С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

— Я не знаю… — честно говоря, никогда не интересовалась подобными вопросами. — Согласно религии души праведников попадают в рай, души умерших — в ад. Вот их‑то описанием и кишат наши религиозные издания и книги.

— Возможно, это и есть те миры, куда в большинстве случаев направляются души ваших землян после гибели их тела.

— Тогда я почему здесь?

— Я вижу только один вариант — портал. Ты попала в него.

— Портал? На могилке?

— Там бывает много людей?

— Обычно нет. По крайней мере, я была одна.

— Возможно, портал был настроен на тебя и только ждал момента. Хотя возможен вариант, что просто существовал случайный портал, блуждающий, например. А тут — гроза, выброс энергии. Вот он и сработал. В твоем случае нельзя отбрасывать ни один вариант, ни второй.

— Со вторым — все ясно, — произнесла я, хотя на самом деле мне было понятен лишь сам факт наличия блуждающих порталов, — но зачем кому‑то вытаскивать меня из моего мира сюда?

— Вот с этим и нужно будет разбираться, — он усмехнулся. — Время у тебя есть.

Глава 2

— Ты ни на что уже не годен! Не понимаю, зачем я еще тебя кормлю? — высокий человек в черном атласном костюме с вышивкой черными же шелковыми нитками коротко глянул на потное обрюзгшее лицо собеседника. — Выметайся!

— Но, Сань…

— Как ты смеешь называть меня так! — взревел человек в плаще. — Ты, червь! Для тебя я господин! И запомни, больше промахов я тебе не прощу. Найди мне эту чертову девку! Хоть все королевство обклей ее рожами! Она здесь! Значит, должна сидеть у меня в подвале! Иди!

Стоявший на коленях маленький человечек съежился и, казалось, стал еще меньше. Он, пятясь, все еще боясь подняться, выполз за дверь. А в кабинет вошел еще один мужчина. Его сутулую фигуру скрывал темный плащ.

— Печальное зрелище, — сухо констатировал он. — И это мог быть мой ученик.

Он гадливо поморщился и обернулся к высокому господину, который успел повернуться к нему спиной и молча уставиться в распахнутое окно, будто высматривая некую ему одному видную точку где‑то на горизонте.

— Алекс?

— Да, господин учитель… — человек у окна повернулся и смерил собеседника выжидающим, но отнюдь не теплым взглядом.

— Я снимаю с себя это звание. Мне тебя больше нечему учить, — он замер, будто желая услышать опровержение.

— Хорошо… Можешь идти.

— И что ты дальше…

— А вот это тебя уже не касается. — Названный Алексом холодно посмотрел на учителя и опять отвернулся. Учитель вышел.

— Мразь и бездарь, — заметил будто про себя Алекс. — С самого начала мне нечему было у него учиться. Да и вряд ли в этом мире есть маг, который может чему‑то меня научить. И тем не менее, моих знаний мне мало. Иначе не было бы ошибок…

Пять лет он искал ту, которой так хотел отомстить. Ритуал прошел нормально, но вместо Елены в пентаграмме оказался сломанный плеер.

Глава 3

Я проснулась вдруг, внезапно. Рассказывая о себе, не заметила, как задремала, уткнувшись в теплый бок Зора, но теперь отчетливо поняла, что пора идти домой. Я отодвинула спящую кису, спрыгнула с лавки и побежала к деревеньке.

Теперь я бывала здесь каждый день, но находила избушку совершенно пустой и безжизненной. Лишь через неделю она ожила. Правда, даже с крыльца, по звукам, можно было определить, что хозяйничает в ней человек.

— Заходи, заходи, дочка! Чего застыла у порога! — услышала я голос в своей голове, а потом смело взялась за ручку, толкнула скрипучую дверь и очутилась лицом к лицу с живеньким старичком, хитро поглядывающем на меня глазами цвета янтаря.

— А где? — вопрос застыл на губах.

— Зор? Да вот он я! Неужели непонятно, что я — оборотень! — старичок схватился за мою руку и потащил меня к столу, явно показывая, что ждать далее он не намерен и на глупые вопросы отвечать тоже. — Итак! Я нашел!

— Что нашли?

— Ответы! Правда, не все. Но, думаю, все мы получим только в будущем. Садись, разговор будет не из приятных.

