Сковать шторм (СИ)

— Уверен, он справится, — по-прежнему миролюбиво ответил Раймонд, не поясняя, кого имеет в виду.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Ветер менялся, крепчал, потихоньку трепал снасти и подвязанные паруса, будто звал в путь и поторапливал не до конца проснувшуюся команду.

Задумавшись, Алекс наконец кивнул и отозвался:

— Да. Надеюсь, что так. — Он отправился к трапу и отдал команду вахтенному: — Отходим через полчаса.

Раймонд встрепенулся, будто вспомнил что-то.

— Я должен ещё раз проверить, как заживает ваша рана, кириос.

— Царапина.

— Неважно. — Раймонд невозмутимо пошёл следом, спускаясь по ступенькам. — Мы сменили климат, рана могла открыться. Вы знаете, с месяц назад я имел любопытнейший случай. У пациента развивались самые разные симптомы, начиная от озноба, ломоты в мышцах и странной сыпи и заканчивая тошнотой и лихорадкой, а спустя две недели он и вовсе скончался. И что вы думаете? Банальное заражение крови от ерундовой царапины. Есть версии, что это какая-то новая зараза, завезённая с дальних земель…

Алекс глянул на врача, а тот развёл руками, мол, ничего не поделать, так оно и было.

— Ладно, уговорил, — ответил Алекс с усмешкой, — зараза мне сейчас не нужна. Особенно из дальних земель.

Врач понимающе хмыкнул.

Пока он нёс свой чемоданчик из каюты внизу, под капитанской, Алекс успел стянуть с себя рубаху. Кривая ссадина от туповатого ножа, уже почти поджившая, и впрямь была несильная, случайно полученная ещё в той схватке в таверне. Жаль, спасти старого боцмана он не успел, а потом уже было поздно махать кулаками…

Раймонд вошёл в каюту без стука. Он деловито поставил чемодан на стол прямо посреди бумаг, раскрыл и принялся перебирать склянки в поисках нужной.

— Давай по-быстрому, пока не отчалили, — поторопил его Алекс, усаживаясь на край стола.

Раймонд только кивнул и наконец подошёл к нему с куском бинта в руке. Ловко и быстро осмотрев ссадину на боку, которая ещё после первых его манипуляций перестала гноиться, он принялся смазывать её какой-то вонючей дрянью. Но спрашивать, что это за чудодейственная гадость, Алекс не стал — пускай врач экспериментирует, раз ему охота.

Он как раз закончил втирать мазь, отклонился и довольно цокнул, будто художник, который сотворил шедевр и теперь любуется своей работой. Алекс задумчиво произнёс, потянувшись за одеждой:

— Мне иногда кажется, ты был бы рад, получай я почаще травмы. И желательно, посерьёзней. Такое поле для научных экспериментов и новых препаратов, не так ли?

— Что вы, капитан, — тут же возразил Раймонд, но в глубине карих глаз за стёклами пенсне заплясали искорки веселья. А потом он посерьёзнел, забирая чемоданчик. — Вы у нас такой один, вас беречь надо. Без вас я за сброд, что собрался в этом рейсе, и вовсе бы не ручался. Пусть даже они пока и у боцмана под колпаком.

— Ладно. Не переживай. — Алекс остался сидеть, ожидая, когда Раймонд уйдёт. — Я буду себя беречь.

Дверь закрылась. Алекс подошёл к узкому зеркалу, закреплённому на обитой тканью переборке, и повернулся левым боком, ощущая лёгкое жжение от мази. Но рассматривал он не рану, а татуировку со штурвалом и короной, которая всё больше теряла чёткость. По морским законам такую мог набить отслуживший во флоте больше пятнадцати лет, но для Алекса она имела другое значение. Память о друге и мастере, Варии, сделавшем её незадолго до ранения. Алекс дотянулся правой рукой до рисунка. Несколько линий будто морской водой разъело.

Да и всё чаще давала о себе знать колющая острая боль, когда Алекс позволял себе касаться запретных стихийных сил, а потом снова возвращался в свои границы. Давно пора забыть об этой магии! Тем более теперь, когда за ним ещё и слежка.

Какая же из его ошибок стала роковой?

Алекс устало потёр глаза. Будто наяву он увидел и тот ветреный промозглый день, и тот ивварский четырёхмачтовый шкипп, который возник на траверзе правого борта и атаковал их. Алекс сам был ещё так молод, но в силу обстоятельств был поставлен руководить арьергардом, уводя корабли в тыл.

«Ясный», оставшийся последним, тяжело набирал ход, не желая идти против ветра. Враг же наоборот шёл на фордевинд. Командование боем перехватил Мейкдон.

