земля под крылом накренилась на несколько секунд и вновь встала на место. Гул моторов стал тише. 'Начинаем снижаться' - отметил про себя Фрунзе. Открылась дверь в кабину пилотов, и штурман доложил, что через сорок минут посадка в Северодвинске. Сосредоточиться на работе, все равно не удастся. Фрунзе аккуратно сложил документы в папку и, откинувшись на спинку кресла, снова посмотрел в окно. 'Какая замечательная, все-таки, машина! В прошлом году больше суток пришлось трястись на поезде, а тут - четыре часа и на месте. И ведь нашлись идиоты, хотели закрыть проект. На Бартини всех собак понавешали - 'космополит', 'агент империализма'. Хотя нет, не идиоты, настоящие враги. Враги всего, что с таким трудом удалось создать. Эти свое получили. Строек в стране много, а рабочих рук не хватает. Не хотели честно жить и работать за совесть, будут работать за страх и приносить конкретную пользу'. Вспомнилась реакция Сталина, когда ему докладывали о возникших у КБ Бартини проблемах. Сталин, молча, выслушал доклад, посмотрел на представленные фотографии уже готовой опытной модели и её технические данные. Неторопливо отодвинул их на край стола. Сделал несколько шагов по кабинету, как будто в глубокой задумчивости. Неожиданно резко подошел к вскочившему при его приближении наркому ГБ Зиньковскому.

- Вы не считаете, что вам пора на заслуженный отдых, товарищ Зиньковский? Товарищ Сталин и товарищ Арсений будут без Вас охранять наше государство и оберегать покой наших талантливых конструкторов. А Вы в это время будете пить молодое вино, где-нибудь в Сочи. Видимо, товарищ Зиньковский считает, что со всеми врагами уже покончено, и можно отдыхать. Я вас правильно понял?

-Никак нет, товарищ Сталин.

Зиньковский стоял красный, как свежесвареный рак. Его гладко выбритая голова покрылась крупными каплями пота.

-Что, никак нет? Я вас не правильно понял? Или вы не хотите на отдых?

Сталин в упор смотрел на наркома. Взгляда его желтоватых, тигриных глаз боялись, мало, кто мог его выдержать. Нарком покраснел еще больше, хотя казалось что уже некуда, но выдержал.

-Я вижу, что вы поняли свою ошибку. Один умный британец как-то сказал: 'Это хуже чем преступление - это ошибка'. Возможно, я сказал не совсем верно, но я думаю, вы меня поняли.

-Так точно, товарищ Сталин. Понял.

-Я вам верю. Но проверю.

Фрунзе невольно улыбнулся, вспоминая этот эпизод. Зиньковский был человеком необычайно умным и, конечно, все понял сразу, но подержал опасную игру. Реакция ГБ была молниеносной. Вытрясли всех, кто писал, кто подталкивал, кто вставлял палки в колеса. Здорово получили по шапке некоторые сотрудники ЦАГИ вместе с Туполевым. Особисты, курировавшие КБ, теперь занимались лесоповалом в особо тяжелых климатических условиях. А 'гениальнейшие конструкторы' теперь трудились под строгим присмотром НКГБ в местах не столько отдаленных, сколько закрытых. Как результат, лучший в мире пассажирский самолет уже год работает на международных и дальних авиалиниях, покоряя всех комфортом, скоростью (почти 500 км/час) и дальностью (почти 5000 км). На его основе создается стратегический бомбардировщик, способный доставить 5000 кг на то же расстояние со скоростью, превышавшей скорость большинства истребителей, на недоступной для них высоте. Полученная головомойка пошла на пользу и специалистам ЦАГИ. Совместно с немецкой фирмой Хенкеля ведут разработку машины с совершенно фантастическими параметрами - 8 тонн на 8 тысяч километров. Здесь успели вовремя. А сколько таких проектов, идей осталось не реализованными. Скольким талантливым и инициативным отбили всякое желание творить, заниматься нужным стране делом. Как одолеть эту тупую, страшную в своей агрессивной невежественности силу. 'Я волком бы выгрыз бюрократизм...'. Недавно Сталин показал письмо одного служащего. Тот предлагал бороться с бюрократами их же методами - на каждый случай отказа, что бы писали десять бумаг в разные инстанции, а в случае положительного решения - одну. Горько посмеялись, но рациональное зерно в этом есть. По ассоциации мысли перескочили на разговор с полковником Новиковым. Тогда, вернувшись в наркомат, Фрунзе, несмотря на поздний час, вызвал всех своих замов и велел в течение максимум одной недели разобраться, кто был инициатором экономии патронов и снарядов при проведении учебных стрельб, кто в этом наиболее преуспел, и какая мразь вместо боевой подготовки заставляет заниматься бойцов хозяйственными работами. Ответственным за исполнение назначил своего первого зама - Григория Котовского. Этот спуску не даст. 'А Новиков был прав, систему подготовки бойцов надо менять. Ведь получается, что солдат царской армии, несмотря на свою забитость и неграмотность, был подготовлен не в пример лучше, чем наши красноармейцы'.