Зор вывалил на стол кучу книг и каких‑то рукописей. Сверху на них упал листочек с нарисованным портретом женщины и коротким текстом: «Разыскивается государственная преступница». Далее шло описание внешности, время появления в стране, и сведения о награде. А также полные фамилия, имя, отчество: Елена Алексеевна Прилепская.

Я не просто замерла. Я стояла и смотрела на это привидение из прошлого, чувствуя, как слезы заполняют глаза, как вдруг становится нечем дышать, а все мысли и слова разбегаются. Стало до жути страшно и обидно. Моя жизнь — вот она, на жалком листочке, явно сорванном с забора. Зор, хоть и не ожидал такой реакции, остался ею доволен.

— Ага, вот оно первое звено, — пробормотал он. — Значит ты у нас преступница?

— Нет, — в сердцах закричала я, — никогда в жизни не совершала ни одного преступления. Этого просто не может быть.

— Может — не может, а вот она ты! Да не расстраивайся, — он подошел ко мне, достал из кармана носовой платок и сунул в мою руку, — не нюни распускай, а делай выводы.

Слезы мгновенно просохли. А ведь он прав. Веду себя как пятилетняя девчонка. Точно скоро двинусь. Я взяла листок, осмотрела его со всех сторон и вопросительно взглянула на Зора. Он коротко и, явно, довольно хмыкнул и начал рассказывать.

Оказывается, эти листочки с моей старой физиономией появляются на досках объявлений в больших городах на протяжении всех пять лет, что я здесь. Значит, меня ищут. Вопроса, кто меня ищет, также не существовало: вся стража, тайная полиция, а значит, король. Возможно, Зор для себя все ответы уже нашел, но он решил со мною ими не делиться, предоставив самой делать выводы. А чтобы было на что опираться, он начал меня учить. Всему и каждый день. Мы занимались историей, географией, основами магии. Когда я услышала о последнем предмете и, в буквальном смысле, вытаращила глазки, Зор только пожал плечами. Оказывается, сила магии во мне есть, иначе я не услышала бы его голоса в голове, только вот направление остается пока тайной. У детей его сложно определить. Через пару лет к основным предметам добавилось владение оружием. В общем, весь джентельменский набор.

Информации поступало много. Я записывала ее на клочках серой бумаги, любезно предоставляемой Зором, на своем родном языке, то есть русском. Мой учитель сначала с любопытством разглядывал их, а потом попросил научить его азам нашей письменности. Так за совместными занятиями время летело незаметно.

География нового для меня мира, именуемого Зерцем, была моим любимым предметом. Я оказалась в королевстве Лигензия. Возникновение такого названия было очень даже примечательным. Люди основали свое государство, в буквальном смысле слова, сбежав от представителей других рас. Заправляла всеми делами Лига сильнейших, куда входили и маги, и воины, и представители богатейших семей. Для своих детей отпрысков наилучшим брачным союзом они считали членов Лиги. Так возникла правящая династия. Родственники сменяли друг друга у власти, пока не проявил себя весьма амбициозный молодой человек Аврелий Ленц, бывший и магом, и воином, и довольно богатым наследником. Он и объявил себя королем, не забыв при этом казнить всех возмутившихся.

После ряда войн и кровопролитных набегов Лигензия раскинулась подковой по всей срединной долине континента, обхватив с трех сторон обширные степи, куда людей не пустили коренные их обитатели — племена орков. С Лигензией граничили земли драконов на западе и оборотней — на востоке. Моя деревенька Тусклая находилась на самом краешке подковы. И отсюда до оборотней и орков было ближе, чем до столицы королевства — Мирты. Место для этого города в свое время выбрали не случайно: практически на самом верху подковы, в отдалении и от оборотней, и от драконов. А, кроме того, с северной стороны и город, и все королевство прикрывал неприступный горный хребет. На континенте располагались еще государства эльфов и гномов, но общей границы с Лигензией они не имели.

Лигензия, как и весь окружающий мир, затерялась где‑то в средневековье. Наличие магии тормозило прогресс. На ней было замешано все: от простых сельхозработ, до медицины, от производства колес до образования. Крестьяне жили вполне свободно, отдавая в казну лишь небольшой вполне посильный налог. Местного феодала, а таковым для моей Тусклой являлся барон Вас Гран, мы не видели и не слышали годами. То ли ему было лень ехать в нашу глушь, то ли его все устраивало в нашем существовании.