Отвлечённый своим воздействием на стихию, отчаянно желая помочь «Ясному» набрать нужную скорость и уйти из-под удара, Алекс ошибся. Он подпустил противника слишком близко. Понадеялся на себя, хотел спасти — а на самом деле подвёл команду, всех, кто доверил ему свою жизнь. За что и поплатился: его ранил прыгнувший на борт ивварец.

А после этого таран вражеского судна с грохотом разнёс им наветренный борт. Как в бреду Алекс помнил, как медленно падал в воду и шёл на дно, как рядом среди обломков показался Варий. Друг вытащил его, раненого и почти без сознания, на песчаный берег Северного острова. Но когда Алекс окончательно очнулся, то и Вария уже не было рядом. Алекс потерял оружие и не смог оказать сопротивление ивварцам. Позволить захватить себя в плен так глупо! Потерять в один миг всё! Досада и злость до сих пор поднимались в душе от воспоминания того дня.

После короткого совещания ивварских офицеров, Алекса решили доставить в столицу Иввара. Разозлённые потерями в мятеже и неутешительными итогами всего двухмесячного сопротивления королю Элайасу, ивварцы были к нему нелюбезны. А Алекс и без того едва выжил: меч ивварца опасно прошёл рядом с лёгким, а последовавший удар чуть не сломал рёбра.

Ветреная и прохладная столица Иввара встретила его не более дружелюбно. Изнуряющие допросы, мотания из одной крепости в другую и угрозы пыток, если Алекс не выдаст всю информацию о положении войск, тянулись не меньше месяца. Только от кровоточащей раны он временами терял сознание: приходилось звать лекаря и приводить Алекса в чувство. И он до сих пор не знал о судьбе команды и корабля. В конце концов, после очередного допроса, где присутствовал и сам старый император Мэйвис, Алекса решили обменять на нескольких пленных ивварских офицеров, которых, по словам осведомителей, содержали ужасно и подвергали настоящим мучениям.

Но с того момента начал тянуть с ответом король.

Шли недели. Алекса поселили как военнопленного в огромной крепости Верндари в центре города, где находился и один из храмов Покровителя. Ему позволили перемещаться по территории крепости и даже посещать под надзором стражников службы, на одной из которых он и встретил юную Талиру…

* * *

Тягучую и монотонную как волна речь Служителя Ариана Алекс слушал вполуха. Эти проповеди, однако, помогали вернуть спокойствие и самоконтроль, хотя в первые дни, как он окончательно поправился, хотелось разнести всё вокруг.

Жена Служителя по обычаям церкви Иввара стояла рядом, готовая подхватить слова мужа и тоже обратиться к собравшимся.

— Как повелевали нам Первые, ощутите же в себе мир и порядок, дарованный нам защитником нашим, Покровителем и спасителем, услышавшим молитвы. Все мы под его мудрым взором.

Еженедельная проповедь — была одним из немногих поводов покинуть камеру, которая хоть и была с удобствами, но всё же оставалась камерой. Просторной и удобной — клеткой. Король не торопился вытаскивать Алекса из плена, а развязки военного конфликта не наступало. Единственное, что радовало: до него наконец дошли новости, что часть команды выжила и вернулась в Энарию.

— Все мы верим, что рано или поздно обретём спасающую любовь и найдём защиту от происков Тёмного, что неустанно ищет путь в наш мир и призывает к себе на службу демонов и колдунов, которые несут лишь зло и тьму всему живому.

Внимание рассеивалось: слова проповеди на ивварском языке были давным-давно заучены наизусть. Демоны и колдуны… да, они такие. Алекс скользнул взглядом к потолку с острыми сводами, прошёлся по белым стенам, украшенным символами веры — щитом, оплетённым цепью. И изображениями Первых, Услышавших, тех, кто спас весь их мир во время той страшной Войны Колдунов почти столетней давности под предводительством самого опасного и кровавого из них — Сиркха.

— Да будет благословлён миг, обративший взор святейшего Покровителя на земли, рыдающие и вопиющие стонами тысяч людей, томящихся под гнетом злого колдовства. Да будет вечно звучать повсюду Имя Твое! Избавитель и защитник наш! Да будет имя твоё верным щитом слугам твоим. Нам выпала великая честь, жить там, где Твой мудрый взор не оставил проклятым колдунам никакого спасения…

Иногда Алексу казалось, что наслушавшись проповедей вдоволь, однажды он придёт и сдастся Служителям, покаявшись во всех грехах.