'Боец - красноармеец' - Фрунзе несколько раз повторил про себя это словосочетание: 'Странно. Бьемся за возрождение идей государства, а старые стереотипы отринуть не можем. Если во главу угла ставим принцип служения народу, а не идее, то какая к черту Красная армия. У нас Советское государство, а значит и армия должна быть Советская. А в армии государства должны служить солдаты, а не бойцы. Слово то, какое - боец, невольно вспоминается драка на кулаках. Вернусь в Москву, надо обязательно обсудить эту идею.

Страна. Государство. Родина. Отчизна. Как много значат эти понятия для абсолютного большинства людей. Родина - это мать, жена, дети, друзья и товарищи. Твой дом, твоя улица, твой город. Наконец - это твоя страна. За это будут биться насмерть все. А за идею, пусть даже самую великую, только единицы. Идея - это что-то от ума, а долг и верность - от души, от сердца'.

Самолет слегка тряхнуло на невидимом воздушном ухабе и словно встряхнуло мысли. Вспомнился 24-й год. В стране разруха, голод. Промышленность стоит. И в этой нищей стране - пяти с половиной миллионная армия - полупартизанская, готовая слушаться только своих командиров. Такая же, как вся страна - раздетая, разутая, полуголодная, обозленная на всех и на всё. И на всём этом убогом и одновременно страшном фоне чаще всего невидимая, но от того не менее жестокая, борьба за власть. Смерть Ленина словно сняла плотину. Политические разногласия превратились в войну. 'Межфракционная дискуссия' - мать её так и разэтак. Это только для газет, а на самом деле война, война с настоящими и политическими трупами. Война между теми, кто несмотря ни на что, пытается вытащить страну из той пропасти, в которую она с каждым днем катится все быстрее и быстрее и теми, кто в этом падении пытается прихватить с собой весь мир. Апологеты мировой революции. Они ненавидели страну, в которой жили, её народ, её культуру, её традиции и готовы были этой ненавистью пропитать весь мир. Как было тяжело решиться выступить против этой бешеной своры. Взвалить на свои плечи непомерный груз ответственности за судьбу не только России, но и всего мира. Потому что они, решившиеся вступить в битву, прекрасно понимали, что именно в России сейчас определяется, каким будет завтра и будет ли оно вообще. В памяти всплывали лица, судьбы, события. Первый бой они дали за сохранение и развитие отношений с Германией. Раздавленная, опозоренная Версальскими соглашениями страна. Естественный и единственный исторический партнер России в Европе. Страна, у народа которой, ужас поражения в мировой войне смыл десятилетиями вырабатывавшийся усилиями Британской и Французской дипломатии образ ужасного восточного соседа. Страна, правительство и народ которой, стали понимать, что единственная надежда сохранить свою независимость, культуру и национальную гордость - это не воевать с Россией, а дружить. И именно Германию все эти Троцкие, Зиновьевы, Бухарины и прочие 'коминтерновцы' пытались превратить в нашего злейшего врага. Решились, смогли, вовремя остановили попытку развязать никому не нужную революцию в Германии. Вместо кровавой бойни предложили экономический союз. Деньги и немалые, которые должны были быть направлены на поддержку революции, направили на закупку заводов и технологий. Начали реформу армии. Сократили до пятисот тысяч. Освободившиеся миллионы рук были как воздух необходимы в народном хозяйстве. Разобрались с партизанщиной и анархией. Без жертв не обошлось. Видя, как из рук ускользает власть, оппозиция пошла на неприкрытые теракты. Чудом остался жив Котовский, пуля прошла в нескольких миллиметрах от сердца. В последний момент удалось предотвратить покушение на генерала Слащева. А сколько талантливых командиров погибло? Когда Ян Берзин, начальник разведуправления Красной армии, предоставил Дзержинскому документы, неопровержимо