Единственное, что смущало меня в Лигензии — существование рабства.

— Не пойму как такая мирная в сущности страна может поощрять рабство, — заявила как‑то я.

— А при чем здесь мирная? — не понял Зор.

— Ну как причем? Обычно рабов захватывают в процессе войн и завоеваний диких территорий…

Зор улыбнулся:

— Ну, наверное, так и было раньше. Но уже очень давно в рабство отдаются преступники.

— Это как? — мне сложно было понять, как это вообще возможно.

— Например, украл человек деньги, — начал рассказывать мне Зор как какой‑то малограмотной дурочке. — Его поймали, доказали его вину, а потом отдали пострадавшему отрабатывать долг и моральный урон. Срок службы определяет комендант города или староста деревни.

— И каким же он может быть?

— В зависимости от преступления. За убийство можно и на всю жизнь в рабство попасть, а если ты стар, то твой срок будут отрабатывать дети.

— Какое зверство! И люди не сопротивляются?

Зор усмехнулся:

— Трудно сопротивляться, когда на тебе магический ошейник.

— А что в нем такого?

— Он награждает раба болью за любое неповиновение приказу.

— А если снять ошейник? — я никак не могла смириться с таким унижением человека.

— Его снять может лишь тот, кто надел. Хотя у начальников стражи городов должны быть общие ключи, которые просто уничтожают магию, заключенную в ошейнике. А у вас разве не так?

— Нет, у нас существует система тюрем.

— И что?

— Ну как… Преступник изолируется от общества, сидит и размышляет над своим поведением. Или работает, при тюрьмах есть цеха различные. Варежки, например, шить можно.

— И кто их кормит?

— Государство.

Зор с какой‑то жалостью посмотрел на меня:

— Что у вас за система такая? Человек совершил преступление, потом сидит, прохлаждается, а вы, кто собственно является пострадавшим, еще и кормите его.

В чем‑то я была с ним согласна, но рабство все же казалось мне унизительным и омерзительным явлением.

Изучая историю, я пыталась понять, почему меня с таким упорством разыскивает король Лигензии Алекс Ленц-14, прозванный народом Черным. Говорят, он появился из ниоткуда почти двадцать лет назад. Просто возник во дворце, в лаборатории придворного мага. Именно такая версия была озвучена чуть позже, когда занемогший вдруг правитель Артуро Ленц-13 признал Алекса своим сыном, который воспитывался вдали от дома, якобы, для того, чтобы никто не покусился на него в младенчестве. Одно это заявление было более чем странным, ведь, судя по истории, практически все монархи умирали своей смертью или добровольно отрекались от престола. Однако тексты истории хранили свидетельство того, что за тридцать лет до появления в этом мире Алекса супруга Артуро, действительно, родила мальчика, которого объявили умершим уже через месяц, сразу же после смерти своей матери.

Так или иначе, но после признания наследника Артуро Ленц-13 умер и на престол взошел Алекс Ленц-14. Изображений короля, кроме его нечеткого профиля на монетах, в деревенской глуши найти не удалось. Соседский мужик, конюх Феодор, однажды ездил в столицу к брату и говорил, что видел короля Алекса, проезжавшего со свитой мимо него по улице. Описать монарха он смог только одним словом — черный.

Вопрос, чем заинтересовала его моя тушка, причем из прошлой жизни, оставался открытым. Можно было предположить, что он тоже с Земли. Вдруг его там прятали, а я где‑то перебежала ему дорожку. Но память таких случаев мне не предоставила. И вообще, я была самым мирным человеком. Всегда. Можно ли было причислить к обиженным мужа? Вполне. Я даже в какой‑то момент подумала, что он и есть Черный Алекс. Но как тогда быть со временем. Будущий король появился в этом мире почти за пятнадцать лет до меня. Никак не объяснялся и еще один факт. Король знал, что я в этом мире, причем, не просто знал, а был уверен. Может, он и приложил свою руку к моему появлению, или был свидетелем моего перехода? Уверенности ни в чем.

Глава 4

— Зор, а помнишь день, когда мы познакомились? — спросила я у старичка, упорно пытающегося освоить письмо по — русски.

— Я, конечно, уже дедушка, но не до такой же степени! — глянул он на меня, блеснув янтарной радужкой с вертикальным зрачком.