Однажды, но не сейчас. Он ещё не готов распрощаться со свободой и жизнью. Всё, что он хотел — поступать, как подсказывает ему совесть. Защищать тех, кого клялся защищать, и сражаться с теми, кто им угрожает.

Отвлёкшись от слов проповеди, Алекс осматривал посетителей и внезапно замер, пленённый зелёными глазами светловолосой девушки. Длинное до пят шелковистое платье свободно обтекало фигуру, тонкую талию оплетал красный пояс. Девушка смотрела на него вполоборота, с нескрываемым любопытством и, даже встретив его взгляд, не отвела глаза. Только зашикали стоящие рядом с ней служанки, заставили её отвернуться, а сами несколько раз сердито оборачивались на него, так как он не переставал рассматривать незнакомую красавицу с идеальной осанкой и грациозной плавностью движений. Но больше всего ему понравился озорной блеск в малахитовых глазах, так не подходящий приличной знатной даме.

В проповеди мужской голос сменился женским, высоким и звонким:

— Совершенен мир, сотворённый Покровителем, страшны в своём грехе те, кто вмешивается в сущность его. Пытаясь нарушать установленную незыблемость законов, разрушая привычные связи и мня себя творцом вместо бога нашего, ввергают себя во грех…

Служба ещё не закончилась, но Алекса и других заставили раньше обычного вернуться в камеры. Он полулежал на койке в глубине маленького помещения, закинув ноги на низкий табурет, когда в коридоре послышались шаги и шелест платьев. Из соседней камеры, где сидел какой-то важный человек, кажется, кто-то из знати, послышался обрывок разговора и вежливый женский голос:

— Эсперенеш дэ бастенте бон, сентар Ирайш? ((ивв.) Вас хорошо содержат, сентар Ирайш?)

Мужской голос в ответ прозвучал невнятно и совсем неприветливо. Где же ваше воспитание, сентар Ирайш? Вас навещает какая-то приятная по голосу дама, нет бы проявить по этому поводу радость: её так мало в этом мрачном местечке.

К удивлению Алекса эта дама не ушла, а отправилась и в его сторону. Он даже не успел скинуть ноги на пол, как у решётки показалась та самая красавица со службы вместе со свитой. Похоже, её хотели отговорить от опрометчивого шага — навещать пленного энарийца — но она только шикнула и повернулась к нему снова. Губы тронула легкая улыбка. Ей явно было плохо видно его в глубине камеры: солнце давно ушло и из узкого окна почти не пробивался свет.

— Бем се талайс эста иввар? Сентар?.. ((Ивв.) Вы говорите по-ивварски?) Эсперенеш дэ бастенте бон?

Она коснулась тонкими пальцами прутьев решётки, сделав шаг вперёд и вызвав новый приступ негодования у служанок. Алекс поднялся с места и тоже подошёл к ней не по приличиям близко, так, что мог различить трепет тёмных ресниц и неуловимую непокорность в выражении лица. От неё едва ощутимо пахло чем-то сладким, таким чужим среди затхлости холодных каменных стен.

— Сим, мейра сента, ((Ивв.) Да, моя сента.) — он поклонился, не утаив своей улыбки.

Девушка склонила голову в ответ, взглянула заинтересованно ещё раз и, отвернувшись, прошла дальше. Алекс так и остался смотреть ей вслед, заинтригованный её поведением, опустив пальцы на решётку там, где касалась она.

Чуть позже из разговора охранников он узнал, что эта юная и знатная девушка по имени Талира в скором времени станет новой законной императрицей Иввара, женой Мэйвиса. Императрицей! Должно быть, моложе его лет на шесть, а должна выйти за старика. Тот нашёл себе новое развлечение на старости или брак имеет под собой иные мотивы? Юный наследник от второй жены у императора уже имелся, так что речь явно не о продолжении рода…

Молчание короля и неясность обстановки угнетали. И размышления Алекса о войне и дальнейшей политике двух стран стали всё чаще перебиваться мыслями о появлении этой девушки, когда казалось, будто в болото тюрьмы ворвался свежий ветер свободы, своенравный и притягательный. Зачем она подходила, почему он так явно ощутил её любопытство? Откуда? Что он вообще о ней думает, будто мало других тревог. Но слишком часто она вспоминалась как навязчивое видение. Красивая, да, но что с того? За свои двадцать четыре он повидал немало хорошеньких дам.

Виной ли тому вынужденное безделье, Алекс сказать не мог, однако и избавиться от мыслей не получалось. Талиру удалось увидеть ещё раз, месяц спустя и то лишь мельком, во дворе крепости, неподалёку от входа в храм.