свидетельствовавшие об участии в подготовке и проведении этих акций руководящего состава столь любимого им ОГПУ - старика чуть удар не хватил. Но силен был, силен. Оправился и в течение нескольких месяцев, совместно с сотрудниками РУ, вымел всю эту шваль. Операция была проведена блестяще. Результатом был поражен не только Дзержинский, но и Сталин. Ниточки уходили далеко - Великобритания, Франция и даже САСШ. Были получены секретные счета в банках Швейцарии и САСШ на колоссальную сумму сорок миллиардов в фунтах и долларах. И это в нищей стране! Получила подтверждение информация о возможном начале полномасштабной войны против СССР в 1929 году. Как говорили древние - 'кто предупрежден - тот вооружен'. Сталин и Чичерин проявили чудеса политической изворотливости. Здорово помог разразившийся в двадцать девятом мировой экономический кризис. Все ограничилось боями на КВЖД. Именно во время этих боев и выявилась неподготовленность Красной армии к ведению современных маневренных боевых действий даже с таким слабым противником как китайская армия. Армию требовалось не только перевооружать, но и переучивать. Требовалось разработать новую стратегию применения вооруженных сил страны. И самое главное, требовались новые кадры. Не только храбрые, порой до безрассудства, но и грамотные, которые смогут правильно распорядиться современной боевой техникой. Но на это требовалось время, много времени, а его катастрофически не хватало. После долгих споров, пойдя на открытую конфронтацию с большинством командиров, выдвинувшихся во время гражданской войны, ЦК и Верховный совет СССР приняли обращение к гражданам России, оказавшимся в эмиграции. В народе это обращение окрестили как 'Призыв Родины'. К возвращению на Родину призывались все, не участвовавшие в массовых казнях и уголовно преследуемых преступлениях в период гражданской войны. После проведения проверки и аттестации гарантировалось полное восстановление гражданских прав, для офицеров - восстановление в звании и получение соответствующих должностей. Обращение раскололо и без того неоднородную иммиграцию. Эффект разорвавшейся бомбы произвело наличие под воззванием подписей не только руководителей партии и государства, но и патриарха Русской Православной церкви. В течение последующих трех лет на Родину вернулось более пятидесяти тысяч человек. Назревший в армии заговор Красных генералов пришлось подавить со всей решительностью.

Фрунзе пошевелился, поудобнее устраиваясь в кресле. Полет подходил к концу. Жаль, не удалось увидеть в живую реакцию Секта, когда ему доложили, что его ближайший помощник и доверенное лицо Адольф Хойзингер - агент британской разведки под псевдонимом 'Фил'. Вообще, зная крутой нрав канцлера, это нетрудно представить. Придя в холодную, тевтонскую, ярость Сект добился почти полного разгрома в течение десятилетий создававшейся агентурной сети британской разведки. А Советско-Германские отношения ощутимо улучшились. Хотя казалось, что после официального заявления Советского правительства о непризнании им Версальского договора, статьи которого унижают честь и достоинство немецкого государства и нации - лучшего друга у Советского Союза нет и быть не может.

Колеса самолета с легким толчком коснулись бетонных плит аэродрома. Подрулив к зданию аэровокзала самолет, напоследок взревел моторами, и чуть слышно скрипнув тормозами, остановился. Фрунзе встал. Надел шинель, Север есть Север, и уже на ходу поправляя фуражку, по откидному трапу спустился на летное поле. У трапа его уже ожидали молодой командующий Северным флотом контр-адмирал Кузнецов, директор судостроительного завода, представители конструкторского бюро и первый секретарь обкома партии. Событие предстояло знаменательное - спуск на воду первого линкора, построенного по Советско-Германскому совместному проекту.