Глаза у него вообще примечательны. Они меняют цвет в зависимости от настроения. Когда оно благодушное, они — вот как сейчас, когда Зор гневается (а я довести могу всех) — они становятся серо — зелеными, а когда он исполнен решимости, глаза полыхают огнем — становятся кирпично — красными.

— Спрашивай уже, — мою задумчивость он принял за нерешительность.

— Ты тогда принял меня за кого‑то. Еще сказал, что я из патруля…

— А! — он махнул рукой, будто отмахиваясь от надоедливой мошки. — Былое все. Зачем вспоминать.

— Мне интересно, что это за патруль?

Зор отложил в сторону свои рукописи, задумчиво потер переносицу пальцами сведенных рук и тряхнул головой.

— Хорошо, тебе можно об этом знать. Мы с тобой живем на самом востоке страны, рядом с землями оборотней. До места, где я родился, всего день пути, если на лошади ехать или в виде кота пробираться. Но большую часть жизни я путешествовал. Видел все чудеса нашего континента, был у драконов, купался в священном водопаде гномов, с орками кочевал. Долгое время преподавал в Академии магии. А потом меня пригласили поработать в Межрассовом патруле. Его создали, чтобы отслеживать всплески магии.

— А зачем? Вернее, я неправильно сформулировала, что может вызвать всплески магии и зачем их контролировать.

— Я не сказал: контролировать… Отслеживать. Причины всплесков могут быть разные. Маг — недоучка переволновался и выпустил пар наружу, черное колдовство большой силы, природные аномалии. Что‑то из этого, конечно, можно контролировать, но, в основном, только регистрировать и уничтожать последствия. То есть приводить фон в норму. Я в таком патруле проработал почти двадцать лет. Скучная работа, а когда натыкаешься на какого‑нибудь самоуверенного мага, еще и опасная. Мне так все надоело, что я сдал все дела и спрятался. А тебя принял за них из‑за ауры. Сквозь дверь я ведь внешности твоей рассмотреть не мог, а по ауре видел, что маг. Ты, правда, слабый пока маг. Но обычно маги из патруля обвешиваются амулетами для искажения ауры, после чего их энергетика выглядит так же как у тебя. Вот я и подумал: ничего без меня не могут.

— А что нужно, чтобы увидеть всплеск?

— Пентаграмма. Чем она сильнее, тем большую территорию можно держать под контролем. А подпитывали ее мы своими силами. Справиться с этим может и один маг, если он очень силен, но ведь и отдыхать нужно, и спать. Так что, обычно в команде было по пять — шесть магов — представителей разных рас. Когда засекали, телепортировались на место и… отслеживали.

Он хмыкнул, покачал головой и вновь занялся своим делом. Вспомнить об этом разговоре пришлось буквально через несколько дней. Придя к Зору, я обнаружила в доме черную лохматую собаку.

— О! У нас гости, — завизжала я, опустившись на колени и безо всякой задней мысли зарывшись ладонями в густую шерсть.

Свесив длинный язык набок, собака совсем по — человечески вздохнула.

— Ой, — я резко отстранилась, — ты… оборотень?

Собака кивнула и усмехнулась.

— Вета, не трогай Арбиса, он этого не любит, — предупредил зашедший в дом Зор. А потом продолжил, обращаясь уже к собаке, — ну и что на этот раз? Надо же, только помянули патруль, а он тут как тут.

— Патруль? — во мне любопытство боролось с изумлением. — Это правда?

«Зор, ты что, пугаешь нами детей? — голос собаки в моей голове был сердитым. — А как же обещание молчания?»

— Ты сейчас больше тайны разгласишь, чем я, — вслух заметил Зор.

— Она слышит? Маг? Да ты тут времени даром не теряешь. Девочка, может ты выйдешь? Мне надо обернуться.

— А посмотреть нельзя?

— Боюсь, ты узнаешь много новых анатомических подробностей мужчин, — хмыкнул пес.

Я не стала спорить и доказывать, что, собственно, удивить меня сложно, и просто вышла во двор. Минут через пять меня позвали. Арбис оказался невысоким плотным мужчиной лет тридцати с длинными, до плеч, черными как смоль волосами. Вздернутый нос и чуть обвисающие щеки делали его, действительно, похожим на собаку. Он с любопытством посмотрел на меня.

— Значит ты — Вета, родственница моего друга?