Невеста императора со свитой неторопливо проходила по территории. К удивлению Алекса стража позволила ему на время остаться без вышагивающих рядом солдат, хоть и не спускали глаз. Девушка была одета гораздо роскошнее, чем во время службы: стройное тело в струящемся синем платье напоминало о свежести моря, жемчужные узоры сверкали на осеннем солнце, а высокий ажурный ворот подчёркивал тонкую шею.

Алекс почувствовал себя простым крестьянином в своей затёртой форме. Он остановился неподалёку и почтительно склонился перед ней. Две девушки-служанки в этот раз были будто другие. Или те же, он тогда даже не потрудился их заметить. Уже накрапывал лёгкий дождь, однако сама будущая императрица была с непокрытой головой. Она обратила на него внимание и на миг остановилась.

— Сдраствуйте, капитан, — с лёгкой неуверенностью произнесла Талира, повернувшись к нему вполоборота, и обворожительно улыбнулась. Ивварский акцент в её устах звучал чарующе.

— Значит, вы говорите по-энарийски, сента? — вернул Алекс вопрос первой встречи.

— Немнока. Мер… то есть я быть вынуждена, поскольку моя сутьба — быть императрица.

Алекс понимающе кивнул, но в тишине повис незаданный вопрос. Они пошли дальше в сторону храма, держась поодаль, и Талира ответила приглушенно, оглянувшись на сопровождающих.

— Я знать, что вы — исвестный капитан и находитесь пот стражей как военнопленный. Вы скорее всего не знать, что военный конфликт мешду нашими странами на исходе и вот-вот будет заключён мир.

Алекс порывисто спросил, устав от томительного плена и отсутствия новостей:

— Да, мне ничего не говорят. Есть вести от короля?

Талира качнула головой.

— Нет, но я знать, что вас вскоре долшны отпустить из Верндари. Возмошно, обмен пленными больше не будет нужен и вы долшны оказаться на свободе, капитан.

— Я должен благодарить за свою судьбу — вас, сента?

Она тихо рассмеялась и повернулась к нему прежде чем покинуть внутренню площадь.

— Капитан, вы весьма прямлинейны, но мне это нравится. Надеюсь, мне удалось приносить вам хороший весть. И я хочу заботиться впредь о мире между нашими странами, — ответила она, а потом протянула ему украдкой серебряный браслет-цепочку. — В силу моих возмошностей, с помощью Покровителя и благословения его, — торопливо добавила она и заговерщицки улыбнулась на прощание, сжав его ладонь с подарком.

Её слова оказались правдой. Спустя несколько дней поступила новость о заключении мира между Ивваром и Энарией, и в честь этого события пленные и задержанные получили амнистию и возможность вернуться на родину. Им даже вернули кое-какие вещи. Но Алекс задержался дольше положеного. Отпущенный из Верндари, он был волен вернуться, но не стал — так сразу. Он встретился со своими друзьями-ивварцами, перебравшимися в столицу с Итенских островов десять лет назад, и остановился на время у них. Перед морским переходом хотелось восстановить здоровье.

А подареную цепочку с изящным бронзовым щитом и ивварскими буквами во славу Покровителя будущая императрица неожиданно подкрепила через незнакомца тайным письмом. В письмах она была так же проста, как и в разговоре наедине. Она спрашивала о нём, его прошлом, о родителях, а также вернётся ли он служить королю. Переписка завязалась, но вышла недолгой: Алекс должен был возвращаться.

Но что-то дёрнуло его просить о прощальной встрече прежде, чем он покинет Иввар. Вопреки зову долга его тянуло к ней, будто она в буквальном смысле приковала его мысли к себе. Бред и нелепость! Алекс знал, что обычные маги едва ли могут на него влиять. А ещё знал, что свадьба и восшествие Талиры на престол назначено через месяц, и по всем приличиям ей стоило отказаться.

Однако на удивление быстро тот же слуга принёс ответ, где было лаконично сказано только несколько слов: дом портного на улице Гариадо и девять вечера того же дня.

… Осень в столице Иввара в этом году напоминала зиму. Налетавшие на крутой берег ветра с океана доносили колючие брызги, хлёсткий мороз проникал под одежду. Алекс прикрыл ладонью глаза и наконец отыскал указанный дом. Вывеска гласила, что здесь живёт портной, но в доме было темно и пусто. Вдруг дверь распахнулась и стоящая на пороге женщина в белом переднике позвала его внутрь.