Программа создания современного океанского флота была одним из самых любимых и дорогих (в прямом и переносном смысле) детищ наркома. На стапелях Новороссийска, Ленинграда и Северодвинска закладывалась основа морской мощи Советского государства. Если в Новороссийске и Ленинграде велось массовое строительство малого и легкого флота - подводные лодки, катера, эсминцы, легкие крейсера, то здесь, в закрытом от посторонних глаз Северодвинске, создавался ударный флот Страны Советов. Начатая в 1925году программа строительства авианосного флота, поначалу была воспринята с большим скепсисом. Но вот в 1929 году сошел на воду первый легкий авианосец 'Архангельск', бывшая броненосная 'Полтава'. Следом еще два однотипных 'Мурманск' и 'Помор'. Честно говоря, корабли были так себе, но они позволили приобрести такой необходимый опыт в кораблестроении и эксплуатации, который не заменишь никакой теорией. Главное, что эксплуатация этих первых авианосцев позволила разработать свою тактику применения авианосного соединения. В отличие от доктрин других стран, в планируемом соединении авианосцы играли важную, но не главнейшую роль. Основной ударной силой должны были стать линкоры и тяжелые крейсера. Корабельная авиация должна была обеспечить их наведение, прикрытие и спокойную работу. Нанесение авиаударов по тяжелым кораблям с мощным зенитным вооружением не планировалось. Именно в исполнение этой программы началось строительство линкоров на основе немецкого проекта типа 'Бисмарк'. Советским взносом в создание проекта была сверхмощная длинноствольная артиллерия главного калибра - 350мм. Комбинированный, повышенной мощности заряд, позволял наносить повреждения, аналогичные орудиям калибра 405мм, но на большей дистанции и с большей точность. Первый, спускаемый завтра на воду линкор, был заложен еще в 1933. Четыре года потребовалось для преодоления всевозможных технических и организационных трудностей. Но следующий должен был быть готов через полгода. Всего серию из десяти кораблей, три, из которых должны были быть переданы Германии, планировали закончить к лету сорокового. Кроме линкоров программа создания океанского флота предусматривала создание трех тяжелых авианосцев, пятнадцать тяжелых крейсеров и целую серию кораблей сопровождения и обеспечения. Программа была чрезвычайно дорогая и потребовала бы от еще неокрепшей экономики Союза невозможного напряжения. Осуществление её стало реальным только на основе теснейшей кооперации с промышленностью Германии. До тридцать пятого года, когда Германия официально вышла из Версальских соглашений, она не имела права иметь свой собственный тяжелый флот или заниматься производством таких кораблей на своих верфях. Поэтому в рамках секретного межправительственного соглашения было принято решение о строительстве тяжелых кораблей совместными усилиями на территории Советского Союза. Германия в качестве партнера обязалась предоставить проектную и техническую документации, обеспечить поставки двигательных установок, дальномерного, навигационного и радиоэлектронного оборудования, а так же начать производство на своих верфях всего вспомогательного флота, включая эсминцы сопровождения и подводные лодки большой дальности.

Мощный ЗИС, мягко покачиваясь, стремительно летел по дороге в сторону города. В ночной темноте как зарницы вспыхивали над невидимым заводом и верфью голубые сполохи сварки и багровые литейных цехов.

Фрунзе повернулся к сидевшему рядом командующему Северным флотом.

-Николай Герасимович, не слишком ли яркая получается иллюминация? Видно за десяток километров.

-Не беспокойтесь, товарищ нарком. Плотное оцепление радиусом пятьдесят километров. Со стороны моря линия завесы отодвинута еще дальше.

-Все-таки мне тревожно. Может, не стоило переводить завод на круглосуточную работу?

-Михаил Васильевич, мы это неоднократно обсуждали. По-другому нельзя - не успеем.