На миг остановившись, он придержал эфес катласа и перешагнул порог. Женщина зажгла приглушённый свет в лампаде, но оставила окна плотно занавешенными, а сама сразу ушла в крохотную каморку. Вокруг были развешены платья, дорогие ткани, все полки заставлены коробками с шитьем. Алекс задумчиво прошёлся по комнате. Какого демона он стал так доверчив? Особенно к тем, кто может быть связан с придворными интригами? Его могут пытаться подставить и показать королю как изменника или предателя. Мало у него врагов?

Но ради Талиры, ради этой девушки, так непохожей на всех, кого он знал… пожалуй, он был готов на риск. Разве могла она врать? Могла, конечно, — этот подкупающий взгляд, эта лёгкость… но вместе с тем у Алекса крепло странное ощущение родства. Здесь, где он оказался простой разменной монетой, она единственная увидела его, увидела в нём человека. Задела что-то внутри. К Тёмному. Если эта жизнь ещё чего-то стоит, он готов рисковать.

Мысли прервал стук распахнутой двери. На пороге показалась раскрасневшаяся и немного растрёпанная Талира, в светло-сером плаще с глубоким капюшоном. На этот раз её улыбка была уже не столь робкой, но всё ещё очаровательной и совершенно обезоруживающей. Такая естественность! Она прямо пробивала оборону его подозрений.

— Капитан! Я рада, что вы приходить. — Талира смело прошла внутрь, сказала пару слов женщине и кому-то из слуг, кто остался в темноте улицы. — Пойтемте со мной, там нам мошно будет говорить.

Она запросто схватила замёрзшими пальцами его за руку и потянула за собой на второй этаж. Алекс последовал за ней и поймал себя на мысли, что эту хрупкую ладошку сразу захотелось взять и согреть своим дыханием, настолько она была холодна и тонка.

Наверху оказалась просторная комната, застеленная тёплыми коврами. Недалеко от входа висело большое зеркало, стоял широкий столик с графином, была подготовлена горячая еда под накрытыми крышками тарелками. Талира освободила распущенные волосы от капюшона, скинула промокший серый плащ и беззаботно бросила прямо на пол.

— Свобода! Наконец-то! — довольно рассмеялась она и встряхнула головой.

Алекс, осторожно сняв плащ и отстегнув ножны с катласом, остановился у двери, наблюдая за её действиями. Талира осмотрелась, будто и сама здесь первый раз, заглянула в зеркало и посмотрела на зашторенное окно. Наверняка их караулят внизу, на первом этаже. А может, следят и на улице. Талира деловито прошлась около стола, посмотрела что под крышками, поморщилась и схватилась за ручку большого кувшина с горячим вином.

— Позвольте мне, сента. — Не сумев удержать улыбки от непосредственного поведения царственной особы, Алекс подошёл и накрыл своей ладонью её. А потом мягко высвободил кувшин и осторожно разлил по бокалам.

Талира свободно уселась прямо на пушистый ковёр рядом с зажжённым камином и расправила подол платья.

— Садитесь ше со мной, капитан!

Алекс опустился рядом с ней на ковёр с бокалом в руках. Огонь танцевал на обтянутых бархатной тканью стенах и приятно грел озябшее на ветру лицо. Талира подобрала ноги под себя и села на колени, доверчиво повернувшись к нему.

— Вы… выпьет-те со мной за вашу свободу, капитан? — пытливо взглянула она в глаза.

Шёлковые золотистые локоны рассыпались по полуобнаженным плечам. Таким манящим… Она была на диво хороша. Горели румянцем щёки, раскраснелись чуть припухшие губы, а взгляд горящих зелёных глаз притягивал его, пленяя ничуть не меньше, чем недавняя крепость. Их непосредственная близость давно нарушила все правила этикета.

— За свободу… — медленно произнёс Алекс, будто проверяя эти слова на слух. — За свободу, мейра сента.

Она улыбнулась и склонила голову к бокалу. Какая притягательная. Прядь волос скользнула вниз и закрыла её лицо. Алекс точно зачарованный протянул руку, убрал светлые волосы набок и провёл ладонью по плавному изгибу шеи. Талира только послушно склонилась, повинуясь его прикосновению. Она будто хотела остановить его. Но не стала.

А в его крови разливался яд её власти. Так кто из них двоих — колдун?

— Простите меня, сента. Вы столь обворожительны, что трудно… подбирать слова.

— Капитан, я хотеть…

Он сделал глоток, не отводя от неё глаз.

— Вы можете говорить на ивварском, Ваша светлость, он мне родной с детства.

— Нет, капитан. Я хотеть учить… практиковать ваш язык. Он… он мне нравится. — Она закусила губу. — Да! Очень красивый. На нем, наверное, красиво петь. Вы умеете петь?

— Это не входило в моё воспитание. Я только немного танцую, правда, не ваши танцы.